Президент России — официальный сайт

Документ   /

Особое внимание было уделено привлечению инвестиций в высокотехнологичные проекты, а также перспективам российского научно-технологического комплекса по разработке и коммерциализации новых технологий в Сколково.

Во встрече приняли участие 22 руководителя американских венчурных фондов, специальный помощник Президента США по вопросам национальной безопасности Майкл Макфол, с российской стороны – Первый заместитель Руководителя Администрации Президента Владислав Сурков, Министр экономического развития Эльвира Набиуллина, начальник Экспертного управления Президента Илья Ломакин-Румянцев.

* * *

Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги!

Я хотел бы всех приветствовать в Москве – руководителей венчурных фондов, представителей венчурного капитала. Собственно, мы даже и не в Москве, скорее, у меня дома, что предопределяет необходимость открытого обсуждения самых сложных вопросов.

Я пригласил вас для того, чтобы поговорить немножко о той теме, которой занимаюсь последнее время активно, а именно о развитии инновационного потенциала нашей страны, а также поговорить об инвестициях в высокотехнологичный бизнес. Я не буду говорить общих слов. Очевидно, что мы в таких инвестициях весьма и весьма заинтересованы.

Хотел бы также поблагодарить представителей американской ассоциации [русскоязычных] профессионалов (AmBAR), которые участвовали в организации этого визита, этой встречи.

Несколько слов о ситуации на рынке. Она вам хорошо известна, в том числе и на рынке венчурного капитала в России. Очевидно, что этот рынок развит очень слабо. Притом что очевидна тенденция увеличения расходов отечественных капиталов на исследования, на научные разработки, но венчурного капитала, рискового капитала в нашей стране не хватает. В стране действует около 20 фондов с объёмом капитала около 2 миллиардов долларов. Если сопоставлять это с американскими возможностями, да и не только американскими, это почти ничего. И, конечно, мы хотели бы всячески способствовать развитию такого рода бизнеса.

Сегодня безусловными лидерами по привлечению капитала являются отрасли потребительского рынка, финансовых услуг, информационно-коммуникационных технологий. Это идёт более или менее неплохо, но для нас крайне важно расширить спектр такого рода возможностей, развивать совместные проекты в сферах биомедицинских технологий, прикладного программного обеспечения, так называемых чистых технологий.

Нам удалось сохранить макроэкономическую стабильность, создать достаточно открытую атмосферу для инвестиций.

Ещё одна тема, которая для России исключительно важна, – это энергоэффективность, потому что мы, к сожалению, пока не способны сделать нашу экономику в полной мере энергоэффективной. Это задача крайне важная. Ну и, конечно, космическая и ядерная отрасли. Все эти направления являются приоритетными в рамках той президентской комиссии, которую я решил возглавить, для того чтобы придать этой работе особое звучание. Вы знаете, в России многие процессы только тогда имеют перспективы, когда ими занимается первое лицо. Так у нас устроено общество ещё с патриархальных времен. Это не очень хорошо, но пока это так. Поэтому, может быть, в условиях Америки кажется странным, что Президент возглавляет такую комиссию, хотя ваш Президент сейчас всем занимается: и медицину реформирует, и финансовый рынок только что отреформировал. Но это вы мне расскажете, не мне вам об этом рассказывать.

Я тоже стараюсь заниматься разными вещами. Именно поэтому я эту комиссию и возглавил. И считаю, что важно, чтобы мы сейчас сконцентрировались на этих темах. Причём речь идёт не только о поиске частных инвестиций, что, конечно, всегда главное, но и о софинансировании государством ряда расходов, о налоговых льготах, о субсидировании кредитных ставок и о других финансовых привилегиях, которые могут применяться. Таким образом, можно снизить те риски, которые реально существуют на нашем рынке. Мы это понимаем, и эти риски оцениваются как достаточно высокие, но их можно снивелировать и теми преференциями, которые мы готовы в этой ситуации использовать. Поэтому я хотел бы, чтобы присутствующие здесь коллеги по возможности ознакомились с теми проектами, которые существуют. И, конечно, я всех приглашаю к участию в них в режиме наибольшего благоприятствования.

