Президент России — официальный сайт

Документ   /

Д.Медведев: Рад вас видеть.

Многих из вас я встречал, когда мы с вами общались в ходе различного рода встреч во время моих поездок в регионы, так что мы старые знакомые. Надеюсь, что это создаст соответствующую атмосферу. И помимо того, что я действительно искренне рад вас видеть, хотел бы сказать, что надеюсь, если это будет интересно и полезно, то такого рода встречи и такие интервью региональным средствам массовой информации будут постоянными. Во всяком случае, мне понравилось общаться в тот период, когда я работал в Правительстве, потому что всё‑таки это немножко другой срез общения, возможность привести какие‑то свои аргументы, свои доводы непосредственно тем источникам информации, которые трудятся в регионах. При всём самом большом почтении к федеральным СМИ я считаю это эффективным. Так что если вы со мной будете согласны, мы такие встречи продолжим.

Пожалуйста, вопросы.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я прилетел в Ижевск из Сибири, Красноярская телерадиокомпания.

Дмитрий Анатольевич, Вы уже вспомнили о том, что такой формат встречи региональных журналистов с Вами мы проводили последний раз весной, когда Вы ещё были кандидатом в президенты, это было как раз в Красноярске. И спасибо большое, что Вы возвращаетесь к этому формату. Спасибо, что Вы с нами встречаетесь. Я думаю, что это будет в определённом смысле и сигнал тем, кто с нами работает на местах. Местная власть, она будет с Вас брать пример.

Д.Медведев: Готов прямо сейчас пальцем погрозить местным властям.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, с весны произошло в стране, в мире очень много тревожного и даже трагического: агрессия Грузии, ситуация на Кавказе накалилась. Я думаю, что об этом мы будем говорить. Мои коллеги зададут вопрос.

У меня есть тоже вопрос. Скажите, пожалуйста, когда сыплются эти неприятности, когда обстановка такая тревожная, Вам удаётся реализовывать вот ту перспективную программу, которую Вы нам представляли ещё как кандидат?

Д.Медведев: Вы знаете, жизнь состоит из череды неприятных событий и событий, которые нам кажутся более радостными. Для каждого человека эта пропорция индивидуальна, для меня тоже, естественно. Но есть, конечно, события, которые тревожат всю страну, и Вы их назвали. Действительно, это и агрессия Грузии, и глобальный финансово-экономический кризис. По сути, такого рода явления так устроены, что они всех затрагивают в той или иной степени. В то же время, слава богу, у нас ничего такого страшного за последнее время не случилось в этом смысле, такого, что невозможно было бы поправить. И в ходе кавказской кампании России удалось всё‑таки расставить точки над «i», отстоять жизнь и достоинство своих граждан ценой, к сожалению, и человеческих жертв, наши ребята погибли, но тем не менее мы защитили и наших людей, и российские интересы.

Что касается глобального кризиса, то, конечно, он только начался. Если говорить предельно откровенно, он просто набирает обороты, и нужно на ясном глазу это понимать. Это не для того, чтобы кого‑то пугать, это правда. Это понимают сейчас во всех странах. Наша задача дать на это адекватный, эффективный ответ. Но и то, и другое, и другие печальные события, которые случились за этот период, не должны отвлекать руководство

страны от решения стратегических задач, иначе вообще непонятно, зачем это руководство сидит в Кремле и в других местах.

Поэтому я хотел бы вам сказать предельно просто: мы занимались и будем заниматься продвижением приоритетов развития страны. Это самое главное. И никакие кризисы в этом смысле не повернут нас вспять. Да, мы можем где‑то сделать маленькую паузу, где‑то у нас может не хватить ресурсов на что‑то, на что мы рассчитывали, допустим, но в целом это движение будет продолжено. Поэтому все приоритеты, которые мною обозначались и в ходе общения с вами, и в ходе общения с другими коллегами, которые здесь сидят, и в ходе различного рода моих прямых обращений к нации, в том числе, кстати, в последнем Послании Федеральному Собранию, – все эти приоритеты будут реализовываться. И могу сказать, что, несмотря на всякого рода проблемы, у нас есть для этого и средства, и силы.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я представляю «Первый канал», но я работаю в бюро «Первого канала» в городе Казани.

Д.Медведев: Вы не извиняйтесь за то, что Вы «Первый канал» представляете, это не наказуемо.

Вопрос: Ещё, наверное, одна тоже такая очень важная тема, за которой следили все, за которой следила вся страна, – это Ваше Послание, в котором Вы высказали ряд предложений по усовершенствованию политической системы, в том числе по увеличению срока полномочий Президента и Государственной Думы. Так вот вопрос такой: какую цель Вы преследовали, какая цель вот этих изменений и какую политическую систему Вы в итоге хотели бы получить?

Д.Медведев: Понимаете, всякая политическая система, как и всякая Конституция, кстати сказать, это рукотворное явление. Это не канон, который дан свыше, а это всё‑таки продукт работы людей – политиков, законодателей. И, с другой стороны, это всё‑таки попытка описать правовую модель или политическую правовую модель, которая адекватна современному периоду жизни страны.

Почему конституции меняются, почему принимаются новые конституции? Это не только потому, что это амбиции каких‑то политиков, хотя это тоже встречается, но всё‑таки, как правило, когда речь идёт об ответственных политиках, – это стремление создать более устойчивую правовую модель, более устойчивую политическую систему. Кто‑то делает это чаще, в Европе таких примеров немало, вы знаете, сколько конституций в ряде стран было за 15–20–30 лет принято. Кто‑то делает реже, как, например, американцы те же самые, хотя они тоже поправок напринимали немало. Значит, и мы должны следить за ситуацией.

Поэтому вот это предложение, которое мной сформулировано, – это не спонтанное предложение, оно продуманное. Если говорить откровенно, я начал об этом думать, наверное, лет пять назад, естественно, не предполагая, что мне придется воплощать это в жизнь. Но, как любой юрист, как любой человек, занимающий высокую должность, я думал о процессах и о нашем правовом основании – о Конституции. И мне всё‑таки уже с тех пор стало представляться, что кое‑что нам необходимо подправить, а именно две вещи. Первая: всё‑таки, несмотря на президентский характер нашей республики, на то, что у нас жёсткая президентская республика с очень серьёзными полномочиями Президента, тем не менее есть Правительство, которое является исполнительной властью, и Правительство должно периодически не просто отчитываться само себе, но и всё‑таки докладывать Федеральному Собранию, Государственной Думе в данном случае, об исполнении тех поручений, которые ему давались, и представлять отчёт о работе за год. Это не превращает, конечно, нас в парламентскую республику, и, скажу откровенно, я считаю, что Россия не должна быть парламентской республикой, для нас это просто смерти подобно. Но тем не менее это всё‑таки укрепляет полномочия Государственной Думы и даёт дополнительные рычаги контроля в отношении жизнедеятельности в стране, в отношении тех решений, которые принимаются Правительством.

И второе решение, касающееся сроков полномочий для Президента и для Государственной Думы. Это, конечно, вопрос выбора, но я могу сказать, что, на мой взгляд, сейчас – и меня в этом смысле поддерживают и законодатели, и мои коллеги по работе – всё‑таки четыре года, например, для Федерального Собрания, для Государственной Думы – это мало. Просто так цикл устроен, в том числе и в нашей стране, что мы привыкли мыслить несколько более крупными категориями. Это первое.

И второе. Когда все выборы проходят в один момент, это создаёт определённые проблемы, создаётся усталость, возникает усталость от тех или иных кампаний. Поэтому разделить выборы Президента и Государственной Думы – это тоже одна из в общем достаточно давних задумок.

И, наконец, последнее – про срок полномочий Президента. Это тоже вопрос выбора. Можно сказать, что и за четыре года можно достигнуть очень хороших успехов, а за полгода наломать дров таких, что просто некуда деваться. Но тем не менее, если говорить об устойчивой ситуации, я считаю, что нынешнему этапу развития нашего общества и государства соответствовало бы, чтобы Президент имел более длительный срок своих возможностей, своих полномочий. Это может быть пять лет, шесть лет, семь лет, так, как это было в ряде других стран, и так, как это остается в ряде других стран, в том числе наших партнёров в СНГ. Но не только, и в Европе есть демократии, где Президент шесть лет исполняет свои полномочия, пять лет. Вы знаете, совсем недавно ещё во Франции семь лет было, а Франция – это президентская республика, это не парламентская республика. Так было, кстати, на протяжении там почти, наверное, 40 лет, а потом они от этой конструкции отказались.

