Президент России — официальный сайт

Документ   /

* * *

В.Путин: Павел Алексеевич, у нас регулярно проходят встречи с Владимиром Петровичем Лукиным, Уполномоченным по правам человека в России, а с Вами такой практики не было. Думаю, что надо этот пробел восполнить, знаю, что у Вас накопилось много вопросов, слушаю Вас.

П.Астахов: Даже не столько вопросов, сколько, может быть, даже ответов в какой‑то степени. Потому что всё‑таки за три года, что существует институт Уполномоченного по правам ребёнка и я в этой должности нахожусь, нам, на мой взгляд, удалось выстроить систему, создать независимый институт, и не только как контрольный орган, но во многом аналитический орган, который сегодня решает в том числе и перспективные задачи.

Когда я пришёл на эту должность, у нас практически не было уполномоченных вообще в Российской Федерации, сегодня их 83 во всех регионах. Там есть проблемы по их статусу, потому что большинство назначено законами или указами губернаторов, но есть те, кто находится ещё в подчинении Владимира Петровича Лукина в аппарате Уполномоченного по правам человека. Мы считаем, что всё‑таки их надо выводить на самостоятельный уровень. Потому что такое разделение существует сегодня: есть самостоятельный Уполномоченный [при Президенте] по правам ребёнка, [Уполномоченный при Президенте] по правам предпринимателей и Уполномоченный по правам человека [в России].

За это время вот что нам удалось сделать: контрольные функции мы выстроили таким образом, что все детские учреждения 77 регионов мы полностью проверили. В основном это, конечно, интернатные учреждения для детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей. За прошлый год мы проверили 21 регион, сейчас мы выезжаем в Саратовскую область. У нас есть группа советников, которые этим непосредственно занимаются, потом мы проводим комплексное совещание в регионе и даём рекомендации. Повторно провели уже 17 проверок по исполнению этих рекомендаций, в частности, в Забайкальский край трижды за это время приходилось выезжать.

Мы работаем с каждым случаем, очень много обращений идёт, причём мы фиксируем, что за 2011-й и 2012 годы, если сравнивать, в два раза увеличилось число электронных обращений. Только в 2012 году их было 14 554, это то, на что мы отвечали, и письма личного плана, их было 4344. Личный приём мы ведём обязательно, по каждому случаю работаем, привлекаем ораны исполнительной власти, региональные власти. Уполномоченные по правам ребёнка, что важно, в регионах включаются в эту работу, и они фактически стали тем звеном, которое играет системообразующую роль.

В.Путин: Как реагируют региональные власти, органы федеральной власти, как Вы оцениваете эту совместную работу?

П.Астахов: Знаете, реагируют очень правильно, и тут нам удалось со временем войти в диалог. Сейчас с органами исполнительной власти федерального уровня вообще никаких проблем нет, потому что мы на одном языке говорим с Министерством образования и науки, с Министерством здравоохранения, особенно по экстренным ситуациям. Сейчас как раз мы с Вероникой Игоревной [Скворцовой, Министром здравоохранения] и с МЧС решаем вопрос о вывозе ребёночка (вес – 700 граммов), который неожиданно родился в Таиланде у нашей туристки с Сахалина. Организовали, губернатор Сахалина оплачивает. Роды очень сложные были. Сейчас оплачиваем всю эту историю. Органы исполнительной власти, в том числе и федеральной, включаются в эту работу моментально, то есть здесь налажена связь.

С регионами, конечно, зависит от того, как выстроена работа. Есть регионы, безусловно, где давно занимаются серьёзной социальной работой, такие как, например, Тюмень, Ханты-Мансийский округ, Калуга очень серьёзно продвинулась, потому что в начале своей работы я их критиковал достаточно, сейчас вопросов нет, два детских дома осталось. В Тюмени с 29 до 11 сократили число детских домов.

В.Путин: Количество сирот у нас сокращается?

П.Астахов: У нас сокращается число детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей, каждый год. Другой вопрос – что у нас своеобразное социальное явление не очень благополучное образовалось. Если посмотреть пять лет, в 2007 году у нас 72 процента было социальных сирот [в детских домах], то есть это те, кто при живых родителях в детском доме, а в 2012 году это 83,8 процента, то есть это почти 84 процента. У нас появились дети, которые в подростковом возрасте сами хотят уйти в детский дом.

В.Путин: То есть общее количество сирот сокращается, но в процентном отношении социальное сиротство увеличивается?

П.Астахов: В процентном отношении всё больше родительских детей попадает в детские дома.

Это при том что нам удалось скорректировать очень опасную практику, которая возникла (заметил, когда пришёл на должность в 2009 году): очень много было лишений родительских прав, начиная где‑то с 2005 года росло число лишений. Мы скорректировали эту практику, потому что есть чёткая установка: каждый уполномоченный включается в работу там, где вдруг есть сообщения о том, что незаконно изъяли ребёнка, необоснованно (к сожалению, органы опеки этим тоже грешат), включаемся, проверяем, у нас есть конкретные случаи, когда мы детей возвращали.