Я не буду много говорить об определённых преимуществах, которыми сегодня обладает экономика России, у нас не сплошь недостатки – есть и свои преимущества, даже в условиях глобального финансового кризиса. Всё‑таки можно сказать, что нам удалось сохранить макроэкономическую стабильность, создать достаточно открытую атмосферу для инвестиций. В стране работает уже почти восемь лет, на мой взгляд, сбалансированная налоговая система. Это не значит, что она идеальная, и мы её тоже всё время критикуем, но тем не менее она работает. И, на мой взгляд, это уж точно не худшая система в мире, особенно по ряду налогов, таких, например, как подоходный налог. Вы знаете, у нас практически самая низкая ставка, причём при наличии так называемой плоской шкалы, когда применяется только одна ставка независимо от объёма дохода.

Мы сейчас занимаемся другими вещами. Хотели бы, чтобы та либерализация валютной политики, которая была проведена пять лет назад, а также те ограничения по движению капитала, которые мы сняли, способствовали также превращению нашей страны в один из возможных финансовых центров. Поэтому ещё одной очень важной задачей является поддержание нормального уровня инвестиционного сотрудничества, работа с инвестиционным климатом, что создаёт определённые проблемы. Она, конечно, в значительной мере зависит и от эффективности судебной системы, от эффективности защиты права собственности и использования современных моделей страхования рисков.

По поводу нашего законодательства, как человек с юридическим мышлением, могу сказать, что, на мой взгляд, законодательство у нас вполне приличное. Это уже моя оценка не только как Президента, а как практикующего юриста в прошлом, как адвоката, который занимался коммерческими сделками. Другой вопрос, конечно, что это законодательство зачастую не вполне корректно соблюдается участниками экономических отношений и не вполне точно интерпретируется в ходе судебной защиты. Плюс есть, конечно, проблема, связанная с исполнением судебных решений. Эти проблемы реально существуют. И я о них также не могу не сказать в этом зале.

Центр российских инноваций в Сколкове должен воплотить в жизнь уникальную для нашей страны систему апробирования инновационных решений.

Ещё одна тема, по которой мне бы хотелось с вами посоветоваться. Мы создали (пока только на бумаге, но надеюсь, что это будет реальный проект) центр российских инноваций в Сколкове, который должен воплотить в жизнь уникальную для нашей страны систему апробирования инновационных решений, точнее, скажем так: отбора, апробирования, коммерциализации и последующей поддержки. На базе этого центра в Сколкове будет действовать особый правовой режим, который предполагает исключения в административных правилах, особый налоговый режим, особый таможенный режим. И сейчас такой законопроект у нас готовится. Надеюсь, что в самое ближайшее время мы с этим законопроектом уже выйдем в наш парламент.

Поэтому мы крайне заинтересованы в том, чтобы сотрудничать в этой сфере с иностранными коллегами, с иностранными инвесторами на базе Сколкова. Не только, конечно, там, у нас есть и другие технопарки, внедренческие зоны, свободные зоны. Но почему мы пошли на этот шаг? Не потому, что нас не устраивают предыдущие, а потому что мы хотим дать пример, как можно отрегулировать соответствующую сферу деятельности при наличии государственной воли и поддержки бизнеса, то есть опробовать Сколково как модель. Если у нас получится (у меня в этом сомнений нет, потому что мы этим занимаемся много, и занимаются этим разные структуры, и Президент занимается этим, и Правительство занимается), то тогда этот опыт мы могли бы тиражировать и в других местах.

Мы надеемся, что свой вклад будут вносить и университеты. Я считаю, что это крайне важно, потому что у нас пока уровень коммерциализации университетской науки очень низкий. Я сам много лет провёл в университете в качестве преподавателя, параллельно с карьерой адвоката занимался преподавательством на юридическом факультете. Я знаю, насколько важно, чтобы такого рода проекты осуществлялись через университеты. Это ещё одна задача, которую нам необходимо решать.

О том, что мы сейчас занимаемся созданием международного финансового центра, я тоже сказал. Надеюсь, что кризис нам в этом поможет, а также та жёсткая политика, которую проводят правительства ряда государств в отношении собственных финансистов. Поэтому мы всех, кто страдает у себя дома, приглашаем в Российскую Федерацию.

Это лишь часть вопросов, которые, наверное, сегодня можно было бы затронуть. Я хотел бы искренне вас поблагодарить за то, что вы приехали в Россию, за то, что вы сегодня здесь.

