Президент России — официальный сайт

Новости   /

На заседании рассматривались вопросы создания системы мониторинга экологической обстановки из космоса, развития «зелёной» или альтернативной энергетики, совершенствования системы безопасности реакторов для атомных станций и переработки ядерных отходов.

* * *

Д.Медведев: Уважаемые коллеги!

Сегодня мы с вами поговорим об экологических аспектах модернизации экономики.

Не так давно, 9 июня, в Дзержинске на президиуме Госсовета мы обсуждали накопленные экологические проблемы, говорили о том, что ими нужно заниматься постоянно и системно. По итогам этого заседания мною были даны поручения, часть из них уже исполняется: принят в первом чтении законопроект о создании системы экологического мониторинга, в Государственную Думу внесён законопроект о защите морей от нефтяных загрязнений. Законодательные работы должны быть доведены до конца, их нужно завершить оперативно и в полном объёме. Но не менее важно разработать и внедрить новые «зелёные» технологии, которыми сейчас занимается весь мир и от которых напрямую зависит здоровье и благополучие наших граждан.

Экологические требования – и здесь нам ещё предстоит поменять мышление – не должны рассматриваться бизнесом как экзотика или некая «общественная повинность», которую делают только для того, чтобы угодить начальству или не возбуждать экологов. Это один из беспроигрышных способов повысить конкурентоспособность отечественных товаров на мировых рынках. Именно этим сейчас большинство стран и занимаются. Лидеры давно поняли, что инновационный продукт должен быть не просто привлекательным, интересным, эргономичным, дешёвым, – он должен быть ещё и экологически чистым.

Поэтому нужно подумать о стимулировании такого рода деятельности, в частности, нужно было бы проработать вопрос о введении сборов на утилизацию экологически вредной продукции. В случае если такое решение будет принято, то целенаправленно тратить эти деньги на поддержку чистых технологий и формирование инфраструктуры сбора и переработки отходов.

Правительству, руководителям регионов необходимо стимулировать внедрение именно таких технологий. При этом все товары и услуги, которые приобретаются по государственному заказу, должны соответствовать международным экологическим стандартам.

Сегодня я назову несколько перспективных проектов, на которых надо сосредоточить внимание в ближайшее время.

Первый: создание системы мониторинга экологической обстановки из космоса. Благодаря работе спутников сейчас возможно не только оперативное получение такой информации, но и контроль за передвижением экологически опасных грузов, за состоянием лесов, что особенно важно в летний период, в частности, за состоянием ледников, за работой атомных станций. Однако эксплуатация космических систем требует довольно значительных затрат. Поэтому нужно создать правовые и организационные условия для того, чтобы привлечь в эту сферу не только государственные инвестиции, чем мы занимались все последние годы, но и постараться превратить эту сферу в сферу частно-государственного партнёрства (включая вопросы ведения экологического мониторинга).

Из космоса видно многое, практически всё с учётом возможностей, которые существуют у спутников. Видны и наши крупные объекты, видны, кстати, и факелы попутного нефтяного газа. Знаю, что прогресс в этой сфере определённый уже наметился, но пока очень недостаточный, и нужно подумать, каким образом двигаться и в области переработки попутного нефтяного газа.

Нужно было бы проработать вопрос о введении сборов на утилизацию экологически вредной продукции. Целенаправленно тратить эти деньги на поддержку чистых технологий.

Второй проект – это так называемая «зелёная», или альтернативная, энергетика. Её доля в общем объёме производимой нами энергии, с учётом того, что мы крупнейшая углеводородная страна, запредельно низкая (меньше 1%). Мы не просто существенно уступаем европейским партнёрам, по сути, ничего не сделали пока в этой сфере. Германия, например, как одна из стран передовых в этом направлении, планирует довести долю альтернативной энергетики в конце этого десятилетия до 35%.

Конечно, у нас существует огромный потенциал традиционных энергетических ресурсов, но мы должны активно двигаться и в направлении использования возможностей альтернативной энергетики: и ветровой, и солнечной, и геотермальной, и иных видов энергии, которые пока ещё только обсуждаются, разрабатываются или же существуют в виде идей. Причём речь идёт не только об использовании этого потенциала в промышленности, но и, конечно, об использовании его в жилищно-коммунальной сфере. Я напомню, что на добычу угля, нефти, газа, на производство энергии из них сегодня приходится практически половина выбросов всех вредных веществ в атмосферу.

Третье: это реализация в отдельных регионах пилотных программ по замене муниципального транспорта на дешёвые электромобили или автомобили с гибридным двигателем. Уже сейчас во многих городах страны ситуация очень тяжёлая – летом просто дышать невозможно, и, конечно, такого рода автомобили с электро- и гибридным двигателем могут кардинально изменить ситуацию. Скажем, если только заменить двигатели на общественном и грузовом транспорте, объём выбросов в атмосферу просто снизится вдвое. Хотя, конечно, сделать это очень сложно. В любом случае нужно поддержать разработки в этой сфере. Кроме того, я хотел бы всё‑таки услышать от правительства, что будет сделано для соблюдения сроков введения экологических нормативов в производстве и потреблении автомобильного топлива.

Отдельно о климатическом факторе в модернизации экономики. Есть Киотский протокол, который уже скоро завершает своё существование. На мой взгляд, мы не пользуемся этими возможностями как следует. Надо ускорить выбор и утверждение соответствующих проектов. Мы теряем здесь не только время, но и инвесторов, которые могли бы прийти в соответствующие отрасли. Нужно подготовить предложения о реинвестировании средств, получаемых от реализации совместных инициатив, непосредственно в энергосберегающие и природоохранные проекты.

Кроме того, я хотел бы, чтобы Правительство и РСПП оценили готовность российских экспортёров к уже принятым и предполагаемым в будущем решениям стран Европейского союза в части, касающейся выбросов парниковых газов.

Особое внимание ядерной отрасли. Россия, конечно, и дальше будет заниматься развитием ядерной энергетики, совершенствуя системы безопасности ядерных реакторов на станциях. Серьёзные исследования нужно вести в области переработки ядерных отходов. Мы должны понимать, что будет с этим наследием.

Завершая, хотел бы отметить одну вещь, непреложную, на мой взгляд, вещь, что все обязательства, все красивые и правильные слова, которые обычно по экологии произносятся вслух, ничего не стоят, если они не воплотятся в конкретную государственную и, самое главное, бизнес-поддержку инновационных проектов экологической направленности. Вот это задача, которая стоит сегодня в качестве главной.

Назову несколько перспективных проектов, на которых надо сосредоточить внимание в ближайшее время. Первый: создание системы мониторинга экологической обстановки из космоса. Нужно создать правовые и организационные условия для того, чтобы превратить эту сферу в сферу частно-государственного партнёрства.

Можно начинать работать. Единственное, я хотел бы всех проинформировать о том, что я сегодня подписал закон о национальной платёжной системе, о котором мы с вами неоднократно в этом составе говорили. На заседаниях комиссии я давал соответствующие поручения. Закон регулирует порядок осуществления всех видов денежных платежей при помощи электронных денег, использовании новых технологий, включая мобильную связь. Надеюсь, что он будет востребован. 

Слово для доклада по теме – Министру природных ресурсов и экологии. Юрий Петрович, пожалуйста.

Ю.Трутнев: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Уважаемые коллеги!

Вопросы модернизации промышленности и вопросы экологии тесно связаны друг с другом. В большинстве промышленно развитых стран экологические требования стали одним из основных инструментов, ускоряющих переход отраслей экономики на новые ресурсосберегающие технологии. Аналогичный пакет законопроектов, создающих системные условия перевода на НСТ, подготовлен в Российской Федерации. Дмитрий Анатольевич, мы о нём подробно докладывали на заседании президиума Госсовета. Как Вы уже сказали, работа по ним продолжается. Закон о защите морей от нефтяных загрязнений принят Правительством и внесён в Государственную Думу. Два оставшихся (о совершенствовании системы нормирования и экономического стимулирования и об экономическом стимулировании деятельности в области обращения с отходами) сегодня одобрены на заседании Комиссии по законопроектной деятельности и планируются к рассмотрению на Правительстве на текущей неделе.

