Президент России — официальный сайт

Документ   /

* * *

Д.Медведев: Добрый день! Садитесь, пожалуйста! Ещё раз всем привет!

Вы мне написали, но я решил с вами встретиться, потому что те вопросы, которые были подняты в вашем обращении, волнуют не только вас, хотя вас, наверное, волнуют в особенности, они волнуют огромное количество предпринимателей, малых предпринимателей, которые трудятся в нашей стране. Поэтому если вы немножко расскажете о том, как обстоят дела у вас, в Пензенской области, в городе Заречный, мне было бы просто интересно. Может быть, в результате нашего с вами общения хотя бы что‑нибудь из того, о чём вы скажете, изменится.

Не буду скрывать, я довольно часто встречаюсь с представителями малого бизнеса, понимаю, что за полгода, за год и даже за несколько лет невозможно радикально поменять предпринимательскую среду, невозможно поменять отношение к бизнесу в стране в целом, потому что у нас тяжкое наследие в этом плане. Но в то же время считаю, что каждая такая встреча должна заканчиваться не только какими‑то поручениями, но и вполне конкретными делами, естественно, по тем вопросам, где я сейчас могу ситуацию поменять. Знаете, как в старом фильме: всё, что могу. Вот применительно к малому бизнесу. Поэтому, пожалуйста, уважаемые коллеги. Никакого протокола нет, сами называйтесь, сами рассказывайте.

В.Потапов: Разрешите?

Д.Медведев: Пожалуйста, прошу Вас.

В.Потапов: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич.

Я Потапов Владимир Васильевич. Сегодня я здесь представляю предприятие «Такт», которое занимается производством автомобильных глушителей.

Перед началом разговора на основную тему, Дмитрий Анатольевич, у меня к Вам одна просьба. Разрешите мы преподнесём Вам скромный альбом о нашем городе и наших предприятиях. Он сделан руками нашего товарища, он вложил в него душу. По сути дела, это ручная работа, эксклюзив. Нам будет приятно, если Вы примете от нас.

Д.Медведев: С удовольствием, конечно. Спасибо большое.

В.Потапов: Мы все живём и работаем в городе Заречный Пензенской области, Дмитрий Анатольевич. Это замечательный, красивый, компактный город. Пожалуй, самый молодой город России.

Д.Медведев: А почему самый молодой?

В.Потапов: Он был образован в 1958 году (мы моложе не знаем) как ЗАТО, закрытое административно-территориальное образование.

Д.Медведев: Да, точно не старый.

В.Потапов: Да, он совсем молодой и красивый. Первое, что бросается в глаза нашим гостям, которые посещают наш город, это чистота, уют, порядок на наших улицах. Это вековые корабельные сосны, которые растут в наших дворах, это природа, которая практически за каждым окном.

Д.Медведев: Вот это не фотомонтаж, лоси действительно в городе ходят?

В.Потапов: Не фотомонтаж. Лоси между домов ходят.

Д.Медведев: Фантастика.

В.Потапов: Я бы даже перефразировал Пушкина, Дмитрий Анатольевич, и сказал бы так: «Там чудеса, там лоси ходят, и белки на ветвях сидят».

Д.Медведев: Это здорово, конечно. Это людей приучает к тому, что к природе нужно относиться по‑особенному и природа является продолжением нас самих или мы являемся продолжением этой природы. Очень красивый снимок.

В.Потапов: Знаете, я свою дочку по утрам бужу таким образом: «Ксюша, вставай, лоси под окном».

Д.Медведев: А сколько их ходит‑то просто? Вот это трио ходит или их больше?

В.Потапов: Их больше. Они отдельными группами: и одиночки есть, и семейные пары. Там по‑всякому у нас происходит.

Д.Медведев: Здорово.

В.Потапов: Дмитрий Анатольевич, конечно, город – это в первую очередь люди; люди, которые, как Вы поняли, очень любят свой город, которые уверены, что в их городе живут самые образованные, культурные люди. Они гордятся этим.

Мы, конечно, если бы у нас была такая возможность, наперебой, наверное, долго и упорно рассказывали про наш город. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому наберусь смелости, Дмитрий Анатольевич, от нашего коллектива замечательного, от всех горожан, от города хотелось бы пригласить Вас посетить наш город, и Вы тогда поймёте, что всё, что мы о нём говорим, что думаем, – это не красивые слова. Мы действительно любим свой город.

Д.Медведев: Спасибо большое. Я с большим удовольствием.

Надо нам с Вами сейчас поговорить, прийти к каким‑то результатам, а потом можно было бы заехать посмотреть, что сделано.

В.Потапов: У зареченцев исторически большой уровень предприимчивости. Где только не встретишь наших предпринимателей: в любом уголке нашей губернии и далеко за её пределами. И чем они только не занимаются: выращивают кроликов и перепелов, торгуют, производят мебель, продукты питания, промышленные товары, точные приборы. В общем, складывается впечатление, что зареченцы могут всё.

Д.Медведев: Так и есть, наверное, судя по альбому, который я смотрю: здесь очень разные сферы деятельности представлены.

Если я правильно понимаю, это как раз то, чем занимаются присутствующие за этим столом.

В.Потапов: Да, все присутствующие здесь.

В структуре предприятий нашего города – различные предприятия: от микробизнеса до средних предприятий с большими оборотами, которые уверенно стоят на ногах. И сегодня, собственно говоря, представители всех этих предприятий здесь присутствуют. Мои товарищи обязательно скажут о том, что их волнует, зададут свои вопросы.

Я бы хотел поднять следующую тему, тему, которая волнует меня и, я думаю и уверен, и знаю, что и многих товарищей, которые здесь у нас сегодня присутствуют со мной, – это тема кадров. Рабочих рук не хватает, Дмитрий Анатольевич. Не статусно сегодня, не престижно быть рабочим. Лично у меня складывается впечатление, что на сегодняшний день в стране престижно быть банкиром-финансистом, певцом и юмористом. На самом деле. И молодёжь‑то, главное, думает так же, что очень плохо.

Я довольно часто встречаюсь с представителями малого бизнеса и понимаю, что даже за несколько лет невозможно радикально поменять предпринимательскую среду. Считаю, что каждая встреча должна заканчиваться не только поручениями, но и конкретными делами.

Один пример из личного опыта общения с молодёжью. Пошёл в школу преподавать основы предпринимательства для старшеклассников и, как говорится, учить так учить, воспитывать – так воспитывать на собственном примере: как хорошо учился в школе, затем в строительном институте, как служил в армии, перешёл на заочный факультет, пошёл работать на стройку простым рабочим, как делал карьеру, поднимался по служебной лестнице, стал руководителем собственного строительного предприятия, как начал развивать другие направления в бизнесе. Всё нормально, заинтересовал пацанов, девчонок, сложился диалог, всё хорошо. Звучит один вопрос: «Владимир Васильевич, а как долго Вы шли к своему относительному успеху?» Говорю: «Ребята, считай, уж, наверное, лет двадцать». – «У-у-у!» – «Не понял. Что такое? На ваш взгляд, это долго?» – «Да вот что‑то как‑то да, многовато». Как говорится, воспитываю дальше: «Ребята, понимаете, без труда не вынешь рыбку из пруда», – и так далее, и тому подобное. А сам понимаю, что не готова молодёжь на сегодняшний день так долго идти к успеху, как‑то побыстрее им, всё и сразу. Не готовы начинать с рабочих, не готовы становиться и быть рабочими. Мне кажется, Дмитрий Анатольевич, пришло время у нас в стране задуматься и что‑то менять в этом направлении. Нужно поднимать престиж и статус рабочих профессий.

Помните, как было раньше, Дмитрий Анатольевич? Лозунг: «Человек славен трудом!». Это был центральный лозунг партии и правительства. Государственный, по сути дела, лозунг, на который работала вся страна и в первую очередь средства массовой информации.

А что сейчас? Давайте включим телевизор, что мы там видим. Это наши, уже современные, родные, отечественные мыльные сериалы про наших доморощенных дорогих олигархов, богатеев с их няньками, кораблями-пароходами, особняками, сейфами, из которых всегда можно, как фокусник из шляпы, достать любую сумму денег и красиво её потратить. Либо это какой‑то офисный гламур, где они непонятно чем занимаются, им там весело, хорошо и свободно, они там интригуют друг с другом, козни какие‑то друг другу делают. Вот опять же такой фильм про студентов, студенческие сериалы, какие‑то бесшабашные, безответственные студенты у нас, которые живут одним днём и думают только о том, где взять денег, либо с помощью каких‑то сомнительных коммерческих предприятий, либо с родителей потрясти, чтобы опять же удовлетворить свои сиюминутные потребности в каких‑то удовольствиях.

Нужно, конечно, что‑то менять в стране, Дмитрий Анатольевич. Нужно показывать молодёжи, что есть другие пути для самореализации, и это может быть запросто профессия простого рабочего, которая тоже позволит добиться успеха в жизни, добиться статуса в обществе, добиться уважения в коллективе и обществе. Вспомните, какие раньше были фильмы. Про монтажников «Высота», «Москва слезам не верит», «Свинарка и пастух» – замечательные фильмы. Центральная тема (мне тогда было 10 лет, но я уже тогда понимал, о чём говорится в этих фильмах) – это чувство долга, чувство товарищества, чувство коллективизма, и главный герой, красавец, человек труда, на которого хотелось равняться даже нам, тогдашним детям.

В общем, нужно что‑то менять, Дмитрий Анатольевич. Когда мы хотим – мы поднимаем статус военнослужащего. Посмотрите, у нас сейчас на телевидении и передачи есть, которые направлены на это, и тематические какие‑то рекламы, и фильмы, есть новые фильмы. Есть и целый отдельно взятый канал «Звезда». Поэтому я бы вообще, Дмитрий Анатольевич, начинал бы, наверное, с наших самых маленьких, если уж говорить о повышении статуса, с тех, кого ещё можно воспитать и не нужно перевоспитывать. Это мультики, стишки. Опять же, обращаясь к нашему детству, помните: «Все работы хороши, выбирай на вкус!». А параллельно бы воспитывал уже их старших братишек и сестрёнок, а также их родителей.

Сейчас у нас в обществе какая‑то негативная ситуация. Вроде бы если ты рабочий, то неудачник. И лозунг у нас другой. Не «Человек славен трудом», а «Человек славен добром!». И это отнюдь не душевное добро, а уровень благосостояния. Казалось бы, непонятно: вроде предприниматель, и так в уничижительной форме говорит о благосостоянии. Но все мы здесь, в том числе, социально ответственные предприниматели, и для нас это не главное. Мы, конечно, зарабатываем прибыль, мы работаем для того, чтобы её зарабатывать. Единственное, мы не складываем её в сейфы. Мы её инвестируем снова в развитие собственного предприятия, в создание новых рабочих мест. И основной вопрос: а придёт ли кто‑то к нам на эти новые рабочие места?

У нас, конечно, что‑то делается в государстве для этого. Очень приятно осознавать, что Вы поощряете людей труда, Вы проводите награждения в Кремле. На мой взгляд, Дмитрий Анатольевич, надо как‑то этому придать статус, потому что такое впечатление, что наградили в Кремле – ну и будь доволен: получил медальку – иди, тихо празднуй в кругу своей семьи. Нужно на федеральном уровне кричать об этом, говорить, хвалить, долго хвалить этих людей: на муниципальном уровне, в том числе в коллективе, в городе, чтобы закачали этого человека, чтобы голова закружилась в хорошем смысле слова. И чтобы другим был пример, и чтобы на этот пример все равнялись. Я не знаю уже, вплоть до того, что доску по месту жительства: «Здесь живёт Герой труда России». И чтобы – на городскую доску почёта, и на самое почётное место; чтобы молодёжь шла, и один из молодых сказал: «Вот, смотрите – батя мой». Ему сказали: «А кто у тебя батя?» – «Токарь у меня батя». – «Крутой у тебя батя». – «Да не крутой, ребята, уважаемый: его страна уважает, его Президент уважает».

