Президент России — официальный сайт

Документ   /

Одной из главных тем беседы стали вопросы межнациональных отношений.

* * *

Д.Медведев: Я первый раз в этом здании. Здесь у нас присутствуют гости из разных мест, в том числе и немосквичи, но место такое энергетически сильное, сразу могу отметить.

Я в последнее время много стал встречаться и говорить, поэтому, если вы позволите, сегодня мы сделаем таким образом: я сейчас буквально три-пять минут скажу вступительные слова, и после этого мы начнём общаться. Это и вам интересней будет, и для меня будет несколько проще. Единственное, хотел бы предупредить: ровно через час мне нужно уже уехать. Поэтому у меня просьба – задавать вопросы компактно, я постараюсь на них более-менее компактно отвечать.

В качестве темы для обсуждения, одной из тем, но очень важных, предлагаю тему межнациональных отношений. Тему, которая для нашей страны всегда имела очень большое значение, но, надо признаться, за последние, может быть, несколько лет она приобрела особую остроту. И почему? Конечно, наша страна всегда была многонациональной и имела свои проблемы. Но в советский период все эти проблемы тщательно ретушировались и, скажем откровенно, иногда довольно жёстко подавлялись. Сегодня страна другая, это и хорошо, потому что мы все разные, мы все задаём друг другу разные вопросы, это создаёт и свои сложности, потому что на территории России проживает сто восемьдесят национальностей, исторический опыт их сотрудничества, конечно, уникален. Такой страны или, скажем, такой федерации, как наша, нет.

Когда меня начинают обычно жизни учить некоторые иностранные коллеги (это бывает, они все такие менторы), рассказывают о том, как нам лучше развивать межнациональные отношения, демократию, политическую систему, то они не принимают во внимание один фактор, который во многих, если не в большинстве стран, отсутствует. Все их федерации, как правило, мононациональны, и очень редко, когда они строятся по национальному или квазинациональному принципу. А у нас другая ситуация, и, более того, когда наше федеративное государство задумывалось, ещё в советский период, скажем честно – никакой федерации не было. И Иосиф Виссарионович Сталин, который был, как известно, один период руководителем Министерства национальностей, он никакого федеративного государства строить не хотел, но оболочка, форма федеративного государства использовалась начиная с 1920-х годов.

На территории России проживает сто восемьдесят национальностей, исторический опыт их сотрудничества уникален. Такой страны, такой федерации, как наша, нет.

Но сегодня‑то мы имеем реальную федерацию. И с этим в том числе связаны и некоторые проблемы развития этой федерации. Ряд других проблем появился, жизнь стала открытой. Никто из вас, конечно, не помнит этого института, а я при нём рос, я имею в виду прописку, когда вообще невозможно было зарегистрироваться в другом населённом пункте, если у тебя не было блата. Сейчас можно ездить куда угодно, регистрироваться где угодно. И большие потоки начали мигрировать из одной части страны в другую. У нас, естественно, также присутствует поток мигрантов из азиатских государств, внутренняя миграция. К сожалению, далеко не все, кто приезжает, готов сразу же встроиться в жизнь в том или ином регионе, принять привычки, обычаи. К сожалению, есть случаи, когда такого рода крупные человеческие потоки приводят к объединению и созданию этнических преступных группировок. На это тоже нельзя закрывать глаза.

Не секрет и то, что возникает ответная реакция населения. Она бывает оправданной и неоправданной, она бывает законной и абсолютно незаконной. К сожалению, зачастую всё это превращается в «охоту» на приезжих, некоторых из них даже убивают. Причём обычно страдают не бандиты и не лидеры этнических преступных групп, они свои интересы блюдут, они спрятаны, у них всё в порядке, а страдают самые беззащитные. К сожалению, есть и другой процесс: продолжается отток русских из довольно значительной части регионов. Всё это создаёт поводы для межнационального раздражения, для напряжения. Хотя статистика на эту тему довольно хорошо известна: я могу вам сказать, что за 9 месяцев текущего года иностранными гражданами было совершено 34 с половиной тысячи преступлений, а вот против иностранных граждан – около 10 тысяч. На оперативном контроле в органах МВД состоит 55 разных этнических преступных группировок. Причём семь этих группировок имеют экстремистскую направленность.

Как нам на всё это отвечать, на эти вызовы? Мне кажется, здесь ответ может быть только один: наше государство должно быть сильным и должно быть единым. Я думаю, что могу вам сказать, у меня было довольно тяжёлое ощущение, когда развалился Советский Союз. И не потому, что я был поборником социалистических ценностей, скорее наоборот. Но когда ты чувствуешь, как исчезает твоя Родина, как она разваливается на куски, – это очень тяжёлое ощущение. Поэтому все преступники, экстремисты, сепаратисты не должны делиться по межнациональному признаку, но должны наказываться и не чувствовать себя под защитой закона или каких‑либо группировок.

И, наконец, последнее, должна быть разумная национальная политика, это самое сложное. Потому что об этом проще говорить, писать всякого рода концепции – иногда полезные, иногда абсолютно бессмысленные, но гораздо труднее воплощать на практике. Должно быть современное образование, причём везде, во всех частях нашей страны, и осознание того, что наш культурный опыт, опыт сосуществования разных наций – это и есть наше богатство, и, только если мы будем вместе, мы сможем быть сильными в этом глобальном мире. Тем более что весь мир объединяется, а не разбредается по разным местам. А лучший способ поддерживать такого рода отношения – это диалог. А вот как его вести, я хотел бы спросить у вас, и что для этого сделать. Тем более что это банальность, но это абсолютная правда: будущее принадлежит вам, и вам придётся решать буквально через 5–10 лет самые острые проблемы, стоящие перед нашей страной. Решать таким образом, чтобы не дать нашей стране погрязнуть стране в пучине всякого рода стычек и уж тем более не спровоцировать её дезинтеграцию, а к сожалению, всегда существует такая опасность.

Ребята, я, к сожалению, очень многих здесь вижу первый раз. Поэтому я буду в вас тыкать, а вы не обижайтесь. Я буду просто пальцем показывать, а вы, если не сложно, представляйтесь, чтобы я мог хотя бы обратиться к вам как‑то.

Как нам отвечать на вызовы? Здесь ответ может быть только один: наше государство должно быть сильным и единым.

Давайте, начнём с Вас, Вы ближе всех. Пожалуйста.

Г.Овакимов: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич.

Меня зовут Георгий, и я – яркий пример дружбы народов. Все думают, что это фонтан, но на самом деле это я. У меня отец – армянин, мама – грузинка, бабушка – русская. Сам я родился в Грузии, в Тбилиси, и в 1995 году, когда началась война, мы переехали в Москву к нашим знакомым, которые немногим ранее сюда приехали и уже успели здесь обосноваться и организовали мини-общежитие: двухкомнатная квартира, восемь человек, маленькие дети – в общем, довольно сложные условия.

Но я хотел не про это Вам рассказать. У нас на лестничной клетке в соседней квартире жила русская женщина, баба Рита. И она, видя как нам сложно, решила нам помочь: сдала нам свою квартиру, несмотря на то, что её окружение, её родственники упрекали: зачем ты помогаешь чуркам, зачем ты сдаёшь им квартиру? Несмотря на это, она нам эту квартиру сдала, мы в этой квартире жили несколько лет, благодарны ей всей семьёй по сей день и поддерживаем отношения, общаемся. И здесь возникает вопрос: а почему она нам помогла?

Д.Медведев: Знаете почему? Просто нормальный человек.

Г.Овакимов: Да. Ещё, если позволите, мне кажется, она жила в Советском Союзе и воспитана была в те времена. И тогда не было деления на национальности. Тогда был один единый советский народ. И каждый человек, он имел какое‑то внутреннее понимание единства, ощущение этого единства. И это очень важно, потому что сейчас некоторые главы бывших советских республик себя ведут откровенно неправильно и ведут антироссийскую пропаганду и политику. И одному из таких Вы дали по зубам, мы Вас за это уважаем. И, наверное, ещё кому‑то стоит там надавать.

Д.Медведев: Спасибо. Будут лезть – получат по зубам.

Г.Овакимов: Они играли на национальном вопросе: какую‑то нацию они завышали, какую‑то нацию унижали.

Д.Медведев: Абсолютно.

Г.Овакимов: И здесь что я хотел бы Вам сказать от себя: Вы никогда эту карту не разыгрывали, и относились, и относитесь ко всем одинаково. Это очень важно для меня. И я считаю, что благодаря таким людям, как Вы, я живу в мире, мы живем в мире. Это очень ценно. И я просто хотел бы от всех людей всех национальностей просто сказать Вам спасибо. Это и есть мое выступление. У меня нет вопроса. Я просто хотел Вас поблагодарить.

