Президент России — официальный сайт

Новости   /

Глава государства пригласил жителей села на встречу после того, как прочитал их письмо, поступившее на сайт Президента.

* * *

Д.Медведев: Дорогие друзья! Рад возможности повстречаться с вами.

Вы мне написали послание, нормальное человеческое послание о том, как сегодня живётся в деревне – в селе Ненашево Тульской области, о своих достижениях последних лет и, конечно, о трудностях, которых очень много.

Мне показалось это интересным не только для вас и для меня, но и вообще для большого количества людей. С такими проблемами, как у вас, сталкивается огромное количество селян, а у нас на селе, как известно, живёт треть страны. И это серьёзная цифра.

Поэтому я вас позвал попить чаю (прошу вас не стесняться, потому что не вполне привычно рассуждать о жизни перед телекамерами), но это действительно проблемы не только ваши, но и огромного количества людей, которые на селе живут. Надеюсь, что вы будете чувствовать себя комфортно.

Я, естественно, с вами встречаюсь первый раз, мы не знакомы, поэтому вы сами решайте, кому выступать и как, но, естественно, представляйтесь.

Пожалуйста, кто хотел бы начать?

Н.Радюкина: Дмитрий Анатольевич, давайте я начну. Радюкина Надежда Михайловна, директор Ненашевской средней школы.

Прежде всего я хотела бы Вас поблагодарить за то, что Вы очень быстро отреагировали на письмо, которое я Вам посылала. Посылала я его в пятницу вечером, а уже в понедельник Ваши помощники позвонили, что Вы в курсе событий и что нас практически готовы принять. Мы так рады, что наконец‑то наша мечта сбылась побыть у Вас в гостях.

Д.Медведев: Спасибо.

Н.Радюкина: Я не уроженка села Ненашева. Я училась в Ясной Поляне, на родине Толстого, но так сложилась судьба, приехала в Ненашево.

Д.Медведев: Не жалеете?

Н.Радюкина: Нет, не жалею, потому что деревня очень красивая, всё время была перспективной, хотелось бы, чтобы она и не увядала.

Д.Медведев: Сколько у вас людей?

Н.Радюкина: У нас 670 человек, чуть больше. Село наше большое, очень красивое, у нас есть и школа, и дом культуры, у нас есть, будем говорить по‑старому, колхоз имени Кирова.

Д.Медведев: А по‑новому?

Н.Радюкина: «ООО».

Д.Медведев: Понятно.

Н.Радюкина: Есть у нас сельская библиотека, есть у нас ФАП [фельдшерско-акушерский пункт]. Но проблем действительно много, они все злободневные. Но если мы все проблемы сегодня выскажем, то я не думаю, что Вы их решите.

Д.Медведев: Все не решим, а частично можем попробовать.

Н.Радюкина: Частично, может быть, и решим.

Д.Медведев: Тем более, ещё раз повторяю, когда я посмотрел на ваше обращение, очевидно, что значительная часть проблем, которые вы поднимаете, характерна для всей страны. То есть это не только проблемы Ненашево, это проблемы большого количества сельских населённых пунктов. Так что давайте их обсуждать.

Но Вы ещё что‑то не рассказали о себе.

Н.Радюкина: Да. Я работаю 30-й год в школе, уже директором, а до этого работала учителем, после того как переехала.

Д.Медведев: Какой предмет ведёте?

Н.Радюкина: Веду английский язык, вела русский язык, поскольку это деревня, ещё второй факультет я заканчивала в Тульском педагогическом институте. У меня двое детей, оба взрослые: одному 37 лет, а второму 24 года. Оба тоже окончили институт и работают в городе Туле.

Что касается меня, то я учитель в третьем поколении. Моя бабушка окончила церковно-приходскую школу и преподавала, мама с папой работали в начальной школе в Щукинском районе (это недалеко, тоже в Тульской области), а мне довелось работать в селе Ненашево. Знаете, другую жизнь я не представляю, кроме как учительство, потому что это благородная и очень важная профессия.

Д.Медведев: Надежда Михайловна, а сколько у Вас учеников‑то?

Н.Радюкина: Всего у нас вместимость в школе 158 мест, у нас типовая восьмилетняя, но средняя школа по названию, и мы ведём 11 классов. На сегодняшний день – 73, выбыли несколько учеников, 15 человек – коллектив и обслуживающий персонал. Всего 29 человек, 73 ученика. Из 15 человек коллектива (Вы знаете, у нас очень сильный коллектив) 13 с высшей категорией и первой категорией. Вы знаете, я просто горжусь, что создался такой коллектив во время работы, и очень интересно нам работать в этом коллективе. Кстати, здесь присутствует много наших выпускников, непосредственно которые работают и в школе тоже, сочетают работу в клубе, библиотеке.

Д.Медведев: Нина Михайловна, а скажите мне, сколько сейчас в Тульской области учитель получает?

Н.Радюкина: Я так скажу: если учитель пришёл из техникума, то это 5–6 тысяч самое большое. Это очень мало.

Д.Медведев: Мало, конечно, совсем.

Н.Радюкина: Очень. Настолько мало, что даже стыдно иногда говорить про зарплату. А учителя, которые проработали по 40 лет с высшей категорией, – 7200. Это тоже очень низкая зарплата.

Д.Медведев: Совсем мало. А всего так и получается 7200 или всё‑таки чуть больше?

Н.Радюкина: 7200 – это то, что получает учитель на руки.

Это при одной ставке, если 18 часов. Низкая зарплата. Естественно, мы догружаем, как можем, но Вы понимаете, что такое догружать – это значит, что учитель уже работает с более высокой нагрузкой.

Д.Медведев: Понятно, по полторы смены.

Н.Радюкина: Да. А так зарплата невысокая.

Д.Медведев: То есть даже при наличии дополнительной загрузки всё равно учитель больше, чем 10–12 тысяч, не получает?

Н.Радюкина: 14–16. Если 36 часов, то семь и семь – это уже будет 14. И если плюс ещё кружки после обеда, проверка тетрадей, кабинет, то тогда немного больше.

Что у нас в школе? В школе есть интернет – это самое главное.

Д.Медведев: Это не самое главное, но очень важное.

Н.Радюкина: Я имею в виду самое главное для того, чтобы мы общались.

Д.Медведев: Это – да.

Н.Радюкина: И Вы знаете, извините, пожалуйста, ребята очень здорово пользуются интернетом.

Д.Медведев: Мне очень приятно это слышать, потому что когда я это всё начинал, то было много сомневающихся не только среди чиновников, но и среди педагогов.

А можно я Вас спрошу: Вы сами ковыряетесь в интернете?

Н.Радюкина: А как же, обязательно!

Д.Медведев: А что Вы там смотрите?

Н.Радюкина: В основном я смотрю все материалы, которые непосредственно касаются контроля и руководства. Это обязательно. Все выкладки областные, районные, которые у нас идут каждый день.

Кстати, извините, я вообще‑то никогда не жалуюсь, Вы знаете, Дмитрий Анатольевич, 30 лет работаю, но последние три года мы загружены кучей бумаг. У нас столько бумаг!

Д.Медведев: Отчётность.

Н.Радюкина: Да, отчётность и различные предложения. Мы просто не успеваем с ребятами проделывать всю эту работу.

Д.Медведев: То есть я правильно понимаю, что даже в советские времена, когда тоже хватало всяких формальностей, отчётность была меньше, чем сейчас?

Н.Радюкина: Меньше, намного меньше.

Д.Медведев: И о чём вы отчитываетесь перед Министерством?

Н.Радюкина: Обо всём.

Вы знаете, прошёл конкурс, мы буквально должны перед всеми отчитаться: и перед областью, и районом, и кто‑то уже требует это в большом масштабе. А статистические отчёты мы уже считаем дежурными отчётами, то есть сколько учеников у нас на 1 сентября (это те, которые мы даём обязательно), штатное расписание.

Д.Медведев: И обо всех конкурсах докладываете наверх?

Н.Радюкина: Да.

Д.Медведев: Плохо это. Честно говоря, не ожидал от Вас это услышать. Я думал, что отчётность хотя бы чуть меньше становится.

Н.Радюкина: Нет, отчётность не убавилась ничуть, наоборот, возросла.

Д.Медведев: Тогда ещё один вопрос. У нас сейчас все компьютерно подготовленные люди, Интернет и так далее. Вы что, это ещё и на бумажках пишете или всё‑таки в электронной форме?

Н.Радюкина: И в электронном, и в бумажном виде. Частенько у нас бывает два варианта обязательно – и электронный вид, и бумажный вид. Причём каждая служба запрашивает почти один и тот же вариант частенько.

Д.Медведев: Короче говоря, одно и то же пишете.

Н.Радюкина: Да.

Д.Медведев: А куда пишете? В Тулу или в Москву?

Н.Радюкина: В Москву мы редко пишем. В Тулу пишем или в район пишем. Когда мы собираемся на областные совещания, мы говорим о том, что это сложная проблема.

Д.Медведев: Ладно. Я пометил.

Н.Радюкина: Что касается оборудования, я решила сразу так бегом, потому что все сидят и хотят сказать много, в основном школа у нас оборудована, будем говорить, для сельского жителя неплохо, для ребёнка. Сейчас вводится третий час физкультуры, я считаю, что это здорово.

Д.Медведев: А есть где заниматься в школе у вас физкультурой?

Н.Радюкина: Есть, у нас есть спортзал хороший, а спортплощадка у нас совсем разбита, мы её ставили ещё в 90-м году. В принципе, мы с областью проговорили этот вариант, когда у нас были Ваши советники, Ваши представители, думаю, что вопрос мы к 1 сентября решим. Вы знаете, и спортинвентаря маловато, лыж особенно. Зимой мы ребят на лыжи не можем поставить, потому что родители бедноватые – это деревня, поэтому на лыжи мы ребят с трудом ставим. Ну а так, ЕГЭ сдаём.

Д.Медведев: Как ЕГЭ?

Н.Радюкина: Нормально, ребята сдают ЕГЭ.

Д.Медведев: А Ваше‑то ощущение? Всё‑таки Вы всем этим руководите не первый год, не первое десятилетие даже занимаетесь этим?

