Президент России — официальный сайт

Документ   /

На встрече присутствовали участники форума из России, США, Японии, Франции, Германии, Италии, Великобритании и ряда других стран.

* * *

Д.Медведев: Добрый день! Я всех приветствую, рад вас видеть.

Даже не знаю, что вам сказать в начале, потому что говорить вам о том, что «Селигер» стал частью российской жизни, и тот форум, который проходил и будет проходить, является интересным, в нём участвует большое количество ребят и девушек из разных стран…

Я так понимаю, что сейчас закончилась международная смена. И здесь как раз присутствуют представители разных государств. Я вас хотел поблагодарить за то, что вы приехали. Надеюсь, вам было нескучно. Вы, надеюсь, убедились в том, что это не мероприятие, которое устраивает Кремль для того, чтобы заниматься личным пиаром, а что‑то более содержательное. Во всяком случае, вы мне об этом расскажете.

Я неоднократно бывал на Селигере. Мне атмосфера там нравится, потому что она очень своеобразная. Там люди разные, разные вопросы обсуждаются, обсуждается в том числе и наше будущее. Наше будущее – это глобальный мир и инновации. Собственно, обычно этим на Селигере и занимаются. Но если вы мне расскажете что‑то другое, вообще не связанное ни с глобальным миром, ни с инновациями, просто что‑то смешное, то я вам тоже буду признателен. Давайте я на этом замолкну, а вы мне что‑нибудь расскажите.

Аюми Цукамото (как переведено): Я из Японии и второй раз уже участвую в форуме на Селигере. Хотела бы поблагодарить Российскую Федерацию и Вас, господин Президент, за поддержку, которую Вы оказали Японии после тех трагических событий, связанных с землетрясением. Я здесь, в России, убедилась, что многие россияне испытывают хорошие чувства к Японии, помогают Японии, и очень рада была увидеть такую помощь и реакцию со стороны граждан России.

Мой первый вопрос. После той трагедии, которая была в Японии, какого рода инициативы может предпринять Россия, чтобы разрешить эти проблемы?

Д.Медведев: Хотел бы ещё раз сказать, что трагедия Фукусимы, конечно, реально поразила весь мир и Россию, наших граждан. И Вы абсолютно точно сказали о том, что было такое неподдельное движение и со словами соболезнования, и возможной помощи. Эта трагедия показала, несмотря на то, что мы занимаемся инвестициями в самые высокотехнологичные сферы, несмотря на то, что инновации приносят и деньги, и являются неотъемлемой частью нашей жизни, мир всё равно очень хрупкая штука. Очень хрупкая! И из таких катастроф нужно делать выводы. Какие?

Наш вывод следующий. Во‑первых, такие катастрофы желательно предотвращать или по возможности уменьшать их последствия. Сделать это очень сложно. Тот, кто сегодня говорит: «Знаете, в Японии стандарты были какие‑то неправильные применены». Это только часть правды. Хотя на самом деле, конечно, чем выше защита такого рода объектов, тем лучше.

Мы свою горькую чашу здесь выпили до дна в Чернобыле. И после этого наши стандарты в области атомной безопасности стали, я надеюсь, во всяком случае, весьма высокими, собственно, что подтверждается последующей практикой. Но это не значит, что все застрахованы от всего. Главное – правильно извлекать уроки.

И в этой ситуации, как мне представляется, очень важно, чтобы мы договорились с другими государствами (и с Японией, конечно, и с другими государствами) о том, как мы вообще будем заниматься ядерной энергетикой. Потому что сегодня у человечества нет никаких сил от неё отказаться.

Есть страны, которые говорят: «Нет, мы ничего делать не будем, мы всё позакрываем». Но знаете, я, во‑первых, думаю, что это будет очень сложно. Во‑вторых, если закроют атомные станции, будут использовать больше углеводородов. Вроде бы для России это неплохо, мы в этом смысле очень богатая страна, но это будет означать, что парниковый эффект и выброс СО, СО2 в атмосферу будет существенно больше.

