Президент России — официальный сайт

Новости   /

В ходе поездки в Краснодарский край Президент также посетил агрохолдинг «Кубань», где ознакомился с ходом уборки урожая сахарной свёклы и кормовой кукурузы, и присутствовал на торжественном мероприятии, посвящённом празднику «Урожай-2011».

* * *

Стенографический отчёт о встрече с работниками агропромышленного комплекса Кубани

Д.Медведев: Уважаемые друзья!

Я только что поздравлял всех, кто занимался сбором урожая на Кубани, и хотел бы поздравить вас как руководителей хозяйств, которые внесли свою лепту в этот прекрасный результат.

На самом деле это – рекордный результат, и очень приятно, что он в этом году у нас достигнут. Собрано практически около девяти миллионов тонн. Урожайность блестящая – в среднем около 57 центнеров с гектара, а во многих хозяйствах, думаю, здесь представленных, она выше – и 60, и 70 и даже под 80.

Это результат большой работы. И я хотел бы сказать, что это результат той политики, которая последние годы проводилась государством, проводилась регионом для того, чтобы были достигнуты такие блестящие результаты.

Конечно, сказался целый ряд факторов, имею в виду и передовые технологии, и государственную поддержку. Но за всеми этими технологиями, за государственной поддержкой, за деньгами стоит очень тяжёлый крестьянский труд. Несмотря на то, что этот труд сегодня механизированный, он совсем другой, – это всё равно большая и сложная работа. Я вас сердечно поздравляю с её завершением.

Являясь крупнейшим поставщиком зерна в нашей стране, Кубань, конечно, занимает ведущие позиции и по животноводческой продукции. В то же время есть и проблемы. И, собственно, с вами я встретился не только для того, чтобы сказать вам спасибо (хотя ещё раз с большой радостью это делаю), но хотел бы, чтобы мы с вами обсудили текущее состояние дел.

Я не так давно проводил совещание в Мичуринске, там были даны поручения Правительству. Они касались разных вопросов, включая железнодорожные тарифы, также определения мер по содействию экспорту российского зерна, естественно, продуктов его переработки.

Но есть и свои собственные, условно говоря, кубанские проблемы, которые, наверно, вы бы тоже обозначили. Есть тема страхования. Собственно, на этом совещании в основном об этом речь и шла. Надеюсь, часть из вас как минимум посмотрела его содержание.

В настоящий момент я подписал закон, который должен будет по сути внедрить институт страхования в жизнь села, в жизнь аграрного производителя. Надеюсь, этот закон будет работать, потому что до настоящего времени страхование в нашей стране в аграрном секторе практически не развивалось, и для нас это имело очень большие проблемы и последствия.

В прошлом году, когда значительные части страны поразил неурожай, была засуха, у нас, к сожалению, не сработали страховые механизмы. Нам приходилось это делать за счёт прямых государственных вливаний. Но главное, конечно, повышение конкурентоспособности отечественных сельхозпроизводителей. А это можно достичь только системой мер. И как создать эту систему мер, я и предлагаю поговорить.

Наверно, у вас есть свои представления о том, что можно было бы сделать для того, чтобы тот прекрасный урожай, который собран в этом году, стал не редким исключением, а правилом, и мы бы выбились действительно вперёд, на новые высоты, что называется, и по сути вывели бы возможности Кубани на уровень, сопоставимый с ведущими международными европейскими производителями. Думаю, это абсолютно достижимо. Давайте об этом поговорим, а если есть ещё какие‑то вопросы, я на них с удовольствием отвечу.

Пожалуйста, кто хотел бы что‑то сказать?

Ф.Дружинин: Дмитрий Анатольевич, я директор агрохолдинговой базы, Дружинин Фёдор Владимирович.

Д.Медведев: С Вас как раз начать – вполне правильно. Мы у Вас были, спасибо Вам ещё раз за то, что показали, как урожай собирается.

Ф.Дружинин: У меня, по‑моему, такой наболевший вопрос, хотелось с Вами обсудить проблему кадров. Благодаря Вам мы построили и эксплуатируем новые объекты, далеко двинулась технология, уровень технологии, далеко двинулся уровень техники, применяемой в сельском хозяйстве.

И несмотря на то, что наш Кубанский аграрный университет считается лучшим в России, это факт, кадры недостаточно готовы к работе на уровне Европы. Нам приходится сегодня самим вводить систему обучения на производстве. Мы внедряем новую японскую систему управления. И хотелось бы обратить внимание вот на что: за границей студенты маленькими группами ездят по передовым хозяйствам и учатся на производстве.

Д.Медведев: А у вас не учатся, что ли?