Д.Медведев: Спасибо, Георгий.

Но раз у Вас не было вопроса, я всё‑таки прокомментирую. Вы сядьте, пожалуйста.

В отличие от Вас, я вырос в Советском Союзе. И я действительно воспитывался в таких условиях, это было – правда, может быть, кто‑то из вас поверит, кто‑то нет, – когда у нас были очень спокойные, абсолютно гармоничные отношения. Ни у меня в семье, ни, трудно поверить, в школе и даже в университете (а там у меня было полно товарищей из разных мест: из Грузии, из Азербайджана, из Казахстана, из Узбекистана, естественно – Украины, Белоруссии) вообще никогда не фигурировала национальная тема. Это, наверное, сейчас даже трудно себе представить. Наверное, это не то чтобы модель, к которой надо стремиться, но это, во всяком случае, лучшее доказательство того, что любое общество, любое государство, в котором живут очень разные нации, может быть внутренне сбалансированным – и не на основе действий полиции, на штыках, а просто потому, что так это воспринимается. В Советском Союзе было много очень плохого и в области национальных отношений, на это нельзя закрывать глаза. Многие нации подверглись, по сути, уничтожению, и это тоже правда. Но некоторые механизмы, которые были, может быть, в 70–80-е годы, а самое главное – это идеология, которая в тот момент присутствовала не на высоком уровне, а на бытовом уровне, вот она была абсолютно правильной.

Будущее принадлежит вам, и вам придётся буквально через 5–10 лет решать самые острые проблемы, стоящие перед нашей страной. Решать так, чтобы не дать России погрязнуть в пучине всякого рода стычек и уж тем более не спровоцировать её дезинтеграцию.

Я всегда смотрю за океан, где тоже многонациональное государство, хотя оно не такое сложное, я имею в виду Соединённые Штаты Америки, – и смотрю на ту трансформацию, которую они пережили. Если вспомнить, 40–50 лет назад у американцев было очень проблемное общество, где обижали и унижали довольно значительные категории людей. Они – не знаю уж, за счёт чего, за счёт собственной воли, энергии, за счёт того, что лидеры им правильные попались, ещё что‑то, но они смогли этот этап пережить, несмотря на то, что у них очень тяжёлая наследственность. У них рабство, как известно, было отменено довольно поздно, как и у нас, собственно, в нашей стране. И сейчас, несмотря ни на что, их общество в принципе достаточно гармоничное, и всякого рода попытки деления они всячески пресекают, потому что это крайне опасно, это исключительно опасно.

Нам нужно попробовать синтезировать те разумные вещи, которые были и в советские времена, и тот мировой опыт, который накоплен, в смысле сосуществования. А то, что в некоторых бывших союзных республиках происходит сейчас, честно вам скажу, меня это просто поражает. Я иногда читаю всякого рода материалы, приходящие оттуда: материалы, которые спецслужбы готовят, шифровки разные. Вот читаешь – и уму непостижимо, как можно до такой степени стараться поставить собственный народ в противовес другим гражданам. В результате этого колоссальный отток населения, русские приезжают в Россию, другие нации уезжают в другие места.

Вот это пример преступного использования национальной карты, и один из этих примеров Вам хорошо известен, Вы его привели. Он, к сожалению, перерос из холодной фазы противостояния в открытую войну – в конфликт. Поэтому тот, кто поступает таким образом, тот нарвётся на неприятности. Нам нужно сделать так, чтобы эта тема вообще не присутствовала у нас.

Спасибо. Пожалуйста, давайте Вы.

В.Можайкина: Здравствуйте! Меня зовут Можайкина Виктория, студентка РГУ нефти и газа. У меня своя межнациональная история. Я сама русская, но эта история напрямую меня коснулась. Я живу в общежитии. В общежитии у нас живут ребята разных национальностей. На одном этаже могут жить девушки, юноши.

Д.Медведев: Это неплохо, кстати.

В.Можайкина: Замечательно! Мы все очень дружно общаемся. Непосредственно мои соседи с одной стороны – юноши-чеченцы, с другой – русские. И однажды случился такой инцидент, что к нам в комнату ввалились нежданные гости. Они были незнакомые, были в ужасном состоянии, начали дебоширить. Мы с девочками растерялись, не знали, что нам делать. Звали на помощь, но почему‑то никто нас не услышал, хотя все были и по коридору ходили, но как‑то так случилось, что никто не заметил того, что нам нужна была помощь. А ребята, которые были рядом, ребята-чеченцы – некоторые группы людей хотят отделить Кавказ, – они заметили, услышали, пришли и помогли нам. Они в просто минуту выгнали нежданных гостей. Они нам очень помогли, мы им очень благодарны.

Д.Медведев: Молодцы!

В.Можайкина: И мы почувствовали себя в безопасности. Я хочу спросить: если мы отделим народы Кавказа, даже если мы представим, что можно их отделить, людей выселить, как я могу быть уверена, что завтра ко мне придёт кто‑то на помощь? Почему я могу быть уверена, что мои дети будут в безопасности? У меня такие предложения – что нам нужно людей разных национальностей как‑то объединять. У нас масса каких‑то надуманных историй, почему‑то думают, что опасно вместе общаться. Мне кажется, нужно ломать стереотипы, нужно всем вместе ездить в поездки, общаться, дружить, жить вместе.

Д.Медведев: Вот это правильно, лучший слом стереотипов – это браки, которые заключаются между разными национальностями.

В.Можейкина: Спасибо.

Д.Медведев: Но, Виктория, знаете, я как понимаю Ваш вопрос, Вы так его тактично задали, по‑женски, но его можно сформулировать иначе. В нашем обществе присутствуют разные настроения, одно из настроений заключается в простой формуле: хватит кормить Кавказ. Что из этого вытекает? Знаете, последствия такого рода вещей, такого рода лозунгов, они абсолютно предсказуемы, только опять же сидящие в этом зале их, может быть, не до конца представляют, но с такими заявлениями обычно выступают или люди не очень умные (таких тоже хватает, естественно), или откровенные провокаторы. Потому что достаточно вспомнить, что происходило в нашей стране, тогда общей, в конце 80-х годов. Я помню все эти разговоры о том, что хватит кормить Среднюю Азию, хватит кормить Украину, Белоруссию, Прибалтику. Ну и что произошло? Страна рассыпалась на части, у нас был очень тяжёлый период 90-х годов, все отделились. А что, мы их не кормим? Кормим, только в завуалированной форме, всё равно наши партнёры, они так или иначе получают нашу поддержку. И, наверное, это в чём‑то справедливо. Но экономическая мощь нашей страны существенным образом изменилась, она уменьшилась. А наше единство нынешнее – ведь оно, чего там скрывать, оплачено кровью огромного количества людей, тех, кто создавал единую страну, огромного количества поколений, которые старались развивать добрые отношения, дружеские связи, создавали совместные браки. И попытка сейчас поделить всё на части – это очень близорукая попытка. Да, говорят, денег не хватает ни на что, а, например, в кавказские республики идут большие субсидии, они получают дотации. Это тоже вранье в том смысле, что эти дотации идут только в кавказские республики.

Наша проблема не в деньгах, которые тратятся на Кавказ, а в отсутствии культуры и навыков совместного проживания, в нежелании слышать друг друга, в отсутствии человеческих условий для жизни. Вот это реальная проблема.

Я напомню, что у нас 83 региона. И только 11 регионов являются регионами-донорами, они не получают дотаций. А остальные 72 региона, они все получают дотации, то есть подпитываются из федерального бюджета. Поэтому наша проблема не в тех деньгах, которые тратятся на Кавказ, а в отсутствии культуры и навыков совместного проживания, в нежелании слышать друг друга, в отсутствии человеческих условий для жизни. Вот это реальная проблема.

И, наконец, не следует забывать ещё об одном. Вот Вы привели бытовой пример. Он хороший. У наших товарищей, которые воспитывались на Кавказе, есть обострённое чувство справедливости и желание вступаться за женщин, чего, кстати, иногда в нашей части страны так подрастеряли. А вот такая кавказская гордость не позволяет дать в обиду женщину. Но это бытовое, а есть ещё другое. В конце 80-х – начале 90-х годов, когда наша страна развалилась, к нам хлынули всякого рода экстремисты, не наши, заграничные, и, к сожалению, они до сих пор доставляют нам большие проблемы, потому что они нашли свои «квартиры» в некоторых кавказских республиках, да и не только кавказских, и в центре страны тоже. Так вот бастион на пути международного терроризма, как это ни удивительно, может быть, прозвучит, это тоже наши кавказские республики. Они помогают всем нам в борьбе с международными террористами, которых, к сожалению, очень много и которые идут из известных государств. И это тоже нужно не просто не забывать – это нужно ценить. Поэтому наша сила в единстве, и мы никому не должны позволить её разрушить.

