Президент России — официальный сайт

Документ   /

Интервью состоялось 26 января 2011 года.

* * *

Р.Чилкот: Господин Президент!

Спасибо Вам за то, что согласились ответить на наши вопросы. Вы хотите превратить Россию в современную страну. У вас есть «Макдоналдсы», есть суши, есть торговые центры. Чего не хватает?

Д.Медведев: Не хватает более элементарных вещей. Не хватает инфраструктуры, не хватает инфраструктуры для ведения бизнеса, не хватает законодательства, которое правильным образом регулирует этот бизнес, не хватает правопонимания у чиновников и не хватает развитой деятельности судебной системы. Если всё это будет, а также если не будет коррупции, тогда это будет означать, что Россия готова к тому, чтобы быстро продвигаться по пути модернизации.

Р.Чилкот: Целый ряд проектов связан с модернизацией, например «Сколково». Я там был. Это только начало. А когда это станет местом, куда я смогу приехать и почувствовать, что это действительно современный проект, место, где создаются инновационные продукты?

Д.Медведев: Я считаю, что мы в целом по модернизации не должны увлекаться отдельными проектами, хотя это очень важно. Я всегда говорю о том, что модернизация – это не абстрактная вещь, а вполне конкретная. В то же время, когда мы говорим в целом о модернизации как пути развития, она всё‑таки включает в себя прежде всего модернизацию экономической жизни и плюс те самые пять приоритетов, о которых было сказано в прошлом году и по которым сейчас идёт нормальная работа. Я имею в виду и фармацевтику, ядерную энергетику, энергоэффективность и так далее. Всё это очень важно. Но самое главное – это всё‑таки модернизация экономической жизни и переход в новые технологии. Это самое главное.

Р.Чилкот: Может быть, имеет смысл использовать более традиционный подход, поскольку у вас так много природных ресурсов? Может быть, производить какие‑то простые вещи, например, в России, но и не только в России, почти невозможно найти товары российского производства, потребительские товары. Конечно, если не говорить о продуктах питания. Может быть, имело бы смысл в России, учитывая её положение на огромном рынке бывшего Советского Союза, заняться производственным сектором?

Д.Медведев: Я считаю, что мы должны думать о развитии в целом потребительского рынка, создавая нормальные новые продукты. И обычные продукты, и продукты промышленности. При этом не нужно увлекаться гигантскими проектами, как это было в советский период, делать только ракеты или самолёты, это было бы неверным.

Если говорить о внедрении высоких технологий, то это должно происходить на бытовом уровне, так же, как и на уровне промышленного производства, так же, как это делается, скажем, при модернизации тех или иных фабрик. Но в конечном счёте эти технологии должны выбираться на бытовой уровень, и в магазинах поэтому должны стоять бренды российских компаний. Это и будет как раз той самой модернизацией, к которой мы стремились.

Р.Чилкот: Как Вы думаете, сколько времени потребуется для того, чтобы этого достичь, чтобы появились российские бренды, такие, как, например, айпэд? Чтобы российский товар был широко известен, несколько лет потребуется, пара лет?

Д.Медведев: Мне бы хотелось, чтобы это было достаточно быстро. Мне бы хотелось, чтобы это было в течение нескольких лет, но как человек, достаточно реалистичный в своих подходах, я понимаю, что в каких‑то вопросах мы можем продвинуть наши бренды быстро, и они и так известны. Например, российская атомная энергетика известна во всём мире, мы больше всего делаем, по сути, атомных реакторов для того, чтобы поставлять их по импорту, монтировать, создавать новые атомные станции.

Если же речь вести о потребительских товарах, то здесь всё гораздо сложнее, и в этом плане, я считаю, нечего стыдиться создавать совместные производства с наиболее известными брендами. Здесь есть чему учиться и есть с кем кооперироваться. Я не считаю страшным даже сборочные производства, которые воспроизводят мировые бренды, но по доступным ценам. В конце концов, задача государства и задача общества – предоставить людям возможность приобретать товары по доступным ценам, а как он будет называться, это, может быть, даже вторичный момент. Хотя мне бы хотелось, чтобы у нас появились российские айпэды и российские айфоны. Определённые шаги в этом направлении делаются нашими компаниями.

Р.Чилкот: Не могли бы Вы поподробнее рассказать об этом.

