Президент России — официальный сайт

Документ   /

Во встрече приняли участие, в том числе, лауреаты премии в области науки и инноваций за 2010 год, президент РАН Юрий Осипов и Министр образования Андрей Фурсенко.

Встреча состоялась в Политехническом музее, где сегодня начал работу Первый Всероссийский фестиваль науки. Глава государства обратился с кратким приветствием к участникам форума.

* * *

Беседа с молодыми российскими учёными

Д.Медведев: Дорогие друзья, я ещё раз поздравляю наших лауреатов, ещё раз поздравляю всех присутствующих с Днём российской науки, ну и рад пообщаться с вами уже в неформальной обстановке, не в Кремле, а в Политехническом музее, который сейчас, как мы убедились, будет переживать второе рождение. Мы желаем успеха этой затее, потому что это опорная точка для всех, кто интересуется наукой, техникой. Нужно сделать так, чтобы музей сохранил все свои прежние достоинства, но в то же время превратился в технологически совершенный объект, интересный нынешней молодёжи.

Музей был создан в XIX веке, как принято считать, в период расцвета и естественных наук, и инженерной мысли. Это всегда очень условные оценки, но тем не менее он действительно был создан по инициативе императорского общества любителей естествознания под покровительством тогда Александра II. Сегодня здесь открывается Первый Всероссийский фестиваль науки. Я так понимаю, что этот проект продлится аж до октября месяца. Надеюсь, что это будет интересный просветительский проект, который будет полезен для школьников, вообще для всех, кто занимается наукой и популяризацией науки в том числе, о чём мы уже с нашими коллегами сегодня тоже говорили.

Я напомню, что я ещё в апреле 2010 года поручил разработать концепцию музея. Эта концепция сейчас утверждена. Надеюсь, что работа будет идти в соответствии с тем графиком, который сейчас директор представил.

Теперь о самой теме. Это вопросы привлечения одарённой молодёжи в науку и в инновационную деятельность. Некоторое время назад, в декабре 2009 года, мы с руководством Российской академии наук этот вопрос предметно обсуждали. Я хотел бы, чтобы мы, может быть, сегодня в разговоре (я здесь обращаюсь уже к Юрию Сергеевичу) вернулись к этой теме. Почему? Потому что, считаю, очень важно, чтобы всё‑таки наши решения исполнялись. Дело движется, насколько я знаю, включая те вопросы, которые были наиболее острыми, а наиболее острыми всегда являются бытовые вопросы, даже в науке. И речь шла тогда о том, чтобы начать решение жилищной проблемы для молодых учёных. Я потом ругался на Правительство. Насколько я понимаю, это некоторый эффект возымело, и сейчас уже определённое количество квартир – сколько, Юрий Сергеевич?

Ю.Осипов: 150 квартир мы уже получили. Но это в течение одного месяца сделано, января. А сейчас ещё февраль. И сейчас без конца проходят в Правительстве совещания по этой проблеме.

Д.Медведев: То есть можно сейчас не ругаться? Можно более благодушную позицию занять.

Ю.Осипов: Нет, иногда, Дмитрий Анатольевич, хорошо, если Вы поругаетесь.

Д.Медведев: Ну буду тогда, куда же деваться‑то.

Ю.Осипов: Но дело сдвинулось.

Д.Медведев: Но дело сдвинулось – уже хорошо, потому что я помню скучные лица некоторых моих коллег, когда мы об этом говорили, мне пришлось тогда действительно власть употребить. Давайте, всё это нужно дожимать.

Ю.Осипов: Спасибо.

Д.Медведев: Теперь ещё одна тема – Комиссия РАН по работе с молодёжью в конце года распределила дополнительную тысячу ставок, мне сегодня об этом Министр доложил. Я считаю, что это очень хорошо, речь идёт о практически половине из существующих 400 НИИ Российской академии наук. Да?

Ю.Осипов: Да. Почти все ставки распределены, мы оставили 70 с небольшим ставок на всякий случай, потому что могут появляться очень интересные люди, остальные на условиях конкурса распределены между институтами. Интересно заметить, что число желающих получить такие ставки, то есть число претендентов на одну ставку, было больше двух. Это очень хорошо. Ставки уже распределены, сейчас объявляются в институтах конкурсы на замещение. К сожалению, просто мы не можем человека на ставку взять.

Так что спасибо, Дмитрий Анатольевич, большое.

Д.Медведев: Хорошо. То есть там тоже движение есть?

Ю.Осипов: Там полное движение.

Д.Медведев: Хорошо. И я напомню, что в 2009 году был существенно увеличен размер грантов Президента для молодых кандидатов и докторов, теперь он составляет для кандидатов 600 тысяч, а для докторов 1 миллион соответственно.

А.Фурсенко: На год.

Д.Медведев: На год, конечно.

Но это, конечно, ещё не всё, мы сегодня обсудим, что можно было бы сделать в дальнейшем. Я считаю, что государство должно создавать все возможные условия. Конечно, это не будет никогда что‑то такое сверхъестественное, но минимально необходимые условия должно создавать государство, в широком смысле этого слова, я имею в виду, и федеральный центр, и регионы, и даже муниципалитеты.

В глобальном мире, в научном мире не существует границ, и мы это также понимаем. Поэтому мы приглашаем не только наших учёных участвовать в таких проектах, но и иностранцев тоже. Мне кажется, это правильно, потому что это и есть научная конкуренция, тем более что наши учёные едут за границу, тоже участвуют на таких же конкурентных началах в иностранных проектах, и это та полнокровная среда, которая позволяет решать какие‑то более сложные задачи.

Здесь у нас молодёжь присутствует. Мне хотелось бы, чтобы молодёжь участвовала в обсуждении самых разных вопросов развития науки и, естественно, развития образования в нашей стране, совершенствования управления наукой. Здесь работает молодёжный координационный совет, который, кстати, провёл предварительный отбор проектов, связанных с конкурсами на премии и гранты Президента для молодых учёных. По мнению старших коллег, качество здесь очень высокое, так что посмотрим, что из этого будет. И важно, что развивается сеть региональных советов молодых учёных и специалистов, которые созданы уже в 81 субъекте нашей страны, то есть практически тотально по всей стране.

