Президент России — официальный сайт

Документ   /

Д.Медведев: Я вас сейчас буду долго информировать о том, чем мы занимались. А то вчера все были недовольны тем, что появился только шерпа [Аркадий Дворкович], а Президента не было. Так что сейчас я вам расскажу о том, как всё проходило на «восьмёрке» и «двадцатке», потому что про Америку я вам уже всё рассказывал.

Тогда по порядку. «Восьмёрка», Мускока. Несколько вопросов были в центре внимания. Конечно, это вопросы глобального управления, соотношения различных институтов, их действенность, насколько они отвечают современным требованиям. Потому что если взять, например, Организацию Объединённых Наций, то много голосов слышно в пользу реформирования Совета Безопасности ООН. Есть другие международные структуры, которые тоже давно существуют. И, конечно, это накладывается на то, как мы справляемся, скажем, с экономическими проблемами. Говорили об этом.

Ядерная безопасность как ключевой вопрос сегодняшней жизни, включая, естественно, и ядерные программы тех стран, которые вызывают большие сомнения, – это Иран и Северная Корея. Об этом тоже говорили, говорили весьма подробно.

Говорили на «восьмёрке» о региональных проблемах. Естественно, прошлись по самым сложным позициям, имеется в виду «Афпак», состояние дел в Афганистане, ситуация в Пакистане, ситуация в Корейской Народно-Демократической Республике, включая последствия взрыва, который произошёл с южнокорейским корветом «Чхонан». Естественно, затронули новые проблемы, которые в настоящий момент все мы видим. Это, в частности, ситуация в Киргизии. По ряду вопросов мне пришлось наших коллег по «восьмёрке» проинформировать, потому как где‑то у нас и возможностей немножко больше, и контактов больше.

Наркотрафик – глобальная угроза, о чём специально мне пришлось сказать. Очевидно то, что в ряде случаев выпячиваются одни наркопотоки и как‑то зажимается восприятие других. Например, здесь, находясь на Американском континенте, можно сказать, что все считают крайне опасным ту наркоугрозу, которая исходит из Латинской Америки, из тех стран, которые являются лидерами по производству наркотиков, но почему‑то не упоминается проблема, связанная с наркопоставками из Азии, в том числе из Афганистана. Моё предложение было в том, чтобы в дальнейшем такого рода работу вести только глобальным образом, потому что наркотики не циркулируют внутри одного региона, скажем так, они не знают границ, они перемещаются туда, куда выгодно. Поэтому у себя, в России, мы стали обнаруживать наркопоставки из Латинской Америки: не только сильные героиносодержащие наркотики, но и кокаин, который производится в Латинской Америке. Значит, это стало выгодно. Используются специальные ёмкости, контейнеры, всё остальное, что приспосабливается для доставки и поступает к нам. Значит, нужно бороться вместе и нужно создавать глобальную программу. Вот об этом был разговор на «восьмёрке». Но напомню, что некоторое время назад у нас была специальная конференция, которая проходила в Москве, по афганскому направлению. Но ещё раз подчёркиваю: нужно заниматься не Афганистаном и не Колумбией, и ни чем‑то ещё – нужно заниматься всем вместе. Только в этом случае будет результат.

Мы говорили о Целях развития тысячелетия, о программе поддержки развивающихся стран, включая борьбу с младенческой смертностью и с материнской смертностью. Все выделяют на это соответствующие суммы. В нашей стране действуют программы, в частности, по подготовке врачей и акушеров, других специалистов. Была, кстати, поддержана та идея, которую выдвинула Канада, по помощи университетскому образованию для Африки, в частности, при подготовке математиков и иных специалистов. У нас в этом смысле достаточно интересный свой опыт, потому что математическая школа в Российской Федерации, как известно, весьма неплохая. В общем, практически все те вопросы, которые традиционно сейчас рассматриваются на «восьмёрке», были рассмотрены.

В этом контексте могу сказать, что я не считаю, что «большая восьмёрка» изжила себя как формат. Она удобна для обсуждения политических вопросов, вопросов глобальной безопасности, координации вопросов внешнеполитического курса, и, как мне представляется, у неё в этом смысле есть вполне очевидное будущее. Собственно, такого же подхода придерживаются и мои коллеги.