Н.Радюкина: Дмитрий Анатольевич, я, конечно, понимаю, что я не открою нового чего‑либо. На мой взгляд, ЕГЭ – очень хорошо для того, чтобы сельскому ребёнку пройти в институт. Но я смотрю, негатив какой‑то, даже не то что негатив, а отрицательное явление – дети у нас перестали хорошо говорить.

Д.Медведев: Говорить?

Н.Радюкина: Говорить. Они разучиваются говорить, потому что они не читают, не пишут сочинений в таком количестве, как раньше.

Д.Медведев: Культура речи, наверное, понижается не только из‑за ЕГЭ, ещё и по другим причинам.

Н.Радюкина: И из‑за компьютеров, предположим, и других увлечений. И как учитель, я ещё, знаете, хотела Вам сказать, как директор школы, эта проблема тоже, видимо, для всей страны, не только для нас. Мне иногда страшно включать телевизор. Какой бы канал я ни включила, везде стреляют, бьют. Кровь льётся. Это так страшно. Дети настолько впечатлительные. И хотелось бы, чтобы этот вариант тоже как‑нибудь решался.

Д.Медведев: Знаете, страшно даже не то, что дети впечатлительные, потому что все дети впечатлительные, да и взрослые впечатлительные, а то, что к этому привыкают.

Н.Радюкина: Вообще страшно.

Д.Медведев: И это кажется нормой жизни. То есть «если стреляют, так и должно быть, просто потому, что из этого наша жизнь состоит». Ну а наша с вами жизнь всё‑таки не только из этого состоит и совсем не из этого. Вы же живёте, у вас свои трудности, но точно это зачастую не то, что по телевизору показывают.

Н.Радюкина: И хотелось бы, чтобы всё‑таки все эти новости, особенно утренние, с позитива начинались. Не с того, что где‑то опять кого‑то расстреляли, убили, посадили, а именно что построили, что приобрели, кому повысили зарплату, то есть, понимаете, с позитива.

Д.Медведев: Вот это правильно.

Н.Радюкина: Идёшь на работу, вроде как позитив и начинается. А то идёшь на работу и думаешь: там выстрелили, там застрелили, этого сажают…

А вообще село наше, я считаю, крепкое. Я давно работаю в этом селе. Ещё был колхоз Кирова, организатором этого села был первый председатель – Алексей Дмитриевич, он нашу школу построил, Герой Труда, мы музей ему школьный посвятили. Сейчас у нас Сергей Михайлович Ворона руководит хозяйством. Крепкое село, но помочь надо, потому что, Вы знаете, если село будет вырождаться, на мой взгляд, то я не знаю, как город будет жить при этом. Будет, наверное, покупать за границей всё. Но ведь, видите, сейчас огурцы испорченные, ещё что‑то. Соответственно, хлеб‑то лучше получать у себя и мельницу построить у себя. Я считаю, что всё‑таки такой крен для сельского хозяйства, когда государство больше поддерживает, нам это необходимо. Необходимо.

Д.Медведев: Вы всё понимаете, город, конечно, без села жить не может, и не только потому, что городу нужно кормиться, питаться. Вы правильно сказали, в конце концов можно закупать это где‑то в других местах – за границей или ещё где‑то, но не только поэтому. Ведь у нас страна так устроена исторически, что у нас действительно треть людей живет на селе, это просто уклад жизни, это не способ производства, это уклад жизни для миллионов людей. Поэтому, конечно, развитие села – это первейшая задача.

Сергей Михайлович, Вы сейчас начальник в колхозе, ныне ООО имени Кирова?

С.Ворона: Да, это бывший колхоз.

Д.Медведев: Расскажите, как дела у вас.

С.Ворона: 14-й год уже работаю в хозяйстве. В 2006 году, когда Вы возглавляли нацпроекты, СПК имени Кирова был включен в перечень хозяйств по ускоренному развитию животноводства.

При всех сложностях, при всех трудностях в чистом поле построили животноводческую ферму на 768 дойных коров в селе Ненашево, построили действительно современную ферму, объехали много ферм, много предложений изучали, проекты. Фактически наш проект сделали, учли те пожелания и те сложности, которые проектировались в других местах, и построили ферму. В 2006 году мы начали её строить, в 2007 году мы её завершили, 2 декабря 2007 года прошла первая дойка. И на сегодняшний день работает.

На сегодняшний день у нас даже коров больше, чем в застойный период. В застойный период (до нас) было 605 голов коров. Это при условии, что работало 380 человек.

На сегодняшний день у нас 700 голов дойных коров и общее поголовье практически 1500 при условии, что 100 человек. Получилось так из‑за того, что когда мы ферму ввели в строй, то фактически две доярки 600 коров доили в две смены: две доярки в одну смену и две доярки в другую смену. То есть мы сократили и людские ресурсы, не то что их выбросили, нет, просто-напросто того количества уже нет, сократили энергетические затраты.

Д.Медведев: Зарплата какая у доярки?

С.Ворона: По прошлому году средняя заработная плата по хозяйству у нас составила 14 700 рублей. У доярок она повыше немножко, у механизаторов повыше, где‑то 16–17 в зависимости от количества надоенного молока.

Естественно, было много трудностей, проект фермы полностью прошёл экспертизу, зарегистрирована, введена в эксплуатацию. Мы брали кредит в Россельхозбанке.

Д.Медведев: Сколько брали‑то?

С.Ворона: Первоначальная стоимость по бизнес-плану должна была составить 87 миллионов. Но в 2006 году, когда мы только начинали строительство, бетон стоил 1500 рублей за куб.

Д.Медведев: Тогда он и подорожал.

С.Ворона: И дошло фактически до 4,5 тысячи. Арматура была 17 тысяч, дошла фактически до 27, то же самое – металлоконструкции. Поэтому пошло удорожание где‑то на 37 процентов, и общая стоимость у нас вышла (я имею в виду ферму, два коровника, доильно-молочный блок, дорогу, водоснабжение, пожарную сигнализацию полностью, дренаж, две силосные ямы построили, кормохранилище) в 160 миллионов. Действительно, благодаря тому, что мы были включены в перечень хозяйств по нацпроекту и благодаря тому, что мы построили, может быть, даже на сегодняшний день работает и хозяйство, и жильё.

Д.Медведев: А процентная ставка какая была?

С.Ворона: В начале у нас было 17–18 процентов. Почему? Потому что на тот период это было…

Д.Медведев: Ну, такая была ставка в стране.

С.Ворона: Такая была ставка. Хотя на сегодняшний день уже подходит… Компенсация работает и всё остальное. Но вот здесь неудобство сразу же… То есть мы должны изыскать деньги, заплатить проценты. После этого только лишь идёт механизм компенсации. То есть изъять деньги, заплатить и потом где‑то в течение двух-трех недель (январь, февраль, март – фактически за три месяца) идёт возврат.

Д.Медведев: А деньги Вам кто возвращает, местный бюджет?

С.Ворона: Нет. Там идёт и федеральный бюджет, и региональный.

И благодаря тому, как я уже сказал, то, что мы построили ферму, хозяйство на сегодняшний день работает. В хозяйстве на сегодняшний день работает 100 человек. Выплачивается и заработная плата, выплачиваются и налоги. Конечно, сложностей и трудностей предостаточно. В каком плане? Зачастую спрогнозировать проблематично. Вот я говорю, что в прошлом году цены на электроэнергию у нас были 4,40, и то это считали непосильным.

В этом году 5,56. Увеличение произошло на 23 процента. И попробуй, я говорю, что я не знаю, как, но если вовремя не оплатил и даже ещё не сделал предоплату фактически за следующий месяц, отрубают даже без никаких этих.

Д.Медведев: Сергей Михайлович, а Вы почём сдаёте сейчас молоко?

С.Ворона: На сегодняшний день цена реализации молока у нас 14 рублей, в «Данон» – 12 рублей, это, будем так говорить, смешная цена. 

Д.Медведев: Сколько бутылка молока стоит в Туле, Вашего молока в среднем?

С.Ворона: Мы в основном поставляем в Москву, сюда.

Д.Медведев: В Москве, неважно.

С.Ворона: Где‑то 40–45 рублей.

Д.Медведев: Получается, что в стоимости молока цена производителя, цена хозяйства, где‑то процентов 20–25, не больше.

С.Ворона: Не более. Естественно, торговля и переработка занимают основную.

Д.Медведев: Торговля, переработка, доставка.

С.Ворона: Да, многие были удивлены, когда мы были включены в нацпроекты, построили, и ферма действительно работает. И прекрасные условия для людей, потому что там и душевые, туалеты тёплые.

Д.Медведев: Я правильно понимаю, у Вас в хозяйстве работают представители каждой семьи, которая в деревне живёт.

С.Ворона: Практически да. И оно всё равно взаимосвязано. Колхозы, совхозы, они же были «градообразующими». У хозяйств были деньги, они строили всё остальное, потому что всё равно нужно поддерживать и дороги, всё остальное, без этого никуда. Нужно помогать и пенсионерам, в социальной сфере. На сегодняшний день фактически водопровод, канализация – на плечах коллектива, до последнего времени, до этого года мы содержали котельную, сейчас переводим на индивидуальное отопление.

Она у нас работала на природном газе, два ДКВра стояли, но мы постепенно отошли от этого, потому что убытки дичайшие, за прошлый год фактически миллион 520 тысяч убытков. Но хозяйство нельзя было бросить, потому что это и двух-, и трёх- и четырёхэтажные дома, пришлось это всё обрабатывать. Хозяйство – 3 тысячи гектаров пашни, обрабатывает и сеет зерновую группу, в этом году, правда, задержка прошла весной, мы посеяли, в принципе, выполняем.

Дело в том, что не хотелось бы повторения прошлого года, потому что пришлось… Во всяком случае, грубые сочные корма мы заготовили сами, а концентрированные корма приходилось покупать, не совсем это хорошо.

Д.Медведев: Это будет очень тяжёлым испытанием, если, конечно, такие погодные условия повторятся.

Я хотел понять, вы как пережили этот период? У вас были заготовлены корма или вы что‑то докупали?

С.Ворона: Мы практически грубых сочных кормов не закупали. Мы то, что возможно было, скосили полностью. Уже имея определённый опыт, потому что я 26 лет работаю (13 – агрономом, 13 – председателем колхоза), мы всё заготовили. Мы подбираем набор культур для того, чтобы даже в экстремальные годы всё равно получить урожай. Допустим, это и рожь с озимой. Если в прошлом году пшеницу подсушило капитальным образом, то рожь всё равно за 30 дала, а пшеница – 12 центнеров. Действительно, я работаю 26 лет, таких лет не было абсолютно. Вроде справились.