К чему я это говорю? К тому, что, мне кажется, сейчас это было бы полезно для укрепления страны, для укрепления авторитета власти, но это не значит, что это навсегда, я об этом уже говорил. Если через 20–30–40 лет мы убедимся в том, что потребуются дополнительные какие‑то решения, потребуется ещё раз вернуться к этому вопросу, это нужно будет сделать, и здесь нечего стесняться. Стабильным в Конституции должен быть правовой режим граждан, защита прав и свобод, фундаментальные основы строя, право собственности, суд. Вот эти вещи не должны подвергаться коррективам. Устройство же политической системы при всей важности, оно всё‑таки носит вторичный характер. Вот этими соображениями я руководствовался, когда формулировал свои предложения. И я рад, что Государственная Дума поддержала меня в этих предложениях.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте мне продолжить тему, предложенную моей коллегой, о Вашем Послании. В своём обращении Вы много говорили о сферах социальной политики: образовании, здравоохранении, пенсионном обеспечении. Скажите, значит ли это, что одних только мер, принятых в рамках национальных проектов, недостаточно? И как между федеральным центром и регионами будет распределяться участие в развитии стратегии «Наша новая школа»? Спасибо.

Д.Медведев: Вы знаете, мы сейчас как раз только что провели заседание Государственного Совета, где откровенно говорили и о наших достижениях за последние годы, и о тех трудностях, с которыми мы столкнулись, в том числе и в сфере продвижения принципов конкурентного развития и социальной сферы. Я считаю, что мы сделали всё‑таки за последнее время достаточно немало. Я не буду перечислять достижения, это было бы сейчас просто неправильно. Тем не менее наша социальная сфера: и образование, и здравоохранение, и пенсионное обеспечение – они всё‑таки достаточно серьёзно отличаются от того, что было десять лет назад. Конечно, человеческая память такова, что плохое обычно выветривается, а хорошее всё‑таки остается. Но я считаю, что тем не менее кое‑что было сделано. Но это не значит, что мы сейчас должны остановиться, особенно в условиях, когда страна вступила вместе с другими государствами в полосу очень сложной фазы финансово-экономического развития. Поэтому мы должны формулировать амбициозные цели не только в экономике (они сформулированы все, есть программы, они реализуются, где‑то быстрее, где‑то, к сожалению, не так, как нам бы хотелось), но и в социальной сфере. Потому что социальная сфера – это качество жизни обычных людей. И в этом смысле

я считаю, что в Послании, во всяком случае, я надеюсь на это, я специально остановился на проблемах, которые волнуют каждого человека, абсолютно любого: начиная от школьника и заканчивая Президентом страны. Это проблемы образования, а именно школы в нашей стране, здравоохранения и пенсий.

В отношении ситуации в школе. Мы действительно гордились нашими достижениями в образовании – и в школьном образовании, и в вузовском образовании. Но бесконечно гордиться невозможно. Надо признаться откровенно, что ряд достижений в образовании мы потеряли, и не нужно надуваться, говорить, что у нас лучшее в мире. Не лучшее, хотя и не самое плохое, но нужно сделать его лучшим или, во всяком случае, вывести на уровень мировых стандартов и в школе тоже.

На чём необходимо сконцентрироваться при подготовке вот этой программы «Наша новая школа»? Мы должны получить новые стандарты образования, современные стандарты, основанные на требованиях жизни в XXI столетии, – это первое. Мы должны получить новых учителей и новых учеников (в переносном смысле этого слова), то есть подготовленных учителей, независимо от их возраста, которые любят своё дело и хотят работать в школе, несмотря на трудность работы в школе; и учеников, которые и физически, и морально готовы к тому, чтобы получать очень сложное образование.

И третья составляющая: школа должна быть современной, она не должна быть ветхой в прямом смысле этого слова. Невозможно больше учить детей в бараках, да ещё и опасных иногда. И не только потому, что там некомфортно, просто у человека, который получает образование в таких условиях, возникает ощущение, что это образование ничего не стоит. Наоборот, когда в школе есть всё, что нужно для обучения, ценность образования выглядит иначе. Мы не сможем, конечно, за один год всё это полностью изменить.

Я езжу по регионам, до этого ездил много и сейчас езжу, всё‑таки куда бы я ни пришёл, везде есть уже свои достижения. Вот мы сейчас с местным руководителем смотрели стенды, фотографии, и я сказал Александру Александровичу [Волкову, Президенту Удмуртской Республики], что, может быть, есть масса проблем, но то, что было построено за последние годы, 170 образовательных учебных заведений, это очень хорошо, это на самом деле повод для того, чтобы даже гордиться. Просто на сопоставлении: вот старая школа и вот новая школа – очень хорошо смотритсяё и хорошо, что в это вкладывались деньги. То же самое касается и здравоохранения, потому что там тоже нужны масштабные инвестиции. Поэтому новая школа или школа, которая будет через 10–15 лет, – это школа, где есть новые образовательные стандарты, подготовленные учителя и ученики, и школа, оснащённая по последнему слову строительной и иной техники, то есть современная школа. Вот это цель, и мы её будем реализовывать.

Вопрос:

Дмитрий Анатольевич, буквально на днях Вы вернулись с саммита Россия–ЕС и из США. Я знаю, что Вы приехали уже на этот саммит с готовой концепцией некого нового финансового мироустройства, может быть, отказа от национального эгоизма, о чём Вы говорили, развитых западных стран. Не могли бы Вы рассказать, как проходили переговоры по выработке каких‑то совместных действий по преодолению кризиса и был ли услышан голос России? И, может быть, если можно, добавить, какие механизмы Вам видятся наиболее важными в этом процессе. Спасибо.

Д.Медведев: Сразу могу сказать, что переговоры проходили, естественно, непросто. Но вы понимаете, что саммиту ведущих 20 стран всегда предшествуют предварительные встречи на уровне экспертов сначала, потом заместителей министров, потом министры финансов встречались, и потом только уже главы государств. Поэтому, конечно, мы не приехали, чтобы за три часа, как это иногда описывают в газетах, принять бессмысленную декларацию и разойтись. Это не так, это неверное абсолютно суждение.

Я считаю, что в целом переговоры проходили достаточно конструктивно. И та декларация, которая принята «двадцаткой», она содержательная. Я вам даже больше скажу: я не ожидал, что она будет такой содержательной. Можно сколько угодно умничать, говорить, что вот здесь не написано, что конкретно делать, здесь не написано (хотя там есть так называемый План действий, где даже расписана последовательность процедур). Но самое главное, что всё‑таки лидеры договорились о том, что есть проблемы, на них смотрят более или менее одинаково, и предлагаются всё‑таки близкие рецепты, как их решать.

Почему это так важно? Может быть, лет тридцать назад можно было бы и наплевать на всё это, сказать: мы сами выберемся из этой ямы, у нас и возможностей достаточно, и собственная гордость присутствует. Сейчас так невозможно сказать. Россия – страна с открытой экономикой, и до тех пор, пока не придёт в порядок экономика развитых государств, крупнейших государств, государств Евросоюза, экономика Соединённых Штатов Америки, которая в наиболее сложном состоянии находится и которая всех вниз и потащила, мы не сможем полностью отрегулировать ситуацию у себя. Я только что об этом говорил коллегам-губернаторам. Здесь есть и очевидные минусы, но и плюсы, потому что всё‑таки глобальная экономика, открытая экономика представляет лучшие шансы для развития. Поэтому я считаю, что в целом результат неплохой, но это самый первый результат.

Мы, конечно, должны будем сейчас активно работать для того, чтобы создать собственное правовое поле для того, чтобы эти действия совершить, и самое главное для того, чтобы создать новые международные соглашения о международных институтах, которые будут работать, и о том, как, кто и кого кредитовать будет, в каких объёмах, кто как участвует, принципы этого кредитования; система контроля, мониторинг за компаниями, корпоративная прозрачность, оценка рейтинговых агентств (потому что это индикаторы и, мягко говоря, не всегда честные, не всегда верные). Масса самых разных других дополнительных, вроде бы внешне таких технических, но очень важных механизмов. И по этим механизмам нам нужно договориться, не просто, чтобы каждая страна своё что‑то прокукарекала, а чтобы это был общий подход, общий набор принципов и не в интересах одного государства. Потому что, надо признать откровенно, сколько бы там на меня коллеги ни обижались в других странах, нынешняя финансовая система построена в интересах ограниченного количества государств. Я даже не говорю, что это их вина, но это просто было сделано так в 40-е годы. Мы, к сожалению, кстати, тогда хотя и участвовали во всех этих внешних бреттон-вудских переговорах, но нам это, как вы понимаете, не особенно было важно, у нас экономика жила по своим законам.

Поэтому второй раунд переговоров, надеюсь, будет более конкретным (тот, который состоится уже в конце марта – в начале апреля). Там посмотрим, и хотелось бы уже выходить на какие‑то международные соглашения. Потому что без этого мы окончательно не сможем создать ни новую финансовую архитектуру, ни кризис полностью урегулировать.

