Президент России — официальный сайт

Документ   /

Д.Медведев: Это у нас добрая традиция: продолжаем консультации с нашими политическими партиями, с крупнейшими политическими игроками на нашей политической авансцене. Сегодня черёд Либерально-демократической партии России. Сейчас я посмотрел материал (как‑то не придавал этому значения), оказывается, Либерально-демократическая партия – старейшая партия в стране. Страна у нас молодая, а самая старая партия – это ЛДПР. В этом году – 20 лет, с чем я и поздравляю всю партию и Вас, Владимир Вольфович, как лидера партии.

И ещё одна цифра, которая показывает вес партии: в половине субъектов федерации представители партии присутствуют в законодательных органах власти. Это означает, что партия активно работает не только в центре страны, но и в регионах, имеет свою политическую нишу, свой электорат, своих сторонников, и это очень хорошо.

Мы довольно активно координируемся по самым разным вопросам, регулярно общаемся с Владимиром Вольфовичем, с другими коллегами общаемся. По основным вопросам, таким как внешнеполитическая стратегия страны, у нас, как правило, не возникает никаких не то что противоречий, а даже разногласий. И я хотел бы отдельно поблагодарить партию за поддержку инициатив государства на международной арене, за отстаивание интересов страны в самых разных регионах и в самых разных ситуациях.

Мы занимаемся совместно и совершенствованием политической системы, говорим об экономических вопросах. Здесь бывают разногласия, что, наверное, очень хорошо, потому что ЛДПР – это партия, которая сейчас находится в меньшинстве, а стало быть, и в оппозиции, и этим определяется её политическая роль.

Но тем не менее мы всегда стараемся находить общие развязки по самым сложным вопросам, в том числе и связанным с экономикой страны, развитием политической системы.

Поэтому, как обычно в такой ситуации, повестка дня свободная, как и договаривались. Предоставлю слово сначала руководителю партии, а потом тем, кто желает выступить.

Пожалуйста, Владимир Вольфович.

В.Жириновский: Я тоже начну с того, что это старейшая партия, потому что ни одна другая не может похвастаться 20-летним юбилеем. И Вы уже четвертый Президент, когда партия действует. Мы начали при Горбачеве, были и при Ельцине, Путине.

Д.Медведев: Правильно, президенты приходят и уходят, а солидные партии остаются.

В.Жириновский: Не очень получится у других партий вспомнить, что они начинали при Горбачеве. Название партии сразу было нормальным. Многие мучаются до сих пор, не могут, так сказать, правильно обозначить. Самая молодая партия, старейшая по возрасту, но депутатский корпус – это статистика.

Д.Медведев: Я тоже посмотрел. У вас 10 процентов партийного списка, как я понимаю, это люди младше 35 лет.

В.Жириновский: Да. То есть в Государственной Думе на первом месте по возрасту ЛДПР. В остальных везде старше возраст. У нас средний – 40. В других – 50, 60.

Д.Медведев: Некоторые совсем зрелые.

В.Жириновский: Да, помоложе, но среднестатистически.

По количеству инициатив, тоже статистика, не то, что я хочу представить в лучшем свете партию как руководитель, но статистика. Количество проектов законов, инициативы, выступления – всё это в стенограммах есть, всё это официально, потому что так мы можем много рассказать, что делает партия, а это уже документы высшего органа государственной власти.

В регионах во всех могли бы быть наши представители, но бывают иногда сложности выборных технологий, и, к сожалению… По нашим данным, 70 процентов местных органов сейчас обновилось, больше половины представлено.

Реплика: Где фракция просто представлена чуть больше.

В.Жириновский: Да, если по фракциям, то иногда делают так, что нужно десять человек, а у нас, допустим, четыре.

Д.Медведев: Понятно. Представлено больше.

В.Жириновский: А представлено в большем количестве, до 70 процентов. И самое главное – интеллект. Пусть социологи это проверят. Всё, что говорила ЛДПР за 20 лет, и другие партии – пусть сравнят. Интеллект определяется по словарному запасу, другого нет ничего. Каков словарный запас этой партии, этой и этой, тоже имеет значение, потому что это говорит об уровне образования, это всё образованные люди. Говорят: средний класс. Вот он сидит, средний класс, перед Вами. Партия – 200 тысяч, мы готовы их показать. Некоторые говорят, что 400–500–600, только пускай покажут список, дискету дадут и пусть проверят чиновники… То есть здесь всё честно, всё открыто.

В половине субъектов федерации представители партии присутствуют в законодательных органах власти. Это означает, что партия активно работает не только в центре страны, но и в регионах, имеет свою политическую нишу, свой электорат, своих сторонников, и это очень хорошо.

Есть вопросы, которые я хотел бы сейчас непосредственно поднять, потом другие товарищи скажут, затем я ещё раз вернусь. Это сельское хозяйство, я впервые в пятый созыв вошел именно в этот комитет, даже я уже созрел, что это очень важно для нашей страны. И здесь конкретный есть вопрос, в бюджете 2009 года выделено более 6 миллиардов рублей на развитие животноводства. Проведены конкурсные комиссии, определены участники программы, но смена министров – и сейчас у них всё остановилось. Если они остановили, считая, что были ошибки при решении, кто будет участвовать, то мы согласны: обязательно проверить – возможно, там липовые участники, которые получат деньги, но развивать не будут. Но если претензий к участникам получения этих денег нет, то нужно скорее их дать, потому что это сельское хозяйство. Если сейчас они не закупят необходимое количество скота, то в 2009 году мы к осени не получим результат.

И второй вопрос, тоже важный, – землепользование. Я хочу заранее сказать, Дмитрий Анатольевич, мы будем говорить только выводы и только то, что другие партии не говорят, потому что если повторяться об одном и том же (малый бизнес, налоги и так далее), то это не наш подход. Землепользование. Внешне всё хорошо. Разделили на паи бывшие колхозники. Но мой пай вот здесь. Как я буду им пользоваться? Я ничего не могу делать. Плюс они говорят: «Хорошо, сдавайте, продавайте». А кому я продам, кто пойдет покупать пай, который у меня в середине поля? Тогда они говорят: «А вот фонд мы создаем, фонд земли, вы нам отдайте». Специально создается фонд, и обратно у них всё забирают – и крестьянин остается без земли. Вот это ошибка.

Если он стал хозяином этого пая, пусть он продаст, кому хочет. Он в середине не может продать, но по краю, другие крестьяне могут по краю продать, но им не позволяют, им говорят: «Вот сюда, в губернаторский фонд, сдай, и всё будет хорошо», а другому – не дают возможности купить. И крестьянин, который получил землю, прошло 140 лет, когда крепостное право было отменено, наконец он получил уже в новой России, в новой экономике, но так обставлено всё… Это уже касается второй части моего выступления – чиновников, потому что они всё красиво делают: ты хозяин, но ты им не будешь; ты можешь продать, но ты не продашь; ты продашь в нашу структуру. Они же не всегда знают свои права.

И реально хорошо, если бы эти паи скупил тот, кто будет там работать, – скупает тот, который ждёт повышения цен на землю и потом перепродает. И статистика здесь хромает. Росстат России, Соколин – кто он такой, Соколин? Пусть он даёт справку, кто возглавлял советские комитеты по госстатистике. Это были академики, люди, которые знали всю экономику, географию, народонаселение. Мелкий чиновник. И мы до сих пор не можем узнать цифру, сколько пашни в стране. Вот цифра есть 100 миллионов га. Хорошо. А сколько не засеивается? Говорят, 22 миллиона свободной пашни. Что люди не могут получить землю.