Д.Медведев: У Вас очень недоверчивый смех. Но тем не менее наши крупные компании сейчас пытаются создать российские сотовые телефоны. Я, честно скажу, не знаю, какой прототип будет взят за основу, но кое‑что мне показывали. В конце концов, ничего сверхъестественного в этом нет. Вопрос скорее в другом – будет ли он популярен, потому что изобретать деревянный велосипед смысла нет, даже создать второй айпэд – это бессмысленно.

Р.Чилкот: Но, при всём уважении, тот телефон, который Вам показывали, пока ведь не работает?

Д.Медведев: Я пока не видел ничего из того, что работало бы. Это правда. Но это не значит, что не нужно изобретать. Нужно пытаться создавать свои модели.

Знаете, у меня в этом смысле есть собственные ощущения. Лет 15 назад, когда Россия стала активно развиваться как рыночная экономика, мне казалось, что у российского автопрома нет никаких шансов и лучше не дергаться, что называется, а просто приобретать иностранные машины или затаскивать сборочные производства известных мировых производителей автомобилей на территорию России. Но я ошибся. Я считаю, что у нас есть как раз вполне нормальные шансы не только создавать совместные предприятия по сборке и локализации соответствующих международных брендов – японских машин, корейских машин, европейских машин или американских машин, – но и создавать свои образцы. Ровно потому, что у нас очень большой рынок, очень ёмкий рынок, и наши люди любят приобретать автомобили. В принципе, я считаю, что даже на базе Волжского автозавода, на базе ВАЗа в Тольятти можно создать современное производство российских автомобилей, подчёркиваю.

Р.Чилкот: Привезли ли Вы в Давос какие‑то конкретные предложения?

Д.Медведев: Мне бы не хотелось забегать вперёд. Через полтора часа я буду делать те самые предложения. О чём, конечно, я буду говорить? Я буду говорить и о перспективах, и о преимуществах нынешнего состояния российской экономики, о её трудностях и о сложностях, причём буду говорить об этом откровенно. Бессмысленно убеждать элиту мирового бизнеса в том, что в России всё абсолютно идеально, поэтому я буду говорить о том, что мы собираемся делать.

Есть ряд интересных вещей, о которых я скажу, в том числе (приоткрою эту тему сейчас), может быть, есть смысл подумать о создании специального суверенного фонда, составленного из денежных средств и имущества государства, для того чтобы привлечь соответствующий набор частных инвестиций из‑за рубежа и внутри страны.

Р.Чилкот: Давайте поговорим о более длинном списке вопросов и озабоченностей инвесторов. Вы знаете, что много озабоченностей у инвесторов. Давайте начнём с корпоративного управления.

Почти все компании, которые занимаются бизнесом в России, контролируются либо государством, либо так называемыми олигархами. Миноритарные инвесторы, иностранные инвесторы часто находят, что к ним относятся несправедливо. Например, российский закон требует, чтобы любой, кто покупает больше чем 30 процентов акций в компании, должен делать предложения остальным акционерам компании. Но на практике происходит так, что кто‑то приходит покупать 20 процентов, а его друг покупает столько же, и получается, что они могут, не приобретая формально 30 процентов, получить контроль над компанией. Это является вызовом для всех инвесторов и является способом обойти законодательство. Может быть, регулятор должен делать больше, для того чтобы навести порядок?

Д.Медведев: У меня есть свои довольно глубокие представления о российском законодательстве, прежде всего о том, что называется civil law и trade law или commercial law. Обойти можно любое законодательство, корпоративное законодательство в том числе, и американское, и английское тоже. Вопрос в том, есть ли эффективный контроль за тем, кто как применяет соответствующие нормы. Бизнес всегда стремится к тому, чтобы избежать наиболее жёстких норм, но кто‑то это делает цивилизованно, а кто‑то это делает нахрапом и по‑хамски.

К сожалению, ситуация в нашей стране с соблюдением законодательства заключается именно в том, что наши бизнесмены зачастую пытаются договориться и с государственными чиновниками, с государственными служащими, и между собой о том, чтобы обойти наше законодательство, которое, кстати, я не считаю отсталым, и совершить такие сделки, которые прямо ему противоречат. В том числе обойти ограничения, о которых Вы говорите, в существующем законодательстве. Но, извините, это вопрос не только самого законодательства, это вопрос правовой культуры и эффективности контроля за его соблюдением, деятельности антимонопольных структур.

А здесь нам похвастаться пока нечем. И если говорить об антимонопольных законах, антимонопольных органах, то у нас пока их не очень сильно боятся. Давайте сравним с тем, как это выглядит в Соединённых Штатах Америки, где несоблюдение антимонопольного закона – это зачастую хуже, чем совершение мелкоуголовного преступления, потому что результат будет катастрофический для бизнесмена. Здесь есть чем заниматься, здесь есть над чем работать.

