Президент России — официальный сайт

Документ   /

Д.Медведев: Добрый день всем!

Мы с Михаилом Терентьевым договорились, что проведём эту встречу для того, чтобы поговорить о том, какая дополнительная поддержка со стороны государства может быть оказана инвалидам. Проблем много. Очевидно, что есть и какие‑то благотворные изменения, положительные вещи, есть и, к сожалению, проблемы, которые с годами не уходят.

Напомню кое‑что из того, что существует, из того, что было сделано, и из того, что, наверное, ещё не сделано. У нас есть федеральная программа, которая называется «Доступная среда», на 2011–2015 годы, в соответствии с которой, собственно, должны разрешаться вопросы и решаться темы, связанные с безбарьерной средой, с созданием различного рода возможностей. Объём средств, который на неё выделяется, довольно значителен для нашего государства – порядка 46 миллиардов рублей, что на самом деле приблизительно раз в десять больше, чем все предыдущие программы поддержки. Но даже большие деньги зачастую тратятся не вполне рационально. Мы это тоже знаем. Очень важно, чтобы они тратились не просто по назначению, а чтобы они доходили до тех, кто в этих деньгах по‑настоящему заинтересован.

На национальные стандарты, на своды правил, которые определяют конкретные параметры доступности для инвалидов жилых объектов, общественных зданий, сооружений, за последнее время стали распространять более строгие требования по соблюдению условий доступности при проектировании и строительстве объектов социальной и инженерной инфраструктуры. Для нашей страны это тоже было, вы знаете, к сожалению, необычно, потому что очень долгие годы государство делало вид, что людей с ограничениями по здоровью не существует. А если они где‑то и есть, то им желательно не показываться на глаза, потому что в этом случае у государства много проблем, и ничего из этого не отражалось в стандартах проектирования.

У нас есть федеральная программа «Доступная среда». Объём средств, который на неё выделяется, довольно значителен – порядка 46 миллиардов рублей. Очень важно, чтобы они не просто тратились по назначению, а доходили до тех, кто в этих деньгах по‑настоящему заинтересован.

Есть хорошие примеры в целом ряде наших территорий, наших регионов. Я назову Татарстан, Тверскую, Саратовскую области, где осуществляются пилотные проекты по формированию доступной среды на уровне региона. Думаю, как мы поступим: мы посмотрим на результаты работы в Татарстане, в других наших территориях и потом, может быть, распространим – если это будет для всех вас понятно и приемлемо (здесь тоже нужно будет посоветоваться) – эти наработки, как принято говорить, на всю страну.

Ещё одна тема, о которой мы тоже говорили с Михаилом [Терентьевым] и другими коллегами, – это трудоустройство. К сожалению, в прежние годы, что нашло своё отражение, конечно, в нашем трудовом законодательстве, в законодательстве о социальном обеспечении, представления были такие: люди с ограничениями по здоровью, инвалиды не должны трудиться. Это как бы общая парадигма законодательства. А это совсем не так, как раз ситуация прямо противоположная.

На самом деле кое‑что мы уже сделали в этом плане. Более 13 тысяч работодателей и индивидуальных предпринимателей из числа инвалидов получили некоторый набор субсидий – по‑моему, порядка 50 тысяч рублей – на возмещение расходов, которые связаны с созданием специальных рабочих мест для инвалидов, в том числе на дому, для трудоустройства родителей, которые имеют детей-инвалидов, и на открытие собственного дела. Вы понимаете, это, конечно, первые шаги, потому что у нас такого опыта не было, но хорошо, что он начинает появляться. Будет подготовлена и специальная комплексная программа мер, которая призвана обеспечить внедрение современных форм трудоустройства. Какие это современные формы и что можно было бы сделать, я хотел бы, чтобы, может быть, вы мне сказали сегодня.

Индексация пенсий, которая опережает темпы инфляции, проводится. Я, конечно, понимаю, что это невеликие пенсии, но тем не менее мы всё‑таки стараемся держать слово с точки зрения или с позиции изменений в нашей экономике. Несмотря на финансовый кризис, мы ввели в этот период и специальные социальные доплаты к пенсии до уровня прожиточного минимума пенсионеров в соответствующем субъекте Федерации. Это, откровенно говоря, непростое было решение в условиях кризиса, но хорошо, что оно реализовано хотя бы в том виде, в котором это есть.

С 2010 года в соответствии с вашими же пожеланиями осуществлён переход к назначению пенсий и ежемесячных выплат в зависимости от группы инвалидности, а не от степени утраты трудоспособности, ограничения способности к трудовой деятельности. Я не знаю, все ли поддерживают такой путь определения пенсии. Если всё‑таки есть какие‑то другие представления, то было бы желательно, чтобы вы об этом тоже мне сказали. Тем не менее это сделано.

Значительно расширен перечень ограничений жизнедеятельности, при которых инвалидность устанавливается бессрочно, что избавило какую‑то часть инвалидов от необходимости повторно проходить регулярные освидетельствования. Насколько я понимаю, даже несмотря на то, что сделано, всё‑таки бюрократические препоны здесь всё равно остаются, и заставляют приходить в тех случаях, когда не нужно приходить. Давайте об этом поговорим, что можно было бы сделать для того, чтобы снять их или максимально ограничить.

Мы встречаемся в довольно ответственный политический период. Почему я об этом говорю? Потому что, к сожалению, прежнее пренебрежительное отношение государства к инвалидам распространялось на все сферы, в том числе и на сферу избирательных прав. В настоящий момент, надеюсь, приняты меры по оборудованию избирательных участков необходимыми техническими средствами, а также для того, чтобы создать дополнительные условия для ознакомления с информацией о кандидатах по предмету голосования, а также по возможности воспользоваться помощью другого избирателя при голосовании, что на самом деле является неотъемлемой гарантией избирательных прав и что, к сожалению, тоже не очень у нас до этого делали.

Что можно было бы ещё сказать? Мы изменили законодательство, которое улучшило условия государственной поддержки общественных организаций инвалидов. Были установлены дополнительные льготы по налогообложению некоммерческих организаций и благотворительной деятельности, которой эти некоммерческие организации занимаются, по уходу и социальному обслуживанию.

На текущий год (из того, что было сделано) в федеральном бюджете запланировано выделение 15 миллиардов на обеспечение инвалидов и ветеранов техническими средствами реабилитации – собственно, о чём мы тоже говорили некоторое время назад. А несколько дней назад, буквально совсем недавно (6 ноября этого года), я подписал закон о внесении изменений в закон о бюджете, и мы к этой сумме добавили ещё 8 миллиардов, в том числе 700 миллионов на современные кресла-коляски, о которых мы говорили во время последней нашей встречи. Я надеюсь, что это всё‑таки принесёт эффект. Учтены в этом перечне технических средств потребности инвалидов по слуху, имеются в виду слуховые аппараты, сигнализаторы звука, телевизоры с возможностью приёма скрытых субтитров, телефоны с текстовым выходом. Это то, что сделано. Естественно, мы будем продолжать оказывать эту помощь.

Ещё одна тема, о которой всегда мы говорим во время таких встреч, а здесь об этом правильно говорить, потому что у нас есть не только взрослые в этом зале, но и дети, – это получение образования. Важнейшая тема и, к сожалению, тоже довольно запущенная в нашей стране. Я, кстати, недавно встречался с нашими коллегами, которые помогают в этом, – представителями так называемых сетевых сообществ. Мне было сказано как раз о проблеме компьютеров для дистанционного обучения детей с проблемами по зрению. Но, насколько я понимаю, по тем правилам, которые были установлены по окончании этого обучения, каждый ученик, каждый ребёнок обязан вернуть компьютер. То есть фактически по окончании школы он лишается возможности получать информацию, общаться. Конечно, это абсолютно неприемлемо. Приобретение такого компьютера всё‑таки стоит денег. К сожалению, у нас не каждая семья способна обеспечить, поэтому я считаю правильным законодательно закрепить на соответствующем уровне право такого ребёнка оставлять техническое средство у себя, компьютер у себя после окончания обучения. Уверен, что все решения будут приняты, в том числе и на уровне регионов, для этого. Сегодня таких компьютеров, в общем, не так много и требуется, их всего нужно штук 50. Мы, конечно, такими компьютерами всех должны обеспечить. Но нужно, чтобы такие компьютеры были ещё и в наших спецшколах для слепых детей, и по одному, может быть, в территориальных подразделениях Всероссийской организации, чтобы можно было просто проходить обучение на них всем, кому это необходимо. Это мы сделаем. Почему я информирую? Потому что эта тема недавно возникла для меня, к сожалению, а на уровне территорий, на уровне нашего министерства она не решалась.

Вообще в целом очень важно, чтобы дистанционное образование, о котором мы в последние годы очень много говорим, всё‑таки доходило до детей-инвалидов, чтобы все возможности, которые сегодня существуют, были использованы. Дистанционное образование действительно появилось относительно недавно, и у него есть огромные преимущества вообще для всех, для всех жителей нашей страны, для всех граждан нашей страны, но уж тем более все эти возможности должны использоваться теми, кому труднее учиться, то есть инвалидами. У нас есть соответствующее постановление о предоставлении субсидий на организацию дистанционного образования, оно имеет определённые сроки, но я думаю, мы его продлим на следующий период, потому что оно всё‑таки работает.

Более 13 тысяч работодателей и индивидуальных предпринимателей из числа инвалидов получили некоторый набор субсидий на возмещение расходов, которые связаны с созданием специальных рабочих мест для инвалидов.

Ставился и другой вопрос – об увеличении компенсационных выплат на собак-проводников. Я хотел бы также сообщить, что соответствующий законопроект уже прошёл первое чтение и будет принят Государственной Думой уже прямо на этой сессии. Это частные вещи, но, естественно, очень важные с учётом тех проблем, которые имеют в нашей стране и вообще в целом имеют инвалиды.

Завершая вступительную часть, хотел бы сказать, что я за последнее время услышал много дельных предложений на эту тему, и желательно, чтобы они были вполне конкретные, а не просто рассуждения о том, как улучшить жизнь людей с ограничениями по здоровью и как создать правильную атмосферу. Это тоже всё, конечно, очень важно, но помощь должна всегда быть конкретной, адресной. Мне кажется, это абсолютно правильно.

Есть только одна общая тема, о которой мы говорили во время предыдущей встречи, проходившей в Кремле (в которой участвовал Михаил [Терентьев]), – это нормативная база. Не знаю, насколько сегодня мы подготовлены, чтобы её обсуждать, но я в любом случае уже поручение дал подумать над тем, чтобы постараться её существенным образом осовременить, потому что значительная часть норм, посвящённых труду инвалидов, да и вообще социальному статусу инвалидов, всё‑таки разрабатывалась ещё в советский период и не учитывала ни новых возможностей, ни изменений жизни в целом.

Уважаемые друзья, теперь я готов послушать вас. Прошу, кто хотел бы начать?

Прошу вас, пожалуйста. Только у меня просьба, если не сложно, представляться.