Будем чередовать: мальчики – девочки, мужчины – женщины. Давайте, ребята.

А.Струговщиков: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич. Я сотрудник РУДН. Я просто хочу плавно перейти к вопросу. Я сам родился в большой семье, у меня шесть сестёр, четыре брата.

Д.Медведев: Можно просто позавидовать.

А.Струговщиков: Я вырос в многонациональном селе, то есть у нас там все друг друга уважали, и в дальнейшем мне это помогло. Когда я приехал в Москву, то познакомился со своей будущей женой, моя жена – африканка.

Д.Медведев: Вот как! Здравствуйте!

А.Струговщиков: И после трёх лет совместной жизни у нас уже родилось двое детей.

Д.Медведев: Чудесно! Прекрасная фотография. Это вы уже двоих успели родить. Нет, не двойня, вижу.

А.Струговщиков: Да, двоих – мальчик и девочка.

Д.Медведев: Мальчик и девочка. Молодцы, поздравляю вас!

А.Струговщиков: У меня такой вопрос.

Д.Медведев: Как Вашу супругу зовут?

А.Струговщиков: Надрах. Она африканка, мусульманка, верующая, я тоже верующий – православный, и мы свободно уживаемся, несмотря на то, что мы разных рас, разных религий, я её люблю, и мне другой жены не надо.

Д.Медведев: Здорово!

А.Струговщиков: Хочу задать вопрос по поводу материнского капитала. Мы хотели использовать материнский капитал в приобретении жилья или хотя бы участка под строительство дома. И, когда мы обратились в райсобес, нам сказали, что, пока жена не получит гражданство, нам не имеют права дать материнский капитал, потому что сейчас моя жена – студентка, учится на бюджетной форме, и если, допустим, она сейчас поменяет гражданство – как в другом государственном вузе России, её переведут на коммерческую форму обучения. И вот я бы хотел спросить – может быть, какие‑то в законодательство внесут изменения.

Бастион на пути международного терроризма — это тоже наши кавказские республики. Они помогают нам в борьбе с международными террористами. И это нужно ценить. Наша сила в единстве.

Д.Медведев: Персональные, относящиеся к Вашей супруге?

Вы знаете, я думаю, Вы всё понимаете, конечно, материнский капитал, он материнский, а не отцовский. Мы так это придумали – я считаю, что это справедливо просто потому, что основная миссия всё‑таки у женщины. Вклад мужчины очень весомый, но он чуть меньше. Это первое.

Второе. Естественно, то, что этот материнский капитал выплачивается гражданам Российской Федерации.

И третье. Если Ваша супруга готова стать гражданкой Российской Федерации, я готов в этом помочь.

А.Струговщиков: Спасибо.

Д.Медведев: Давайте вот теперь в эту сторону посмотрим. Мы с Вами часто виделись. Хорошо, давайте Вы.

А.Гагиева: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Я из Северной Осетии. По профессии я журналист и уже два года занимаюсь журналистикой с детьми из сельских районов республики. Впервые с таким вопросом, как межнациональные отношения, я столкнулась во время работы в Беслане с детьми, которые пострадали во время теракта. И выход я нашла простой: в курс обучения ввели занятия по истории и культуре народов Кавказа. И детям это понравилось, и разнообразили программу.

Дмитрий Анатольевич, у меня к Вам просьба. Когда Вы будете в Северной Осетии, или на Северном Кавказе, или где‑нибудь поблизости, не могли бы Вы для моих учеников провести мастер-класс по «Твиттеру»?

Д.Медведев: Я не знаю, справлюсь ли я. Я всё‑таки хоть и понимаю чего‑то в этом, но я не такой блестящий специалист. Но раз приглашаете, Айна, значит, я готов попробовать провести мастер-класс по «Твиттеру», и не только по «Твиттеру», если необходимо будет. Я вчера решил более плотно прописаться в «Фейсбуке».

А сейчас смотрю, как ещё закрепиться в «ВКонтакте». Потому что, как только я сообщил, что я решил поактивнее работать с «Фейсбуком», в меня сразу начали кидать сообщения: что как Вам не стыдно, это американская социальная сеть, всяких цукербергов поддерживаете, а у нас есть своя сеть «ВКонтакте».
Адресок оставьте. Приеду в Осетию, постараюсь или урок провести, или во всяком случае дайте информацию – может быть, просто пошлю Вашим ребятам от себя какую‑то хорошую весть.

А.Гагиева: Они будут очень благодарны. Спасибо.

М.Ирасханов: Дмитрий Анатольевич, здравствуйте. Я тот чеченский мальчишка, который в 1995 году с семьей переехал в Москву в связи с началом войны. И здесь столкнулись с такой проблемой, как зачисление в школу. То есть с родителями обошли несколько школ, где нам отказывали по понятным причинам, потому что были такие настроения.

Д.Медведев: Настроения – или по формальным причинам?

М.Ирасханов: Говорили, что нет мест, но на самом деле давали понять. Ну и просто шла война, и все это знали. И впоследствии появился человек, наш будущий директор, это Сидоров Евгений Анатольевич, который не только принял меня и двух моих сестёр в школу, но и на протяжении всей нашей учебы всячески решал проблемы, которые возникали на национальной почве. То есть элементарно меня кто‑то обзывал, я отвечал, происходили какие‑то стычки, драки, нас отводили к директору, и он нас сажал и, не принимая ничьей стороны, объяснял нам то, что мы дети, у нас нет национальностей, что мы должны дружить и не слушать то, что говорят по телевизору, что чеченцы плохие, а кто‑то хороший. И он нам это так объяснял, что до сих пор – я много лет назад закончил школу – с несколькими из этих ребят…

Д.Медведев: Чем занимаетесь, Муса, сейчас?

М.Ирасханов: Я менеджер по товару.

И до сих пор с некоторыми из этих ребят я общаюсь, мы поддерживаем отношения. И он это делал не для меня лично и не для этих ребят – он это делал для нашей страны, и я считаю, что он – мировой человек. Дмитрий Анатольевич, наградите его как‑нибудь, если можно!

Нельзя призывать к честности, к чистоте мундира, к ответственности – и платить деньги, которые не позволяют нормально жить, потому что мы тем самым людей провоцируем к понятному образу поведения.

Д.Медведев: Хорошо.

М.Ирасханов: Спасибо.

Д.Медведев: Он директор школы, да?

М.Ирасханов: Да.

Д.Медведев: Какая школа?

М.Ирасханов: Средняя образовательная школа №694.

Д.Медведев: Спасибо. То, что Вы рассказали, в общем, к сожалению, довольно такая показательная вещь и связана она, конечно, с тем, какова была обстановка в тот период. Я не могу сказать, что она сейчас существенно лучше, но всё‑таки многое изменилось, появились свои проблемы, но многое изменилось. Но вот то, что Вы сказали про директора школы, показывает не просто то, что он мудрый человек, а то, что он смелый человек. Ведь дело не в том, что можно там получить за это или ещё что‑то, а дело в том, что на это реагируют очень по‑разному. Ведь очень легко снискать лавры, собрать авторитет на националистической теме: вот она всегда, эта националистическая тема, падает на хорошо подготовленную почву – и не только в нашей стране, и в других тоже странах, там тоже свои проблемы, вы знаете. И в Европе, и в Азии, и в Африке – везде эти проблемы, даже в Китае. И, когда человек попадает в такую ситуацию, очень важно иметь внутреннюю силу, не повестись на настроение большого количества людей, иногда даже достаточно большой толпы, которая требует кого‑то линчевать или уничтожить, которая говорит, что вот этот – плохой, у него другого цвета волосы, вера другая. Для того чтобы противостоять в такой ситуации, нужно иметь некий набор внутренних принципов. И то, что Ваш бывший директор школы себя так повёл, показывает, что он и педагог хороший, и гражданин хороший. И чем больше таких учителей будет, тем крепче будет наша страна. Но нам нужны такие учителя не только в Москве, но и в Грозном, в Махачкале, во всех других кавказских республиках и в других территориях нашего государства, которые правильно оценивают место учителя.

А по поводу Вашего директора я справки наведу.

Пожалуйста, Вам слово.

М.Кожевникова: Здравствуйте, уважаемый Дмитрий Анатольевич.

Д.Медведев: Привет.

М.Кожевникова: Здравствуйте всем окружающим. Я – актриса Мария Кожевникова и член Общественного совета «Молодой гвардии». Я хотела сказать сначала немножко именно по профессиональной деятельности и потом перейти к решению межнационального вопроса.

Я – актриса сериала «Универ». Я думаю, многие его знают, видели, правда? Я надеюсь, Дмитрий Анатольевич, что и Вы его видели, может быть, мельком, хотя я понимаю, если нет: у Вас очень мало свободного времени.