В то же время все предпринимаемые меры законодательного и нормативно-правового регулирования не будут эффективны, если они не будут сопровождаться детальным мониторингом за изменением состояния окружающей среды по всей территории страны в процессе преобразований. Наличие достоверной информации о состоянии воздуха, водных источников, почвы является непременным условием для осуществления технологического развития. В то же время и сам экологический мониторинг – это наукоёмкая отрасль, требующая постоянной модернизации, поскольку на всех этапах получения качественной информации требует применения самых современных технологий и технических средств. Достаточно сказать, что обработка данных мониторинга окружающей среды осуществляется с помощью установленного в Росгидромете суперкомпьютера, который входит в число наиболее мощных в Российской Федерации.

Всю работу по изучению состояния окружающей среды можно разделить на три блока: получение и передача первичных данных; анализ и прогнозирование; доведение до потребителя.

Итак, первый слой получения данных – Земля. Наземная наблюдательная сеть – это более 5 тысяч станций и постов контроля за состоянием воздушной и водной сред. К концу прошлого века 90 процентов оборудования на этих постах выработало технический ресурс. Модернизация с переходом на современные приборы наблюдения, анализа и передачи данных началась в 2007 году. По 2 тысячам гидрометеорологических станций и постов наблюдения за загрязнением атмосферного воздуха переоснащение заканчивается в текущем, 2011 году. 3300 гидрологических постов и пунктов наблюдения за состоянием водных объектов будут перевооружены в период с 2012 по 2016 год.

Следующий слой получения данных – радиолокация. В 2010 году в России разработан и внедрён доплеровский радиолокатор, созданный на основе отечественных технологий и не уступающий мировым аналогам. Первый такой локатор мы установили на Валдае. В 2011 году должны установить ещё 10, а к 2015 году количество должно составить 140 локаторов. Это позволит покрыть радиолокационным полем наиболее густонаселённую часть России с возможностью предоставлять информацию об опасных природных явлениях на качественно новой основе в онлайновом режиме.

Третьим звеном в системе наблюдений должна стать национальная космическая группировка. На сегодняшний день для решения задач мониторинга состояния окружающей среды на 90 процентов используются данные зарубежных космических аппаратов. Очевидно, что от этой системы получения информации нас могут в любой момент отключить, что, честно говоря, уже бывало в период локальных конфликтов. Необходимо создать национальную группировку. В соответствии с федеральной космической программой до 2011 года должно было быть запущено восемь спутников. На сегодняшний день запущено лишь два. Основной причиной мы считаем то, что функции заказчика программы и контроля за её реализацией находятся у Роскосмоса, который как производитель не в состоянии сам себя контролировать.

Второй проект – это «зелёная», или альтернативная, энергетика. Мы должны активно двигаться в направлении использования и ветровой, и солнечной, и геотермальной, и иных видов энергии.

Д.Медведев: То есть нам нужно восемь таких спутников?

Ю.Трутнев: Всего нужно 13, на сегодняшний день должно было быть восемь запущено. Пока два только.

Д.Медведев: Запущено два. А деньги есть на это?

Ю.Трутнев: Деньги предусмотрены и есть в программе, в том‑то и дело, Дмитрий Анатольевич.

Д.Медведев: То есть это проблема не отсутствия финансирования, а во взаимоотношениях между Роскосмосом и заказчиком?

Ю.Трутнев: Проблема в организации работы, Дмитрий Анатольевич. Мы письмо подготовили в этой части. Хотелось бы его Вам передать по возможности для рассмотрения.

Д.Медведев: Хорошо. Посмотрю.

Ю.Трутнев: Дело в том, что они сами делают, сами контролируют и сами смещают сроки в зависимости от собственных приоритетов. Очевидно, что у них есть и другие приоритеты, кроме загрязнения окружающей среды. Нас бы интересовало, чтобы за свою систему отвечал тот, кто будет отвечать в целом за мониторинг.

Д.Медведев: Хорошо, давайте тогда передадим, если они сами делают, сами контролируют и сами не выполняют тех обязательств, которые брали на себя. К сожалению, эта ситуация касается не только спутников для мониторинга окружающей среды, но и других спутников.

Хорошо, я разберусь. Продолжайте.

Ю.Трутнев: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

Важной задачей также является создание первой в мире высокоэллиптической космической системы «Арктика» для мониторинга обстановки в северных полярных районах и изучения климата. Эта система уникальна и способна обеспечить информационное преимущество России в Арктике. Такие системы разрабатываются ещё в Соединённых Штатах, в Канаде, но срок их запуска – 2015 год. Мы вполне можем успеть до этого времени. Наземная система приёма и обработки спутниковой информации создана и работает.

Теперь об анализе и прогнозировании. В 2008 году в Росгидромете установлен суперкомпьютер мощностью 27 терафлопс. Три года назад это было большим шагом вперёд. На сегодняшний день он загружен и используется на 90 процентов, а к 2012 году его мощности будут исчерпаны. В качестве решения планируется приобрести в 2013 году новый отечественный суперкомпьютер «СКИФ-Аврора» с производительностью 100 терафлопс и возможностью расширения до 1000 терафлопс.

Хочу представить ряд важных продуктов, созданных в рамках описанной системы.

Первое. С 2011 года обеспечен космический мониторинг пожароопасной обстановки в режиме реального времени. Данные предоставляются МЧС, Рослесхозу, другим заинтересованным органам власти и позволяют оперативно принимать меры реагирования на лесные возгорания в Российской Федерации.

Следующим уникальным продуктом является созданная в сентябре 2010 года система предупреждения о цунами. Во время землетрясения в районе Японии в марте 2011 года информация о толчке была зарегистрирована и обработана в Обнинском центре за 8 минут. Данные одновременно появились во всех заинтересованных федеральных органах исполнительной власти, у руководства страны. Это позволило максимально точно определить меры реагирования. Наши коллеги из Японии, которые находились ближе к центру случившегося, получили предупреждение позже нас и с большей погрешностью.

Большая работа проведена по модернизации Российской антарктической экспедиции. Впервые за много лет спущено на воду научно-экспедиционное судно отечественного производства «Академик Трёшников». Станция «Беллинсгаузен» оборудована техническими средствами калибровки национальной системы ГЛОНАСС. Новейшим лабораторным оборудованием оснащается строящийся экспедиционный центр на станции «Прогресс».

В 2012 году ожидается событие, не побоюсь этого слова, мирового масштаба – проникновение в реликтовое подледниковое озеро Восток с предполагаемым возрастом около 30 миллионов лет. Так далеко вглубь истории Земли ещё не никто заглядывал. Весь мир ожидает этого события, которое может открыть новые тайны в истории нашей планеты.

Создана единая государственная система информации об обстановке в Мировом океане, повышающая безопасность мореплавания, обеспечивающая мониторинг морей от нефтяных и других видов загрязнения.

Теперь о последнем элементе системы – о доведении информации до потребителя. Система оперативного оповещения органов власти об опасных природных явлениях создана и работает. За прошедший период все аналоговые каналы связи заменены цифровыми, наблюдательная сеть оборудована мобильной, спутниковой радиосвязью, спутниковой связью, радиосвязью и выходами в Интернет. В то же самое время этого, очевидно, недостаточно. В качестве перспективной задачи мы считаем возможность предоставления информации для каждого гражданина России в онлайновом режиме в соответствии со статьёй 42 Конституции Российской Федерации. На сегодняшний день образец такой системы создан в рамках экологического мониторинга ситуации при подготовке к Олимпийским играм 2014 года. Регион полностью оснащён автоматическими станциями как водного, так и воздушного контроля, и информацию можно получить в онлайновом режиме в сети Интернет.