Поэтому всё‑таки ядерная энергетика должна жить. Но жить по новым правилам. И поэтому мы выдвинули специальный набор идей. Я озвучил эту идею во время саммита «восьмёрки», где я встречался и с премьером Японии господином Каном. И мне бы хотелось, чтобы эти предложения были рассмотрены всем мировым сообществом, приняты МАГАТЭ. И в этом случае мы всё‑таки получим более безопасную систему защиты от такого рода проблем. Хотя всё равно это будет комплексная задача для всех для нас.

И ещё что я бы хотел вам сказать. Мы искренне желаем всем японцам отойти от этой трагедии, несмотря на то, что, конечно, людей не вернуть (это самое тяжкое последствие), мобилизоваться, поднять экономику и двигаться вперёд. А то, что японская нация умеет это делать блестяще, мы знаем. И история последних, по сути, 60 лет – это история блестящего подъёма Японии как государства.

Я вам желаю успеха в этом плане.

Аюми Цукамото: Спасибо.

Для этого форума нас пригласили из Японии. Я как раз из района, где произошла эта трагедия. И вчера у нас была «Минута молчания». И для нас было очень приятно поделиться своими впечатлениями, поделиться опытом общения. Мы провели очень хорошо время на Селигере. Лично я считаю, что те связи, которые возникают между людьми, это самое главное и помогает развивать отношения между странами. Я хотела бы внести свой вклад в развитие отношений сотрудничества между нашими странами.

И я бы ещё хотела задать вопрос, если позволите.

Я проживала в течение двух лет во Владивостоке. Я увидела, как развивается город и регион в целом, особенно в плане подготовки к АТЭС. Вы посещали Владивосток несколько дней назад. Какой у Вас взгляд на этот регион, и как он будет развиваться после саммита АТЭС?

Д.Медведев: Это очень хорошо, что Вы к нам приехали. Потому что между Россией и Японией существует огромное количество всякого рода исторических связей, крупных экономических проектов, мы общаемся на различных политических форумах, но есть и всякие исторические темы, по которым бывает трудно говорить. И то, что Вы так легко обо всём говорите, – это показывает, что должно быть и новое современное мышление, которое присуще всем: и японцам, и жителям нашей страны.

Что касается Владивостока, то здесь всё просто. Конечно, главное – чтобы он развивался, так же как и весь Дальневосточный регион. А здесь есть проблемы, причём проблемы, может быть, диаметрально противоположные тем, которые имеет Япония.

Владивосток как часть Дальнего Востока – это богатый край, но там немного людей, относительно немного. Потому что для нашей страны это, может быть, и не так мало. В самом Владивостоке живёт около 600 тысяч человек. Но на Дальнем Востоке, к сожалению, население не очень большое. И поэтому мы связываем развитие этого региона с тем, что туда будут приезжать молодые люди и трудиться, там будут новые рабочие места, и в этом случае как раз у региона будет блестящее будущее.

А что касается саммита АТЭС, знаете, я когда‑то был на Окинаве – это был 2000 год, и там был саммит. И что мне понравилось. Япония вложила туда очень немаленькие деньги. Сначала я подумал: зачем? Этот саммит – два дня, все разъедутся, никто потом и не вспомнит. А потом я, естественно, понял, что это просто способ развить одну из своих территорий.

И мы к этому саммиту АТЭС, который будет во Владивостоке, как и к другим, кстати, вопросам, включая даже Олимпиаду, которая будет у нас в 2014 году, относимся именно так, потому что это не только большое политическое или большое спортивное событие, но и просто возможность на самом деле дать какой‑то толчок, инвестиционный толчок, сделать так, чтобы люди приезжали, чтобы туризм развивался. Поэтому я надеюсь, что после 2012 года во Владивостоке всё будет гораздо интереснее, чем сейчас.