Р.Чилкот: Вы много говорите о коррупции, о борьбе с коррупцией, Вы предприняли ряд шагов. Но Вы сами признаёте, что многого ещё не удалось добиться. Почему не удалось? Если коррупция так масштабна, как Вы говорите, в России, почему не обратить внимание на каких‑то официальных высокопоставленных государственных деятелей, губернаторов, о которых все знают, что они коррумпированы, и показать примеры, показать людям, что среди них нет неприкасаемых, среди этих чиновников?

Д.Медведев: Здесь я бы хотел всё‑таки сказать, что мы должны рассуждать на правовом языке. Кто‑то знает о ком‑то, что он коррупционер. Знаете, можно так рассуждать практически о любом губернаторе, и не только в Российской Федерации.

Р.Чилкот: Вы правы. Вы сказали, что коррупция почти повсеместно. Это не отдельные случаи, многие люди коррумпированы. То есть теоретически не должно быть очень трудно найти этих людей. Почему бы не сделать это?

Д.Медведев: Я считаю, нужно поступать следующим образом. Действительно коррупция проникла во все эшелоны российской власти, причем её распространение получило очень масштабный выход, естественно, после создания рыночной экономики и новой политической системы. Давайте скажем прямо, в Советском Союзе не было такой коррупции. Почему? Потому что не было свободы и не было рыночной экономики. К сожалению, наши государственные служащие и наши бизнесмены оказались не вполне готовыми к тому, чтобы сразу выйти на цивилизованный уровень общения. Коррупция выросла. Она была очень высокой и в XIX веке, когда был императорский, царский режим. Но мы не можем рассуждать таким образом: «Коррупция тотальна, поэтому можно хватать кого угодно, тащить к следователю и заставлять, чтобы он давал показания». Нужно поступать иначе. Если у граждан или у правоохранительных органов есть достоверная информация в отношении конкретных людей, эта информация должна получать ход.

Могу Вам сказать, что ситуация тяжёлая, но она не безысходная. Я приведу только одну цифру, чтобы эта информация была доступной Вам и всем, кто будет смотреть эту передачу. Только в прошлом году несколько тысяч высокопоставленных государственных служащих были привлечены к уголовной ответственности за коррупцию и взятки, из них осуждено около 2 тысяч. Много это или мало? С одной стороны, это вроде бы не так много, но это не маленькая часть тех, кто привлекался к уголовной ответственности. Проблема в другом – это не останавливает.

Р.Чилкот: Да, Вы это говорите. Но когда господин Ходорковский был арестован впервые, это стало сигналом всем олигархам, что государство контролирует ситуацию. И после этого все стали платить налоги. Может быть, тот же эффект был бы, если бы был осуждён высокопоставленный чиновник, возможно, даже правительственного уровня? Не стало бы это сигналом, что коррупция нетерпима?

Д.Медведев: В отношении уплаты налогов не только Ходорковским, но и вообще всеми нашими предпринимателями. Я буквально вчера листал статистику. Только в прошлом году за неуплату налогов к уголовной ответственности в нашей стране была привлечена 1000 частных предпринимателей и порядка 3 тысяч служащих крупных коммерческих структур. Это очень серьёзная цифра. Я даже не ожидал, что эта цифра такая. Причём я посмотрел по конкретным делам (мне информацию дала Генеральная прокуратура), некоторые из них, я не говорю о широко известном деле, получили по 8–10 и 15 лет лишения свободы. Поэтому, скажем так, разговоры об избирательном применении правосудия в этом плане, я считаю, не вполне корректны.

Р.Чилкот: Давайте подробнее поговорим о господине Ходорковском. Каждый декабрь крупнейшие российские инвесторы, брокеры, банкиры собираются для проведения неформальных бесед. В этом году один из банкиров поднял бокал за Ходорковского не потому, что всем он нравится в том зале, но потому, что все они полагают: то, что случилось с ним, второй приговор ему, нанёс огромный удар по инвестиционному климату в России. Вы не хотите покончить с этой историей господина Ходорковского, положить конец этой истории?

Д.Медведев: Я отвечу на этот вопрос чуть более подробно, потому что он действительно представляет определённый интерес для всех.