Поэтому я считаю, что всё‑таки саммит в Вашингтоне свои задачи выполнил, и сейчас вопрос в практическом исполнении, в практической имплементации этих решений. Этим должны заниматься все, в том числе и мы. И наше Правительство этим будет заниматься.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте небольшой уточняющий вопрос. Вот на первом заседании бреттон-вудская система даже пока не подвергалась какому‑то сомнению…

Д.Медведев: Нет, не так, подвергалась, конечно. Но, скажем откровенно, те, кто в большей степени доволен этой системой, они так по‑тихому себя ведут. Но есть масса государств, которые недовольны. Это крупные государства, это развитые государства, это не только Россия. Нет, это звучало – о том, что мы должны выйти на новые договорённости, и не только в моём выступлении или в выступлениях каких‑то других государств, которые тогда не принимали активного участия в разработке бреттон-вудской системы. Эта тема есть. И в любом случае, если мы сможем согласовать основные позиции, а по принципам мы уже договорились, это, конечно, не «Бреттон-Вудс» – это уже другое что‑то, это совершенно очевидно.

Вопрос: Если Вы помните, в феврале Вы были в Хабаровске, и я там спрашивал у Вас о Вашем отношении к проекту мостового перехода Сахалин – материк. Вы тогда одобрили и сказали, что игра стоит свеч, хотя проект дорогостоящий. Я написал статью, где обнадёжил своих земляков, и назвал её так «Сахалин может стать полуостровом» (это была цитата из Дмитрия Медведева). Сейчас в связи с новыми экономическими условиями, в связи с этим глобальным финансовым кризисом насколько реален этот проект для нашего острова? Ну и, может быть, какие‑то ещё другие глобальные проекты, которые планировались, но сейчас застопорились?

Д.Медведев: Владимир, Вам пока не нужно увольняться из газеты и менять место жительства. Если Вы об этом подумываете, то пока не надо, и вот почему. Несмотря действительно на кризис, на проблемы, которые существуют в экономике, в финансовой сфере, развитие транспортной инфраструктуры – это тот самый приоритет, от которого мы отказываться не будем. Дальний Восток в этом смысле – самая обделённая территория, Вы отлично это знаете.

Поэтому если отказываться от этих планов, то тогда вообще непонятно, что делать. Мы будем заниматься этим проектом, он вошёл и в транспортную стратегию, которая принята совсем недавно, на период до 30-го года, и в федеральную целевую программу, касающуюся развития сети дорог на период до 2015 года. Более того, там определены деньги, прямо выделенные, причём немаленькие. Я посмотрел, это всё суммы довольно значительные по разным позициям, а по тому проекту, о котором Вы говорите, там, по‑моему, порядка 11 миллиардов рублей только на подготовку проектной документации, потому что проект всё‑таки очень технологически сложный, поэтому большие деньги на предварительные, проектные стадии. Эти деньги уже есть, это означает, что проект «живой» и он будет продолжаться.

Насчёт других проектов – истина всегда конкретна – спрашивайте, я постараюсь ответить.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, Вы на меня показали. Я из Сибири. Вопрос о транспортной доступности. Известно, что Красноярск прославился в последнее время тем, что у нас авиакомпании грохнулись («Красэйр», «Эйр Юнион» и так далее). Ошибки менеджмента, дорогое топливо и так далее, мы не это будем анализировать.

Дмитрий Анатольевич, согласны ли Вы с тем, что нужно вообще на самом деле транспортные перевозки пассажирские для сибиряков и для дальневосточников дотировать государству? Дмитрий Анатольевич, ведь получается, чтобы сюда, например, долететь, я заплатил бешеные деньги – 35 тысяч – и ещё совсем смешно летел: сначала надо в Москву, пролетев над Уралом, а потом ещё вернуться два часа.

Д.Медведев: Это меня самого, так сказать, периодически удивляет, хотя удивляться тут нечему. Конечно, вся инфраструктура гражданских авиаперевозок

была разрушена и деградировала, мы с вами это отлично знаем. Я сейчас не буду ни на кого ярлыков вешать, никого обвинять, но это цена распада страны, скажем откровенно. Потому что что‑то легко можно возродить, можно дворцов понастроить, а какие‑то вещи гораздо сложнее в технологическом плане и так далее.

Считаю, что дотации в определённых случаях необходимы. Я об этом говорил, и когда у вас в Красноярске был, и в других местах. Это не значит, что нужно дотировать всё и вся, потому что всё‑таки у нас рыночная экономика, но для определённых категорий и определённых мест, там, где речь идёт о дальних перевозках, это необходимо. И в принципе Правительство этот подход поддерживает. Вопрос в том, чтобы выделить эти категории и начать финансирование. Хотя если говорить о перевозках воздушных, то сейчас вопрос даже не в дотациях, честно говоря. Хотя это важно, но это вторичная вещь. Вопрос ещё в том, чтобы сохранить самих перевозчиков. Может быть, объединить их и сохранить парк, создать нормальную экономическую ситуацию в этих компаниях, а не такую, как, к сожалению, создалась в «Красэйр», и обеспечить нормальные цены на топливо. Не знаю, видели вы или нет, я лично вынужден был три дня подряд приглашать «на ковёр» вице-премьеров и давать поручения. И это же не просто ради того, чтобы покрасоваться. Это, к сожалению, реальная ситуация. Пока не вмешаешься на самом верхнем уровне, ничего не происходит. И компании, которые занимаются поставками, ведут себя просто по‑хамски. Все прекрасно понимают, цены на нефть, таким образом, грохнулись вниз, по сути, в три раза. Это для страны создаёт проблемы, потому что все мы зависимы, конечно, от конъюнктуры цен на нефть, у нас бюджет может в сложном положении быть. Тем не менее как норму прибыли свою вставили, там куча посредников, так и штампуют это. За это надо наказывать, наказывать и рублём, и в соответствии с действующим законодательством.

Перевозки – это не только дотации из федерального бюджета, за счёт дотаций не выживут компании. Это должна быть целая совокупность вещей: крепкие компании с нормальной экономикой внутри, более или менее конкурентная среда, нормальный парк самолётов и ещё инфраструктура, которая там должна быть, – это, соответственно, топливо, взлётно-посадочные полосы, в некоторых случаях это аэровокзальная инфраструктура, в зависимости от того, входит она в компанию или нет.

Безобразная ситуация. Я, кстати, вчера встречался с Министром транспорта: у нас до сих пор число авиакомпаний измеряется сотнями – нет ни одной страны в мире такой. Да, в других странах есть маленькие авиакомпании, но это, как правило, компании, которые дают маленькие самолёты для коротких перелётов, или иногда компании местные. Но крупных авиакомпаний (которые выполняют полёты, например, такие, как Красноярск – Москва, Москва – Ижевск, это всё уже большие расстояния, это тысячи километров) – одна-две-три в стране. Вот он мне, например, сказал (я не знал этого), что в Соединённых Штатах таких компаний, по‑моему, три или четыре всего.

Реплика: Всего?

Д.Медведев: Да, в Европе одна компания на страну. А у нас вот эти фитюльки, извините, выполняют перелёты на тысячи километров, имея один самолёт в плохом состоянии. И они не могут даже ответить за те билеты, которые продали, потому что их финансовое состояние таково, что у них нет имущества. В других‑то странах хотя бы в случае наступления банкротства можно на что‑то обратить взыскание, а здесь и обратить взыскание не на что, потому что самолёты арендованные и они старые, у них нет, по сути, остаточной стоимости. То есть я к тому, что вот этой темой надо заниматься системно.

Реплика: Пожалуйста, не упускайте её из внимания, Дмитрий Анатольевич, иначе сибиряки и дальневосточники просто не могут себя почувствовать гражданами этой страны, когда платишь такие деньги и не доберёшься, извините, ни до столицы, ни до родственников на Урале, я уж не говорю про юг.

Д.Медведев: Иногда и деньги даже не спасают, даже при наличии денег не доберёшься.

Но для нас, почему я и сказал, отвечая на вопрос сейчас, для нас инфраструктура – это действительно высший приоритет. Это, по сути, наличие единой страны.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте перейти теперь к автопрому российскому. В Приволжском федеральном округе сосредоточены довольно‑таки крупные предприятия автопрома. Я имею в виду и ГАЗ, и УАЗ, и КамАЗ, и ВАЗ. И, соответственно, в последнее время (я имею в виду не последние месяцы, а последние несколько лет) очень много проектов с иностранными компаниями было подготовлено, некоторые уже начали реализовываться. И, видимо, очевидно, мировой финансовый кризис как‑то повлияет на эти проекты. Каким образом это отразится и не собирается ли государство каким‑то образом поддержать, подстраховать своих отечественных автомобилестроителей?