Вы объявили программу, нам понравилась, – одноэтажное, малое строительство деревянных домов. Леспромхозы дадут эти домики. Собирается он две недели, пусть один месяц – всё. Стоимость его 500 тысяч рублей, не больше, и с рассрочкой на 20 лет. Две тысячи в месяц любой отдаст, но он въедет в готовый дом. Эта проблема стоит, потому что начинают говорить: «Нет земли».

Во‑первых, пускай дадут нам полный анализ, сколько всего свободной земли в стране. Они скрывают это. Пусть они подадут, чтобы у нас был реестр, сколько у нас земли. А если есть несвободная, то почему в договорах купли-продажи не указываете последний пункт: в случае неиспользования земли по профилю, она изымается, сделка признается недействительной. Продавайте землю. Мы за свободу. Мы действительно сторонники частной собственности. Но при оформлении купли-продажи укажите: мы вам продаем землю для сельскохозяйственного назначения. Если в течение года вы не начнёте сеять, пахать, пасти скот, земля обратно переходит в госсобственность. Всё. Он знает, что он попробовал, не получилось – вернул обратно. То есть это проблема и для жилищного строительства, тормозится, потому что земля… Хорошо. Он получил своё хозяйство, он всё делает – его выгоняют. Опять его выгоняют. Он развел скот, он сеет, пашет, удобрения очень дорогие, он всё равно всё делает, но чиновник его опять душит. Опять он нашел хорошего покупателя и выдавливает. Уже развилось мощное фермерское хозяйство. То есть эта проблема с землепользованием, она историческая для России. Царь не успел решить, и империя рухнула. Одно из оснований, что крестьяне, они же были в основном в армии‑то, армия была вся крестьянская, 80 процентов проживали в аграрном секторе, солдатам нечего защищать. Лозунг был там: «За православие, народность, за царя и Отечество!» Постреляли, два миллиона положили в могилу, а дальше что? Дальше они пошли под обман тех, кто сказал, что дадут землю, большевики. Вот на этом они сыграли. Они обещали дать землю и не дали её.

И сейчас, когда мы снова её даем, на местах чиновники делают всё, чтобы не могли ею пользоваться. Это исполнительская дисциплина. Это и в городе чиновники. Дайте задание, пусть проверят, какие указы реализованы Президента Ельцина. Президент Ельцин подписывает указ по кадровому вопросу, и он остается в столе. Ну, как можно так? Это же опасно. В другой раз будет указ Президента, связанный с обороной страны, и они то же самое могут сделать. То есть сверху донизу иногда чиновники позволяют себе не выполнять даже указ, подписанный главой государства. А уж что касается мэра, губернатора и ниже… Вот здесь сидит депутат из Оренбургской области, я им в Думе говорю, Чернышёв был председателем аграрного комитета, давайте проведем инвентаризацию всего нашего скота, сколько скота в России. Нет, не надо. Сейчас провели, 10 лет спустя. Вот польза от оппозиционной партии. Когда они сидели в большинстве, они не хотели. Почему? Им не выгодно, все посчитают, у них окажутся лишние стада, лишняя земля, то есть боятся открытой экономики и боятся, чтобы всё было заложено в базу данных, чтобы Вы нажали на кнопку: Оренбургская область – сколько свободной земли, сколько скота, сколько производят, чего. Этого они до сих пор боятся, боятся чиновники этой открытости. И в этом смысле, конечно, есть проблема с тем, чтобы усилить аппарат по всей стране, и заблуждение, когда говорят, что их очень много. У нас их меньше, чем в Америке или в Германии, но не на тех местах сидят, не тем занимаются. Нужно, чтобы всё, как Вы были в библиотеке, и любой человек может связаться и получить информацию.

Попробуйте связаться с любым регионом и что‑либо получить. Даже если туда прийти, вам ничего не дадут, вас просто могут не принять. Протокол должен соблюдаться. Депутатов нужно принимать обязательно. Инаугурация – не приглашают нас в отместку, чего тут ещё будет ЛДПР, а потом ещё что‑нибудь начинают нам делать, то есть протокол должен быть. Депутаты избраны в вашем регионе, и если есть протокол, протокол соблюдается, они – депутаты Государственной Думы. То есть тоже не должно быть такого отношения к нам, что если это от другой партии, то это уже не депутат, это уже не зампред Думы, это не руководитель фракции, чтобы не было политических здесь предвзятостей.

Но самое главное – экономика, мы за это боремся. Это можно, как говорится, переждать. Ладно, где‑то немножко нам неприятно, но мы на то и оппозиция, зато мы не отвечаем ни за что. Вот вы и делаете всё. Все, кто считают себя партией власти, сделайте, чтобы было хорошо. Мы снизу будем рады, если всё будет хорошо в стране. Но зато на нас все вот эти огрехи. Поэтому, чтобы не задерживать, может быть, дальше выступит руководитель фракции Лебедев и ещё председатель комитета.

Д.Медведев: Я дам слово высказаться всем, в аккуратном, естественно, временном режиме, но не могу не отреагировать на то, что сказал руководитель партии. Две темы, которые Вы подняли, Владимир Вольфович, очень важные на самом деле. Я рад, что Вы именно об этом сказали.

В отношении сельского хозяйства. Наверное, это такая тема, о которой почему‑то начинают вспоминать только в самый тяжёлый период. Я несколько лет назад, будучи городским человеком, вынужден был погрузиться в эти вопросы, и хочу сказать, что для меня это было исключительно важно, когда я начал заниматься аграрным национальным проектом. Потому что если ты не разбираешься в том, как построена сегодня деревня, как построена аграрная сфера, то, по сути, ты не знаешь, как обстоят дела у трети населения страны. Ведь мы почему‑то забываем, что у нас треть населения страны живет в деревне. Не факт, что это с точки зрения пропорций абсолютно правильно. Во всём мире деревня занимает меньшие проценты и кормит всю страну, но у нас такой уклад, и мы должны с этим считаться. До тех пор пока люди живут в деревне, мы должны оказывать им все возможные формы поддержки.

Вы сказали о развитии животноводства. Не могу на это не отреагировать вот почему. Два года назад, когда мы начинали заниматься этим аграрным проектом, у нас ситуация с мясным поголовьем была очень тяжёлая. Вы знаете, что за последние годы поголовье крупного рогатого скота в нашей стране начало очень сильно снижаться, и эти тенденции не могли остановить никакие бизнес-меры. В частности, допустим, в рамках программ по развитию птицеводства, свиноводства всё было нормально, крупный рогатый скот продолжал падать. Мы вынуждены были принять специальное решение и привезти в страну довольно значительное поголовье скота. Для этого были выделены огромные кредиты (и обычные кредиты, и в рамках так называемого лизинга крупного рогатого скота). Под это были выданы субсидированные кредиты. Каждый из них, по сути, субсидировался государством на 95 процентов, то есть мы брали кредитную ставку, по тем временам она была лучше, чем сейчас, где‑то порядка, допустим, 12–13 процентов, и 95 процентов этой кредитной ставки возмещало государство. За счёт этого удалось построить довольно значительное число комплексов для производства крупного рогатого скота – и мясного, и молочного.