Конечно, у коллектива уже возраст, у нас работает 100 человек: 63 – мужчины, 37 – женщины. Средний возраст женщин – 47 лет, мужчин – 44 года. Есть возможность привлечь людей, но, конечно, всё это упирается в жильё.

Д.Медведев: Как раз мы подошли, может быть, к самой главной теме для любой деревни.

С.Ворона: Построить жильё на селе…

Д.Медведев: С молодёжью у вас как?

С.Ворона: Молодёжь сейчас остаётся и готова оставаться, даже своя, потому что они всё равно уже закалённые, дорожат своим населённым пунктом. Но проблема – это жильё. Даже взять ипотеку, построить за свой счёт проблематично.

Д.Медведев: Вы чего‑то пытались строить или нет?

С.Ворона: Как мы пытались? Мы не пытались строить, мы пытались бывший дом культуры в деревне переделать под жильё. Но это такой непосильный труд, потому что энергоносители на сегодняшний день фактически 37 процентов занимают в совокупном… А то, что поднялась электроэнергия, конечно, тоже не даёт стимулов.

Д.Медведев: То есть платите больше, а результатов никаких не видите, мощностей дополнительных нет.

С.Ворона: Дело в том, что у нас даже датское оборудование, работает прекрасно четвёртый год, ничего не хочу сказать. Да, бывают замечания, но спасло нас то, что мы поставили ещё дизельную станцию на 300 киловатт. И в таких случаях, когда перепады напряжения, нам приходится её включать.

Д.Медведев: Как, на Ваш взгляд, можно всё‑таки жилищную проблему решить?

С.Ворона: Жилищную? Нужно строить, Дмитрий Анатольевич. Даже налоги по прошлому году для нас, для селян, вроде мы на едином сельхозналоге, поднялись на 9,9 процента. Я понимаю, надо пополнять и бюджет, это должно быть… Но что такое для нас 9,9 процента? Это фактически 800 тысяч, а 800 тысяч – это уже пара хороших тракторов МТЗ. Это, конечно, непосильный труд.

Д.Медведев: Сколько дом стоит в деревне построить?

С.Ворона: На три комнаты – это где‑то в пределах миллиона 200, не меньше. Хотя есть и площадки. Мы уже непосредственно и с главой района разговаривали, есть площадки. Мы же даже готовы взять, допустим, коммуникации, воду и канализацию, если что. Но без этого нельзя, потому что деревня, к большому сожалению, стареет. Это же и рабочая сила, это же и люди, которые будут служить в Российской армии. Львиная доля всё равно селян приходит служить.

Д.Медведев: Сергей Михайлович, я вот что ещё не спросил у Вас. СПК принадлежит селянам или у вас есть хозяин?

С.Ворона: У нас был вначале колхоз, потом КДП, потом СПК. И то, что переименовали в ООО «Имени Кирова», – это, будем говорить, не наша…

Д.Медведев: Не наша инициатива.

С.Ворона: Можно так сказать. Почему? Потому что в условии банков стоит обязательно, чтобы была залоговая база и всё остальное.

Д.Медведев: Понятно. Но я имею в виду, есть собственник какой‑то один?

С.Ворона: Девять человек – наши специалисты, специалисты хозяйства. То есть там и инженеры, и…

Д.Медведев: То есть нормальное частное производство.

С.Ворона: Да. На сегодняшний день это должно быть: и залоговая база, и всё остальное. Не от хорошей жизни пришлось заложить.

Д.Медведев: А заложены всё‑таки?

С.Ворона: Заложены, однозначно.

Дело в том, что на сегодняшний день есть возможность развиваться. И мы хотим развиваться! Потенциал есть определённый для работы. И хотим поголовье довести хотя бы до 1000–1200 голов коров.

Д.Медведев: А если было бы 1200, вы бы количество рабочих мест увеличили?

С.Ворона: Незначительно.

Потому что мы начали родильное отделение (Вам, наверное, готовили записку), часть работ провели. Мы ведём реконструкцию старого двора. Вроде и сумма небольшая – где‑то в пределах 8 миллионов. Это позволит ещё дополнительно увеличить поголовье где‑то на 100 голов, дополнительно позволит увеличить производство молока где‑то на 400–450 тонн. Дополнительно и рабочие места будут, а на деревне это немаловажно.

Конечно, сложности такие, что основные средства идут и на погашение процентов, и на уплату налогов. Естественно, у нас львиная доля тракторов советского производства – это К-700, комбайны «Дон». Конечно, если «Дон» ещё работает, то К-700…

Д.Медведев: К-700 – совсем уж старый трактор‑то.

С.Ворона: Так вот же в чём дело. Он на один гектар пахоты расходует 17 литров, естественно, это неконкурентоспособно. И сложности по производительности. Если пахота 12 гектаров…

Д.Медведев: Другой трактор, конечно, другая эпоха. А есть что‑то новое сейчас в хозяйстве?

С.Ворона: Мы приобретаем периодически всё, что раздатчики брали из Белоруссии…

Д.Медведев: Я могу Вам сказать, Сергей Михайлович, я действительно, когда национальными проектами стал заниматься, стал ездить много в деревню, конечно, для меня было откровением, как выглядит современная сельскохозяйственная техника, не та советская, которую мы, собственно, все знаем, а современная техника. Я как‑то пару раз залез туда – это космический корабль. Нормальные человеческие условия: кондиционер, музыка играет, он двигается, не важно, что это – комбайн, трактор. Совсем другая жизнь и, конечно, производительность труда.

С.Ворона: Производительность. И затраты горючего в два-три раза ниже. Да, при условии, что (я работаю с 98-го года) мы фактически на 30–40 процентов сократили потребление горюче-смазочных материалов из‑за того, что минимальная обработка почвы. Приходится работать, иначе не выживешь.

Д.Медведев: Раньше‑то это и не особо считали, Вы же работали в советское время.

С.Ворона: Раньше 7 копеек дизельное топливо стоило, 28 копеек стоил литр молока, на литр молока можно было 4 литра горючего брать. За прошлый год мы на литр молока 701 грамм горючего только лишь взяли.

Поэтому я и говорю про технику, потому что на вилах и лопате в ВТО абсолютно нечего делать. Если конкурентоспособны, тогда уже…

Д.Медведев: Хорошая фраза. Кстати, я помню, как в университете учился и поехал картошку убирать. Раньше всех отправляли картошку убирать.

С.Ворона: Курс молодого бойца проходили.

Д.Медведев: Я в Ленинграде жил и нас отправляли обычно в Псковскую, Новгородскую губернии. Конечно, тогда это был очень грустный опыт. Я посмотрел, как убирают картофель (это был 83–84-й годы, не помню), вилами ковыряли грязь.

Н.Радюкина: Комбайнами тоже убирали.

Д.Медведев: Я не знаю, были ли у них комбайны или нет, по‑моему, их не было.

Н.Радюкина: Потому что грязно было.

Д.Медведев: Грязно, но там на самом деле всё было в очень тяжёлом состоянии.

С.Ворона: Тяжёлом, конечно.

Н.Радюкина: Как минимум трактор нужен, конечно.

Д.Медведев: Да, и не один.

Ладно. Хорошо. Спасибо. Интересно рассказали.

Давайте, прошу вас, уже вроде разговорились все, никто не стесняется.

Д.Фиронов: Фиронов Дмитрий. Я как раз уроженец села Ненашево. Вся сознательная жизнь проведена там.

Хотелось бы поговорить как раз о теме привлечения молодёжи, чтобы она оставалась в селе. По себе скажу, по многим моим товарищам, знакомым (плюс-минус пять лет), общаемся, многие хотели бы жить в деревне, потому что у нас уже склад такой. Я привык, я люблю это место, мне в принципе больше ничего не нужно. Город – это суета, не для всех это подходит. Что сделать для того, чтобы мы там были, чтобы мы оставались и трудились, чтобы квалифицированные кадры поступали, допустим, к Сергею Михайловичу, помогали ему поднимать хозяйство, поддерживать технику на должном уровне?

Д.Медведев: А Вы что заканчивали?

Д.Фиронов: Я оканчивал экономический институт, ВЗФЭИ, финансы и кредит, но работаю не по специальности, то есть в хозяйстве я не тружусь, потому что в поисках лучшей жизни я решил всё‑таки в столицу податься, тружусь в фирме.

Д.Медведев: Если обстоятельства сложатся, готовы вернуться к себе?

Д.Фиронов: Конечно. Что не даёт? Негде жить и негде трудиться. Трудиться в каком плане? Чтобы это была действительная достойная заработная плата, чтобы я привёл жену в дом, и я знал, что я получу зарплату, нам этого хватит, ещё и отложим на что‑то. Безусловно, никто никуда не поедет в большей степени. Как говорится, где родился, там и пригодился. У нас получается как? Тот, кто может трудиться нормально, сидит в охране где‑то, другими делами занимается. Тоже образованные люди. Это как‑то не совсем хорошо.

Д.Медведев: Совсем нехорошо.

Д.Фиронов: Даже так. Что можно сделать? Может, уже что‑то делается, мы просто об этом не знаем, чтобы как‑то стимулировать молодёжь.

Д.Медведев: Про молодёжь, знаете, – это тема на самом деле самая главная для села. Это правда. Скажу так. В принципе есть общие проблемы, но ситуация всё‑таки разная. Это зависит от многих причин, и от того, как вообще обстоят дела, скажем, в губернии, крае, области, и от того, в каком состоянии хозяйства, и от того, смогли попасть в какую‑то региональную или федеральную программу или не смогли. И поэтому в некоторых случаях, вы сами же тоже ездите, смотрите, в некоторых случаях всё‑таки на селе довольно много строится. Приезжаешь, смотришь, домики какие‑то появились, молодых специалистов туда привлекают, а в некоторых случаях с этим тяжело. У вас, к сожалению, вторая ситуация.

Мы вообще‑то делали специальную программу в рамках нацпроекта, а потом она перекочевала в программу развития села, которая у нас сейчас действует, – самая главная большая наша программа, самая дорогая. И там есть специальная строчка о предоставлении субсидий для того, чтобы стройки были на селе. Но, скажу откровенно, этих субсидий на всех не хватает. Мы из чего исходили, когда эту тему придумывали? Государство за всех всё не построит – это мы с вами понимаем.