Но и сейчас изменения неплохие. Я только что там был, как Вы правильно сказали. Всё строится, даже приятно, когда глядишь на эту стройку. Мне так понравилось, что я там сделал несколько фотографий, вчера повесил в «Твиттере» как свидетельство того, как там всё быстро развивается.

Аюми Цукамото: Спасибо Вам большое.

Наш университет тоже будет участвовать в этом саммите в 2012 году. Вы планируете посетить в ближайшее время Владивосток?

Д.Медведев: Я туда буду ездить регулярно.

Аюми Цукамото: Спасибо большое.

Р.Вихлянцев: Здравствуйте. Меня зовут Руслан.

У меня, конечно, совершенно из другой темы будет вопрос. Я из интернета…

Д.Медведев: Я думал, Вы мне что‑нибудь расскажете.

Р.Вихлянцев: Я расскажу. Я недавно университет закончил…

Д.Медведев: Поздравляем Вас. Какой факультет?

Р.Вихлянцев: Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств, по медиадизайну…

Д.Медведев: Здорово. Это интересно.

Р.Вихлянцев: Сейчас я занялся видеоблогингом и знаю, что Вы тоже по этому направлению… То есть на самом деле можно сказать, что Вы популяризатор интернета, то есть Вы зарегистрировались, создали свой канал на видеохостинге. Огромное количество людей после этого тоже туда пришло, в «Твиттере» завели аккаунт, огромное количество людей туда пришло. Я буквально за Вами по пятам иду. И поэтому у меня такой вопрос.

Может, Вы сейчас по секрету скажете, в каком направлении дальше будете развивать своё присутствие в интернете? То есть это же заметно, что всякие есть электронные правительства, то есть движутся в направлении создания электронных интернет-выборов. Если Вы сейчас расскажете, может, какие‑то новые сервисы будете использовать, чтобы я успел застолбить, так сказать, позиции. И опять же про «Твиттер». Вы буквально лидер российского сегмента: у Вас почти 400 тысяч фолловеров в «Твиттере». Это на 400 тысяч больше, чем у меня. Поэтому с профессиональной точки зрения, может, поделитесь каким‑нибудь секретом своей небывалой популярности?

Д.Медведев: Начну с того, ради чего вообще я присутствую в интернете, как Вы сказали. Ответ простой: мне интересно. Если бы мне было не интересно, но я бы понимал, что это типа нужно, потому что сейчас все, даже политические фигуры, так или иначе присутствуют, я бы уделял этому минимальное внимание. Но мне это просто на самом деле интересно.

Так получилось, что я интернетом стал интересоваться где‑то в 1997 году, а это уже довольно давно, тогда его ещё в нашей стране почти не было. Был, но совсем маленький, и поэтому я в этом смысле действительно довольно давний пользователь.

Интернет – чрезвычайно интересная, уникальная среда. И я думаю, Америку здесь не открою, все прекрасно понимают, что влияние интернета на общественную жизнь, на политическую жизнь, на экономическую жизнь с каждым годом будет увеличиваться. Тот, кто не способен ассоциироваться или, я не знаю, «раствориться» в какой‑то степени в сети, тот, скорее всего, не сможет быть современным человеком.

Это не означает, что виртуальный мир подавит реальный. Нет, конечно. Всё равно реальный мир интереснее! Но виртуальный мир тоже по‑своему прекрасен. И поэтому я считаю, что любой человек, который пользуется интернетом, как минимум что‑то добавляет к своему духовному развитию.

В интернете много очень полезных вещей и много мусора, но в конце концов каждый человек должен решать для себя сам. В этом же и есть свобода выбора: чем заниматься, что делать, на что смотреть, с кем общаться. Поэтому, конечно, коммуникативное значение интернета ни с чем не сравнимо.