Д.Медведев: Это действительно очень важный для нас вопрос. У нас неплохо стал развиваться автопром. И, надеюсь, возрождается собственный автопром, и развиваются те предприятия, которые крупные компании переносят на территорию России. Я, кстати, совсем недавно принимал участие в открытии очередного такого завода под Санкт-Петербургом, там «Дженерал Моторс» открыл свой завод. Надо признаться, что это с их стороны такой мужественный поступок, потому что у них, по сути, банкротное состояние на территории Соединённых Штатов Америки. Но это говорит о том, что они думают о будущем и стараются тоже своё производство диверсифицировать, мы тоже должны заниматься своим автопромом. Считаю, что за последнее время было сделано, в общем, достаточно много хороших шагов в этом направлении в разных городах. И наши крупные компании, которые за эту тему взялись, вы знаете, мне ещё пять лет назад казалось, что они слегка сумасшедшие, что это невозможно, так сказать, так быстро реанимировать. Ничего подобного, я ошибся, это можно реанимировать, и поэтому очень жалко сейчас будет потерять то, что будет сделано. Поэтому в принципе в пакете поддержки реального сектора есть предложение по оказанию помощи вот этим нашим автомобильным гигантам, в том числе путём субсидирования кредитных ставок, потому что основная проблема – это нехватка денег, нехватка ликвидности или же нехватка нормальных кредитов по доступным ставкам. Поэтому там эти меры есть. Насколько они будут достаточны, я, конечно, сейчас не могу сказать. Может быть, придётся принимать какие‑то ещё решения, где‑то придётся самоограничиться. Допустим, если хотелось сразу несколько конвейеров запустить, видимо, это не получится, но останавливаться нельзя, иначе мы потеряем то, что возрождали последние пять–семь лет.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я, если можно, вернусь снова к теме финансового кризиса. Как известно, в последнее время он коснулся главным образом финансового сектора, банковского сектора, и поэтому большинство простых граждан его не очень сильно замечают на себе. Однако существуют опасения, что скоро может дойти уже и до реальной экономики, а это неизбежно больно ударит по большинству граждан России. Планирует ли Правительство предпринять некоторые превентивные меры для того, чтобы избежать серьёзных трудностей в реальном секторе?

Д.Медведев: Вы знаете, собственно говоря, ради этого я и приехал в Ижевск. И не только сам приехал – вместе со мной приехали 80 с лишним руководителей субъектов Федерации. Потому что мы как раз говорим о развитии конкурентоспособности нашей экономики и о сохранении нашего реального сектора. Сегодня понятно, что кризис развивается, к сожалению, от финансовой сферы – это объективная вещь – к реальному сектору. Действительно, пока он ещё только слегка затронул наш реальный сектор, нашу промышленность, где‑то это мощнее, где‑то пока не особенно видно. По всей вероятности, кризис, конечно, будет распространяться, здесь нужно смотреть правде в глаза. Поэтому мы должны максимально внимательно относиться к вопросам поддержки реального сектора по всем направлениям.

Я сам ещё месяц назад проводил совещание с Правительством, где мы просто прошлись по всем отраслям: какие меры можно предпринять, допустим, в оборонно-промышленном комплексе, в промышленности строительных материалов, какие меры можно предпринять для того, чтобы сохранить важнейшие торговые сети, сельское хозяйство? В общем, по всем позициям. Не везде одинаковая ситуация, но везде в принципе близкие проблемы: это проблема нехватки денег и, соответственно, остановки производства или замедления производства и в ряде случаев – просто приобретения, допустим, материалов, комплектующих, оплата товаров, которые поставляются по импорту или от российских смежников. Поэтому там есть не просто набор поручений – там развернутая программа того, что делать. Конечно, сейчас самая главная фаза наступает – эту программу воплотить в жизнь. Но, собственно, этим сейчас и занимается Правительство. Я, естественно, тоже буду следить за этими процессами, и в необходимых случаях будем вносить какие‑то коррективы.

Сейчас главное – протолкнуть вот эти финансовые проблемы, которые образовались. Тогда мы сможем сохранить сбалансированную ситуацию в реальном секторе, но это не значит, что не будет проблем. Они будут, но нам нужно их минимизировать.

Вопрос: И какие отрасли, на Ваш взгляд, особенно уязвимы перед лицом финансового кризиса, а какие более или менее стабильны и скорее всего ничего в худшую сторону не изменится?

Д.Медведев: Понимаете, каждая отрасль по‑своему уязвима. Сказать, что, например, кто‑то «в шоколаде» и вообще денег не дадим, а у кого‑то полная беда, нельзя. С одной стороны, например, мы всегда говорили, что, скажем, оборонка в сложном положении находится. Это так. Но с учётом того, что там большой объём госзаказа, сейчас, как ни странно, это может быть и плюс, потому что, может быть, не так, как хотелось бы, всё‑таки не в таких объёмах, но там гарантированные деньги, это деньги из федерального бюджета, они будут выделены, они точно придут.

С другой стороны, есть отрасли, которые абсолютно приватизированные, рыночные, которые без денег с рынка не обойдутся – без денег, скажем, с внутреннего кредитного рынка или из Европы, из других стран. Здесь ситуация сложнее, потому что кредитные рынки других государств закрылись. Это, к сожалению, факт. Нам прямо говорят, что денег в других странах не ищите, самим тяжело. Значит, нам нужно опираться на собственные возможности здесь, пока в других странах расконсервируются, раскупорятся финансовые потоки.

Раз это так, то в ряде случаев нам необходимо помогать вот таким отраслям, которые жили в кредит, например, торговле. У нас распространённое ощущение было, что там торгаши, купил-продал, они своих денег не вкладывают и вообще они там жулики. Но на самом деле это сложный, весьма технологично организованный процесс. И мы должны обязательно подкреплять финансирование, скажем, в отношении крупных, да и не очень крупных торговых предприятий, потому что иначе они не смогут покупать продукты, иначе они не смогут решать те задачи, которые стоят перед ними. В этом смысле для них раскупоривание этих финансовых потоков имеет особое значение.

Сельское хозяйство – тоже отдельная проблема. У нас и так очень много трудностей, связанных с развитием села. И в некоторых ситуациях даже большой урожай не помогает. Но за последнее время сельское хозяйство научилось брать кредиты, и мы этих кредитов довольно много им передали. Сейчас очень важно не потерять того, что достигнуто.

Примеры можно умножать.

В принципе, к сожалению, кризис потому и глобален, что он воздействует практически на любую сферу. Мы при этом ещё не должны, кстати, забывать про бюджетные сферы, про социальные сферы, где тоже необходимо обеспечивать постоянное и непрерывное финансирование.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, сегодня в Ижевске на Госсовете шла речь о возможной дополнительной финансовой поддержке регионам в преодолении финансового кризиса. Скажите, могут ли на неё рассчитывать регионы-доноры? Это первый вопрос.

И второй. Хотелось бы вернуться к тому, с чего начали. На сегодняшней встрече с Вами присутствуют представители региональных средств массовой информации…

Д.Медведев: Не присутствуют, а просто принимают участие. По‑моему, вы вопросы задаёте.

Вопрос: Ваше отношение к этому сектору прессы и какую роль Вы отводите ему в преодолении последствий экономического кризиса?

Д.Медведев: Понятно. Начну с последнего. Безусловно, отвожу самую выдающуюся роль, потому что, если говорить серьёзно, то от вашей точности, тактичности и в то же время правдивости зависят очень многие процессы в стране.

Кризис никому не нравится, он не нравится обычным людям, которые страдают, он не нравится начальникам, руководству, потому что приходится предпринимать сложные усилия, для того чтобы решить какие‑то совершенно обычные проблемы. Он не нравится компаниям, потому что они теряют доходы, они останавливаются. Поэтому в этих условиях от представителей вашего цеха, от представителей средств массовой информации зависит очень много, как в принципе и в обычной другой жизни.

Что касается регионов-доноров, то нам нужно вообще посмотреть, как будет формироваться доходная база следующего года в условиях того, что кое‑где бюджеты придется подрезать. Поэтому я сегодня сказал прямо всем регионам, что мы будем рассматривать все вопросы, включая и дополнительную поддержку из федерального бюджета самых разных регионов. Ситуация может быть очень разная. Поэтому у нас нет какой‑то чёткой фиксации: вот доноры, и в обычных условиях, и в условиях кризиса, для них одна ситуация, мы про них забываем, а реципиенты – для них другая ситуация. Всё может поменяться. Хотя, конечно, самодостаточные регионы, конечно, с ними проще работать. Но мы понимаем, что зачастую это же не вина региона, это просто проблема размещения производительных сил, проблема природных ресурсов. Поэтому, конечно, за ситуацией нужно смотреть в гибком варианте.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, как бы Вы охарактеризовали российско-американские отношения особенно на фоне событий этого года? И второй вопрос попутно: как Вы собираетесь выстраивать отношения с избранным Президентом Бараком Обамой?

Д.Медведев: Насчёт отношений я достаточно много заявлений уже сделал. Считаю, что сейчас, конечно, есть проблема с нынешней администрацией – это, конечно, прежде всего кризис доверия. Мы полагаем, что в ряде случаев были упущены возможности, и, скажу откровенно, не по нашей вине. Но сейчас вопрос не в том, чтобы ковыряться в этом. Это можно делать, но для этого есть историки, для этого есть политологи. Вопрос в том, что делать в будущем.