Д.Фиронов: Мы на это и не надеемся.

Д.Медведев: Страна другая, экономика другая, но нужно дать какой‑то механизм. Стандартная ипотека на селе не работает. Она и в городе‑то не работает, потому что это дорого и тяжело, а на селе тем более: доходы не те, да и, в общем, не договориться на таких условиях. Поэтому мы придумали другой механизм, который в принципе, на мой взгляд, действительно, может быть, самый оптимальный на сегодняшний момент, если, конечно, хозяйство более или менее стоит нормально на ногах. Что имеется в виду? Там по схеме софинансирования часть денег даёт регион или даже федеральный бюджет, а часть денег должно обеспечить хозяйство. И наконец, третью часть (что, на мой взгляд, тоже справедливо), небольшую, но всё‑таки какую‑то часть, должен дать сам молодой специалист. Почему? Потому что человек, когда строит дом, он должен понимать, что это его.

Д.Фиронов: Если он даром…

Д.Медведев: Конечно, какие‑то копеечки вложил, они не должны быть большие, они должны быть посильные, но тем не менее это должны быть всё‑таки собственные копейки, которые ты заработал и туда вложил. То, что даром приходит, Вы правильно сказали, – это, как правило, не ценится. Вот это, я считаю, самый правильный путь решения жилищной проблемы на селе.

Но всё‑таки жизнь на селе (и Вы это лучше, чем кто бы то ни было другой, знаете) – это не только жильё. Хотя жильё – это главное, конечно. Ещё важны всё‑таки, извините, стандарты жизни. Вы в городе проучились (семья и все остальное), не хочется совсем уж отказываться от того, к чему привыкли.

Д.Фиронов: Блага цивилизации должны присутствовать.

Д.Медведев: Конечно. Это не только интернет, который на самом деле, может быть, проще всего до села дотащить.

Д.Фиронов: На самом деле совсем непросто.

Д.Медведев: Тем не менее всё‑таки в школу дотащили.

Н.Радюкина: У нас в библиотеке есть.

Д.Медведев: В библиотеке есть, да. На почте обычно есть, в администрации.

Д.Фиронов: Обещают к интернету в ближайшем месяце подключить всех желающих. Мы уже около месяца обиваем пороги с заявлениями.

Д.Медведев: Именно в деревне или где?

Реплика: В деревне.

Д.Медведев: В Ненашево то есть.

Д.Фиронов: Кабель уже протащили.

Д.Медведев: А сколько стоит подключение, просто любопытно?

Д.Фиронов: Вообще они говорят, что бесплатно, то есть единственное, платишь за оборудование, которое они устанавливают, но опять же не все подходят под возможности технические. Я считаю, что это просто-напросто надумано всё. Связисты могут всё.

Д.Медведев: Могут, конечно. Они зарабатывать пытаются. На самом деле этот интернет, о котором мы сегодня несколько раз говорили, для нашей страны – исключительно важная тема. Он везде интересен и важен, просто у нас такие просторы и такая отдалённость. Вы‑то близко находитесь к Москве, к другим центрам, к Туле, но у нас же есть районы, деревни, которые расположены на расстоянии 200–300 километров от районного центра, там врача‑то вызвать – огромная проблема, не говоря уже о чём‑то другом.

Жильё, нормальные стандарты жизни. Чего ещё нужно, чтобы молодёжь всё‑таки вернулась?

Д.Фиронов: Сфера развлечений.

Д.Медведев: Сейчас скажете об этом. Какие развлечения нужны?

Д.Фиронов: Развлечения – чтобы было куда пойти, где время провести.

Д.Медведев: Ну что, это клуб должен быть?

Д.Фиронов: Конечно.

С.Щукина: Клуб у нас есть, я заведующая.

Д.Медведев: Расскажете.

Д.Фиронов: Чтобы был досуг массовый, чтобы люди общались между собой, не за компьютерами сидели или кино смотрели, а выходили, чтобы было действительно живое общение.

Ещё что касается строительства хотелось бы упомянуть. Допустим, я решил, я хочу здесь жить, хочу построить свой дом. Я обращаюсь в администрацию: «Дайте, пожалуйста, мне участок». Мне отвечают: «Тебе не положено».

Д.Медведев: Почему?

Д.Фиронов: Конкретно по моей кандидатуре было так сказано: «Ты в Москве работаешь».

Д.Медведев: «И отваливай».

Д.Фиронов: «…Ты же в селе не живёшь». Когда касается выделения участков, начинаются сложности. Даже кто хочет построиться, иметь хоть маломальскую возможность с кредитами или ещё с чем‑то…

Д.Медведев: Так и не дали участок?

Д.Фиронов: Дали, но на мою маму. Ей вспомнили все её заслуги в школе…

Д.Медведев: Понятно. А сколько дали?

Д.Фиронов: 15 соток.

Д.Медведев: А почему 15 соток? Земли нет совсем, что ли?

Д.Фиронов: Такой норматив, видимо. Хотелось, чтобы больше.

Д.Медведев: Честно говоря, я тоже иногда удивляюсь этому, иногда меня это просто раздражает и злит. У нас самая большая территория в мире.

Д.Фиронов: В том‑то и дело.

Д.Медведев: Всех исторически в советские времена по идеологическим причинам загоняли в такие рамки – давали по три сотки, по шесть соток, 15 соток было уже неплохо.

Н.Радюкина: Учителям давали по 15.

Д.Медведев: Видите как, Вам повезло в советские времена.

Но на самом деле, я уверен, что и у вас в деревне, и в других местах вполне можно давать не по 15 соток, а по 50 соток, и ничего не случится.

Д.Фиронов: Хорошо, что хоть столько дали, потому что мы смотрим…

Д.Медведев: А почему? На что они ссылаются?

Д.Фиронов: На что ссылаются? На отсутствие земли, которая у них выделена…

Д.Медведев: Её нет, что ли, у них?

Д.Фиронов: Скорее всего, всё есть.

Д.Медведев: Вы же из деревни, сами знаете, есть земля, куда можно было бы дом поставить?

Н.Радюкина: Я думаю, что есть.

Д.Медведев: Я уверен, что есть.

Н.Радюкина: Если где‑то бурьян растёт…

Д.Медведев: Слушайте, это уже ваше дело. Можно получить и в не самом, может быть, обустроенном месте, но вы уже сами его обработаете и приведёте в порядок, наймёте кого‑то ещё.

Д.Фиронов: Это безусловно. Главное, чтобы было куда колья вбить, и хорошо. Но этого не происходит.

Д.Медведев: 15 соток – это вообще издевательство, в конечном счёте. Понятно, может быть, кому‑то и не нужно больше. Но кто хочет иметь больше, тот должен иметь больше.

Н.Радюкина: Дмитрий Анатольевич, извините, пожалуйста, за эту землю ещё надо платить. Мы её берём в аренду для строительства. Я на себе лично знаю, Сергей Михайлович знает.

Д.Медведев: А сколько Вы платите?

Н.Радюкина: 25 тысяч в год за аренду. Это очень много, это неподъёмно.

Д.Медведев: Это за эти 15 соток или ещё дополнительно что‑то?

Н.Радюкина: Да, за 15 соток. Пока я не построю там дом, а, извините, зарплата не позволят мне сразу его выстроить, мы ежегодно должны платить 25 тысяч.

Д.Медведев: А после строительства арендная плата прекращается?

Н.Радюкина: А после строительства мы ещё должны столько заплатить всем организациям… Света, кстати, по нацпроекту строила себе дом, частично по нацпроекту, а мы с Сергеем Михайловичем как раз коснулись вопроса, когда земля есть для строительства, а дорого.

Д.Медведев: 25 тысяч – это немало, да.

Н.Радюкина: Немало, для меня это очень много. Причём я в один год ни за что, и в два, и в три не построю, а 25 тысяч в год я должна им приготовить. Это накладно.

Д.Медведев: А кому платите в этом случае? Администрации района, в районный бюджет?

Н.Радюкина: Да, в районный бюджет.

Д.Медведев: А Вы получили жильё?

С.Щукина: Мы начали строиться, пятый год строимся.

Д.Медведев: И платите такие деньги?

С.Щукина: Платили, я наконец‑то выкупила землю.

Д.Медведев: Выкупили?

С.Щукина: Да, это мне стоило больших трудов.

Д.Медведев: Понятно. Вы кем работаете?

С.Щукина: Я в ДК работаю, заведующая домом культуры Щукина Светлана Александровна.

Д.Медведев: Светлана Александровна, расскажите про ваш дом культуры.

С.Щукина: У нас кружки работают, танцевальный кружок, хор у нас существует уже больше 30 лет. Большая проблема, что…

Д.Медведев: Что поёте?

С.Щукина: Что поём? Народные песни, и не только. К нам дети ходят, занимаются. Проводим большие мероприятия, 8 Марта, праздник Масленицы провели, День защиты детей. Традиционные все праздники большие, плюс-минус, работа с детьми идёт, дополнительные мероприятия. Очень тесно работаем с библиотекой и с детским садом, со школой.

Д.Медведев: В принципе, житель села может к вам каждый день приходить или это только по праздникам?

С.Щукина: Каждый день.

Д.Медведев: И что можно?

С.Щукина: У нас и дискотеки…

Д.Медведев: Дискотеки каждый день.

С.Щукина: Мы пытались фильмы показывать, но молодёжь уже…

Д.Медведев: Телевизор смотрит больше.

С.Щукина: Да, телевизор, DVD.

Д.Медведев: Ну да, это сейчас не так актуально.

О.Гапоненкова: Нет аппаратуры, нам не с чем работать. Культура вообще на селе забыта. Забыта! Ничего нам [на культуру] не выделяется.

С.Щукина: Нет музыкальной аппаратуры.

Д.Медведев: А на чём же вы там работаете?

О.Гапоненкова: Если перечислять, на чём мы работаем…

С.Щукина: Музыкальный центр допотопный (ему уже 10 лет).

Н.Радюкина: Когда кино, то мы даём из школы мультимедийный проектор. Работаем все вместе.