Работу по тому, чтобы распространить этот пилотный проект на территории всей страны, планируется осуществить в рамках восьми федеральных целевых программ до 2020 года. Это программа в области изучения Мирового океана, геофизического мониторинга, единой государственной автоматической системы контроля за радиационной обстановкой, системы управления в чрезвычайных ситуациях, развития водохозяйственного комплекса России и ряда других. Общий объём финансирования – 20 миллиардов рублей. Все средства в федеральных программах предусмотрены.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, на последнем листе презентации мы сформулировали те проблемы, которые решить пока не удаётся. В проект протокольного решения они включены. Просим Вашей поддержки.

Третье: это реализация в отдельных регионах пилотных программ по замене муниципального транспорта на дешёвые электромобили или автомобили с гибридным двигателем. Сделать это сложно. В любом случае нужно поддержать разработки в этой сфере.

Д.Медведев: «Ускоренное принятие законопроекта о возвращении Росгидромету функций государственного заказчика космических систем». Письмо Вы мне передали.

«Ускорение принятие законопроекта об установлении правовых основ регулирования деятельности российских граждан и юридических лиц в Антарктике необходимо для реализации обязательств по договору об Антарктике.

Закрепление положений об определении головным органом по созданию системы мониторинга».

У нас вошло это в проект решения?

Ю.Трутнев: Дмитрий Анатольевич, я просто по последнему пункту одно слово скажу. Мы сейчас пытаемся создать несколько наземных систем анализа и обработки данных, что, в общем, приводит просто к излишнему расходованию бюджетных средств. Мы убеждены в том, что система обработки, как и во всём мире, должна быть одной, а поставлять информацию мы должны всем заинтересованным федеральным органам.

Д.Медведев: Ладно. Спасибо.

Теперь обсудим те задачи, которые были мною поставлены, и другие, если есть, вопросы.

Слово председателю правления Сбербанка Герману Оскаровичу Грефу.

Г.Греф: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Я скажу несколько слов о применении механизмов Киотского протокола и о том, что было сделано за последние полтора года с точки зрения стимулирования проектов технической модернизации экономики с использованием этого механизма.

В принципе Киотским протоколом установлено два механизма возможного использования: сокращение выбросов [парниковых газов] и получение финансирования через эти механизмы.

Первый механизм – механизм схемы «зелёных» инвестиций, когда взаимодействие идёт между двумя правительствами – национальным и иностранным, и инвестиции в проекты обеспечивают сокращение выбросов непосредственно сами правительства. То есть в этом случае деньги поступают в бюджет страны, и сама страна осуществляет направление этих средств.

Второй механизм – это механизм совместных проектов. Он также предусматривает межстрановой обмен квотами. Но они называются единицами сокращения выбросов. Я их буду называть просто углеродными единицами. Но конечными бенефициарами во втором механизме являются экономические агенты – участники проекта, которых назначают национальные правительства.

Инвестпроект утверждается правительствами, назначаются участники этого проекта. Каждый инвестпроект проходит рассмотрение в России через национального агента – Сбербанк. После этого он вносится на рассмотрение уполномоченного министерства – Министерства экономического развития. После его одобрения Министерством экономического развития издаётся приказ об одобрении, и он передаётся в Министерство природных ресурсов, которое утверждает квоту и выпускает, то есть эмитирует соответствующий объём углеродных единиц. После этого мы этот проект представляем в правительство соответствующей страны-контрагента, которая также одобряет и утверждает этот проект. И назначается агент со стороны иностранной организации. В основном нашими контрагентами выступают правительства европейских стран и Японии. После этого осуществляется сделка по купле-продаже соответствующего объёма углеродных единиц. На основе подтверждённых сокращений выбросов, которые делает независимая аудиторская компания, происходит завершение этой сделки, и деньги поступают на расчётный счёт соответствующего российского инвестора.

По первой схеме, по схеме «зелёных» инвестиций, был очень длинный путь согласования и принятия нормативной базы. Осенью прошлого года мы приняли эту нормативную базу, нами были проведены первые переговоры о заключении таких сделок с правительствами Японии и Испании. Но не выпустили ещё одно постановление Правительства, к сожалению, которое бы позволило совершить реальные сделки, и, к сожалению, было потеряно время. К концу года этот механизм очень сильно сократился в своих объёмах, и цены на эти квоты очень сильно упали. Сегодня цена по ним составляет примерно 2 евро, тогда как механизм по проектам совместного осуществления даёт цену на углеродную единицу примерно от 9 до 15 евро. Причём в последнее время цена держалась на уровне 12–15 евро, сейчас буквально за последнюю неделю она опустилась до 9,5 евро, но тем не менее цена остаётся очень привлекательной.

Собственно, практически все национальные правительства стали переходить на развитие второго механизма – механизма проектов совместного осуществления. Собственно говоря, количество инвесторов перетекло на второй рынок, что вызвало увеличение цен. Поэтому я буду говорить сейчас в основном уже о втором механизме…

Д.Медведев: Мы что‑нибудь сделали, Герман Оскарович, Вы скажите прямо, а то что нам механизм один, другой? У нас что‑то получилось сделать, потому что Киотский протокол когда у нас завершается?

Г.Греф: Киотский протокол у нас завершается в 2013 году. Реально этим механизмом можно будет пользоваться до февраля 2013 года.

Проекты совместного осуществления – что сделано. На сегодняшний день нам подано 54 заявки на сумму примерно 105 миллионов единиц выбросов, или примерно 1 миллиард евро потенциальных инвестиций. Из 54 заявок уже рассмотрено и подписано приказом Минэкономразвития 33 проекта общей суммой примерно 60 миллионов выбросов, или примерно 600 миллионов евро.

Д.Медведев: Деньги потекли под эти проекты?

Г.Греф: Реально поступило средств, сегодня лежащих на счетах соответствующих инвесторов, которые прошли всю процедуру, 50 миллионов евро. И до конца года, если мы этот механизм сумеем достроить, реально получить все 600 миллионов. В 2012 году примерно ещё на миллиард 200 миллионов. Сегодня в работе заявки, которые ещё не поданы, и до конца следующего года мы можем примерно ещё как минимум на миллиард евро денег получить.

Но в чём сегодня сложности? Первое – эти 50 миллионов мы пока искусственно придерживаем, потому что есть неформальная договорённость со всеми инвесторами. Мы пытаемся договориться, и есть поддержка Правительства, Игорь Иванович Шувалов очень много сделал, для того чтобы проект этот двигался вперёд, и есть поддержка Минэкономразвития в том, что нужно выпустить постановление Правительства, заставляющее инвесторов реинвестировать эти деньги. Что это такое? Фактически мы все деньги, которые получили уже и получаем ещё дальше, это все деньги, которые поступают по тем проектам, которые были инвестированы ранее. То есть предприятие предъявляет проект, который уже привёл к сокращению выбросов, который он инвестировал ранее, и это бесплатные деньги, которые поступают на счёт этого предприятия. Нормальная ситуация, когда в странах заставляют от 20 процентов и до 60 (в Китае) реинвестировать от этих денег на так называемые общественные экологические нужды. То есть предприятие, допустим, рекультивирует старые свалки, какие‑то заражённые земли и так далее.

Д.Медведев: Вот я недавно был как раз на такой свалке вместе с заражённой землёй и водой в Нижегородской области. Там объекты с такими звучными названиями – «Чёрная дыра», «Белое море». Выглядит всё это, конечно, очень тяжело. Вспомнил как раз об этих квотах. Они могут, например, войти в эту систему?

Г.Греф: Дмитрий Анатольевич, если предприятие, которому эта свалка принадлежит, может предъявить проект по уже сделанным инвестициям и сокращённым выбросам, конечно да. И мы хотим выпустить постановление Правительства, оно подготовлено и находится на согласовании, когда мы обяжем все предприятия, получившие эти деньги, реинвестировать в новые проекты по сокращению выбросов, раз. И какую‑то часть от этих проектов, от полученных денег примерно 20–30 процентов инвестировать в такого рода уже созданные ранее экологические проблемы, то есть общественные нужды. Поддержка есть. У нас огромная просьба дать поручение выпустить скорее это постановление Правительства, потому что мы раскассируем первые деньги и можем запустить все остальные.