Второе. Интернет уже превратился в важную деловую среду. И не следует недооценивать роль электронных средств общения, электронного правительства, различного рода электронных ресурсов, которыми сегодня очень многие пользуются. В нашей стране с этим пока не очень хорошо. Мы это всё внедряем, но идёт это гораздо медленнее, чем в некоторых других государствах. Это для нас не здорово, даже потому, что если нет полноценного электронного правительства, если электронные услуги недоразвиты, значит, что? Бюрократия сильнее – это абсолютно прямая зависимость.

Чем больше услуг оказывается в электронной форме, тем меньше влияние бюрократии на повседневную жизнь, а это не нравится никому в любой стране. И в России, и в Америке, и в Японии чиновников не очень любят, хотя все понимают, что это неизбежное зло. И без чиновничьего аппарата никто никогда не обходился. Но есть такие вещи, которые при помощи электронного правительства гораздо проще делать.

Это просто обычные сделки, в которые вступают граждане, это документы, которые они получают, это отчётность, которую они сдают, масса всяких разных вещей, которые там должны быть. И в этом плане, я считаю, что нам есть с кого брать пример, есть очень много продвинутых стран, где всё делается очень быстро.

Я вспоминаю, как в Сингапуре (я уже рассказывал как‑то об этом) мне предложили зарегистрировать компанию просто для того, чтобы сделать это самому. Я говорю: «Хорошо. Давайте». Я подошёл, поковырялся пять минут в компьютере, придумал название, выбрал профиль. Мне говорят: «Что хотите сделать? Может быть, русский ресторан?» Я говорю: «Давайте. Почему нет? В Сингапуре их не так много, наверное, или почти нет».

Я всё это сделал. Там говорят: «Всё. Через семь дней будет результат. С учётом того, что Вы лицензий никаких не попросили, всё будет в порядке». Я всё это сделал, сказал: «Круто, здорово». Ушёл и забыл. Для меня самым удивительным было другое – когда через некоторое время ко мне пришёл один из чиновников администрации и сказал: «Вы знаете, нас просят что‑то сделать с этим рестораном». То есть он реально возник и нужно с ним что‑то делать. Так что если у кого‑то есть интерес к созданию в Сингапуре русского ресторана, то я вас приглашаю в компаньоны. Это работает. И это на самом деле упрощает жизнь.

А как у нас зачастую происходит? Люди месяцами регистрируют свои компании. Притом что мы уже давным-давно занимаемся созданием «одного окна». Допустим, учредительные документы быстро зарегистрировали, но всякого рода разрешения – на это уходит очень значительное время. Но это серьёзная часть.

Есть ещё один момент. Мне кажется, важно, когда руководитель государства всё‑таки старается быть в мейнстриме общественных процессов просто для того, чтобы не отставать от жизни. Именно поэтому мне казалось правильным присутствовать в различного рода сервисах, и поэтому у меня такой достаточно развитый в этом плане сайт, есть видеоблог. Я действительно в «Твиттере» периодически нахожусь. И потом это, знаете, тоже обратная связь.

Я сегодня, например, с утра в очередной раз что‑то посмотрел, некоторым коллегам даже позвонил по некоторым поводам, а заодно посмотрел, что происходит в «Твиттере». И там периодически отлавливаешь какие‑то вещи, которые не просто эмоции людей, типа, «Спасибо Вам!» или «Как вы все надоели – ничего не делаете!». Но есть вполне содержательные штуки – «Обратите внимание на это, на это, или, пожалуйста, помогите, потому что я не могу пробить какую‑то стену». Я, по мере, конечно, возможностей (потому что всего невозможно отловить), стараюсь даже поручения давать.

И, наконец, про популярность. У нас «Твиттер» – пока развивающийся ресурс. Так что, думаю, у Вас скоро тоже будут хорошие цифры. Особенно после сегодняшнего общения, я думаю, Вы вполне можете это продвинуть. Но, с другой стороны, у Барака Обамы несколько больше фолловеров…

Р.Вихлянцев: Аудитория больше.