С.Щукина: Если какие‑то мероприятия проводим большие, то показываем: на 9 Мая ставили традиционные фильмы, например, по тематике, на День защиты детей – мультфильмы и ещё что‑нибудь.

Д.Медведев: А кинозал есть?

С.Щукина: Есть. Но всё требует ремонта, абсолютно всё, потому что уже не ремонтировалось это сто лет. С какого года [кинозал] у нас?

О.Гапоненкова: 40 лет почти.

Д.Медведев: А киноаппарат стоит какой?

С.Щукина: Ещё тех времён.

О.Гапоненкова: Да, тех времён.

С.Щукина: Не работает.

Д.Медведев: И проектора нет?

С.Щукина: Проектор я бы…

Д.Медведев: Проектором назвать его нельзя.

О.Гапоненкова: Когда это было? Это было ещё до того, как мы стали работать.

С.Щукина: Нам говорили, что мы вошли в программу (наш дом культуры) в 2010 году. А потом…

Д.Медведев: В 2010 году вошли – и вышли.

С.Щукина: И вышли, да.

О.Гапоненкова: Обещали золотые горы: и дадут нам миллион на капитальный ремонт и клуба, и библиотеки, и на мультимедийное оборудование – на всё.

Д.Медведев: А кто обещал?

С.Щукина: Знаете, и из области, и из района.

Д.Медведев: Из области?

С.Щукина: Да, сказали: 2010-й – дом культуры, 2011-й – библиотека.

Д.Медведев: А что потом сказали? Почему не дали ничего?

С.Щукина: А потом сказали: «Кризис – извините».

Д.Медведев: А! Кризис – да, за него можно прятаться всегда. Кризис действительно был, тут они не обманули.

С.Щукина: Поэтому нам нужен капитальный ремонт, конечно.

Д.Медведев: Понятно. У вас когда был построен дом культуры?

С.Щукина: 40 лет назад.

Н.Радюкина: Школа в 1968 году. На этой площади и вокруг у нас все здания административные, школьные – дом культуры, библиотека.

С.Щукина: В 1976–1977-м.

Н.Радюкина: Значит, они чуть позже введены в строй. Школа у нас вперёд всех была введена как объект.

С.Щукина: И с тех времён капитального ремонта не было ни разу.

О.Гапоненкова: Где‑то подмажем, подкрасим.

С.Щукина: Денег никто не даёт, говорят: нет.

Д.Медведев: Как же вы их ремонтируете?

О.Гапоненкова: Сами. Иногда бывает до смешного, что и за свой счёт, потому что невозможно смотреть, когда в библиотеке стенка, например, протекла, приходится самой замазывать.

С.Щукина: Канцтовары нам не выдаются.

Д.Медведев: Вы в библиотеке работаете?

О.Гапоненкова: В библиотеке. Гапоненкова Ольга Владимировна, заведующая Ненашевским сельским библиотечным филиалом.

Д.Медведев: Ходят люди, книги читают?

О.Гапоненкова: Ходят, читают.

Д.Медведев: Что читают?

О.Гапоненкова: Всё читают: детективы, любовные романы, отраслевую (специальную) литературу много спрашивают ребята, которые сейчас учатся.

Д.Медведев: Классическую литературу спрашивают?

О.Гапоненкова: Классику – школа. У нас очень много уходит на школу, практически вся сельская библиотека.

Д.Медведев: Приходят ребята? Потому что всё‑таки, знаете, компьютер‑то немножко изменил привычки.

О.Гапоненкова: Нет, приходят ребята. И после обеда (сейчас график работы такой) работаем. Уроки заканчиваются – все идут, маленькие ребята постоянно, то есть даже не то что за книжками, а просто приходят: общаются, читают, занимаются.

Н.Радюкина: По [школьной] программе много читают.

Д.Медведев: То есть в этом смысле кризиса никакого нет.

О.Гапоненкова: Кризис в печатных изданиях, потому что они все устаревшие, но после нашего первого визита в Москву нам пришла замечательная подборка литературы, спасибо огромное.

Н.Радюкина: Как праздник у нас, когда привезли [новую] литературу.

О.Гапоненкова: Да, поэтому сейчас большой ажиотаж поднялся: на книги, на чтение.

Д.Медведев: Но условия тяжёлые, то есть всё не отремонтировано.

С.Щукина: Тяжёлые.

О.Гапоненкова: Из аппаратуры в 2007 году нам дали компьютер. Уже спасибо. Сейчас подключили интернет.

Д.Медведев: То есть в библиотеке один компьютер, подключённый к интернету, и всё.

О.Гапоненкова: Сейчас – да.

С.Щукина: Из дома культуры ходим в библиотеку распечатывать документацию.

О.Гапоненкова: Да, на одном компьютере мы вдвоём работаем.

Н.Радюкина: А в школе 14 [компьютеров]: восемь в кабинете [информатики], а остальные – по другим кабинетам.

Д.Медведев: 14 – это ничего.

Н.Радюкина: Я считаю, нормально.

Д.Медведев: В школе сколько человек?

Н.Радюкина: 73 ученика.

Д.Медведев: Нормально.

Н.Радюкина: В этом году будет 90. У нас две школы сливаются.

Д.Медведев: В любом случае один компьютер на шесть человек – это в целом более или менее прилично.

Н.Радюкина: Нормально.

Д.Медведев: Тоже старые, наверное, компьютеры?

Н.Радюкина: Нет. У нас два старых, когда мы только начинали, а остальные покупали. У нас же есть 7 процентов от нашего бюджета. Мы каждый год покупаем и мебель стараемся покупать.

Сергей Михайлович сказал, что «градообразующие» в селе – это хозяйства. А я считаю, если не будет таких объектов, как школа, клуб, библиотека, ФАП, то и…

Д.Медведев: …села не будет.

Н.Радюкина: Колхоза тоже не будет – вымрет колхоз.

Д.Медведев: Знаете, я начал разбираться с родиной моих предков, а они из Курской области по отцовской линии. И когда наводил справки, узнал, что школа закрывается. И всё – населённый пункт сразу начал деградировать, умирать. Естественно, после определённого вмешательства школу оставили, восстановили – всё стабилизировалось.

Н.Радюкина: И село живёт. Правильно.

Д.Медведев: Поэтому, конечно, это важнейшая тема.

Н.Радюкина: Дмитрий Анатольевич, извините, я до сих пор вспоминаю с горем, когда у меня мама умерла в 50 лет – у неё в селе закрыли школу (в Щукинском районе), и она этого не пережила.

Д.Медведев: Работы не стало.

Н.Радюкина: И села на сегодняшний день просто нет совсем, потому что нет школы.

Д.Медведев: Поэтому даже к малокомплектным школам нужно относиться очень бережно, потому что вокруг школы, как, конечно, и вокруг хозяйства, концентрируется жизнь. Социально-культурная жизнь – школа, клуб, библиотека и хозяйство.

Н.Радюкина: Всё вместе, воедино. Я считаю, что если будет всё воедино и для нас будет чем‑то материально подкреплено, то село будет жить и работать. Дима будет ходить и в теннис играть, и на каток (он у нас в своеёвремя был). Так, Дима?

Д.Фирсанов: Всё было.

Н.Радюкина: Всё было у нас, но как‑то с годами ушло немножко, и хозяйство ослабело.

Д.Медведев: Было лучше всё‑таки? В чём‑то лучше, в чём‑то хуже?

Д.Фирсанов: Было интересно.

Д.Медведев: Ну интересно [было] ещё и потому, что помоложе [были].

Д.Фирсанов: Были возможности. Моложе, конечно. У меня хорошие из детства воспоминания.

Д.Медведев: А Вы уехали в Москву учиться [в вузе] или раньше?

Д.Фирсанов: Нет, я, наверное, с 2004 года в столице работаю.

Д.Медведев: Но готовы вернуться в село.

Д.Фирсанов: Конечно, готов, если будут определённые условия. То есть даже с радостью, так скажем.

Д.Медведев: Понятно.

О.Селезнёва: Про детский садик мы промолчали совсем.

Д.Медведев: Надо сказать, конечно.

О.Селезнёва: Селезнёва Ольга Петровна – я работаю воспитателем в детском садике, в первой младшей группе. У нас в детском садике две разновозрастные группы. Мы детей принимаем с двух лет и работаем с ними до школы. В садике детей 25 человек, полная комплектация.

Д.Медведев: Садик тогда же построили, когда и школу?

О.Селезнёва: Да, может, чуть-чуть попозже. В этом году даже две семьи встали на очередь, так что дети будут, перспектива есть.

Д.Медведев: Кстати, хорошо, что Вы об этом заговорили. Население Ненашево уменьшается или растёт?

Д.Фиронов: Рождаемость больше.

Г.Землякова: Нет, я не скажу. У нас каждый год рождается 10–13 детей. Я заведующая [детским садом].

О.Селезнёва: Дети есть, и мамы будущие есть.

Д.Медведев: Очередь есть в детский сад?

О.Селезнёва: Две семьи в этом году встали на очередь.

Д.Медведев: Они смогут ходить в садик?

О.Селезнёва: Да, смогут. К нам в садик даже приезжают из соседних деревень: из Железни, из Шульгино в этом году детей возят.

Конечно, садику всё‑таки уже 40 лет, произошёл износ материальной базы, капитального ремонта уже давно не было.

Д.Медведев: Детей кормите?

О.Селезнёва: Да.

Д.Медведев: Нормально?

О.Селезнёва: В этом году у нас будет сокращён рабочий день – было 12 часов, а в этом году с 1 сентября – 10,5.

Д.Медведев: Почему?

О.Селезнёва: Так распорядились.

Реплика: Денег нет.

Д.Медведев: Я не понимаю, а в чём разница? Они срезали полтора часа. Что это будет означать? Просто зарплата меньше будет или для чего это сделано?

О.Селезнёва: Мы будем [меньше] работать. То мы работали с семи до семи…

Д.Медведев: Ну да, а то будете чуть меньше работать. Это как‑то отразится на зарплате? Для чего это сделано? Я просто хочу понять логику людей, которые принимали решение.

О.Селезнёва: Сократится у нас штат.

Реплика: И заработная плата, конечно.

Д.Медведев: Это всё‑таки следствие сокращения финансирования или что?