Мне бы хотелось, конечно, чтобы и вы рассказали о том, как вы видите будущее российской науки, в чём вы видите наши преимущества; в чём вы видите наши, очевидно, слабые стороны. Хотя, в общем, конечно, нам приблизительно понятно, в чём наша в настоящий момент слабина, где необходимо дополнительные импульсы давать.

Но в любом случае могу сказать: всё‑таки за последнее время ситуация изменилась. Она не радикально изменилась, но она сдвинулась. Это касается и образования, и науки. И я не буду скрывать как человек, который всё‑таки довольно долго работал в университете, для меня это очень отрадно, потому что 90-е годы – кто постарше, о них помнит, – они всё‑таки были очень сложными, и настроения были очень пессимистические, их было трудно перебороть. Сейчас они меняются.

Есть проблемы. Я, кстати, разговаривал об этих проблемах не только здесь – с нашими молодыми ребятами, которые занимаются наукой, но и за границей, с теми, кто трудится сейчас там. Последнее мое общение такое было в Кремниевой долине. Любопытный разговор был. Там вполне успешные ребята, кто‑то уехал давно относительно, кто‑то совсем недавно, кто‑то там видит себя, кто‑то не видит себя в Америке. Но сам разговор был очень показательный.

Ну и, наверное, можно было бы подумать и о дополнительных мерах стимулирования, в том числе, прямо скажу, можно было бы подумать и о введении президентских стипендий для молодёжи, которая показывает перспективные результаты в развитии приоритетных направлений модернизации. Размер мы ещё обсудим. Но это должны быть какие‑то нормальные, ощутимые деньги для молодого специалиста.

Так что, если у вас есть подобная идея, то я готов её поддержать, но в разумных границах. Сейчас обсудим.

И ещё одна тема, которую хотел бы затронуть в этой аудитории. Она, сразу скажу, не имеет прямого отношения к науке, но она касается большого количества людей в нашей стране, скажем прямо, всех людей в нашей стране. Вообще всех. Догадайтесь, что это? Такая своеобразная тема, а именно переход на «летнее» и «зимнее» время.

Я в предыдущем Послании, в Послании 2009 года, об этом сказал. Мы довольно долго проводили серьёзные исследования. Мы действительно привыкли каждую весну и осень переводить стрелки часов, и все по привычке на это ругались, потому что реально нарушается биоритм человеческий и всё это раздражает, все либо просыпают, либо просыпаются рано и не знают, куда себя деть в течение лишнего часа. Я уж не говорю о несчастных коровах и других животных, которые не понимают перевода часов и не понимают, почему доярки приходят к ним в другое время.

В общем, я считаю, что необходимость адаптироваться связана и со стрессом, и с заболеваниями. Может быть, отмена такого перехода и установление повсеместно в нашей стране «летнего» времени, то есть увеличение светлого времени суток, было бы, наверное, полезно. Поэтому, исходя из этих соображений, я принял решение об отмене перехода на «зимнее» время начиная с осени текущего года. И даю об этом соответствующее поручение Правительству.

Мы не будем переходить на «зимнее» время, то есть мы ещё один раз испытаем неприятность, потому что как раз переход на «летнее» время – всегда это уменьшение сна на один час, неприятный момент, но после этого уже неприятности закончатся. В то же время у нас будет пролонгированный светлый день. Мне кажется, что это было бы интересно, и для нашей страны в общем и целом скорее полезно, меня, во всяком случае, люди об этом неоднократно просили.

Ладно, давайте начнём работать. Так, я предлагаю всем, кому хочется. Прошу Вас, Андрей.

А.Петров: Спасибо, Дмитрий Анатольевич. Я, конечно, присоединяюсь к Вашим поздравлениям и всех наших коллег поздравляю и с премиями, и с Днём науки. Хочу сразу обратиться к тем вопросам, которые Вы поставили.

Во‑первых, я сам являюсь сотрудником Российской академии наук и могу подтвердить Ваши слова и то, что рассказывал Юрий Сергеевич, о том, что это распределение тысячи ставок прошло не просто как рядовой процесс. Это прошло как очень хорошая акция с очень хорошим резонансом среди молодёжи и не только молодёжи. Каждое отделение Академии наук по итогам этого рассмотрения провело свои заседания, это очень позитивный имело резонанс, и здесь я присоединяюсь к тем словам благодарности, которые уже в Ваш адрес были.

Теперь по поводу мер поддержки, о которых Вы сами сейчас сказали, о том, что с 90-х годов ситуация очень сильно изменилась. И вот тут я бы хотел обратить внимание на один момент, который, наверное, уже почувствовали в Министерстве образования и науки. У нас меняется демографическая структура науки, мы это уже чувствуем.

Вот эти тысячи ставок в Академии наук приведут к тому, что почти 33 процента сотрудников будет в возрасте до 40 лет. Та же примерно пропорция в целом по стране среди научных сотрудников. Мы давно и упорно говорили об этой «яме» среднего возраста, и мы уже видим зримо, как эта яма смещается в сторону старшего возраста. У нас старших коллег, лидеров научных школ, наших гуру, учителей становится меньше и меньше, мы это начинаем ощущать. Встаёт вопрос о защите и их прав.

Д.Медведев: Их, безусловно, нужно защищать. Но я всегда исходил из того, что гуру должно быть немного, потому что если каждый второй – гуру, то это уже…

А.Петров: Нет, не каждый второй. Но тем не менее мы вот этот процесс уже поймали, его начало, и он дальше будет только усугубляться, и пропорцию молодых людей, молодых научных сотрудников и в вузах, и в Академии мы должны учитывать, в том числе и в своих научных, образовательных программах и так далее.