Сейчас основная задача в том, чтобы в кризис это всё не остановилось. Вы правильно сказали, что, если по программе движение прекратилось, это повод насторожиться. Мы затратили на это, ещё раз подчеркиваю, большие деньги. И в какой‑то момент уже достигли ситуации, когда поголовье перестало падать, мы его стабилизировали. Поголовье крупного рогатого скота – для тех, кто не знает, отмечу, – состоит из двух крупных сегментов: это личное поголовье, которое находится в индивидуальных хозяйствах, и поголовье в крупных предприятиях и средних предприятиях, типа фермерских. Так вот и там, и там поголовье перестало падать.

Сейчас главная задача, чтобы в этот тяжёлый период у нас снова эти тенденции отрицательные не стали набирать свою силу, поэтому я эти идеи поддерживаю, надо разобраться с тем, что происходит сегодня в Минсельхозе по этому поводу.

В отношении землепользования. Тема историческая для нашей страны. Действительно, вопрос о земле всегда был критическим и традиционно решался очень тяжело. Я, пожалуй, не буду комментировать того, что происходило, скажем, 50–100 лет назад, но скажу, что нынешнее законодательство о земле тоже не является идеальным. Вы привели самый распространённый пример, когда лицо получает право на пай, но этот пай находится на удалении, собственно, от других земель, им просто невозможно пользоваться и невозможно продать. Давайте подумаем над тем, каким образом можно было бы эту проблему решить. Это довольно сложная штука, потому что земля уже фактически разделена. Мы не можем снова начать эти процессы, не можем снова сказать: «Давайте мы к нулевому варианту обратимся и заново всё распределим». Вы понимаете, как на это будут реагировать жители села. Но то, что мы могли бы подумать о каких‑то других правовых конструкциях, – это точно.

Вы упомянули аграрную перепись. Это действительно полезное было мероприятие. Нужно не только людей считать, но и коров со свиньями. И впервые за последние 30 лет была проведена такая перепись, она выявила очень много интересных вещей. Я тоже как раз этим занимался. Потому что наши аграрии боятся государства, они до сих пор считают, что если их крупный рогатый скот, курей, свиней учтут, то в какой‑то момент придут раскулачивать, просто отнимать. И мы даже вынуждены были разъяснять: «Не волнуйтесь, всё будет нормально». Смогли хотя бы какие‑то первые цифры получить о том, какова реальная ситуация с поголовьем; естественно, с пашней и другими землями.

Вы сказали, что точных цифр нет. Это, конечно, всегда вопрос того, как считать. Очевидно только то, что у нас приблизительно 10 процентов мировых запасов пашни в стране. Это колоссальный ресурс, и, кстати, к нему рвутся очень разные силы. Поэтому мы должны очень внимательно этим богатством распоряжаться, потому что есть попытки, есть желание просто приобретать в больших количествах земли, причём со стороны иностранцев, потому что они понимают, что эти инвестиции никогда не обесценятся.

Есть вопросы продовольственной безопасности, есть биотопливо. Его ведь на самом деле могут производить пять стран, у которых есть соответствующие запасы леса и аграрных угодий, земли. Поэтому это наше богатство, и этим нужно обязательно заниматься.

И ещё одна вещь, которую я специально хотел бы поддержать, которая у нас, к сожалению, не работает, несмотря на то, что некоторые нормы на эту тему есть. Это вопрос об изъятии земли в случае её нецелевого использования в течение определённого времени – и аграрной земли: может быть, даже и других видов земель, не только земель сельхозназначения. Потому что мы не можем мириться с тем, что земли просто скупаются и никаким образом не используются. Если это, конечно, дачная земля, это дело любого человека, как ему распоряжаться этими землями, но если это земли специальные (это земли промышленного назначения, земли аграрного назначения), здесь государству уже небезразлично, что с ними происходит. В этом смысле нужно посмотреть на вопрос создания эффективного механизма изъятия и перераспределения этих земель в случае их неэффективного использования, но, конечно, делать это не нахрапом, не хамски. Я считаю, что год – это мало, надо дать возможность, допустим, определённый инвестиционный цикл пройти. Я не знаю, сколько это: 3–5 лет, может быть; но у нас есть земли, которые взяты 10–15 лет назад, – и ничего, там всё бурьяном поросло, ничего не происходит. Поэтому такого рода правила должны появиться, иначе мы никогда не сможем превратиться в ведущую аграрную страну, а мы по своему потенциалу таковой и являемся. Я думаю, это здесь никому не нужно доказывать.

Вопрос о чиновниках настолько многогранен, что мы к нему вернёмся, я думаю, после выступления других наших товарищей.

В.Жириновский: И я брошюру дам, специально.

Д.Медведев: Договорились, хорошо.

Я единственное, что хотел бы сказать, Вы правы в отношении количества чиновников. У нас почему‑то такая существует фигура речи о том, что у нас больше всего чиновников. С точки зрения общего количества у нас их действительно меньше, чем в европейских странах, хотя это опять же вопрос того, как считать, потому что они зачастую заносят в чиновники бюджетников, а бюджетники не являются чиновниками, потому что у них нет властно-распорядительных функций. Ну ладно, эта тема многогранная.

Пожалуйста, Игорь Владимирович.

И.Лебедев: Спасибо.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Хотел бы несколько слов сказать о жизнедеятельности нашей партии и высказать ряд конкретных предложений.

Во‑первых, начать хотелось бы с того (уже было сказано), что ЛДПР – самая молодая по возрасту партия. Сейчас формируется молодёжно-дискуссионная площадка на базе парламентариев политических партий. Мы активно принимаем в этом участие, поддерживаем и считаем, что это даст возможность нашим молодым депутатам быть услышанными и высказывать свою точку зрения. Со своей стороны, мы тоже не сидим сложа руки и предлагаем, уже запустили федеральный проект ЛДПР под названием «Альтернатива». О чём идёт речь? Этот проект направлен на гражданское образование молодежи, то есть мы ставим цель научить нашу молодежь основам гражданственности, предоставить им возможность реального участия в общественной жизни, чтобы они не перекрывали улицы и дороги, не били витрины магазинов и не громили машины на улицах, а научились выражать и отстаивать свою позицию на дискуссионных площадках и в средствах массовой информации, если такая возможность будет предоставлена. И в связи с этим 18 мая в Самарской области мы уже запустили пилотный вариант нашего этого федерального проекта. Он был воспринят положительно. Был создан организационный комитет по его реализации, куда, кстати, помимо ЛДПР вошли и представители администраций, и ректоры некоторых самарских вузов, и директора школ самарских, и просто наиболее активная молодежь Самарской области. У нас здесь присутствует депутат от Самарской области – Михаил Дегтярев (справа от меня), он принимал самое активное участие в разработке и представлении этого проекта.

Следующий вопрос очень нашумевший, очень наболевший, очень актуальный и прежде всего нужный для нас, для оппозиции, – закон о гарантиях равенства парламентских партий при освещении их деятельности. Закон принят. Закон вступает в силу, но тем не менее, на наш взгляд, остался нерешённым ряд вопросов, без решения которых всё‑таки политические партии те самые гарантии равенства иметь не будут.

О чём мы говорим? Во‑первых, единственный критерий равенства, который заложен в законе, – это временной (часы, минуты, секунды). Совершенно не учтено ни качество показа, ни время показа. Все знают, что такое прайм-тайм, и никто об этом почему‑то, когда вносились поправки в закон, даже не вспомнил. Что мы имеем в виду? Можно показать в месяц 15 минут одну партию на центральном канале в девять вечера и столько же (15 минут) другую партию в отрицательном свете в три часа ночи. С точки зрения закона – равенство полное, но мы все прекрасно понимаем, что равенства никакого.