Теперь про «двадцатку» в Торонто. Естественно, что вся работа, которая велась здесь, была подчинена анализу того, где мы находимся в части реализации решений Питтсбургского саммита. Это включало в себя оценку прогресса по следующим направлениям: реализация рамочного соглашения «Группы двадцати» по обеспечению устойчивого роста, совершенствование глобальной системы финансового управления, реформирование международных финансовых институтов, создание глобальной сети обеспечения финансовой безопасности, сокращение неэффективных субсидий в области полезных ископаемых и ископаемых видов топлива в целях обеспечения «зелёного роста», расширение поддержки беднейших слоёв населения, в том числе за счёт обеспечения доступа к финансовым услугам, и некоторые другие темы.

Что сделано. Я не буду давать какого‑то очень развёрнутого анализа, но восемь позиций обозначу. Удалось определить принципы и достаточно конкретные сроки проведения так называемой фискальной консолидации в развитых странах, а также в отношении групп стран выработать рекомендации по проведению структурных реформ в области финансовой и экономической политики, для того чтобы обеспечить более устойчивый рост.

В том коммюнике, которое мы приняли, зафиксирован крайний срок начала проведения фискальной консолидации в развитых странах – это следующий год. Планы по проведению бюджетной консолидации должны предусматривать проведение мероприятий по сокращению бюджетного дефицита в два раза к 2013 году и стабилизацию уровня государственного долга – к 2016 году. Как вы видите, собственно, это практически те параметры, которые мы определили для себя внутри Российской Федерации.

Согласованы принципы процедуры банкротств финансовых институтов, защита налогоплательщиков при распределении убытков, возникающих при банкротстве, продолжение предоставления финансовых услуг, эффективное сотрудничество между юрисдикциями. К саммиту в Сеуле, который состоится в этом году, совет по финансовой стабильности должен выработать меры в отношении значимых финансовых институтов. Запущен тот процесс, который анонсировался в предыдущий раз по проведению страновых обзоров стран – членов «двадцатки», который предусматривает анализ и оценку выполнения рекомендаций программы МВФ по финансовым показателям по устойчивости экономик и финансового сектора.

Следующая позиция. Полностью выполнены решения лидеров «двадцатки» в отношении увеличения капитала организаций группы Всемирного банка, то есть, собственно, то, о чём мы договаривались по перераспределению квот, выполнено всецело в отношении Всемирного банка, и, соответственно, решения «Группы двадцати» в Лондоне и Питтсбурге в этой части можно считать завершёнными, включая увеличение голосов группы развивающихся стран и стран с переходной экономикой на 3,13 процента. Доля развивающихся стран во Всемирном банке теперь составит 47,19 процента от общего количества голосов.

Кроме того, естественно, мы говорили о необходимости более активной работы по перераспределению голосов и определению новых квот в рамках Международного валютного фонда и системы управления Международным валютным фондом. Это ещё один вопрос, по которому мы брали на себя обязательства, их нужно довести до конца. В том числе, кстати, и те обязательства, которые имеют внутрироссийский характер.

Что ещё сделано. Согласованы принципы инновационного предоставления доступа к финансовым услугам. Они направлены на создание благоприятной регулятивной системы доступа к финансовым услугам, то есть они должны создавать более удобные принципы работы. Естественно, здесь использован мировой опыт. Запущена также конкурсная инициатива на лучшую модель финансирования предприятий малого и среднего бизнеса.

Ещё одна тема, связанная с реформой финансового управления, которая была очень дискуссионной и которая вылилась в довольно активное обсуждение, – это глобальные налоговые инициативы. Понятно, что те страны, которые потратились на спасение банковских институтов, стремятся компенсировать часть расходов путём соответствующего сбора как раз со своих финансовых учреждений. Но самое главное, что мы договорились сделать, – это то, что введение таких налогов каждая страна должна определять для себя самостоятельно. Россия не поддерживает предложение учредить универсальный для всех государств налог на финансовые операции, на финансовые транзакции. Мы считаем, что это может сделать любая страна, которой этого хочется. По нашему мнению, введение подобного налога приведет к удорожанию стоимости финансовых услуг и, конечно, стоимости кредитования в целом и при этом к определённому снижению ликвидности на финансовых рынках. А значительная часть издержек в конечном счёте переместится на нефинансовый сектор и на граждан. Поэтому предложение по универсальному налогу для финансовых операций мы не поддерживаем. Естественно, некоторые страны, наверное, это сделают. Посмотрим, какую эффективность это будет иметь.