Д.Медведев: Безусловно, если не видел, то, значит, не видел почти ничего.

М.Кожевникова: Наш успех на самом деле был, потому что у нас межнациональная компания. У нас продюсер Артур Джанибекян – армянин, а сценарист – из Казахстана, Вячеслав Дусмухаметов, и один из главных актёров у нас тоже армянин, именно с моей героиней у него любовь, мы ссоримся, миримся. Но именно мы посредством телевидения говорим о том, что неважно, какой ты национальности, – важно, какой ты человек. В конце концов, мы не выбираем, кем мы рождаемся и у кого. Мы все познаем этот мир от родителей, из учебников, газет, журналов, интернета, телевидения, которое является самым значительным средством массовой информации. И в последнее время где‑то 60–70 процентов [информации] всё‑таки несут негатива: злость, агрессия, убийства, кровь, кражи. Мне кажется, что в скором времени, если будет так дальше продолжаться, мы просто будем даже ненавидеть друг друга в рамках и одной национальности.

Талантливых людей у нас полно: и в Москве, и в провинции, и в маленьких деревнях, и важно создавать такие условия, когда люди, приезжающие из глубинки, могут поступать в ведущие университеты страны.

Д.Медведев: А у нас, извините, Мария, такой период был, и давайте вспомним гражданскую войну: мы ненавидели друг друга, как Вы говорите, ровно в рамках одной национальности.

М.Кожевникова: Это правда. Мы очень связаны со средствами массовой информации, и, к сожалению, в последнее время нас не учат толерантности, доброте и уважению друг к другу. Я предлагаю разработать идеологию, которая будет помогать средствам массовой информации. Можно начать это именно с каких‑то детских передач, где дети разных национальностей будут общаться друг с другом, будут делиться своими обычаями, языком и именно через это познавать этот мир. Мы должны быть, а новое поколение вырасти в уважении друг к другу, в уважении к окружающему миру и к себе.

Дмитрий Анатольевич, Вы говорили уже про Америку. И, хотя я патриотка своей страны и считаю, что у нас тоже многому чему надо учиться, приведу такой пример. Моя близкая знакомая учится там в школе. Там проходят обучение разные расы, и у них как раз есть уроки толерантности (и педагоги им преподают, и жизнь учит). У них случился случай, когда мальчик полненькой девочке прислал фотографию уже женщины так, скажем, в летах, с такими большими формами, и написал: это твоё будущее. Родители этой девочки пришли в школу – его отчислили. И никакие уговоры, слёзы, взятки ему не помогли. Потому что мы не имеем права оскорблять, унижать друг друга. И я считаю, что обязательно нам нужно разрабатывать эту идеологию, и поддержите, пожалуйста, если это возможно.

Д.Медведев: Спасибо, Мария.

У меня тоже довольно скептическое отношение ко многим ценностям, которые приходят, например, из той же Америки, но я не могу не продолжить то, что Вы говорите. В смысле вот этой самой толерантности у них есть чему учиться. Иногда над этим даже издеваются. Ну, все мы читаем такого рода, допустим, какие‑то обсуждения, посты в интернете, что вот там совсем они сдурели со своей толерантностью, дуют на воду. Пример, который Вы привели, или, допустим, какие‑то другие примеры: по цвету кожи, расы, нации, языку, – иногда это действительно кажется странным, а потом начинаешь думать, вот в этом вопросе лучше перебор. Да, иногда это кажется странным и даже смешным. Но зато нет конфликтов. И они настолько трепетно к этому относятся, а с другой стороны – применяют силу закона: могут исключить из школы, из университета, просто привлечь к ответственности за неправильное обращение. Вот это, мне кажется, всё‑таки продвинутый уровень культуры, даже несмотря на то, что он иногда кажется вот таким странноватым.

Теперь в отношении того, что Вы сказали по СМИ. СМИ – очень разные, Вы сами это знаете, может быть, как никто другой. Каждый ищет то, что ему хочется посмотреть. Я не сторонник того, чтобы зарегулировать всё и вся. Наоборот, я помню это время, когда включаешь телевизор, а по всем каналам одно и то же. И, как бы сейчас ни ругали наше телевидение, это всё‑таки разное телевидение, оно сильно отличается от советского телевидения. Но насилия действительно на телевидении много – может быть, избыточно много. А объясняется это просто: это смотрят. Самая дорогая реклама, естественно, – здесь журналисты присутствуют как раз и те, кто связан с этой профессией, – размещается в такого рода фильмах, в такого рода сериалах. Но мне кажется, что и руководители средств массовой информации должны иметь некую внутреннюю позицию по этому поводу: должно быть всё, должно быть всё‑таки некое позитивное измерение. Должны быть и криминальные сериалы, где бегают, стреляют. Но это не должно быть бесконечно, потому что иначе возникает ощущение, что вся наша жизнь состоит только из этого. Это, кстати, касается и новостей. Хотя, конечно, наша жизнь очень непроста, происходит масса тяжёлых событий. Но мы с вами понимаем, что если построить видеоряд вот таким образом: каждый день случаются какие‑то неприятные события, кто‑то умирает, кого‑то убивают, жизнь есть жизнь, – в принципе можно сделать новости в нарезке только из этих событий, но если это будет каждый день, то мы понимаем, в каком мире мы окажемся, потому что это просто настроение, которое ты получаешь через телевизионный экран или ещё как‑то. Ещё раз подчеркиваю, ни в коем случае нельзя ничего запрещать, это вопрос меры, вкуса, культуры руководителей средств массовой информации. В конце концов, если тебе хочется что‑то особенное посмотреть, есть для этого диски и для этого есть интернет, ты можешь всё, что нужно, получить и посмотреть всё, что тебе нравится.

Будущее и благополучие нашей страны заключается только в одном – в умении слышать друг друга и жить вместе, ценить друг друга и любить друг друга.

И ещё одна тема, о которой Вы сказали. Современный мир очень мобилен и очень глобален, и свойство адаптироваться под мир, мне кажется, это свойство современного человека. Вот в чём проблема, допустим, связанная с приездом в Москву или в какие‑то другие города ребят из кавказских республик или, наоборот, из центра России на Кавказ. Проблема в том, что зачастую приезжие приходят исходя из того, что они ко всему готовы и лучшие представления о том, как надо себя вести, – у них самих. Вот это как раз и есть недостаток культуры и понимания того, как мы должны жить. Каждый раз, когда мы приезжаем куда‑то за границу, мы всё‑таки (сейчас мы стали в этом смысле более подготовлены) стараемся вести себя так, чтобы не выделяться из людей, которые живут, допустим, в этом государстве. Почему? Потому что нам по каким‑то причинам неудобно, будут показывать пальцем, говорить: «О, какие бескультурные, громко разговаривают, ходят не так, как надо, одеты как‑то не так», – причём неважно, о какой стране идёт речь: европейской, мусульманской, восточных государствах, разных тихоокеанских странах. Мы считаем, что это правильно.

С другой стороны – находясь у себя дома, мы почему‑то поступаем иначе, ведём себя зачастую вызывающе, опять же неважно, где это происходит, в Москве или на Кавказе. Люди, которые приезжают, считают, что они должны себя вести абсолютно так же, как дома, но они не дома. Они дома в смысле того, что это наша единая страна, но она у нас разная, страна. И вот это, мне кажется, ключевая вещь: надо стараться соответствовать тому месту, куда ты приехал. Это не значит, что ты должен забывать, кто ты такой, отказаться от своего облика, веры, нет, конечно. Но ты должен настроиться на позитивную волну и стараться действовать приблизительно так же, как ведёт себя подавляющая часть населения вокруг, и тогда ты не создашь проблем ни себе, ни им. Вот умение жить в глобальном мире, адаптироваться под него, мне кажется, свойство любого современного и культурного человека.

Т.Керби: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич. По‑моему, я могу немножко говорить об Америке, потому что я переехал из Америки в Россию жить. Поэтому, может быть, я скажу как эксперт. Мне хочется сказать немножко в противоречие тому, что в Америке нет расизма. Все на улице говорят мне: «Расизма там [в Америке] нет, как ты можешь жить в России?!» Но это миф, это полный миф, я точно это знаю.

Д.Медведев: Конечно, миф!

Т.Керби: Но, с другой стороны, то, что объединяло многих американцев, особенно из Европы, – это идеология. Они все любят Конституцию, американскую мечту, и всё это серьёзно. Они думают, что Конституция – как Иисус и создатели США – как Его апостолы.