И второй момент – это контроль за исполнением этого закона. Контроль возложен на всех, кроме партий. Та комиссия, которая создается при ЦИКе, кто туда входит? Туда входит Общественная палата – орган, который формируется не по партийному признаку и вряд ли будет отстаивать интересы политических партий. Туда входят сотрудники службы по надзору в сфере связи, чиновники. Вряд ли они будут отстаивать интересы политических партий. Туда входят сами представители телевидения. Получается, лису поставить охранять курятник. Вряд ли телевидение будет само себя бичевать в плане невыполнения этого закона. А политические партии имеют возможность представить по две кандидатуры. Вряд ли голос будет услышан.

Д.Медведев: По две кандидатуры в этот совет или куда?

И.Лебедев: Да, по две кандидатуры в этот совет от каждой политической партии. Два голоса от ЛДПР в свете всего того, что я сказал, могут быть просто не услышаны, а закон‑то всё‑таки принимался в первую очередь для освещения нашей деятельности.

Теперь следующий момент, на котором хотелось бы остановиться. В рамках тех предложений, которые были высказаны в Вашем Послании, по вопросам дальнейшей модернизации политической системы и либерализации избирательного законодательства Госдумой уже принят ряд законопроектов. Мне бы хотелось высказать ряд конкретных предложений ЛДПР, которые не нашли пока отражения в области законодательства.

Первое. Избитая тема, за которую говорят не только ЛДПР, но и все партии, но от этого её актуальность только повышается, – это проходной барьер. 7 процентов, на наш взгляд, это цифра, которая свою историческую роль уже сыграла. Когда была необходимость отсеять бесконечное количество политических партий-однодневок, которые создавались только ради участия в федеральных выборах, высокий проходной барьер был обоснован. Сейчас, когда у нас официально зарегистрированных осталось всего семь партий, из которых после следующих выборов в Госдуму, скорее всего, останется и того меньше, мы считаем, что назрело время, когда можно сделать барьер гораздо меньший, и начать можно хотя бы с 5 процентов.

Второй вопрос, который никто до нас не ставил, мы в свое время вносили законопроект на эту тему; к сожалению, он был отклонён, но мы разрабатываем и готовы внести его ещё раз. Это вопрос, связанный с унификацией порядка деятельности законодательных собраний субъектов. О чём идет речь? Во‑первых, название. Каждый субъект называет свой парламент, как хочет. Более того, дошло уже до того, что у нас в составе Российской Федерации есть субъекты, которые называют свой парламент государственной думой. Есть государственная дума Томской области (представитель наш, член ЛДПР, здесь присутствует), есть государственная дума Ярославской области, есть государственная дума Ставропольского края (тоже здесь присутствует представитель). Дмитрий Анатольевич, у нас же одно государство – Россия, поэтому я думаю, что и государственная дума должна быть одна. Поэтому названия должны быть как‑то унифицированы – законодательное собрание области или краевая областная дума. Более того, в Алтайском крае до сих пор существует Алтайский краевой Совет народных депутатов.

Следующий момент по деятельности заксобраний – их уставы. Опять‑таки каждый устав каждого субъекта индивидуален, и никакого порядка в этом вопросе не существует. Каждое собрание, что захотело в этом уставе, то записало и живет по нему самостоятельно. Всё‑таки мы считаем, что должна быть какая‑то общая канва для всех, а с учётом какой‑то местной специфики и местных региональных вопросов можно туда было бы вносить какие‑то изменения.

Количество депутатов. На 10-миллионную Москву 30 депутатов Московской городской думы справляются со своими обязанностями. В Свердловской области парламент состоит из двух палат, низшей и высшей. Только в Российской Федерации у нас есть Госдума, а есть Совет Федерации. Свердловская область делает наподобие государства.

Следующий вопрос – это деятельность фракций. В каждом парламенте свое необходимое количество депутатов для создания фракции, у кого‑то три, у кого‑то десять. Таким образом, получается, что политическая партия проводит своих депутатов и не имеет возможности даже создать фракцию. Мы считаем, что это неправильно, и необходимо сделать таким образом, чтобы фракция создавалась на основе тех депутатов, которые прошли от партии. Пусть будет один депутат, пусть десять, пусть 30, он прошёл от политической партии, это уже фракция этой партии.

И следующий вопрос – это руководители фракции. Этот законопроект обсуждался уже в Думе, был, к сожалению, отклонён, но нам бы хотелось тоже к нему вернуться. Всё‑таки мы считаем, что руководителям фракций в заксобраниях субъектов необходимо придать какой‑то статус. На сегодняшний день они приравнены к рядовым депутатам, и смысл того, что депутаты проходят от политической партии, если руководитель фракции ничего не может сделать, он теряется. Во всём этом наиболее положительный пример, на наш взгляд, это Государственная Дума. Фракция создаётся из любого количества прошедших от партии депутатов. Фракции получили в этом созыве по два комитета, чего в других заксобраниях нет. Все партии, кроме победившей, ничего не получают. В редких случаях редкие должности заместителей председателя. Всё. Все комитеты остаются в руках одной партии. Ну и руководители фракций в Госдуме хотя бы внутри самой Думы в рамках регламента имеют определённый статус, более высокий, чем рядовой депутат.

Следующий момент, связанный с избирательным законодательством, – это вопрос по пропорциональной системе. Мы считаем, что пора уже перейти на выборы по партийным спискам на всех уровнях, вплоть до муниципального. Данный законопроект уже принят Госдумой в первом чтении, но уже не один год лежит в комитете и не двигается дальше. Мы бы хотели, чтобы этот закон был принят и готовы его со своей стороны поддержать.

Следующий вопрос – многочисленные выборы, которые проводятся по всей стране. У нас есть по этому вопросу предложение не проводить повторные выборы по одномандатным округам в случае, если депутат куда‑то ушел. Это, во‑первых, сэкономит средства, потому что проводить выборы – это накладно как для государства, так и для самих кандидатов. Это, во‑вторых, даст стимул тем кандидатам, которые занимают второе место, бороться за эти вторые места. То есть если депутат ушёл, тот, кто занял второе место, автоматически становится депутатом.

Ну и последний момент. Всё‑таки частые выборы, которые проходят, они у населения вызывают только отрицательные эмоции, и народ всё реже и реже приходит на мелкие выборы одномандатные в субъектах, и явка там с каждым разом снижается.

Ещё один момент очень важный, который необходимо принять. Мы подготовили соответствующий законопроект, согласовали его с Центральной избирательной комиссией и готовы внести – это вопрос о системе подсчёта голосов. На сегодняшний день существуют два метода. Первый, который существует при подсчёте голосов в Госдуму, когда голоса, нераспределённые между прошедшими партиями, потом делятся между этими же партиями, но равными долями. И второй метод, так называемый метод империали, когда всё забирает победившая партия и остальным не достается ничего.

На сегодняшний день по действующему законодательству субъекты вольны принимать тот или иной метод по своему усмотрению. Но, естественно, все принимают тот метод, который называется «империали», когда всё может забрать победивший. Таким образом, получается ситуация, что на последних выборах в субъектах ЛДПР набирает процент, позволяющий иметь три депутата, но по этому методу мы имеем только два. Это, на наш взгляд, несправедливо. И мы бы хотели, чтобы данный закон был принят, мы его уже подготовили и готовы внести.