И что касается наград, Дмитрий Анатольевич. Есть у нас на сегодняшний день награды: это и «Герой России», и награды «За заслуги перед Отечеством». Вспомните опять, как было раньше: «Герой Советского Союза» и «Герой социалистического труда» – две равноценные по статусу награды. Но одну зарабатывали на ратном поле, вторую зарабатывали на трудовой ниве. А мы на сегодняшний день, мне кажется, лишили, незаслуженно лишили наших людей труда того трудового олимпа, к которому они могли бы стремиться.

Опять же, фразы «заслуги перед Отечеством», «Отечество», «защитник Отечества», «Отечественная война», не дай бог, не ассоциируются с трудом, Дмитрий Анатольевич. Вот с танком, с самолётом, с вертолётом – ассоциируются; с комбайном, со станком – не ассоциируются.

Мне кажется, нужно всё‑таки дать людям возможность. Я знаю, что готовы люди совершать на сегодняшний день трудовые подвиги на трудовой ниве. И я думаю, что это будет хорошим примером для всех остальных, и они будут тянуться. Если уж провести сравнение, есть у нас спорт высших достижений, который, несомненно, подтягивает за собой всю остальную инфраструктуру, массовый спорт. Здесь, мне кажется, нужно пойти по тому же пути. В общем‑то, готов закончить, Дмитрий Анатольевич, тем более Вы правильно напомнили: есть у меня здесь товарищи, которые о многом хотят сказать. Если у Вас есть какие‑то вопросы, я готов на них ответить.

Д.Медведев: Хорошее начало встречи. Чувствуется, Вы готовы поддержать беседу на любую тему. Тем не менее я всё‑таки два слова скажу по поводу того, о чём сказал Владимир Васильевич, о престижности тех или иных профессий, и прежде всего профессий рабочих.

Чем можно молодёжь заинтересовать к нормальному, производительному, современному труду, труду рабочего? В самой меньшей степени — наградами. Когда человек ещё молод, для него важны прозаические вещи: деньги, возможность решить свои семейные проблемы, квартира, транспорт, земля.

Ситуация изменилась. Она очень сильно отличается от того, что было и в советский период, и в 90-е годы. В советский период действительно было особое отношение к труду и к достижениям в области труда. Но если говорить откровенно, и вы это помните, и я это помню, я бы не стал идеализировать систему поощрений, которая сложилась в Советском Союзе. Она была абсолютно формальной и зачастую абсолютно заидеологизированной. И по каким критериям, например, тот или иной человек получал награду, понять было сложно. И сейчас‑то иногда не разобраться. Приносят мне на подпись каких‑то людей. Президент же не может погрузиться сразу же в этот список и сказать: вот этот – достоин, вот этот – не достоин. Естественно, ты всегда ориентируешься на позицию Администрации Президента, на тех, кто ведёт этот отбор. В тот период награждали вообще по разнарядке, напомню, в том числе это было так: скажем, на трёх рабочих, допустим, одного представителя интеллигенции и так далее. Это не значит, что всё, что делалось тогда, было плохо, но просто если что‑то воспринимать, то, мне кажется, воспринимать какие‑то всё‑таки здравые вещи.

В чём они заключаются? Понимаете, может, у вас другие ощущения, но вот я думаю, например, чем можно было бы действительно молодёжь заинтересовать к нормальному, производительному, современному труду, допустим, труду рабочего. По моим ощущениям, это в самой меньшей степени – награды. Моральная оценка в жизни любого человека важна, сомнений нет. И более того, чем старше человек становится, тем для него, наверное, важнее моральная оценка того, что он сделал. Но когда человек ещё молод, конечно, не в меньшей степени для него важны прозаические вещи: деньги, возможность решить свои семейные проблемы: квартира, транспорт, земля, для того чтобы можно было семью вывезти куда‑то за город, чтобы дача была какая‑то. И вот здесь‑то как раз основной диссонанс и существует, потому что мы все говорим: «Да, нужны рабочие, без рабочих мы не можем двигаться», – особенно когда речь идёт о квалифицированных рабочих, а зарплаты невысокие. Я не говорю о дефицитных профессиях, где все готовы платить большие деньги, я говорю о стандартном наборе профессий. Поэтому, конечно, прежде всего престижность рабочей профессии будет определяться оценкой этого труда. И это абсолютная, на мой взгляд, непреложная вещь в рыночной экономике. Сколько бы мы ни создавали систем поощрения, если рабочий будет получать пять тысяч рублей в месяц – мы рабочих не найдём. Поэтому это главное.

А это как раз зависит в значительной мере от вашего настроения, от отношения работодателей, будь то малые предприятия, индивидуальные предприниматели или гиганты какие‑то. И именно это будет генерировать поток молодых людей, мальчишек и девчонок, которые готовы заниматься рабочим трудом.

Я не так давно был в Подмосковье и встречался с молодыми ребятами, которые учатся в колледжах и новых профессионально-технических учебных заведениях. Всегда, когда Президент приезжает, есть опасность того, что там залакируют всё, подберут тех, кто уже имеет три кандидатские степени, стараясь выдать за молодых рабочих. Но если говорить серьёзно, то мне понравились ребята, они мотивированные.

И чем их мотивация объясняется? Вот Вы из небольшого города, Вы любите свой Заречный, потому что считаете, что это современный, не без проблем, конечно, но развивающийся небольшой город, созданный недавно. И вот там тоже – относительно небольшой городок в Подмосковье, в котором расположено, наверное, пять крупных, по меркам этого города, предприятий, традиционно работавших на оборонку. И вот они говорят: «Вы знаете, мы – патриоты своего города, мы отсюда никуда не хотим уезжать. Мы понимаем, что когда‑то эти предприятия были на очень хорошем счету. Сейчас там свои сложности есть. И мы хотим получить правильное образование, рабочее, для того чтобы прийти туда и продолжить то, чем занимались наши деды, наши отцы, трудиться именно на этих предприятиях, но, конечно, трудиться по‑новому. Мы хотим, чтобы нам нормально платили, чтобы у нас были возможности для того, чтобы приобрести жильё: если не сразу, то по ипотеке, допустим, по схеме жилищно-строительного кооператива, ещё какой‑то схеме, как молодые специалисты». И этот разговор мне запомнился просто потому, что они: а) хотят трудиться; б) готовы трудиться не юристами, экономистами, банкирами и так далее, о чём Вы говорите, а готовы трудиться именно по рабочей сетке, заниматься рабочими специальностями.

Что нужно делать? Нужно всячески стимулировать и систему образования, и работодателей, то есть вас, предпринимателей, к тому, чтобы у вас были возможности приёма молодых специалистов и возможности, естественно, правильно им платить и решать их социальные проблемы. Тогда мы сможем заместить выбывающий рабочий класс.

Сейчас проводится так называемая аттестация рабочих мест, которой занимаются предприниматели, занимается государство. Нам нужно поменять требования к отдельным рабочим местам. Иногда просто даже наименование рабочих должностей необходимо изменить, потому что они остались из прошлого, и не всякое прошлое в этом смысле комфортно для молодых людей. Поэтому это совместная задача для государства и бизнеса.

Вам сказали, что 20 лет – это длинный путь к успеху. Вы знаете, я понимаю их. Будь я на их месте, я бы тоже так думал. Неизвестно, как у каждого из них сложится жизнь. Но когда ты смотришь на людей нашего возраста, старше нашего возраста, понимаешь, что хорошо, конечно, когда в 40, 50 лет человек достиг успеха, но мне‑то всего 20, я хочу быть успешным в 25! У меня семья, например, появится в 20 с небольшим, почему я должен эту семью держать в чёрном теле до 40 лет, мыкаться по общежитиям или ещё где‑то. Может быть, нам даже это и не очень приятно слышать, потому что мы, допустим, старались эти задачи решать по мере сил. Я помню, какое счастье для меня было, когда я сумел приобрести первую квартиру в своей жизни. Ну, это просто великий день в жизни любого человека. И это было не в 20 лет, скажем откровенно, мне было тогда 30 лет. И то я считаю, что мне повезло, я тогда стал много работать, бизнесом занимался, юристом работал. В общем, я считаю, что они имеют право говорить о том, что успех должен прийти раньше. Так что в этом смысле на них обижаться не стоит, а главное просто, чтобы мы слышали друг друга, я имею в виду, люди разных поколений.

И, наконец, то, что Вы затронули. Довольно традиционная тема при обсуждении вопросов престижа рабочих специальностей, да и труда аграрников, например, это то, как это показывают в средствах массовой информации. Здесь действительно есть проблема, потому что объективно большинство фильмов наших современных снимается о людях других. Я даже не говорю, что это плохие люди, давайте не будем никого критиковать, и офисных работников не будем критиковать, они тоже нужны. Даже скажу страшную вещь, даже чиновников не будем критиковать, потому что без них ни одно государство тоже не обходится. Но в целом я с Вами абсолютно согласен, должны появляться фильмы, где представлены люди очень разных сред обитания. Пусть это будут и мультимиллионеры, и миллиардеры, но, с другой стороны, это должны быть люди обыкновенные, обычные студенты, школьники, обычные рабочие, малые предприниматели, потому что из этого и состоит наша жизнь. Кстати, на самом деле эти примеры, которые в мыльных сериалах нам даются, для многих же это ориентир в жизни, особенно для тех, кто ещё не вполне зрелый, тот, кто смотрит это, во всяком случае. Я, честно говоря, слабо себе представляю, что там показывают, потому что я такие фильмы не смотрю. Но, наверное, есть люди, которые на этих фильмах воспитываются. И в этом смысле, конечно, здесь есть о чём подумать, в том числе и нашим кинематографистам, и нашим каналам, которые такого рода продукцию снимают. Но здесь нельзя ничего навязывать, потому что как только начинаешь навязывать, закручивать, значит, возникают уже всякого рода перекосы.

В качестве государственного курса взят такой: замена государственного регулирования на активную деятельность саморегулируемых организаций. Это не везде можно сделать. В некоторых случаях требуется и государственное нормирование. Но это цивилизованный путь.

И последнее. Вы сказали, что молодёжь хочет быстрого успеха, молодые люди хотят стать банкирами, артистами, ещё кем‑то. А меня, честно говоря, тревожит больше другое: когда они хотят стать чиновниками. Почему? Не потому, что я плохо отношусь к чиновникам. Наоборот, я только что сказал, что это очень полезный труд для любого государства. Но, понимаете, я всегда думаю о том, какие побудительные мотивы у человека, когда он выбирает свою будущую профессию, свой жизненный путь. Понятно, когда лет 20–30 назад люди хотели быть конструкторами, космонавтами, артистами теми же – это популярные, интересные профессии, хорошо оплачиваемые, престижные. И сейчас есть такие. Но когда молодёжь строго выбирает в качестве жизненного пути путь государственного служащего, такого «Акакия Акакиевича», то возникает вопрос: а почему? Это очень престижно? Ну, наверное, не очень, внешне во всяком случае. Я не говорю про министерские должности, а такие низовые должности. Там хорошо платят? Нет, платят плохо. А почему? А потому что это способ быстрого обогащения – коррупция. То есть они видят в этом пример того, как можно быстро, не прилагая труда, добиться успеха в жизни. И вот здесь Вы абсолютно правы. Вы для того, чтобы достигнуть жизненного успеха, трудились 10, 20, 30 лет, зарабатывая всё по копейке, вкладывая в свой бизнес. А если у человека другой ориентир, вот я приду там на какую‑то низовую должность, возьму раз пять какие‑то всякие подношения, которые мне принесут, и после этого, может быть, успокоюсь или своё дело открою. Хотя, как правило, никогда этим не заканчивается, это становится способом существования на всю жизнь, пока человека не поймали за руку или по каким‑то причинам он из системы не вылетел. И вот это очень тревожно, но это уже отдельная тема.