Н.Горохова: Здравствуйте, я Наталья Горохова, член сборной команды России по паралимпийскому фехтованию.

Я приехала из Удмуртии с целью, чтобы получить образование здесь, в Москве, потому что не было возможности у себя на родине получить высшее образование. Во время учёбы я пришла в секцию фехтования, мне это очень понравилось…

Д.Медведев: Наталья, извините, пожалуйста, а почему нельзя было у вас получить образование? Просто вот Вы сразу сказали, сразу зацепило.

Н.Горохова: Потому что есть проблемы именно с передвижением, и нигде это не обустроено.

Д.Медведев: То есть у вас в республике это сделать невозможно?

Н.Горохова: Невозможно, да, даже на заочном обучении.

Д.Медведев: Плохо.

Н.Горохова: Я пришла на секцию фехтования, мне это понравилось. Я поняла, что дальнейшую свою жизнь обязательно свяжу со спортом. Так оно и получилось. Теперь продолжаю обучение уже в университете физкультуры – в магистратуре, на кафедре адаптивной физической культуры. Мне очень нравится, я понимаю, что спорт в нашей стране (для инвалидов, я имею в виду) в последнее время очень хорошо развивается. Спасибо Вам за это и спасибо всем тем людям, которые принимают активное участие в этом деле, потому что работа очень серьёзная, очень сложная, очень масштабная, требует очень много времени, затрат. Но тем не менее ещё остаются проблемы.

Я бы хотела отметить, что, например, у нас не хватает волонтёров, возникают проблемы с помещением и с оборудованием. Оборудование дорогостоящее, оно часто ломается. Но мы не ломаемся, мы дальше продолжаем фехтовать. В общем, паралимпийцы – народ такой, серьёзные люди, и поэтому мы продолжаем жить дальше, но проблемы, я думаю, надо решать.

Живя здесь, в Москве, я принимаю активное участие в некоторых других реабилитационных мероприятиях. Недавно познакомилась с Дмитрием Игоревичем Шпаро, он путешественник, а сейчас занимается реабилитацией детей-инвалидов средствами, я бы так сказала, экстрима. Я участвовала в одной из его программ, мне очень понравилось. Думаю, что такие программы направлены не только на реабилитацию детей, но и на их интеграцию в общество.

Это решает и другие проблемы детей – например, проблемы с общением, которые есть у каждого ребёнка с отклонением здоровья. Но это ещё и удовольствие [для детей] от того, что они решают вот такие проблемы, избавляются от страха высоты, допустим. Я думаю, что, если возможно, [надо] расширить эту работу в регионах. То есть больше приобщать родителей, чтобы они не боялись отдавать детей в спорт, потому что часто получается, что мамы боятся за своих детей.

Несмотря на финансовый кризис, мы ввели в этот период специальные социальные доплаты к пенсии до уровня прожиточного минимума пенсионеров в соответствующем субъекте Федерации.

Ещё у меня такое пожелание. Когда я приезжаю домой, очень часто мои знакомые, друзья обращаются ко мне и спрашивают по поводу [моей] коляски. Вы сегодня уже говорили об этом. Я бы хотела немножко отметить то, что нам даётся в рамках ИПР (индивидуальной программы реабилитации) управлением социальной защиты населения, – это огромные коляски, неподъёмные.

Д.Медведев: Я знаю.

Н.Горохова: То, чем я сейчас пользуюсь, – это маневренная коляска, лёгкая, удобная, практичная.

Д.Медведев: Это чья коляска? Кто сделал?

Н.Горохова: Фирма «Катаржина» (Центр реабилитации инвалидов на колясках), здесь присутствует президент этой фирмы, он потом сам дополнит.

Д.Медведев: Расскажет.

Н.Горохова: Спрашивают, где возможно приобрести такие коляски, потому что они очень удобные и маневренные, позволяют адаптироваться во внешней среде. Я бы хотела, чтобы как‑нибудь этот вопрос можно было решить, чтобы люди могли пользоваться. Я, например, сама разбираю эту коляску, сама собираю, когда выхожу из машины, захожу, еду туда, куда мне удобно, куда мне нужно.

Спасибо Вам большое за всё, что Вы для нас делаете. Всем спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо.

Наталья, знаете, несколько комментариев, если позволите. Наверное, будет правильно, чтобы я сразу же комментировал какие‑то вещи.

По поводу волонтёров, о которых Вы сказали. У нас эта работа пока не очень налажена. Когда бываю за границей, меня приятно удивляет то, что отношение другое и к волонтёрской деятельности, и к помощи и поддержке [инвалидов], причём вроде там люди тоже вполне, так сказать, умеющие ценить своё время, но отношение другое. Я уверен, что мы сможем наладить эту работу, волонтёрскую деятельность. Конечно, она отчасти идёт от человеческих мотивов, но в то же время нужно и условия всё‑таки правильные создавать для волонтёров, потому что все люди, и у всех есть свои дела, свои заботы.

Надеюсь, что мы сможем эту работу организовать лучше, чем она ведётся сейчас, потому что количество волонтёров, которые нужны государству, с каждым годом возрастает, и для того, чтобы ухаживать за людьми с ограничениями по здоровью, и для того, чтобы проводить крупные мероприятия, например спортивные мероприятия. Для нас это тоже пока абсолютно такая неизвестная тема. Сейчас бьются над тем, чтобы создать группы волонтёров для Сочи, для других мест, где будут крупные спортивные мероприятия. Надеюсь, что решим это.

По оборудованию, знаете, действительно надо, мне кажется, чтобы на региональном уровне в это вкладывались, желательно. Можно, конечно, всё делать и из Москвы, Москва большая, но она всё равно всю страну не закроет. Очень печально, что, к сожалению, у вас таких возможностей нет, я имею в виду – дома, и пришлось ради этого перебираться. А какое оборудование конкретно нужно для тренировок‑то и кто вам, кстати, помогает?

Н.Горохова: У нас есть фонд. Но я имела в виду конкретно не нашу Федерацию фехтования, а вообще весь паралимпийский спорт. Средства нужны, оборудование и помещения, возникают с этим проблемы. В частности, у нас тоже была проблема с помещением, мы занимались в спортивном зале обычного института.

Д.Медведев: А вашей федерации кто‑то помогает? Нет?

Н.Горохова: Федерации фехтования?

Д.Медведев: Большая федерация помогает?

М.Терентьев: Помогает.

Н.Горохова: Помогает.

Д.Медведев: А то мы можем им шепнуть пару слов, чтобы всё‑таки поактивнее помогали.

М.Терентьев: Нет, они активно помогают.

Мы изменили законодательство, которое улучшило условия государственной поддержки общественных организаций инвалидов. Были установлены дополнительные льготы по налогообложению некоммерческих организаций и благотворительной деятельности.

Д.Медведев: Активно?

Но, самое главное, конечно, чтобы вся эта работа заинтересованно велась именно в регионах, потому что, ещё раз говорю, невозможно всё делать из Москвы, это абсолютно непродуктивно. И, как это часто бывает, пока не достучатся куда‑то наверх, никто не шевелится.

По коляскам. Мы ещё об этом поговорим. Мы как раз обсуждали эту тему, я только что сказал о том, что у нас и деньги [на это] есть. Но мне желательно было бы понять всё‑таки, на что нам ориентироваться, вот я имею в виду государству в данном случае, на приобретение каких видов колясок и в каком объёме. Потому что мы прикидывали как раз с Михаилом, сколько нужно времени, чтобы полностью эту проблему для колясочников решить хотя бы за ближайшие годы, чтобы появились нормальные современные коляски у всех, и прикидывали общее количество людей, которым нужны такие коляски. Сколько там получается?

М.Терентьев: Мы прикидывали, что надо 110 тысяч. Но по оценкам Минздравсоцразвития, это 84 тысячи.

Д.Медведев: Тогда можно смело сказать, что 110 тысяч, потому что Минздравсоцразвития никогда в большую сторону не ошибается, такого не бывает. То есть не меньше, чем 110 тысяч.

М.Терентьев: Да, но там разные типы колясок, то есть есть коляски активные, есть коляски…

Д.Медведев: У меня есть предложение. Сейчас мы всё равно не определим общее количество, но всё‑таки надо, что называется, подбить итоги, и тогда предложения передать или мне, или в Правительство для того, чтобы мы всё‑таки понимали объём и посмотрели возможности тех фирм, которые этим занимаются у нас в стране.

Спасибо. Кто хотел бы, хочет сказать что‑то? Давайте тогда с Вас начнём, прошу Вас.

Ю.Комина: Я – администратор первого российского интернет-портала для инвалидов Disability.ru. На сегодняшний день Disability.ru – это чуть меньше 6 тысяч человек, специалисты и неспециалисты, люди, которые готовы друг другу помочь, поддержать советом, какой‑то консультацией.

Мы активно сотрудничаем с общественной инспекцией по делам инвалидов в городе Москве, созданной по инициативе мэра Сергея Собянина. Вместе с общественными инспекторами выезжаем на обследование объектов. Буквально два месяца назад мы обследовали жилой дом, подъезд жилого дома. Когда приехали, мы в принципе видели много чего.

Д.Медведев: Обычный московский подъезд?

Ю.Комина: Да, обычный московский подъезд. Уже видели многое, но такого не видели никогда. В подъезде был установлен швеллер. Что такое швеллер? Это П-образная конструкция шириной примерно 10 см и в единственном экземпляре. Это установила управа района для того, чтобы инвалид мог преодолевать этот лестничный пролёт. Мы обратились в управу, и нам объяснили, что по‑другому здесь сделать никак нельзя, потому что не позволяют правила противопожарной безопасности. Тогда интересно, почему этот единственный швеллер был установлен? На это были выделены и затрачены деньги, проводилась работа. Как такое вообще возможно? Получается, что на сегодняшний день возможно.

Многие другие объекты также недоступны [для инвалидов]. Большинство объектов [отмеченных как доступные для инвалидов], которые обследовала наша общественная инспекция, недоступны, вплоть до того, что кроме значка доступности вообще там ничего нет.

Мы считаем, что необходимо усилить контроль, ужесточить ответственность. Потому что пока у нас на сегодняшний день возможно ставить вот такие швеллеры, у нас не будет доступной среды.

Д.Медведев: Понятно, Юля.

Хочу, во‑первых, сказать, что Вы очень хорошее дело делаете, создав такой интернет-портал. Потому что самое главное в жизни – это знание. Если оно есть – значит, человек уже вооружён. В то же время знания бывают не только о хороших, позитивных вещах, но и о плохих, об отрицательных моментах.

То, что Вы занимаетесь таким мониторингом в интересах инвалидов, это очень хорошо. Потому что, если разобраться, по‑честному, более заинтересованных людей просто нет, чем вы. Чиновники – они и есть чиновники, у них очень часто формальная позиция, к сожалению. В этом смысле нам, я ещё раз говорю, учиться и учиться у наших западных коллег вообще просто отношению ко всем этим проблемам.