Н.Радюкина: Извините, пожалуйста. Я помогу немножко, мы часто бываем на совещаниях. Дело в том, что бюджет, который расходуется на зарплату в саду, идёт из районного бюджета, а районный бюджет у нас на весь сельский район. Он, видимо, не настолько крепок, чтобы всех обеспечить.

О.Селезнёва: Нам дают только, как директор сказал, на зарплату, больше нам не выделяют.

Н.Радюкина: По этому вопросу сады очень страдают.

Д.Медведев: Нет, я всё понимаю, я просто не могу понять другого: почему нужно срезать полтора часа? Вот что странно. Какая на этом экономия‑то уж такая существенная?

О.Селезнёва: Зато с 1 июня повысится зарплата на 6 процентов. Вот, наверное, с этим всё и связано.

Д.Медведев: Работать будем меньше, получать будем больше. Понятно.

О.Селезнёва: Рабочих сокращают, а зарплата на 6 процентов увеличится.

Д.Медведев: Зарплата‑то я, так понимаю, совсем невелика. Сколько зарплата сейчас?

О.Селезнёва: У меня первая категория, оклад 6776.

Н.Радюкина: Маленькая зарплата.

Д.Медведев: А в клубе какая зарплата?

С.Щукина: 6400.

О.Селезнёва: А помощники воспитателя у нас получают 4330.

Н.Радюкина: И технички в школе – 4300.

О.Селезнёва: И туда входят даже «региональные» – 87 рублей.

Д.Медведев: То есть максимум 7–8 тысяч.

О.Селезнёва: Я же тоже ходила в садик и в данный момент работаю в садике, просто хотелось бы побольше для детей [сделать] – и площадку детскую [новую]…

Д.Медведев: Ничего не изменилось.

Д.Фиронов: Качели те же [остались].

О.Селезнёва: И домики те же.

Д.Медведев: Раньше‑то это всё делали, что называется, всем миром.

Н.Радюкина: У нас площадка хорошая, просто она ремонта требует.

О.Селезнёва: У нас в деревне только и есть что стадион и детская площадка в садике.

Д.Медведев: А стадион какой?

Н.Радюкина: Стадион мы ещё в 90-м году ремонтировали.

Д.Медведев: Футбольное поле или что?

Н.Радюкина: Футбольное поле, баскетбольная площадка. Полоса препятствий есть, ребята на ней занимаются, но нужна и беговая дорожка современная или с крошкой резиновой, или асфальтовая, в конце концов. Площадки тоже надо бы уже обозначить. Изгородь уже (сетка рабица с 90-го года, представляете, сколько это?) износилась. Спортплощадку нам обещала администрация Тулы к 1 сентября поставить, посмотрим, что получится.

Д.Медведев: Посмотрим.

Н.Радюкина: Вроде как обещали.

Д.Медведев: Как там в ФАПе у вас дела?

Г.Землякова: Сейчас у нас новая ступень – будем реализовывать лекарственные средства, продавать населению. Привезли, спасибо Вам, оборудование, шкафы, холодильники для медикаментов.

Д.Медведев: Стоит написать начальству, сразу же что‑то начинают возить. Ничего не меняется столетиями.

Г.Землякова: В ФАПах оборудование старое. Наш пункт обслуживает 800 человек круглосуточно.

Д.Медведев: У вас какой прикреплённый контингент?

Г.Землякова: Все, начиная с новорождённого ребёнка.

Д.Медведев: Всё село и даже больше, я так понимаю.

Г.Землякова: Да, радиус обслуживания – 18 километров.

Д.Медведев: А есть транспорт?

Г.Землякова: Транспорта у нас никакого нет.

Д.Медведев: Пешком?

Г.Землякова: В Ненашево – пешком. А так кого‑то просишь, администрация даёт [транспорт], колхоз выручает, администрация помогла ремонт сделать, чтобы получить лицензию.

Д.Медведев: А таблетки начали недавно продавать?

Г.Землякова: Мы ещё не начали, потому что, как всегда, нужны дополнительные средства, чтобы сделать решётки на окнах, железную дверь.

Д.Медведев: Продажа лекарств – это удобнее будет всё‑таки, на Ваш взгляд?

Г.Землякова: Конечно.

Д.Медведев: А аптека ближайшая где?

Г.Землякова: В 25 километрах. И нужно ехать (а это очень сложно) в районный центр.

Д.Медведев: Это тоже, кстати, с препятствиями шло. Когда сначала мне об этой идее рассказали (если я правильно помню, это было в 2007 году), о том, чтобы вообще неплохо бы в ФАПы добавить право реализации лекарственных средств, я сказал: давайте добавим. Проходит некоторое время, вернулись к этому вопросу: оказывается, ничего не сделано. Пришлось тогда это уже продавить, и действительно решение было принято, потому что особенно для людей взрослых, пожилых…

Г.Землякова: Для пожилых – очень тяжело.

Д.Медведев: …тяжело ходить куда‑то.

Г.Землякова: Да. Село Шульгино – нужно до электрички идти.

Д.Медведев: А в других районах ФАПы лучше, хуже, на ваш взгляд? Потому что вообще‑то мы по стране целую программу поддержки ФАПов реализовывали: но где‑то получилось, а где‑то не очень.

Г.Землякова: Я сейчас, конечно, в хорошем положении. Остальные ФАПы – нет.

Д.Медведев: Я имею в виду вообще, в принципе.

Г.Землякова: В плачевном состоянии.

Д.Медведев: В плачевном.

Потому что я смотрел (не в вашей области) в году, наверное, 2006-м. Мы тогда приехали (по‑моему, Самарская область) – там реально большое количество ФАПов было построено.

Что такое ФАП там? Дом, поделённый на две части: с одной стороны живёт фельдшер или врач, с другой стороны – сам фельдшерско-акушерский пункт, там же гараж, возможно, там и машины. Вот это на самом деле нормально. И их понастроили, по‑моему, несколько десятков в каждом районе. Прилично сделали. А у Вас всё не так?

Г.Землякова: У нас всё, конечно, тяжело – ни транспорта нет, и обслуживание у нас круглосуточное. Нет такого: рабочий день закончился. И ночью, и утром….

Д.Медведев: Доктор сельский, знаете, всегда, ещё во времена Чехова, всё равно приходили, стучали.

Г.Землякова: И, конечно, зарплаты у нас…

Д.Медведев: Соответствующие.

Г.Землякова: Да, три тысячи.

Д.Медведев: Три тысячи?

Г.Землякова: Да, изначально.

Д.Медведев: А у Вас какая зарплата сейчас?

Г.Землякова: У меня сейчас – семь тысяч.

Д.Медведев: С учётом стажа, всего остального?

Г.Землякова: Да.

Н.Радюкина: Герой Труда она у нас.

Г.Землякова: Вообще у нас, знаете, на энтузиазме в селе работают, честно.

Д.Медведев: У Вас сколько человек в ФАПе? Только Вы или ещё кто‑то?

Г.Землякова: Я одна.

Д.Медведев: А Вы чем занимаетесь?

А.Алистанов: Я ветеринарный врач, 24 года в этом хозяйстве, мы с Сергеем Михайловичем давно работаем. В 2006–2007 годах построили по национальному проекту молочный комплекс на 800 коров, работаем. Есть много просьб, много проблем, но повторяться не будем.

Я бы лично хотел попросить Вас помощи. У нас такая проблема большая в создании санитарного порядка. Очень большие объекты, а такой техники, чтобы навоз удалять быстро, качественно и чаще, чтобы коровы не болели, молоко было чистое – такой техники у нас нет. Хотели бы с Вашей помощью этот вопрос решить.

Д.Медведев: Как себя коровы чувствуют?

А.Алистанов: Хорошо.

Д.Медведев: Понятно.

С.Щукина: Хорошие коровы, хорошая ферма.

Д.Медведев: Ферма‑то на самом деле хорошая. Я посмотрел, всё выглядит очень прилично, достойно. Конечно, всё‑таки это уже другой век, это очевидно. Всегда, когда едешь в сельские населённые пункты, видишь, как это выглядит. Вот у новых ферм совсем другие конструкции – они более лёгкие и в то же время более экономичные. Соответственно, смотришь коровники 60–70-х годов – вот такие стены, энергозатратные, очень дорогие.

А.Алистанов: Есть такие трактора, мы были в других хозяйствах в нашей области и в Московской области…

Д.Медведев: Специальные?

С.Ворона: Это типа погрузчики. Они и укладкой кормов занимаются…

Д.Фиронов: Большому трактору сложно развернуться, а на этой технике можно маневрировать.

Д.Медведев: Понятно.

Я так понимаю, Вы родственники?

Е.Фиронов: Фиронов Евгений Михайлович. Я отец [Дмитрия].

Д.Медведев: Понятно. А Вы чем занимаетесь, Евгений Михайлович?

Е.Фиронов: Я в этом хозяйстве с 1982 года. По окончании Кубанского сельхозинститута по распределению приехал. Это было крепкое хозяйство, входило в десятку лучших, наверное, хозяйств области. Возглавлял Воробьёв Алексей Петрович, Герой Соцтруда, орденоносец, достойный человек.

Н.Радюкина: Участник войны.

Е.Фиронов: Фронтовик. И с того времени я в этом хозяйстве тружусь, 29 лет будет с того времени. Начинал с племучётчика, затем зоотехник-селекционер, потом главный зоотехник. Главным зоотехником отработал порядка 18 лет. Пришлось мне поработать на руководящей должности, был председателем, КДП [коллективное долевое предприятие] тогда было, три года. Почувствовал, что это не моё.

Реплика: В сложный период как раз попал.

Е.Фиронов: Сергея Михайловича пригласил, и он в соседнем хозяйстве трудился главным агрономом. Он начал работать у нас председателем хозяйства. Сейчас я, правда, работаю по другой специальности, тоже в животноводстве, техником искусственного осеменения. Ушёл по желанию, просто захотелось немножко сменить профессию.

Хотелось сказать, что, конечно, нужно помогать селу, чтобы селяне не чувствовали себя сиротами при родном государстве. Понимаем, все мы знаем, что у нас государство – это самая богатейшая страна из всех стран, которые существуют на нашей планете. Ну не самая, но одна из лучших стран. И моря, и океаны, и полезные ископаемые – всё у нас есть, поэтому, думаю, денег достаточно. Но не поймём, почему цена складывается так?