Д.Медведев: А где оно есть‑то, это постановление, кто знает?

Г.Греф: Постановление сейчас находится на согласовании в четырёх федеральных ведомствах. Как только они согласуют, мы его выпустим и сможем раскассировать деньги, которые получены, и запустить механизм дальше.

Особое внимание ядерной отрасли. Серьёзные исследования нужно вести в области переработки ядерных отходов.

Д.Медведев: Его нужно максимально быстро выпускать, потому что действие Киотского протокола на самом деле уже заканчивается, а мы ничего для себя полезного в этом плане не сделали. Вы помните, с каким трудом всё это пробивало себе дорогу, сколько было обсуждений. Уж раз мы зашли в Киото, то нужно какие‑то всё‑таки получить инвестиции.

Коллеги, такое предложение: в двухнедельный срок всё досогласовать и выпустить. Я не знаю, где это находится, но быстро всё это проведите.

Г.Греф: Это первое.

Дмитрий Анатольевич, второе, о чём бы мы просили, для нас самым тяжёлым оказалось даже не согласование самого проекта (около месяца). Самый тяжёлый механизм фактически и автоматически – это механизм эмиссии этих углеродных единиц. Мы, в принципе, договорились с Минприроды о том, что этот механизм просто будет передан Сбербанку, мы его будем автоматически выпускать на рынок. Сегодня он занимает четыре-пять месяцев. После утверждения приказа мы готовы по установленной процедуре просто в течение одного дня выпускать их в обращение, и всё. У нас сегодня научились согласовывать в западных и в японском правительстве эти квоты в течение месяца-полутора, а у себя выпускаем их примерно полгода.

Вот это второе решение, которое было принято в этом же постановлении Правительства, в этом году гарантировало бы нам получение 600 миллионов евро. Это огромные деньги для предприятий, для некоторых предприятий это просто уже ожидаемые инвестиции по ранее сделанным проектам, и есть под них новые проекты. Это очень хороший старт для цикла таких «зелёных» инвестиций.

Эти две проблемы, которые нам на сегодняшний день во многом мешают активно развернуть этот процесс. Мы считаем, что до февраля 2013 года, если мы активно сможем поработать, мы сможем получить от 2 до 2,5 миллиарда евро. Фактически просто подарок тем компаниям, которые этим занимаются.

Д.Медведев: Договорились. Значит, тогда я обращаю внимание Правительства и вообще всех, кто причастен к этой теме, нужно как можно быстрее все документы выпускать, потому что уже просто надоело об этом разговаривать. Год назад, по‑моему, ещё говорили, что нужно двигаться, Герман Оскарович выступал на той же самой Комиссии. Сделали пока на 50 миллионов евро, очень мало, надо двигаться дальше.

Пожалуйста, Сергей Владиленович Кириенко.

С.Кириенко: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Несколько материалов о вкладе атомной отрасли в экологическую ситуацию.

Первое, и главное, на сегодняшний день 1 гигаватт атомных электростанций – это, собственно, один блок атомной станции – предотвращает 4,6 миллиона тонн выбросов СО₂ в год, то есть совокупно все атомные станции, работающие в мире, экономят 1700 миллионов тонн. Ежегодно это примерно 25–30 процентов от совокупного выброса СО₂ в атмосферу.

При этом мы здесь привели ещё несколько моментов. Обычно считается, что да, СО₂ они экономят, но зато обеспечивают увеличение радиационного фона или иными выбросами вредят экологии. Мы взяли данные (в последние годы мы регулярно проводим независимые оценки и опросы), это данные, сделанные не нами, а Академией наук – специальной группой институтов Академии наук. По радиационному фону на примере Нововоронежской атомной станции – её вклад в радиационный фон 0,3 процента. При этом медицинские источники – 24 и природные – 75 [процентов].

И мы взяли один из обогатительных комбинатов старых, вокруг которого было много вопросов, это Ангарский комбинат. Совокупность всех его вкладов в загрязняющие вещества в городе Ангарске, где он расположен, 0,11 процента. Примерно на этом уровне у нас идут все объекты атомной отрасли: всегда менее 1 процента от совокупного воздействия на окружающую среду. При этом всё это является абсолютно прозрачным. Мы полностью поддерживаем идею, о которой говорил Юрий Петрович Трутнев, полного мониторинга. У нас она работает уже два года: 209 постов автоматического контроля радиационной обстановки находятся в Интернете в режиме реального времени. И можно, зайдя на любой объект атомной отрасли, посмотреть не только уровень радиации сегодня, но и накопленные данные за прошедшую неделю, месяц, год, всю статистику колебаний. Система не подконтрольна самим работникам предприятия. Это опечатанные датчики, которые в автоматическом режиме идут и в Интернет, и на данные антикризисных центров федеральных ведомств.

Один из примеров. Мы каждый год, Дмитрий Анатольевич, мониторим количество воздействия атомной отрасли на окружающую среду. И несмотря на рост объёмов производства электроэнергии и количество объектов, у нас каждый год падал уровень воздействия на окружающую среду. Эта зима оказалась первой, когда атомная отрасль увеличила объём вредных выбросов в атмосферу. Произошло это потому, что в Железногорске мы закрыли старый реактор (наработчик плутония) – это военный реактор. И вместо него впервые Железногорск в эту зиму отапливался тепловыми станциями. Получили плюс 3,7 тысячи тонн вредных выбросов в атмосферу. Это был первый город, где у нас были демонстрации и обращения к Президенту с требованием вернуть атомную станцию, закрыть тепловые станции. Мы здесь выдержки из этого письма дали, поскольку люди, живущие в городе, уверены, что атомная станция безопаснее.

Исходя из этого мы дали свежие данные, уже постфукусимские данные, это как раз материалы из доклада руководителя Международного энергетического агентства на Питерском форуме, где он дал несколько сценариев развития атомной энергетики. Так вот, даже самый пессимистический из них предполагает, что к 2035 году уровень выработки на атомных станциях мира должен увеличиться на 30 процентов. Если исходить при этом, что к 2035 году 90 процентов действующих станций должны выйти из эксплуатации, их придётся заменить, чтобы такую выработку дать, это означает, что даже пессимистический сценарий Международного агентства говорит об удвоении мощностей атомной энергетики к 2035 году. И мы дали картину, сейчас уже немножко устоялась ситуация, прошло 3 месяца, реального влияния на планы развития ядерной энергетики фукусимских событий. Мы здесь взяли только те страны, которые либо имеют атомную энергетику, либо уже публично принимали решения на уровне правительств и делали заявления о её развитии.

У нас есть 4 страны, которые официально отказались от атомной энергетики, 2 страны, которые не объявили своё решение, а заявили, что они размышляют, и под 40 стран, которые приняли решения и заявили о том, что они не меняют свою программу.

Важный стандарт, который задаёт сегодня атомная отрасль (с этим сталкиваются сейчас всё большее количество отраслей, мы начали работать с этим первыми) – срок жизни этих высокотехнологичных объектов становится всё больше. Современная атомная станция будет работать от 60 до 80 лет; с учётом проектирования строительства и вывода из эксплуатации срок её жизни, более 100 лет, выходит за сроки жизни человека и людей, которые её проектировали. Поэтому принципиально важным стандартом становится управление полным жизненным циклом. Это тот проект, Дмитрий Анатольевич, который одобрен Комиссией [Президента по модернизации], ВВЭР-ТОИ (водно-водяной энергетический типовой оптимизированный информационный реактор), в котором мы проектируем не только сооружение блока, но мы проектируем на стадии создания блока технологию вывода его из эксплуатации, мониторинг всех 100 лет и соответствующую технологию вывода его из эксплуатации. Кроме того, он закладывает те самые постфукусимские требования безопасности (тяжёлые землетрясения), и это единственный проект в мире, который выдерживает падение тяжёлого 400-тонного самолёта. Это требование, которое пока в других странах обсуждают, но нигде ещё не внедрили, поскольку наш проект сегодня единственный, кто практически может обеспечить это требование.