То, что вы проводите такие обследования, очень важно, но не менее важно, чтобы результаты этих обследований не только становились достоянием гласности. Я так понимаю, что вы это всё вывешиваете у себя на сайте и, естественно, задаёте недоумённые вопросы, почему это происходит, почему эти стандарты не соблюдаются или делаются какие‑то формальные вещи, которые, к сожалению, жизнь инвалидов не облегчают, но дают возможность отчитаться, что, мол, мы там всё сделали, всё хорошо, всё в порядке.

Очень важно, чтобы дистанционное образование всё‑таки доходило до детей-инвалидов, чтобы все возможности, которые сегодня существуют, были использованы.

Надо продумать какой‑то механизм (мы об этом в последнее время и говорим), механизм обратной связи между чиновниками, властью в широком смысле этого слова и гражданским обществом. Инвалиды – такая же часть гражданского общества, как и все другие. Надо просто понять, как лучше это всё сделать.

Применительно к конкретной ситуации могу дать просто прямое указание Москве разобраться, но, ещё раз повторяю, это не лучший способ, потому что, к сожалению, на все такие ситуации поручений Президента, что называется, не хватит. Поэтому надо продумать, как будет работать такой механизм обратной связи, кто будет отвечать на ваши обращения, на ваши жалобы.

Вот как Вы считаете это лучше сделать?

Ю.Комина: Мы обращались в прокуратуру. Из прокуратуры нам пришла отписка, что вы как общественная организация свяжитесь с собственником. Это муниципальное жильё. Вот с кем мне связываться, опять же вопрос. Почему управа не решает эти [вопросы]?

Д.Медведев: Связываться в данном случае, конечно, с управами, это понятно, но это не гарантия того, что не пришлют очередную отписку.

Здесь важно, чтобы прокуратура проверила на самом деле реальную техническую возможность сооружения или, допустим, её отсутствие. И очень важно, чтобы были опубликованы нормативы, вот это сейчас особенно сложная тема, потому что раньше, в советские времена, все дома были одинаковые. Правда, там ничего не было хорошего и для инвалидов, мы всё это знаем и помним, никаких условий не было, но тем не менее там были хотя бы понятные конструкции. Сейчас все дома разные (есть и типовые сооружения), и нужно просто понять, где что можно делать, и чтобы это закладывалось изначально в проект, особенно в смысле расходования денег на безбарьерную среду. Деньги‑то немаленькие, я вначале сказал, это большие деньги на самом деле, и, как они осваиваются, как они тратятся, это отдельная тема. Давайте по конкретным вопросам мы разберёмся, а по механизму обратной связи Вы мне сделайте свои предложения, хорошо? Как лучше этот механизм сделать в Москве и вообще по стране?

Диана, пожалуйста.

Д.Гурцкая: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, Вы сейчас сказали о дополнительном финансировании брайлевских экранов. Огромное Вам спасибо от всех незрячих людей. Но хочу сказать, что для большей части незрячих нужны не только специальные вещи, но и обучение тому, как пользоваться обычными достижениями науки и техники. Я специально взяла для этого сейчас iPhone, чтобы показать и тем, кто не знает, чтобы понимали, что незрячие люди с помощью звуковой программы могут пользоваться и iPhone, и обычным компьютером. Нам нужна абсолютно доступная среда, и поэтому я принесла это всё показать.

Д.Медведев: А он удобный для использования?

Д.Гурцкая: Да, очень удобный.

Д.Медведев: Он русифицирован ведь, насколько я понимаю?

Д.Гурцкая: Да, конечно. Здесь уже стоит звуковая программа, которая помогает и выходить в интернет, и использовать телефон. На самом деле это очень удобно.

Также есть компьютеры, там есть такая программа JAWS, и с этой программой тоже спокойно можно выходить в интернет и работать, чем я и занимаюсь на самом деле. И конечно, это очень удобно для незрячих людей, и очень хочется, чтобы у них это было.

Ещё хочу поднять вопрос, который многократно обсуждался. Он прост в решении, но практика весьма и весьма печальна. Речь идёт о социальном вещании и о полноценном доступе физически ограниченных людей к телепроектам на федеральных телеканалах. Есть два подхода: первый – со стороны власти и общественных организаций, телевидение несёт не только развлекательные, но и воспитательные функции.

Второй – со стороны руководства и акционеров телекомпаний: «Мы бьёмся за рейтинг; если программы социального характера захотят посмотреть люди, то мы их обязательно поставим».

Дмитрий Анатольевич, я очень Вас прошу, чтобы Вы дали поручение федеральным телеканалам вместе с Общественной палатой провести круглый стол для обсуждения этой проблемы, найти баланс между бизнесом и обществом. Я готова этим заниматься, поскольку принадлежу к двум мирам: и физически ограниченных людей, и шоу-бизнеса.

И хочу ещё сказать, что сейчас создаётся проект «большого правительства». Очень хочется, чтобы физически ограниченные люди были представлены там, но не как получающие помощь и представители номенклатуры от инвалидов, а как самостоятельные, умные, независимые, сильные, предлагающие собственные идеи люди.

Спасибо Вам огромное.

Д.Медведев: Спасибо, Диана.

Собственно, про технические средства я уже несколько слов сказал. Хочу лишь ещё раз отметить, на это государство не имеет права жалеть средства, особенно когда речь идёт об обучающих методиках, о технических средствах, которые применяются во время дистанционного образования, образования для людей с инвалидностью по зрению. Поэтому обязательно мы эти средства будем планировать, и хорошо, что эту тему подняли, и такое решение было принято. Надеюсь, что оно будет исполнено везде, во всех территориях.

Что касается новых возможностей, вот Вы упомянули iPhone и так далее. Очень хорошо, и важно, чтобы эти технологические новинки всё‑таки доходили до пользователей. И то, что Вы об этом говорите, важно, потому что далеко не все об этом знают, особенно из тех, кто приобретает то или иное оборудование, а знания должны быть в этой сфере.

Насчёт социального вещания и баланса между бизнесом и небизнесом, между бизнесом, с одной стороны, и запросами людей с ограничениями по здоровью и вообще разных людей. Давайте проведём круглый стол. Кого на него нужно позвать, чтобы принять окончательное решение? Я Администрации Президента поручу, они подумают, как это сделать.

И в отношении участия представителей инвалидов, людей с ограничениями по здоровью в нашем «открытом», или «свободном», или «большом правительстве». Я, конечно, абсолютно «за» и приглашаю принимать в этом максимально активное участие – и не в качестве, конечно, людей, получающих помощь, или, как Вы сказали, номенклатуры от инвалидов, а в качестве деятельных участников. Потому что мне не нужны люди, которые будут просто представлять инвалидов для того, чтобы сказать: «Ну вот, нормально, инвалиды же были – всё, мы галочку ставим. Кто ещё был из представителей общественных групп? Спортсмены были, тоже хорошо».

Договорились.

В.Крупенников: Я немножко хотел тоже в развитие темы, то, что сказала Диана, по поводу телевидения. Действительно, крайне не хватает хороших, правильных программ, которые бы освещали жизнь инвалидов. Я сам четыре года являюсь ведущим телевизионной программы «Фактор жизни» на канале «ТВ Центр». И, Вы знаете, наша программа начинала выходить в такое смешное время, как 6:30 утра в воскресенье.

Д.Медведев: 6:30 утра, да, это изощрённое издевательство.

В.Крупенников: Сейчас мы добрались до половины девятого утра в воскресенье.

Д.Медведев: Это уже лучше.

В.Крупенников: Уже лучше, но всё равно, конечно, хотелось бы улучшить время, увеличить количество сюжетов про инвалидов, правильных сюжетов, потому что дело в том, что очень многие журналисты, освещая наши проблемы, не владеют темой и относятся к ней довольно поверхностно, поэтому многие сюжеты смотреть просто смешно. Конечно, должны работать профессионалы. Сейчас создан специальный канал, на спутник его подняли – канал «Инва медиа ТВ». Его создание поддержали и Паралимпийский комитет, и многие общественные организации инвалидов. У канала есть определённые проблемы в финансировании создания контента.

Д.Медведев: Владимир Александрович, он на какой базе работает?

В.Крупенников: На «Триколоре».

Д.Медведев: Как он правильно называется?

В.Крупенников: «Инва медиа ТВ». Считаю, что, конечно, нужно поддержать развитие этого канала. Многие говорят, что, может быть, это резервация, но, извините, тогда и любители природы, которые смотрят «Зоо ТВ», – это резервация.

Д.Медведев: Абсолютно никакая не резервация, потому что у всех групп людей, объединённых по какому‑то признаку, всегда есть общие интересы и общие запросы, у инвалидов – одни, у спортсменов – другие.

В.Крупенников: Этот канал мог бы освещать многогранные стороны жизни инвалидов: и спорт, и обучение – всё, что угодно. Сейчас мало времени, не буду подробно говорить. Просто как профессионал на телевидении инвалидов, я хочу сказать, что тоже готов включиться в проект, поддержать его. У нас есть команда профессионалов, которая могла бы создавать контент для этого канала.

Д.Медведев: Он вещает сейчас в тестовом режиме?

В.Крупенников: Да, там зациклено несколько таких тестовых программ, которые отсняты.

Немножко хотел бы, конечно, заступиться за Москву, потому как давно уже и плодотворно работаю с правительством Москвы. В Москве, конечно, по доступной среде делается на самом деле очень и очень многое.

Д.Медведев: Больше, чем в любом другом городе. Это тоже правда.

В.Крупенников: Конечно, безусловно, есть и такие моменты [о которых говорили], но они всё‑таки, я считаю, больше единичные, чем массовые. Действительно, правительство Москвы делает всё возможное для создания доступной среды.

Я сам занимаюсь развитием ИТ-технологий, нами была создана вместе с правительством Москвы (и я считаю, что этот опыт надо перенимать во всех регионах) карта доступности объектов, где мы собираем всю информацию. Правительство Москвы нам предоставляет информацию о доступности городских объектов, и мы их размещаем в интернете. Но мы делаем не просто так, что мы их разместили в интернете и любой человек может зайти на любой объект, посмотреть, доступна эта больница, недоступна, доступна она для слепого, доступна она для колясочника, а так, что совершенно любой человек, любой пользователь может зайти на эту интерактивную карту и оставить свои комментарии и прислать свои фотографии, соответствует это действительности или не соответствует. В свою очередь, мы можем отправить правительству [информацию] (обратная связь как раз), что нет – допустим, эта больница отчиталась, что всё сделала, а ничего не сделано. У нас уже нанесено порядка 8 тысяч объектов на эту карту.

Д.Медведев: Значит, такая обратная связь всё‑таки работает с правительством Москвы?

В.Крупенников: Да. Мы её пытаемся сейчас запустить, чтобы она заработала в полном объёме. Очень многое зависит от самих инвалидов, чтобы они пользовались, искали неточности, а мы в свою очередь будем доносить [информацию].