И при том у нас больше в прошлом году заявлений, чем, скажем, в 2011 и 2010 годах, о том, что дети находятся в социально опасной ситуации, изъяли детей меньше.

В.Путин: Я уже об этом говорил. Конечно, возникают случаи, они, к сожалению, у нас не редкость, когда, действительно, приходится принимать решения органам власти о лишении родительских прав, но всё‑таки основной упор должен быть сделан на поддержку семей с тем, чтобы людей вывести из той ситуации, в которой они оказались.

П.Астахов: В этой связи мы занимались не только, конечно, контрольными мероприятиями, очень серьёзная аналитическая работа ведётся. У нас есть экспертный совет, в который входит 54 ведущих специалиста, действительно, профильных научных учреждений России, мы их отбирали, собирали. Они разработали такую программу, стратегию, я её называю «Россия без сирот», и она в принципе во многих регионах уже реализовывается, когда смещается акцент и как бы с головы на ноги переворачивается система, ведь мы тратим в детском доме на ребёнка сегодня от 40 тысяч до 60 тысяч рублей в месяц в среднем, а родная семья не может такие деньги потратить.

И задействовано сегодня в системе обеспечения детей в интернатах и учреждениях, а у нас их больше трёх тысяч, на одного ребёнка – по два взрослых в среднем. То есть это система, которая сама себя начинает поедать просто. Если мы выполним задачу, которую Вы поставили: к 2018 году в два раза сократить, – то, к сожалению, мы не преодолеем социальное сиротство, и у нас всё больше детей будет желать жить в детском доме. Это неправильная задача. Мы должны, конечно, поддержать семью. И программа «Россия без сирот», которую мы целый месяц сейчас обсуждали на площадке «РИА Новости», как раз показывает, что можно систему изменить.

У нас, к сожалению, все очень разные учреждения. И предложение есть конкретное: Министерству образования и науки дать поручение вспомнить хорошо забытую советскую практику – у нас регулярно проводились всесоюзные совещания руководителей детских домов. За 20 последних лет ни одного совещания руководителей детских домов не было проведено. У нас разница, например, между Ненецким автономным округом (там посёлок Андык, в интернат я ездил) и Забайкальским краем или Москвой колоссальная.

В.Путин: Давайте мы с Вами такое мероприятие организуем.

П.Астахов: Мы готовы поддержать Министерство образования и науки, потому что мы ежегодно проводим два съезда наших уполномоченных и третий день всегда посвящаем какому‑нибудь семинару-обучению.

В.Путин: Я поговорю с коллегами из Министерства; думаю, что они откликнутся. Это было бы полезное мероприятие, особенно сегодня.

П.Астахов: Безусловно.

Ещё одно предложение есть, связано с тем, что у нас в каждом регионе и в федеральном населённом пункте существует единый банк данных детей-сирот и оставшихся без попечения родителей, но почему‑то, по какой‑то причине мы не создаём банки данных приёмных родителей. Хотя есть регионы, которые пошли по этому пути, и они действительно создают, они видят, что должен быть такой банк данных. У нас к началу 2013 года 18 тысяч российских усыновителей и приёмных родителей стоят в очереди за детьми, а мы их не знаем, мы их не видим, потому что они где‑то там по разным регионам и нет единой базы данных. Её можно тоже было создать.

В.Путин: Конечно. Это несложно и помогло бы в работе наверняка.

П.Астахов: Ещё одно системное предложение связано с тем, что очень много в последнее время говорится, и у нас в России есть свой позитивный опыт создания какого‑либо единого органа или единого ведомства. Безусловно, сейчас, конечно, говорить о создании министерства по делам семьи и детей очень сложно, это всё понятно. Но в нашем окружении в Европе везде такие министерства созданы в последние пять лет. У нас есть регионы, где созданы такие региональные министерства: это Бурятия, Тыва, Калужская область – рядом с Москвой, Брянская. И в принципе в последние два-три года они показывают позитивную работу.

Есть предложение создать, чтобы попробовать, как это можно систематизировать и объединить усилия всех 19 федеральных ведомств, которые у нас сегодня отвечают за детей так или иначе. Можно было бы предложить создать либо Президентский совет по делам семьи и детей, либо межведомственную комиссию. Но межведомственная комиссия у нас была уже, два года я её возглавлял, в принципе мы всё равно пришли к тому, что единый орган необходим. Сегодня получается, что Уполномоченный подменяет собой эту работу, это, конечно, очень сложно. Поэтому и идёт такая волна критики, что сегодня я должен отвечать за всё: и за недоработки Минздрава, Минобра, прокуратуры. Я готов брать на себя это, но…

В.Путин: То, что мы должны совершенствовать инструменты этой работы, это очевидно. Вопрос, как это сделать: нужно ли создавать дополнительные бюрократические структуры или не нужно – вот это нужно обсудить, конечно. И с общественностью обсудить, и в профессиональном сообществе.

<…>