Пожалуйста, мы с вами долго говорили про такую нравственную сторону, про кадры, давайте, может быть, немножко на землю спустимся.

В.Садовников: Добрый день, Дмитрий Анатольевич.

Я уроженец своего любимого города Заречный. Это небольшой и уютный, можно сказать, зелёный заповедник.

Д.Медведев: Вячеслав Петрович, мы чего‑то уже говорим-говорим про Заречный, а сколько народа у вас живёт?

В.Садовников: Порядка 60 тысяч.

Д.Медведев: 60 тысяч? По европейским меркам, кстати, вполне такой большой город, я имею в виду, если взять Западную Европу.

В.Садовников: Вот такой наш, можно сказать, заповедник зелёный расположен в глубинке России. И, как Вы успели удивиться, лоси. Нет, это не фотомонтаж, на самом деле их даже с рук можно покормить. Вот в этом городке, знаете, я родился там, учился, вырос и работаю. Последние пять лет занимаюсь грузоперевозками по России большегрузным транспортом. Очень тяжёлая и опасная работа, Дмитрий Анатольевич, но в любом бизнесе есть свои трудности.

Д.Медведев: А в чём тяжесть и опасность работы по перевозкам?

В.Садовников: Во‑первых, вдали от дома. За собой везёшь 20 тонн груза. То есть и днём, и ночью, и в мороз, и в холод, без разницы, когда ты перевозишь этот груз, и ответственность большая висит на тебе. Опять же груз везёшь, люди на дороге, и вообще, транспорт – это источник повышенной опасности.

Д.Медведев: Ну конечно.

В.Садовников: И в связи с этим в начале нашего диалога хотелось бы Вам, Дмитрий Анатольевич, выразить глубокую благодарность за то нововведение в порядке проведения технического осмотра, которое Вы сделали. Нет, на самом деле, на самом деле! Сейчас буквально за один день проходишь технический осмотр, без всякой нервотрёпки. Прямо пришёл, документы сдал, в конце дня получил документы и поехал. Не как раньше было.

Д.Медведев: Мне это очень радостно слышать. Я не знаю, так ли везде, но в любом случае то, что Вы об этом говорите, для меня очень полезно.

В.Садовников: А это именно моя боль, которая раньше была, поэтому я и говорю так. Но, Дмитрий Анатольевич, свои трудности есть у нас, понимаете, с которыми мы без Вашего участия не справимся. Я хотел бы осветить их Вам. Одна из них – это сезонное закрытие дорог в апреле-мае на месяц, то есть ограничение массы перевозки груза.

Я даже пример Вам приведу. Заезжаем на базу и разгружаемся. Разгрузились, выезжаем. На выезде с базы стоит знак: ограничение массы автомобиля – 15 тонн. Хотя сотрудники ГИБДД всё прекрасно понимают и знают, что масса порожнего автомобиля составляет 16 тонн. Кто сказал, что такие знаки нужно ставить? Они, естественно, сразу загоняют в ловушку. Как я выйду? У меня масса автомобиля 16 тонн, а там знак стоит 15 тонн.

Д.Медведев: И как вы выезжаете? Деньги даёте?

В.Садовников: Да! Да, Дмитрий Анатольевич, даём деньги! Но они сейчас стали хитрее. Они сейчас в открытую не берут, как раньше.

Д.Медведев: А как берут?

В.Садовников: Они говорят: «Выкинь их в урну». Выкидываешь их в урну, забираешь документы и едешь.

Д.Медведев: Да ладно! Серьёзно? Просто отбросить в урну, и всё?

В.Садовников: Да. Дмитрий Анатольевич, в интернете, можете зайти на сайт, посмотреть и просто пообщаться, спросить, как. Я не вру.

Д.Медведев: Не сомневаюсь в этом.

То есть, когда сотруднику ГАИ, ГИБДД предлагают взятку, он говорит: «Убери их в урну. Прочь, так сказать, с моих глаз эту мерзость».

В.Садовников: Да-да-да. Раньше они брали, а сейчас – нет.

Д.Медведев: Но это сильно.

В.Садовников: Это ли не законная ловушка? На самом деле, берите и езжайте.

А с весовыми вообще беспредел творится: по накладным – 20 тонн, у них обязательно перегруз, хотя в накладной – 20 тонн. А они говорят: «Нам это не указ». А, извините, за перегруз или им штраф заплати, или вплоть до лишения прав. Что делать? Остаётся платить штраф.

Д.Медведев: Вячеслав Петрович, а чего сделать нужно, чтобы они всё‑таки себя прилично вели, помимо взяток, потому что это отдельная безбрежная тема, к сожалению, для нашей страны?

В.Садовников: То, что сделали в Астрахани, предположим, в Нижнем Новгороде таможенники. То есть ребята рассказывают, ездят, да, убирают.

У меня есть большая надежда на создание Таможенного союза. Это большое экономическое образование, но самое главное, что мы подтягиваем наши таможенные стандарты до европейского уровня. Деятельность таможенников будет более прозрачной и обращенной к нуждам обычных людей.

Д.Медведев: А чего сделали?

В.Садовников: Убирают, закрывают их просто-напросто.

Д.Медведев: Что закрывают?

В.Садовников: Других ставят, убирают взяточников.

Д.Медведев: Понятно.

Но это самый простой, но самый в то же время радикальный способ. А как найти такого, которого можно было бы поставить на место?

Есть, конечно, такие персонажи, которых даже по телевизору показывают: гаишник, который взяток не берёт. Помните такой персонаж чудесный? Он такой весь измождённый.

Реплика: Несчастный.

Д.Медведев: Несчастный, да.

Но помимо смены кадрового состава есть какие‑то возможности всё‑таки отрегулировать эту ситуацию?

В.Садовников: Дмитрий Анатольевич, дело в том, что сейчас они стали опасаться уже брать. Сейчас, когда их переименовали в полицию, они уже опасаются: не как раньше вымогали, а сейчас просто-напросто уже обходят свои пути. Но в принципе не все, не все. Они опасаются. Значит, зарплату им надо повысить, заставить понять, поверить в престижность их работы. Ради бога. Они скажут: «А зачем я возьму твои 500 тысяч рублей?»

Д.Медведев: Это правильно на самом деле, здесь мне нечего возразить. Вопрос, конечно, в том, что невозможно так повысить зарплату, чтобы раз и навсегда отбить тягу к взяткам людей определённого сорта. Но в то же время я всегда на эту тему рассуждал таким образом: когда мы будем подтягивать зарплату госслужащих, включая и служащих правоохранительных структур, тех же самых сотрудников полиции, до какого‑то разумного уровня, человек уже будет выбирать, рисковать ему или нет, вот так, как это, собственно, существует во всех других странах. Ведь соблазнов такого рода хватает и в других местах. Если считать, что только наши полицейские берут взятки, это неправильно. В других странах это тоже происходит, но там это происходит гораздо реже. У нас, к сожалению, это вошло в повсеместную практику, особенно на определённых участках, включая работу на дороге и так далее. И почему берут реже? Просто потому что опасаются, что в какой‑то момент они лишатся должности, а лишатся должности, стало быть, лишатся страховки, пенсии, вполне вероятно, источника для погашения ипотеки на дом, который они имеют, то есть лишатся всего в жизни. Вот это работает, может быть, сильнее, чем всякого рода уговоры, или чем этот самый Уголовный кодекс, который можно делать всё более и более жёстким, но вы же понимаете, на людей это не всегда влияет.

В.Садовников: Согласен.

Ещё вот такой вопрос, Дмитрий Анатольевич, про непомерный транспортный налог. В том году обсуждалась тема, чтобы транспортный налог включить в стоимость солярки, дизтоплива и заморозить цену, а транспортный налог отменить, или отпустить цену на солярку, а транспортный налог оставить.

Д.Медведев: А Вы как считаете лучше сделать?

В.Садовников: Я считаю, со своей стороны, что его нужно включить в стоимость солярки и отменить просто-напросто.

Вот смотрите, у меня три машинки, то есть транспортный налог я плачу порядка 40 тысяч за машину, то есть 120 тысяч в год я плачу. В том году дизтопливо стоило порядка 13–14 рублей за литр, сейчас – 24–25. В данный момент я переплачиваю 11 тысяч рублей за тонну солярки. А транспортный налог остался такой же.

Вот пример. В Оренбург я еду, у меня ставка 40 тысяч. Кажется, хорошая ставка, нормальная. А давайте мы посчитаем: 900 литров солярки уходит, это порядка 23 тысяч рублей, 7 тысяч я отдам водителю, остаётся 10 тысяч. Из них надо за телефон заплатить, водителю стоянку оплатить. Если я ещё на очередную какую‑нибудь «кормушку» не попаду. А на железки, на запчасти, на транспортный налог уже не остаётся денежек. То есть мне приходится опять брать кредиты, или пролонгировать кредиты, то есть залезать в очередную долговую яму. А иначе как? А иначе приставы придут, без разницы, они говорят: «Вот машину у тебя отберём – у тебя не будет никаких проблем. И бизнеса тоже не останется». Ну а что, на самом деле так и есть.

Д.Медведев: У вас какие машины‑то?

В.Садовников: У меня два «МАНа» и «Мерседес». Кстати, Вы их там видели. (В альбоме.)

Д.Медведев: Да, вот здесь.

Ладно, насчёт транспортного налога услышал. Хорошо.

В.Садовников: И ещё последний вопрос, который нас интересует, – это нововведения со стороны «Росавтодора», который грозит нам якобы при повышении температуры до 25 градусов в течение трёх дней запретить грузовикам ездить по дорогам.

Д.Медведев: Куда их девать?

В.Садовников: Пусть стоят с 8 утра до 10 вечера, а ночью пусть едут. Но это прямая угроза безопасности дорожного движения и очередная кормушка для гаишников.

Д.Медведев: Это кто предлагает?

В.Садовников: В интернете. Пожалуйста, в интернете.

Д.Медведев: Нет, в интернете много чего написано хорошего и разного.

В.Садовников: «Росавтодор».

Д.Медведев: Но есть какая‑то инструкция на эту тему, или это просто разговоры пока?

В.Садовников: Нет, это разговоры.

Д.Медведев: В связи с тем, что температура растёт.

В.Садовников: Из‑за угрозы повреждения асфальтового покрытия грузовиками.

Д.Медведев: Для того, чтобы уменьшить воздействие грузовиков в дневное время, когда асфальт плавится.

В.Садовников: Да.

Дмитрий Анатольевич, а Вы представляете, что получится, если грузовики ночью пойдут: днём будут стоять, а ночью все ринутся в путь?

Необходимо менять отношение людей к предпринимательству. Казалось бы, уже 20 лет, как существует новая экономика, а стереотипы остаются. Нужно создать программу пропаганды предпринимательского дела как труда для огромного количества людей. Нужно, чтобы у нас процентов 30–40 людей, а то и больше, стало предпринимателями.

Д.Медведев: Да нет, ну, конечно, будет то же самое.

В.Садовников: Это не выход из положения, на самом деле.

И опять же, транспортный налог мы платим, а нас заставят ездить летом ночью или зимой.

Д.Медведев: То же самое, только вид сбоку, как говорят.

В.Садовников: Да.

Д.Медведев: Понятно. Но пока же этих решений нет.

В.Садовников: Пока нет, да. Но…

Д.Медведев: Но ожидать можно. Понятно.

Ладно, хорошо. Спасибо. Пометил. Посмотрим, что это такое.

Пожалуйста, коллеги, прошу.

В.Прошкин: Можно мне?

Д.Медведев: Прошу Вас.

В.Прошкин: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Я, Прошкин Вячеслав Степанович, представляю предприятие «Колбасы провинции», которое было организовано в 1997 году. Предприятие было успешным, о чём говорит награда Торгово-промышленной палаты «Золотой меркурий». Предприятие представляло Пензенскую область на Европейской сельскохозяйственной выставке «Зелёная неделя» в 2008 году. Отдельные виды этой продукции были включены в «100 лучших товаров России».