И ещё одна тема. Она касается той идеи, которую я сформулировал ещё в Москве. Она касается последствий ликвидации аварии в Мексиканском заливе. Сегодня я её озвучил. Есть предложение создать международный механизм предотвращения и ликвидации последствий катастроф как на морском шельфе, так и в целом для сохранения морской среды. Здесь, конечно, основная проблема не столько в отсутствии финансирования, хотя аварии, подобные той, что произошла в Мексиканском заливе, стоят очень дорого, ещё более страшный ущерб они, конечно, наносят экологии, потому что это вообще невозможно измерить ни в каких деньгах. Но есть проблема политическая, проблема правовая: отсутствует полноценная конвенционная база, для того чтобы такие вопросы решать. Потому как есть отдельные конвенции – я специально поднимал их сам, разбирался, – посвящённые тем или иным вопросам: скажем, конвенция, касающаяся разливов нефти, международная конвенция по морскому праву. Но они затрагивают отдельные элементы, а вот такого глобального видения они не несут. Поэтому, на мой взгляд, для того чтобы предотвращать или купировать последствия таких опасных явлений, есть смысл создать новую международную правовую базу. Что она могла бы включать? Как одна из идей – это ещё требует обсуждения – например, отчисление от прибыли крупнейших международных компаний, занимающихся разработками нефти, которое направляется в специальный консолидированный фонд, и, а может быть, совместно с этим страхование соответствующих рисков за счёт соответствующих отчислений. То есть может быть и фонд, и, соответственно, специальное страхование. Мы договорились поручить нашим экспертам и доложить о результатах такой работы саммиту, который состоится в этом году в Сеуле. Я считаю, что это важная тема. Кстати сказать, чтобы нам не оставаться в стороне, а, наоборот, показывать пример, Россия в этом плане готова к тому, чтобы внести в наш парламент, в Государственную Думу, специальный законопроект о защите морской среды от загрязнения нефтью.

Ну вот вкратце то, чем мы занимались в Мускоке и в Торонто. В общем и целом я считаю, что работа была неплохой. Из внутренних ощущений могу сказать одно: если в 2008 году, когда мы в первый раз собрались в Вашингтоне, была лёгкая паника по поводу того, что происходит в мировой экономике, у всех было скверное настроение, некоторые выступления, не мои, правда, зашкаливали эмоциональностью, то сейчас ситуация несколько другая, даже несмотря на проблемы в Евросоюзе, в европейской экономике, в целом всё‑таки все отмечают наметившийся рост в мировой экономике и страновой рост, благоприятные тенденции, которые сформировались, все говорят, что они пока относительно хрупкие, но не видеть этого нельзя, и, конечно, в этом плане настроение на саммите было другое, что сказалось, кстати, и на работе над документами, над коммюнике, потому что раньше количество споров по отдельным формулировкам было выше. Плюс, надо признать, довольно значительную часть работы мы проделали. Останавливаться нельзя, реформы должны продолжаться.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, Вы закончили своё вступительное слово фразой: «Реформы должны продолжаться». В связи с этим вопрос. Звучит очень много инициатив в последнее время о новой финансовой валютной системе в мире, и наверняка это потребует дальнейшего реформирования Международного валютного фонда, Всемирного банка и прочих системообразующих институтов. Как, по‑вашему, эти реформы должны проходить и в какие сроки? Спасибо.