Ещё один момент, связанный с императивным мандатом. На сегодняшний день он существует, но немножко в усечённом виде. Выход из фракции депутата – это сложение полномочий, но исключение из фракции депутата не предусмотрено вообще никак. Государственная Дума складывается из четырёх парламентских партий, все депутаты входят в состав парламентских партий, других депутатов быть не может. Но если завтра какая‑то фракция или политическая партия захочет своего депутата исключить? Во‑первых, он становится никем, потому что в Думе не может быть депутата, не входящего во фракцию, а во‑вторых, это не влечёт за собой сложение мандата. Мы бы хотели, чтобы этот вопрос тоже был принят. Мы тоже данный законопроект уже подготовили.

Д.Медведев: А Вы‑то за что, Игорь Владимирович, чтобы я понимал?

В.Жириновский: Чтобы слагал мандат.

И.Лебедев: Чтобы слагал мандат.

В.Жириновский: Добровольно выходит и сдаёт. А если он плохо работает?

Д.Медведев: Я понимаю. Я скажу, что я по этому поводу думаю.

И.Лебедев: Здесь существует опасение, что мы так будем каждый день кого‑то исключать. Мы готовы оговорить какую‑то процедуру – скажем, количественную, качественную.

Д.Медведев: Через день.

И.Лебедев: Через день готовы, да, но менять‑то всё равно необходимо.

Д.Медведев: Ясно.

И.Лебедев: И последний вопрос – это с членами избирательных комиссий как в субъектах, так и вплоть до Центральной избирательной.

Политическая партия, выдвинувшая своего кандидата, ничего больше с ним сделать не может. Четыре года он член избирательной комиссии. Ни отозвать, ни как‑то повлиять. То есть на сегодняшний день либо лично его заявление, либо, извините, смерть. Только в этом случае он перестает быть членом избирательной комиссии. Но за четыре года человек может поменять политические взгляды, перейти в другую партию, в конце концов просто заболеть, и это не является основанием, чтобы его отозвать. Вообще отзыва не существует. Данный законопроект тоже нами подготовлен и уже находится на рассмотрении в комитете. Но понятно, что, видимо, его судьба будет отрицательная, а мы бы хотели его поддержать.

Д.Медведев: В общем, понятно.

В.Жириновский: Потому что другие держат.

Д.Медведев: Много интересных вещей сказали, я тоже несколько слов скажу по этому поводу. По поводу инициатив ваших и пилотных проектов у меня комментариев нет, только поддержка того, что вы делаете. Молодцы – слава Богу, что этим занимаетесь.

По закону о гарантиях равенства парламентских партий при освещении их деятельности в электронных СМИ. Я уже высказывался на эту тему в ходе встречи с другими партиями, хотел бы сразу и вам то же самое сказать. Этот закон – не догма, мы только-только его приняли, это не значит, что мы его навсегда в таком виде сохраним. Скажем: «Нет, вот как есть – положено вам 15 минут в три часа ночи, сидите и не чирикайте». Такого не будет. Давайте посмотрим, что изменить там. Я согласен, что реальное влияние измеряется не только количеством минут, но и собственно тем временем, в которое эти минуты предоставляются.

В.Жириновский: И качеством.

Д.Медведев: Это уже более спорный вопрос. Но насчёт того, что есть прайм-тайм и есть не прайм-тайм, Вы абсолютно правы. Достаточно посмотреть на то, как реклама строится, как за неё платят те же самые рекламодатели и так далее.

Я считаю, что на эту тему мы, закон вступит в действие, дискуссию продолжим, и я абсолютно не исключаю возможности его корректировки. Посмотрим, как он будет работать. Потому что Вы правы в чём: этот закон принимался прежде всего, конечно, для оппозиционных партий. Потому что партия, которая находится у власти, сейчас это «Единая Россия», ей всё‑таки проще по вполне понятным причинам: она везде представлена, она везде о себе говорит. Поэтому этот закон в ваших интересах, и посмотрим, как он будет действовать.

Ещё одна тема, которую Вы поднимали, по которой я тоже высказывался, – это проходной балл, барьер или проходной пункт при избрании депутатов Государственной Думы. Я уже говорил на эту тему и вам то же самое скажу. Я не считаю, что это раз и навсегда данная ситуация: 7 процентов, 5 процентов, 3 процента. Если вы помните, почему такое решение было принято? Для того чтобы мы всё‑таки структурировали нашу партийную систему, чтобы в Государственной Думе были представлены главные политические игроки и чтобы эти политические игроки стали основными политическими силами в обществе. Я считаю, что при помощи этого закона мы в известной степени этого добились. Но это не значит, что это правило будет сохраняться – на мой взгляд, во всяком случае, в течение какого‑то абсолютно неограниченного времени. Можно подумать, можно обсудить. На самом деле здесь есть и минусы, и плюсы, конечно, скажем, возврата к меньшему проценту проходного балла. Но ещё раз повторяю, это не закрытый вопрос, это вопрос политической целесообразности при формировании политической структуры нашего общества, он может обсуждаться.

По теме унификации названий. Мне тоже это периодически кажется странноватым, когда каждая территория, что называется, как хочет, так и именует свои органы власти; с другой стороны – это элемент определённой автономии, которая должна быть у каждого субъекта Федерации. Здесь есть свои трудности и свои плюсы. В большинстве, конечно, федераций, мировых федераций, я имею в виду федерацию как форму государства, всё‑таки названия унифицированы, это так. Не хотелось бы возвращаться к советским временам, но, может быть, какой‑то набор названий теоретически можно представить, рекомендательный, для того, как должны именоваться законодательные органы, как должны именоваться высшие должностные лица субъектов Федерации и так далее. Но это тема, которую не нужно решать наверху, её нужно всё‑таки продискутировать с участием самих территорий, самих субъектов Федерации, чтобы не получилось, что мы за них всё решили. В конце концов название – это всё‑таки вторичный момент.

Более важный вопрос, на мой взгляд, это количество депутатов в законодательных собраниях. Вот здесь действительно всё очень странно. И в этом смысле это не вполне справедливо, потому что, скажем, в одной территории на определённое количество людей один депутат или они выбирают одного депутата, а в другой территории то же количество людей выбирает, допустим, пять депутатов. Получается, что представительство, народное представительство в законодательных органах разное, а это уже наши гарантии прав, гарантии избирательных прав, гарантии тех прав, которые вытекают из Конституции. Я не знаю, как это сделать, но, во всяком случае, подумать о том, чтобы эти вещи унифицировать, наверное, было бы можно – опять же в каких‑то пределах, обязательно с максимально широкими консультациями с самими субъектами Федерации. Эта тема серьёзная, потому что очень разная ситуация. Очень разная ситуация. И она, в конечном счёте, ещё раз подчеркиваю, является отражением наших правовых возможностей. Если я избираю большее количество депутатов, по сути, то, соответственно, у меня и возможностей получается больше.

В отношении количества депутатов во фракциях, которые формируются в законодательных собраниях: эта тема, конечно, более дискуссионная, наверное, тоже можно было бы пообсуждать.