* * *

По поводу настроения американских и вообще иностранных инвесторов, которые часто опираются на негативный опыт своих предшественников. Это, безусловно, проблема, и мы заинтересованы в том, чтобы её разрешить. Мы должны это делать сами, мы должны просто сами показывать лучшие примеры, создавать лучшие практики. Но кое‑что зависит и от вашей позиции, потому что если Вы считаете, что как минимум ситуация изменилась, то Ваши слова, Ваш опыт, Ваши призывы, Ваше общение с коллегами – это, собственно, лучшее, что может быть. Потому что словам государства бизнес верит далеко не всегда, и не только в России, то же самое и в Америке. Бизнесмены – люди практичные, они ждут, что получится из государственных решений, что получится из декретов, законов. А словам своих партнёров или просто словам коллег, которые занимаются бизнесом, бизнесмены верят безоговорочно. И, в общем, я их понимаю, потому что если кто‑то говорит о том, как тяжело, любой нормальный прагматичный человек, представитель бизнеса, это примеряет на себя. Поэтому от Вас здесь тоже кое‑что зависит.

Если что‑то и создавать, то создавать на основе новых практик, а не копируя то, что было в 90-е годы, и то, что, к сожалению, отвергнуто уже мировым сообществом.

По поводу необходимости создания современной системы аудита – здесь у меня сомнений никаких нет. Единственное, что я хотел бы заметить, за последнее время мировая система аудита оказалась подорванной, и, к сожалению, это очень сильно отразилось вообще на общей атмосфере. Где те «большие пятёрки», «четвёрки»? Ничего этого нет! Есть тотальное разочарование и попытки правительств в индивидуальном порядке отрегулировать деятельность по аудиту. Я думаю, что это должно быть очень важной темой для «двадцатки» крупнейших экономик. Насколько я понимаю, и в Канаде, когда будет встреча «большой восьмёрки» и «большой двадцатки», тема аудита будет обсуждаться. Сейчас наши шерпы, наши помощники по экономике готовят эти предложения.

Но это, конечно, отдельная проблема для России. Если что‑то и создавать, то создавать на основе новых практик, а не копируя то, что было в 90-е годы, и то, что, к сожалению, отвергнуто уже мировым сообществом.

И не могу не поддержать тему, связанную с комфортными условиями для работы. Здесь Вы абсолютно правы. И здесь нам ещё есть чем заниматься, это точно, потому что приехать в Россию достаточно сложно. Есть проблемы, связанные с организацией визита. Это не значит, что эти проблемы отсутствуют в других странах. Вообще, если говорить об упрощении визовых процедур, то они ведь, как правило, идут на взаимных началах. Невозможно себе представить ситуацию, когда развитое государство предпримет какие‑то односторонние шаги в этом направлении. Но помимо взаимности по визам есть ещё и наша собственная бюрократия, которая точно мешает и по которой нам придётся разбираться.

Кстати сказать, хочу Вас проинформировать, буквально неделю назад я подписал закон, по которому высококвалифицированные специалисты, приезжающие из‑за границы, должны приниматься в упрощённом порядке. Он сейчас начнёт действовать. Наверное, это тоже не идеальная схема, но это более длительные сроки пребывания, и он ориентирован именно на высококвалифицированные кадры, на высококвалифицированных специалистов. Они определяются по размеру годового дохода. Он не фантастический, но всё‑таки способен разделить тех, кто приезжает просто для того, чтобы найти какую‑то работу в Российской Федерации (а таких тоже очень немало, такого рода люди приезжают из государств СНГ и из некоторых других стран), и тех, кого мы сами хотели бы видеть в качестве высококвалифицированных специалистов.

И по поводу агентства по иностранным инвестициям, которое бы защищало иностранных инвесторов. Знаете, эта идея не нова, я когда‑то и сам этим занимался ещё в 90-е годы, когда жил в Петербурге, и сейчас об этом думал. Здесь вопрос ведь вот в чём. Создать такое агентство несложно. У нас периодически такие агентства создавались, потом ликвидировались. Вопрос в полномочиях. Потому что в ряде случаев, когда речь идёт о защите, допустим, прав инвесторов, требуется судебная защита – вот на что нужно обращать внимание – или как минимум меры прокурорского воздействия, или правоохранительные меры, меры по линии следствия. У агентства таких полномочий нет. Всё, что оно может сделать, это дать политический импульс, что иногда, в общем‑то, неплохо, потому что должен быть орган – структура, которая докладывает руководству Правительства и руководству страны в целом о том, что происходит. Но вопрос именно в реальной компетенции, поэтому здесь есть доводы и «за», и «против».

