Президент России — официальный сайт

Документ   /

Д.Медведев: Валерий Дмитриевич, мы с Вами неоднократно обсуждали такой важный вопрос, как результативность работы Конституционного Суда и исполнение его решений. Я знаю, что это, наверное, одна из наиболее актуальных тем, потому как Конституционный Суд высказывает свою позицию по наиболее сложным, наиболее запутанным ситуациям, которые существуют в стране, которые связаны с применением норм конституционного права, гражданского, административного, государственного права в целом. Но далеко не всегда эти решения исполняются так быстро и в таком объёме, как это вытекает из самого решения. Я думаю, что это важная проблема. Давайте с Вами обсудим её и поговорим ещё о некоторых других делах.

В.Зорькин: Действительно, Дмитрий Анатольевич, в последнее время, учитывая, что количество жалоб, поступающих к нам на рассмотрение, возросло – почему‑то с переездом в Санкт-Петербург.

Д.Медведев: Но это хорошо на самом деле: значит, вы стали ближе к людям.

В.Зорькин: Ближе, а не дальше от России: за Садовым кольцом жизнь вполне продолжается.

Мы постоянно находимся перед какими‑то проблемами, в особенности касающимися социальных прав, прав собственников, предпринимателей, личных прав – прежде всего, связанных с защитой прав в уголовном процессе. Эти проблемы и раньше были перед Конституционным Судом, но сейчас очень много таких жалоб: в год это в среднем 17 тысяч, это беспрецедентно по сравнению с другими европейскими конституционными судами. Многие из них мы не принимаем, потому что эти проблемы решают суды общей юрисдикции, поэтому только лишь 3–5 процентов проходят через решения Конституционного Суда. Они, действительно, как Вы правильно сказали, имеют кардинальное значение для нашей правовой системы. Иногда кажется, что это вроде бы мелкая с точки зрения глобального развития проблема, но она затрагивает порой очень важную точку в правовой системе. Вот скажем, недавний пример – это привлекло внимание общественности: могут ли мужчины-отцы вместо матери получать пособие по уходу за ребёнком. Или, например, вопрос из совершенно другой сферы – как быть с вещественными доказательствами, которые изъяли во время следствия: можно их продать или нет, если они громоздкие. Наш закон разрешал продавать такие вещи. Вот случай, который послужил поводом для обращения в Конституционный Суд, когда два вертолёта (это немалые деньги) были проданы. Их не возвратили владельцу, не отдали под ответственное хранение.

Д.Медведев: И возник вопрос о возмещении убытков.

В.Зорькин: Конечно. Здесь ещё нужно добавить и такую деталь. Я не хочу сказать, что всюду это происходило, но согласитесь, что создавалась такая возможность, когда недобросовестный чиновник мог продать по дешёвке такие крупные вещи. Таким образом, создавалась коррупционноёмкая лазейка, как это принято сейчас говорить.

Д.Медведев: Вы Председатель Конституционного Суда, поэтому говорите очень аккуратно – я могу сказать более прямо: к сожалению, правонарушения, преступления достаточно распространены, когда такого рода объектами распоряжаются в корыстных целях. На самом деле с этими вещественными доказательствами манипуляций очень много. Зачастую это приводит и к убыткам тех, у кого эти вещественные доказательства изъяты, и к неправомерному обогащению тех людей, которые этим занимаются.

В.Зорькин: Мне кажется, это и подрывает доверие граждан к государству.

Д.Медведев: Безусловно, это просто подрывает авторитет власти.

В.Зорькин: Я могу и третий пример привести. В нашей стране очень много загородных участков. Они превратились де-факто в мини-городки, когда там строились уже дома, а не просто маленькие дачки, но в этих домах юридически нельзя было зарегистрироваться, то есть они не считались домами для постоянного проживания. И эта проблема встала перед нами, потому что она никак не могла быть решена по‑другому. Конституционный Суд посчитал, что это не правильно. Но речь идёт, конечно, о приспособленных домах, годящихся для проживания. Думаю, что это затрагивает очень многих людей в России.

Д.Медведев: Это на самом деле, по сути, решения, которые кардинально меняют всю судебную практику, складывающуюся ещё с советских времён, когда действительно люди, по сути, строили дома для постоянного проживания, но в силу ряда причин зарегистрироваться, прописаться в них не могли. И это затрагивало интересы десятков, сотен тысяч людей. Так что это, конечно, очень существенное решение. Может быть, оно создало какие‑то проблемы для местных властей, но в конечном счёте Конституционный Суд здесь защитил интересы граждан.

В.Зорькин: То, что я Вам рассказываю, может быть субъективно: это некоторые примеры из нашего большого комплекса решений. Тут, естественно, может быть, моё пристрастие сказывается, но я лично полагаю, я убеждён, что нет неважных дел. Иногда ждут каких‑то громких решений по громким, огромным политическим делам, но, мне кажется порой (а я долго работаю в Конституционном Суде), за таким, казалось бы, маленьким делом скрываются большие последствия. Конституционный Суд в отличие от других судов не решает просто конкретное дело (решение по конкретному делу, например спору гражданина Иванова с налоговой инспекцией) – автоматически предрешает судьбу всех других дел, может быть, миллионов налогоплательщиков.

Д.Медведев: В этом и ценность, и важность решений, которые Конституционный Суд принимает. Кстати сказать, из этого вытекает и необходимость и более чёткого исполнения теми инстанциями, которые должны исполнять решения Конституционного Суда, ваших решений. Потому что этот момент, наверное, действительно является одним из наиболее сложных и важных, чтобы собственно решение Конституционного Суда воплотилось уже в практику других судебных органов, в практику исполнительной власти. Этот механизм ещё предстоит налаживать.

В.Зорькин: Да. Если решения не исполняются, это означает, что практически нет правосудия.