Несколько слов ещё хотел сказать по дистанционному образованию, давно занимаюсь этой проблемой. Конечно, очень удобная вещь, но, Вы знаете, оно очень эффективно, когда человек уже умеет учиться, когда у человека есть навыки обучения. И особенно удобно оно для переквалификации. Потому что, когда человек вдруг разбивается, происходит какой‑то несчастный случай – он становится инвалидом, и он, может быть, обладал какой‑то профессией, но в силу своих физических недостатков не может работать по этой профессии, очень важно ему быстро и качественно переквалифицироваться.

Мы, наша общественная организация инвалидов «Стратегия», в Москве создали Московский компьютерный центр для инвалидов. Нам сейчас выделено помещение, идёт капремонт, и мы собираемся развивать не только дистанционное, но и очное образование именно для переквалификации. И я думаю, что создание именно таких небольших центров крайне важно. Во‑первых, чтобы они были доступны по районам, если это очное образование, и занимались специализированным образованием: где‑то – бухгалтерия, где‑то – ИТ-технологии.

Последняя тема, которую не могу обойти, она звучала на Вашей встрече с Михаилом Терентьевым, – это тема транспорта для инвалидов. Это больная тема, мы никак не можем найти общий язык с Минздравсоцразвития, с департаментом по делам инвалидов.

Д.Медведев: В чём?

В.Крупенников: У них такая мысль, что как бы это невозможно вернуть.

М.Терентьев: Очень дорого.

В.Крупенников: Что это очень дорого.

Д.Медведев: Имеются в виду автомобили [для инвалидов]?

В.Крупенников: Автомобили, да. Но мы говорим хотя бы о некоторых, самых нуждающихся группах инвалидов, хотя бы таких, как молодые инвалиды войны, я имею в виду не ветеранов Великой Отечественной войны, а инвалидов, которые пострадали недавно в конфликтах, которым нужно учиться, работать, и без автомобиля это сделать невозможно. Сколько мы ни проводили рабочих встреч с руководителями департамента по делам инвалидов, заместителем Министра, называются совершенно нереальные цифры. Я не понимаю, как они считают и каким образом они приходят к этим 100 миллиардам. Давайте посчитаем колясочников, которые стали инвалидами вследствие военной травмы, – там не будет никаких 100 миллиардов в год! Это бредовые цифры совершенно, Дмитрий Анатольевич.

Д.Медведев: Это они имеют в виду – все инвалиды?

В.Крупенников: Это Вы им задайте вопрос, кого они имеют в виду. Потому что есть ещё очень сложная группа: это дети-инвалиды с тяжёлой группой инвалидности. Они же вырастают, становятся тяжёлыми, и возить их на коляске родителям просто невыносимо.

Я понимаю, что бюджет не резиновый, невозможно все группы удовлетворить, но давайте выберем самые тяжёлые группы инвалидности, такие как колясочники, как дети-инвалиды на колясках. Может быть, для них? Давайте постепенно возвращаться всё‑таки [к тому, что уже было].

Я не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если я в 1989 году в армии получил травму, а мне государство не предоставило бы автомобиль, как бы я закончил институт, как бы я начал работу, как бы я начал общественную деятельность.

Д.Медведев: Понятно.

В.Крупенников: И в конце, конечно, хочу поблагодарить Вас, партию «Единая Россия», потому что такое внимание, которое последнее время уделяется проблемам инвалидов, и всё, что сейчас для нас делается, все эти встречи, которые организуются и Вами, и лидером партии Владимиром Владимировичем Путиным, – это действительно показывает отношение государства, показывает то, что эта проблема приоритетная для государства. Я очень надеюсь, что, если выборы пройдут удачно, у нас останется стабильность в стране, у нас останется стабильность в социальной политике государства и у нас тогда будет всё складываться очень хорошо.

Д.Медведев: Спасибо, Владимир Александрович.

Я тоже два комментария дам. По поводу канала я не знаю, насколько он хорош, – не скрою, я его не смотрел ни разу, тем более он в тестовом режиме. Но раз Вы сказали, что он есть, я взгляну, посмотрю, как это выглядит.

Но я уже определил, например, моё отношение, я считаю, что любая крупная социальная группа, а инвалиды – это крупная социальная группа людей, у которых беда и сложности в жизни, но тем не менее которые хотят жить и решать свои задачи, помогать своей стране, – имеет право на соответствующее воплощение своих представлений о жизни и просто на обсуждение важных вопросов. Это можно делать в интернете, конечно, спору нет, но в силу разных причин телеканал, который отчасти имеет и обучающее значение, и ещё что‑то, он бы был полезен.

Я подумаю, каким образом его поддержать, и что для этого можно было бы сделать, и вообще на какой платформе его оставить. В принципе платформа «Триколор» неплохая, потому что достаточно большая. При наличии его в платформе «Триколора» это можно включать соответственно, вы сами знаете, и в кабель, и в другие средства доставки сигнала.

Теперь по поводу транспорта. Я не знаю, сколько это денег требует, иногда действительно цифры возникают какие‑то странные, непроверенные. С другой стороны, Вы сами правильно сказали, бюджет не резиновый, его тоже нужно, в общем, расходовать разумно. Но в чём я не могу Вас не поддержать, так это в одном. Есть такие категории, которым, наверное, нужно помогать именно за государственный счёт. Потому что у нас сейчас подход такой: вот государство что‑то делает, но есть частные фонды, есть общественные организации, вот пусть они тоже помогают. Но есть такие категории, которым, наверное, нужно помогать именно за счёт государственных фондов. Например, в отношении инвалидов военных действий – помогать, потому что как минимум это люди, которые получили травму, защищая интересы своего Отечества, защищая наш народ.

Давайте я тогда тоже дам поручение подумать, как это сделать, о каком количестве людей может идти речь и какие технические средства, какие транспортные средства могли бы предоставляться.

Последняя тема, она политическая, но уж раз Вы её затронули, я тоже не могу её не прокомментировать. Я согласен, что мы за последнее время всё‑таки стали менять отношение к инвалидам, социальный статус инвалида, надеюсь, и быт инвалидов. Это не значит, что у нас всё получилось, но во всяком случае количество денег, которое предусмотрены для этих целей в государственном бюджете, [увеличилось]. Напомню, что за этот государственный бюджет голосует «Единая Россия», очень часто другие партии не голосуют (ну вот так получается). Значит, какие бы они ни были хорошие, эти партии, но они не поддерживают эти траты.

Так вот, всё это было сделано, и сделано, может быть, хоть и не самым идеальным образом, но это работает, работает в Москве, работает в других местах. Нам ни в коем случае нельзя потерять темп и нельзя потерять те завоевания, которые были совершены в последние годы. И в этом смысле я абсолютно Вас поддерживаю в том, что этот курс нужно сохранить. А сохранение политического курса – это, в общем, уже индивидуальное решение каждого конкретного человека и инвалида в том числе.

Хотел сказать молодой человек, или Вы за него?

Г.Шмелёва: Это сын.

Шмелёва Галина Александровна, многодетная мама пока девятерых детей, из которых 7 сирот приёмных, вот один из них, инвалид.

Я член «Единой России», вступила недавно, сознательно. И знаете почему, Дмитрий Анатольевич? Потому что мне очень понятны и близки Ваши принципы, Вашей партии, особенно самый главный – ответственность перед людьми. И вот, внимательно слушая Ваше Послание несколько лет назад, я просто захотела быть счастливой. До этого вела успешную и карьеру, и жизнь, всё было успешно. Слушая программы, которые были по телевизору, однажды захотелось просто сесть на струнку сердечной доброты.

Я Вам страшно благодарна за то, что тема приёмных детей как альтернатива детским домам была озвучена именно Вами. Низкий Вам поклон от всех матерей, которые, как и я, стали счастливыми.

Первый ребёнок появился у нас пять лет назад. Это был грудничок, девочка родилась 1 марта – взяли мы её 5 марта. И вот этот принцип сработал: мы взяли ответственность за чужого ребёнка, мы его полюбили всей душой, хотя был страшный диагноз – гепатит С. У нас нормальные люди не бросают детей – бросают алкоголики, наркоманы.

Потом, через два года, появилась её сестра, которая была ещё более несчастной, потому что она с мамой, к сожалению, походила по притонам и всю изнанку этой жизни узнала. Потом появился ещё ребёночек, у которого было 7 актов оставления в опасности. Потом Бог так сподобил, что в нашей семье появились инвалиды, и сердце как‑то открывалось и открывалось, сели мы на эту волну.

Знаете, в чём вопрос? Мне очень хотелось бы задать его Вам. В приёмной семье у меня большая сила, энергетика и возможности. Когда мы сели на эту волну, мы взяли дом, который 20 лет был разрушен, из города переехали в село и за свои средства отремонтировали. Вы понимаете, что это такое – огромный дом.

Сначала ограничений не было брать детей, а потом они появились: восемь детей. А там здание огромное, 800 квадратных метров. Мы провели всё, мы сделали каждому ребёнку по комнате, дали компьютеры. Вот этот ребёнок до семи лет молчал. Если бы мы не взяли его, он бы так и молчал. Мы купили ему дорогостоящий аппарат, он стал раздражать свою мембранку, он стал не только слышать без аппарата – он стал говорить. Я не знаю, сейчас сможет он продемонстрировать это?

Д.Медведев: Если захочет, пусть скажет, конечно.

Г.Шмелёва: Давай попробуем.

Д.Медведев: Скажи что‑нибудь.

А.Шмелев: Мама.

Д.Медведев: Молодец! (Аплодисменты.)

Г.Шмелёва: Скажи, как тебя зовут.

А.Шмелев: Артём.

Г.Шмелёва: Вы знаете, сурдолог удивляется. Это, я считаю, только потому, что эти дети растут в любви. Вот я председатель клуба приёмных родителей в Клину, вокруг себя собрали круг единомышленников, и я вижу, как эти дети расцветают. И поэтому, конечно, там препоны в чём: препоны в том, что нет метров в этих квартирах.

Д.Медведев: Чего нет?

Г.Шмелёва: Метров, то есть не позволяет многодетной семье вот этот метраж. Можно как‑нибудь какой‑нибудь пунктик внести, кому [метры] позволяют это делать? Мы бы с удовольствием открыли сердце. Мы, конечно, рожаем, в понедельник мы забираем ещё одну девочку, мы проходим через этот путь, причём тоже со сложнейшей судьбой, она была брошена трижды своей матерью и была брошена приёмной семьёй, полтора года, то есть исправлять эти ошибки придётся, Вы понимаете сколько.

И потом, я знаю, именно благодаря Вашей социальной политике, Вашей поддержке дети остались, у них нет чувства оставленности, чувства брошенности, это благодаря Вашей поддержке. И это я Вам заявляю как многодетная мать, как приёмная мать, и это мнение не только моё, потому что Ваша социальная поддержка даёт нам не только растить их, но их достойно растить, это главное. Конечно, можно было бы просить сейчас на этой встрече очень много. Вы знаете, проблема и транспорта, и всё такое прочее, и ремонт, но я сейчас хочу попросить, знаете за что? У нас в Клину, Вы были уже у нас, я знаю точно, там был запущен проект по обновлению роддома. Наши мамочки, очень большой процент, едут рожать в Тверь, едут рожать в Солнечногорск, и самые незащищённые слои рожают в Клину, потому что там совсем мало койко-мест. Если бы Вы как‑нибудь смогли подтолкнуть эту проблему, мы бы все были бы Вам благодарны, потому что рожают и инвалиды, и они не могут ехать туда, они, конечно, остаются.