А в СССР я не был, я не могу сказать. Но в СССР тоже был всё равно советский народ. Может быть, многие не верили; может быть, думали, что коммунизм тупой; но был советский народ. И вот теперь у нас Россия. И в Америке человек говорит: я – ирландский американец, я – французский американец, немецкий. А в СССР – я советский человек. А теперь мы можем сказать, что я – русский грузин, я – русский русский? Это нелогично. Что мы можем делать, какая идеология может нас всех, русскоговорящих, объединить?

Д.Медведев: Спасибо. Вы абсолютно правильно отметили одну вещь: не бывает идеальных стран, идеальных государств, идеальных обществ. Те, кто говорит: «У нас нет преступности, у нас нет коррупции, у нас нет расизма», – они все врут, потому что, к сожалению, все эти явления есть в любом обществе. Вопрос в том, как общество на это откликается и какова мотивация конкретного человека. Если общество загоняет эти проблемы под стол, то тогда и коррупция, и расизм, они становятся всё более всеохватными. А если общество открыто этому противостоит, жёстко реагирует на те или иные явления, но в то же время даёт развиваться людям, тогда это общество становится более современным.

Мы сегодня много говорим об Америке. Говорим именно потому, что Америка 50 лет назад была другой. И это хороший пример – не в том смысле, что мы должны превратиться в Америку, у России свой путь, конечно, но просто за 50 лет американское общество преодолело огромное количество стереотипов, хотя проблем осталось достаточно. Нам тоже нужно преодолеть это, но не за 50 лет, у нас такого количества лет нет. Мы очень быстро развиваемся, и у нас есть свои проблемы, в том числе проблемы, связанные, по сути, с теми террористическими действиями, которые творились на Кавказе и сейчас, к сожалению, остаются в нашей жизни. Поэтому нам нужно решить эту проблему максимально быстро.

Наш культурный опыт, опыт сосуществования разных наций – это и есть наше богатство. Только если мы будем вместе, мы сможем быть сильными.

Что касается идеи, мне кажется, мы здесь все люди современные, во всяком случае хотелось бы на это надеяться. Здесь может быть только одно: каждый гражданин нашей страны должен ощущать себя гражданином, по сути, единого государства, в котором существует единая общность. Нам это слово не нравилось в советский период, но в принципе оно правильное. Даже в советское время (об этом, наверное, не все знают здесь) возникла такая теория: единая общность – советский народ. Если мы создадим что‑то подобное, но на других началах, это собственно то, к чему и нужно стремиться.

Ведь вы хорошо знаете жизнь в Америке: каждый гражданин Соединённых Штатов Америки ощущает себя кем – американцем, вот это главное. Я считаю, что мы должны идти именно к этому. Каждый гражданин любого государства должен прежде всего, ощущать себя частью большой страны, и уже во вторую очередь он должен ощущать себя представителем того или иного этноса. Потому что, если это иначе, государство разваливается на части, если вперёд выдвигаются какие‑то другие соображения. Мне кажется, что это очень важно осознать всем нам, независимо от того, где мы живем. если мы хотим сохранить единое государство, а только в едином государстве может быть благополучная жизнь.

М.Кацарский: Во‑первых, добрый день, Дмитрий Анатольевич. Меня зовут Кацарский Михаил, я аспирант юридического факультета Российского университета дружбы народов. Я к Вам на встречу пришел с предложением, и, раз уж выпала такая возможность, я его хочу озвучить. Я вот что предлагаю: создать какой‑нибудь орган, во главе которого будете непосредственно Вы, неважно в каком качестве – Президент или Председатель Правительства.

Д.Медведев: Но всё‑таки некоторое значение это имеет.

М.Кацарский: Я просто хотел подчеркнуть то, что…

Д.Медведев: Просто, если я на пенсию уйду, видимо, это Вас не очень устроит.

М.Кацарский: Нет, я просто хотел подчеркнуть, что мне импонирует именно Ваша личность, Ваш настрой, и я как‑то вижу в Вас близость к молодёжи, мне это очень нравится. И пускай это будет какой‑нибудь прообраз круглого стола – как человек с юридическим образованием (мы, вроде с Вами коллеги), – пускай это будет что‑то вроде…

Д.Медведев: А Вы на какой кафедре?

М.Кацарский: Конституционное право.

Д.Медведев: Конституционное право?

М.Кацарский: … пускай это будет организовано в форме, возможно, федерального агентства, и пускай его членами будут представители различных национальных меньшинств, народов, которые будут поднимать вопросы, как мы сейчас. Я думаю, что подобные встречи полезны, а если это будет делаться постоянно, в порядке вещей, то это будет вообще замечательно.

Собственно, вот мое предложение.

Д.Медведев: Спасибо.

Михаил, я, конечно, готов создать вот такой небольшой форум из представителей разных национальностей и народностей, это нормально абсолютно. Но ещё, может быть, важнее для Президента, для Председателя Правительства, для любого федерального руководителя – бывать в разных местах и общаться с обычными людьми. Всё время, когда я куда‑нибудь приезжаю, информация об этом утекает, сначала пишут: вот приехал или приедет Медведев, будут показывать в очередной раз потёмкинские деревни. Потом пытаешься менять маршрут, куда‑то заезжаешь – говорят: нет, ну всё равно там всё подготовили, поэтому он зашёл, там траву подстригли, покрасили, подъезды там заколотили, здания снесли, заборы поставили, чтобы он не видел.

Почему я об этом говорю? Потому что очень важно, чтобы во время поездок в различные регионы любой руководитель общался с теми, кто представляет разные социальные группы и разные национальности, понимая, как они живут: и в огромной Москве, и в относительно маленьких городах, и даже в посёлках. Хотя обычно, как ни странно, чем меньше город, тем меньше проблем, потому что все люди друг друга видят, знают, и там нет места для межнациональных стычек. А в мегаполисах, к сожалению, ситуация другая. Но ездить и общаться нужно.

Что касается Вашей идеи, я подумаю, как это организовать.

Е.Лысенкова: Можно я?

Д.Медведев: Самые хитрые и девушки, и юноши просто сразу встают. Ну пожалуйста.

Е.Лысенкова: Но Вы же обещали – девочка-мальчик. У нас два мальчика было.

Д.Медведев: Да, я из этого и исхожу, идём этим путём. Пожалуйста, прошу Вас.

Е.Лысенкова: Меня зовут Екатерина Лысенкова, я работаю научным сотрудником в музее – Музее Максима Богдановича. Есть у нас такой центр белорусской культуры.

Вы знаете, часто к нам приходят группы школьников с 1-го по 11-й класс – самые разные. И для того, чтобы познакомить их с белорусской культурой, я у них спрашиваю, в основном приходят русские ребята, предлагаю им вспомнить традиционные календарные народные праздники. Все знают, что их много у русского народа, на самом деле – больше двух десятков. Как Вы думаете, сколько праздников они вспоминают по количеству?

Д.Медведев: Сколько?

Е.Лысенкова: Они вспоминают три праздника максимум.

Д.Медведев: Какие?

Е.Лысенкова: Это Масленица, коляды и Иван Купала. То есть, по сути, это русские люди, русские ребята, которые своей, русской культуры не знают. А знаете, что они знают о Белоруссии? Что там бульба растёт. В основном это всё. Это первая ассоциация.

Д.Медведев: Нет, ещё то, что Лукашенко работает.

Е.Лысенкова: Но самые продвинутые киноманы знают ещё, что там Брестская крепость есть. Но это предел знаний.

Так вот это я говорю о двух народах, которые исторически живут рядом, близко. У нас всегда было очень много связей. И, к сожалению, всё дело в том, что у нас сейчас нет механизма трансляции вот этой народной, национальной культуры. Её транслируют те люди, которые в музее работают. Понятно, что я там работаю. Молодёжь туда идёт работать не за деньги, а за идею они там работают, потому что мне важно, чтобы о моей культуре знали. Мне хочется, чтобы они заинтересовались в конце концов своей культурой. Согласитесь, это справедливо. Потому что ребята, которые к нам приходят, они впоследствии интересуются, они не только белорусской культурой интересуются, они своей начинают интересоваться. Так вот, ведь согласитесь, конечно, у каждой работы есть своя цена, своя стоимость, но я думаю, что если бы Вам предложили выполнять Вашу работу за меньшие деньги, Вы бы всё равно не отказались, правильно?

Д.Медведев: Вы правы.

Е.Лысенкова: Но дело в том, что человек считает важным, я считаю важной свою миссию – учить, доносить, поэтому даже если бы моя зарплата была не пять тысяч, как сейчас, а три тысячи, я бы всё равно там работала. И всё дело в том, что таких людей, которых надо научить и которые хотят учиться, их много, а нас, таких, которые идут туда работать, увы, не так много. Вот мне кажется, это всё‑таки нужно как‑то менять.