Ф.Дружинин: Мы заключили договор с нашим Кубанским университетом, мы с ними работаем. Но у нас сегодня острая проблема – это зоотехники, ветврачи, инженеры. Это острая проблема. И в этом вопросе я бы хотел к Вам обратиться с просьбой: не только Минсельхоз, это понятно, но и Минобразования должно подключаться.

Рекордный урожай — результат большой работы. Результат политики, которая последние годы проводилась государством и регионом для того, чтобы были достигнуты блестящие результаты.

Мы должны учиться, как в Европе, тогда мы, я думаю, будем готовы работать так, как работают и в Европе. Но кадры – проблема.

Д.Медведев: Губернатор сказал, что 100 центнеров с гектара нужно собирать. Это возможно?

Ф.Дружинин: Это не есть хорошо, надо считать деньги, прибыль.

Д.Медведев: Об этом и речь.

Ф.Дружинин: Поэтому, мне кажется, оптимально 70. Это реально, и мы должны идти на 70, это наша цель.

Д.Медведев: Понятно. Я вот что хотел уточнить, Фёдор Владимирович, в отношении Минобразования. Они что должны сделать? Поручение‑то я могу дать.

Ф.Дружинин: Они должны сделать новую программу обучения.

Д.Медведев: То есть программу обучения для аграрных вузов?

Ф.Дружинин: Да, прислушаться к нашему Министерству сельского хозяйства, прислушаться и сделать так, как нам надо для жизни. Сегодня мы должны не лопату изучать, а новый, хороший плуг. Уровень уже другой.

Д.Медведев: Я просто хочу понять, Вы же сами сказали, что на Кубани, в Краснодаре практически лучший, очень хороший, во всяком случае, аграрный университет. Я когда‑то тоже там был, уже, наверное, лет шесть назад. Они что, так и продолжают преподавать плуг или что? Или у них программы нет?

Ф.Дружинин: Через два года студенты, которые рвутся в бой, приходят к нам, они работают, но это через два года. И ещё когда мы их отправили за границу хотя бы на недельку, на две.

Д.Медведев: То есть практики нет и должных знаний нет.

Ф.Дружинин: Практики, уровня нет.

Они могут сегодня пользоваться компьютером и говорить, что нужен такой‑то комбайн. Не нужно оснащать комбайнами и тракторами все институты и университеты, нужно дать понять студенту, как пользоваться компьютером, как правильно подобрать комбайн, который нужен для этой местности, для этой урожайности, как правильно подобрать трактор. Этому приходится нам учить уже на местах.

Д.Медведев: Понятно. Ладно, подумаем, что с Минобразования сделать в этом направлении. У нас вся система аграрных университетов входит в систему Минобразования или что‑то есть и у вас?

Е.Скрынник: Дмитрий Анатольевич, 59 университетов – это наши, аграрные.

Д.Медведев: То есть они в систему Минсельхоза входят?

Е.Скрынник: Они наши, да, но мы сотрудничаем, естественно, с Минобразования.

Что можно сделать, чтобы урожай этого года стал не редким исключением, а правилом, чтобы мы вывели возможности Кубани на уровень, сопоставимый с ведущими международными европейскими производителями? Думаю, это абсолютно достижимо.

Д.Медведев: А программы кто утверждает?

Е.Скрынник: Программы мы утверждаем совместно. Есть постановление Правительства, к 1 сентября будут новые подходы к обучению. Мы заканчиваем стандарты.

Д.Медведев: Образовательные стандарты?

Е.Скрынник: Да, образовательные стандарты. И то, что говорит Фёдор Владимирович, конечно, актуально. Нам нужно усиливать контрактную форму, когда студент, заканчивая образование, переходит на практику и в дальнейшем начинает учиться у определённого работодателя. Над этим мы работаем.

Д.Медведев: Нет, я просто думаю, что поменять стандарты – это как раз проще всего. Нужно сделать так, чтобы они практически в любой аграрный университет дошли и чтобы там начали работать по новым программам, если действительно сами работодатели говорят, что всё равно разрыв между образованием, между университетом и практикой значительный.

Ладно, спасибо. Кто хотел бы продолжить?

П.Науменко: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Уважаемые присутствующие!

Я очень благодарен за то, что мы сегодня собрались и решаем крестьянские вопросы вместе с Президентом, вместе с Министерством сельского хозяйства. Но меня как рисовода, как мелиоратора, как агронома волнует завтрашний день – день непростой. В преддверии получения миллиона тонн кубанского риса есть большие проблемы, есть глобальные вопросы, которые мы должны сегодня решать. Я внимательно изучил концепцию федеральной целевой программы по мелиорации, это очередной этап повышения плодородия кубанских земель, российских земель. Фактически разработаны тактика и стратегия выполнения этой программы, но, изучая этот документ и сравнивая с сельхозпроизводством, я сталкиваюсь с такими вопросами, что нет пока нужной законодательной базы.