Теперь важный для всех вопрос – это то, что Вы намереваетесь поддержать идею со стипендией. Это, я считаю, было бы очень важно. И важно вот почему. Сейчас у нас есть ряд президентских программ, и премии, и гранты, они ориентированы на результат: либо на результат исполненный, либо на результат будущий. Но есть целый слой очень талантливых ребят, которые не покладая рук трудятся в науке. В принципе они дают эти хорошие результаты достаточно постоянно и регулярно. И тут такая вещь. Перед молодым учёным есть два критических момента: это момент аспирантуры и это момент, когда он только защитил кандидатскую диссертацию. И вот при рассмотрении вопроса о стипендиях Президента, мне кажется, было бы очень важно поддержать этих молодых ребят – кандидатов наук до 35 лет, которые ещё сейчас в состоянии определяться: им здесь работать или откликаться после защиты своих диссертаций на призывы ЦЕРНа, разного рода долин, атлантического побережья и прочего.

Теперь о разумных пределах. В прошлом году Вы подписали указ о подобных стипендиях для технических специалистов, которые работают для ВПК, для нужд оборонной отрасли. Эта стипендия обозначена в размере 20 тысяч рублей ежемесячно. Я думаю, что это должны быть сопоставимые размеры, по крайней мере, не меньше. По количеству стипендий… Там тысяча стипендий, и это другая специфика, но опять же, наверное, не менее 100 таких стипендий надо закладывать и рассматривать.

Д.Медведев: По количеству нужно просто подумать, посмотреть на наше финансовое состояние, безусловно. Но это, может быть, и не сто, а больше.

А.Петров: Может, и больше.

Д.Медведев: Сто, мне кажется, честно говоря, для таких стипендий маловато. Обсудим.

А.Петров: Теперь самое важное, собственно, что я хочу сказать. Опять же возвращаясь к тем мерам поддержки, которые Вы и государство уже воплощаете и инициируете на протяжении ряда лет. Я пришёл с этой толстой пачкой – это программы, которые дают свои результаты, причём эти результаты имеют как чисто фундаментальное, так и практическое значение. Учитывая те модернизационные задачи, которые стоят перед страной, наш молодёжный совет, собственно, по согласованию с Вашим Советом по науке, технологиям и образованию сделал по основным государственным и президентским программам вот такой реестр наукоёмких инновационных проектов. Они здесь разного уровня, но это естественно. Есть передового, глобального уровня, есть национального уровня, есть работы, которые могут вполне найти себе применение на муниципальном, региональном уровне.

Теперь встаёт со всей остротой вопрос о том, как помочь этим разработчикам, молодым учёным это дело реализовать. Я передаю этот перечень. Там же есть база, это тоже инновационная разработка, база молодых учёных, которая наполняется, она в стадии начала заполнения по основным нашим программам. Но там тоже данные по молодым учёным, наиболее отличившимся по президентским программам.

Д.Медведев: Как мне с этим поступить?

А.Петров: Как с этим поступить? Надо посоветоваться с коллегами. Может быть, вместе с министерством попробовать рассмотреть механизм. Общий механизм – механизм отбора можно организовать. Он уже организуется в рамках действующих процедур – механизм дальнейшего продвижения этих проектов. У нас есть на эту тему предложения. Я понимаю, что с кондачка, так скажем, такие предложения решать нельзя. Но тем не менее у нас есть инициатива создания молодёжного инновационного центра, который будет содействовать молодым учёным на стадии инкубационного периода развития этого проекта.

И если удастся рассмотреть вопрос о создании такого центра, который бы осуществлял консалтинг, юридическую поддержку и дополнительно помогал решать вопросы посева, более или менее долговременного финансирования этих проектов, тогда это очень скоро бы повлияло на качество нашей жизни. Они здесь сгруппированы по основным приоритетным направлениям, и я думаю, что это будет интересно.

Д.Медведев: Передавайте.

Продолжим. Пожалуйста, прошу Вас.

Н.Андреев: Во‑первых, хотелось бы поблагодарить, что Вы уделяете внимание и научной популяризации образования, потому что это крайне важно для развития страны. Возвращаясь к Политехническому музею, как мы с Вами обсуждали, очень важно, чтобы сохранилась коллекция Политехнического музея, у нас тоже есть сотрудничество, мы делали механизмы Пафнутия Львовича Чебышева – великого математика. Только что вышел диск.

Но сохранение этой коллекции накладывает некие ограничения, а хочется, чтобы в России был ещё музей науки, в котором можно всё покрутить, повертеть, узнать что‑то новое. И создание такого музея – это было бы очень важной вещью для завлечения школьников в науку. Хочется, чтобы он был совершенно нового типа. Это можно сделать.

Кроме того, у Вас было поручение по созданию научно-популярного канала. И надо отметить, что действительно в естественных науках мы можем «малой кровью», создав студии, ещё что‑то, выйти на очень высокий мировой уровень. Если снимать видовые фильмы типа National Geographic – это довольно дорогое удовольствие, то по естественным наукам, условно говоря, хорошая трёхмерная студия может иногда решить такие вопросы. И важно, чтобы это был не только отдельный телеканал, но и были передачи на общих каналах. Заграничный опыт показывает, что это действительно будет рейтингово. У меня есть знакомый коллега-популяризатор в Японии, ведёт еженедельные передачи на одном из центральных японских каналов. Любой таксист узнаёт его и знает, про что он рассказывал.

Научная популяризация, конечно, – это надстройка над системой общего образования. И опять же важно, что Вы уделяете этому внимание. Основным фундаментом школьного образования являются два предмета: русский язык и математика, вообще фундаментом школьного образования является «началка». Вот по математике опыт показывает, и выработалось золотое правило, что дети умеют считать, если у них было по часу математики каждый день в «началке». Это такое золотое правило, которое даёт очень хорошие результаты.

И возвращаясь к финансовым вопросам, которые здесь уже звучали.

А.Петров: В разумных пределах.

Н.Андреев: Да, в разумных пределах. Существует закон о страховых взносах в Пенсионный фонд и об обязательном пенсионом страховании, и там льготы имеют компании, которые занимаются образованием и наукой. Однако существуют фонды, некоммерческие организации, которые поддерживают образование и науку. Их довольно мало, но при этом их цель очень важна, и было бы, как мне кажется, важно распространить льготы и на эти фонды тоже. Государство по деньгам потеряет немного, а приобретёт довольно большие вложения. Более грамотным юридическим языком – тут две бумаги, всё написано, я Вам потом отдам.

Д.Медведев: Хорошо, договорились. Спасибо.