Д.Медведев: Да, у него аудитория больше. И потом, Америка немножко по‑другому это сделала. У них же, по сути, «Твиттер» – это избирательный ресурс. Мой‑то «Твиттер» появился просто как «Твиттер» Президента России, а его «Твиттер» лепили как избирательный ресурс кандидата. Поэтому, собственно, все, кто симпатизировал, все и вошли в фолловеры. Ну, не все, конечно, но значительная часть. Поэтому есть ещё один совет, как Вам достигнуть успехов в «Твиттере» – избирайтесь президентом…

Р.Вихлянцев: Я по возрасту не подхожу…

Д.Медведев: Ничего.

Р.Вихлянцев: Может, как раз как избирательный создать?

Д.Медведев: Абсолютно. Готовьте избирателей.

И самое последнее: интернет и демократия. Об интернете много можно говорить. На самом деле это такая, очень своеобразная, но всё‑таки часть демократического устройства современного мира. Другое дело, что у интернета зачастую нет прямого влияния на политические события, но зачастую есть.

Достаточно вспомнить, что происходило на Ближнем Востоке и севере Африки, когда интернет, тот же самый «Твиттер», превратился, по сути, в политический ресурс. Но это такой стихийный ресурс. Я не уверен, что у стихийных ресурсов какое‑то большое будущее.

Вот если мы сможем себе представить такую ситуацию, когда, допустим, при помощи интернета, при помощи сети будут определяться предпочтения людей не в смысле обычной социологии, а в смысле их политических предпочтений, тогда интернет станет абсолютно политическим ресурсом. И тогда голосование, например, по каким‑то вопросам, включая, допустим, местные референдумы, чего я точно не могу отрицать, или ещё что‑то, будет происходить прямо там. И люди не будут выходить из своих домов, потому что если можно отправить налоговую декларацию, то почему нельзя проголосовать по тому или иному вопросу? В этом смысле я вижу и большое политическое будущее интернета.

Вам успеха в этой среде.

Р.Вихлянцев: Спасибо большое. Я очень рад, что Вы готовы тратить на это своё время, на интернет, на общение. Надеюсь, что Вам там хотя бы не скучно.

Д.Медведев: Не скучно.

Р.Вихлянцев: Очень приятно это слышать. Я подписан на Вас в «Твиттере».

Д.Медведев: Хорошо. Я буду следить за Вашей политической карьерой. У нас большие возможности. У нас есть службы, которые будут отслеживать Ваш путь.

Пожалуйста, кто хотел бы что‑то сказать? Ребята, давайте.

Э.Макгиган (как переведено): Эндрю Макгиган, США, Калифорнийский университет Чапман. Я изучаю международные отношения и дипломатию. Я благодарю Вас и организаторов «Селигера» за встречу. Я встретился с представителями многих стран, на что я не рассчитывал.

В ноябре прошлого года 15 студентов из США были приглашены организацией по делам молодёжи. Хотел бы узнать, собираетесь ли Вы поддерживать на долгосрочной основе Ваши связи с нашей организацией и будете ли Вы у нас в сентябре?

Д.Медведев: Обмены, визиты. Мне кажется, это просто сближает людей. Я, честно говоря, даже не знаю… Когда это будет? В ноябре?

Реплика: В сентябре.

Д.Медведев: Надо посмотреть на график. Я, в принципе, готов и сам повидаться. Мне кажется, это было бы здорово.

Э.Макгиган: Благодарю Вас.

Д.Медведев: Может, кто‑то что‑нибудь расскажет? Пожалуйста.

А.Левченко: Я три года занимаюсь проблемой педофилии. В нашем государстве эта проблема очень серьёзная и большая, Вы об этом знаете. Спасибо Вам большое, что Вы предпринимаете все усилия для того, чтобы побороть эту чуму нашего современного общества. Хотела бы рассказать о том, что делаю я и какие у нас есть проблемы.