Считаю, что в нынешней ситуации открываются новые хорошие возможности. В чём они заключаются? Мы, с одной стороны, не начинаем с чистого листа. У нас есть фундамент отношений с Соединёнными Штатами Америки, мы очень важные партнёры, мы очень часто расходимся во взглядах, но тем не менее мы обязаны сотрудничать.

Есть Сочинская декларация, которая, по сути, подводит черту под развитием отношений в течение восьми лет – и под достижениями, и под провалами. И есть возможность выстраивать эти отношения в будущем. Надеюсь, что на многие вещи новая администрация Соединённых Штатов Америки, новый Президент Соединённых Штатов Америки смогут посмотреть под другим углом, открытыми глазами, более прагматично, без каких‑то идеологических шор. И это будет достаточно для того, чтобы выстроить отношения на более прочной основе.

Ещё раз повторю: от наших отношений очень многое в мире зависит. Раньше зависела глобальная безопасность, в том числе военно-политический паритет. Сейчас уже зависят и вопросы экономического развития, потому что мир глобальный.

Поэтому у меня в целом ощущение, что есть возможность добиться хороших, позитивных изменений в наших отношениях. Поэтому мы ждём прихода новой администрации. Но это не значит, что мы сейчас прекратили работу, «умыли руки» и ничего не делаем. Я в ближайшее время поеду на саммит АТЭС в Латинскую Америку, буду встречаться там со своим действующим коллегой, тоже будем обсуждать вопросы, которые есть сегодня, несмотря на расхождения по каким‑то вопросам.

Главное в российско-американских отношениях – не делать пауз, не закрываться, не прерывать сотрудничество. Вот в чём, например, была, на мой взгляд, ошибка в августе? Нас начали пугать: мы с вами это прекратим, здесь общаться не будем. Ну и кому хуже‑то будет? Вот такие вещи недопустимы. Нужно слушать друг друга и стараться находить компромиссы, даже в самой сложной ситуации.

Вопрос: У меня тоже вопрос из внешней политики. Вы не раз критиковали модель однополярного мира, в очередной раз сейчас об этом говорили. А вот какую роль в создании нового многополярного мира играют страны АТР и, в частности, российский Дальний Восток, который к ним близок?

Д.Медведев: Очень правильный вопрос в преддверии саммита «Азиатско-тихоокеанского сотрудничества».

Вы знаете, ещё, может быть, лет 30–40 назад роль стран АТР была принципиально другая, и мы могли там по пальцам пересчитать государства, которые были заметны, которые были локомотивами развития. Сейчас там находится огромное количество государств, которые развиваются быстрее и успешнее, чем Старый Свет, и даже чем традиционно Новый Свет.

Поэтому я считаю, что для нас крайне важно выстроить полноценные отношения с большинством государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Более того, они же хотят сами выстраивать эти отношения. Они довольно активно пытаются приходить к нам на рынки, где‑то их предложения нам кажутся очень интересными, где‑то, может быть, мы не совсем согласны, когда речь идёт, допустим, о заходе в какие‑то чувствительные для нас отрасли, и, конечно, мы за этим будем следить. Но в целом мы рассчитываем на то, что с этими государствами у нас будут очень мощные отношения. Это нужно, кстати, в том числе и для полноценного развития Дальнего Востока.

Мы с вами говорили как раз во время предыдущих встреч: многие вещи, в которых вы нуждаетесь как жители Дальнего Востока, бессмысленно производить и везти, например, из Европы. Мы понимаем, что они всегда будут поставляться из стран Азиатско-Тихоокеанского региона. И в этом смысле мы должны просто прагматично смотреть на это сотрудничество.

Вопрос: А какая страна, на Ваш взгляд, наиболее перспективна: Китай, Япония, Таиланд?

Д.Медведев: Вы понимаете, Вы меня подвигаете к совершению неполиткорректных вещей. Если я назову одну страну, они же очень внимательно следят, скажут: ну вот, Президент России их назвал, а нас нет, значит, это уже не приоритет для России. Всё, что Вы назвали, – это важные страны, вне всякого сомнения. У нас есть страны, с которыми у нас особые отношения, такие отношения, которые принято называть отношениями стратегического партнёрства. Это, действительно, Китайская Народная Республика, Индия. Но это не значит, что другие страны для нас менее важны, просто с кем‑то мы продвинулись дальше. Дружить нужно со всеми.

Вопрос: Как будут развиваться отношения России с Южной Осетией и Абхазией? Насколько нам важно мировое признание нашей позиции по отношению к этим республикам? Насколько изменились заявления мировых лидеров по сравнению с тем, что они заявляли в августе? И в чём будет заключаться содействие в урегулировании ситуации в Нагорном Карабахе и Приднестровье?

Д.Медведев: Вы знаете, мы теперь, естественно, в силу акта признания двух этих субъектов международного права исходим из того, что это две полноценные страны, дружественные и, надо признаться честно, очень зависимые от нас, где живут близкие нам люди, говорящие с нами на одном языке. Часть из них просто являются гражданами Российской Федерации. Вот из этого мы и будем исходить. То есть выстраивать отношения по полной программе: начиная от дипломатического признания и установления дипотношений и заканчивая всеми вопросами, связанными с обеспечением их безопасности, включая создание там военных баз. Потому что, к сожалению, я думаю, что без этого их существование будет проблематичным, а жизнь людей, которые живут там, будет всё время находиться под угрозой. Именно это, кстати, и было побудительным, окончательным мотивом для признания их в качестве самостоятельных государств.

Там много проблем. Есть проблемы с экономикой, социальной сферой. Будем помогать, будем стараться бизнес двигать туда. Но это отдельная история.

Что касается факта признания со стороны других государств, вы знаете, он для нас не имеет самодовлеющего значения. Если они смогут добиться признания от других государств, для них, может быть, это и лучше, но просто так мы уж точно никого просить об этом не будем – это наш выбор, это ответственность Российской Федерации. Те страны, которые совершат соответствующие действия, они помогут этим государствам, конечно, актом дипломатического признания, но это не колеблет их правового статуса. Они уже субъекты международного права.

Отношение других государств, оно, знаете, такое подвижное. Ряд государств прямо мне говорили, что они понимают, почему мы это сделали, и согласны с нами, но по каким‑то причинам, например, они сейчас признавать не будут, потому что это может создать для них проблему. Другие государства говорили, что они не согласны с актом признания, даже понимая, что всё это произошло на фоне агрессии, так говорили большинство государств.

Никто не спорил, что это признание связано с актом агрессии Грузии, что бы там ни говорили публично в СМИ, в кулуарах это признавали в ходе моих бесед и по телефонам, и во время личных встреч. Но даже здесь позиция становится более гибкой, потому что в конце концов, в конечном счёте всё встанет на свои места. И то, что сегодня кажется, может быть, для кого‑то проблемным, впоследствии уже будет смотреться по‑другому.

Тем более мы понимаем, что модель эта непростая, но она появилась не в отношении Южной Осетии и Абхазии, она была опробована в отношении Косова, есть другие примеры на карте мира. Это действительно регионы с проблемами, но они есть, и в целом с их существованием не просто смирились, а, по сути, установили с ними полноценные отношения. Поэтому это вопрос времени.

Вопрос: А удастся ли восстановить традиционно доверительные отношения между грузинским и российским народами?

Д.Медведев: Я надеюсь, что да. Вы знаете, я Вам скажу просто. Отношения всё‑таки между народами, надеюсь, что они не подверглись такому воздействию, несмотря на вооружённый конфликт, в котором вынуждена была принять участие Россия, потому что есть всё‑таки генетическая память. И надеюсь, что всё‑таки подавляющее большинство близких нам людей, которые живут в Грузии, помнят, какую роль сыграла Россия в становлении их государства, помнят все документы, которые готовились, что бы там ни плели отдельные безответственные политики.

Могу сказать откровенно, что если бы не позиция российской стороны, Российской империи когда‑то, то Грузии могло не быть как государства. Но это не значит, что нужно просто об этом всё время напоминать. Дело не в том. Я просто говорю, что между нами были очень близкие отношения всегда.

А что касается действующей администрации, действующего режима, то я об этом говорил: мы с ними никаких контактов иметь не будем, потому что рассматриваем их действия как преступные, считаем, что они должны понести за это ответственность и лично лидер этого государства тоже. Но в конце концов эти вещи должен решать грузинский народ, они сами должны принимать решение о том, кому доверять власть, а кого лишать власти.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, наши соседи – Азербайджан – в ближайшее время планируют начать реконструкцию автодороги до границы с нашей республикой. Известно, что и у российской стороны есть такие планы – реконструировать дагестанский участок федеральной трассы «Кавказ». Работы вроде бы уже ведутся, но не так активно. Можно узнать о конкретных сроках завершения реконструкции и расширения трассы и будут ли внесены какие‑то изменения в связи с мировым финансовым кризисом?