И с точки зрения аналогии с Фукусимой. Сегодня требования были – 24 часа должна выдерживать станция, если теряется вода и электроэнергия, в случае после Фукусимы это требование планируют увеличить в два или в три раза, до 72 часов. Наши проекты, соответствующие постфукусимским требованиям в ситуации, аналогичной фукусимской, то есть потеря электроэнергии и воды, могут выдерживать безопасную работу неограниченное количество времени, даже если персонал покинет станцию. Даже в случае усугубления в два раза фукусимской ситуации мы спокойно выдержим новое (постфукусимское) требование 72 часов.

По количеству высокоактивных отходов мы уже сейчас, по этому проекту, даём в 10 раз лучшие показатели, чем по европейским требованиям или RNC (Соединённые Штаты Америки). И новый проект, новая технологическая платформа, также входящий в проекты Комиссии Президента [по модернизации], поэтому детально не останавливаюсь (мы с регулярностью докладываем прохождение его этапов), это реактор естественной безопасности на быстрых нейтронах, которые вообще уже не требуют этих систем безопасности. Они работают на принципе естественной безопасности, не нужно бесчисленное количество систем контроля. Это почти в пределе полного отказа от необходимости добычи и обогащения урана со всеми отходами этих процессов, поскольку возникает трицикл топлива. При этом не просто новые реакторы не требуют нового топлива и не увеличивают количество отходов, они ещё и начинают перерабатывать отработанное топливо реакторов предыдущего поколения. То есть мы начинаем уменьшать количество накопленных отходов при выходе на это новое поколение технологий, при этом объём радиоактивных отходов сокращается на несколько порядков.

Примеры того, что это не только проекты, а практическая реализация. Мы сегодня уже начинаем замыкать этот цикл по объектам. Здесь приведено несколько примеров, один из них наш – Москва, Московский завод полиметаллов, доведением до уровня «зелёной» площадки. То есть объект, когда‑то начинавшийся в рамках военных программ, применялась загрязнённая радиационная технология, на сегодняшний день это уровень «зелёной» площадки.

Ещё один пример. Мы начинаем, отработав эти технологии, принимать к себе под ответственность утилизацию отходов объектов, которые не относились к атомной отрасли, например подводные лодки от Министерства обороны. Из 198 лодок в таком состоянии (здесь есть фотография, в каком состоянии они находились) уже 190 утилизировано, 4 – в процессе утилизации. На следующий год мы завершаем программу. Таким же образом нам передан атомный ледокольный флот, все предприятия-радоны по стране, которые занимались сбором отходов вне атомной отрасли. Сегодня мы все технологии там применяем.

Несколько примеров технологий, которые в этой же логике. Раз в атомной отрасли накоплена система управления жизненным циклом и замыкание цепочки, то мы начинаем эти технологии применять и для других отраслей. Первый пример – это институт НИИЭФА имени Ефремова в Питере, технология использования ускорителей для обеззараживания сточных вод. Провели с питерским «Водоканалом» эксперимент – полная очистка сточных вод медицинских учреждений без образования вторичных опасных соединений, которые возникают при хлорировании. С 2012 года в Питере применяется серийное производство. И ускорители для стерилизации медицинских препаратов и изделий в 10 тысяч раз эффективнее газовой стерилизации, при этом изделие может использоваться сразу после обработки. Также с 2012 года есть заказ, и начинается производство ускорителей для стерилизационных фабрик.

И ещё два примера: технология пиролизной газификации медицинских отходов – разработка Курчатовского института совместно с нашим специализированным научно-исследовательским институтом приборостроения. 20-процентный выигрыш по сравнению с аналогами, не только утилизация медицинских отходов, но и выработка электроэнергии. Используется на комбинате «Радон» в Московской области. Уже есть опыт поставки на экспорт. Здесь приведена фотография действующего завода в Израиле, который создан по российской технологии.

Сейчас подписан проект: в Домодедово к 2015 году должна быть создана первая очередь на 30 тысяч тонн для утилизации медицинских отходов Москвы и Московской области. И уже приняли решение совместно с «Интер РАО» о том, что под Питером запускаем предприятие, которое начнёт утилизировать по этой технологии ртутьсодержащие лампы, что является одним из важных элементов запуска программы энергосбережения.

И последний пример. Вы хорошо знаете, Дмитрий Анатольевич: это та самая технология, которая только что получила премию «Глобальная энергия» по высокотемпературной плазменной минерализации. Это проект, который сейчас активно реализует инновационный центр в Сколкове. Мы выступаем заказчиком, готовы заказать такую технологию для использования в комбинатах «Радон», которые переданы с прошлого года атомной отрасли.

Д.Медведев: Сергей Владиленович, а то, что в Хайфе сделано по российской технологии, когда у нас будет – в 2013 году? Правильно я понимаю?

С.Кириенко: Дмитрий Анатольевич, у нас есть. У нас на московском «Радоне» уже действует такой комбинат. Сейчас мы дальше делаем ещё два: в Санкт-Петербурге в 2013 году будет запущен [проект] под утилизацию ртутьсодержащих ламп и большей мощности в Домодедово на 30 тысяч тонн – это к 2015 году.

Д.Медведев: То есть это те же технологии?

С.Кириенко: Да, это та же технология. Просто мы отработали [технологию] сначала у себя, потом попробовали экспортировать – получилось, и, собственно, сейчас начинаем тиражировать.

Мы сейчас создали отдельное подразделение, которое занимается предложением для других отраслей использования технологий, отработанных в атомной отрасли. Интерес довольно большой.

Д.Медведев: Хорошо. Спасибо.

Коллеги, пожалуйста, кто хотел бы что‑то ещё рассказать по теме?

В.Дзюбенко: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Уважаемые члены Комиссии!

Прежде всего я хотел бы выразить чувство признательности за принятый и последовательно реализуемый государственный курс на модернизацию нашей экономики и поддержку инноваций.

Наш проект – пример этому. Итак, мембранные технологии для решения экологических задач. Вот на этом слайде представлены некоторые цифры, иллюстрирующие состояние проблемы очистки водных сред для цели потребления человеком и при сбросе промышленности и ЖКХ.

На следующем слайде приведены уже последствия этих проблем. Здесь и неожиданные вспышки кишечных инфекций, гепатита, рост болезней желудочно-кишечного тракта и патологии, вызванные воздействием канцерогенных и мутагенных веществ.

Следующая страница детально иллюстрирует влияние загрязнителей на организм человека, но не буду тратить время на комментарии, так как они есть в раздаточном материале.

На 5-й странице демонстрируется традиционная схема водоподготовки и очистки стоков. Эта схема принципиально аналогична как в случае подготовки воды для потребления человеком и промышленностью, так и при очистке стоков, генерируемых ими. Основные недостатки – это генерация вторичных стоков, которые сами по себе требуют очистки, недостаточное качество очистки, невозможность удалять новые модификации токсичных веществ, появившихся в последнее время.

Следующая страница. На этом слайде представлено современное решение проблемы с помощью так называемых комплексных мембранных технологий. Кроме отсутствия вышеназванных недостатков главными их преимуществами являются, с нашей точки зрения, возможность повторного использования воды до 95 процентов, то есть возврат её в технологический цикл, а также извлечение ценных компонентов цветной металлургии в производстве биопрепаратов, в пищевой промышленности и так далее.

На следующей странице на примере пяти предприятий из различных областей промышленности приведены результаты внедрения этих комплексных мембранных систем очистки. Последующие пять слайдов более детально иллюстрируют эти примеры. Внедрение мембранной установки на Кирово-Чепецком заводе позволило прекратить использование полигона подземного захоронения сточных вод. На Подольском заводе производства кремниевых пластин стоки сокращены в 200 раз, оставшееся количество цементируется. На Борском стекольном заводе исчезли жидкие отходы травления стекла. Новочеркасская ГРЭС вообще не имеет сейчас стоков, так как концентрат с мембранных установок используется для транспортировки золоотвала. В Озёрске (Челябинская область) вторичное ЖРО [жидкие радиоактивные отходы] сконцентрировано в 1000 раз, далее цементируется.