И последнее. Я не знаю, кто‑нибудь осмелится это сказать или нет, Дмитрий Анатольевич, – сфотографироваться, потому что может помочь Ваша фотография открыть очень много дверей.

Д.Медведев: Это самое простое, что мы с вами сможем сделать сегодня, проще этого нет ничего.

Г.Шмелёва: Вы знаете, для Вас это самое простое, а для нас это очень многому поможет в жизни.

Д.Медведев: Без проблем, сделаем обязательно.

Г.Шмелёва: Спасибо Вам большое за всё. (Аплодисменты.)

Д.Медведев: Спасибо.

Во‑первых, я считаю, что вот эти аплодисменты, конечно, относятся к той жизненной позиции, которую Вы в какой‑то момент для себя выработали, она действительно заслуживает высочайшей оценки. Здесь можно использовать разные слова, можно говорить о таком семейном подвиге, в любом случае такие жизненные подходы невозможно навязать, у человека это или есть, или нет. И когда такие люди появляются, мне кажется, что даже окружающая среда становится лучше, потому что у всех есть трудности в жизни, даже у людей, в общем, наверное, обеспеченных, у всех свои проблемы, у кого‑то одни, у кого‑то другие. Но когда рядом есть человек, который забирает детей из очень тяжёлых семей, больных, и вытаскивает, – я считаю, что другие люди должны на них равняться, просто понимая, что, может быть, их проблемы, серьёзные проблемы, всё‑таки меньше.

В отношении Клина я услышал, в отношении дома я понял, а в отношении транспорта – не очень. У вас транспорт‑то есть, на котором вы ездите или нет?

Г.Шмелёва: Нет, можно сказать. Есть машина, которой делается ремонт. Они ведь все не умещаются.

Д.Медведев: Обычная машина легковая? Но у вас же сколько детей?

Г.Шмелёва: Пока девять.

Д.Медведев: Сказали бы ещё: «Всего девять. Мелочи какие‑то!»

Давайте тогда машиной озаботимся. Машину нужно вам обязательно иметь для того, чтобы детей возить, иначе просто неудобно. Ладно.

Давайте в эту сторону. А то я сижу, в ту сторону смотрю-смотрю, и получается, что как‑то несправедливо. Давайте, пожалуйста, с Вас начнём, потом туда пойдём.

В.Баханцева: Баханцева Валентина Васильевна и младшая дочь Александра.

Д.Медведев: Привет!

В.Баханцева: У Саши детский церебральный паралич, и я хочу рассказать, как мы с этим живём и как справляемся. В год и 6 месяцев Саше поставили этот страшный диагноз. Саша не ходила, не сидела и не разговаривала. Естественно, пришлось пересмотреть свои жизненные приоритеты, бросить работу и серьёзно заняться ребёнком. В 2004 году Саше сделали пять операций. После долгого упорного, серьёзного, кропотливого совместного труда мы сознательно отказались от инвалидной коляски. Справляться, конечно, нам в жизни помогает, Вы знаете, постоянное позитивное отношение ко всему, что нас окружает, и чувство юмора, которое постоянно присутствует в нашей семье. Мы просто с этим идём, без этого никак не можем.

Одновременно, занимаясь лечением, образованием, воспитанием Александры, мы развиваем в ней творческие способности. В нашей жизни это стихи. Сегодня Саша полностью социально адаптирована. Мы учимся в общеобразовательной школе. То есть мы открываем и прокладываем путь для других детей, у которых, конечно, родители готовы, и дети смогут учиться в общеобразовательной школе. Потому что это серьёзный громадный труд, он не только ложится на плечи ребёнка, но прежде всего на плечи родителей. Сегодня Саша у нас многократный победитель фестивалей и конкурсов и лауреат в жанре «Художественное слово». Читает стихи о России, о матери, о солдате. Причём мы эти стихи читаем не только там, где бываем, во всех точках нашей России, но и когда отправляют на лечение за границу. Мы там обязательно читаем стихи о России, о женщинах, которые идут с достоинством и гордостью со своими детьми. Ну и вообще мы радуемся жизни, вот Саше мы прививаем чувство гордости, достоинства, трудолюбия, любить мир и всё, что её окружает.

Ну а как у нас это получается, сейчас скажет Саша словами Риммы Казаковой: «Я похожа на землю».

Д.Медведев: Пожалуйста, Саша.

А.Баханцева:

Я похожа на землю,
что была в запустенье веками.
Небеса очень туго,
очень трудно ко мне привыкали.

Меня ливнями било.
Меня солнцем насквозь прожигало.
Время тяжестью всей,
словно войско,
по мне прошагало.

Но за то, что я в небо
тянулась упрямо и верно,
полюбили меня
и дожди и бродячие ветры.

Полюбили меня
на моём пустыре небогатом.
И пустили меня
по дорогам своим непокатым.

Я иду и не гнусь,
надо мной моё прежнее небо!
Я пою и смеюсь,
где иные беспомощно немы.

Я иду и не гнусь –
подо мной мои прежние травы!
Ничего не боюсь.
Мне на это подарено право.

Я своя у берёзок,
у стогов и насмешливых речек.
Все обиды мои
подорожники пыльные лечат.

Мне не надо просить
ни ночлега, ни хлеба, ни света –
я своя у своих
перелесков, затонов и веток.

А случится беда –
я шагну, назову своё имя…
Я своя у своих.
Меня каждое дерево примет.

(Аплодисменты.)

Д.Медведев: Спасибо, здорово.

В.Баханцева: Вот так мы занимаемся.

Д.Медведев: Молодцы, что я могу сказать.

В.Баханцева: Передаём опыт, занимаемся общественной жизнью, рассказываем, как можно идти, как заниматься. В Москве сейчас создан общественный совет родителей при департаменте соцзащиты, мониторим. Год работаем, нам исполнился один год, но уже сегодня есть небольшие вехи труда нашего. Причём всё, что для нас делается, нужно прежде всего нам.

Мы призываем всех родителей, у которых есть дети-инвалиды, к активности. Чтобы нам помогали, мы должны сами много трудиться и озвучивать свои проблемы, но не ждать помощи откуда‑то, а самим вносить посильный вклад.

Д.Медведев: Очень важную вещь одну сказали. Конечно, государство должно делать всё возможное, а иногда невозможное для того, чтобы помогать. Но от близких зависит, наверное, 90 процентов успеха. Государство – всё‑таки оно везде и нигде, оно большое, оно решает разные задачи, а близкие – всегда рядом. Если они относятся к своим родственникам, детям, старикам – неважно к кому – по‑человечески, если они помогают друг другу, тогда настроение совсем другое у людей, у кого сложная жизнь. А если это тотальное равнодушие, тогда ничего не происходит, и даже призывы ждать милости, о которой Вы сказали, не достигают цели, потому что они уходят в никуда. В общем, это, конечно, для детей, для людей вообще с инвалидностью, наверное, самое главное – чтобы рядом были люди, которые их любят. Абстрактно любить невозможно, невозможно считать, что тебя просто Родина любит и ты поэтому счастлив. Хотя ощущение сопричастности к своей стране очень важно для любого человека. Но любовь – это конкретное чувство, и его испытывают, как правило, к близким людям, к тем, кто рядом и кто нуждается в помощи.

В.Баханцева: Родина – она есть у всех.

Д.Медведев: Родина – это мы.

Г.Нафикова: Здравствуйте. Вопрос о трудоустройстве очень глобален и затрагивает все сферы жизни общества. В двух словах это невозможно рассказать, так же как и рассказать о нашем центре. Он выполняет очень важные функции, как профориентация, трудоустройство, мы работаем, начиная с 14 лет. К нам направляют по медико-социальной экспертизе по центру занятости населения, без нашего заключения не пишется рекомендация по профессиям, по труду.

Я сама психолог с двумя высшими психологическими образованиями. Первое образование – это Башкирский государственный педагогический университет, и второе – Санкт-Петербургский университет имени Рауля Валленберга. И поэтому я знаю, что образование имеет очень важную роль.

И я подхожу к дистанционному образованию. Просьба рассмотреть возможность именно в бюджетных группах обучения ребят и взрослых, чтобы в вузах были именно бюджетные группы.

Д.Медведев: Гульнара, извините, пожалуйста. А бюджетные группы какие? У нас бюджетные группы есть. Или именно специально ориентированные на инвалидов? Просто я не очень понимаю.

Г.Нафикова: Нет. Я, наверное, неправильно выразилась. Бюджетные группы именно в дистанционном образовании.

Д.Медведев: Дистанционного образования?

Г.Нафикова: Дистанционное образование очень дорогое, и не каждому оно доступно, как детям, так и взрослым, студентам вузов. Мы работаем с выпускными классами специальных коррекционных школ, и в работе встречается такое предложение. Хотелось бы создать на государственном уровне, предложить рассмотреть стажировки на рабочих местах именно в учебном процессе, от трёх до шести месяцев примерно, чтобы выпускники школ проходили стажировку с целью в дальнейшем остаться на данном предприятии уже как сотрудник. Во‑первых, это точка входа на рынок труда и самый первый опыт. Во‑вторых, для компании, для бизнеса это важно – лояльную компанию себе создать.

Д.Медведев: А стажировки эти как должны, на Ваш взгляд, осуществляться?

Г.Нафикова: Ребята проходят полный процесс трудоустройства. Они пишут резюме, отправляют работодателю, работодатель рассматривает, кого из них взять, приглашает на собеседование. Собеседование проходит также в реальной ситуации, и приглашается на стажировку. Стажировка проходит в полном объёме, прикрепляется выпускник к определённому специалисту отдела. Ему дают задания по полной программе – можно сказать, он выполняет все требования и задачи данного специалиста.

Д.Медведев: А что сейчас для этого не хватает? Нормативную основу надо как‑то менять?

Г.Нафикова: Да, чтобы школа предоставила время для стажировок. Школа, образование. Пока нет этого. Хотелось бы предложить дистанционное образование, я уже сказала.

И самый важный вопрос – это работа на дому для людей с нарушением опорно-двигательного аппарата, кто не может выходить из дома. Сейчас современный рынок труда позволяет выполнять работы на дому, не выходя. Хотелось бы предложить для рассмотрения такой вариант: создать некий интернет-ресурс, гарант которому – государство, потому что нет доверия у инвалидов к работе в интернете: слишком много мошенников и обмана.

Можно предложить такой вариант. Например, на базе госуслуги или какой‑то официальной структуры создать некие консультационные платные услуги для людей с ограниченными возможностями.

Д.Медведев: Гульнара, правильно я понимаю, что Вы имеете в виду, чтобы такого рода консультационные услуги, предложения о работе исходили от государственного интернет-ресурса, а не от частных структур, которые могут быть хорошие, а могут быть жульнические?