Нельзя сказать, что мы хуже живём, чем раньше жили, нет. Мы лучше живём. Материально – лучше живём. Но раньше деньги были в колхозе: что построено – то построено в те годы, именно до 90-х. В 70–80-е годы построено: и жильё, и соцсфера вся, клубы, школы. То есть в хозяйстве были деньги. Потому что как‑то наша продукция, которая в магазинах: мясо, зерно, молоко, – она как‑то ценилась. Я знаю, что у нас 30 копеек стоил первый сорт молока 1 литр и 15–17 копеек стоил бензин.

Сейчас же мы смотрим, что совсем нереальное: продаём молоко по 14–15 рублей (четырёхпроцентное молоко, отличного качества), а в магазинах оно стоит 40. Также зерно и мясо дешевле продаём. Поэтому нам не хватает. А эти программы, которые добавляют нам из бюджета, компенсации или ещё что‑то, они как‑то или доходят [не так], или не в полной мере наши затраты покрывают. Если бы хотя бы половину стоило наше молоко, мясо от рыночной цены, тогда были бы у нас деньги. Мы могли сами тогда строить и технику закупать, и стоило бы нам о каких‑то других вещах поговорить с Вами, а не просить, как попрошайкам.

Д.Медведев: Во‑первых, ничего в этом плохого нет, то, что Вы рассказываете обо всех проблемах. Не буду скрывать, я это довольно часто слышу, потому что проблемы близкие. Вы правы, что много таких перекосов, которые для селян выглядят очень странно: вы производите качественную продукцию, а продаёте её за копейки, в то же время другие вещи, но тоже нужные, или сырьё, которое вы покупаете, стоит гораздо больше. Хотя, объективности ради, хотел бы сказать, что, на мой взгляд, всё‑таки система управления сельским хозяйством и организация сельхозбизнеса (скажем так, по‑современному) в советские времена тоже была неблестящей, иначе бы наше сельское хозяйство выглядело по‑другому. Мы сами понимаем все проблемы, которые были тогда, и как всё это было. Взять даже те же самые урожаи или комплексы, которые строили, – сейчас всё это другой уровень на самом деле, другой уровень. И действительно, обидно то, что в целом для тех, кто трудится на селе, условия, наверное, стали лучше, потому что есть возможность покупать то, что нужно, раньше этого не было вообще, машину ту же самую [было] не купить.

С.Ворона: Хотя и деньги были.

Д.Медведев: Хотя деньги были, совершенно верно. Сейчас ситуация другая, собственно, как во всём мире: всегда денег не хватает, товары везде есть. Но то, что система ценообразования перекошена: начиная от электроэнергии, заканчивая стоимостью горюче-смазочных материалов, – это Вы правы, её придётся выправлять.

Но это не сделать указом Президента или постановлением Правительства, почему? Потому что это невозможно начать регулировать – как только начнёшь регулировать, что‑то начинает исчезать, сами знаете, это ещё в советские времена происходило. Поэтому нужно делать это постепенно, с тем чтобы уровень вашего вклада в создание окончательной цены товара был бы выше. По‑хорошему, я скажу условно, вклад самого хозяйства в ценообразование, в структуру себестоимости товара должен быть, наверное, процентов 70, а всё остальное – издержки, которые есть. Сейчас же получается 20–25 [процентов]. Это абсолютно несправедливо, и это не даёт вам источников роста. Потому что, если бы хотя бы даже в два раза увеличить этот норматив, у вас ситуация будет, конечно, существенно лучше.

А.Алистанов: Дело не в том, что мы просим хорошей жизни, а в том, что мы это молоко производить не можем. Завтра отключат электроэнергию за неуплату…

Д.Медведев: Конечно, если отключат, это само собой. Но даже если она вырастет ещё в цене и при этом вы ничего нового не получите от энергоснабжающих организаций, то уже цена молока будет такая, что…

С.Ворона: Мы писали и в приёмную Владимира Владимировича [Путина], и [задавали вопросы] по тарифам: на сегодняшний день свободная цена – или ищите другие источники электроэнергии.

Д.Медведев: А они у вас есть там? Нет. Где вы найдёте иной источник?

С.Ворона: В принципе это возможно…

Д.Медведев: Возможно? На рынок выходить?

С.Ворона: Нет, возможно, допустим, здесь газогенератор поставить. У нас есть котельная. Это тоже мы прорабатывали.

Д.Медведев: Дорого получается?

С.Ворона: Где‑то в пределах 7–8 миллионов, но нужно тянуть [линию] полностью: столбы ставить, проводку, разъединять систему.

Д.Медведев: А если это сделать, какую экономию даст? Просто интересно.

С.Ворона: Это даёт очень существенную экономию, где‑то в пределах 30–35 процентов электроэнергия будет дешевле.

Почему сейчас возникает вопрос по технике и по всему остальному? Да, можно на сегодняшний день кредит взять, но залоговой базы нет. Потому что когда под нацпроект строили, произошло вот это удорожание, пришлось всё что возможно заложить.

Д.Медведев: Пришлось заложить. А когда высвобождение из‑под залога будет?

С.Ворона: Когда рассчитаемся с кредитами.

Д.Медведев: А когда собираетесь рассчитываться?

С.Ворона: Кредитование у нас было на 8 лет. Значит, в 1996-м…

Д.Медведев: На 8 лет мы и давали.

С.Ворона: Сейчас на три года пролонгацию…

Д.Медведев: Пролонгацию сделали?

С.Ворона: Да. Но всё равно там и за пролонгацию платишь, и страховки, и пошло-пошло там…

Д.Медведев: Платить за всё в этой жизни надо.

С.Ворона: Не то слово.

Д.Медведев: Но другой вопрос, что иногда не хочется и цена несправедливая. То есть у вас кредит получился 11 лет. В принципе это неплохо, когда 11 лет. Другое дело, жалко, что паи пришлось заложить.

С.Ворона: Всё пришлось заложить.

Д.Медведев: А что ещё?

С.Ворона: И ликвидное имущество, и землю.

Д.Медведев: Земля тоже заложена?

С.Ворона: Заложена.

Д.Медведев: Но земля‑то – это основное средство. Понятно, Вы же продавать‑то её не будете.

С.Ворона: Нет. Мы сейчас обрабатываем не только свою землю, но и привлекаем те земли, где предприятия не работают, обрабатываем.

Д.Медведев: У Вас три тысячи?

С.Ворона: Три тысячи гектаров. То есть мы обрабатываем всё сейчас. Часть земли ушла, которая была раньше, а часть мы сейчас привлекаем из других хозяйств. Или людей сейчас часть работает наших, а часть – фактически мы из трёх соседних хозяйств возим: это Киряево, Дмитровск и Мирадино. И доярок возим.

Д.Медведев: А у Ваших соседей, на Ваш взгляд, лучше условия или нет?

А.Алистанов: Их нет, соседей.

С.Ворона: ЗАО Симонова работает.

Д.Медведев: Есть какие‑то крепкие хозяйства рядом?

С.Ворона: Единицы. Львиная доля тех хозяйств, которые были, фактически на сегодняшний день не работают. Возродить жизнь там – это будет проблематично, потому что люди уже отучились работать. Доярку и механизатора надо воспитывать. Если они уже попробовали городской жизни, их назад уже на ферму затянуть проблематично, хотя многие едут.

Д.Медведев: Вы знаете, это правильно. Если в селе жизнь замирает, потом возродить сложно. Возможно, конечно, но для этого требуются уже очень серьёзные усилия, как правило, со стороны, потому что самим селянам это уже не развернуть, не раскрутить.

С.Ворона: Дмитрий Анатольевич, самые лучшие доярки, самые лучшие телятницы были тогда, когда они ещё с мамой ходили на ферму, они уже тогда приучалась к труду, и они знали уже, с какой стороны подойти, как подойти, как поухаживать за телёнком. И получались действительно прекрасные телятницы и прекрасные доярки.

Д.Медведев: А молодёжь пришла, кстати, если возвращаться к молодёжи, за последнее время какая‑то в хозяйства?

С.Ворона: Пришли ребята. Есть и на тракторе работают, на машинах работают, на комплексе работают.

Т.Коновалова: У меня, например, сын работает со мною вместе.

Д.Медведев: То есть приходят?

Т.Коновалова: Я работаю начальником семяочистительного комплекса. Окончила сельскохозяйственный техникум – мама с папой всю жизнь в сельском хозяйстве, и я тоже. В ООО имени Кирова я работаю с 1981 года, как мы с мужем приехали, так и работаю. Сначала работала учётчиком, потом работала агрономом и даже коров доила. Любой труд уважаем в сельском хозяйстве.

Сейчас работаю, уже 10 лет, на семяочистительном комплексе. Наш комплекс предназначен для переработки зерна, для хранения зерна, на 2,5 тысячи тонн примерно. Построен он был тоже, как сейчас все здесь говорили, в советское время, в 1984 году. Сортировальные машины у нас все немецкие.

Д.Медведев: Ещё тогда покупали?

Т.Коновалова: Да, ещё тогда. Сушилку в этом году хотели бы поставить, крышу бы желательно у нас в комплексе [отремонтировать]. Ну как и везде – везде хватает этих проблем.

Я считаю, что это основная задача, потому что мы обеспечиваем хозяйства семенами. Хотелось бы нам ещё, конечно бы, линию сделать для трав, для семян трав, потому что у нас животноводство, и его нужно обеспечивать кормами. Семена трав, они очень дорогие, мы хотели бы сделать собственную линию.

Д.Медведев: Собственную линию, самим производить семена?

Т.Коновалова: Да, самим выращивать, самим перерабатывать, чтобы были свои семена. А так на этом оборудовании мы даже занимаемся реализацией семян.

Д.Медведев: Продаёте?

Т.Коновалова: Да. Хозяйства соседние берут у нас хорошие, перспективные сорта, мы стараемся с такими сортами работать, для того чтобы обеспечивать хозяйство вообще всем: зелёным кормом, всем.

А то, что касается молодёжи у нас, мой сын со мной вместе работает. У меня два сына. Один сын работает со мной и учится в институте заочно. Младший сын учится в школе.

Д.Медведев: Не собирается уезжать?

Т.Коновалова: Нет, не собирается. Но как‑то мы тоже попытались взять землю, сын тоже хотел: давай построим, может быть, что‑нибудь. Нам ответили так в администрации: а зачем вам земля, у вас есть квартира? Я говорю: квартира есть квартира, а сын родился на этой земле. Допустим, мне дали 6,1 гектара, а почему моему сыну не должны дать?