Всё было хорошо до той поры, пока на наш рынок не пришли крупные предприятия. Вот здесь у нас начались проблемы. Проблемы какие у нас начались? Во‑первых, у нас однозначно резко упали объёмы продаж, это понятно. Но, помимо всего прочего, у нас испортились отношения с торговлей: то есть появились длинные отсрочки платежей – месяц и более; в некоторых случаях оплату за поставленную продукцию можно было получить только по судам. А иногда и суды не помогали.

Д.Медведев: То есть это следствие захода крупных компаний?

В.Прошкин: Да.

Д.Медведев: То есть они вас начали выдавливать таким образом?

В.Прошкин: Да, это следствие захода крупных компаний на рынок. До них у нас были отношения совершенно другие. Плюс у нас появились возвраты непроданной продукции. Они там по каким‑то причинам не продали, они нам возвращают.

Помимо всего прочего, для того чтобы идти в ногу с ними, мы вынуждены были организовать штат торговых представителей, коммивояжёров, то есть по всем магазинам предлагать свою продукцию, расширить логистическую службу, то есть возить до каждого магазина. Вот у нас в конце деятельности предприятия было уже почти 400 торговых точек, по которым мы возили продукцию. А если в среднем мы посмотрим, по сколько везём, это 3–5 килограммов.

Д.Медведев: Это 400 торговых точек на территории области?

В.Прошкин: Да. То есть мы работали как с сетями крупными, так и с любыми мелкими магазинами, ничем не брезговали, дабы выжить.

Кроме того, следующий негатив у нас оказался – это резкое повышение цен на энергоносители, все об этом говорят. В лучшие времена мы производили, скажем, определённый объём продукции, в худшие он уменьшился втрое, но за энергоносители мы практически втрое больше стали платить. То есть всё это привело к тому, что предприятие перестало быть прибыльным.

Я сделаю маленькую ремарку. Вообще колбасное производство не является сильно рентабельным, максимальная рентабельность – процентов 10. Отчего? Потому что очень высокая стоимость сырья в конечной продукции. В результате всего этого у нас резко увеличились накладные расходы, где‑то процентов на 30–40, и мы перешли грань прибыльности, работали в ноль, стали убыточными. Мы поработали, наверное, где‑то с полгода, дальше работать оказалось невозможно, и мы вынуждены были свой бизнес прекратить.

В этой связи я думаю, что бы помогло подобным предприятиям выживать? Я думаю, что, наверное, нам помогла бы организация, скажем, на региональном уровне, саморегулируемой организации, которая нас, малые предприятия, консолидировала бы, объединяла. Но чтобы там не было крупных предприятий, это однозначно. И какие функции я вижу в этой саморегулируемой организации? Это когда она организовывала бы общую рекламную политику для всех предприятий, входящих туда. То есть мы могли бы по рекламе выступать на равных с крупными, могли бы также долго присутствовать на телевидении, плюс можно было бы организовывать посредством этого общую логистику, то есть вести каждому не по 3 килограмма, а понятно, что мы уже всё бы повезли. И, наверное, у нас было бы более доступным и более дешёвым сырьё, поскольку мы покупали бы не мелкие партии сырья, а крупные, что, естественно, обходилось бы нам дешевле. И это, на мой взгляд, как‑то подобным предприятиям помогло выжить. Но я, естественно, делаю акцент на предприятиях по мясопереработке, я не захожу в другие отрасли. Вот, пожалуй, всё, мой негативный опыт и вариант выхода из этой ситуации.

Д.Медведев: Вячеслав Степанович, что, вообще всё, совсем всё или же Вы решили что‑то новое создать?

В.Прошкин: Дмитрий Анатольевич, оказалось, совсем всё. Совсем всё.

Д.Медведев: Конечно, печально слышать. Потому что на самом деле та история, которую Вы рассказываете, она вроде бы и типичная: заход крупных компаний, отношения с торговыми сетями начинают портиться, потому что, скажем откровенно, крупные компании начинают их баловать, в некоторых случаях просто взятки там разносят за то, чтобы не брали определённую продукцию.

В.Прошкин: Я уже про это молчу.

Общий предпринимательский климат в стране становится лучше. Мы и дальше всё для этого будем делать. Считаю, что у нашей страны без предпринимательства нет никакого будущего: ни цивилизованного, ни нецивилизованного.

Д.Медведев: Ну а чего стесняться‑то? Мы с вами откровенно разговариваем, в присутствии средств массовой информации. Ничего особенного, к сожалению, для нашей страны. И после этого рентабельность, естественно, падает, возникает убыток. Это касается, кстати, уж если говорить откровенно, не только колбасного бизнеса, бизнеса в области мясопереработки. Это касается и других видов бизнеса. Но то, что Вы подняли тему саморегулируемых организаций, очень важно, и, кстати, мне слышать очень приятно. Вопрос только в одном: а, пардон, что вам мешало это сделать в тот момент, когда всё это произошло? Это первое.

И второе. Раз уж у Вас так получилось, может быть, Вам что‑то подобное и создать, раз Вы сейчас в свободном плавании находитесь?

В.Прошкин: Дмитрий Анатольевич, что мешало?

Понимаете, как ни странно, наверное, нужна воля сверху. Почему? Я поясняю. Каждый из нас, мелких предприятий, болеет одной болезнью, но каждый думает, что он умрёт последним. Вот он умрёт, сосед, а я выживу. Понимаете? Поскольку мы ведь не только соратники по бизнесу…

Д.Медведев: Но и конкуренты, конечно.

В.Прошкин: … но и конкуренты.

Д.Медведев: Понятно, да.

В.Прошкин: И вот это мешает.

Кстати говоря, года четыре назад, когда всё это начиналось, мы пытались всё это создать – вот так, на встречах, за таким же круглым столом. Но, кроме декларации, не договорились ни о чём. Хотя все были «за», и всё хорошо.

Д.Медведев: Не договорились.

В.Прошкин: Я знаю, у строителей сейчас есть саморегулируемая организация, которая, в общем‑то, заставляет их…

Д.Медведев: Не только у строителей.

Вы знаете, я довольно много, особенно когда в Правительстве работал и в прошлом году из‑за засухи, которая случилась в стране, встречался с аграриями. Надо признаться, они продвинулись в этом плане. И встреча с теми, кто занимается растениеводством, зерновики наши, животноводы – практически все говорят: «Мы сейчас, в рамках саморегулируемых организаций, будем устанавливать правила игры, будем отстаивать наши интересы».

И там возник такой корпоративный дух, когда, да, мы все – конкуренты, потому что мы бизнесом занимаемся, а не филантропией. Но в то же время, если мы не объединимся в какой‑то ситуации, нас порвут на части. Если речь идёт о маленьких, то, соответственно, большие порвут, а в некоторых ситуациях иностранцы могут зайти, уничтожить бизнес. У каждого своя беда, вы сами это понимаете. Поэтому я могу только поприветствовать ваши намерения создавать саморегулируемые организации, потому что в принципе мы исходим из того, что по‑хорошему в качестве государственного курса взят курс такой: замена государственного регулирования на активную деятельность саморегулируемых организаций. Это не везде можно сделать, конечно, мы все реалисты. В некоторых случаях требуется и государственное нормирование, и прямое государственное вмешательство, но вообще это цивилизованный путь. Так во всём мире, вы отлично знаете, потому что следите за иностранным опытом, небольшие компании, небольшие фирмочки объединяются. И в этом случае с ними вынуждены считаться все, и крупные компании, и власть, и всякого рода конкуренты, которые существуют. И поди ещё обидь такую организацию! Потому что начинается такой вой, который для любой власти, для любого государства является очень и очень проблемным.

Поэтому я думаю, Вам нужно создать такую саморегулируемую структуру и возглавить. Считайте, что это моё Вам поручение. (Смех.) Договорились.

Пожалуйста, коллеги.

М.Паличев: Дмитрий Анатольевич, я директор фирмы «Полёт». У нас малое предприятие, небольшая фирма, 134 человека.

Д.Медведев: 134 – не такая маленькая.

М.Паличев: Выпускаем мы бортовые приборы железнодорожной автоматики, делаем небольшую гамму клапанов электромагнитных и пневматических, выпускаем механообработку для предприятий ВПК. У нас хорошая база. Таких, как мы, достаточно успешных предприятий, в общем‑то, на наш небольшой город сейчас 7–8. И мы попытались в последний год организоваться в такое объединение, назовём его модным словом «кластер». Сейчас мы практически завершили этап подготовки организационной базы. Кстати, мы не конкуренты друг другу, занимаемся приборостроением.

Д.Медведев: У каждого своя ниша.

М.Паличев: Да, у каждого своя ниша небольшая.

Д.Медведев: Повезло, что называется.

М.Паличев: Повезло. Поэтому мы попытались объединиться. Но дело в том, что упёрлись в то, что нет задачи, общей задачи пока нет. Все попытки пока неудачные.

Д.Медведев: А кто её должен поставить – заказчик?

М.Паличев: Знаете, у нас в стране не так много заказчиков. РЖД – заказчик.

Д.Медведев: Я, собственно, и имел в виду РЖД. РЖД на себя такие функции не берёт пока?

М.Паличев: Знаете, в последнее время стало хуже. Раньше, в 90-е годы, было проще, не знаю почему. Сейчас задачу получить тяжелее. Поэтому у меня такое предложение – я постараюсь коротко, потому что нас много ещё: если есть в государстве федеральные целевые программы, и если они есть в области промышленной политики, нельзя ли как‑то создать условия для включения в них малых и средних предприятий, то есть какой‑то механизм разработать в этом отношении, чтобы он был?

Мы за последние полтора года достаточно много закупаем станочного парка и весь он импортный. Здесь бы хотелось, чтобы была какая‑то точечная программа импортозамещения, осторожная, особенно в станкостроении, в таких отраслях. У меня всё, собственно говоря.

Д.Медведев: Спасибо, Михаил Фёдорович. Вы молодец, человек экономный, экономите своё время драгоценное и моё, такое полудрагоценное.

Насчёт импортозамещения, начну с последнего. Конечно, такая программа есть. это первое. И второе, она не является пока эффективной. Почему? Потому что, Вы же понимаете, в условиях рыночной экономики, современной экономики навязать ничего невозможно. Можно это сделать, скажем, в рамках различного рода государственных заданий, особенно когда речь идёт об оборонке, но и то уже с большим трудом. Потому что, даже когда речь идёт о создании образцов военной техники, уже не заставишь то или иное предприятие купить вот здесь, потому что скажут: «Вы знаете, здесь качества нет, я хочу купить это за границей, и это будет работать совершенно иначе».

Но программы импортозамещения есть, и они должны быть, и, более того, они должны расширяться, потому что в противном случае мы просто потеряем основу потенциала промышленной политики, которая всё‑таки была у нас весьма неплохой. Конечно, не без изъянов, потому что опять же идеализировать не нужно то, что было, тем не менее она всё‑таки у нас была. И вот даже с некоторыми странами, могу вам сказать, мы выстраиваем на будущее свои отношения, основываясь на том, чтобы поставлять им прежде всего машинотехническую продукцию. Вот это для нас очень важно – сохранять определённые рынки: и чтобы у нас такого рода станки, какие‑либо новые агрегаты выпускались на наших мощностях, и чтобы туда тоже они поставлялись. У нас существует такая кооперация с Китаем (при том что Китай – огромный, конечно, потребитель), с Вьетнамом, с некоторыми другими азиатскими странами. Конечно, нам труднее пройти, скажем, на западные рынки, потому что там конкуренция очень высокая.

Теперь в отношении того, как вас всех связать в один кластер. По‑хорошему, конечно, это задача для заказчика. Я не знаю просто, как сейчас это выстроено с РЖД, – по всей вероятности, они не непосредственно на вас выходят; там же, наверное, какие‑то есть структуры, которые выступают от имени РЖД, или посредники какие‑то. Как это выглядит?