Д.Медведев: Надеюсь, что так же, как и при ответе на вопрос Вашего соседа, хотя там технологически существенно более сложный проект, это просто очень большая и сложная задача, тоже всё будет нормально, потому что эта трасса есть в планах и в федеральной программе. Поэтому надеюсь, что отклонений от сроков не будет. Насколько я помню, там речь шла о том, чтобы завершить всё это где‑то к 2011 или к 2012 году. Надеюсь, что эти сроки будут выдержаны. Но, конечно, жизнь вносит свои коррективы. Тем не менее пока и деньги зарезервированы, и никаких планов отказаться от этой стройки нет.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, а по трассе «Дон»?

Д.Медведев: По трассе «Дон» отвечу тоже, потому что трасса «Дон», вы помните, была признана наиболее опасной, она реально опасная, к сожалению. И поэтому там тоже есть финансирование, которое не будет пересматриваться.

Вообще, могу вам сказать сразу же, что этот кризис, конечно, может привести к каким‑то ограничениям, но в принципе всё, что попало в бюджет, вообще не должно подвергаться в качестве общего правила какому‑то секвестру, какому‑то ограничению. В принципе мы всё, что запланировали, будем делать. Вот новые программы – это, конечно, проблема. Но поживем – увидим.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, в какой‑то степени мой вопрос продолжает предыдущую тему. Сегодня государство делает конкретные практические шаги, для того чтобы превратить Дальний Восток из такого сурового угла в территорию, комфортную для проживания. По крайней мере, жители региона очень надеются на то, что так и будет. Одной из составляющих комфорта являются хорошие дороги. Пока дальневосточные дороги далеки от идеального состояния. Вот простой пример: опять же федеральная трасса Хабаровск–Владивосток, очень важная для нас трасса, стратегическая трасса, но на определённых участках больше, чем 20 километров в час, а то и 10 проехать просто невозможно – ямы, колдобины, постоянный ремонт. Могут ли жители региона надеяться не просто на то, что со временем эта дорога будет приведена в порядок, а в принципе превратится в четырёхполосный автобан?

Д.Медведев: Во‑первых, я хотел бы сказать следующее. У нас качество дорог, к сожалению, везде отвратительное. И в этом смысле я бы хотел с Вами согласиться, например, сказать: да, на Дальнем Востоке всё плохо, а в других местах всё великолепно. К сожалению, и в других субъектах Российской Федерации ситуация очень посредственная, а если говорить по‑серьёзному, то просто плохая. Это не означает, что ничего не делается, это означает только то, что ещё очень большой массив работ предстоит. В ряде субъектов Федерации взялись за эту тему, и ездить по дорогам просто приятно. Но с учётом масштабов страны объём бедствия, как принято говорить, колоссальный, туда ещё вкладывать и вкладывать.

Поэтому я, конечно, надеюсь на то, что мы с Вами прокатимся по четырёхполосному автобану, но это потребует очень большой работы. Потому что, понимаете, мы можем сколько угодно сетовать на две известные российские проблемы, но надо же признаться откровенно: в других странах нет таких расстояний. Конечно, мы там и денег, может быть, не вкладывали, и воровство есть, и ещё что‑то, но почти нет стран, где дороги идут на тысячи километров да ещё и в условиях вечной мерзлоты. Поэтому объём работы всё равно огромный. Но я оптимист, так же, как и Вы.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, в Северо-Западном федеральном округе люди периодически обсуждают такой вопрос: будет или нет соединение Новгородской и Псковской областей? Варианты самые разные. Здесь и соединение Петербурга с Ленинградской областью, здесь уже и Калининград появляется.

Д.Медведев: Вместе с Ленинградской областью?

Реплика: Да. И есть ли необходимость в таком укрупнении?

И второй вопрос, если можно, он касается выборов глав регионов, сейчас об этом тоже говорят. Вернёмся мы к прежней схеме или нет?

Д.Медведев: Сначала в отношении укрупнения регионов или их дробления, в этом случае эти процедуры всё равно близкие. Понимаете, я всегда из этого исходил: и работая в Администрации Президента, и работая в Правительстве, сейчас работая в должности Президента, что эти процессы не могут быть навязаны. Если люди хотят жить вместе в каком‑то одном объединённом регионе – но не просто хотят, а это должно быть доказано юридическими способами, на референдуме, допустим, или каким‑то иным легитимным порядком, – тогда можно об этом ставить вопрос, и тогда такое соединение как минимум имеет под собой основу. Но если это просто желание политиков – оно может быть даже рациональным, – всё‑таки этого делать нельзя, потому что есть правовые процедуры, а мы федерация, а не унитарное государство.

В ряде случаев я вижу в этом практический резон, в ряде случаев даже считаю, что это крайне необходимо. Но ещё раз повторяю: до тех пор, пока по этому поводу нет мнения населения, это всё прожектёрство.

Теперь в отношении возврата к прежней системе наделения полномочиями или избрания губернаторов. Я свою позицию тоже формулировал и ещё раз скажу. Считаю, что та система наделения полномочиями губернаторов, которая есть сегодня, является оптимальной. На сегодняшний момент – я сегодня говорил о Конституции, нет вечных схем, – но я считаю, что на сегодняшний момент и на ближайшее будущее эта система является оптимальной и единственно возможной. И её пересмотр не только нереален, но и недопустим. Если же об этом говорят главы субъектов Федерации, то, конечно, они имеют право рассуждать, но они не частные лица. Если их что‑то не устраивает в нынешней процедуре наделения полномочиями, они могут подать мне заявление об увольнении.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, дело в том, что, когда заходит речь о системе выборов глав субъектов Федерации, возникает тема выборов или наделения полномочиями. Вот продление вертикали власти до мэров крупных городов. Ваша позиция по данному вопросу?

Д.Медведев: По поводу мэров? Понимаете, конечно, нам нужна эффективная система управления. И, наверное, если говорить об этой вертикали (хотя этот термин многим не нравится, да и я не могу сказать, что он мне уж так сильно по душе, но тем не менее, скажем так, эффективная система управления, которая является достаточно развитой и универсальной, казалось бы), конечно, она должна быть доведена до какого‑то логического завершения. Но у нас есть Конституция. И до тех пор, пока она не изменена, мы понимаем, что муниципальный орган управления, муниципальная власть или муниципальное самоуправление, формируются по другим принципам. И в этом смысле мы не можем командовать муниципалитетами, мы не можем напрямую создавать в этом случае муниципальные органы или назначать туда начальников.

Поэтому сама по себе эта идея в таком прямолинейном виде с точки зрения права нереализуема. Но всё‑таки мы должны понимать, что, конечно, никакой глухой стены между муниципалитетами и субъектовым уровнем, уровнем регионов, нет и быть не может. Для людей это одна власть: что губернатор или его заместитель, что мэр крупного города – это всё начальники, которые каким‑то образом появляются на должностях.

Поэтому, конечно, здесь должна быть логика. Если, скажем, руководитель муниципального образования всё‑таки что‑то нарушил, если он неэффективно работает, на это должны быть какие‑то меры воздействия: начиная от судебного увольнения и заканчивая теми предложениями, которые я сформулировал в Послании, – решение этого вопроса через муниципальные же представительные органы, чтобы была всё‑таки процедура достаточно быстрого и эффективного отрешения от должности. Вот эта процедура, на мой взгляд, полностью укладывается в Конституцию и может быть реализована.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, если позволите, я сейчас продолжу эту тему о взаимоотношении ветвей власти, потому что поддержка малого и среднего бизнеса – одна из основных и ключевых тем всех Ваших выступлений последнего времени.

Мы работаем на очень большой территории, и мы видим, что реализация вот этих положений во многом зависит от власти на местах, от муниципальных властей, а они очень разные. Где‑то действительно снимают административные барьеры, помогают и всё прочее. Что касается, скажем, моей родной Самары, то, к сожалению, я вынужден сказать о том, что как раз напротив, Ваши слова о поддержке малого и среднего бизнеса, видимо, вызвали у многих чиновников ощущение, что надо урвать пока не поздно, пока не закрыли всё. Число проверок увеличилось, количество согласований увеличилось, а вот в эти дни все самарские предприниматели, абсолютно все, проходят через районные административные комиссии, где им показывают приказ о том, что они должны заказать в одном из пяти проектных бюро по списку, приложенному к приказу, работы по изучению количества промышленных отходов, то есть не на вывоз, а должны прийти, изучить, сколько лоскутков остается в ателье.

Д.Медведев: Сколько стоит?

Реплика: И работа эта стоит от 20 до 130 тысяч рублей, в связи с чем там просто, конечно, стон вселенский стоит.

Д.Медведев: А кто эти решения принял?

Реплика: Как говорят в административных комиссиях районов, это постановление главы города Самары, но это источник информации – комиссии вот этих районов.