Теперь посмотрите на следующий слайд. Для решения задач, представленных на предыдущих слайдах, и расширения сферы применения мембранных технологий был разработан проект «Русские мембраны», который сейчас успешно реализуется в городе Владимире совместно с «Роснано». На этом слайде представлена микрофотография с электронного микроскопа скола наноструктурированного пористого материала, разработанного нами. Следует отметить, что мембранные технологии имеют очень высокий экспортный потенциал. Пуск нового производства [планируется] в 2012 году, но уже сейчас подписан контракт на ежегодную поставку 25 процентов продукции в Европу.

На следующей странице представлены основные идеи, основные цели нашего проекта. Несмотря на некую очерёдность в их изложении, конечно же, все они для нас имеют первостепенное значение.

И заключительный слайд – проблемы и задачи. Первые три из перечисленных проблем требуют, конечно же, детальной и кропотливой законотворческой деятельности. А вот четвёртый пункт и пятый требуют в первую очередь принятия конкретных решений и могут быть реализованы в сжатые сроки.

Спасибо за внимание. Готов ответить на вопросы.

Д.Медведев: Что такое пятая позиция – необходимость создания инженерно-технологического центра для внедрения технологии очистки жидких и газовых средств и так далее? Кто это должен создать, я просто хочу понять?

В.Дзюбенко: Это как раз тема, которая очень живо сейчас обсуждается в научно-технической прессе, и последняя статья академика Алфимова [Михаил Владимирович Алфимов, академик РАН], в общем‑то, повторяет наши мысли. Проблема заключается в том, что в России существуют 150 инжиниринговых компаний, которые в состоянии изготавливать оборудование для очистки самого различного направления. В России есть мы, и будет наше новое производство, которое производит эти мембранные материалы. Но есть определённый промежуток между этими материалами и инжиниринговыми компаниями, которые могут делать только то, что они умеют сейчас делать. На самом деле областей применения мембранных технологий на порядки больше, и требуется некий центр, который в состоянии разрабатывать новые технологии применения мембран, для того чтобы обеспечить именно взрывной рост производства продукции в самых различных отраслях.

Д.Медведев: Вы мне скажите просто, здесь давайте ценить время присутствующих, раз Вы говорите об этом как о проблеме, значит, нужно какое‑то алгоритмное решение. Кто должен этот центр создать, Вы скажите прямо.

В.Дзюбенко: Сейчас в рамках «Роснано» есть алгоритм создания так называемых инфраструктурных нанотехнологических центров. Это первое.

Второе – есть программа реализации бизнес-проекта. Но дело в том, что, с нашей точки зрения, требуется создание, по сути говоря, проектного НИИ. Это нечто среднее, это и не бизнес-проект в полной мере, это и не тот самый инфраструктурный нанотехнологический центр. Поэтому требуется некое видоизменение политики в этом направлении, и мы готовы стать, собственно говоря, первой ласточкой, стать первым отраслевым технико-инжиниринговым центром, для того чтобы обеспечить широкомасштабное внедрение наших мембранных технологий во все отрасли промышленности.

Д.Медведев: Кто это решение должен принять?

В.Дзюбенко: Я думаю, что мы найдём понимание с …

Д.Медведев: Я нашёл уже, напротив сидит Анатолий Борисович [Чубайс]. Вы (обращаясь к В.Дзюбенко) очень хорошо рассказываете, но темп должен быть выше, для того чтобы задачи решать.

Анатолий Борисович, как помочь горю?

А.Чубайс: Мы понимаем эту задачу и считаем её вполне реальной. Докладчик представляет реальный проект, по которому будет построен завод. В феврале будущего года начало строительства, в декабре – ввод завода. Мы видим, что сама технология может иметь применение далеко за пределами того конкретного предприятия, которое будет построено под Владимиром. Именно поэтому для этого нужна другая форма. Эта форма называется «инжиниринговый центр». Как форму институциональную мы её как раз недавно утвердили на совете директоров. Сейчас под утверждённую форму начинаем набирать первые реальные проекты. Вполне реально проработать, в том числе то, что предлагается «РМ Нанотех»: проработать возможности создания инжинирингового центра, в том числе поддержать его по финансам. Это входит в наш мандат.

В.Дзюбенко: Спасибо.

Д.Медведев: Топливо. Сергей Иванович [Шматко], как у нас там с этим дела?

С.Шматко: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Дмитрий Анатольевич, Вы во вступительном слове уже сказали о роли ТЭКа по количеству выбросов в атмосферу, это больше половины. Нефтепереработка с добычей – это примерно 19 процентов, а сжигание моторного топлива – это ещё 14 процентов, то есть такой колоссальный блок вопросов. Поэтому, если коротко, хотел бы о следующем проинформировать.

В 2008 году был принят технический регламент по требованиям к моторным топливам. За три года нефтяные компании сделали достаточно много. Было проинвестировано порядка 180 миллиардов рублей с 2008 по 2010 год, были введены общей мощностью 4,7 миллиона тонн установки изомеризации каталитического риформинга компаний «Лукойл», «Роснефть» и «Газпромнефть». Но надо сказать, что этого было недостаточно. Хотя буквально несколько цифр, Дмитрий Анатольевич: в 2008 году мы вообще не производили топливо класса «Евро-3» и выше. В этом году мы уже производим более 30 миллионов тонн. Это непосредственное воздействие, во‑первых, принят технический регламент, который подстегнул компании с точки зрения усиления технических требований на уже существующих установках, а, с другой стороны, те инвестиции, о которых я сказал.

Но действующий технический регламент предполагает с 2012 года уже переход на класс «Евро-4». Это такой достаточно жёсткий, бодрящий темп. И надо прямо сказать, что некоторые наши перерабатывающие мощности к этому не готовы. В чём причина? Подробно разбирались в этой ситуации. Первая причина – это на самом деле реальное отсутствие экономических стимулов, система таможенно-тарифного регулирования, фискальной нагрузки я имею в виду и акцизов в том числе, не стимулировала инвестиций компаний в углубляющие, облагораживающие процессы, а заставляла на самом деле плодиться так называемые мини-МПЗ, и мы с Вами много раз эту тему поднимали.

Что нами сделано сейчас? Нами разработана вместе с Минфином, с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти система 60 на 66, которая планирует синхронизацию или унификацию экспортных пошлин на светлые и на тёмные нефтепродукты. Это достаточно революционно для нас. Почему? Потому что мы многие годы к этому подступали. Ещё в прошлом году, Дмитрий Анатольевич, мы планировали это в трёхлетнем периоде, но изменившаяся конъюнктурная ситуация на рынке по ценам позволила нам сделать это разово, и уже летом этого года мы планируем, что эта система будет введена. Это создаст совершенно другую инвестиционную привлекательность для инвестиций в переработку. Потому что, например, установка каталитического крекинга в условиях действующих нормативов, у него IRR (внутренняя норма рентабельности) где‑то 6 процентов, а при введении этой системы будет порядка 20 процентов. Это с одной стороны.

С другой стороны, мы считаем, что необходимо каким‑то образом премировать компании, которые уже вложились в инвестиции. Поэтому мы предлагаем ввести дифференциацию акцизов на различные виды моторного топлива. Это означает, что на сегодняшний день по классам топлива дифференциация максимум 300 рублей. Мы считаем, что такая дифференциация может быть уже в следующем году до 2 тысяч рублей. Это создаст значительный экономический стимул для того, чтобы компании, кто не отстаёт, подтягивался, а те, кто вложились заранее, даже получат премию от текущих, действующих на сегодняшний день нормативов.

Д.Медведев: То есть я всё‑таки хотел бы, чтобы Вы это более чётко артикулировали. Мы когда будем готовы, на Ваш взгляд, переходить [на новые классы топлива] с учётом трудностей, неготовности мини-НПЗ и всего-всего остального? Всё‑таки когда это можно сделать и какая здесь перспектива?