Г.Нафикова: Да, можно набрать очень много народа, специалистов.

Д.Медведев: У нас есть же, у государства, большой ресурс, который занимается трудоустройством. Можно было бы туда это и поместить, наверное.

Г.Нафикова: Да, но создать именно услуги. У нас очень много профессионалов сидит дома: юристы, менеджеры, консультанты различные,ИТ-технологии очень развиты.

Д.Медведев: Это правда, да.

Г.Нафикова: Это платно. И можно работать удалённо, в разных городах консультировать.

Д.Медведев: Это абсолютно справедливое и правильное предложение. Единственное, нужно понять всё‑таки, на какой интернет-основе это делать, нужно просто выбрать. На самом деле сейчас такие услуги оказываются, но вот систематизировать их, может быть, было бы абсолютно необходимо.

Г.Нафикова: Чтобы гарантом стало именно государство.

Д.Медведев: И чтобы распределение соответствующих видов услуг осуществлялось действительно, может быть, на основе интернет-ресурса, созданного государством или находящегося под контролем государства.

Вот здесь Андрей Константинович присутствует как раз. Я что просто думаю? Может быть, вот эти обе идеи, посмотрите по линии нашего законодательства о социальном обеспечении, о здравоохранении и об образовании.

А.Исаев: [Нужны] поправки и в закон, и в Трудовой кодекс, если говорить об удалённой работе, и в закон о занятости, для того чтобы вам было легче работать как центру занятости. Мы обязательно сейчас же с Вами приступим к этой работе и, думаю, не дожидаясь следующего созыва.

Д.Медведев: Абсолютно верно, и «Единая Россия» вполне может это сделать и сейчас.

А.Исаев: Обязательно сделаем.

Д.Медведев: А насчёт регулирования такого удалённого труда, вы знаете, я вообще считаю, что нам нужно самым существенным образом обратить внимание на сферу правового регулирования по этому вопросу. Потому что даже при создании действующей версии Трудового кодекса, а Вы к нему имели прямое отношение, всё равно всё‑таки дистанционное образование и удалённый труд, труд с использованием компьютеров ещё не до такой степени применялся. Сейчас произошла революция во всём мире, и особенно это важно, конечно, для инвалидов.

А.Исаев: У нас есть раздел «Надомный труд», он, конечно, писался в основном для бабушек.

Д.Медведев: Да, совершенно верно, но это именно для бабушек. Надомный труд, мы же пониманием, как это воспринималось тогда, а сейчас произошли качественные изменения, революция, по сути. Надо это воплотить в законодательстве, может быть, даже прямо интегрировать эти нормы в сам Трудовой кодекс. Подумайте тогда.

А.Исаев: Техническое задание принято. Спасибо.

Д.Медведев: Договорились.

Н.Селихова: Я здесь с дочерью-инвалидом, которая сама не может огласить обращение. Так что с Вашего позволения я зачитаю его.

Д.Медведев: Конечно.

Н.Селихова: «Я, руководитель социального центра «Единство» и интернет-портала «Спешите делать добро!», соучредитель общероссийского фестиваля творчества инвалидов «Парафест», <…> лауреат национальной премии имени Елены Мухиной, хотела бы обратиться к Вам как к вышестоящей инстанции власти с проблемой большинства инвалидов – трудоустройством», – это всё в продолжение этого разговора.

«С развитием высоких технологий, интернета люди с тяжёлой инвалидностью получили долгожданную возможность самореализации, но порядок установления группы инвалидности очень устарел, поэтому человек с первой группой, имеющий желание и возможность работать, не может получить работу из‑за записи в справке медико-социальной экспертизы. В качестве примера возьму себя: имею первую группу, я получаю третье образование, веду большую общественную работу, готовлюсь активно участвовать в телеканале «Инва ТВ», работающего ныне в тестовом режиме в силу недостаточного финансирования, и не могу доказать врачам из комиссии медико-социальной экспертизы, что я вполне работоспособна. Прошу у них, не меняя группу, написать в справке, что могу работать четыре часа в день. Закон не говорит прямо, разрешено это или запрещено, оставляя врачу право выбора, но, к сожалению, врач очень часто выносит жестокий приговор, поэтому необходимо внести поправки в правила признания гражданина инвалидом.

Таких проблем, которые требуют Вашего вмешательства, много: санаторно-курортное лечение, особенно для детей с ДЦП, реабилитационные центры, финансовая поддержка от общественных организаций инвалидов и крупномасштабных социально ориентированных проектов.

С телеканалом «Инва ТВ» сложилась вообще парадоксальная ситуация. Данный канал начал работать 27 сентября этого года, соответствует всем социально адаптационным требованиям и имеет технические возможности донести информацию до людей с различными формами инвалидности. Казалось бы, он рассчитан на инвалидов, на аудиторию, не располагающую лишними средствами, а он сейчас транслируется только с помощью системы спутникового телевидения «Триколор ТВ», для приёма которого нужно приобрести оборудование стоимостью вместе с установкой где‑то 12 тысяч. Один из способов решения этой проблемы – целевое субсидирование подключения системы спутникового телевидения через программу «Доступная среда».

Спасибо большое».

Д.Медведев: Спасибо.

По поводу «Триколора» я уже говорил. Я, кстати, считаю, что это не худшая платформа, откровенно говоря, потому что из того, что есть, она одна из наиболее дешёвых. Но насчёт того, чтобы делать подключение за счёт соответствующей программы, я согласен, давайте подумаем. Если нужно какие‑то нормативные документы поменять, давайте поменяем.

Теперь главный вопрос, который Вы подняли, по поводу порядка установления группы инвалидности и возможности работать. Всё время говорят об этом. Я вообще не очень понимаю даже сейчас логику законодательства в этой сфере, потому что в конечном счёте, на мой взгляд, определять, может или не может работать тот или иной человек, должен он сам, если, конечно, речь не идёт о работе, представляющей общественную опасность для окружающих. Ну, наверное, не всегда можно инвалида посадить за руль автомобиля, хотя многие ездят, и прекрасно ездят. Но если речь о труде, интеллектуальном труде, который требует только концентрации деятельности самого человека и интеллектуальной концентрации, я вообще не понимаю, почему медицина это должна отсекать. Это продляет жизнь. Человек, который трудится, живёт. Неважно, кстати, инвалид или абсолютно здоровый. Уходит с работы – начинает стареть, и понятно, чем всё заканчивается. Надо здесь навести порядок.

Я вот что думаю, Андрей Константинович. Я не первый раз об этом слышу, и я даже, у меня такое ощущение, поручение на эту тему давал. Мне кажется, нужно просто радикальным образом пересмотреть правила эти. Потому что, с кем бы я ни встречался из инвалидов, они говорят: «Ну, дайте нам работать, в конце концов, вы всё время нас по рукам и ногам вяжете». Как в советские времена модель государства была простой: инвалидов не существует, во всяком случае инвалиды – это люди, которые не украшают социалистическое общество, потому что они больные и им тяжело. От этой конструкции государство обязано избавиться. Давайте подумаем, как это сделать. Конечно, нужно проконсультироваться с Минздравом, но, мне кажется, это всё‑таки делать пора уже.

Д.Гурцкая: Здесь говорится об «Инва ТВ». Я просто хотела тоже своё мнение сказать. Мне семь лет назад сказали на канале ВГТРК, что показывать Гурцкую – это расстраивать зрителей, а у нас всё‑таки канал развлекательный.

Д.Медведев: Вы говорили об этом. Слушайте, что говорить о неумных людях, которые такие вещи говорят? Я сейчас про другое, про сам этот канал, о котором мы всё время говорим. Это не значит, что инвалидов нужно показывать только на «Инва ТВ», нет. Мы говорили просто о том, что этот ресурс может быть полезен для инвалидов, но если говорить об инвалидах как об обычных гражданах нашей страны, их нужно показывать на всех каналах, это нормально, так и должно быть.

В.Крупенников: Судя по письмам, которые поступают, две трети, кто смотрят этот канал, – это не инвалиды.

Д.Медведев: Конечно, абсолютно.

В.Крупенников: И им интересно.

Д.Медведев: Конечно.

Б.Исраилов: Добрый вечер! Дмитрий Анатольевич, большое Вам спасибо, что нашли время с нами встретиться.

Я представляю Чеченскую Республику и являюсь основателем школы каратэ киокушинкай в Чеченской Республике, являюсь полномочным представителем Международной организации каратэ киокушинкай в Чеченской Республике, которая отвечает за развитие каратэ киокушинкай в Чеченской Республике. В прошлом году международная организация, центр которой находится в Токио, утвердила меня на эту должность.

Я хочу сказать, что я воспитанник Дальневосточной федерации карате киокушинкай, жил в городе Хабаровске, учился в Высшей школе МВД СССР. Но в 1994 году, до первой военной кампании, так получилось, что я попал в автомобильную катастрофу и получил перелом шейных позвонков и повреждение спинного мозга. Вот уже 18 лет я нахожусь в инвалидной коляске, но все 18 лет я занимаюсь развитием карате киокушинкай в нашей республике, и за мой труд, за моё упорство Международная организация карате киокушинкай меня утвердила своим представителем в нашем регионе.

Что я хочу сказать по поводу инвалидов, которые проживают в нашей республике? Конечно, очень много делается нашим главой республики Рамзаном Ахматовичем для инвалидов: оказывается адресная помощь им, строятся медицинские учреждения, социальные объекты. Но, Вы знаете, если бы мне удалось с ним лично встретиться, я бы ему очень много ещё рассказал про недоработки.

Д.Медведев: Я могу это устроить прямо сегодня.

Б.Исраилов: Пожалуйста, устройте.

Д.Медведев: Скажу ему, чтобы он с Вами встретился.

Б.Исраилов: Он меня прекрасно знает. В 2006 году он отметил важность моей работы, лично приезжал ко мне домой, навещал меня со всем кабинетом министров и отметил мою работу, значимость моей работы.

Моя работа заключается в том, что на первом плане духовно-нравственное и физическое воспитание подрастающего поколения. Что для нас сейчас необходимо в нашей республике? Все мы знаем, что в Чеченской Республике прошли две войны, и молодёжь как‑то сейчас в основном на улице. И Рамзан Ахматович [Кадыров] всеми силами старается их, как говорится, загонять в спортивные залы, Комитет по делам молодёжи проводит с ними духовно-нравственное воспитание. И если бы мне устроили с ним встречу…

Д.Медведев: Я же Вам сказал, он сейчас самолёт вышлет, как только я позвоню ему, чтобы Вас довезти. Что об этом говорить, даже говорить не о чем.

Б.Исраилов: Большое спасибо.

Д.Медведев: Он – чиновник, он должен встречаться с инвалидами.

Б.Исраилов: Вы знаете, у нас в правительстве нет ни одного человека с ограниченными возможностями, хотя бы чиновника низшего уровня. Инвалид, я скажу слово «инвалид», он знает проблему лучше, чем здоровый человек.

Д.Медведев: Конечно.