На протяжении последнего полугода я выявила больше 30 сайтов, где общаются педофилы и распространяется детская порнография. Мне удалось закрыть крупнейший чат в интернете в одной из социальных сетей, где торговали детьми и продавали детей для сексуальной эксплуатации за 40 тысяч рублей, то есть можно было спокойно зайти любому человеку и купить ребёнка.

Мы занимаемся также выявлением сайтов, пропагандирующих педофилию, и также выявлением самих педофилов, то есть мы разработали методику, с помощью которой в интернете мы выявляем этих людей, устанавливаем их личности и передаём в правоохранительные органы уже для дальнейшего расследования.

С какими проблемами мы сталкиваемся? У нас за последние полгода возросло количество людей, которые нам помогают. Это люди из государственных органов, из Следственного комитета, а также просто люди, которым это небезразлично. Нам удалось добиться многого, но на данный момент, знаете, это похоже на такую партизанскую войну, то есть мы боремся с педофилами, а у нас нет какой‑то единой структуры, которая бы могла на государственном уровне решать эти проблемы.

То есть я считаю, что нам необходимо создать мониторинговый центр в стране, в котором будут работать люди, которые будут на системном уровне выявлять все эти вещи, то есть отслеживать детскую порнографию, выявлять конкретных преступников, заниматься выявлением экстремистских материалов. Есть у нас, конечно, в МВД специальное подразделение, которое этим занимается. Но они не справляются. И мы хотели бы им в этом помочь. Для этого мониторингового центра у нас есть все ресурсы. Нужна только Ваша помощь в его создании для того, чтобы это было государственное решение.

Также большая проблема в том, что у нас социальные сети не отвечают за свой контент. Приходится и силовикам, и нам очень долго и упорно договариваться с этими людьми, чтобы они убирали ту же детскую порнографию, но они этого не делают, поскольку сейчас у нас по закону отвечают пользователи. Я предлагаю ввести хотя бы штрафы для компаний за бездействие в случае нахождения нелегального контента на их серверах.

Хотела бы также узнать Ваше мнение, стоит ли в нашей стране создавать сайты по американскому образцу с базами педофилов? У нас есть для этого все ресурсы, и хотелось бы узнать Ваше мнение – нужно ли это в нашей стране?

Д.Медведев: Это на самом деле очень тяжёлая проблема. Она не российская, конечно, она международная, мировая. Хотя, надо признаться, что за последние годы произошёл всплеск такой активности. И связано это с разными причинами, но надо признаться откровенно, в том числе и с новыми технологиями, – это тоже понятно. Потому что та же самая интернет-среда, различного рода социальные сети создают для этого больше возможностей, чем реальная жизнь. Потому что раньше таких людей проще было, может быть, даже на улице поймать или ещё как‑то, чем в сети.

Собственно, я говорю, что это та цена, которую приходится платить за открытость пространства. И здесь самое сложное, как постараться решить, минимизировать эту проблему и в то же время не разрушить устои современного глобального информационного мира. Потому что, я думаю, ни Вы, ни здесь присутствующие не хотите сделать так, чтобы мы это всё «завинтили», закрыли и в результате этого сказали: «Ну вот, всё нормально, мы повесили замок! Такого рода контакты в сети невозможны, потому что сети не существует».

Но надо как‑то действовать. Как действовать? Что я делал и, естественно, буду делать? Мы всё‑таки некоторым образом улучшили законодательство об ответственности за такого рода преступления, очень тяжёлые преступления перед детьми, имея в виду целый ряд изменений в уголовный закон.

Есть и другие предложения. Вы знаете о них, потому что следите за этой темой, которые должны пройти, хотя существуют всегда очень разные мнения – поможет, не поможет. В частности, предложения по химическим средствам воздействия на тех, кто занимается такого рода сексуальными домогательствами. Потому что не во всех странах это поддерживается, но в целом всё‑таки это лучше, чем ничего не делать.