В отношении пропорциональной системы вплоть до муниципальных выборов, здесь вот какой вопрос. Строго говоря, муниципалитеты же не являются у нас органами власти, это всё‑таки отдельная система управления, народного управления в рамках страны, она не должна быть столь жёстко регламентирована. Но с другой стороны – конечно, определённые избирательные принципы должны и там действовать. Она только создается, я думаю, что у нас пока нет окончательной базы данных о том, что является всё‑таки лучшим – допустим, мажоритарная система или пропорциональная, для муниципальных выборов. Но я думаю, что к этому вопросу мы рано или поздно вернемся, может быть, в формате каких‑то рекомендаций. Ещё раз подчеркиваю, это в целом всё‑таки забота субъектов Федерации и самих муниципальных округов.

Есть ряд инициатив, которые Вы назвали, я попрошу Администрацию посмотреть тоже, в том числе и автоматическое продвижение по спискам, которое Вы упоминали. С одной темой или с одной вещью, которую Вы назвали, я не могу согласиться. На мой взгляд, явка не снижается, а, по‑моему, растёт в последнее время, люди активнее стали ходить на выборы во многих местах, в том числе и на муниципальные выборы.

Реплика: Не снижается.

Д.Медведев: Не снижается, да. То есть это требует отдельной оценки.

По вопросу императивного мандата. Тоже тема дискуссионная. Вообще, по идее, вроде как действительно в конце концов это должна сама партия решать: тот, кто ушел из партии, тот должен складывать мандат. С другой стороны (я только сейчас об этом начал думать) – если я проголосовал за партию, будучи гражданином Российской Федерации, за ЛДПР, я голосую, конечно, за лидера, который хорошо всем известен, является яркой политической фигурой, но я голосую и за других людей. Эти люди, то есть я голосую за Иванова, Петрова, Сидорова, Лебедева, наконец. А потом мне говорят: «Конечно, Жириновский‑то останется, потому что он наша политическая звезда, а вот Иванов – мы его исключили». Я сижу и думаю: «Но я не только за Жириновского голосовал, я и за Иванова голосовал, я его знаю лично, я уверен, что он мои интересы будет отстаивать». А мне говорят: «Пошёл вон отсюда». Так что это вопрос дискуссионный.

Я никогда, не буду скрывать, об этом не задумывался, до тех пор, пока Вы не обострили эту тему, но здесь есть о чём поговорить в правовом смысле этого слова, в том числе и по вопросам моих возможностей.

С.Иванов: Иванов здесь есть, кстати.

Д.Медведев: Я не имел в виду… (

Смех.

) Хорошо, тогда голосовал за Медведева.

В.Жириновский: Дмитрий Анатольевич, избиратель голосовал за весь партийный список. И он голосовал за то, чтобы были хорошие депутаты в этой фракции. Мы же говорим об исключении, если человек криминальный…

Д.Медведев: Я с Вами согласен.

В.Жириновский: Это право отзыва. Коммунисты настаивают, чтобы вообще отзывать, – мы говорим: «Вот право отзыва. Давайте уберём тех, кто оказались плохими».

Д.Медведев: Я с Вами согласен, но просто к этой теме могут быть два подхода. С одной стороны, да, действительно я голосую за весь список, я голосую за партию.

В.Жириновский: За партию.

Д.Медведев: Значит, мне близка идеология, мне понятен лидер, определённый набор людей. Но с другой стороны – это же не абстрактный список, это конкретный список: это список людей. И я рассчитывал (у нас же эти люди прикреплены к отдельным территориям), что депутат Медведев будет отстаивать мои интересы, а его выгнали. Поэтому это вопрос как минимум неоднозначный. Я не против того, чтобы его обсуждать. Он интересный. Давайте покрутим это ещё.

И по поводу избирательных комиссий и ЦИКа. Не знаю, может быть, и есть смысл обсудить, почему, собственно…

В.Жириновский: Отзывы. Право отзыва.

Д.Медведев: Да-да. Если действительно человек не работает или поменял политические ориентиры, почему, собственно… Может быть, и есть смысл обсудить это. Давайте. Хорошо, я тогда поручаю Администрации посмотреть.

Пожалуйста, кто продолжит обсуждение?

А.Островский: Если позволите, Дмитрий Анатольевич, Островский Алексей, председатель Комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками.

В силу того что полтора года назад мне было доверено возглавить этот комитет, я бы хотел доложить Вам свои мысли по интеграции на постсоветском пространстве, по всем проблемам, которые существуют.

Огромное количество поездок за полтора года уже проведено, посещены все страны Содружества, некоторые неоднократно. В том числе я искренне благодарен Вам, Дмитрий Анатольевич, за возможность сопровождать Вас дважды в поездках в Узбекистан и в Киргизию, где тоже получил возможность общаться с коллегами.

Полтора года работы показывают, к сожалению, что у России, у стран Содружества нет единых стратегических целей, нет общих задач, которые бы консолидировали. И никто не говорит, что в этом вина Российской Федерации как правопреемницы Союза, хотя встречи с рядовыми гражданами стран постсоветского периода показывают, что всё‑таки по‑прежнему они все в подавляющем большинстве смотрят на нашу страну как на ориентир и хотят более активных действий России по интеграции.

Что бы я мог предложить на Ваше рассмотрение? Есть вопросы, которые традиционно консолидировали постсоветские государства. Это вопросы различной безопасности: энергетической безопасности, водной безопасности и вопросы распределения водных ресурсов – в первую очередь для стран Средней Азии, вопросы медико-биологической безопасности, остро стоящие в последнее время. И здесь, мне кажется, возможно, было бы рассмотреть вопрос о создании неких наднациональных консорциумов, где Российская Федерация играла бы лидирующую роль в силу определённой истории, в силу того, что именно наша страна является так называемым брендом в вопросах нанотехнологий, в вопросах космоса, связи. И мы могли бы занять здесь лидирующие позиции. Продовольственная безопасность, о которой Вы уже упомянули, Дмитрий Анатольевич.

Есть опыт Евросоюза. В свое время наше государство было разрушено западными спецслужбами, а Евросоюз, Европа пошли по нашему старому пути. И мне кажется, не нужно стесняться, нужно брать у Евросоюза всё то лучшее, что есть: это и вопросы единой валюты значительной территории континента, это вопросы единой миграционной политики, это и вопросы единого правового поля. И здесь вношу на Ваше рассмотрение инициативу о возможном создании в перспективе единого парламента для стран Содружества по аналогии с парламентом Евросоюза.

Сейчас действительно, может быть, эта инициатива преждевременная, но в случае создания таких наднациональных консорциумов, создания и реализации общих идей, безусловно, кому‑то нужно будет регулировать правовое русло этих вопросов.

Вам лучше, чем кому‑либо известно, как будет нарастать борьба за постсоветское пространство, влияние на страны СНГ в перспективе. Сейчас уже активно Китай влияет на Среднюю Азию, Евросоюз – на Белоруссию и Украину, Молдову, Турция и Иран – на страны Кавказа. И здесь тот кризис, который произошел, в определённом смысле, я думаю, может сыграть позитивную, благую роль для Российской Федерации. Для этого нужно лишь пересмотреть формат торгово-экономического сотрудничества, каков он был до сих пор, и переосмыслить, переориентировать наше сотрудничество в первую очередь на страны Содружества. Что я имею в виду? Полностью, статистика это показывает, мы могли бы обеспечивать свою продовольственную безопасность за счёт импорта из стран Содружества. Это и молоко, мясо, это и фрукты, овощи – Центральная Азия, это и пшеница – Казахстан. Сейчас всё это, к сожалению, идёт с дальних континентов, в том числе мясо на 80 процентов – из Латинской Америки. И в этой связи возможно было бы в очередной раз поднять вопрос о создании единой валюты в расчётах между странами СНГ, коей может быть только российский рубль в силу обеспеченности природными ресурсами. Я уверен, что и руководство стран СНГ понимает бесперспективность опоры на различные традиционные валюты – доллар, евро – в силу последствий кризиса.