С.Шматко: Сейчас вопросы обсуждаются, компании обращаются, с тем чтобы подвинуть класс второй на 2011 год. Мы вообще не поддерживаем решение по классу два, считаем, что в принципе мы посмотрим, как пройдём август-сентябрь. В этой ситуации вполне есть основания считать, что мы сможем остаться в тех решениях, которые были по классу два. Единственное, нужно внести изменения в техрегламент – это ограничения по октановому числу. У нас единая позиция в Правительстве. Оно совершенно к потребительским характеристикам отношения не имеет, а по 92-му бензину возникают значительные ограничения.

Д.Медведев: Это что за ограничения по октановому числу?

С.Шматко: Дмитрий Анатольевич, действующий технический регламент по требованию к моторным топливам предполагает ограничения по ароматике, по сере в первую очередь, и туда попали ограничения по октановому числу. На самом деле октановое число к экологическим характеристикам по топливу прямого отношения не имеет, но на сегодняшний день редакция такая, и это привело к тому, что 92-й бензин мы должны будем вывести из оборота в стране уже 6 сентября этого года. Мы считаем, что это опасно с учётом ситуации на розничных рынках, и у нас позиция с коллегами, с Минпромторгом одинаковая, что вносить нужно изменения в техрегламент и убирать оттуда ограничения по октановому числу. Это касается степени сжатия, Вы знаете, и касается непосредственно характеристик топлива и характеристик моторов внутреннего сгорания.

Поэтому есть у нас такое предложение по классу 3 – рассмотреть возможность продления до 2014 года. Хотел бы напомнить, что в тех же Соединённых Штатах на сегодняшний день 80 процентов оборота бензина – это класс 3, то есть это не является какой‑то, скажем так, отклоняющейся от международной практики нормой. Но наши компании декларируют, что к 2015 году будет введено порядка 60 установок общей мощностью 64,7 миллиона тонн углубляющих процессов. Общий объём программы – 570 миллиардов рублей, мы считаем, что это тему закроет. К 2015 году мы полностью перейдём на «Евро-5», а уже с 2014 года полностью откажемся от «Евро-3».

Единственное, наши предложения были, в том числе по протоколу сегодняшнего заседания, что наряду с созданием экономических стимулов, мы считаем, нужно значительно усилить меры государственного контроля за реализацией инвестпрограмм. Мы считаем возможным введение оборотных штрафов в случае невыполнения нефтяными компаниями своих задекларированных инвестиционных программ, в том числе возможности включения требований в лицензии по добыче – необходимость поставок определённого вида нефтепродуктов данного качества на внутренний рынок.

Д.Медведев: Я хочу понять, позиция Правительства здесь какова, она одинаковая или нет? Эльвира Сахипзадовна [Набиуллина], как Вы договорились на эту тему?

Э.Набиуллина: Пока ещё неодинакова. Я просто напомню, что регламент вводился в феврале 2008 года, прошло больше трёх лет. На самом деле была возможность произвести реконструкцию, реструктуризацию компаний. Поэтому, конечно, вот эта вся передвижка техрегламентов выглядит очень неправильно, на мой взгляд.

Что касается изменения классификации бензина. Здесь у нас действительно единая позиция, для того чтобы была возможность выпускать 99-й бензин, но с улучшенными экологическими характеристиками. Это возможно, и нужно вводить эту классификацию.

Что касается передвижки сроков по техрегламентам. На мой взгляд, к сожалению, мы в такой ситуации, когда такая передвижка необходима, к сожалению, но, конечно, не до 2014 года. На мой взгляд, это максимум полтора года, но при этом должны быть действенные санкции. Проблема в том, что не было санкций. Сейчас Сергей Иванович предложил создать экономические стимулы, премировать компании, которые выполняли законодательство. Мне кажется, это неправильная постановка. У нас есть те, которые нарушили законодательство, и здесь не премировать нужно. Поэтому санкции должны быть, безусловно, но на наш взгляд, санкции, которые предлагаются в виде повышенных акцизов или штрафов, просто переложат на потребителя, потому что рынок неконкурентный и это может вылиться в повышение цен. На наш взгляд, это недопустимо, поэтому нужно предусмотреть иные санкции, их нужно проработать. Есть разные экспертные мнения, вплоть до крайних мер, когда компании, условно говоря, депонируют свои акции за невыполнение обязательств, потом эти акции могут быть предложены на рынке. Есть даже такие крайние предложения. Но в любом случае, на мой взгляд, санкции пока не проработаны, а просто применять повышенный акциз и штрафы – это может иметь негативные последствия.

Д.Медведев: Понятно. Да, Виктор Борисович [Христенко].

В.Христенко: Несколько слов.

Первое. Я хотел бы сказать, что регламентов два, они были приняты в 2005 году. Первый из них был по требованиям к топливам, а второй – по требованиям к выбросам автомобилей и двигателей. В этом смысле это два синхронизированных регламента, чтобы и топливо на рынке, и автомашины, и техника, выпускаемая в обращение на рынок, соответствовали классам экологическим. В 2008 году мы сдвинули график, уже принятый в 2005 году. Это так, для справки.

Второе. Автомобильная промышленность полностью подготовилась к соблюдению всех требований технического регламента, и с 1 января 2012 года в обращение с российских заводов не смогут выпускаться автомобили класса ниже «Евро-4». Автомобильная промышленность проинвестировала соответствующие средства и так далее.

Третье. С 1 июля 2010 года на российский рынок запрещён доступ извне автомобилей классом ниже «Евро-4». То есть внутреннее пополнение парка автомобильного уже, по сути дела, идёт автомобилями «Евро-4», а с 1 января [2012 года] будет уже полномасштабное, только автомобилями, не ниже «Евро-4».

Четвёртое. К сожалению, надо признать, я тоже тут с Эльвирой Сахипзадовной полностью согласен, что невозможно уже жёстко соблюсти тот срок, который установлен по топливу, это, конечно, приведёт к проблемам на рынке. Поэтому срок придётся сдвигать, но договариваться на сколько, чтобы это уже не вредило новому транспорту, поскольку использование топлива ниже «Евро-4» для автомобилей класса «Евро-4» приводит к тому, что у них на 20 процентов повышается износ, и они начинает загрязнять [атмосферу] больше, чем должны загрязнять, процентов на 15. В этой связи принципиально важно, договорившись о сроке сдвижки, договориться и о том, что весь продаваемый бензин и топливо на заправках должны маркироваться и их соответствие классу должно декларироваться продавцом. Требования по маркировке бензина (по самому этикированию) подготовлены, стандарт такой разработан, утверждён и с 1 июля вступает в силу.

Д.Медведев: Виктор Борисович, я хочу понять Вашу позицию. В какие сроки всё‑таки является реалистичным такой переход?

В.Христенко: Я думаю, что нам надо дообсудить эти сроки, поскольку там есть ещё детали внутри отдельных видов – дизельное топливо, бензин и так далее. По видам топлива надо посмотреть более чётко шкалу. Но, конечно, 2015 год, на мой взгляд, это уже выглядит совершенно запредельно.

Д.Медведев: Значит, давайте так. Я вам поручаю всем: и Минэнергетики, и Минпрому, и Минэкономразвития всё это дообсудить и в месячный срок мне доложить, потому что это очень важная проблема и для развития экономики, и для экологической ситуации в стране. Конечно, мы не должны разбалансировать внутренний рынок. По понятным причинам, никому не нравится, когда бензин пропадает или происходит скачкообразный рост цен. Но с другой стороны, мы должны видеть перспективу, а не откладывать это каждый раз на потом. Тем более что все страны это делают, а мы как бы здесь говорим: «Мы немножко подождём, нам нужно сейчас вот это решить, это решить».

В общем, доложите свои предложения. Эти сроки должны быть разумными.

С.Долинский: Дмитрий Анатольевич, а можно краткое сообщение от «Газохим-техно», то, что у нас в повестке дня было?