Пожалуйста.

А.Тамонов: Добрый день, Дмитрий Анатольевич, ещё раз. Разрешите, начну с короткого комментария по поводу жилья в Академии наук. Я сам не из академического института, из Дубны – Объединённый институт ядерных исследований, но знаю по своим друзьям, что действительно в академических институтах эта проблема сдвинулась с мёртвой точки, проблема жилья начала решаться. Но это касается только Академии наук.

К радости, у нас в стране много молодых учёных, работающих не только в системе Академии наук, но и в вузах, в государственных научных центрах, в других научных организациях, как наша. Но, к сожалению, эти молодые учёные на настоящий момент не имеют никакой возможности на уровне государства решать эту проблему. То есть существующие меры сегодня, эти жилищные сертификаты, распространяются на Академию наук.

В новой федеральной целевой программе «Жилище» тоже средства выделяются на строительство служебного жилья для Академии наук. Получается, что мы тут как бы делим молодых учёных на тех, которые достойны решения жилищной проблемы, и тех, которые в некотором смысле, может быть, недостойны, или ещё как‑то. Поэтому мне кажется, что следовало бы, может быть, подумать о том, чтобы распространить такой позитивный опыт Академии наук и на молодых учёных, работающих в других системах.

В принципе тут тоже есть некий позитивный опыт. Мы, в том числе и с координационным советом, этот вопрос прорабатывали. Есть предложение как‑то более активно, может быть, внедрять механизмы молодёжных жилищных кооперативов, когда молодые учёные могли бы строить жильё по себестоимости. Достаточное количество ребят готовы это делать. Проблемы встают в первую очередь, конечно, с земельными участками, но здесь есть решение. То же, например, федеральное законодательство сейчас позволяет на региональном уровне, приняв соответствующие региональные законы, выделять земельные участки под строительство жилья определённым категориям граждан без проведения конкурса. Я знаю, что, например, в Воронежской области уже такой региональный закон принят. Сейчас мы в Московской области этот закон прорабатываем, для того чтобы на региональном уровне была возможность выделения таких земельных участков без конкурса именно для строительства жилья таким категориям, включая молодых учёных. Мне кажется, что это один из возможных механизмов, естественно, не единственный, надо распространять, наверное, и другие. Но хотелось бы обратить внимание, что забывать об этих учёных тоже не стоило бы.

И второй момент, который хотелось бы озвучить в продолжение слов Андрея, о выпускниках и лауреатах различных Ваших программ –стипендиатах, лауреатах грантов, лауреатах премий. В настоящий момент собралось уже достаточно большое количество таких ребят, и летом на Селигере было высказано предложение как‑то объединиться, чтобы не просто – поучаствовали в программе, выиграли, разошлись, а всё‑таки организовать некую такую общественную организацию, клуб под Вашим патронажем, такой президентский молодёжный интеллектуальный клуб. Если Вы не возражаете, мы бы хотели выйти с такой инициативой организации такого клуба. Я думаю, что это было бы интересно. Ребята действительно могли бы объединиться, общаться друг с другом, создавать новые команды, реализовывать проекты, инициировать какие‑то новые идеи. Это было бы полезно.

Если бы Вы не возражали, мы бы хотели предложить собрать их у нас, в Дубне, и не просто собрать, а приурочить это собрание к очень важному событию, которое у нас вскоре состоится, – это запуск уникального импульсного реактора ИБР-2М. Может быть, Вы слышали. У нас запускается такой реактор. Мы хотели бы пригласить ребят встретиться, соответственно, показать им действительно современный реактор мирового уровня и очень бы хотели пригласить Вас на эту встречу, на открытие реактора.

Может быть, Вы нашли бы время приехать, открыть его, пообщаться с ребятами. Было бы, я думаю, очень всем приятно, полезно и действительно показало бы молодёжи, что сегодня наша наука не отстаёт от мирового уровня, что у нас есть действительно серьёзные физические установки, которые представляют лучшие образцы мировой техники, что у нас можно серьёзно заниматься наукой. Для этого не надо ехать за рубеж, не надо бросать всё здесь, а можно и здесь достигать высоких научных результатов.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо за приглашение. Я посмотрю по конкретным датам. Пожалуйста, прошу, коллеги.

А.Бобцов: Мне хотелось бы тему популяризации продолжить, потому что это, на мой взгляд, крайне важно. Я представляю Северо-Западный федеральный округ, город Санкт-Петербург.

Мне кажется, что сегодня для детей, которые учатся в школах и которые далее становятся студентами, крайне мало мотивированы те или иные точное науки, например, математика. Я тоже представляю цех математиков. Для меня как для советского ребёнка был всегда вызов решить ту или иную теорему, для нас для всех это был вызов – разобраться в той или иной теории, суметь решить ту или иную задачу.

Сейчас акценты сместились. На мой взгляд, чтобы вернуть некую мотивацию к точным наукам, наверное, целесообразно вводить некие игровые технологии.

Я приведу примеры, которые мы сейчас используем. Я являюсь деканом, заведующим кафедрой системы управления и информатики и работаю довольно активно с 239-м физико-математическим лицеем. Это, как сегодня принято говорить, школа Перельмана, где действительно остались те, скажем так, эпохальные следы развития математики. Так вот там интересный опыт: они стали работать со школьниками на уровне внедрения в учебный процесс робототехники. Простейшие конструкторы лего, роботы и прочее. Сегодня их можно без труда купить во многих магазинах. Но и там ребята понимают, как математика связана с реальным железом, как она связана с софтом, который используется для этого робота. И достигаются действительно уникальные и интересные результаты.

В прошлом году в Санкт-Петербурге мы делали стенд на 250 квадратных метров и собрали лучших представителей молодёжной робототехники Санкт-Петербурга. Ребята привезли робота-барабанщика, собранного из лего. Это очень интересно смотрелось. Они подошли ко мне и сказали: «А может, Вы поможете нам теперь с математикой, как нам дальше развить методы управления этим роботом?» Мне кажется, наверное, такие простые игрушки способствовали бы, мотивировали ребят к изучению точных наук.