Д.Медведев: Знаете, по поводу сроков – это дело неблагодарное. Я бы, наверное, сейчас не стал бы говорить о конкретных сроках. Что, на мой взгляд, произошло? Когда начался кризис, разговоры о создании более диверсифицированной системы резервных валют наталкивались просто на непонимание: что вам, доллара не хватает, что ли, тем более евро? Посмотрите, что происходило. Сначала с долларом были приключения серьёзные. Потом вроде более-менее всё стабилизировалось – начались в этом году проблемы с европейской валютой. Есть проблемы и с другими валютами. Очевидно, что нынешняя система, в которой есть определённый набор резервных валют, не показывает себя абсолютно устойчивой и не отвечает глобальным требованиям. Как эти проблемы преодолеть? Путём создания дополнительных резервных валют. Кто может претендовать на соответствующий статус? Тоже всем приблизительно понятно, какие есть экономические центры и кто может этим заниматься. Мы тоже стараемся этим заниматься, но, дабы не впадать в прожектёрство, мыслить всё‑таки более-менее прагматичными категориями, я считаю, что нет смысла ставить каких‑то сроков создания новой, допустим, резервной валюты или образования новой системы. Надо посмотреть, что будет получаться. Но сейчас – я просто к чему вспомнил события по сути двухлетней давности – сейчас уже ни у кого эта идея не вызывает отторжения. Я помню, как мы бились за то, чтобы включить какие‑то позиции в это коммюнике, и наши партнёры от этого, надо признаться, так аккуратненько «отгребали». Сейчас эта тема стала вполне обсуждаемой, все понимают, что, видимо, без изменения здесь не обойтись. Когда они смогут появиться – я думаю, что это вопрос достаточно близкого будущего. Поэтому мы будем обязательно этим заниматься параллельно с созданием финансового центра в нашей стране. Поживем – увидим. Для этого, конечно, нужно, чтобы объёмы торговли, например, в рублях возрастали. Для этого необходимо, чтобы финансовая система была крепкой. Поэтому в любом случае сейчас это не экзотика, а вполне работающая идея.

Реплика: Что касается реформы МВФ?

Д.Медведев: Она идёт вовсю. Её нужно просто довести до конца. Если потребуется дополнительное реформирование, естественно, мы к этому приступим. Но реформа МВФ идёт. Всемирный банк, в той степени, в которой сейчас это требуется, уже отреформирован. А Международный валютный фонд реформируется. Сейчас мы договариваемся, как он будет управляться. Отдельная дискуссия – как всё‑таки окончательно будет выглядеть перераспределение квот, потому что всякое перераспределение – кто‑то приобретает, кто‑то теряет – конечно, это всегда баланс интересов, тонкая работа, которую требуется вести. Алексей Леонидович [Кудрин] мне sms пишет на эту тему.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, не могли бы Вы прокомментировать сообщение по Ирану? Директор ЦРУ сказал, что у Ирана сейчас достаточно урана, чтобы создать оружие. Есть ли у России такие сведения? Как Вы к этому относитесь?

Д.Медведев: Тема Ирана – одна из самых резонансных. Мы долго и подробно обсуждали её на «восьмёрке»: и иранскую ядерную программу, и последнюю резолюцию Совета Безопасности ООН, и односторонние меры, которые принимают отдельные государства в этом направлении. Здесь тоже нужно крайне внимательно относиться ко всему. Я высказал российскую позицию по этому поводу.

Что касается этой информации, то она требует проверки. В любом случае такая информация всегда настораживает, с учётом того, что сегодня международное сообщество не признаёт иранскую ядерную программу прозрачной. И именно поэтому появилась соответствующая резолюция. Если будет доказано то, о чём говорят американские эксперты и спецслужбы, то это, конечно, ещё больше напряжёт ситуацию. И я не исключаю, что этот вопрос нам придётся рассматривать.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, как Вы оцениваете итоги референдума в Киргизии?

Д.Медведев: Давайте дождёмся подтверждения того, что референдум состоялся, что он признан состоявшимся, что проголосовало нужное количество людей. Я посмотрел сейчас: сообщения о том, что референдум прошёл, имеются, но надо всё‑таки, чтобы избирательная комиссия свой вердикт высказала.

Что я могу сказать? С одной стороны, это вроде бы неплохо, это народное волеизъявление, надо посмотреть, к чему оно клонится. С другой стороны, не буду скрывать, я свою позицию высказывал и в разговоре с нынешними киргизскими руководителями, и в других беседах: вообще‑то это очень сложный вопрос – о том, каким образом лучше управлять нынешней Киргизией. Специально оговорюсь: это внутреннее дело Киргизии, это суверенное государство. Но с учётом того, что там даже сейчас власти не хватает порядок навести, легитимность власти низка, а её поддержка создаёт большие вопросы, я не очень себе представляю, как будет работать в Киргизии модель парламентской республики, не превратится ли это в череду бесконечных проблем, перетасовок в парламенте, прихода к власти тех или иных политических сил, бесконтрольного перехода полномочий из одних рук в другие, и в конечном счёте не будет ли это способствовать приходу к власти сил, которые имеют экстремистскую направленность. Во всяком случае, меня это волнует, как и других руководителей стран, соседних с Киргизией. Мы не можем оставаться к этому безучастными, потому что Киргизия – это наша близкая страна, наш стратегический партнёр, страна, у которой очень много проблем сейчас. Я скажу даже больше: в нынешнем состоянии у Киргизии существует целый набор возможностей, включая самые неприятные, вплоть до распада государства. И для того, чтобы предотвратить подобные сценарии, требуется сильная, хорошо организованная власть, учитывающая исторические реалии и учитывающая, естественно, волю народа. Посмотрим, что из этого получится.

