Президент России — официальный сайт

Документ   /

Владислав Сурков выступил в рамках дискуссии «Модернизация: материальный ресурс свободы».

* * *

В.Сурков: Государство не сможет включить процесс социальных изменений, как бы он ни назывался, если не найти практическую мотивацию. Люди должны чувствовать выгоду. Так, многие из тех, кто уезжал в своё время на Запад, ехали туда потреблять, уезжали в супермаркеты, а не в Лувр, – все об этом прекрасно знают. Поэтому чем скорее мы объясним, что именно выиграет от модернизации каждый, тем больше людей сможем вовлечь в свою поддержку.

Нам будет трудно, потому что классическая модернизация, проще говоря, наладка и вытягивание на современный уровень инфраструктуры, – это очень дорого, гораздо дороже, чем «Сколково». Там, где обновляется производство, растёт и уровень жизни: это сразу видно. Стратегическая цель – перевести Россию в другой класс стран. Сегодня мы ближе к бедным странам. Как много раз говорил Президент Дмитрий Медведев, в условиях сырьевой экономики это невозможно: мы будем всё время возвращаться к этому же уровню. Сегодняшний бедняк живёт лучше, чем в XIII веке, но он остаётся бедняком. И сегодня мы должны доказать как можно большему количеству людей, что следствием модернизации станет повышение уровня жизни, – это очень важно и очень нужно.

Поэтому нужны активные социальные группы, мотивированные модернизацией. Сегодня такой социальной масштабной группы нет, и всё приводится в движение бюрократическими усилиями. Если мы вспомним 90-е, как бы мы к ним ни относились, там были очень жёстко мотивированные социальные группы: люди рисковали жизнью, но тащили страну вперёд. Да, это было меньшинство, но настолько упорное и мотивированное, что им не нужно было доказывать, что рыночная экономика и демократия – это хорошо. Они и так об этом знали.

Мы больше и чаще говорим об инновациях, а не о технологическом переоснащении, не потому, что они более важны, а потому что они менее понятны в нашей стране. Переоснастить экономику мы можем и на нынешнем уровне развития, а инноваций наш бизнес не понимает.

У предпринимателей не всегда есть мотив модернизировать производства или просто нет достаточно денег, многие предприятия почти невозможно модернизировать, их легче снести и построить новые. Частники не вытянут огромные отрасли, такие как судостроение, машиностроение.

В этом смысле как раз отсутствие такой социальной группы, которая не в теории, а на практике была бы замотивирована к изменениям, является для нас серьёзнейшей проблемой. В том же «Сколково» пока очень мало проектов частных компаний, и изменить их менталитет сразу мы не можем.

Группами, заинтересованными в модернизации, должны быть инженеры и учёные, бизнес и иностранные специалисты. Есть позитивное движение в этом направлении, и мы надеемся, что скоро появятся те, кто заинтересованы в модернизации, в том числе и в техническом переоснащении промышленности. Если у вас промышленность отстала на сто лет, то и инновации у вас будут такими же. Невозможно на устаревшей базе создать новые технологии. Важна в данном случае интернационализация: ещё лет 20 назад никто не верил, что в России будут работать топ-менеджеры западных компаний, иностранные инженеры, сегодня же это норма.

Нужно привлекать и иностранных учёных, но пока наша высшая школа и Академия наук ничего не предпринимают, хотя мы делаем всё, чтобы привлечь зарубежных специалистов. Пока не получается. Но мы обязательно пробьём эту стену. Необходимы социальные группы, которые увидят в модернизации свой непосредственный имущественный интерес. Которые «побегут» в модернизацию, как в новый Клондайк. Государство не пассивно ждёт появления таких групп, а активно способствует их формированию: с помощью фискальных льгот инновационному бизнесу, софинансирования НИОКР, поощрения исследовательских университетов.

Развиваться должна, конечно, и политическая система. Часто технологическая модернизация и политическая противопоставляются, но я бы не делал этого, а то получается глуповатое противопоставление – что важнее: технологии или парламент?

Поставить задачу сделать электронное оборудование на всех участках выборов – это очень простая задача – в этом смысла гораздо больше, чем в миллионах статей.

Не нужно нас убеждать в том, что это хорошо, мы в курсе. Мы пока не умеем создавать новые технологии, и поэтому мы должны больше об этом говорить. Именно государство всегда играло в этом большую роль. Если оно разладится, если государственная машина превратится в хаос, никакой модернизации не будет: нигде при неэффективном государстве никаких модернизаций не проходило.

Я категорически не согласен с тем, что у нас нет демократических институтов. У нас есть институты, они работают. Они работали даже в 90-е. Даже в то время, молодые, незрелые, ещё не до конца сформированные, поражённые коррупцией, но они сработали. Они обеспечили проведение сложнейших реформ, удержали Кавказ и обеспечили преемственность власти. Сегодняшние институты гораздо сильнее и эффективнее, чем тогда. Хотя и они несовершенны. Демократия всегда критикует свои институты, это нормально, но с тем, что их нужно сломать, я не согласен, наоборот, к ним нужно относиться с уважением.

Институты должны совершенствоваться, но демократическая система должна быть устойчивой, должна быть в состоянии развиваться дальше. Если мы сделаем непрерывными политические реформы развития, главной чертой которых будет беспощадность, мы пойдём на поводу у самых примитивных инстинктов и потеряем фундамент нашей демократии.

Выступая на Ярославском форуме, Президент подчеркнул, что демократия – это общество, требующее большого национального богатства. Мне кажется, в значительной степени демократия возникла именно на технологической основе, именно технологии дали возможность людям быть свободными. Если же ресурсов мало, общество и власть сжимаются, поэтому, развивая технологическую сторону модернизации, мы, безусловно, заботимся об экономическом фундаменте демократии. Потому что только в богатых обществах демократия является устойчивой. Если у нас экономика будет нелинейной, сложной, состоящей из не зависимых друг от друга моторов, то и наша политическая система станет более развитой.