М.Паличев: Это мы выходим сами. Ездим сами, рыщем. Что‑то находим, где‑то не удаётся, где‑то удаётся. Совсем недавно нам удалось получить заказ от одного из предприятий, и мы сейчас ведём собственную разработку комплекта оборудования для маневрового тепловоза нового. То есть что‑то удаётся.

Д.Медведев: Потому что новые образцы техники создаются. Я регулярно получаю доклады от того же самого [президента ОАО «Российские железные дороги» Владимира] Якунина с предложением посмотреть те или иные новые образцы. Я не знаю, насколько они содержат в том числе ваши разработки, являются ли они чисто российскими или там всё‑таки есть вкрапления иностранных технических решений, но они их создают. И по количеству новых образцов: я с удивлением смотрю, что их всё больше и больше становится. Я не знаю опять же, насколько они удачные, но некоторые из них явно, на мой взгляд, конкурентоспособны, и об этом свидетельствуют даже те заказы, которые существуют из иностранных государств.

Но нам прежде всего, конечно, нужно насыщать свой рынок, и в этом смысле возможности поддержки такого рода малых и средних предприятий, конечно, небезграничны, но они всё‑таки существуют. Если Вы говорите про ФЦП, то ведь практически в любой ФЦП, которая посвящена той или иной отраслевой проблематике, нет деления на малые и средние предприятия, на крупные предприятия. Просто крупным, конечно, проще зайти в программу, чем малым. Вот только и всего. Может быть, знаете, о чём нужно подумать, в качестве итога разговора на эту тему: может быть, попробовать какую‑то квоту ввести в рамках отраслевых ФЦП, которые существуют, для малого и среднего бизнеса, просто чтобы большие полностью не оттирали малый и средний бизнес. Может быть, таким образом пойти, скажем, что 10 процентов заказов, например, размещаются среди малых и средних предприятий. Это могло бы помочь?

М.Паличев: Наверное, могло бы.

Но, знаете, мне хотелось бы сказать, что здесь бы зайти не на этапе готовой продукции, а на этапе ещё постановки задач, ТЗ. Вот тогда легче, понимаете?

Д.Медведев: Согласен, конечно. Желательно разрабатывать то, что тебе закажут, а не просто наобум двигаться куда‑то, так сказать, просто на рынок выходить.

М.Паличев: Таких постановок задач мы (я не знаю, может быть, мы плохо ищем), но пока мы в госзакупках не находим именно постановки задач.

Д.Медведев: Понятно.

Но насчёт квоты Вы эту идею всё‑таки поддерживаете, чтобы квотировать малый и средний бизнес?

М.Паличев: Я‑то поддерживаю.

Д.Медведев: Лишь бы нас поддержали.

Реплика: Чем больше проценты, тем лучше.

Д.Медведев: Спасибо.

Пожалуйста, коллеги.

А.Попов: Разрешите, Дмитрий Анатольевич?

Д.Медведев: Конечно.

А.Попов: Я, Попов Андрей Владимирович, представляю предприятие «Чистый город», которое занимается сбором…

Д.Медведев: Понятно. Мусора.

А.Попов: Да, можно так и назвать. Но мы называем «отходы». От организаций, в основном.

Д.Медведев: Это промышленные отходы у вас, да?

А.Попов: Промышленные. То, что востребовано, – скажем так, вторичное сырьё. Превращаем отходы в доходы, это полезно и приятно. То есть делаем наш замечательный город чище. Пусть немного, но тем не менее.

За время работы, в моём понимании, сформировался круг задач, который необходимо решить с Вашей помощью, с помощью изменений в федеральном законодательстве. Мы говорим постоянно об экологии, об экономичности и так далее, ведь правильно, да? То есть, с одной стороны, вторичные ресурсы могут быть использованы, то есть мы можем сэкономить. С точки зрения экологии это тоже уменьшение воздействия на окружающую среду. Поэтому я считаю, что надо, необходимо просто ввести определённые изменения в законодательство.

Д.Медведев: Какие?

А.Попов: Первое. Ввести понятие раздельного сбора отходов, то есть это должно быть прописано в федеральных законах, в законе об обращении отходов производства и потребления, в законе о местном самоуправлении.

Д.Медведев: Андрей Владимирович, потому что это специфика Вашей деятельности, чтобы я тоже окончательно понял: речь идёт о том, чтобы прямо в нормативном акте, желательно в законе, было установлено, что отходы собираются раздельно по категориям?

А.Попов: Совершенно верно.

Д.Медведев: И это даст какие возможности?

А.Попов: Это даст возможности, во‑первых, негативное воздействие на окружающую среду однозначно уменьшить. Второе, те ресурсы, которые можно вторично использовать, могут быть использованы в промышленности.

Д.Медведев: Чтобы разделить, условно говоря, пищевые отходы, например, от технологических? Или что имеется в виду?

А.Попов: Ситуация такая. Сейчас в законе прописано, что на местном самоуправлении лежит обязанность вывоза отходов в целом. Если мы вводим раздельный сбор, то администрации муниципалитетов обязаны будут предоставить населению раздельные контейнеры, куда можно сложить отдельно макулатуру, пластик, стекло и так далее, которые могут потом вторично использоваться. В этом задача и заключается.

Д.Медведев: Понятно. То есть это в принципе могло бы делаться на муниципальном уровне, когда перед каждым домом, будь то индивидуальный дом или многоквартирный, устанавливались бы ёмкости для именно раздельного сбора отходов. Так?

А.Попов: Совершенно верно. Потом эти ресурсы можно вторично использовать.

Второй момент – это наличие сортировочных площадок. Те отходы, которые не отсортированы, раздельно не собраны, дополнительно можно было бы отсортировать, тем самым ещё уменьшая воздействие на окружающую среду и получая дополнительные вторичные ресурсы, которые могут быть использованы.

Третьим моментом, наверное, самым важным, я считаю всё‑таки пропаганду через средства массовой информации раздельного сбора отходов. Почему? Потому что формирование культуры должно освещаться, оно должно в сознание вкладываться. Это очень важный вопрос, по‑моему.

Д.Медведев: То есть по телевизору должны делать, на плакатах делать.

А.Попов: Да, должны показывать. Причём это, наверное, комплексная должна быть программа, прямо с детского садика и так далее. Дети более восприимчивы. Кстати, у нас вот в городе и экологические патрули проводятся и так далее, то есть это очень важно, и они потом родителей одёргивают.

Д.Медведев: Мы сегодня вспоминаем советские времена, и я вспомнил, как в Ленинграде, когда я был школьником, потом в университете учился, одно время взялись за выращивание свиней.

А.Попов: Было такое, да, и в Пензе тоже.

Д.Медведев: Да, наверное, и в Пензе, и в других городах нашей большой страны. Во что это превратилось для жителей многоквартирного дома? Вот я жил в таком доме, у меня там был мусоропровод, и вдруг, неожиданно появился бак, куда нужно было скидывать все эти отходы. Но в чём проблема? Вот именно в том, о чём Вы говорите: в культуре и в желании. Потому что вначале туда вроде пытались вываливать именно то, что нужно для этих хрюшек, потом туда стали выбрасывать вообще всё, что есть: просто кто не донёс, допустим, или мусоропровод забит чем‑то – туда же, в этот самый бак. Потом просто их стали переворачивать, и на лестнице стояла такая, извините, вонь, что просто невозможно было пройти. Поэтому, конечно, это должна быть большая культурная программа, потому что, действительно, чистота нашего города начинается именно в том месте, где мы живём, и с той политики, которую проводит муниципалитет, и с тех позиций, которых мы придерживаемся сами.

Ваши‑то как начальники? У Вас есть тут взаимопонимание с начальством?

А.Попов: В этом плане у нас взаимопонимание есть, и программы такие существуют.

Д.Медведев: Если нужно, я считаю, положительный эффект от нашей встречи применительно к вам всем может в этом в том числе и заключаться, мы, конечно, можем шепнуть им, чтобы они всё‑таки такую программу организовали.

А.Попов: Действительно, программа такая есть. У нас сейчас устанавливаются контейнерные площадки практически по всему городу. Это очень важный момент. Насколько я знаю, уже закуплены контейнеры для селективного сбора отходов, они разноцветные. В этом плане работа ведётся. Понятно, что единомоментно это сделать, наверное, невозможно. Это было и в прошлом году, в этом году будет что‑то закрываться и так далее, но тем не менее эта программа ведётся. Здесь я ничего не могу сказать, только положительное.

Д.Медведев: Ладно, хорошо, тогда не будем никаких поручений на эту тему давать. Но тема, которую Вы подняли, действительно очень важная, потому что куда бы ты ни приехал, я езжу много всё‑таки, сразу видно, ухоженный город или нет. Это невозможно замаскировать под визит Президента. Можно заборы покрасить, у нас практика большая в стране, в этом смысле опыт колоссальный, но видно, когда есть уход ежедневный, постоянный и когда это всё залакировано под конкретное мероприятие. Очень многое зависит от того, какую позицию занимает руководство города, неважно, большой это город или относительно небольшой, как ваш, и от гражданской позиции обычных людей.

Так что я Вас в этом смысле полностью поддерживаю, потому что это очень важное дело, да ещё и бизнес к тому же. Правда, говорят, это очень криминальный бизнес.

А.Попов: Ну, нет.

Д.Медведев: Нет?

А.Попов: Я похож?

Д.Медведев: Вы – нет.

Но у нас, может быть, сейчас и нет. Мне просто некоторые коллеги рассказывали: в той же самой Италии, когда там наводили порядок со сбором, – помните, там у них была очень серьёзная история в Неаполе.

А.Попов: Да-да-да, я помню.

Д.Медведев: Там весь этот бизнес был под известными структурами – «Коза ностра» или ещё что‑то такое. И, в общем, так по‑серьёзному пришлось государству вмешаться, чтобы город стал чистым, потому что весь сбор был под бандитскими группировками.

Ну ладно, тогда я Вам желаю дальнейшего продвижения.

А.Попов: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

А.Коробов: Дмитрий Анатольевич, разрешите.

Д.Медведев: Пожалуйста.

А.Коробов: Коробов Алексей Рудольфович, руководитель станции технического обслуживания и ремонта автомобилей, город Заречный.

Мне хотелось бы продолжить, в частности, тему моего коллеги, именно экологическую тему. Мы работаем уже 20 лет, то есть работаем достаточно успешно, достаточно крепко стоим на ногах, и в принципе за эти 20 лет уже все проблемы у нас решены и урегулированы. То есть нам не мешают – нам помогают работать. Всё хорошо.

В процессе работы нашей станции на протяжении определённого количества лет лично мне не даёт покоя экологическая проблема.

Д.Медведев: Покоя не даёт.

А.Коробов: Да, совершенно верно.

В процессе работы станции у нас каждый месяц накапливается порядка одной тонны отработанного масла, которое мы сливаем с движков автомобилей, и очень большое количество бэушной, отслужившей свой срок резины автомобильной. 15 лет назад этот вопрос решался каким образом: мы вывозили эту отработку, как мы называем отработанное масло, на ближайшую нефтебазу, которая располагалась недалеко от нашего города, и абсолютно бесплатно, хочу заметить, сдавали это отработанное масло туда.

Отступлю от темы. Представьте себе такую картину, какая это проблема? Одна тонна – это только у меня одного, то есть это небольшое, маленькое предприятие по обслуживанию автомобилей. Представьте, сколько это в городском масштабе (если это государственное транспортное предприятие), сколько это в областном и сколько это в масштабах страны. Это реки отработанного масла. На сегодняшний момент эта проблема не решается никак. Ближайшая точка, допустим, туда, куда я могу сдать этот отработанное масло, – это Рязань, 600 километров.

Д.Медведев: Невозможно просто.

А.Коробов: Это нереально.