Д.Медведев: Такое ощущение, что эти люди, которые Вам это отвечают, это как будто бы их земля на самом деле. Ну ладно бы Вы пришли к помещику и говорите: батюшка, дай земли. Он говорит: нет, это моя земля, иди отсюда. А Вы же пришли во власть, которая к этой земле имеет такое же отношение, как и Вы. А кто у вас там начальники?

Т.Коновалова: Сейчас уже на пенсии.

Д.Медведев: На пенсии? Тогда не будем трогать.

Н.Радюкина: Дмитрий Анатольевич, это, видимо, связано с тем, что наше село всё‑таки рядом с Московской областью.

Д.Медведев: Боятся скупки?

Н.Радюкина: Да, скупается для дач очень прилично.

Д.Медведев: Нет, но ведь здесь же какая ситуация? Если бы пришёл какой‑то москвич и сказал: дайте мне у вас дачу построить.

Н.Радюкина: И вот ему они продадут скорее.

Д.Медведев: По идее ему‑то и должны продавать в последнюю очередь, потому что нужно сначала своих обеспечить землёй. Если москвич приедет – тоже неплохо, особенно если он какие‑то деньги там будет тратить, вкладывать что‑то. Но сначала надо своим землю давать, потом другим.

Н.Радюкина: Выгоднее продать москвичу, потому что всё‑таки деньги какие‑то будут.

Д.Фиронов: Или дать бесплатно своим.

Д.Медведев: Я, честно говоря, не уверен, что так уж много москвичей приезжает, для того чтобы дачу купить.

Д.Фиронов: На самом деле двухметровых заборов всё больше и больше становится.

Д.Медведев: Больше? Именно для дач покупают?

Д.Фиронов: Да, для постоянного или временного проживания. И не 15 соток.

Д.Медведев: Я понимаю, что не 15 соток. Но они там не трудятся? Просто дачи?

Н.Радюкина: Просто дачи, дачный вариант.

Д.Медведев: Дачи сами по себе – это неплохо, но просто нужно своим жителям давать землю.

Д.Фиронов: Не в ущерб чтобы это было.

Д.Медведев: Ну конечно, абсолютно должно быть сбалансировано. И раньше так было, кстати, даже до революции. Были и дачники, которые из города приезжали, и селяне, которые трудились.

В общем, насчёт земли не обрадовали. Такая информация неприятная.

Т.Коновалова: Насчёт земли нам самим неприятно.

Д.Медведев: Потому что вы там трудитесь, трудитесь на этой земле. А если вам говорят, что землю мы вам не дадим, зачем вам земля? Ладно, я свои выводы сделаю, объявлять их сейчас не буду.

Хорошо, спасибо.

Т.Коновалова: Мы работаем на земле, поэтому для нас она представляет большую ценность.

Д.Медведев: Это, к сожалению, в плохом смысле этого слова советский подход. Хрущёвский подход, скажем откровенно. Когда всем было сказано, что сельскохозяйственное производство должно быть таким же, как производство городское, и селяне не должны жить на своей земле. Понастроим вам квартир, там и живите. Но мы же понимаем, что, во‑первых, даже для городского жителя гораздо приятнее иметь дом, чем квартиру, а уж что говорить о жителе села, который должен просто по земле ходить и знать, как всё устроено, хозяйство своё иметь.

Т.Коновалова: Кстати, у нас дома многоэтажные были в своё время построены.

С.Ворона: Дмитрий Анатольевич, можно передовая доярка два слова скажет?

Д.Медведев: Конечно, прошу Вас, Галина Николаевна.

Г.Радченко: Я работаю дояркой восемь лет. Дойка двухразовая – утром и вечером. Труд, конечно, тяжёлый, вставать утром в четыре часа – и то уже тяжело. С пяти утра до одиннадцати у нас идёт дойка, потом – домой, вечером приходит другая смена.

Сами мы приехали из Киргизии восемь лет назад.

Д.Медведев: В Киргизии чем занимались?

Г.Радченко: Там не было работы, мы держали скот и с этого жили.

С.Ворона: Муж Галины Николаевны шофёром работает.

Д.Медведев: Зарплата у Вас ничего, приличная?

Г.Радченко: Да. В Киргизии вообще нет зарплат, там и работы нет.

Д.Медведев: Да, там тяжёлая ситуация. Вы в какой области там жили?

Г.Радченко: Во Фрунзе.

С.Ворона: Когда семья сюда переехала, им дали здесь жильё, работу.

Н.Радюкина: И сын в школу пошёл. Сейчас он её уже закончил.

Д.Медведев: Ну и хорошо. Это на самом деле хорошо.

Работа тяжёлая, но вот этот комплекс получше всё‑таки?

Г.Радченко: Конечно, полегче на этом комплексе. Мы [здесь] только доим, а там и корма раздавали.

С.Ворона: Корма, комбикорма и всё остальное.

Г.Радченко: А тут нас только двое.

Д.Медведев: Нагрузка поменьше?

Г.Радченко: Две доярки, 700 голов.

Д.Медведев: В смену?

Е.Фиронов: В смену 700 голов.

Г.Радченко: По 350.

Д.Медведев: А по нормативу сколько должно быть?

Е.Фиронов: Такого сейчас нет.

Д.Медведев: Что значит нет? Нормативы всегда есть, вы это сами утверждаете для себя.

С.Ворона: Там у нас «Европараллель» стоит [комплекс автоматического доения], сразу же 24 головы доит.

Д.Медведев: Так и предусмотрено?

С.Ворона: Так и предусмотрено, хотя у нас есть возможность ещё расширить использование этого же оборудования. Когда будет нагрузка увеличиваться, то можно будет взять третью доярку. То есть мы это сделали на перспективу.

Д.Медведев: Третья доярка будет – зарплата будет меньше.

С.Ворона: Нет, при условии того, что будет увеличено поголовье.

Д.Медведев: При увеличении поголовья?

С.Ворона: При увеличении поголовья и при расширении доильно-молочного блока.

Д.Медведев: На самом деле, я думаю, подводя итог нашему разговору, всё‑таки, несмотря на огромное количество проблем и трудностей, все, кто живёт и трудится [на селе], знают, что были худшие времена, это правда. Давайте вспомним 90-е годы, просто катастрофа была тогда, еле-еле всё выживало: хозяйства обанкрочивались, зарплаты не платили, деревни распадались. Сегодня ситуация всё‑таки лучше. Тоже очень непростая, но лучше, хотя бы потому, что в результате предоставления кредитов, некоторой поддержки мы значительную часть хозяйств всё‑таки если не восстановили, то спасли. Это первое.

Второе. Знаете, прошлый год был, конечно, очень тяжёлый. Но даже в этот самый тяжёлый за последние 90 лет год (потому что, вроде бы, такая засуха была только в 1922 году) мы всё‑таки смогли собрать тот урожай – порядка 60–65 млн тонн зерновых, который нам позволил пройти этот год без закупок зерна. Большинство хозяйств сохранили поголовье. Это хороший результат. В этом году пока виды на урожай получше (мне только что докладывали), где‑то порядка 85–90 миллионов [тонн]. Если будет так, как запланировано, то у нас в этом году даже снова появится экспортный потенциал, что тоже неплохо, в общем, для того, чтобы деньги зарабатывать.

Хотя, по большому счёту, всё равно то, что мы поставляем на экспорт, можно было бы перерабатывать внутри [страны] и увеличивать поголовье, производство…

С.Ворона: Мяса, молока.

Д.Медведев: Да. Поэтому очень увлекаться экспортом зерна тоже не следует, потому что животноводство у нас – мы знаем – находится в худшем положении, чем растениеводство. И, конечно, здесь [есть] отдельная проблема и отдельная программа должна быть.

Я на самом деле очень рад, что когда‑то сам этим позанимался (и сейчас, конечно, занимаюсь, но всё‑таки сейчас уже немножко другой круг обязанностей). И знаете, убедился в одном: что бы там ни говорили, а у нашего села, безусловно, есть будущее. Вы помните, что в 90-е годы говорили, да и в конце 80-х …

С.Ворона: «Чёрная дыра».

Д.Медведев: … да, что это «чёрная дыра», абсолютно верно, буквально в этих выражениях. Что нам нужно сократить село на 90 процентов, а оставшиеся 10 процентов будут кормить всю страну.

У нас другие условия жизни и другие условия труда. Но самое главное то, что село при нормальной, рациональной работе, при доступе к недорогим кредитам, при использовании государственных программ поддержки, при приобретении новых, высокоэффективных видов техники способно давать прибыль. Не просто выживать и давать жизнь всем селянам, а способно давать прибыль. И я уверен, что всё у нас будет нормально. Вопрос в том, чтобы это было как можно скорее.

Я сделал определённые пометки в ходе нашего разговора. Не буду сейчас говорить о том, что и как я сделаю, но некоторые вещи, которые вы мне назвали, для меня были не то чтобы неожиданны, но весьма любопытны, потому что, конечно, большинство из того, что вы озвучивали, я знаю (и о том, как трудно с энергоносителями, и о диспропорции цен). Но некоторые вещи стали для меня сюрпризом, и, может быть, даже неприятным сюрпризом. Они требуют выводов со стороны государства и даже со стороны Президента.

А по разным маленьким улучшениям, тут у меня сомнений нет, после вашей поездки они, вероятно, всё‑таки будут. Таковы законы жанра. Хотя, конечно, сёл у нас много и невозможно все проблемы решить за счёт визитов к начальникам в Москву. Желательно, чтобы на эти проблемы более внимательно реагировали руководители субъектов Федерации, губернаторы, потому что, к сожалению, я уже убедился, зачастую между региональными руководителями и даже муниципальными руководителями и обычными людьми расстояние больше, чем между деревней и Москвой, и поэтому все в Москву и пишут. А это очень плохо. От этого чванства нужно просто избавляться. Это отдельный разговор не для сегодняшней нашей встречи.

Так что я вам желаю успехов. Если что‑нибудь у вас изменится, то можно как‑нибудь в гости к вам заехать, если, конечно, пригласите.

Реплика: Заезжайте.

Д.Медведев: Спасибо.

<…>