Теперь в отношении того, как поступить. Думаю, что идея мониторингового центра, в принципе, вполне разумная. И вот где я предложил бы его всё‑таки создать. МВД – нормальная организация, но, с другой стороны, всё‑таки следственный аппарат в основном сконцентрирован у нас в Следственном комитете. Более того, у председателя Следственного комитета довольно активная позиция по этому поводу. Он не равнодушен к этой проблеме, действует очень последовательно и неоднократно обращался на моё имя с предложениями ввести некоторые новеллы в законодательство.

Может быть, подумать и создать этот мониторинговый центр где‑то рядом со Следственным комитетом, не внутри, конечно, потому что это не должен быть государственный орган, а где‑то рядом с ним. Тогда вы получили бы и какой‑то информационный ресурс, и в то же время получили бы некоторые возможности следственных структур, которые могли бы на какие‑то вещи реагировать прямо и быстро. Думаю, что это было бы небесполезно. Так что если Вам эта идея кажется правильной, тогда я переговорю с руководством Следственного комитета.

А.Левченко: Спасибо большое. Мы, конечно, готовы работать. Очень хорошая идея, в Следственном комитете работают профессионалы, действительно.

Д.Медведев: Да. Договорились.

Теперь в отношении сетей. Тут всё сложнее, честно говоря. Большинство стран всё‑таки не устанавливает и вряд ли в ближайшее время будет устанавливать ответственность владельца социальной сети за размещаемый напрямую контент. Хотя, с другой стороны, есть проблема нарушения даже не только элементарных прав человека, но авторских прав, например. И отловить это всё очень сложно. У меня на сей счёт есть своя позиция. Я сейчас не про борьбу с педофилией, а вообще про эту вещь. Понимаете, ответственность и владельца социальной сети, и провайдера не может быть безбрежной, иначе мы просто захлопнем этот самый интернет. Это первое.

Второе. Далеко не всё они могут поймать, потому что некоторые ресурсы… Вы же понимаете, эта замкнутая корпорация. Они могут висеть в интернете два-три часа, а потом исчезать, тем не менее идёт обмен такой информацией. Поэтому надо подумать над новой концепцией регулирования авторских прав в интернете в целом. Не все меня поддерживают. Я не так давно обсуждал это с «восьмёркой». Позиция британского премьера была созвучна моей, позиция других моих коллег – нет. Но я считаю, что мы не можем использовать традиционные способы регулирования авторских прав в интернете. Сейчас я объясню, почему я об этом говорю. Из этого возникает много последствий и для ответственности провайдеров, и для ответственности владельцев социальной сети. Поэтому нам всё‑таки придётся, видимо, мне так представляется, пересматривать общие подходы к регулированию.

И если мы их пересмотрим (а это очень сложная задача, скажу откровенно, для юристов, но потенциально исполнимая), если мы сможем найти какие‑то новые конструкции для правообладателей, для владельцев социальных сетей, для провайдеров, для средств массовой информации, которые размещены в сети, то тогда мы, наверное, сможем влиять и на ту ситуацию, о которой Вы говорите.

Сам по себе запрет, как мне представляется, вряд ли эффективен. Но это не значит, что не нужно преследовать тех, кто организует такие сайты. Вот здесь‑то как раз всё должно быть прямо и очевидно. Если кто‑то специально создаёт такого рода ресурсы – это преступление, которое является преступлением и по российскому законодательству, и по другим системам права, их нужно преследовать.

А.Левченко: А как Вы считаете, нужна ли ответственность за пропаганду педофилии?

Д.Медведев: Вы имеете в виду юридическую?

А.Левченко: Сайты, на которых…

Д.Медведев: Сейчас, секунду. У меня всё‑таки своеобразное образование. Вы имеете в виду уголовную ответственность за самый факт пропаганды, то есть распространение сведений педофильского характера? Без самих актов насилия?

А.Левченко: Да.