Д.Медведев: Чего не хватает, Павел Николаевич?

П.Науменко: Прекрасно раскрыты вопросы субсидирования, ремонта и реконструкции рисовых систем, но нет пока закона, который бы нам показал, как достигать этих целей. Когда будет разработан закон, утверждена концепция?

Д.Медведев: У нас концепция не законом утверждается.

П.Науменко: Нет, это проект.

Д.Медведев: Концепция у нас обычно утверждается или постановлением Правительства, или в некоторых случаях отдельные программы утверждаются указами Президента.

Если говорить о разработке законодательства, то, конечно, нужно его осовременивать, и я надеюсь, что Минсельхоз этим занимается. Но если нужен какой‑то отдельный закон, специальный закон по этим вопросам, тогда нужно, чтобы мне подготовили предложения по этому поводу, или Правительство с такой инициативой выступило, или ещё кто‑то, потому что я пока не очень понимаю, что в этот закон может войти. Концепцию мы, конечно, утвердим, и программы будут реализовываться, но если нужен акт высшей юридической силы, тогда нужно просто понять, что там должно быть.

Всё или ещё что‑то?

П.Науменко: Всё, все задачи в основном здесь поставлены.

Я подписал закон, который должен внедрить институт страхования в жизнь села. До настоящего времени страхование в аграрном секторе не развивалось, что для нас имело большие проблемы и последствия.

Д.Медведев: Понятно. То есть концепция Вас в целом устраивает?

П.Науменко: В целом устраивает, да, именно как работника сельского хозяйства.

Д.Медведев: Конечно, как работника сельского хозяйства.

Д.Медведев: Спасибо большое.

Пожалуйста, кто хотел бы ещё что‑то сказать?

А.Сидюков: Дмитрий Анатольевич, я отработал в хозяйстве 37 лет, и, естественно, за этот период много было всяких постановлений Правительства, решений в области сельского хозяйства.

Д.Медведев: Даже пленумов ЦК КПСС – по поводу села.

А.Сидюков: У нас была поддержка села в 2006–2007 годах, сейчас правительственная программа на 2008–2012 годы. В этой программе впервые, на мой взгляд, никогда такого не было, особое внимание уделяется развитию животноводства. Это отрасль, которая также важна и нужна сельскому хозяйству и в целом государству. Она, мы знаем, делается непосредственно с Вашим участием, под Вашим контролем. Огромное спасибо.

И благодаря этому у нас есть уже определённые успехи и в целом в стране, и в крае по производству свинины, птицы. А в молочное животноводство произведено очень много вложений: и передовые технологии в доении, доильные залы, и содержание, и кормление, и, естественно, приобретение более продуктивного основного стада.

Однако рентабельность молока остаётся низкой, а в некоторых хозяйствах и убыточной. Хотелось бы знать, на уровне Правительства всё‑таки федеральная поддержка именно производителей молока планируется? Молоко, которое мы производим, ценнейший продукт первого и высшего сорта.

Мы в крае проводили совещание. Договаривались, находили согласие между производителями, переработчиками, торговыми сетями. Но всё‑таки фундаментом всего этого является производство.

Как Вы смотрите на это?

Д.Медведев: Хорошо смотрю.

Алексей Петрович, Вы сами упомянули 2006–2007 годы. Я как раз тогда в Правительстве работал. И, собственно, при мне нацпроект начал развиваться. Мы тогда действительно смогли изыскать деньги, которые привели в действие очень многие механизмы, позволившие значительной части хозяйств решить крупные задачи или просто создать новые объекты.

Но Вы правильно, естественно, говорите, животноводство – это для нас такое же важное направление аграрного дела, как и растениеводство, и, конечно, в этом смысле инвестиции были сделаны немаленькие. Но если говорить об инвестициях в новые объекты, в КРС, в молочное животноводство, то они определённый результат принесли. Я считаю, что как раз то, о чём Вы говорите, новые доильные залы, новые подходы к организации самого комплекса в какой‑то момент были просто революционные. Тем не менее эти технологии стали использоваться, и не только на Кубани, а повсеместно по всей стране, причём в значительно более холодных местах. Были приобретены новые стада, новые высокопродуктивные породы приобретались. Но это не решило основной задачи, которая на самом деле, может быть, является сейчас самой главной в животноводстве, – рентабельности, потому что цикл остаётся очень и очень длинным.