Во‑первых, ещё раз хотел бы сказать, что за налоговые преступления только в прошлом году несколько тысяч частных предпринимателей и сотрудников крупных коммерческих структур сели в тюрьму. Это первое.

Второе. Я считал и считаю, что президент любой страны, в том числе и России, не должен рассуждать об отдельных «кейсах» только потому, что это есть вмешательство в судебную систему.

Третье. В отношении Ходорковского и некоторых его коллег, которые преследуются по закону, и соответствующего приговора. Он не вступил в законную силу. Но я надеюсь, что ни у кого не вызывает сомнений, что в принципе обвинение имеет право предъявлять дополнительные аргументы и выдвигать новые обвинения в отношении тех лиц, которые сидят в тюрьме, как бы это ни воспринималось.

И, наконец, четвёртое. Я считаю, что разговоры о несовершенстве судебной системы, а также попытки давления, в том числе и на меня как на Президента страны, в этом плане носят абсолютно деструктивный эффект. Они заставляют думать всех остальных, что в России настолько несовершенная судебная и правовая система, что можно сказать Президенту, ещё кому‑то: «Вы поменяйте приговор по делу Ходорковского, кого‑то другого, и тогда мы убедимся в том, что ваша правовая система не безнадёжна, а хоть как‑то работает». Но это неприемлемо. Я могу Вам сказать откровенно, я на эту тему разговаривал даже с некоторыми своими коллегами, естественно, в кулуарах, коллегами, которые занимают высокое положение. И сказал им простую вещь: «До тех пор, пока ты мне тайно будешь об этом говорить, это будет означать, что у нас плохо работает правовая система». Президент не должен в это вмешиваться, дайте развиваться судебной и правовой системе самостоятельно, иначе будут проблемы.

Р.Чилкот: Как объяснить инвесторам, что не будет новых ходорковских?

Д.Медведев: Я считаю, что инвестор любой – и российский, и иностранный – должен соблюдать законы, в противном случае он может получить тюремный срок, как это произошло в случае с Ходорковским или в случае с Мейдоффом, который получил несколько больше.

Р.Чилкот: Вы упомянули о верховенстве закона. Это отдельная категория. Что конкретно Вы можете сделать для того, чтобы всё‑таки «очистить» судебную систему?

Д.Медведев: Суд в нашей стране не изолирован от общества. Он развит настолько, насколько развиты общественные и политические институты. Я могу Вам сказать точно, потому что я всё‑таки неплохо разбираюсь в этих вопросах: подготовленность судей стала гораздо выше, чем она была в советские времена. Почему? Потому что в советские времена судьи просто не разбирались в том, как работают экономические законы.

Сейчас судьи подготовлены, но они не изолированы от общества и от влияния. И в этом смысле у судей есть те же самые проблемы, как и у других представителей власти. Они подвержены влиянию и, к сожалению, зачастую подвержены коррупции. Что нужно делать? Нужно без истерик заниматься совершенствованием судебной системы. Нужно создавать мотивацию для судей. В чём она заключается? Высокая зарплата и крайне жёсткие меры в случае, если судья попался на совершении преступления.

Р.Чилкот: Вы будете поднимать зарплаты судей?

Д.Медведев: Да. Несколько лет назад мы как раз эту тему обсуждали. И я могу сказать прямо, по моему предложению зарплата судей была увеличена. Сейчас она в российской системе координат выглядит весьма неплохо. Может быть, она не дотягивает, скажем, до зарплаты судей в Соединённых Штатах Америки или в Англии, но в целом это неплохая зарплата. Но этого мало. Когда предлагают фантастическую взятку, должны быть другие мотивирующие моменты. Какие? Человек, который думает об этом, должен понимать, что он потеряет всё, если он с кем‑то вступит в сговор.

Я недавно приводил этот пример. Можно ли себе представить, чтобы, например, судья в Европе или в Соединённых Штатах Америки сидел во время рассмотрения дела и обедал в присутствии адвоката? Это почти невозможно, потому что он сразу же подвергнется обструкции, его будут склонять во всех местах. У нас это, к сожалению, бывает.

Более того, судьи должны понимать, что есть неписаные законы, есть моральные законы, есть кодекс поведения судьи. Если на судью есть выходы с предложением так или иначе рассмотреть вопрос, судья должен сообщить об этом вышестоящему судебному органу: «На меня осуществлён выход адвоката такого‑то, для чего, я не знаю». Только в этом случае суд будет выглядеть чисто.