И, продолжая тему Андрея, связанную с жилищными программами, действительно молодые учёные не стоят на месте. Я представляю Северо-Западный федеральный округ, а Центральный федеральный округ и Северо-Западный уже объединились в советы молодых учёных. У нас прорабатываются эти меры, есть в Республике Карелия достаточно интересный опыт по строению коттеджей для молодых учёных, с развитой инфраструктурой. То есть это тоже некий пакет, который мы, во всяком случае, нашему полпреду представляем регулярно.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Пожалуйста.

Р.Сафин: Я представляю Казанский технологический университет. Наш университет в прошлом году выиграл гордое звание, почётное звание национального исследовательского университета. И сейчас мы боремся за соответствующие показатели, в том числе такой, что профессорско-преподавательский состав в возрасте от 30 до 49 лет должен составлять более 55 процентов. Но в эту категорию не попадают аспиранты, успешно защитившие свои кандидатские диссертации в срок. То есть в 25 лет, к сожалению, у них стоит выбор достаточно сложный, каким образом зацепиться, остаться в университете, поскольку они не попадают вот в эту возрастную категорию.

Д.Медведев: А до 30 лет жизни нет, что ли, я не пойму? Я, например, защищался, мне 24 было, тоже рано достаточно. Кто эти критерии разрабатывает? Сами разрабатывали? Все сразу на Вас посмотрели.

А.Фурсенко: Дмитрий Анатольевич, сами разрабатывали, сами предлагали, как говорится. Но там есть и другие критерии, по поводу молодых аспирантов. Я, с Вашего позволения, всё‑таки ещё раз посмотрю, как это вступает в противоречие с тем, что более молодые люди приходят.

Д.Медведев: Очевидно, что если, например, у человека всё нормально идёт после окончания университета, то он годам к 25 уже вполне способен защититься, кто‑то даже раньше, кто‑то чуть позже, и тогда эта позиция действительно выглядит странно.

А.Фурсенко: Этот индикатор тоже есть.

Д.Медведев: Хорошо, но надо все эти индикаторы совместить.

Р.Сафин: Вот в этом вопрос и заключался, чтобы понизить всё‑таки нижнюю границу хотя бы до 25–26 лет.

Д.Медведев: Вот видите, конкретный вполне вопрос. Оставляем это на ответственность министра. Андрей Александрович, сделайте.

А.Фурсенко: Это легко сделать. Будет сделано. Доложу.

Д.Медведев: Пожалуйста, прошу Вас.

Е.Степанова: Дмитрий Анатольевич, как Вы правильно сказали, очень важно повышать качество выполняемых в России научно-технических работ и повышать значимость отечественной науки на международном уровне. Я хотела бы затронуть проблему, решение которой позволило бы достичь вышеуказанного.

Проблема возникла при использовании федерального закона №94 – о размещении заказов на поставку товаров, выполнении работ и оказании услуг для государственных и муниципальных нужд. Данная проблема возникла при проведении конкурсов на заключение государственных контрактов на выполнение НИР и НИОКР. Согласно закону, значимость критерия «цена контракта» составляет 55 процентов от общей оценки работ, и за качество работ даётся только 45 процентов. Сложилась такая ситуация, что некоторые «смелые» – в кавычках – институты просто переписывают техническое задание, уменьшают стоимость работ более чем в два раза и, соответственно, выигрывают конкурс, даже если качество работ при этом минимальное. При этом у них может отсутствовать опыт выполнения такого рода работ и научно-технический задел. Другие институты, у которых всё это присутствует, но которые просто не могут сильно снизить стоимость работ за счёт того, что они реально готовы обеспечить высокое качество выполняемых работ, международные публикации, они проигрывают конкурсы. Таким образом, решением этой проблемы может быть снижение значимости критерия «цена контракта» до 30–35 процентов, это позволит резко повысить качество выполняемых НИР и НИОКР по государственным контрактам.

Ещё хотела предложить следующее. Федеральный закон №217 позволяет научным и образовательным учреждениям образовывать малые предприятия, деятельность которых заключается в практическом применении результатов интеллектуальной деятельности. Однако на сегодняшний день многие молодые учёные не могут или боятся использовать эту возможность для внедрения своих инновационных разработок. Возможно, это связано с тем, что у них нет достаточных знаний в области предпринимательства и управления. Обучение в современных бизнес-школах, например, в такой, как московская школа управления «Сколково», для нас дорого и практически невозможно. Поэтому просим в систему дополнительной подготовки высшего профобразования ввести систему повышения квалификации в области управления и экономики инноваций, которая позволила бы молодым учёным более активно создавать малые предприятия и внедрять свои разработки.

Д.Медведев: Знаете, я не очень понял, как это связано с законом о малых предприятиях при университетах.

Е.Степанова: Молодые учёные, которые работают в научных и образовательных учреждениях, разрабатывают какую‑то проблему, институт получает патент, и дальше молодым учёным, имеющим инновационные разработки (я не говорю, всем, но многим), достаточно сложно дальше продвинуть эти разработки, возможно, создать какое‑то малое предприятие или предложить свою работу бизнес-сообществу.

Д.Медведев: То есть Вы имеете в виду, что надо создать управленческие подразделения или курсы при университетах?

Е.Степанова: Возможно, в вузах или в системе повышения квалификации. Имеется в виду, если молодой учёный получил какую‑то инновационную разработку, он должен её дальше продвигать. Можно, скажем, организовать что‑то типа курсов повышения квалификации.

Д.Медведев: Понятно. То есть просто, чтобы молодые люди понимали, что им делать, как себя предъявлять, каким образом заниматься патентной работой, хотя бы какие‑то элементарные навыки. Вот эти вещи.

Е.Степанова: Да.

Д.Медведев: Понял Вас.

Г.Крашевская: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Я представляю Национальный исследовательский ядерный университет МИФИ. Хотелось бы Вас поблагодарить за Ваше внимание к науке, в том числе к вузовской. И у меня следующий вопрос. У нас сейчас идёт федеральная целевая программа по кадрам, она в ближайшее время заканчивается, то есть уже в 2012 году подать заявку на эту программу никто не сможет, так как она рассчитана минимум на два года. Планируется её продление либо перевод её в какой‑то другой ракурс, какую‑то другую целевую программу, в общем, что планируется в данном направлении? Потому что она, во всяком случае в нашем институте, зарекомендовала себя как мощный инструмент развития кадрового потенциала. Спасибо.