Д.Медведев: Здесь нужно подумать. Вопрос в том, кто будет давать квалификацию такого рода рассуждениям. Понимаете, ведь всегда это такая довольно нестойкая грань. У нас когда‑то, в Советском Союзе (Вы не помните, конечно) была довольно жёсткая ответственность за антисоветскую агитацию и пропаганду. Довольно смешная статья была, тем не менее по ней людей привлекали к очень жёсткой ответственности.

То есть достаточно было начать ругать советский строй, и образовывался законченный состав преступления. То есть «Советский Союз – плохая страна» – ты преступник. Тем не менее это, я подчёркиваю, был законченный состав преступления. Почему я об этом вспомнил? Потому что что будет в этом случае образовывать законченный состав преступления? Только некие рассуждения на эту тему? Надо дать экспертам подумать над этим вопросом. Потому что я боюсь, что с учётом административного рвения здесь можно дров наломать.

А.Левченко: Спасибо большое.

И.Есин: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Я один из разработчиков системы мониторинга лесных пожаров «Лесной дозор». Ни для кого не секрет, что проблема мониторинга лесных пожаров является очень актуальной.

Действующие сейчас в России системы обнаруживают пожары размером от 20 гектаров, частота обновлений не чаще четырёх раз в сутки, что неприемлемо для обнаружения пожара на ранней стадии.

Наша система позволяет непрерывно обнаруживать лесные пожары размером менее одного гектара на расстоянии до 30 километров от точки мониторинга как в ручном режиме, так и в автоматическом режиме без участия оператора. Заключается принцип действия в том, что обрабатываются данные, получаемые от различных интеллектуальных датчиков, таких как видеокамеры, тепловизоры, инфракрасные датчики. Они размещаются на вышках операторов связи.

Использование нашей системы позволило бы сократить затраты на мониторинг пожаров, снизить экономический ущерб и, возможно, даже уменьшить человеческие жертвы. Но при внедрении мы сталкиваемся с рядом проблем. Зачастую государственные заказчики, а они у нас в основном государственные, боятся или иногда они не готовы к внедрению инноваций, и зачастую у нас большие проблемы при взаимодействии с операторами сотовой связи.

Возможно, проблемы удалось бы частично решить, если бы Вы оказали содействие при взаимодействии с операторами сотовой связи через Министерство связи, к примеру, и рекомендовали нашу систему к внедрению, к примеру, Рослесхозу. Тогда, возможно, можно было бы как‑то проблему с лесными пожарами решить…

Д.Медведев: Если не решить, то, во всяком случае, во многом стабилизировать.

Скажите мне, пожалуйста, Ваша система где протестирована? Где она работала? Не просто в смысле того, что это неплохая разработка.

И.Есин: Мы активно внедряем и устанавливаем нашу систему. Сейчас уже она работает в Нижегородской, Тверской, Вологодской областях и ряде других…

Д.Медведев: Это уже именно реально работающая система?

И.Есин: Она реально работающая система. Могу привести статистические данные. К примеру, за прошлый год на территории Тверской области обнаружено 12 процентов от общего числа пожаров, при условии, что системой покрыто всего 7 процентов территории, и 25 процентов пожаров в Нижегородской области при покрытии всего 10 процентов территории. То есть это самый что ни на есть показатель эффективности нашей системы.

Д.Медведев: Понятно.

У меня тогда такое простое предложение. Если Ваша система действительно уже достаточно апробированная и известная, нужно тогда обращение, я готов, в общем‑то, и Министерству связи подсказать, чтобы они с сотовыми операторами поработали. Просто нужно понять, в чём эта работа. Они должны каким‑то образом бесплатные услуги оказывать?

И.Есин: Просто процесс согласования технических условий с сотовиками зачастую затягивается, он очень долгий.

Д.Медведев: Понятно. Тогда предлагаю передать информацию мне.

И.Есин: Хорошо. Спасибо большое.

<…>