И, наконец, последнее, что имеет не юридическое, но моральное значение. К сожалению, опыт развития судебной системы и в Российской империи был не вполне блестящим. Суду не верили и в XIX веке, эта проблема была. Поэтому нужно воспитывать уважение к суду со стороны всех граждан.

Р.Чилкот: Вы говорите о необходимости большей политической конкуренции для модернизации российской экономики. Как бороться с коррупцией в правительстве, если нет реальной оппозиции в стране, политической оппозиции, которой практически не разрешено существовать в России?

Д.Медведев: Вы не правы. Политическая оппозиция в России существует. Вопрос в том, насколько она мощная. У нас в парламенте четыре политические партии, которые на самом деле периодически доставляют довольно много неприятностей тому же самому Правительству, сформированному ведущей политической силой. Они критикуют его, требуют отставки и так далее, что происходит во всём мире.

Другой вопрос, что в последнее время у нас существует довольно мощная одна политическая сила, которая в настоящий момент контролирует ситуацию в парламенте. В этом есть, наверное, минусы, но в этом есть и определённые плюсы. В чём они заключаются? В 90-е годы Президент Ельцин не мог принять почти ни один закон, потому что он блокировался коммунистами и некоторыми другими партиями. Нам удалось принять нормальное законодательство. Но это не значит, что «Единая Россия» или какая‑то другая партия должна получить мандат на управление на всё время.

Р.Чилкот: Я именно об этом и спрашиваю. Мне более интересны те лидеры оппозиции, которые вне парламента. Почему лидер оппозиции в России арестовывается за участие в мирных демонстрациях, например? Только потому, что он принимает участие в этой демонстрации? Мы знаем, что Немцов якобы провоцировал полицейских, но многие говорят, что это не так.

Д.Медведев: Мне опять же не хотелось бы оказывать влияние на рассмотрение этого дела в суде. Но если Вы имеете в виду административный арест в отношении лидеров отдельных маленьких оппозиционных партий, то здесь вопрос должен разрешаться абсолютно в правовой сфере. Ни в одной стране мира не позволено нарушать законы по проведению митингов и демонстраций и двигаться в отношении полиции, совершая противоправные действия в отношении тех, кто защищает правопорядок.

Я сейчас не предвосхищаю решения. Я знаю, что они обратились в суд, это их право. Но, во‑первых, это не уголовное преследование, а лишь всего-навсего административный арест. Это не приговор. Пусть обжалуют.

Р.Чилкот: У меня такой вопрос. Вы очень популярный Президент. Оппозиция весьма мала. Вы сами об этом говорили. Но зачем же создавать такую ситуацию, ведь вне России это создаёт плохой фон для инвестиционного климата – когда оппозиционеров арестовывают, когда разгоняют демонстрации. Позвольте им проводить демонстрации. В Соединённом Королевстве около парламента постоянно проводятся демонстрации…

Д.Медведев: Так они и делают это всё время. Из десятков, сотен демонстраций только, может быть, одна превращается в демонстрацию с нарушением закона. Там был только один вопрос, связанный с проведением в конкретный день демонстрации в одном месте, на Триумфальной площади. После того как в Москве поменялось руководство, эти демонстрации стали разрешёнными. Они приходят туда. Но невозможно подавать 10 заявок на одно место. Кстати, лидеры оппозиции получили, насколько я знаю, согласие. Но проблема в том, что они ещё между собой не могут договориться. Кто‑то сказал: «Да, мы здесь будем». Кто‑то сказал: «Мы не будем здесь, мы пойдём в другую сторону». Послушайте, нужно приучиться исполнять законы.

Р.Чилкот: Вы будете участвовать в президентской кампании 2012 года?

Д.Медведев: Я посмотрю на то, как будут развиваться события.

Р.Чилкот: А если Вы будете Президентом, то Путин останется премьером?

Д.Медведев: Это будет зависеть от целого ряда причин, от целого ряда обстоятельств – в том, что касается меня. Я сейчас не буду говорить про Путина, ладно? Потому что это отдельный человек, он мой товарищ, но я не буду за него ничего говорить.

Что касается меня, я своё решение приму, безусловно, и приму в этом году – как мне поступить. Если я посчитаю правильным для страны, для политической системы и прежде всего для граждан нашего государства участвовать в выборах, я в них буду участвовать. Если я посчитаю иначе, я об этом открыто скажу. И скажу, что, на мой взгляд, лучше будет для нашего общества и государства. Но если я всё‑таки буду участвовать, то, конечно, я впоследствии приму решение и о премьер-министре. Это очевидно.