Д.Медведев: А что вы делаете?

А.Коробов: Сейчас расскажу. Самое интересное, что с завидным постоянством к нам приходят экологические комиссии и требуют от нас договора на утилизацию отходов. Договоров таких нет – соответственно предписание нам.

Д.Медведев: Потому что никто таких услуг не предлагает. Либо предлагают у чёрта на куличках.

А.Коробов: Да. Мы спрашиваем у этих ребят, вопрос в задачнике: что нам делать, куда это девать? Нам говорят: «Вы предприниматели, решайте проблемы самостоятельно». Нет вопросов, пытаемся это решить самостоятельно. Каким образом? Эту отработку используем в качестве отопления в зимний сезон, то есть мы её сжигаем. Приходит экологическая комиссия, говорит: «Ребята, куда дели?» – «Ну, вот отопление своих же производственных площадей». – «А вы знаете, что выбросы в атмосферу превышают всякие допуски?» Ба-бах! Ещё одно предписание. Ну, куда это?! Замкнутый круг получается.

Моё предложение, которое я сразу себе вижу, и Вы это можете решить однозначно, – это, наверное, обязать в законодательном порядке нефтяные компании, которые работают на территории, допустим, наших областей, не только Пензенской области, потому что это проблема планетарного масштаба, назовём её так, то есть это везде так…

Д.Медведев: Не бином Ньютона, так сказать.

А.Коробов: Да, обязать эти нефтяные компании организовать централизованные точки сбора отработанного масла с последующей его утилизацией, чтобы все об этом знали, куда можно это всё, и, естественно, провести определённую рекламу. То есть создать условия для того, чтобы я не нарушал.

Вы спросили у меня, куда я его деваю, я Вам расскажу. Совершенно верно, я его сжигаю, опять же в нарушение, то есть отапливаю своё помещение, и езжу, отдаю, договариваюсь, я очень люблю свой город, я патриот своего города и договариваюсь с железобетонными заводами, которые берут это масло для смазывания форм при отливке.

Конечно, я мог бы эту проблему решить как: я каждому клиенту мог отдавать канистрочку и говорить: «Вася, на, забери канистру и куда хочешь туда и выливай». Я знаю, что этот Вася…

Д.Медведев: Что это будет происходить, конечно.

А.Коробов: Да, этот Вася просто за угол отойдёт от меня и это масло выльет. Такая же картина творится в гаражных кооперативах, то есть сами понимаете, у них там есть ёмкости, но из них всё выливается.

Д.Медведев: Понятно.

А.Коробов: Мне, например, обидно и больно за это. Город красивый, чистый, и я хочу, чтобы он стал ещё лучше, он живёт для нас, а я хочу сделать что‑то для этого города.

Д.Медведев: Алексей Рудольфович, это абсолютно понятная постановка вопроса, абсолютно конкретная. Я скажу Вам сразу: я дам поручение Правительству просто продумать вопрос о создании системы сбора отработанного масла, причём возложив это на крупные компании – поставщики топлива. Пусть они вложат в это какую‑то толику денег, это как раз и будет их вклад в нашу экологическую безопасность. Так что поработаем над этим.

А.Коробов: Хорошо. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

О.Адамов: Разрешите?

Д.Медведев: Прошу Вас.

О.Адамов: Адамов Олег Михайлович, представляю компанию «Цитрон», которая работает на территории Пензенской области, города Заречного; сам уроженец города Заречного. Тоже очень люблю, как и все здесь собравшиеся, наш город. У меня только ряд предложений (я постараюсь очень быстро, коротко), которые волнуют малые предприятия в основном.

Согласно основным направлениям развития налоговой политики Российской Федерации на 2011–2013 годы предполагается реформирование налога на вменённый доход для малых предприятий. Это очень больная тема для нас, потому что только недавно и так существенно повысились социальные налоги на зарплату, что отразилось на деятельности нашего предприятия. Здесь ещё затрагивается самая больная тема, когда, в общем‑то, молчать уже нельзя, и надо говорить. Благодаря этому налогу наше предприятие ещё живёт и развивается.

Д.Медведев: Вы имеете в виду ЕНВД?

О.Адамов: Да. Наше предприятие занимается торговлей продуктами питания, промышленных товаров, мы занимаемся оптовой торговлей фруктами и овощами, производством рыбопродукции, занимаемся общественным питанием. То есть сфера деятельности у предприятия очень разносторонняя, мы яйца разложили в разные корзины, и у нас они все малые и в основном работают на этом налоге.

То есть для примера, если сравним. У нас есть точка общественного питания – кафе бистро. Если на сегодняшний день мы имеем прибыль на этой точке примерно 250 тысяч рублей в квартал, то при переходе на основную систему налогообложения наше предприятие становится убыточным: примерно где‑то 110 тысяч рублей будем иметь.

Д.Медведев: Минуса?

О.Адамов: Да, минуса. Здесь выход один: либо повышать цены, либо сокращать зарплату, либо постепенно, как наш коллега, будем умирать. Это, конечно, не выход. Я думаю, что социальная проблема здесь будет только нарастать. Этот налог даёт возможность, особенно предприятиям торговли, выживать в борьбе с крупным бизнесом. Сейчас существует ряд магазинов, мы их все знаем, которые, конечно, демпингуют по ценам, и мы стараемся приравниваться к этой ценовой политике. Соответственно, валовой доход у предприятия существенно сокращается, а расходы растут, потому что налоговая нагрузка увеличивается и, соответственно, повышение зарплаты и всё остальное происходит. Это один такой вопрос.

Второй вопрос. Чтобы развить малое предпринимательство, в частности, в малых городах и, я думаю, по всей стране, можно опыт какой‑то создать. Так как мы занимаемся уже многопрофильным бизнесом, у нас есть предложение о создании торгово-производственных, складских и логистических комплексов, то есть таких комплексов, которые включали бы в себя реализацию продукции малого предпринимательства (как раз предложение по объединению малых предприятий могло бы здесь пригодиться), создание мини-производств (примерно семь мини-производств можно будет создать на площади 2 гектара) и построить холодильные ёмкости для хранения овощной продукции в основном, потому что мы знаем, что вопрос продовольственной безопасности тоже очень остро стоит.

Если мы будем иметь холодильные какие‑то ёмкости и будет где хранить нашу продукцию, соответственно, мы могли бы на сезонные колебания реагировать более существенно, потому что без такой возможности, конечно, цена на продукты существенно повышается, особенно в зимний и весенний периоды. То есть вот это ещё одно из направлений.

Также хотел предложить создать какой‑то местный банк развития, можно так его назвать, то есть малые банки по развитию малых предприятий. Сейчас мы видим, что банки укрупняются, создаются такие крупные банковские системы, тем самым, конечно, условия у них не для малых предприятий. Чтобы получить кредит, нужна существенная залоговая база. Я говорю не только о себе, а о тех предприятиях, которые ещё могут создаваться. Сейчас создать малое предприятие и сделать его прибыльным практически невозможно, это я Вам говорю точно, 20 лет работаю уже в этом, с 1992 года, уже прошёл этап. Может быть, эти банки дадут возможность больше прислушиваться к малому бизнесу. Они могли бы быть при поддержке федерального центра, и акционерами могли бы стать малые предприятия этого региона. То есть они знают этот регион, они быстрее бы реагировали на какие‑то изменения рыночные, принимали бы более взвешенные решения. Но здесь, конечно, в таком предложении нужна Ваша помощь.

И последний вопрос. Если бы мы подумали, как помочь малым предприятиям в тех порой произволах при проверках, которые проходят на предприятиях, а они проходят регулярно у всех на предприятиях, – возможно, может быть, на муниципальном уровне надо будет принять какое‑то решение, чтобы был какой‑то ответственный человек в муниципалитете на уровне заместителя главы, кто бы курировал эти проверки. Пришла проверка – предприниматель отзвонился, сказал: так и так, ко мне пришёл. То есть он уже знает, он может в эту структуру позвонить и сказать, я уже в курсе, чтобы там долго не задерживали, соответственно. Если есть вопросы, надо задавать. Если уже вы хотите немножко «подоить», то надо это прекращать.

Д.Медведев: Совесть иметь. «Подоили» немножко – и ладно, хватит. (Смех.)

О.Адамов: То есть это был бы стимул для того, чтобы не задерживать и чтобы пореже приходили. Для нас это тоже была бы помощь. В принципе у меня всё.

Д.Медведев: Понятно. То, что Олег Михайлович сказал по поводу окончательной судьбы единого налога на вменённый доход и вообще о выстраивании налоговой системы, это, конечно, вопрос не этого круглого стола. Тем не менее то, что Вы мне сейчас сказали, для меня важная информация, особенно в части того примера, который Вами приведён: если при уплате этого единого налога на вменённый доход у вас, допустим, доходность какая‑то, условно 250 тысяч рублей получается, то при переходе на общую систему налоговых взысканий, общую систему налогообложений будет убыток в 100 тысяч. Я в любом случае эту тему буду обсуждать с Правительством и с Министерством финансов, которое отвечает за формирование контуров налоговой системы. Мы не должны ухудшать то, что есть, потому что у нас налоговая система неидеальна, она в чём‑то очень плохая, а в чём‑то она у нас совсем неплохая, если говорить, например, скажем, о подоходном налоге, некоторых других видах налога. Но в любом случае мы не должны осложнять жизнь. Поэтому это тема для отдельного разговора.

По поводу складских и логистических комплексов, холодильников. Вы знаете, я, безусловно, согласен, что это существенно облегчило бы жизнь малым предприятиям, средним предприятиям, которые занимаются переработкой, торговлей. Но если говорить прямо и откровенно, то я считаю, что это задача местных властей. Вот так, по‑хорошему, это задача региональных властей: привлечь какие‑то деньги, с вами договориться о чём‑то, может быть, тоже какую‑то копеечку у вас взять и создать такой комплекс, большой холодильник, большой склад, большой логистический центр, чтобы вы были тоже одним из акционеров и чтобы всё это осуществлялось под вашим контролем и управлением. Понятно, что федеральные средства на это, конечно, тратиться не будут. Это просто неприемлемо. Но если у вас этого не хватает – давайте подумаем, я готов это обсудить и с руководством Пензенской области, если действительно есть ощущение того, что тяжёлая ситуация с холодильниками, со складскими помещениями. Но делать это надо на региональном уровне, я в этом абсолютно уверен: на региональном или муниципальном. И деньги нужно брать оттуда.

По поводу кредитования. У меня сложное отношение к теме банков для малых предприятий. С одной стороны, я не против, а только за, если будет банк, который будет устраивать вас как малых предпринимателей, который не будет, хотя трудно себе это представить, допустим, требовать такие залоги, которые требуют крупные банки. По‑хорошему, вообще‑то, это единая кредитная политика, это единые нормативы, которые утверждаются Центральным банком, в том числе и нормативы, связанные с рисками одного заёмщика, на то обеспечение, которое он предоставляет.

С другой стороны, я очень опасаюсь, когда возникают такие банки-живопырки, которые при любом кризисе начинают наклоняться, и государству их нужно санировать.

Поэтому, конечно, по‑хорошему желательно, чтобы все банки были обращены в сторону малого предпринимательства, чтобы у них были свои программы. В принципе некоторые крупные банки этим занимаются. Не знаю, насколько удачно, допустим, работает Сбербанк у вас на территории, но у них есть, по‑моему, неплохая программа по малому предпринимательству. Достаточно серьёзную программу делал наш специализированный финансовый институт – ВЭБ, и они регулярно мне тоже докладывают о том, сколько они осчастливили малых предприятий. Не знаю опять же, работает это у вас или нет, но я считаю, что крупные банки тоже должны выдвигаться в этом направлении, потому что банк, он и есть банк.