Д.Медведев: То есть зарплату всё‑таки надо поднять. Екатерина, спасибо Вам за то, что Вы сказали. Конечно, многие люди, которые в нашей стране и не только в нашей стране, в соседних странах работают в музеях, в некоторых социальных учреждениях, по сути, они просто подвижники, потому что, как Вы правильно сказали, они работают за идею. Причём, может быть, они иногда так высокопарно и не мыслят, но они считают, что это их долг, что они должны это делать, и несут всё это всю жизнь.

По поводу того, что мы ленивые и нелюбознательные, к сожалению, во многом Вы правы, потому что за последние годы возникла некая субкультура, в которой мы все варимся. Это неплохо, потому что должен быть один коммуникативный язык, один код общения, и если ты им владеешь, ты общаешься с разными людьми, и с 20-летними, и с 80-летними и чем более универсальный этот код, тем лучше. Но это не значит, что мы должны забыть о своих корнях и не должны интегрировать их корни, культуру – в обычную жизнь. Тем более что это настолько интересно, что, когда в это погружаешься, невозможно оторваться. И некоторые суррогаты, на которых мы уже, собственно, воспитаны и к которым мы привыкли, они кажутся вторичными. Ты вообще понимаешь, откуда что возникло. В этом плане роль музеев, театров, роль библиотек невозможно переоценить. Самое главное, чтобы эту оценку давали люди и государство, увеличивая зарплату работникам этих учреждений.

Ох, как много!

Э.Чесноков: Дмитрий Анатольевич, у меня вопрос жизни и смерти.

Д.Медведев: Пожалуйста, если хотите. Если вопрос жизни и смерти, я не могу отказать.

Э.Чесноков: Спасибо за предоставленное слово.

Так получилось, что мой родной отец – этнический чех, он живёт там, в Чехии, в Евросоюзе. Я мог бы уехать из России, получить гражданство и жить там, но я никогда этого не сделаю, потому что для меня открываются огромные перспективы, в том числе благодаря политике модернизации, которую Вы проводите. Но есть проблема. Я своего отца нашёл три года назад, и это было чудо. Ему 63 года, он пенсионер, и у него пенсия нищенская, которую ему платят в Чехии. Но я не могу свободно поехать к нему, а он свободно не может поехать ко мне.

Дмитрий Анатольевич, при Вашем правлении 15 стран отменили для нас визы, в том числе такая развитая страна, как Израиль, Сербия, вся Латинская Америка. И за это огромное Вам спасибо. Дмитрий Анатольевич, может быть, дожмём этот вопрос с визами, а? Между Россией и Евросоюзом?

Д.Медведев: Молодец! Эдвард, очень жаль, что Вас не было, я только что встречался, приехал прямо из Кремля к вам, встречался с Премьер-министром Нидерландов Марком Рютте. Вот если бы Вы столь же пламенно выступили на пресс-конференции, ему некуда было бы отступать. Он, правда, и так неплохой парень и готов помогать нам, но тем не менее.

Визы, конечно, это то, что сдерживает общение. И когда я, например, разговариваю на эту тему со своими европейскими друзьями, не важно, откуда они, в том числе из Чехии, они все так пожимают плечами и говорят: «Ну конечно, мы понимаем, ну не от вас, не от России, исходит основная проблема. Вот, может, лет десять назад там были какие‑то проблемы, а сейчас вообще особо никаких проблем нет. У нас у самих в Евросоюзе свои проблемы, вот мы там друг с другом дерёмся. Там есть разные страны, которые не вполне адаптировались к европейской жизни, а с вами у нас в целом всё хорошо». Я им говорю: отмените визы, – и вот тут начинается сложная история. «Ну мы готовы, но не сразу, step by step», – как мне сегодня было сказано.

Это, на мой взгляд, близорукая позиция. Потому что чем больше мы будем общаться с европейцами, со странами Евросоюза, тем лучше будет атмосфера в нашей объединённой Европе. Потому что без них у нас вряд ли так быстро получится провести модернизацию, о которой Вы сказали, и спасибо за добрые слова. Без нас они тоже не могут развиваться, потому что Россия – это государство, которое поставляет не только энергоносители, но и интеллектуальные продукты, значительная часть которых применяется в Европе. Поэтому мы друг с другом абсолютно связаны. И чем скорее мои партнёры поймут, что они должны мыслить так, как Вы, тем будет лучше для всех нас: и для России, и для стран Евросоюза. И я надеюсь, что Вы всё‑таки сможете реализовать свою мечту и съездить к своему отцу. Я хотел было сказать, что я постараюсь Вам помочь, но понял, что это не относится к компетенции Президента России, потому что каждая страна сама определяет свою визовую политику, и, как известно (здесь есть мои коллеги-юристы), может отказать в визе без объяснения причин.

Давайте так договоримся. Я как честный человек уже час общаюсь, мне уже действительно пора потихонечку отваливать. Тем не менее я ещё спрошу двух человек здесь и двух человек здесь, ладно? По‑честному, мальчик-девочка. Давайте Вы, а потом – Вы.

Т.Гладченко: Здравствуйте! Я живу в городе Грозном с 2003 года. Приехала туда работать учителем и, собственно, никогда не пожалела об этом. Первое время, когда приехала, естественно, никого не знала, меня взяли в семью чеченцы, помогли адаптироваться.

Д.Медведев: Чему Вы учите? Какой у Вас предмет?

Т.Гладченко: Русский, английский. Сейчас я работаю уже на радио. Вот что хочу сказать. На моих глазах с 2003 года город восстанавливался. Спасибо Вам за это огромное. Собственно, сейчас в Грозном созданы все условия, для того чтобы работать нормально, жить комфортно. Русские стали возвращаться. Тому пример: года два назад москвичка Катя поехала в Грозный сознательно, чтобы выйти замуж за брутального кавказского мужчину. Вышла замуж.

Д.Медведев: Вышла?

Т.Гладченко: Да, вышла, воспитывает сына.

Д.Медведев: Молодец!

Т.Гладченко: Действительно, у нас, поверьте, русских любят, ценят, тому пример – совсем недавний случай с русской учительницей, которую чиновник один хотел уволить совершенно зазря, но весь родительский состав школы за неё вступился, её вернули на место, чиновника, собственно, уволили.

Д.Медведев: Это по‑нашему.

Т.Гладченко: Да. Я‑то, понятное дело, что адаптировалась, но хотелось бы Вам задать вопрос: как можно вопрос решить о массовом возвращении русских в Чечню? Я согласна, в общем‑то, помогать людям, которые решатся туда поехать.

Д.Медведев: Вы знаете, Вы даже своим выступлением уже помогаете, потому что Вы – живой пример, не какой‑то виртуальный персонаж, а живой пример человека, который работает в Грозном, который приехал не из Чечни и который просто приехал туда работать и доволен своей работой. Как можно помочь? Да, на мой взгляд, очень просто: нужно восстанавливать нормальную жизнь в Чеченской Республике, для этого действительно многое сделано. И то, что Грозный поменялся, это всё‑таки, я считаю, очень хорошо. Да, кому‑то нравятся небоскрёбы, красивые здания, кто‑то говорит: «Зачем это сделали?» – но символы тоже в нашей жизни важны. И я считаю, это неплохо, то, что появилась новая «визитная карточка», потому что людям нужны не только деньги, а нужно, чтобы вот когда ты гуляешь, ходишь, отдыхаешь, вокруг тебя были какие‑то позитивные вещи. В каком состоянии был Грозный, мы все помним, и те, кто сегодня говорит о том, что зачем туда столько денег дали, пусть посмотрит на картинку 10-летней давности. И чем более открыто мы будем себя вести, тем лучше. Поэтому количество русских в Грозном, в Чеченской Республике, в других кавказских республиках прямо зависит от двух вещей: от позиции руководства республик по привлечению специалистов, а без них ведь не обойтись, мы все должны мигрировать…

Т.Гладченко: Но места‑то ведь рабочие есть.

Д.Медведев: Да. От позиции региональных властей и от создания нормальных условий для жизни и труда, от духа, который существует. И Ваш пример, он как раз это показывает. Я Вам желаю успехов.

Т.Гладченко: Спасибо.

Ф.Гасанов: Добрый день, Дмитрий Анатольевич! Во‑первых, хотел бы поблагодарить за то, что Вы согласились с нами встретиться, в первую очередь от азербайджанского молодёжного объединения России «Амур».

Д.Медведев: Как Вас зовут?