Вопрос: С точки зрения наркотрафика Ваша инициатива по глобальному плану, на мой взгляд, говорит о том, что ситуация катастрофична. Наверное, Вы её так оцениваете. Тем не менее львиная доля российско-американского заявления по Афганистану была посвящена в том числе наркотрафику. Свидетельствуют ли эти слова о том, что сделан первый, маленький реальный шаг в том, что касается Афганистана?

Д.Медведев: Если говорить об Афганистане – я уже говорил про работу по контролю над наркопотоками, – действительно, скажу откровенно, нас не всегда устраивало то, как такая борьба ведётся в Афганистане. Да и сейчас не устраивает. И стандарты, которые применяются к этой борьбе. Но мы договорились эту работу вести совместно. Мы договорились о том, что усилия наших антинаркотических ведомств будут соединены, договорились о том, что мы будем самым активным образом работать с афганским правительством, для того чтобы минимизировать количество угроз, исходящих из Афганистана.

Но если говорить прямо, то это очень большая проблема, потому что вся страна поражена этим явлением. Для значительной части населения это единственный источник дохода, и бороться с этим очень сложно. Но это не значит, что надо опускать руки и говорить, что это естественный уклад, они так давным-давно живут. Это категорически неприемлемо, потому что основной поток тяжёлых наркотиков идёт к нам именно через Центральную Азию. И Вы правы, когда говорите о том, что Киргизия, которая сейчас находится не в лучшем состоянии, может оказаться слабым звеном и превратиться в ещё один рассадник такого рода наркопотоков.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, Вам удалось как‑нибудь посмотреть футбол во время саммитов, в том числе матч Англия–Германия? Что скажете англичанам? За кого болеете сейчас?

Д.Медведев: Хороший вопрос для завершения пресс-конференции.

Матч мне не удалось посмотреть. Я видел, как переживают два моих коллеги, которые сидели рядом, я имею в виду Федерального канцлера Меркель и Премьер-министра Камерона. Периодически они вскидывали руки, когда голы забивали в одну или в другую сторону. Но результат известен: Германия вышла в следующий круг, а Англия, к сожалению, нет.

За всё время проведения чемпионата мне практически ничего не удалось посмотреть из‑за этих бесконечных поездок. Единственное, что удалось сделать, это здесь в гостинице несколько раз взглянуть, и то потому, что оказался включен wi-fi, и все эти приборы, которых теперь у всех много, довольно неплохо показывают каналы. Кстати, смотрел ещё и «Вести-24» и «РБК». Неплохо принимают тоже, качество нормальное при наличии должной скорости потока на wi-fi. Эти технологии нужно обязательно развивать, такие продукты очень помогают в условиях, когда, допустим, российского телевидения нет или когда просто телевизора рядом нет.

Возвращаясь к футболу: надеюсь, когда я вернусь, я смогу какое‑то количество матчей посмотреть. Я бы хотел болеть дальше, например, за Словению по вполне понятным причинам, но ей не удалось преодолеть испытания. Теперь нужно будет выбрать фаворита. Хотя традиционно я стараюсь болеть за европейский футбол. Посмотрим, кто окажется сильнейшим в этой ситуации, потому что пока перевес не в пользу европейских сборных. Но победит, конечно, сильнейший.

Не знаю, правда, удастся ли посмотреть большое количество матчей, потому что буквально после возвращения в Москву я собираюсь поехать в Сибирь. Всех присутствующих приглашаю в увлекательное путешествие по нашей территории. Надеюсь, что за небольшое количество часов вы успеете восстановиться. Большое спасибо вам за работу здесь и в Соединённых Штатах Америки. По‑моему, довольно важный и интересный визит. Во всяком случае, скажу вам прямо, итогами его я доволен. До встречи.