Наконец, есть третья возможность. По‑хорошему, такого рода кредитование может осуществляться на взаимных началах, здесь взаимное кредитование, различного рода товарищества. Они у нас, правда, не очень востребованы, в нашей стране, но во всём мире они действуют – товарищества взаимного кредита, кредитные товарищества. Вот в этом смысле, мне кажется, это тоже был бы правильный путь развития финансирования малого предпринимательства.

Наконец, в отношении проверок. Это тема вечная. Сколько я себя помню, работая в Правительстве и в должности Президента, я всё время занимаюсь этими проверками. У меня такое ощущение, что мы так это всё уже закрутили, что вообще ни одной проверки не должно быть. Я как ни встречусь с малым бизнесом, они говорят: да нет, как проверяли, так и проверяют. Вот Вы мне хоть по‑честному скажите, ну хоть меньше стали проверять или нет? Кучу законов напринимали, даже в том числе после моего вмешательства. Раньше там один раз в год приходили, сейчас там установили, что один раз в три года. Реально меньше проверяют или нет?

О.Адамов: Реально приходят больше из‑за того, что структур проверяющих стало больше.

Д.Медведев: Ну вот если сравнить, Вы же говорите, что с 1992 года в этом бизнесе, то есть если сравнить ситуацию три года назад и сейчас, чаще приходят?

О.Адамов: Чаще приходят из‑за того, что этих структур стало больше. Периодичность‑то меньше стала, а их больше становится.

Д.Медведев: А кто приходит сейчас к Вам?

О.Адамов: Все: и трудовая инспекция, налоговая.

Д.Медведев: Налоговая обязана, это понятно.

О.Адамов: Экологи приходят очень часто.

Д.Медведев: Ко всем больше приходят с налоговыми проверками, если по‑серьёзному сказать?

А.Попов: На самом деле проблема не в этом. Проблема в системе. Приходят, понятно, что проверять надо, вопросов нет, проверять надо.

Д.Медведев: С этим никто не спорит.

А.Попов: Вопрос в другом, в отношении. Когда Алексей [Коробов] сказал, то есть пришли, проверили. Задача какая? Оштрафовать, и всё. Не помочь, а оштрафовать. В этом проблема. Пришли бы и сказали, допустим: «Алексей, надо туда возить, это вот сюда сдавать, это вот так делать. Сначала мы тебя предупредим». А получается на самом деле наоборот, штраф написали и всё, галочку поставили.

Д.Медведев: Всё это правильно. Я всё‑таки хочу задать вопрос в окончательной форме. Количество приходов в месяц стало больше или меньше применительно к вашей деятельности? Олег Михайлович [Адамов] сказал, что у него больше. У вас у всех так же, что ли?

М.Комарова: Они сейчас плановые.

Д.Медведев: То есть таких неплановых нет?

М.Комарова: Да.

Д.Медведев: Наездов нет?

М.Комарова: Наездов нет. То есть они плановые.

Д.Медведев: Уже хорошо.

М.Паличев: У нас тоже меньше, но без результата не уходят никогда.

Д.Медведев: А результат воплощается понятно в чём. Внеплановых нет – уже это побороли. По количеству, конечно, вы правы в том, что проверять надо, но проверять нужно не во имя того, чтобы удовлетворить проверяющих, будь то предписание или взятка, которую ему сунули, а для какого‑то нормального результата, окончательного результата. Эта проблема, конечно, очень сложная, потому что для большинства проверяющих структур результат – это именно отчёт о том, что предприниматель такой‑то привлечён к ответственности, но плюс ещё и личные какие‑то вещи.

Но, тем не менее, возвращаясь к тому, о чём Вы сказали. В принципе, может быть, идея какого‑то специального представителя администрации, который наблюдает за такого рода проверками, в общем, была бы и неплохой, если, конечно, этот человек будет пригодный, а не будет на поток садиться и уже, так сказать, собирать и говорить: «Сегодня ты к этому идёшь, а потом ко мне зайдёшь, поделишься. А потом ты к этому идёшь». Если такие люди будут способны работать, то, может быть, это и неплохо.

Я недавно создал так называемых инвестиционных уполномоченных при федеральных полномочных представителях. Но это под другие цели, в ранге заместителя полномочного представителя. Может быть, действительно, на уровне заместителя мэра или ещё кого‑то что‑то подобное создать.

У Вас есть такая фигура, в вашем городе?

О.Адамов: В нашем городе пока нет. Но я уже поговорил с нашим главой Администрации.

Д.Медведев: Кто у вас мэр‑то?

О.Адамов: Мэр города – Гладков Вячеслав Владимирович. Он сказал, что такая фигура у нас есть. И если бы было решение…

Д.Медведев: Но передайте ему от меня, что я ему предлагаю это сделать. Ладно?

О.Адамов: Хорошо.

Д.Медведев: Вряд ли Гладков Вячеслав Владимирович откажется. Привет ему передайте и скажите, чтобы такую фигуру ввёл.

О.Адамов: Хорошо.

Д.Медведев: Договорились.

М.Комарова: Уважаемый Дмитрий Анатольевич.

Я Комарова Марина Викторовна, директор производственного предприятия «Еврохим-Пенза». Мы производим акриловые краски и грунтовки на водной основе. Качество, кстати, нашей продукции не уступает импортным аналогам. Производство у нас находится в городе Заречном – моем родном городе, где я родилась и выросла.

Вопросов, конечно, на производстве очень много. Но я сегодня хотела сказать о другом. Я хотела сказать о том, как много бумажной работы приходится выполнять руководителю предприятия, и порой эта работа бесполезна.

Д.Медведев: В основном бесполезна.

М.Комарова: Да, в основном бесполезна.

Возьмём кадровые вопросы. Начиная с июня 2006 года Трудовым кодексом индивидуальных предпринимателей, средние предприятия, малые предприятия, крупные предприятия уровняли в смысле ведения кадрового учёта. Но равенство‑то получается не совсем справедливое. В каком смысле? Крупные предприятия, средние предприятия могут себе позволить и кадровую службу.

Д.Медведев: Конечно, абсолютно.

М.Комарова: И инженера по охране труда. Для малых предприятий это очень большая роскошь – позволить себе такие службы.

Д.Медведев: Конечно. У вас сколько людей на предприятии?

М.Комарова: У меня всего четыре человека работающих.

Д.Медведев: Всего четыре?

М.Комарова: Всего четыре человека, да. И вот представьте себе, что если раньше, до введения этих обязательств, примерно на одного работающего достаточно было около пяти кадровых документов, то теперь больше 30 видов кадровых документов нужно заполнить на одного работающего. Получается какая ситуация? Что у меня на четверых работающих я уже должна нанять кадровика и плюс ещё содержать комнату, где хранить все эти документы.

Поэтому, Дмитрий Анатольевич, большая просьба, может быть, возможно для предприятий с малой численностью ввести какую‑то упрощённую систему кадрового учёта. Там на самом деле очень много информации, которая просто дублируется.

Д.Медведев: Скажите, пожалуйста, Марина Викторовна, кто устанавливает правила по набору документов кадрового учёта в нашей стране? Это у нас что, Минздравсоцразвития или кто?

М.Комарова: Существует абсолютно чёткий перечень документов.

Д.Медведев: Роструд или кто? Кто это делает?

М.Комарова: Трудовая инспекция. Там есть совершенно чёткий перечень документов.

Д.Медведев: То есть это акты Роструда скорее всего?

М.Комарова: Да. Это то, что касается кадровой работы.

Отчёты по экологии – это отдельная песня.

Д.Медведев: Это мы знаем.

М.Комарова: Я директор производственного предприятия, и, кроме того, я ещё имею организационно-правовую форму: я индивидуальный предприниматель. У меня нет наёмных работников, я работаю только с компьютером. При этом уплачиваю плату за негативное воздействие на окружающую среду – 56 рублей 93 копейки – раз в квартал. Причём 20 рублей стоит платёжка. И ещё сдаю отчёт на восьми листах, информация в котором из квартала в квартал не меняется.

Д.Медведев: Какая информация это?

М.Комарова: А никакая не меняется. Всё, что есть, оно не меняется.

Д.Медведев: Что Вы пишете в этом отчёте о негативном воздействии на окружающую среду?

М.Комарова: Я прикладываю площади, которые я арендую; я говорю, что у меня есть договор на вывоз мусора; какое предприятие, с кодами бюджетной классификации, и так далее.

Д.Медведев: Понятно. Это ещё и в бумажной форме? Или это уже в электронной форме?

М.Комарова: Да, это ещё и в бумажной форме.

Д.Медведев: Ещё и в бумажной форме.

М.Комарова: Потому что при наличии электронной формы бумажную форму никто не отменял.

Д.Медведев: Но это в нашей стране специфика применения электронной формы.

Нет, но это не совсем так. По некоторым видам отчётности всё‑таки сейчас уже можно электронную форму использовать без бумаги. Но в основном, конечно, она вместе с бумажной идёт.

М.Комарова: То есть вот здесь, в моём понимании, напрашивается просто фиксированный платёж.

Д.Медведев: Платёж за что?

М.Комарова: То, что я плачу 56 рублей 93 копейки. Ну сделайте вы его раз в год или раз в полгода, чтобы я 20 рублей лишних не платила ещё за платёжку. И буду я платить этот фиксированный платёж. Пусть я раз в год буду подавать этот отчёт. Но зачем раз в квартал?

Д.Медведев: Как зачем? Для того чтобы за платёжку заплатить.

М.Комарова: Да, наверное, банку. Мне и так достаточно платёжек, я и так достаточно банкам плачу, потому что у меня все операции по безналичному расчёту проходят.

И ещё один пример, тоже, кстати, к документообороту, который непомерно растёт. Мои предприятия работают на общей системе налогообложения, то есть с НДС, так как мои клиенты – это в основном плательщики НДС. Но существует ещё очень много предприятий, которые работают без НДС. Мне с ними гораздо выгоднее работать, находясь в упрощённой системе налогообложения. Но я этого сделать не могу, то есть применить обе эти системы на одном предприятии невозможно. Что остаётся делать? То есть под одно и то же производство создаются два предприятия.

Д.Медведев: Два предприятия.

М.Комарова: Одно работает на упрощённой, второе – на общей системе налогообложения. А что значит два предприятия? Для такого, допустим, предприятия, как моё, это опять, по крайней мере, два работающих, причём у них 34 процента на зарплату, для меня это неподъёмная вещь, в два раза больше документооборот получается, это опять же двойная сертификация. То есть я должна опять получить сертификат на свою продукцию под другое производство, плюс ещё налоги по экологии под то же самое производство.

Д.Медведев: Какой выход?

М.Комарова: Какой выход? Я думаю, что вполне можно применить обе эти системы на одном предприятии, сохраняя при этом все льготы и все ограничения, которые существуют на сегодняшний день.

Д.Медведев: Здесь, я думаю, конечно, с Вами будут сильно спорить наши специалисты в области налоговых отношений, потому что они скажут, что это будет такая вакханалия, в которой никто не разберётся, когда, скажем, в одной компании, в одном предприятии применяется и общая система налогообложения, и упрощёнка. Как мы там всё это будем учитывать. Я думаю, во всяком случае, вижу, что здесь будет много противников у этой идеи. Но понимаю Вас, что в этом случае приходится создавать два предприятия, вести, по сути, два учёта, платить два раза за одну и ту же работу. Но в целом, когда я слушаю такого рода вещи, которые Вы мне сейчас сказали, а я не буду скрывать, это довольно часто звучит, у меня, конечно, большое желание вообще всю отчётность отменить, взять вот эту кипу документов и стукнуть больно по голове тому, кто сидит, эти инструкции пишет: такое‑то количество документов нужно представить туда‑то, туда‑то. Потому что, конечно, люди, которые это готовят, очень далеки от практического бизнеса, они просто не понимают на самом деле, на что они обрекают людей, которые занимаются бизнесом, особенно малым, где, в общем, и людей немного, и доходы небольшие.