* * *

Без создания полноценного режима соблюдения правил об интеллектуальной собственности невозможно достичь успеха практически ни в одном виде рискового бизнеса, да и вообще в бизнесе в целом.

По поводу такой чувствительной темы, как интеллектуальная собственность и защита объектов интеллектуальной собственности, патенты, хочу сказать, что, конечно, это сейчас для нас крайне важная вещь. Мы изменили законодательство об интеллектуальной собственности. Сделали это буквально несколько лет назад. У нас сейчас оно современное, хотя, конечно, тоже по‑разному оценивается. У нас даже есть свои споры по вопросу вступления в ВТО, касающиеся интеллектуальной собственности, делать там что‑то дополнительно или не делать. На полях, что называется, замечу: я считаю, что вступление России во Всемирную торговую организацию существенно изменило бы общую атмосферу. Мы хотели бы этого и рассчитываем на то, что и правительство Соединённых Штатов Америки, администрация и деловое сообщество будут эту идею поддерживать, потому что, я неоднократно об этом говорил, нам надоело уже находиться в «предбаннике», что называется, пытаться вступить в эту организацию. Мы уже вступаем, по‑моему, гораздо дольше, чем китайцы, хотя наша экономика всё‑таки меньше китайской, и вообще‑то у нас достаточно открытые правила, всем понятные. Но это так, к сведению. Так вот интеллектуальной собственностью мы, конечно, будем обязательно заниматься как отдельной темой, потому что без создания полноценного режима соблюдения правил об интеллектуальной собственности невозможно достичь успеха практически ни в одном виде рискового бизнеса, да и вообще в бизнесе в целом.

И ещё одна вещь, на которую я обратил внимание в Вашем выступлении. Вы сказали о необходимости тиражирования успеха и положительных примеров в этой сфере. Мне кажется, очень важно, особенно важно в условиях нашей страны, потому что у нас, надо признаться, образ бизнесмена пока не является для многих однозначно положительным. Такова история, к сожалению, у нас в течение 70 с лишним лет вообще бизнеса не было как такового, частного бизнеса, были только какие‑то его маленькие совсем незначительные элементы. Вся экономика была государственной, отсюда и определённый взгляд на бизнес.

На мой взгляд, это очень плохо. Нам нужно сделать всё от нас зависящее для того, чтобы фигура бизнесмена стала популярной, чтобы человек, который занимается бизнесом (не важно каким, большим или малым, не важно в какой сфере), воспринимался как человек, который создаёт самое главное: он создаёт новые рабочие места, создаёт дополнительный продукт в экономике, который и является основой для успеха и процветания общества в целом. И такого рода примеры нужно всячески показывать. Это, кстати, задача не только для бизнеса, но и в значительной мере тех средств массовой информации, которые об этом рассказывают. Ещё раз говорю, у нас, к сожалению, традиционно негативное восприятие многих процессов в бизнесе, и кризис, конечно, в этом смысле вряд ли помогает – когда люди лишаются работы, у них падает зарплата, происходят какие‑то другие неблагоприятные изменения. Как правило, наёмные работники обычно в этом обвиняют своего работодателя. И иногда это обоснованно. Но в любом случае это не должно подрывать социального доверия, это не должно разрывать тот социальный контракт, который является основой развития любого современного общества. И в этом смысле наша задача, совместная задача – помогать тиражировать успех и помогать в создании позитивного образа предпринимателя в России, не важно на самом деле, кто он, российский предприниматель или иностранец.

* * *

Абсолютно с Вами согласен в том, что мы должны максимально активно привлекать молодёжь к такого рода бизнесу, к инновационным проектам, к венчурным проектам.

Наша задача, совместная задача – помогать тиражировать успех и помогать в создании позитивного образа предпринимателя в России.