Р.Чилкот: С Вашей программой модернизации, каким вы видите место России через пять лет? Если говорить конкретнее: по инфляции, по экономическому росту, по другим факторам.

Д.Медведев: Мне бы хотелось, чтобы мы как минимум росли темпами такими же, как растут некоторые наши партнёры, например, по БРИКС. У нас рост 4 процента, что неплохо, если сравнить это с Америкой и Европой, но это мало для того, что называется emerging market, поэтому мы должны расти процентов на 8–10 в год. Если мы этого добьёмся, будет отлично.

Второе. Мы должны всё‑таки усовершенствовать нашу пенсионную систему, нашу систему социального страхования и систему здравоохранения. Если это удастся, это будет большим достижением.

Третье. Мы должны действительно модернизировать нашу экономическую систему, большую часть предприятий. Если это произойдёт хотя бы на трети ныне действующих компаний, это тоже будет большой успех в пятилетней перспективе. Вот, наверное, что мне хотелось бы, что бы было через пять лет.

Р.Чилкот: И последний вопрос. Очевидно, террористическая акция в Москве была трагедией, но вместе с этим должны ли инвесторы беспокоиться о безопасности в России? У вас будет чемпионат мира по футболу, Олимпийские игры. Ситуация с безопасностью в России – об этом следует инвесторам беспокоиться?

Д.Медведев: Я бы всё‑таки начал с другого. Эта ситуация, безусловно, волнует прежде всего всех российских людей и меня как главу государства. И это самое главное, потому что только консолидацией всех общественных сил мы способны победить это зло. Перед лицом терроризма нельзя устраивать каких‑либо истерик и расходиться в разные стороны, потому что терроризм будет сильнее и сильнее. Вспомните, как сплотилось американское общество после 11 сентября. Даже тот, кто очень не любил Президента Буша, тем не менее сказал: «Да, он должен управлять, управлять жёстко».

То же самое должно быть в нашей стране, только так можно победить терроризм.

Что же касается опасений инвесторов и вообще тех, кто приедет к нам, можете не сомневаться, мы обеспечим высокий уровень безопасности. Причём такой уровень, который необходим для проведения Олимпиады, мирового кубка по футболу и других спортивных соревнований. Это будет задача для всего общества и, конечно, для правоохранительных органов и спецслужб. И мы сделаем это максимально эффективно.

* * *

Р.Чилкот: Хорошо. Ещё можно один вопрос?

Я не хотел Вас перебивать, когда мы говорили насчёт Ходорковского. Мне всё‑таки хотелось бы знать, что Россия может сделать, чтобы успокоить инвесторов с учётом того, что произошло с Ходорковским? Это всё‑таки плохой пример для всех иностранных инвесторов. Это я хотел бы лучше понять.

Д.Медведев: Я Вам скажу прямо, инвесторы должны думать не о конкретном деле, не о конкретном «кейсе», а об общей ситуации. Общая ситуация мне тоже не нравится. Я об этом говорю Вам и сейчас скажу тем, кто соберётся в зале. Инвестиционный климат в нашей стране плохой, и это следствие целого ряда причин, и не только каких‑то конкретных уголовных дел. И тем более, я Вам уже сказал, ещё раз повторю: у нас ежегодно осуждаются тысячи людей за преступления в области налогов, это бизнесмены.

Всё‑таки, на мой взгляд, иностранных инвесторов должно волновать не одно дело. Тем более мы понимаем, что, когда речь идёт о крупном бизнесмене, ему проще возбудить общественные волны. У него есть деньги, и мы знаем, как они используются.

Но существуют десятки бизнесменов, которые сидят в тюрьме, может быть, по не вполне правосудному приговору. Я не успел об этом сказать, но в завершение скажу. За последнее время мы всё‑таки пошли на либерализацию уголовного законодательства. Только за прошлый год на треть снизилось количество предварительных арестов перед рассмотрением дела в суде. Мне кажется, это очень важно.

Р.Чилкот: Это помогает бороться с коррупцией? И у полиции теперь меньше таких возможностей?

Д.Медведев: [Мы планируем] более интенсивно использовать залог в качестве меры пресечения в суде и домашний арест вместо тюрьмы. Такой закон скоро пойдёт уже в парламент. Это, на мой взгляд, гораздо важнее, чем некие символические дела, по которым судят о состоянии правосудия.

Р.Чилкот: Спасибо Вам. Я пожелаю всего наилучшего в заключение нашей встречи.

Спасибо.