Д.Медведев: Вам она нравится?

Г.Крашевская: Во всяком случае, пока я не вижу альтернативы.

Д.Медведев: Понятно. Что планируется?

А.Фурсенко: Сейчас нам поручено разрабатывать государственную программу образования, и в принципе мы считаем, что если эта программа будет разработана так, как предлагается, то в неё можно погрузить эту программу. Но саму идею, которая реализована в ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры», мы планируем оставить, потому что она действительно работает.

Д.Медведев: То есть вопрос только в инструменте, где она будет, или в качестве самостоятельной программы…

А.Фурсенко: Или в общей госпрограмме.

Д.Медведев: Нужно сделать так, чтобы там зазора не образовалось по времени. Не важно, как это всё будет называться, учёным просто нужно, чтобы это материальными ресурсами было подкреплено.

Пожалуйста.

Б.Коробец: Благодарю Вас, Дмитрий Анатольевич. Я хотел бы развить несколько тем, которые Евгения подняла по 217-му федеральному закону, действительно это очень важно. И спасибо Вам большое, что Вы уделяете внимание данному закону. Ведь раньше мы могли только мечтать о том, чтобы коммерциализация у нас развивалась через стартапы, завистливо смотря на зарубежных наших коллег. Теперь эта возможность у нас в стране существует. Действительно, есть ряд проблем, которые тем или иным способом действие закона ограничивают. Но я хотел бы на одной остановиться, она не нова, к сожалению, но я ещё и как директор малого инновационного предприятия с ней столкнулся. Это проблема предоставления аренды вузом малым инновационным предприятиям. На данный момент сложная процедура конкурса. Для примера: у нас такая ситуация получилась, два наших малых инновационных предприятия уже получили статус резидентов в «Сколково», но в то же время получить аренду в нашем университете, заключить договор так и не могут, то есть арендуют в других местах и, к сожалению, оторваны.

Д.Медведев: Серьёзный, красноречивый пример. В «Сколково» уже получили статус резидента, а заарендовать в родном университете не могут.

Б.Коробец: Да, к сожалению, действительно абсурдно получается. Такова реальность.

Д.Медведев: С чем связаны эти сложности?

Б.Коробец: Основная проблема – это конкурсная ситуация, то есть мы говорим о том, что аренда предоставляется по конкурсу, а главный критерий этого конкурса – цена. Я знаю, что большие меры предпринимает Министерство образования и науки, серьёзные.

Д.Медведев: А руководство университета как к этому относится?

Б.Коробец: Руководство университета очень хочет, чтобы эти малые инновационные предприятия, которые соучредил университет, располагались на территории университета. Это важно.

Д.Медведев: Очень хочет, но ничего сделать не может.

Б.Коробец: Дмитрий Анатольевич, конкурс проводит Росимущество. То есть это не конкурс, который проводится университетом, ни нашим, ни иным.

Д.Медведев: Понятно. Тогда как это выглядит? Допустим, есть две заявки на аренду: одна на малое инновационное предприятие, а вторая – магазин, который будет чем‑то торговать. Росимущество проводит этот конкурс. Магазин предлагает, естественно, другую цену, потому что у них обороты выше и реализация другая. Росимущество просто, извините, втупую принимает решение о том, что будет магазин? У них есть какие‑то критерии?

Б.Коробец: Критерий, Дмитрий Анатольевич, – цена.

Д.Медведев: То есть критерий – это только цена, и не важно, что это университетские площади, не важно, что это может способствовать занятости молодых сотрудников университета, там могут делаться открытия, изобретения какие‑то появляться? То есть если цена предъявлена, то, соответственно, получит магазин?

Б.Коробец: К сожалению, да, это главный критерий.

Д.Медведев: Это важная информация на самом деле, насчёт критериев. Вы хотите что‑то добавить, Андрей Александрович? Пожалуйста.

А.Фурсенко: Дмитрий Анатольевич, Вы давали указание. Я могу доложить, что соответствующий законопроект об изменении в закон о конкуренции внесён в Государственную Думу. Вот именно по этому вопросу. Завтра будет рассмотрение в первом чтении. Предприятия, которые созданы либо госучреждениями, либо автономными учреждениями для реализации… Они получают в соответствии с этим законом право без конкурса заключать этот договор. Этот документ был в большой степени готовности. Но благодаря Вашему указанию он получил серьёзное ускорение.

Д.Медведев: Видите, даже быстрее делают. Уже исполнено. На самом деле это не заготовленная импровизация. Хорошо, если так.

Пожалуйста, Вам слово.

М.Мокроусов: Спасибо.

Дмитрий Анатольевич, на самом деле я‑то вполне с конкретными предложениями.

Я тут представляю научную космическую область, как и мои коллеги, здесь присутствующие. Действительно, в последнее время ситуация начала меняться. Видим новый народ, видим молодых людей, которые к нам приходят. Но, я хочу сказать, мало. И проблему видим в следующем.

Дело всё в том, что люди не идут, при сравнимых зарплатах они говорят: «Ребята, а перспективы‑то какие у вас?» Начинаешь им объяснять, и они честно говорят: «Ну вот спутник – хорошо. А дальше что?» Когда мы начали с этим вопросом разбираться, мы поняли, что у России просто нет выстроенной программы освоения дальнего космоса, именно научной программы.

Д.Медведев: Если у этих людей соответствующее образование и подготовка, куда они идут? Допустим, они говорят, что к вам они не пойдут.

М.Мокроусов: Вы знаете, банально, иногда из института человек с хорошим техническим образованием просто идёт в коммерцию.

Д.Медведев: Это как раз не банально, это обычная ситуация, к сожалению. Здесь Вы не удивили.

Вы считаете, что нет программы, которая способна дать ответ, какова будет роль России в дальнем космосе в ближайшие годы?

М.Мокроусов: Абсолютно верно, у нас на данный момент не существует программы освоения дальнего космоса. Ведь не секрет, что сейчас все страны мира уже облюбовывают Луну. Да, действительно, тут вопросов даже нет, будет база на Луне или нет в ближайшие 20 лет.