И, конечно, задача заключается, на мой взгляд, сейчас в том, чтобы продолжить ту поддержку, которая была, то есть продолжить предоставление тех же самых кредитов на каких‑то разумных, льготных началах для того, чтобы дополнительные инвестиции всё‑таки приносили свой результат.

В принципе программа эта работает, у Министерства есть, конечно, свои предложения. Елена Борисовна?

Нужно научиться лоббировать интересы своих аграрных производителей. Этим должен заниматься МИД, Минэкономразвития через систему торговых представительств. Тогда результат будет.

Е.Скрынник: Дмитрий Анатольевич, я хотела бы внести следующее предложение. Мы готовим второй этап государственной программы, которая будет работать с 2013 по 2020 год. Поэтому я предлагаю поддержать наших сельхозтоваропроизводителей, и с этим учётом, если можно, нужно Ваше поручение по поводу того, чтобы включить развитие мелиоративного комплекса в рамки второго этапа госпрограммы, а также о поддержке молочного животноводства. Я думаю, что это будет целесообразно.

Д.Медведев: Ну если уж я слово Вам передал, в отношении мелиорации Вы тоже пару слов тогда скажите.

Е.Скрынник: По мелиорации. Я считаю, что более целесообразно, Дмитрий Анатольевич, чтобы мы включили это во второй этап госпрограммы. Мы будем работать над законом о мелиорации, конечно. Он у нас существует, и необходимо вносить изменения, это одно направление законодательной инициативы. Всё, что касается финансирования, я считаю, что второй этап госпрограммы как раз даст возможность нам в течение семи лет, до 2020 года, структурировать все подходы. И на будущий год у нас предусмотрено до двух миллиардов – 50 процентов компенсации на создание внутрихозяйственных сетей.

Д.Медведев: Два миллиарда на создание внутрихозяйственных сетей, то есть разрушенных в основном сетей?

Е.Скрынник: Да. Это, конечно, небольшие средства, но я всё равно считаю, что в некоторых регионах эти средства будут очень важны и полезны.

Д.Медведев: Вы сами сколько вкладываете?

А.Ткачёв: 200–300 миллионов.

Д.Медведев: По году сейчас, да?

А.Ткачёв: Если будете стимулировать на федеральном уровне, конечно, мы можем до 500.

Д.Медведев: Я думаю, что все мелиоративные задачи, конечно, придётся делать на принципах софинансирования, потому что это не может быть только за счёт федерального бюджета, только за счёт регионального бюджета, то есть тут должны подключиться все: Федерация в какой‑то форме (допустим, какие‑то преференции или льготы), регион и сам производитель, сельхозпроизводитель должен тоже какие‑то копейки сюда вкладывать, потому что только в этом случае эта схема будет рабочей.

Возвращаемся к животноводству тогда.

Е.Скрынник: То же самое по животноводству. На сегодняшний день мы производим 19 миллионов тонн товарного молока, то есть это то молоко, которое реализуется для переработки. Поэтому основные направления, ещё раз хотела бы подчеркнуть, в рамках государственной программы дадут возможность с 2013 по 2020 год систематизировать эти направления.

Но в этом году, я как пример хотела бы проинформировать, у нас на поддержку молочного направления животноводства направлено 27 миллиардов 800 миллионов рублей. Это поддержка племенного животноводства. 5 миллиардов были выделены для тех, кто сохранил поголовье крупного рогатого скота. Субсидирование процентной ставки – 18 миллиардов. Это на 36 процентов больше, чем было в 2010 году.

Д.Медведев: У нас субсидирование по животноводству 18 миллиардов в этом году?

Е.Скрынник: Да, 18 миллиардов на инвестиционные долгосрочные кредиты. И мы субсидируем 100 процентов ставки рефинансирования.

Д.Медведев: Мы рефинансируем эти кредиты?

Е.Скрынник: Во‑первых, мы их пролонгировали.

Д.Медведев: То есть это рефинансирование или это новые кредиты, скажем так?

Е.Скрынник: Это и рефинансирование, и новые кредиты. В этом году предусмотрено 18 миллиардов. Плюс эти кредиты были пролонгированы в связи с засухой в размере около 5 миллиардов.

Д.Медведев: Это в прошлом году Вы принимали решение как раз.

Е.Скрынник: Да-да. Поэтому поддержка, я считаю, крупномасштабная. Но для того, чтобы наши сельхозтоваропроизводители точно знали, что государство их поддерживает, в рамках второго этапа госпрограммы это было бы целесообразно, Дмитрий Анатольевич.