Следующий вопрос, который хотел бы вынести на Ваше рассмотрение, Дмитрий Анатольевич, – это вопрос качественного изменения работы Правительства Российской Федерации. К сожалению, складывается картина, когда у нас есть работа отдельных министерств и ведомств в вопросах интеграции на постсоветском пространстве, но нет единой общенациональной идеи, которая бы консолидировала все ведомства в рамках Правительства, и нет единой позиции.

Более того, конкретная инициатива. В рамках каждого ведомства, Дмитрий Анатольевич, как Вам известно, есть три-четыре-пять департаментов, которые занимаются интеграцией. Зачастую правая рука не знает, что делает левая. И, мне казалось, было бы логично, если бы Вы рассмотрели вопрос о введении в каждом федеральном министерстве и ведомстве должности заместителя руководителя по вопросам интеграции – того человека, кто отвечал бы в каждом министерстве за вопросы интеграции с СНГ. Также, мне кажется, нужно приучить чиновников лоббировать национальные интересы, а не интересы транснациональных или крупнейших российских компаний при выходе в страны Содружества. Яркий пример – это строительство небезызвестной Рогунской ГЭС в Таджикистане, где в ущерб интересам одной компании были проиграны национальные интересы. И, мне кажется, когда российские крупнейшие частные компании выходят на рынки Содружества, они должны нести ответственность перед государством, и Правительство могло бы регулировать это в виде грантов для одарённой молодежи в странах пребывания, в виде поддержки русского языка в той стране, где работает та или иная компания. К сожалению, сейчас это делается только урывками.

Следующий вопрос, Дмитрий Анатольевич, – это активизация межрегионального сотрудничества. Руководство страны занимается этими вопросами, но здесь есть ещё, что называется, непаханое поле. Мы проводили два заседания комитета – в Брянской области и в Смоленской, посвящённых приграничному и межрегиональному сотрудничеству. Пригласили в том числе с Украины руководителей областей и регионов этой страны, и «оранжевых» в том числе. И все они: и законодатели регионов, и исполнительная власть – готовы к более тесной интеграции, к активизации. Они понимают бесперспективность – даже «оранжевые» силы, я подчеркиваю, из регионов Украины – того курса, который проводит Ющенко, и понимают, что их регионы не смогут выжить в силу такой политики.

Здесь также важна роль регионов при осуществлении миграционной политики, внимание которой сейчас очень активно уделяет руководство страны. Здесь, к сожалению, среди тех критериев, которые Вы ввели для глав регионов, на мой взгляд, было бы желательно ещё ввести критерий и по осуществлению этой политики, потому что зачастую, если не в подавляющем большинстве случаев, губернаторам гораздо выгоднее привлекать незаконную трудовую силу, не обеспечивая её ничем: люди живут в нечеловеческих условиях, зато их труд дёшево стоит.

Очень, мне кажется, правильным было бы рассмотрение вопроса о так называемой сезонной миграции – в первую очередь для развития сельского хозяйства. Очень перспективный опыт двух регионов, я лично об этом знаю, – это Смоленская и Омская области, которые не могут самостоятельно осваивать пахотные земли и на приграничных территориях передают резидентам соседних государств землю в пользование. Это крайне выгодно для нашей страны. Я думаю, что этот формат было бы неплохо перенести на все субъекты.

Дабы не злоупотреблять Вашим вниманием и временем, Дмитрий Анатольевич, ещё буквально ряд вопросов. Главный вопрос постсоветской интеграции, на мой взгляд, об этом уже говорилось сегодня, – это кадры. К сожалению, хромает кадровая политика. Дипломаты лучшие из МИДа уезжают в Европу, в США. В страны СНГ едут по остаточному принципу. Мне кажется, здесь было бы целесообразно рассмотреть вопрос оптимизации расходов того же Министерства иностранных дел. Тот дипломат, который едет в Париж или Лондон, должен соответственно получать меньшие деньги, чем тот, который поедет в Бишкек или Душанбе ради того, чтобы он хотел туда ехать. Мне кажется, нужно для дипломатов, Дмитрий Анатольевич, вводить также критерии оценок их работы, как и для губернаторов, потому что сейчас не видно деятельности по продвижению интересов России. С этим сталкиваешься периодически, общаясь с нашими дипломатическими сотрудниками.

Вопросы ключевые, с чего начинается интеграция на пространстве СНГ, – это вопросы подготовки кадров. Здесь хотелось бы обратить Ваше внимание на работу профильных ведомств. Я сам второе образование высшее получал в МГИМО и могу сказать, что если так же будет, как сейчас, то вскоре в МИД вообще не пойдет никто, потому что сейчас из выпускников МГИМО совсем незначительная часть идет по профилю работы. Фактически вуз полностью коммерциализировался.

Ещё буквально два вопроса, Дмитрий Анатольевич. Россия имеет очень хороший опыт формирования политической системы в отличие от постсоветских государств. За последние годы, особенно за последние 8–10 лет, руководством страны фактически сформирована политическая система общества – с минусами, с плюсами, но она сформирована в отличие от постсоветских государств. И мне кажется, что нетрадиционными методами неплохо было бы этот опыт переносить и на постсоветское пространство. Иначе мы каждый раз будем сталкиваться с ситуацией, когда вынуждены опираться, как я понимаю, на тех, кто нас не совсем устраивает, в частности, если говорить про Украину, про Партию регионов, про их лидеров, поскольку нет достойной альтернативы.

И последний вопрос, уважаемый Дмитрий Анатольевич, – это экспорт образовательных услуг. Мне кажется, что это должна быть отдельная программа Президента Российской Федерации, поддержка одарённой молодежи в странах Содружества, импорт мозгов из СНГ в Россию. К сожалению, сейчас картина обратная: Западу мы проигрываем в этой ситуации. Простой пример, Дмитрий Анатольевич, 200 тысяч человек ежегодно обучалось из‑за рубежа в Советском Союзе. Сейчас эта цифра составляет от 5 до 7 тысяч, а ряд государств вообще не выбирают эту квоту. Мне кажется, что необходимо поручить Министерству образования рассмотреть вопрос об увеличении этой квоты и о более активном привлечении молодёжи с постсоветского пространства. Это и вопросы дистанционного образования. И здесь, конечно, ключевую роль мог бы сыграть интернет, поскольку в ряде государств лидеры этих стран перекрывают возможность донесения информации из России, о России. Конечно, интернет мог бы сыграть неоценимую положительную роль.

Вот что я хотел бы за короткий период сказать Вам.

Д.Медведев: Спасибо. Но интернет тоже можно перекрыть. В Грузии в определённый период взяли и отрубили вообще доступ к российскому интернет-пространству. Но это так, деталь.

Спасибо большое. Алексей Владимирович, я хотел бы сказать, что Вы действительно занимаетесь этой темой, занимаетесь активно, и эта работа заслуживает всяческой поддержки. Это как раз то поле, где, как я в самом начале сказал, у руководства страны, у меня как Президента, у нас практически нет различий в оценках международной ситуации и в тех действиях, которые необходимо нам предпринимать по отстаиванию интересов нашей страны за рубежом, а также выстраиванию близких, максимально партнёрских отношений со странами Содружества Независимых Государств. И я просил бы Вас эту работу вести столь же активно, как Вы её ведете сейчас.