Д.Медведев: В повестке дня у нас всё, что здесь есть. Если Вам есть что сказать, пожалуйста.

С.Долинский: Да, я очень кратко.

Компания «Газохим-техно» представляет проект по утилизации попутного нефтяного газа малых и средних месторождений. Это наиболее проблемная область для нефтяников. И, соответственно, сейчас нет таких решений, которые позволяют эффективно утилизировать этот газ.

Наша разработка – это совместная российско-британская технология. Причём приятно отметить, что российская часть внесла существенный вклад для того, чтобы понизить капитальные затраты по этой технологии и сделать рентабельной переработку газа малых месторождений.

Технология получила высокую оценку экспертов фонда «Сколково». Наша компания стала участником центра «Сколково». Сейчас мы представляем документы на получение гранта фонда для создания демонстрационной установки уже в России. Понятно, что объём сжигания попутного газа в России достаточно велик и в результате этого образуются миллионы тонн загрязняющих веществ. Примерно 10 процентов объёма газа – это добыча «Газпрома»; то, что сжигается у нас на факелах, это миллиарды долларов в год.

Наша технология позволит решить эту проблему. Конечным продуктом переработки попутного газа по нашей технологии является синтетическая нефть. То, что это синтетическая нефть – это главный плюс, поскольку на удалённом месторождении, в отсутствии развитой инфраструктуры мы, получив синтетическую нефть, смешиваем её с минеральной и отправляем по существующей системе доставки нефти. Таким образом, факела гасятся, а нефтяники получают дополнительные выгоды за счёт как отказа от выплаты различных штрафов, так и увеличения добычи нефти. Суммарно, в зависимости от дебета попутного газа, это плюс 3–5 процентов нефти.

Надо сказать, что эту технологию мы разрабатывали совместно с «Роснано» и с компанией «Лукойл», но разрабатывали в каком плане – при содействии «Роснано», а компания «Лукойл» оказывала нам экспертную поддержку, и с ними мы выезжали на испытания в Москву и в Австрию, где существуют сейчас демонстрационные установки. Внедрение этой технологии сдерживалось у нас в России по той причине, что, во‑первых, мы как небольшая компания-разработчик не имели доступа к попутному газу, для того чтобы реализовать установку уже непосредственно на месторождении, а также не получая подтверждения от нефтяной компании о потенциальном объёме сбыта таких установок, мы не могли доказать нашим соинвесторам перспективу этого проекта.

Я рад сообщить, что буквально незадолго до нашего совещания мы проводили встречу с главой компании «Роснефть» и достигли договорённости. Мы уже создали рабочую группу и подготовим документы, которые позволят нам выйти на создание совместного предприятия нашей проектной компании, резиденту «Сколково», с компанией «Роснефть». Это, конечно, существенно поможет нам как в плане софинансирования проекта, так и доступа к сырью, а также в реализации конкретного проекта ХМАО-Югра. В принципе, площадку мы сейчас уже для этого выбираем. Так, Эдуард Юрьевич?

Э.Худайнатов: Да. Мы рассмотрим этот вопрос поглубже, очень интересно. Мы, собственно говоря, тоже на этом пути стояли, сейчас объединим свои усилия.

Д.Медведев: Там большие инвестиции нужны?

Э.Худайнатов: Опытно-промышленная установка, Дмитрий Анатольевич, будет стоить порядка 50 миллионов долларов. Хотя есть предложения и дешевле. Сейчас специалисты отработают [вопрос], о той ли технологии мы говорим, потому что попутный газ жирный, широкая фракция и лёгкие углеводороды. Необходимо понять, что можно будет такой компонент в нефтяную трубу запускать, чтобы не противоречило ГОСТам и нормам безопасности в промышленности. Поэтому сейчас работаем.

Д.Медведев: Понятно. Коллеги, вы договорились, давайте работайте, чтобы эффект от этого был.

Пожалуйста, Алексей Леонидович [Кудрин].

А.Кудрин: У меня небольшое замечание к протоколу. В протоколе предлагается, в пункте «б», разработать программу государственного стимулирования, направленного на поэтапную замену муниципального автотранспорта на электромобили и гибридные автомобили, а также на расширение сети заправок автомобильного транспорта газомоторным топливом, имея в виду сроки развёртывания указанной программы начиная с 2012 года. Также предусмотреть дотации и налоговые льготы. Сейчас, если эта программа ещё не начиналась разрабатываться, конечно, её ни к сентябрю, ни к октябрю не разработать. Поэтому я прошу здесь срок уточнить – начиная с 2013 года. И такое же поручение по подпункту «з» – подготовить предложения по созданию космической системы на высокоэллиптической орбите в целях гидрометеорологического и климатического мониторинга при арктических регионах. Тоже начало реализации с 2012 года, тоже просьба с 2013-го, потому что сроки уже не позволяют. Только эти замечания. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Алексей Леонидович. Подумаем.

Пожалуйста, Сергей Борисович [Иванов].

С.Иванов: Я очень кратко. Готовясь к сегодняшнему заседанию, я посмотрел очень хорошие, интересные информационно-аналитические материалы, которые подготовила наша Комиссия. И в пункте 2, который называется «Технологические и институциональные инновации для решения мусорной проблемы в России», нашёл золотые слова: «Экстремально высокая доходность свалочного бизнеса и его криминализированность мешают развитию мусороперерабатывающего бизнеса». Абсолютно так, подтверждаю это.

Последнее время, занимаясь проблемами транспорта, мне часто приходится сталкиваться с проблемами строительства дорог, аэропортов, портов, и очень часто выясняется, что при выкупе земли, если основываться на документах, там либо лесопосадки, либо нормальные территории. А при начале строительства мы обнаруживаем огромное количество нелегальных свалок. Моё предложение заключается в том, чтобы использовать уже существующие средства навигации, в частности ГЛОНАСС/GPS, который всю территорию страны уже уверенно покрывает, использовать приёмники-определители на мусоровозах. Мы уже с некоторыми губернаторами и главами регионов это обсуждали. Отдельные случаи первой установки таких приборов на мусоровозы показывают примерно то, что мы и ожидали. Очень много так называемых «левых» рейсов мусоровозов не до сертифицированного полигона, а до ближайшего удобного места, где сваливается мусор, потому что выработка зависит от количества, как говорят, ездок туда-сюда. ГЛОНАСС просто даёт возможность реально контролировать, куда ездят и куда выкидывают [мусор]. Поэтому этот пункт, если можно, предлагаю добавить.

А что касается Роскосмоса, то, что Юрий Петрович говорил, я очень подробно с этим разберусь. По Арктике мы сейчас в процессе обсуждения бюджета. В федеральной космической программе космических аппаратов для Арктики точно нет, это я могу сразу сказать. А вот что касается гидрометеорологических аппаратов, говорилось, что их 8 должно быть, сейчас на орбите 2, я разберусь, но не уверен, что все эти деньги стоят в федеральной космической программе (на все 8 аппаратов). Но я поддерживаю предложение Минприроды, чтобы заказчиком был Росгидромет или Минприроды. У нас ведь связные спутники заказывает не Роскосмос, а Минкомсвязи. Я уж про Минобороны не говорю. То есть у нас кто заказывает, тот и должен иметь финансовый рычаг.

Д.Медведев: Хорошо. Сергей Борисович, Вам уже этой участи не избегнуть, потому что письмо это я Вам расписал. Соответственно, Вы будете работать по нему уже в самое ближайшее время вместе с Минприроды.

В отношении идеи снабдить мусоровозы средствами навигации – я бы это полностью поддержал, потому что и за границей действительно зачастую чудеса происходят, а то, что у нас с этим непонятно что делается, это очевидно. Вопрос только в том, чтобы побудить все компании сделать это. А вот как это сделать – я предлагаю Правительству подумать. Что касается сроков, я ещё сам подумаю, каким образом поступить. То, что Министр финансов сказал, я услышал. Взвесим, посмотрим, насколько мы сейчас к этому готовы.

Всем большое спасибо.