Б.Исраилов: И он бы мог принести большую пользу таким же людям. У меня очень много предложений к Рамзану Ахматовичу, к нашему руководству…

Д.Медведев: То есть Вы предлагаете себя в правительство Чеченской Республики?

Б.Исраилов: Нет, ни в коем случае…

Д.Медведев: Это тоже можно сделать.

Б.Исраилов: …потому что я являюсь президентом Федерации каратэ-до Чеченской Республики, у меня работы очень много, но в принципе я бы не отказался быть каким‑то советником по делам инвалидов, понимаете?

Д.Медведев: Понял.

Б.Исраилов: Я 18 лет борюсь всё время с чиновниками, решаю вопросы инвалидов. Я добился в этом году, когда у нас ремонтировали район, вышел на начальника участка этого строительного объекта, чтобы там сделали эти проспекты, чтобы там везде сделали пандусы, чтобы люди могли на колясках, даже не только на колясках, а молодые мамы могли свободно гулять со своими детьми с колясками.

Я этого добился, мне это удалось. Многие в республике меня знают, знают мой пыл, мой нрав, что если я за что‑то возьмусь, то я не отступлюсь. Меня иногда называют клещом. Знаете, у меня такой характер.

Д.Медведев: Хорошо.

Б.Исраилов: У меня такой девиз, что «Жизнь – это борьба», борьба прежде всего с самим собой, с окружающей средой. Выживают в этой борьбе только сильные духом.

Д.Медведев: Это правильно, сильные духом. Здесь все люди сильные духом.

Б.Исраилов: Я считаю, что многие, даже все в этом зале, которые собрались, – это сильные люди.

Д.Медведев: Так и есть, абсолютно. А насчёт встречи с руководителем вашей республики, можете считать, что она состоится. Я сейчас ему дам поручение с Вами встретиться.

Б.Исраилов: Большое Вам спасибо. Всего хорошего.

Д.Медведев: У меня предложение. Если потребуется, я соответственно готов письменные ваши обращения тоже взять и дать поручение разобраться.

Прошу Вас.

А.Любимов: Дмитрий Анатольевич, добрый день!

Я специалист по мобильности МНЭПУ, научный сотрудник и аспирант Института коррекционной педагогики, а также эксперт премии Рунета.

В рамках программы «Дети Фемиды» мы дистанционно подготовили 20 студентов колледжа по правоведению. Это от Тихого океана, то есть Тихоокеанское побережье, Тюменская область, Татарстан, Подмосковье. Наши студенты были тотально слепые. Работа была тяжёлая, потому что те учебники, которые мы предоставляли нашим студентам, их приходилось адаптировать. То, что мы сделали, – это 20 студентов на страну. Может быть, кто‑то ещё есть, кто так работает. У нас страна большая, поколение подрастает, детей с ограниченными возможностями здоровья и детей с нарушением зрения тоже много, они тоже завтра-послезавтра придут на наши места. Им нужно дать образование.

В связи с этим та проблема, которая имеется в образовании, как и в дистанте отдельно, так и в интернете в целом, это отсутствие стандарта доступности. В программе «Доступная среда» есть архитектура, есть транспорт, но нет равного доступа к информации. Потому что для разных категорий инвалидов есть свои аппаратно-программные комплексы, доступы к тем или иным информационным технологиям. Для людей с нарушением зрения эта проблема стоит более актуально, чем для других категорий.

На самом деле у меня как пользователя, сидящего за компьютером с 86-го года, возникает вопрос. Рабочее место по ГОСТу стоит 631 тысячу рублей, буквально недавно мне сказали. Если выйти на рынок и купить тот же персональный компьютер, брайлевский дисплей, программу экранного доступа, брайлевский принтер – нет этой суммы, это гораздо ниже. Почему кем‑то определяется, что будет две тысячи детей, пять тысяч детей учиться по дистанту, больше у нас денег нет, хотя детей гораздо больше и стоимость этого оборудования гораздо ниже.

Д.Медведев: Простите, пожалуйста, это кто сказал, что 600 тысяч стоит? Это кто определяет?

А.Любимов: Был в командировке, буквально неделю назад вернулся, обсуждался вопрос по предоставлению как раз рабочего места, это город Иваново. Там ситуация такая, что ребёнок переехал учиться в Нижний Новгород, и его рабочее место отдали другому ребёнку. Это в принципе справедливо, тут вопросов нет. И как раз чиновники озвучили стоимость этого рабочего места в 631 тысячу рублей.

Д.Медведев: Это они озвучили. Думаю, что это всё из пальца высосано.

А.Любимов: До этого эта сумма была 650 тысяч, которую озвучивали.

Д.Медведев: Понятно. И какие у Вас предложения, как поступить?

А.Любимов: Собственно говоря, чтобы это оборудование стоило реальные деньги и доходило до адресата, потому что действительно в нём нуждаются многие. Но предоставление оборудования ребёнку с нарушением зрения – это не решение образовательной и профессиональной проблемы, потому что нет стандартов равного доступа к информации.

Д.Медведев: Понятно.

А.Любимов: Второй момент, если позволите, по поводу трудоустройства. По своей категории дети уже не дети (уже подростки, взрослые), они, может быть, и готовы выйти на работу. Они этого просто-напросто, часть из них, не умеют делать.

В некоторых регионах: Санкт-Петербург, Новосибирск, Самара – есть городские региональные реабилитационные центры, где инвалидов по зрению просто-напросто обучают пространственной ориентировке, самообслуживанию и так далее. Конкретно в Москве такого нет, и это не системный подход, это решение субъектов Федерации или общественной организации.

Просто человек, получая инвалидность, не может, то есть ему могут дать или не дать техническое средство, этот вопрос мы затрагивали, а научить его никто нигде у нас, к сожалению, не учит. Есть программы, я сам соавтор программы, она просто-напросто никому не нужна.

Если, с одной стороны, государство отрегулирует нормативно-правовую базу, с другой стороны – государство даст возможность научить, и эти педагоги найдутся, их тоже нужно научить, то тогда мы с вами не сможем сказать, что мы для человека не сделали ничего или сделали только половину. Мы ему дали возможность работать, мы его научили дойти до работы. А дальше, если он не работает, извините.

Д.Медведев: Это уже личное дело каждого человека. Я не очень понял только одно: где учить‑то нужно всё‑таки, на Ваш взгляд?

А.Любимов: На мой взгляд, это реабилитационные центры. Это если человек получает ту или иную инвалидность уже во взрослом возрасте. А вообще эта комплексная реабилитация должна идти от рождения или от момента получения инвалидности. То есть это ранняя помощь, это обязательно дошкольные образовательные учреждения, это обязательно среднее образование, причём здесь неважно, специальная школа или массовая школа. Главное, чтобы ребёнок получил образование, и главное, чтобы ребёнок мог в эту школу попасть.

И последнее, как раз про школы и так далее. Просто в сфере интересов разработка критериев доступности обучения методического для передвижения инвалидов – это то, что, по идее, должно будет войти, если этот вопрос будет до конца решён, в новый стандарт специального образования, который у нас потихонечку делается, и это правильная вещь, она нужна. Просто, если можно, оказать помощь мне и группе научных сотрудников, которые над этим работают.

Д.Медведев: Хорошо.

В отношении поддержки тем методикам, которые Вы предлагаете. Вы их передайте, а я дам поручение ещё раз всё это изучить.

Что касается стандартов доступности, их отсутствия. Если действительно такие стандарты сегодня отсутствуют (я просто не готов даже это прокомментировать), тогда их надо, наверное, разрабатывать, так, чтобы они были современными и применимыми. Но они не должны быть, естественно, оторванными от жизни, что называется.

Они должны быть наложены на наши текущие экономические условия, потому что мы не можем их игнорировать. Но в целом, если эти стандарты отсутствуют, их нужно сделать.

А.Любимов: Если можно, буквально десять секунд. Есть международный стандарт консорциума W3C.

Д.Медведев: Его кто утверждал?

А.Любимов: Это американская общественная организация веб-разработчиков. Сейчас при поддержке ООН в России один из локализаторов мы уже перевели, сейчас получаем именно локализацию русского перевода. Но это рекомендательный характер, необязательный.

Д.Медведев: Понятно.

А.Любимов: Да, но госсайт, образовательный сайт и так далее, социально значимый, я считаю, и мои коллеги тоже, обязаны обеспечить равный доступ. Потому что, например, сайт gosuslugi.ru, я имею логин-пароль, я даже не могу авторизоваться там… То есть я не вижу эти буквы и цифры, я уже без посторонней помощи не войду. Получается, в госуслугах мне по интернету просто-напросто де-факто отказано.

Д.Медведев: Да, это абсолютно справедливо, это точно уже пример неравного доступа.

Я обещал про коляски два слова дать сказать. Коллеги, у нас тут есть дети, которые уже чувствуют себя не очень хорошо. Поэтому мы сейчас послушаем нашего товарища и закончим на этом, а те предложения, которые ещё есть по совершенствованию нормативной основы и других конкретных вещей, вы передайте мне, я дам поручение изучить.

А.Елагин: Я генеральный директор автономной некоммерческой организации «Катаржина». Работаем мы с 95-го года, в этом году – 16 лет. По коляскам такая ситуация.

Лена Белкина является президентом Федерации паралимпийского фехтования. В 2004 году после Паралимпийских игр в Афинах ко мне подошла Лена и сказала: «Мы организовались только месяц назад, у нас нет никаких регалий, нет никаких достижений. Оборудование дорогостоящее, помогите, чем можете». А чем можете, это значит так: это надо было разработать коляску, сделать технические разработки, НИОКРы и создать ту коляску, которая бы позволяла им завоёвывать какие‑то медали. Денег на это никто в Федерации паралимпийского фехтования не давал. Своими силами мы сделали такие коляски под их прямым участием, то есть они каждый день практически звонили и говорили, что это не так, здесь не так, это ломается.

Чтобы не задерживать Ваше внимание, в итоге на сегодняшний день на наших колясках Федерацией паралимпийского фехтования завоёвано 26 золотых медалей, 23 серебряных и 72 бронзовых, – и всё это на наших колясках. И здесь присутствует Лена Лозко, это Федерация спортивных танцев на колясках, и чемпионы мира тоже, две пары или одна пара, я просто не знаю, не помню.

Вот тут подсказывают, что Владимир Крупенников переходил на нашей коляске через Альпы по маршруту армии Суворова.

Д.Медведев: Серьёзно? Здорово!

А.Елагин: Да. На сегодняшний день Дмитрий Шпаро, про которого тоже говорили, собирается пойти на Южный полюс с одним человеком, который пользуется коляской. И нам они заказали специальные сани, которые будут цепляться к кайту (это парашют такой), и полторы тысячи километров они – это Матвей Шпаро и Борис Смолин – на этом снаряжении пойдут до Южного полюса, а это полторы тысячи километров.

По коляскам я хотел что сказать. На сегодняшний день выделены дополнительные средства, в итоге ситуация достаточно плачевная, то есть мы как производители, хоть мы и автономная некоммерческая организация, мы практически пролетаем по всем аукционам.