По поводу различных треков безопасности: я согласен, этим надо и необходимо просто заниматься, заниматься активно. Вы знаете, и энергетикой занимаемся, и в последнее время ряд предложений был выдвинут. Есть темы, которые продвинуть, может быть, чуть проще – например, в части продовольственной безопасности, мы действительно могли бы более активно торговать с государствами СНГ. Хотя это, может быть, в меньшей степени относится к кризисному периоду, потому что сейчас мы как никогда должны своего производителя поддерживать. Но тем не менее даже в кризисный период всё равно те ниши, которые есть незаполненные, лучше их, конечно, заполнять за счёт продукции из стран СНГ. Потому что мы недавно начали проверять по просьбе некоторых моих коллег: действительно в резервы зачастую закладывают мясо, и не только мясо, из дальнего зарубежья. И я даже сейчас не говорю о его качестве, хотя уверен, что оно уж точно не лучше, а ближайшим партнёрам – отказывают. Причины понятны: просто кто‑то кому‑то деньги принёс и пробил возможность поставки продукции или продовольствия из‑за рубежа, из дальнего зарубежья, которое, может быть, и ничуть не лучше, чем из ближнего.

По водной безопасности. Это, конечно, тема гораздо более сложная, у каждого государства здесь своя позиция, тема очень чувствительная. Вы знаете, с каким трудом наши партнёры по этим вопросам договариваются. Я хотел бы сказать только одно, что мы готовы им помогать договариваться по этим темам, потому что они обижаются друг на друга, есть недопонимание очень серьёзное. Но наша задача заключается в том, чтобы создать какую‑то рамку для договорённости, потому что в нормальном обеспечении водой Центральной Азии, Средней Азии мы заинтересованы точно так же, как и наши партнёры. Тем более что часть этих водных ресурсов формируется на территории Российской Федерации.

Есть хорошие темы, по которым надо двигаться вперёд, но которые сейчас, конечно, может быть, более сложны для реализации, в частности вопрос о единой валюте. Я об этом неоднократно говорил. Мы продолжим эту работу обязательно. И я считаю, что сейчас к необходимости создания большего количества региональных резервных валют мы подошли значительно ближе, чем находились до того. Что я имею в виду? До кризиса в общем и целом доминировало представление, что достаточно трёх-четырёх валют в мире для того, чтобы обеспечить общую финансово-экономическую сбалансированность, а именно доллара, евро, фунта стерлингов, йены – собственно, и всё.

Сейчас очевидно, что даже четыре валюты с этими задачами не справляются, нужны региональные резервы. Абсолютно органично на эту миссию может претендовать рубль. Вопрос, конечно, в том, насколько рубль будет привлекательным. Это не вопрос навязывания рубля нашим партнёрам, они должны сами сказать: «Вы знаете, мы хотели бы торговать в рублях». Кстати сказать, такие процессы сейчас идут. Наши партнёры, например, из Белоруссии, Казахстана и некоторых других стран говорят: «Да, мы хотели бы значительную часть расчётов перевести в рубли», – что, собственно говоря, сейчас и происходит. Чем крепче будет рубль, чем раньше мы начнем торговать энергоносителями за рубли, а не за доллары и другие иностранные валюты, тем проще будет перейти к идее рубля как резервной валюты. Мы эти консультации обязательно продолжим с ближайшими партнёрами.

О том, как ведется работа по СНГ в рамках Правительства. Недостаточно активно ведется, я с Вами согласен. И это давняя проблема, она не сейчас возникла. Некоторое время назад по моей инициативе было создано специальное Агентство по делам СНГ, оно сейчас пока только набирает обороты. Я не буду давать оценку того, что оно делает, но в любом случае, как мне представляется, такой координирующий орган нужен.

И не могу не согласиться с тем, что работать в государствах СНГ должно быть и престижно, и выгодно, потому что иначе мы не сможем комплектовать дипломатических сотрудников, дипломатический персонал этих посольств за счёт квалифицированных кадров. Я не уверен, что мы сможем здесь пойти на то предложение, которое Вы высказываете, чтобы они получали большие деньги, чем, допустим, в Европе. В силу каких причин? В Европе уровень жизни другой. Мы понимаем, что для того, чтобы жить обычному дипломату российскому во Франции, денег нужно несколько больше, чем, например, в странах Центральной Азии. Но то, что по условиям службы они должны быть приравнены и по некоторым другим вещам, включая определённые льготы, – это сто процентов.

И ещё одна вещь, на которую мне бы хотелось обратить внимание, я уже тоже об этом говорил во время недавней встречи с руководителем Агентства по делам СНГ: нам нужно обязательно укомплектовать полным объёмом персонал этих посольств. Потому как, если посмотреть на то, какие посольства у наших партнёров по мировому сообществу, скажем так аккуратно, там работают сотни дипломатов, а у нас зачастую очень ограниченный контингент. На этом экономить нельзя, здесь нужно обязательно, чтобы представительство России, а мы ведущие партнёры этих стран, было на достойном уровне.

Межрегиональное сотрудничество тоже считаю очень важным. У нас действительно были традиционно очень хорошие связи со многими государствами и остаются сейчас; например, с Казахстаном у нас ежегодно форум проходит, это полноценная площадка, где встречаются губернаторы всех сопредельных регионов. А с прошлого года мы договорились с Президентом Казахстана о том, что это межрегиональное сотрудничество, по сути, превращается в глобальное региональное сотрудничество, то есть это уже не только приграничные регионы, но и вообще все регионы, которые включены в наши страны. Есть и отрицательные примеры. У нас было очень тесное, очень продвинутое сотрудничество с украинскими регионами. После смены власти на Украине это сотрудничество было заблокировано. И мне просто рассказывали наши губернаторы, что губернаторы по ту сторону границы говорили: «Вы знаете, мы вообще‑то понимаем, что это нужно, но у нас такой сигнал – особенно не дергаться, потому как у нас другой вектор развития, в западном направлении». Это очень печально – надеюсь, что ситуация изменится.

И последняя вещь, о которой Вы сказали, крайне важная, – образовательные услуги. Здесь я на сто процентов с Вами согласен, мы должны действительно и учить активно студентов из стран СНГ, и экспортировать образовательные услуги в самом широком смысле этого слова. И за счёт обучения студентов, и за счёт образовательных технологий, за счёт дистанционного образования, интернет-образования поддерживать одарённую молодежь. Если говорить откровенно, по возможности, тех, кто принимает решение, допустим, трудиться в России, привлекать и в нашу страну, потому что мы заинтересованы в притоке близких нам людей, которые находятся в одной языковой среде, которые в единой системе координат находятся с нами, это очень важно.

Я не уверен, что реальные цифры всё‑таки такие, потому что сейчас у нас не 5 тысяч всё‑таки человек – с учётом частных вузов и так далее, но это всё равно несопоставимо с советскими временами, хотя тогда были немножко другие задачи, как вы понимаете. И мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы квоты образовательные увеличивать, но это вопрос денег.

Я считаю, что здесь можно было бы что сделать. Эти квоты должны оплачивать не только за счёт бюджета, но и за счёт коммерческих организаций, потому что они зачастую тоже заинтересованы в том, чтобы приезжали хорошие специалисты, часть из них, естественно, из стран СНГ. Пусть они тоже поучаствуют в образовании этих квот.