Д.Медведев: Понятно. Мы к этому вопросу неоднократно обращались. Считаю, что это просто злоупотребления, если хотите, легализованная форма взятки, за которую, правда, в таком варианте, не привлечь к ответственности по статье Уголовного кодекса, но тем не менее это всё равно побор.

Что, я считаю, в этой ситуации нужно делать? Во‑первых, нужно этот акт, с позволения сказать, опротестовать через прокуратуру или через суд, непосредственно обратившись туда. И, во‑вторых, дать поручение руководству субъекта Федерации с этим разобраться. Считайте, что я такое поручение дал. А если будет письменное обращение, то я ещё Генеральному прокурору отправлю информацию об этом.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, и, если позволите, ещё об одном. То, что детей стало больше, это не нужно даже к статистике обращаться, это видно просто по улицам городов наших. У многих моих друзей и знакомых появились вторые и третьи дети в семье, естественно, они идут в детскую поликлинику, детскую больницу. Они видят разницу между тем, что у них было с первым ребенком, и что сейчас со вторым, с третьим. Техническое оснащение поликлиник и больниц выросло, это безусловно, но вместе с тем эти же люди отмечают и то, что воспользоваться этим новым технологически совершенным оборудованием, которое поступило в рамках нацпроекта «Здоровье», для человека «с улицы», из обычной очереди, бывает порой гораздо сложнее, чем попасть на те же самые аппараты, но уже на платной основе. Понятно, что медицина должна зарабатывать. Но существуют ли какие‑то рамки для заработка на аппаратуре, которая поступила в рамках нацпроекта?

Д.Медведев: Вы знаете, я не знаю конкретно, о чём идёт речь в Самаре, но в принципе всё, что мы делали в рамках нацпроекта, это дополнительное медицинское оборудование, – это всё, конечно, укладывается в действующий медицинский стандарт, и услуги на этом оборудовании должны оказываться абсолютно бесплатно. Если же кто‑то пытается выкраивать, по сути, на имуществе, медицинском оборудовании, приобретенном за счёт федеральных средств, ещё что‑то там зарабатывать, даже при понимании того, что это, может быть, и какая‑то вполне легальная схема, значит, с этим нужно тоже разбираться и на самом деле за это тоже нужно наказывать.

Если есть информация о том, что это оборудование реально используется за деньги, вы мне дайте информацию, я поручу разобраться и Министерству здравоохранения, и опять же той же самой прокуратуре. Потому что цель была ровно обратная – дать новое оборудование за счёт федеральных средств и чтобы на нём можно было проводить обследования абсолютно бесплатно. Потому что в платных поликлиниках и в платных больницах и так всего достаточно. Но у нас, к сожалению, этим оборудованием не может пользоваться значительная часть населения, потому что денег нет. Пришлите, разберёмся.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, у меня два вопроса, можно? Я последняя в списке.

Д.Медведев: Поэтому решили сразу два.

Вопрос: Да. По поводу зерна. Я бы хотела узнать Ваше мнение по поводу того, как будет себя вести в ближайшее время (Ваш прогноз) рынок зерна. Потому что сегодня Россия собрала рекордный урожай, Орловская область даже больше, чем вообще во все времена. Поэтому ситуация с ценами тут многих волнует. Как Вы думаете, в ближайшее время какие тенденции на мировом и российском рынках и как этот рынок может стать нашей уникальной возможностью в период кризиса? Перспективы?

Д.Медведев: Понятно.

Вы знаете, во‑первых, конечно, хотел поздравить всех работников села с тем, что был действительно собран уникальный урожай, лучший за всю историю. И, конечно, это не только погода. Всё, конечно, связано с природными условиями, но это прежде всего труд людей, которые работают за земле, которые своими руками собрали этот уникальный урожай – более чем 100 миллионов.

Теперь что делать. Ситуация на продовольственном рынке, она такая: ещё летом, когда я был на саммите в Японии, мы говорили о том, что, по сути, все находятся под воздействием продовольственного кризиса. Цены росли, контракты заключались на более высоких условиях, на более высоких ценах. И казалось – и мне, откровенно говоря, – что эта тенденция сохранится.

Неожиданно что произошло? Во‑первых, был собран везде, во всем мире, очень приличный урожай. Плюс начал развиваться финансовый кризис. Соответственно, это на покупательной способности сказалось, то есть то, что можно было купить впрок, покупать не стали. Цены рухнули, в ряде случаев на 30, на 40 процентов. Это, конечно, большая проблема, потому что очень жаль, что вот такой прекрасный урожай – и такая вилка в ценах.

Но это не значит, что ничего нельзя сделать. Сейчас и интервенции проводятся, сейчас дополнительные деньги на это выделены, чтобы закупить зерно и всё‑таки положить его в хранилище, и какие‑то экспортные поставки мы будем интенсифицировать. Но тем не менее проблема эта есть.

Не так давно я как раз встречался с министром, говорил об этом, и совещание было с аграриями. Поэтому надо этим заниматься в регулярном режиме. Задача простая – сохранить этот урожай в максимальной степени.

Просто было бы преступлением его растерять и по отношению к труду людей, и по отношению к нашим нынешним возможностям. Тем более что за последние годы мы ведь превратились в страну, которая из нетто-импортёра зерна превратилась в экспортёра. То есть это означает, что мы себя обеспечиваем и у нас есть возможности и для развития собственного производства внутри страны, и для экспорта. По размеру зернового и вообще в целом земельного клина мы лучшая страна в мире, у нас в этом плане колоссальные возможности. С нами могут конкурировать только несколько государств. И в долгосрочной перспективе я, конечно, уверен, что это наше огромное конкурентное преимущество, даже несмотря на текущий экономический кризис и продовольственные проблемы.

Вопрос: Про антимонопольную политику хотела спросить. Вы говорили, что приходится самому лично в режиме «ручного управления» решать какие‑то вопросы, касающиеся цен на топливо. Как Вы считаете, на сегодняшний день в России достаточная правовая база для проведения такой политики? И достаточно ли полномочий у Вас на сегодняшний момент для этой ситуации?

Д.Медведев: Вопрос, конечно, заключается в том, насколько эффективно используются те нормы, которые есть. Я сейчас чуть меньше стал смотреть законодательство о конкуренции, ограничении монополистической деятельности, а какое‑то время назад я достаточно плотно занимался даже его созданием. Могу вам сказать, что нынешнее законодательство достаточно современное, оно неплохое. Инструменты, которыми располагает ФАС, довольно эффективные. Санкции, которые есть в их руках, жёсткие, в ряде случаев они губительные даже, может быть, для нарушителей. Вопрос в том, как их использовать, потому что мы же понимаем, что, во‑первых, есть опасность разрушить какое‑то производство, это объективная ситуация.

И, второе, есть коррупция. Она везде есть, в том числе, естественно, и в антимонопольных органах, это очевидно. И когда стоит вопрос о том, чтобы применить какую‑то санкцию, конечно, вступают в силу различные схемы, и вот за этим должны следить и ответственные государственные служащие, и правоохранительные органы.

Но если говорить о содержательной стороне, я думаю, что в целом наше антимонопольное законодательство сегодня неплохое, довольно сбалансированное в отличие, скажем, от того, что было лет десять назад, когда оно было очень робкое и очень слабое. Оно, может быть, не такое драконовское, как антитрастовое законодательство в Соединённых Штатах Америки, но это уже такое приличное законодательство.

Вопрос: Можно ещё вопрос такого личного плана? Когда у Вас есть свободное время, что Вы предпочитаете смотреть по телевизору?

Д.Медведев: Ваши программы.

Вопрос: Мы представляем тут разные средства массовой информации. А каким Вы больше доверяете – газетам, радио, телевидению или интернету?

Д.Медведев: Что я предпочитаю делать в свободное время? Надеюсь, никого не оскорблю тем, что скажу, что у меня его не так много. Это правда. В свободное время я всё‑таки стараюсь восстанавливать форму и в основном провожу его в спортивном зале и в бассейне. Это первое.

И второе, конечно, это семья, потому что необходимо общаться с родными, без этого полноценной жизни быть не может. На это тоже не хватает времени, но я стараюсь какое‑то время на это находить всё‑таки.