С другой стороны, вроде как, другая моя сторона исходит из того, что порядок должен быть, всё‑таки какая‑то отчётность в стране необходима, и надо всё это причёсывать. Но где здесь баланс? Честное слово, я даже до сих пор не могу понять, почему мы принимаем огромное количество решений, ограничивающих различного рода учётные документы, проверки, а их количество становится всё больше и больше. Просто какая‑то сюрреалистическая ситуация.

Тем не менее по кадрам. Я дам поручение проработать вопрос о введении упрощённой системы кадрового учёта, потому что совершенно очевидно, скажем, ваши возможности и возможности крупного предприятия несопоставимы. Более того, абсолютно уверен в том, что 99,9 процента той информации, которую вы готовите, никому не нужна, её никто никогда не открывает. Более того, я боюсь, что она даже до статистики‑то не доходит в полной мере. Ладно, там ещё хотя бы до статистических инстанций доходила. Поэтому здесь можно попробовать упрощённую систему ввести.

Насчёт совмещения общей системы налогообложения и упрощёнки, здесь у меня иллюзий поменьше, но тем не менее я подумаю тоже над этим.

Коллеги, есть ещё возможность выступить по одной-две минутки ещё одному-двум, и после этого я с вашего позволения пойду давать поручения по итогам нашего совещания.

Есть желающие что‑то ещё добавить? Пожалуйста.

А.Киселёв: Дмитрий Анатольевич, я хотел бы сказать.

Меня зовут Киселёв Андрей Викторович, я представляю фирму «Остров изобилия», мы занимаемся рыбопереработкой.

Д.Медведев: Хорошее название у Вашей фирмы.

А.Киселёв: Мы начинаем сейчас развивать кондитерское производство. Ещё раз о чиновниках. Согласен, это полезные люди, без них ни одно дело не сдвинется, государством нужно руководить. В этом году мы столкнулись с работой нашей российской таможни, закупали оборудование и ждали.

Д.Медведев: Там что‑то очень бурно обсуждают наши с Вами разговоры. Столкнулись с работой российской таможни и поняли, насколько таможенники полезные люди.

А.Киселёв: Вот именно так. То есть ждали какой‑то помощи конкретной от них, а получается так, что начинаешь «растаможивать» оборудование… Там у них существуют так называемые склады временного хранения.

Д.Медведев: Да, известная тема.

А.Киселёв: Занимаются помощью брокерские фирмы, которым эти же склады и принадлежат.

Д.Медведев: Как правило.

А.Киселёв: Да.

Д.Медведев: А сами эти брокерские фирмы через подставных лиц принадлежат самим таможенникам.

А.Киселёв: Наверное, так, мы так глубоко не копали. В итоге мы там простояли почти неделю, на этих складах, заплатили порядка 120–130 тысяч рублей лишних денег. Может показаться, это частный случай…

Д.Медведев: Нет, это не частный.

А.Киселёв: Но это не частный случай далеко.

Д.Медведев: Не частный, и деньги приличные. Ну и что?

А.Киселёв: И вот некоторые компаньоны, с кем мы работаем, ребята просто боятся вот этих таможенных оформлений, напрямую даже договора поставки на оборудование не заключают, обращаются к посредническим фирмам, чтобы те растаможили.

Д.Медведев: Просто чтобы самим не ходить в таможню.

А.Киселёв: Совершенно верно. Надо воспитывать чиновников. (Смех.)

Д.Медведев: И карандашиком постучал. (Смех.)

А.Киселёв: Чтобы когда к ним приходят предприниматели или какая‑то фирма, государственная организация, они их встречали с хлебом-солью, а не так, как у них.

Д.Медведев: Ну, я думаю, что вы и без хлеба-соли обойдётесь, лишь бы поборов не было таких.

А.Киселёв: Совершенно верно.

Д.Медведев: И очередей, а также направлений в агентские структуры, которые тянут деньги за неоказанные услуги.

Таможня – очень сложный организм, все попытки её настройки за последние годы, честно сказать, оказались не сильно успешными. Это не означает, что я хочу сказать, что все таможенники – жулики (нет, конечно) или что система нереформируемая и она должна быть упразднена (это тоже невозможно). Таможня – это всё‑таки важный инструмент торговой политики государства. Но вот что мне представляется самым важным применительно к таможне: надо минимизировать количество случаев, когда вы вообще с ними общаетесь. Можно даже и деньги заплатить, лишь бы это было действительно за нормальные услуги и не превращалось в мытарства, необходимость договариваться с кучей самых разных структур, да ещё и заказывая то, что, собственно говоря, тебе не особенно нужно.

Поэтому применительно к таможне я вижу только один выход, как и применительно ко многим другим, конечно, сферам государственного управления, – это переход на электронную форму обслуживания, когда вам понятно, чего от вас требуют; будете вы их услугами пользоваться или нет, сами заполняете соответствующую форму, отправляете, платите там что‑то, если это положено, и всё. Но, как только начинаются заходы, особенно заходы в таможню, это, конечно, караул.

У меня есть разные знакомые, которые когда‑то в этой структуре работали. Даже не буду комментировать. Там на самом деле ещё очень много беспорядка. И конечно, её нужно приводить в чувство. Единственное, что, мне кажется, сделано за последнее время, точно абсолютно позитивного и на что у меня есть большая надежда, это на создание Таможенного союза России, Республики Беларусь и Казахстана. Почему?

Во‑первых, это просто большое экономическое образование. И вам как предпринимателям понятно: это всегда хорошо, когда рынок больше становится. Но самое главное не это. Мы всё‑таки подтягиваем наши таможенные стандарты, по сути, уже до европейского уровня. В результате, хотят они того или не хотят, но всё равно их деятельность будет становиться более прозрачной и более обращённой, если хотите, к нуждам предпринимателей и обычных людей, которые таможню пересекают. Но это уже, конечно, большая тема.

Кроме таможни есть ещё что‑то, о чём нужно было бы обязательно сказать?

О.Черненкова: Я хотела сказать.

Д.Медведев: Пожалуйста, прошу Вас. Конечно.

О.Черненкова: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Я индивидуальный предприниматель Черненкова Олеся Николаевна работаю и живу в городе Заречный. Недавно открыла, меньше года назад, микропредприятие в городе Заречный по оказанию парикмахерских услуг.

Хочу сказать, что я открыла предприятие, участвуя в программе федеральной поддержки и развития малого бизнеса. И, Вы знаете, недавно, буквально на днях, задумалась, что если бы не эта программа, я бы, наверное, не стала предпринимателем.

Д.Медведев: Вы знаете, Олеся Николаевна, я Вам скажу откровенно, потому что мы все о негативе говорим, это нормально абсолютно, потому что встречаться и друг другу комплименты делать смысла нет, но вот эта программа, о которой Вы говорите, на самом деле оказалась очень неплохой, и я рад, что Вы об этом говорите в присутствии других коллег. Она на самом деле помогла многим людям.

О.Черненкова: Действительно, многие меня спрашивают и многие собираются участвовать в ней, потому что она же долгосрочная, целевая именно программа.

Что хочу сказать? Единственное меня беспокоит, проблем глобальных для меня сейчас особо нет, но у меня есть…

Д.Медведев: Маленькая, но серьёзная проблема.

О.Черненкова: Маленькая, да. Раньше я была наёмным работником, и ко мне относились…

Д.Медведев: Как к наёмному работнику.

О.Черненкова: Да.

Д.Медведев: А теперь Вы начальница.

О.Черненкова: Да. А сейчас предприниматель. Соседи иногда даже, честно говоря, отворачиваются.

Д.Медведев: Да ладно! Серьёзно?

О.Черненкова: То есть имидж предпринимателя настолько плох: всё, лопатой деньги гребёт, вор, хапуга, что‑то в этом духе. И причём средства массовой информации очень, очень этому имиджу помогают. То есть стереотип не стирается, а, наоборот, создаётся.

Д.Медведев: У Вас несколько с Владимиром Васильевичем [Потаповым], который начинал нашу сегодня дискуссию, и Вами, которая завершает эту дискуссию, отличные представления о том, что нужно показывать. Но я думаю, что в целом вы говорите всё равно об одном и том же. Всё равно нужно показывать лучшие образцы труда человека, будь то рабочий или бизнесмен. Потому что мы все с вами знаем (а я говорю «мы», потому что я сам представляю, что такое бизнес, это труд на самом деле), это точно не такая ситуация, когда тебе что‑то с неба упало, и ты потом на протяжении всей жизни живёшь на дивиденды, которые платят тебе по ценным бумагам или ещё как‑то. Да, такие случаи есть, но они очень незначительны, а в основном любой предприниматель, кстати, и малый предприниматель, и крупный, вкалывает каждый день. Каждый день ездит на работу, не важно, где он работает, принимает управленческие решения и несёт риски, причём серьёзные риски, потому что всякая предпринимательская деятельность – это рисковая деятельность. И об этом не должны забывать люди, которые у вас работают. Потому что, да, они иногда обижаются, говорят, вот там зарплата маленькая, ещё что‑нибудь, но ведь и рискует сам предприниматель, а не наёмный работник. У наёмного работника другие трудности, но он хотя бы не рискует своим имуществом, а иногда, извините, своей головой. Поэтому психологическая атмосфера очень важна.

Я недавно встречался, буквально два дня назад, с представителями крупного бизнеса, очень крупного, и они, по сути, говорили то же самое, вот то же самое, что Вы сейчас говорите. Необходимо менять отношение людей к предпринимательству. Казалось бы, уже 20 лет, как существует новая экономика, а тем не менее стереотипы остаются. Человек, который вчера ещё был наёмным работником, а сегодня стал какие‑то копейки получать как предприниматель, сразу превращается в куркуля, человека, который занимается выжиманием последних соков из несчастных работников. Но мы‑то понимаем, что это не так. Поэтому нужно об этом рассказывать и даже, если хотите, создать программу пропаганды предпринимательского дела именно как труда для огромного количества людей.

Мы к чему стремимся? Чтобы у нас процентов 30–40 людей, а то, может быть, и больше, стали предпринимателями. Подчёркиваю, 30–40 процентов. И тот самый малый бизнес, который у нас пока ещё совсем малый, разросся до размеров, которые он имеет, допустим, в крупных развитых странах. Если мы такие цели перед собой ставим, чтобы 30, 40, 50 процентов наших людей стали предпринимателями, мы должны им объяснять, что это за труд, в чём его сложности и в чём его преимущества. Если хотите пропагандировать его не в меньшей степени, чем пропагандировать труд рабочего, славный труд, но отдельный тоже труд, Вы, мне кажется, сами должны это делать. Согласны?

О.Черненкова: Полностью.

Д.Медведев: Подводя итог нашей встречи, хотел бы сказать, что мне было интересно, потому что у каждого из вас своя предпринимательская судьба и в то же время общие проблемы. Есть специфика и есть общие проблемы. Хочу сказать, конечно, что вы понимаете: наверное, значительная часть проблем, которые вы сегодня подняли, существуют и у других предпринимателей в нашей стране. Мы будем стараться их решать. Я, конечно, не могу вам обещать, что мы это сделаем моментально. Но всё‑таки, когда я смотрю в прошлое относительно недавнее, всё‑таки, несмотря на все трудности, несмотря на проверки, на надоевших чиновников, несмотря на поборы, на взятки, несмотря на огромное количество других вопросов, общий предпринимательский климат, я считаю, всё равно становится лучше, даже несмотря на те трудности, которые, может быть, случились в жизни каждого человека.

Я хотел бы вам сказать, что мы и дальше всё для этого будем делать, во всяком случае, я. Потому что я считаю, что у нашей страны без предпринимательства нет никакого будущего. Никакого: ни цивилизованного, ни нецивилизованного.

И последнее самое. Город у вас симпатичный. Спасибо вам за то, что вы меня пригласили. Я подумаю, как и когда организовать визит. Но надеюсь, что вы так же его будете любить, как мне сегодня рассказывали, и будете делать всё для того, чтобы он был красивым, современным и преуспевающим. Спасибо.