Д.Медведев: Будет, конечно. Никаких сомнений у меня тоже нет.

М.Мокроусов: Она будет. Главное, чтобы мы там были, потому что нормальных мест посадки, мы своей работой как раз это дело выясняли, там 4–5. Мы – я имею в виду Россию. На самом деле очень хотелось бы, чтобы действительно такая программа была сформирована.

Д.Медведев: У нас кто этой программой занимается?

Ю.Осипов: Дмитрий Анатольевич, я Вам написал письмо как раз по поводу программы освоения Луны. Это не заготовка, как Вы понимаете.

Д.Медведев: Почему этой программы нет? Просто у нас так приоритеты были выстроены? Не было возможности.

Ю.Осипов: Не было возможности, приоритеты были другие. С научным космосом дело обстоит скверно. Мы своих аппаратов запускаем очень мало.

М.Мокроусов: Обидно, что мы работаем не на своих аппаратах.

Ю.Осипов: Но у нас ещё сохранились очень серьёзные заделы от старого, когда Россия тоже размышляла на тему освоения Луны, и сейчас новые, молодые люди появились. Я написал Вам письмо по поводу лунной программы. Она бы очень сильно потянула за собой научный космос.

М.Мокроусов: Просто люди сами начали бы приходить. Невозможно сделать ни один спутник, не сделав ничего инновационного. То есть сама по себе программа – это уже инновации.

Д.Медведев: Хорошо, что Вы эту тему подняли, потому что она действительно, с одной стороны, вроде бы и очень важная в научном плане, с другой стороны, достаточно специальная. До меня информация не доходила о том, что у нас этой программы не существует. Она у нас была до какого периода? В советский период?

М.Мокроусов: Последние нормальные научные миссии, которые вылетали у нас за пределы околоземного пространства, это были «Фобос-1» и «Фобос-2», 88-й год.

Д.Медведев: Я сейчас говорю даже не о спутниках и не о миссиях, которые они совершали. Когда последний раз была утверждена программа на эту тему, по освоению дальнего космоса?

Ю.Осипов: Конечно, в советское время.

Д.Медведев: А потом мы это дело свернули?

Ю.Осипов: Потом она всё сжималась, сжималась.

Д.Медведев: Сжималась, потому что «будем ставить прикладные цели, нам сейчас бы выжить» и так далее. Таким образом?

Ю.Осипов: Да. Научный у нас космос в опасности, хотя ещё какие‑нибудь 20 лет назад с небольшим мы были лидерами. Мы были просто абсолютными лидерами именно в этом деле.

Д.Медведев: Кто у нас за эту программу отвечает?

Ю.Осипов: В целом Роскосмос.

Д.Медведев: Роскосмос. Ладно, я услышал, спасибо.

М.Мокроусов: Спасибо большое.

Д.Горбунов: Здесь обсуждалась как раз федеральная целевая программа и проблемы, которые она подняла. У меня есть грант в рамках этой программы, и есть коллеги, у которых тоже есть гранты. Это чётко совершенно показывает, что финансирование научных исследований, будь оно грантовое или какое‑то другое, нужно вывести из действия закона о госзакупках. Есть разные особенности: в биологических исследованиях свои примеры, здесь свои примеры. Я понимаю, что это не дело одного момента, но я думаю, что даже молодые учёные-юристы помогли бы как‑то этот вопрос решить.

Д.Медведев: Ну, я думаю, и немолодые юристы могли бы помочь. (Смех.)

Д.Горбунов: Это один момент.

И второй момент. Конечно, за последние годы видно, что поднялся уровень поддержки молодой науки, так скажем. Но в те же 90-е годы была такая форма финансирования науки – фондовая. Тогда были гранты Российского фонда фундаментальных исследований. Это небольшие гранты по сумме, но небольшие разработки малыми группами это позволяло делать – именно научные разработки.

Сегодня доля этих фондов пропорциональна общим расходам на науку, и в абсолютных величинах она начинает снижаться. Это на самом деле был очень хороший инструмент поддержки науки. Казалось бы, он не такой большой по стоимости, но хотелось бы поддержать, вернуть роль этих грантов. Я понимаю, что там есть некие трения с их статусом, может быть, их как‑то надо в конце концов уже урегулировать. И здесь есть предложения.

Д.Медведев: А какие это трения? Мне кажется, никаких трений быть не должно. Какие там могут быть трения?

Д.Горбунов: Статус грантов.

Д.Медведев: Мне кажется, ничего не должно быть. Проверим, хорошо, спасибо.

Я два слова в завершение скажу, имея в виду конкретные вещи, откликаясь на то, что вы говорили.

По стипендиям договариваемся таким образом, что я внесу свои предложения об установлении президентских стипендий для, надеюсь, достаточно значительного числа молодых учёных в тех, приблизительно, пропорциях, о которых вы говорите. Так что это будет сделано.

По поводу молодёжного центра, который бы занимался содействием, консалтингом и посевом. Давайте подумаем, если чего‑то не хватает, я готов дать необходимые поручения.

В отношении популяризации науки и канала, о котором Вы говорили. В принципе эта идея хорошая. Но знаете, я честно скажу, не уверен, что этот канал будет легко конкурировать с другими иностранными продуктами. Во‑первых, где его делать? Очевидно, что мы не можем это делать в эфирном вещании, потому что у нас там всё забито, да и время эфирного телевидения уже начало свой последний отсчёт. У нас с 2015 года везде будет цифра. Если делать, то естественно, в цифре. В цифре сделать можно, но тогда нужно понять, в какой, выражаясь непопулярным словом, «кластер» это всё положить?

Вы правильно сказали, что с National Geographic будет тяжеловато соревноваться, потому что там большие деньги использованы. Нужно тогда концепцию разработать, что это будет за канал и чем он будет брать аудиторию. Потому что это всё‑таки должно быть интересно и занимательно.