Во‑первых, у молодых людей совершенно иначе работает голова, и Вы привели в пример целый ряд очень крупных американских и мировых брендов, которые были созданы молодыми людьми в возрасте от 18 до 23–24 лет. Они в этот период заработали очень большие деньги и создали те бренды, которые сегодня являются, по сути, ведущими брендами в области высоких технологий. Вопрос в том, как это сделать. Вы сказали, что бизнесмены должны быть героями, а не политики, и в целом Вы правы. Но могу Вам сказать, что по некоторым исследованиям, которые я недавно смотрел, в нашей стране 90 процентов людей хотят быть политиками, потому что считают, что это самый короткий путь к жизненному успеху. Раньше, кстати, этого не было. Это удивительно. Этого не было в 80-е годы, в начале 90-х годов, когда я начинал свои бизнес-опыты, о которых Вы упомянули. Кстати, скажу, что мною двигали две причины. Во‑первых, я, как и любой человек в возрасте 23–24 лет, был весьма амбициозен. И, во‑вторых, мне не хватало денег, поэтому мы и создавали свои компании, для того чтобы реализовать свои амбиции и заработать деньги. И нам это частично удалось.

Что же касается того, как сделать бизнесменов героями, это более сложная проблема. Это проблема, с одной стороны, государственной политики, а с другой стороны, ответственного поведения самих бизнесменов, которые должны давать лучшие образцы поведения, потому что далеко не всегда это может быть так, но эта тема, на мой взгляд, очень и очень важная.

Теперь в отношении барьеров и возможностей инвестировать те или иные сферы. Вы знаете, я думаю, что здесь всё‑таки то, что Вы говорите, основано на некотором недоразумении. У нас нет проблем с тем, куда помещать деньги. Никто никогда не диктует бизнесу, во всяком случае, уже лет 15–20, куда помещать деньги, полученные от тех или иных операций. Проблема в другом. Проблема в том, что, когда мы говорим: «Нужно заниматься инновациями, нужно вкладывать в высокие технологии, в новую экономику. Посмотрите, как это делается, допустим, в тех же самых Соединённых Штатах Америки», – нам говорят: «Это здорово, конечно, но было бы лучше вложить эти деньги в нефть и газ». И это реальная российская проблема, потому что мы настолько богаты природными ресурсами, что у нас практически все хотят заниматься именно этим бизнесом.

Соединённые Штаты – тоже небедная страна, но вы уже этот период давным-давно прожили, и сейчас о нём можно судить только по книгам и кинофильмам, некоторые из них получают «Оскар». А для нас это сейчас проблема. Поэтому никто не диктует бизнесмену, не говорит ему, что он должен, допустим, инвестировать эту сферу. Нужно просто, чтобы у самого представителя бизнеса было понимание того, что лучше он рискнёт, но создаст что‑то новое, поместит свои деньги в такую сферу, которая действительно способна привести к прорывному успеху, но, может быть, он потеряет деньги. Но это парадигма мышления, это способ мышления. Если человек к этому готов, он делает рисковые инвестиции, а если нет, тогда он зарабатывает на других вещах, он зарабатывает на спекуляции ценными бумагами, он идёт в другие отрасли, он занимается более консервативным бизнесом. Но, конечно, нам нужно пропагандировать, нам нужно показывать самые лучшие примеры того, как такой бизнес-путь способен привести к реальному жизненному успеху и конкретного человека, и страну в целом. Вот в этом я абсолютно с Вами согласен.

И в отношении «Роснано». Это хорошая структура, но я не преувеличивал бы её возможностей и влияния. Хорошо, что мы её создали, мне радостно, что она работает, что она занимается нанотехнологиями. Но конечная цель не в том, чтобы она работала, развивалась, а конечная цель в том, чтобы, во‑первых, появились собственно новые технологии, а во‑вторых, начал активно развиваться частный бизнес.

В будущем, я считаю, роль такого рода государственных инфраструктурных компаний должна быть очень небольшой, просто минимальной. Если этот сектор начнёт жить своей жизнью, зачем нам такие большие инфраструктурные компании? Они нужны для того, чтобы управлять крупными технологическими процессами. Наверное, для того, чтобы управлять нашей газовой промышленностью, нам потребуется государственная структура, или для того, чтобы выпускать какие‑то оборонные крупные изделия. Но в этой сфере они не нужны. Поэтому я думаю, что «Роснано», с честью выполнив свой долг, в конечном счёте должна будет передать свои полномочия частным компаниям или компаниям, основанным на смешанном капитале. И это, мне кажется, будет исполнением Российской корпорацией нанотехнологий её миссии. Но пока, как мне представляется, они занимаются очень важным делом. Так что спасибо Вам за оценку её труда.

<…>