Ф.Гасанов: Меня зовут Гасанов Фарид. Я студент Российской таможенной академии и в дальнейшем своё будущее я вижу здесь, я здесь учился, я закончил школу, университет, сейчас получаю второе высшее и в дальнейшем я хочу пойти в таможенную структуру. И, тесно общаясь с людьми, которые работают в этой структуре, у меня такая просьба к Вам. Федеральная таможенная служба – всем известно, что почти половину бюджета страна получает от ФТС. Сотрудники Московской таможни, где я хочу начать свой карьерный рост, получают около 17–18 тысяч рублей – это в Москве в месяц, и небольшие ежеквартальные [премии]. Я бы хотел попросить Вас: можно ли откорректировать этот вопрос? Если в других регионах это нормальная, может быть, сумма, но не в Москве. И поэтому, в принципе, полностью убита честь «таможенного мундира», имя таможенника и всё, что связано с таможней, потому что очень много негативного стереотипа и всего подобного.

Д.Медведев: За державу обидно, да?

Ф.Гасанов: Да. Потому что в первую очередь я себя считаю россиянином.

И у меня вторая просьба: я и сестра, мы давно уже граждане России. У меня и родители получили разрешение на временное проживание. Только по непонятным, скажем так, причинам им не дают ни пока вид на жительство, ни гражданство, хотя вот уже три года, сколько бы ни пытались. Хотел попросить: можете ли Вы как‑то помочь в этом вопросе?

Д.Медведев: Понятно.

Ф.Гасанов: Но первый вопрос у меня – самый главный.

Д.Медведев: Понятно.

По второму вопросу просто: если у Вас есть координаты, оставьте. Я просто дам поручение проверить, в чём там проблема, если все правила соблюдаются, Фарид. Понятно, да? По родителям я имею в виду.

Ф.Гасанов: Да.

Д.Медведев: Просто напишите свои координаты.

Теперь в отношении таможни – не совсем, так сказать, тема, может быть, нашего сегодняшнего разговора. Хотя, с другой стороны, почему нет. Таможня действительно приносит значительную часть доходов федеральному бюджету. И это полезная организация. Тем более мы сегодня находимся в тот период, когда создан таможенный союз, объединяющий три страны. И теперь у нас единая таможня, которая находится по периметру Белоруссии, России и Казахстана. Поэтому служба должна в этом смысле становиться всё более и более развитой.

То, что таможенники получают небольшую зарплату, это, конечно, плохо. Почему? Потому что действительно в Москве эти доходы незначительные. Ну и давайте прямо смотреть правде в глаза: а уровень коррупции в таможне – запредельный. Запредельный! Но это не означает, что нужно сразу же сказать о том, что все таможенники плохие, все взятки берут. Но вот то, о чём Вы сказали, и есть основное противоречие. Нельзя призывать к честности, к чистоте мундира, к ответственности – и платить деньги, которые не позволяют нормально жить, потому что мы тем самым людей провоцируем, естественно, к понятному образу поведения. Я думаю, что и до таможни доберёмся. Потому что я считал правильным сначала всё‑таки начать с милиции и полиции, потому что там уровень дохода был ещё меньше, а проблем, наверное, ещё больше. Поэтому со следующего года всё‑таки наши сотрудники МВД будут получать уже другую зарплату, что позволяет всё‑таки требовать с них немножко другого и увольнять их уже безо всякого зазрения совести и привлекать к ответственности, если это надо. Ну и применительно к таможне необходимо эту ситуацию исправлять, Вы правы. Спасибо.

Я обещал, два человека – здесь и два человека – здесь.

Н.Нигматуллин: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич! Меня зовут Нигматуллин Наиль, я представитель башкирской национальности, вырос я в маленькой башкирской деревне, которой даже на карте нет, собственно говоря.

Д.Медведев: На карте нет?

Н.Нигматуллин: Вообще нет, да, только на специализированных. Сейчас я обучаюсь в одном из ведущих университетов мира и России – это МГТУ имени Баумана, на втором курсе. В 1999 году к власти пришёл Ваш товарищ Владимир Владимирович Путин, потом пришли к власти Вы. Так получилось, что именно весь период моего обучения и поступления пришёлся на время Вашего руководства. И с этим я связываю то, что я поступил, как и многие ребята, благодаря Вашей политике. Действительно, многие ребята сейчас бы не учились в университетах, если бы не ЕГЭ. И от лица всех студентов разных национальностей, которые так же, как и я, выехали из таких деревень, хочу сказать Вам большое спасибо.

Но у меня вопрос есть такой, он немножко не по моему рассказу. С Вашей политикой я согласен полностью, мне она представляется правильной, но в ряде регионов Российской Федерации она не исполняется, особенно в Республике Башкортостан, откуда я родом. Национальная политика там дискредитируется и сводится на нет, это по моему представлению. Я Вам говорю как коренной житель, который изнутри видит эту проблему.

Д.Медведев: В чём это заключается?

Н.Нигматуллин: Заключается в том, что совсем недавно при предыдущем руководстве у нас в Башкирии наш регион считался одним из самых миролюбивых и спокойных. Там очень много национальностей проживает, и они жили всегда в мире и согласии. Сейчас неведомо откуда очень много появилось террористических группировок и так далее. Это первое.

Второе. Относительно недавно при новом руководстве Башкирии появились и заново начали работать те сайты провокационные, которые сеют межнациональную рознь в нашем регионе. И к Вам я обращаюсь как к Президенту нашей страны, чтобы Вы что‑то приняли именно конкретно по нашему региону, потому что я являюсь простым жителем, который видит всю проблему изнутри.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо большое.

Во‑первых, спасибо за добрые слова и за то, что Вы сказали о моем периоде работы. Конечно, как для любого человека, для меня это имеет значение. Я бы наврал Вам, если бы сказал, что мне всё равно, что Вы думаете и что вы мне говорите. Это просто было бы нечестно.

Во‑вторых, я очень рад, что Вы приехали из деревни, которую даже не видно на самой большой карте. Почему? Потому что очень важно, чтобы в Москве учились ребята, девушки из самых разных мест, потому что талантливых людей у нас полно: и в Москве, и в провинции, и в маленьких деревнях, и очень важно создавать такие условия, когда люди, приезжающие из глубинки, типа Вас могут поступать в ведущие университеты страны, типа Бауманки той же самой, где, как я понимаю, Вы учитесь.

Я считаю, кстати, может, Вы со мною не согласитесь, сейчас очень модно критиковать единый госэкзамен. Не знаю, кто из присутствующих здесь сдавал его, но я считаю, что это всё‑таки способ сделать так, чтобы выходцы из провинции попадали учиться в столичные вузы.

Аплодисменты тогда засчитываются как поддержка, чтобы это происходило по‑честному, без взяток и без блата.

Теперь в отношении ситуации в Башкирии. Знаете, конечно, мне, в общем, грустно слышать такого рода рассуждения сейчас, потому что я полагал, что всё‑таки нынешнее руководство республики старается сложные проблемы решать. Если Вы мне говорите об этом, значит, далеко не всё получается так, как надо. Я знаю о том, что в целом ряде регионов Башкортостана расплодились экстремистские структуры. Если Вы думаете, что для меня это новость, то, конечно, это не так. Мне об этом докладывают регулярно и ФСБ, и другие правоохранительные органы. Их нужно давить. Почему? Просто потому, что эти люди хотят нам зла. Они хотят разрушить наш общий дом. И делать это беспощадно. Потому что, если мы не сможем защитить сами себя, мы распадёмся на части, разлеземся, как лоскутное одеяло.

В Башкирии сложный этнический состав. По‑разному считают, там всегда была хитрая арифметика, кстати, в этом смысле. Но мы все знаем: живут башкиры, живут татары, живут русские в близких пропорциях и масса других этносов. И это как раз пример такой республики, где очень важно соблюдать межконфессиональный и межнациональный мир и грамотно выстраивать национальную политику. Поэтому то, что Вы мне сказали, это дополнительный повод для того, чтобы проанализировать ситуацию в республике и с тем, как она управляется. Спасибо Вам за это.

Т.Манасян: Меня зовут Тигран Манасян, я преподаю на историческом факультете МГУ историю Армении и член Союза армян России. Я точно так же считаю, что самое лучшее средство восстановления нормальных, добрососедских отношений между разными народами, нациями и общностями – это самый обычный диалог, и я являюсь тому самым простым примером. Я в Москве живу уже более 20 лет – практически с распада Советского Союза, и, Вы знаете, на территории России никогда не встречал, чтобы армяне и азербайджанцы что‑то не поделили или в чём‑то спорили. Это происходит, к сожалению, на территории непосредственно Армении и Азербайджана, мне на самом деле это очень прискорбно озвучивать сейчас. Но, Вы знаете, этот стереотип во мне был сломан, во мне не было такого сильного стереотипа, но однако, когда постоянно жужжат, что азербайджанцы – это что‑то не то и так далее, я хочу сказать, что понял досконально об этом на третьем курсе исторического факультета МГУ, когда мой преподаватель истории Азербайджана Исмаил Алиевич Агакишиев единственному поставил «пятёрку» по истории Азербайджана мне, который этнический армянин.