Что же касается СМИ, то я давно для себя вывел принцип, ещё до прихода на государственную службу, откровенно говоря, в советский период, когда все СМИ были одинаковые и писали там приблизительно одинаковые вещи, но даже тогда (кто постарше здесь присутствуют, все знают) были нюансы. И если ты сопоставлял газету «Правда» с газетой «Известия», то можно было на нюансах определить, где всё‑таки что случилось и в чём состоит истинная позиция, вплоть до расположения членов Политбюро на мавзолее. Сейчас ситуация существенно иная – всё прозрачное. Поэтому я, продолжая эту линию, стараюсь получать информацию из разных источников: это и телевизионные каналы разные, и российские, и иностранные, слава богу, для этого возможностей полно; это газеты (несмотря на то что там говорят, что они все умерли, я так не считаю, я смотрю газеты с утра вживую, просто руки пачкаю, что называется, за завтраком, но в этом тоже своё удовольствие и есть в этом свои возможности); и, наконец, это мною любимый интернет (который даёт возможность соединить сразу всё: и телевизионный экран, потому что там выкладываются телевизионные новости, и газеты, большинство, я так понимаю, здесь присутствующих и в интернете имеются в том или ином виде на сайтах). Поэтому я пробегаю по этим сайтам, у меня есть, скажу откровенно, наверное, с десяток сайтов, которые я просматриваю почти каждый день. Это не значит, что я там всё читаю, но я просто смотрю на заголовки. Там очень разные сайты: это и сайты крупнейших наших СМИ и наших каналов (в том числе если я не успел новости посмотреть), есть сайты, жёстко оппозиционные к власти, которые пишут такое, что хочется встать и после этого работать, работать и работать.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, как в этот список попасть нам?

Д.Медведев: Хороший вопрос. Вы уже, считайте, попали, потому что мы здесь вместе с Вами сидим. Но вы же известные СМИ. Так что мы вас анализируем.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, удаётся ли уделять внимание воспитанию сына? Если не секрет, как и где он учится и кем хочет стать?

Д.Медведев: Удаётся уделять, конечно. Не могу сказать, что столько, сколько мне бы хотелось, или столько, сколько это было в той жизни, но удаётся, тем более что ему, как и любому человеку, это нужно – общаться с родителями, общаться с отцом.

Учится он нормально. Я не могу сказать, что он круглый отличник, но у меня всегда было некоторое подозрение к отличникам. Я сам не был отличником в школе. Никого не хочу обидеть, но считаю, что нужны разные оценки, хотя в конечном счёте нужно, конечно, выруливать на «пятёрки» и «четвёрки». Поэтому я в принципе доволен тем, как он учится. Надо признаться, что его программа существенно более сложная, чем моя, потому что, когда учат два-три языка с первого класса и масса других предметов на ином уровне – это заставляет уважать как минимум нынешних учеников. И занятия у них длиннее.

Кем он хочет стать? Я так понимаю, что он пока не решил. Хотя у него уже какие‑то проблески идей появляются. Но я не хочу его смущать, потому что, как только я об этом скажу, об этом узнают многие, и ему будет тяжело. Пусть сам определяется.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте на правах принимающей стороны задать Вам последний на сегодняшний день вопрос.

Большое Вам спасибо за интересную беседу, за Ваши потрясающие ответы. Хочу спросить про нашу Республику [Удмуртию].

Д.Медведев: Вы мне, кстати, не ответили на один вопрос, который я всё хотел Вам задать: а почему компания называется «Сусанин»?

Реплика: К сожалению, история умалчивает…

Д.Медведев: То есть это не исторические аллюзии какие‑то?

Реплика: Нет. Кстати, как Вы относитесь к этому герою? Это не мой последний вопрос.

Д.Медведев: С учётом той миссии, которую он выполнил, вполне положительно.

Реплика: Отлично.

Вопрос: Итак, про Удмуртию. В 2008 году наша республика отметила 450-летие добровольного присоединения к Российскому государству. Но для нас это, естественно, был не только грандиозный праздник, но и подведение напряжённой трёхлетней работы по подготовке к торжествам.

Как известно, на эти цели были выделены значительные средства как из федерального бюджета, так и из республиканского. Как мы поняли, поскольку Вы хорошо знаете, сколько школ у нас построено за последнее время, Президент Удмуртии Вас уже познакомил с истоками работы. Скажите, пожалуйста, поделитесь впечатлениями об услышанном, об увиденном и вообще как Вам в Удмуртии?

Д.Медведев: Спасибо большое.

Я, конечно, с удовольствием Вам об этом скажу, потому что я у вас в гостях, мы все у вас в гостях. Так получилось, Президент не может в силу определённых причин часто ездить в одни и те же регионы. Но жизнь так распорядилась, что я у вас достаточно частый гость. Не могу сказать, что это настолько часто, но я приезжал, поздравлял вашего великого земляка Калашникова. Это уже было 4 года назад. Ему 89 сейчас?

Реплика: Да.

Д.Медведев: Значит, это было 4 года назад. Приезжал в других ситуациях, приезжал не так давно и сейчас тоже.

Могу сказать, что в принципе мне всё нравится, нравится в смысле того, что есть развитие. Конечно, недостатков хватает. Если мы сейчас выйдем на улицу, подойдем к людям, они скажут: этого не хватает, того не хватает, посмотрите, что там делается, вас возят по парадным улицам, а на самом деле у нас так‑то и так‑то. Всё это верно, это правда.

Но, с другой стороны, мне в очередной раз ваш руководитель показал сегодня количество школ, детских садов, объектов социально-культурного назначения, медицинских объектов – это внушает уважение. Понимаете, ведь эти деньги можно было по‑другому потратить. И здесь у вас всё‑таки есть источники доходов, но это не что‑то сверхъестественное, вы сами хорошо знаете. И если эти достаточно скромные деньги тратятся на социальную сферу – это хорошо, это означает, что приоритеты выбраны правильно.

Я сказал сегодня, что обязательно похвалю руководителя республики под камеру, что я, собственно, и делаю, именно за это как минимум. Считаю, что этот курс должен быть продолжен независимо от того, какие кризисы и потрясения возникли в нашем государстве и вообще в глобальной экономике, потому что это самое главное. Нельзя отказывать в развитии страны – инфраструктура, какие‑то другие важнейшие вещи, которые соединяют страну, кстати, и СМИ тоже, это тоже инфраструктура, и нельзя отказывать в развитии социальной сферы, потому что это жизнь людей.

Поэтому мне нравится, как республика подготовилась к 450-летию, по‑моему, всё получилось хорошо, хотя работы ещё непочатый край. Так что мне просто хотелось пожелать и руководству республики успехов в этом, и гражданам, нашим людям, которые живут в Удмуртии, просто здоровья и успехов в этот не самый простой для нашей страны период. Я вас ещё раз поздравляю с праздником.

Последнее, что я хотел бы сказать, закончить тем, с чего начинал. Это не случайная встреча. Надеюсь, что мы с вами продолжим это общение, потому что мне кажется, что это интересно.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, можно спросить? Заседание Госсовета, возможно, когда‑нибудь пройдёт в Республике Дагестан? Мы очень ждём этого.

Д.Медведев: Абсолютно возможно.

Вопрос: А по какой схеме это проходит? Это какое‑то запланированное или должно что‑то…

Д.Медведев: Вы имеете в виду большой Госсовет или президиум?

Реплика: Да, заседание Госсовета.

Д.Медведев: Всегда можно подумать. Большой, конечно, потруднее, потому что это большое количество людей. Есть президиум Госсовета, который мы тоже выездным проводим, это попроще немножко. Но это совершенно нормальная схема, надо, чтобы руководство республики проявило инициативу, – это первое.

Второе, чтобы были для этого возможности (я имею в виду физические). Уверен, что они у вас есть

Реплика: Наверное. Просто Владимир Владимирович у нас был частым гостем, а Вы как‑то не жалуете нас.

Д.Медведев: Я приеду.

Реплика: Обещаете?

Д.Медведев: Конечно. Обязательно.

Реплика: Я передам. Спасибо большое.

Д.Медведев: Передайте всем коллегам.

Вопрос: Кризис сколько будет длиться?

Д.Медведев: А Вы думаете, что он случился по моему распоряжению, что ли?

Вопрос: Сами как Вы считаете?

Д.Медведев: Я, по‑моему, даже под камеру сегодня сказал, не помню, а, может, нет, уже могу сейчас сказать даже под камеру: определённая растерянность присутствует у большинства руководителей крупнейших государств, потому что таких кризисов не было, он действительно глобальный. Раньше всё‑таки даже крупные государства могли отгородиться, сказать: мы ввели ограничения такие-сякие, всё мы заморозили, и привет. Сейчас так не сделать, и поэтому непонятна его закономерность. Это, конечно, плохо, потому что непонятно, где его дно, где окончательная, так сказать, фаза падения, после которой начнётся рост. Он всё равно начнётся, потому что рыночная экономика циклична, она всё равно будет подниматься, но временные рамки непонятны. Но в этом я лично, на каком‑то подсознательном уровне, вижу определённый, может быть, даже плюсик, потому что он начался как глобальный. Может быть, в этом есть глобальная закономерность – он и закончится достаточно быстро почти во всех странах, хотя для этого нужно постараться. То есть, иными словами, возможности влиять на него тоже глобальные, и это нас всех усиливает, это всё‑таки плюс. Но сколько? Не хотел бы здесь векселей давать. Могу Вам абсолютно точно сказать, здесь уже, что называется, к бабке не ходи: следующий год будет очень трудным.