Д.Медведев: Почему?

А.Елагин: Во‑первых, низкая цена, технические задания на коляски заведомо сделаны таким образом, что или же туда не попасть, потому что очень всё накручено так сильно, что в одну коляску впихивают такие невозможные вещи, таких колясок в природе не бывает, понимаете?

Д.Медведев: А Вы мне скажите так, по‑простому, Андрей Владимирович, это для чего делается‑то, чтобы конкретная структура победила?

А.Елагин: Да.

М.Терентьев: Дмитрий Анатольевич, я могу даже пример привести, государство добивается повышения финансирования… Я тут узнал буквально недавно, в Башкирии объявляют конкурс на коляску.

А.Елагин: Я хотел об этом тоже сказать.

М.Терентьев: Конкурс объявляют, стоимость коляски – 163 тысячи.

А.Елагин: Одной штуки.

М.Терентьев: Там есть такая деталь, которую разработала только фирма «Otto Bock». «Otto Bock» об этом узнаёт, у них такая коляска стоит 45 тысяч, они говорят: «Мы будем участвовать в конкурсе». Но промежуточная фирма обращается к ним: «Нет, знаете, здесь у нас всё схвачено, мы у вас купим 30 колясок, а потом будем их реализовывать здесь». Но «Otto Bock» говорит: «Нет, мы будем участвовать в конкурсе». Буквально на следующий день меняется условие конкурса, и этой детали уже там нет.

Д.Медведев: Это где сделано, в какой республике?

М.Терентьев: В Башкирии.

Д.Медведев: В Башкирии? Я там скоро буду. Михаил, Вы пришлите мне информацию на эту тему, можно с подписями, без подписей, всё равно. Я просто покажу это местным прокурорам и местным правоохранителям, пусть они разберутся с теми, кто такие конкурсы объявляет.

Теперь возвращаясь к тому, о чём Вы говорите. Я, конечно, не очень понимаю, какие конкретно там должны быть заложены критерии, но если Вы считаете, что всё, что закладывается на государственном уровне… Это по регионам или на федеральном уровне неправильно?

А.Елагин: Это по регионам.

Д.Медведев: По регионам. Значит, у меня есть тогда одно простое предложение. Я обращаюсь к вам, к бизнесу, и в то же время инвалидам, которые колясочники, которые представляют эту корпорацию, так сказать, – выработайте, по возможности, общий подход к тому, каким критериям она должна отвечать. Потому что есть, конечно, какие‑то эксклюзивные ситуации, как‑то: Паралимпийские игры, соревнования, там, наверное, должны быть какие‑то особые технические нюансы.

А.Елагин: Технический регламент.

Д.Медведев: Да, так он есть или нет?

А.Елагин: Он как бы присутствует, но опять‑таки мы встречались, и мы не смогли ничего сделать, потому что существует 94-й закон, который нельзя обойти.

Д.Медведев: 94-й закон, знаете, нельзя обойти – его все обходят. С другой стороны, его скоро и не будет, этого 94-го закона, он скоро будет отменён, на него не нужно пальцем показывать, потому что он уже «умирает», этот закон доживает последние дни.

Нет, дело не в этом. Это достаточно большие деньги для нашего государства, но самое главное, это важно для инвалидов. Вы мне просто дайте ваши технические условия или ваши подходы к тому, как должны выглядеть условия технического регулирования в этой сфере. Я их отдам в Минздрав и скажу, чтобы они их списали, потому что кто это лучше знает, как не вы. Если там закладываются какие‑то золотые втулки, которые в итоге приводят к тому, что стоимость коляски в пять раз возрастает, за это нужно по рукам бить и в тюрьму сажать.

А.Елагин: Вы знаете, вот пример нехороший: до введения 240-го постановления, это о 100-процентной компенсации, которое было отменено 1 февраля, многие фирмы и зарубежные в том числе, или просто магазины, которые перепродают продукцию, стоимость колясок была равна где‑то примерно в конкурсных торгах 15, 20, 30 тысяч. В итоге после введения 240-го постановления стоимость колясок выросла в 3–4 раза.

Д.Медведев: Это бардак какой‑то!

А.Елагин: То есть это, понимаете, по компенсации государство инвалиду выплачивает в четыре раза больше.

Д.Медведев: Это, конечно, возмутительно, у меня тогда ещё одно предложение: по поводу технического стандарта подготовьте предложения. А насчёт того, что это всё выросло, напишите мне письмо или от имени наших коллег, и пусть из Государственной Думы ко мне обратятся. Я дам поручение Генпрокуратуре этим заниматься, потому что так не должно быть. Мы не ради этого эти постановления принимаем.

А.Елагин: Я за свою фирму не боюсь, потому что с введением 240-го закона у нас стоимость выросла пропорционально хорошим, качественным деталям, которые мы смогли ставить на коляску.

Д.Медведев: Понятно.

А.Елагин: Дмитрий Анатольевич, большая просьба, это личное. 18 февраля 2008 года Вам нас представляли как лучшее предприятие, где работают инвалиды. Бывшим мэром было обещано в Вашем присутствии нам достойное помещение.

Д.Медведев: А новый мэр проигнорировал обещание? Просто руки не дошли ещё.

А.Елагин: Нет. Вы знаете, не то что не дошли – вязнет в бюрократических кабинетах. Мы замучались уже восстанавливать каждый раз документы. Это безобразие.

Д.Медведев: Хорошо. Я обязательно скажу об этом Собянину. «Катаржина»?

А.Елагин: Вы знаете, как корабль назовёшь, так и поплывёшь. Все эти 16 лет мы так и работаем, как на каторге.

Д.Медведев: У нас вообще бизнес нелёгкой судьбы.

А.Елагин: В 2009 году мы подарили 80 колясок.

Д.Медведев: Да, для Вас это, конечно, ещё и отдельная тема. Я скажу обязательно Собянину.

А.Чепурной: Дмитрий Анатольевич, разрешите? Мнение всех инвалидов, и от имени Общероссийской общественной организации инвалидов войны в Афганистане – большое спасибо Вам, потому что «Единая Россия» действительно очень много делает.

Но всё началось, Вы помните, все прекрасно помним, началось с того, что Президент подписал Конвенцию по правам инвалидов. Да, это был действительно прорыв, это был инновационный шаг. И на сегодня, думаю, все поддержат меня, и мы выразим, наверное, общее мнение, что, очевидно, уже действительно назрела такая реальная необходимость и потребность, чтобы, может быть, обдумать, поддержать или проголосовать за Ваше предложение о назначении в Российской Федерации уполномоченного по правам инвалидов именно в этой сфере, куда все и каждый инвалид мог бы обратиться, и человек этот мог бы структурированно в дальнейшем вырабатывать государственную политику, более эффективно и более реально, быть помощником Вам во всех этих делах.

Д.Медведев: Давайте спросим, нужен уполномоченный или нет. Если нужен, я готов обдумать это, потому что иногда это помогает, это правда, а иногда не очень помогает. Но если вы считаете, что такой человек именно как лоббист в хорошем смысле этого слова, будет помогать решать проблемы инвалидов, я не против.

Мы за последнее время создали несколько таких должностей уполномоченных. Первый был уполномоченный по правам человека. Строго говоря, он должен и инвалидами заниматься, но у него очень большое, безбрежное пространство.

Второй человек – это уполномоченный по правам детей. Я, честно сказать, долго сомневался, потому что когда начинается раздваивание… Но, мне кажется, мы не ошиблись, потому что во всяком случае конкретный уполномоченный бегает как следует и реально помогает детям, реально находит случаи, когда их интересы нарушаются, ущемляются, когда преступления совершаются. Может быть, действительно, если будет такой уполномоченный, но это должен быть очень энергичный человек.

А.Чепурной: Конечно.

Д.Медведев: Я уж не знаю, или он должен сам иметь инвалидность, или просто быть знакомым с материалом, но во всяком случае он должен быть энергичный человек.

Я подумаю, уважаемые коллеги. Спасибо большое.

А.Чепурной: Спасибо Вам огромное. И ветераны выражают огромную Вам благодарность.

Д.Медведев: Спасибо за добрые слова.

Если позволите, я два слова теперь тоже скажу. Во‑первых, хотел бы вас всех поблагодарить за участие в этой встрече, потому что все вы действительно люди сильные духом, мужественные. И глядя на вас, даже люди, у которых нет таких проблем со здоровьем, они должны, во‑первых, ценить, то, что они имеют (у нас не все это ценят) и, во‑вторых, работать гораздо больше просто потому, что они тем самым будут помогать и вам в том числе.

И, конечно, всё, что мы с вами сегодня обсуждали, – это, наверное, только часть проблем, с которыми сталкиваются люди с ограничениями по здоровью. Я рад был слышать от большинства, во всяком случае, присутствующих, что ситуация всё‑таки меняется. И у нас есть депутаты, которые представляют инвалидов, но самое главное, что занимаются вопросами поддержки инвалидов.

Я абсолютно согласен с тем, что Вы сказали. Неплохо, когда люди с такими ограничениями по здоровью сидят ещё и в исполнительных структурах, потому что они лучше, чем кто бы то ни был, понимают ситуацию. Но я не знаю, откровенно говоря, просто интересно проверить было бы, сколько в Минздраве в соответствующих подразделениях, которые этими проблемами занимаются, работает инвалидов? Наверное, нет, а неплохо бы, чтобы они там были, во‑первых, потому что это опять же тот труд, которым могут заниматься люди с ограничениями по здоровью, а во‑вторых, потому что это люди, которые реально знают, о чём говорят. Вообще, по‑хорошему, они должны быть в каждом управлении по здравоохранению в регионе, представители именно людей с ограничением по здоровью, именно потому, что они лучше понимают ситуацию.

Я напоследок один пример приведу. Я недавно был в Германии, там был приём от имени германского Президента, и на приёме был руководитель ассоциации инвалидов, он тоже колясочник, он был недавно в России. Я не знаю, может, кто‑то из вас встречался с ним. Он так, в общем, был вдохновлён встречей с вами, говорит: «Вот хорошо, там чувствуется, что жизнь есть», – и так далее, но я о чём хочу сказать? Он просто плоть от плоти гражданского общества в ФРГ, он принимает участие во всех мероприятиях, он активен, но самое главное, с ним ещё и считаются. Так вот, с ним считаются, он авторитетный человек, чьё мнение проигнорировать невозможно, и не потому, что он в коляске, а потому что это общая позиция государства. Вот нам ещё к этому очень далеко, нам ещё до такого стандарта очень-очень далеко, но мы, тем не менее, на пути к этому стандарту. Я уверен, что все вы меня в этом поддержите.

Что касается конкретных предложений, то я, конечно, дам поручение их проработать. Если кто‑то не успел что‑то сказать, у меня просьба: передайте через представителя Администрации – я, конечно, дам поручение разобраться, потому что всем выступить невозможно.

И наконец последняя просьба, которая была высказана: я готов пересесть к вам, и нас сфотографируют.