Д.Медведев: Молодец, да.

Т.Манасян: Ещё один пример. Я как‑то был в военкомате, и рядом со мной сидел мужчина лет, наверное, пятидесяти, он так посмотрел и говорит: «Ты с Кавказа?». Я говорю: «С Кавказа». – «Из Азербайджана?» Я говорю: «Нет, из Армении». И он по‑армянски мне говорит: «Я тоже». Я говорю: «Ну Вы не очень похожи». Он говорит: «Но я азербайджанец». И мы с ним разговорились, минут тридцать мы с ним просто беседовали, и он меня спрашивает: «Как в Ереване дела обстоят? Стоит ещё этот Дом советов, который был тогда?» Я говорю: «Вы знаете, к сожалению, порушили». В его лице было отчаяние, собственно, что он не увидит больше никогда этого здания.

И Вы знаете, Дмитрий Анатольевич, я хотел бы Вас спросить, если позволите, в преддверии визита Президента Армении, если позволите, вот такой вопрос: а какие конкретные действия будут в дальнейшем в отношении нагорнокарабахского конфликта? Потому что мы очень хотим, чтобы этот конфликт в скором времени завершился.

Спасибо большое.

Д.Медведев: Спасибо.

Тигран, Вы привели пример с человеком из военкомата. У меня есть и другие примеры, они вообще очень любопытные. Я много общаюсь и с Президентом Азербайджана, и с Президентом Армении. И удивительно то, что окружение обоих президентов, естественно, очень неплохо друг с другом ладят – и Президента Алиева, и Президента Саргсяна – и переходят легко с азербайджанского на армянский, с армянского – на азербайджанский. Это просто происходит на моих глазах. Более того, это, конечно, такой потаённый момент. Но, я надеюсь, и Серж Азатович, и Ильхам Гейдарович на меня не обидятся, если я скажу, что и они друг с другом неплохо ладят. Когда мы сидим вместе за столом, они очень хорошо общаются.

Но есть реальные сложности: есть история, есть различное понимание различных юридических конструкций, есть, наконец, разный набор интересов. Россия, безусловно, будет помогать в урегулировании нагорнокарабахского конфликта. Вы, наверное, знаете, я довольно много сделал для того, чтобы президенты встречались и обсуждали эту тему. Эта работа обязательно будет продолжена. Но могу сказать простую вещь: в конечном счёте урегулирование этой очень сложной, но, я абсолютно в этом уверен, решаемой проблемы зависит от доброй воли двух народов и двух президентов. Если они будут слушать друг друга, слышать друг друга и немножко двигаться навстречу друг другу, находить компромиссы, всё получится. Я абсолютно в этом уверен. Это как раз один из немногих замороженных конфликтов на территории постсоветского пространства, и даже в Европе в целом, который, на мой взгляд, можно решить.

С.Сайфуллина: Дмитрий Анатольевич, добрый вечер!

Д.Медведев: Добрый!

С.Сайфуллина: Я родилась в Республике Башкортостан, в городе Октябрьский, по национальности я татарка. Я просто хотела бы обратиться к предыдущему оратору. Я владею другой информацией по национальному вопросу. Я живу в Москве, в сердце нашей великой Родины, но все мои родственники в Башкирии. Я очень часто там бываю, и раньше действительно моя родня жаловалась: вот Муртаза то, Муртаза сё. Сейчас, с приходом нового Президента Башкортостана, который, насколько я знаю, единоросс, вроде как всё поменялось, по крайней мере нет таких проблем.

Д.Медведев: Молодец!

С.Сайфуллина: Нет проблем у ребят, которые русские, которые татары, и хотят поступать в БГУ. Потому что раньше реально, если у кого‑то фамилия заканчивается на -лина (Фуснулина, Сайфуллина), не брали, я уже не говорю про русскую фамилию. Действительно, такое было, но с приходом нового президента этот вопрос решился. Так что за это Вам спасибо.

Д.Медведев: Уже хорошо, есть альтернативная позиция.

С.Сайфуллина: В свою очередь я хотела бы (опять же про Татарстан, про Татарию), у меня есть мечта такая – хочу в Москве открыть дом национальной татарской кухни. Хочу с Вами посоветоваться не просто как с Президентом, а как с…

Д.Медведев: Поклонником татарской кухни. Я люблю татарскую кухню, она хорошая.

С.Сайфуллина: Отлично. Есть ли смысл открывать такой дом национальной кухни, если там будет халяльное мясо, не будет алкоголя и будут только национальные блюда? Есть ли в этом смысл как бизнес-проекта?

Д.Медведев: Хорошо. Приятно, что Вы советуетесь со мной, как с человеком, который в бизнесе разбирается.

Снежана, садитесь, пожалуйста. Во‑первых, я рад, что у Вас какая‑то другая информация, но тем не менее я всё равно дам поручение разобраться в том, что наш коллега только что сказал. У каждого руководителя всегда есть и более сильные стороны, и более слабые стороны, и надо признаться, и прежние руководители республики, и новые руководители республики, они в целом лояльно себя вели по отношению к «Единой России», если уж говорить о нашей партии. Вопрос в эффективности управления, а вот она может оцениваться по‑разному. У меня, кстати, скажу откровенно, предельно откровенно, есть разная информация: есть и абсолютно позитивная, то, о чём Вы говорите, и есть проблемы всё‑таки, это тоже правда. Но нет проблем только у того, кто ничего не делает.

Теперь отвечаю на Ваш глобальный вопрос по поводу открытия татарского ресторана, где будет халяльное мясо и не будет алкоголя. Я считаю, что это абсолютно хорошая идея. Потому что рестораны, как и вообще такие места, где проводят досуг, должны быть разными. Почему они все должны быть причёсаны под одну гребёнку? Я могу Вам сказать откровенно, я, например, люблю итальянскую кухню, она хорошая, вкусная, всё, но у нас большинство ресторанов в Москве так или иначе сориентировано на Италию – это такой мировой тренд. Но, мне кажется, это не совсем хорошо.

Более того, когда езжу за границу, очень просто, и тогда, когда я обычным туристом ездил, и сейчас, когда я езжу Президентом, если у меня выдаётся какая‑то минутка, я иду в национальный ресторан. Потому что где, как не в этом месте, можно почувствовать душу людей, душу народа? Конечно, есть красивые места, есть различного рода музеи, но туда зачастую просто не прийти, потому что есть там разные соображения, безопасность, закрывать нужно и так далее, а какой‑то маленький ресторанчик посетить всегда можно. И после этого получаешь развёрнутое представление о том, как живут люди, потому что язык кухни, он понятен всем.

Я считаю, у Вашей идеи есть хорошее бизнес-начало, но для этого нужно найти тех, кто вместе с Вами этот проект будет осуществлять.

И ещё, о чём я не успел сказать: чем больше будет таких мест в Москве, в которой живёт от 12 до 15 миллионов человек, самых разных мест – мест, которые представляют нашу огромную страну и наши народы, тем выше будет тот самый уровень толерантности, уровень взаимопонимания. Потому что когда заходит, например, в такой ресторан человек другой веры, другой национальности, он поневоле, даже если не готов к этому, проникается культурой, понимает, как люди, которые сидят в этом ресторане, представляют мир, каковы их традиции. Единственное, чего нельзя делать, так это нельзя ничего навязывать. Это, мне кажется, абсолютно правильно, нельзя заставлять людей жёстко следовать их привычкам, это всегда непродуктивно, какие бы эти привычки ни были, а есть привычки очень хорошие и не очень хорошие. Но в любом случае нельзя заниматься менторством, вот это, мне тоже кажется, очень важно.

Так, дорогие друзья, любая встреча интересна только в том случае, если она вовремя заканчивается. Я в очередной раз нарушил своё обещание, мы с вами полтора часа разговариваем, я надеюсь, что вы не совсем заскучали. Я точно буду завершать, не обижайтесь.

Я хочу вам сказать буквально несколько слов. Спасибо вам всем за то, что вы сегодня пришли сюда, и за то, что вы рассказывали о своих ощущениях от жизни в нашей стране и в других странах. Спасибо вам за то, что вы вот такие разумные, спокойные, за то, что вы понимаете, в чём сложность жизни в нашей стране. И чем больше будет тех, кто так относится к нашему государству, к нашей многонациональной Родине, тем лучше для неё в целом. Потому что всё‑таки открытые сердца всегда помогают людям жить, а ненависть очень редко приводит к позитивным результатам. Да, мы должны быть и жёсткими, иногда принимать крайне непопулярные решения. И я, как Президент, это знаю. Но в то же время, если говорить о судьбе нашей страны, то её будущее, её благополучие заключается только в одном – в умении слышать друг друга и жить вместе, ценить друг друга и любить друг друга.

Я вам всем этого желаю.