Я вспоминаю период своего детства и юности. Тогда был большой образовательный канал на советском телевидении. Может быть, даже кто‑то из вас что‑то застал или помнит. Далеко не всё, что там показывали, честно сказать, было интересно. Я отлично помню: и я смотрел, и мой отец смотрел, иногда даже какие‑то пометки себе делал – выходил дяденька к доске и с мелом и тряпкой в руке писал формулы. Но даже тогда это не впечатляло уж очень сильно. Для тех, кто занимался наукой, наверное, там была банальщина, потому что это не научные исследования, а популяризация, по сути, школьный курс. А для всех остальных вообще была тягомотина. Поэтому здесь, если что‑то и делать, надо придумать концепт: что это будет? Вы упомянули своего японского товарища. Вы его «тряхните» – может быть, он ещё какими‑то идеями поделится.

Важно, чтобы это было интересно. Потому что в принципе возможности цифрового телевидения и интернет-телевидения позволяют, конечно, найти какой‑то ресурс для этого. И Вы далеко не первый делаете предложение создать такой канал. Но нужно понять: чем мы сможем отвечать на вызовы иностранных каналов, которые все такие красивые, очень часто в формате HD, сейчас ещё и 3D будет.

По поводу страховых взносов, в принципе, я не готов сказать, насколько это легко сделать. Но в любом случае я хотел бы, чтобы это в протоколе отметили, и поручение Правительству проанализировать этот вопрос было дано.

Жильё, о котором говорили коллеги. Я почему начал с академического жилья? Потому что там была ситуация самая тоскливая на самом деле, потому что там было хуже всего, Юрий Сергеевич не даст соврать. В университетах хоть как‑то, но пытались эту проблему решать, там одну-две квартиры давали. В Академии была тотальная нищета и тотальная невозможность решения, поэтому мы начали с этого проекта. В принципе, надо просто подумать о создании нескольких механизмов решения, допустим, задачи наделения жильём молодых учёных в университетских центрах и в других научных центрах, неакадемических, допустим. Вы упомянули про молодёжные кооперативы. Почему нет? Может быть, для них какие‑то посмотреть дополнительные возможности. Нужно просто подготовить и с Министерством образования посмотреть движение по этому направлению, потому что мы «столкнули» вопрос по Академии наук, надо сейчас посмотреть по другим направлениям, тем более что всё‑таки у университетов есть и свои деньги на это, и это уже вопрос внутренней политики университета.

Насчёт приглашения на открытие реактора – спасибо, я посмотрю, что у меня будет происходить по графику.

На то, что по возрасту было сказано, здесь ответ получен.

94-й закон, о котором говорили. 94-й закон – это очень известный в нашей стране закон, его не то что не ругает только ленивый, это просто предмет общественной ненависти. С кем бы я ни встречался: с учёными, спортсменами, представителями творческой интеллигенции – они говорят: эта гадость мешает нам жить.

Но на самом деле закон такой, как он есть. Если кто‑то из вас за политическими событиями следит, то я обращаю внимание, что во время произнесения Послания Федеральному Собранию я дал поручение Правительству полностью его модернизировать, с учётом опыта применения этого закона в последние годы. В него вносились сто раз всякие изменения, в том числе изменения не то чтобы конъюнктурного, но специального порядка, когда нам говорили: ну мы же не можем конкурсы проводить, допустим, в театры. Какой конкурс, допустим, по театрам, если мы – единственный театр в этой сфере, мы в любом случае победим? Извините, зачем нам этот конкурс, потому что мы всё равно бы должны эти деньги получить? Но тем не менее эти процедуры проходили. Это связано и с весовыми категориями: что должно быть больше, чего должно быть больше – стоимости или чего‑то другого, потому что и стоимость – объективный критерий.

С другой стороны, не только в науке, но и в строительных работах, в массе других сфер что происходит? Происходит занижение контрактной цены. Приходит какая‑нибудь полукриминальная или как минимум жульническая структура и говорит: мы всё это сделаем в три раза дешевле. Цель какая? Или просто получить подряд и потом каким‑то образом исхитриться, заставить дополнительные деньги найти, или даже просто развалить конкурс и потом просто отказаться от этого. Поэтому в новой версии этого закона должна быть всё‑таки предусмотрена какая‑то страховка от такого рода манипуляций, и должны быть учтены отраслевые особенности и науки, и творческой деятельности в целом. Насколько это получится? Вы сами понимаете, не бывает идеальных законов, но, я надеюсь, Правительство постарается это отразить более или менее оптимально, с учётом накопленного опыта.

По поводу повышения квалификации. Я, собственно, «за», но нужно только подумать, что это за программа, кто может объяснить молодым учёным, чего и как делать. Я думаю, что это на самом деле могли бы быть коллеги, которые, кстати, в тех же самых университетах занимаются экономическими вопросами и юриспруденцией той же самой.

Про целевую программу я всё уже сказал, аренду мы тоже с вами обсудили. Надеюсь, что решение будет более или менее нормальным.

И по космосу. Я действительно считаю, что это на самом деле очень важная тема, даже с точки зрения такой всё‑таки важной вещи, как наши научные амбиции. Потому что если у нас их не будет совсем, то скорее всего мы просто деградируем и будем отброшены на обочину научной жизни, а в конечном счёте будем отброшены на периферию технологического развития, потому что это связанные процессы, вы отлично это сами знаете.

Здесь, конечно, я не обещаю, что мы за один год создадим программу, по которой мы выйдем на равные условия, допустим, с американцами, но заглядывать в будущее мы обязаны, потому что это уже не только американцы, это наши китайские друзья, это европейцы, и все они в этот космос «прут». Надо нам понять, где наше место в космосе и на Луне тоже.

Про гранты. Я готов дать поручение изучить этот опыт. Я, откровенно говоря, даже не помню, какие там проблемы существуют. Андрей Александрович, разберитесь, если есть какие‑то сложности.

А.Фурсенко: Там есть проблемы, мы разбираемся и доложим Вам.

Д.Медведев: Доложите. Договорились.

Я ещё раз поздравляю лауреатов, надеюсь, что вы правильным образом употребите положенные деньги. Я вас ни к чему не призываю, это ваше дело. Вы их заслужили.

Надеюсь, что у нас будет ещё много хороших поводов для общения, а у вас будет много научных и практических побед.