Мы пока не самая передовая страна [по сельскому хозяйству], тем не менее во многих регионах всё выглядит достойно. Возникает комплекс вопросов, что с этими возможностями и преимуществами дальше делать.

Д.Медведев: Хорошо, внесите предложение, а поручение по итогам сегодняшней встречи я тоже, естественно, дам.

Е.Скрынник: Хорошо.

Д.Медведев: Договорились.

Пожалуйста, коллеги, кто ещё хотел бы?

И.Новичихин: Дмитрий Анатольевич, я фермер. У меня фермерское хозяйство невелико на сегодняшний день, порядка 20 гектаров, овощеводство. Отличительная особенность – это продукция категории «органик». Существует такое понятие на рынке, как «био», или «органик». На сегодняшний день я сертифицировался и получил этот статус европейского образца.

Д.Медведев: А кто даёт этот статус?

И.Новичихин: На сегодняшний день это итальянский сертификационный орган.

Д.Медведев: Только они имеют право давать или Вы просто с итальянцами работаете?

И.Новичихин: С итальянцами работаем, с ними получилось проще и дешевле, приемлемое соотношение цена–качество.

Д.Медведев: Понятно.

И.Новичихин: Соответственно, несколько вопросов. Первый – всё‑таки что такое «био»? У нас в стране нет закона, который бы чётко описал, что есть «био», любой желающий может на йогурте написать «био» или на огурце из Китая написать «био». Хотелось бы какой‑то чёткой федеральной позиции.

Д.Медведев: А в стандарт нельзя включить? В нормы технического регулирования в широком смысле этого слова.

И.Новичихин: Я думаю, да, но это определённое внимание, которое должно приобрести форму конкретного документа, который будет применяться.

Д.Медведев: Чтобы можно было понять, что если продукт имеет эту приставку, то он сделан по определённой технологии, и можно не сомневаться в том, что он качественный, что он выращен должным образом и что он сертифицирован по европейскому уровню.

И.Новичихин: Да. На сегодняшний день получается, что категории «био» и «органик» в Европе – это процесс, это не конечный продукт. У нас в стране сертифицируется и выдаётся документ о том, что он соответствует всем нормам, на конкретное зерно, на конкретный огурец или помидор. Приносишь в лабораторию, померили, сказали: отлично, можно на рынок выпускать, он соответствует.

Д.Медведев: А продать несертифицированный?

И.Новичихин: Процесс выращивания этого продукта остаётся в тени, а в Европе немножко по‑другому поступают: и сертифицируют, и дают знак «био» после трёх лет комплексного исследования производства, так называемой конверсии. Я его прошёл. Это вот по поводу «био».

Д.Медведев: Вы предлагаете сделать то же самое у нас?

И.Новичихин: Я предлагаю обратить внимание на опыт Европы и сделать у нас в стране понятный…

Д.Медведев: …близкий процесс по сертификации.

И.Новичихин: Да, абсолютно. Чтобы у нас был доступ к производству, к нормальным российским услугам, и нам не приходилось в Европу платить ежегодно за знак. Хочется своего.

Задача нашего государства – продумать систему экспортной поддержки. Это отдельная, очень тонкая работа.

Д.Медведев: Понятно.

И.Новичихин: А по поводу особенностей: наше биодинамическое земледелие, так его называем, немножко отличается от общепринятых стандартных схем, которым в аграрном университете, например, учат. Но и на «био» тоже обращают внимание, что определённый севооборот соблюдается. То есть ни в коем случае не должна на одном поле пшеница сеяться 10 раз – должен быть обязательно севооборот, это отслеживается, не должны применяться химические удобрения, определённая органика. Если учесть эти все особенности, то получается некий свод правил, регламент, он существует в Европе. На основе этого регламента можно как раз и сделать какое‑то федеральное правило земледелия. Это второе.

И такая просьба-предложение: выделить это в отдельную категорию производства. На сегодняшний день очень непросто на рынке конкурировать с предприятиями, которые выпускают валовую продукцию. У меня немножко поменьше урожайность, нежели общепринятая. Допустим, огурцы на шпалере должны приносить 60 тонн, это при использовании удобрений и системных препаратов. Мои огурцы приносят 20, дай бог, но их могут кушать дети прямо тут же, с поля. Нет сроков ожидания, нитратные нагрузки тоже отсутствуют, это подтверждается исследованиями.

У нас, на Кубани, из хозяйств на сегодняшний день я первый с биосертификатом, и есть ряд желающих этим заняться, то есть такое направление движения существует. И чтобы это продолжалось, нужно это сейчас урегулировать какими‑то правилами.

Д.Медведев: Понятно, Иван Александрович, насчёт правил мне понятно. Я хотел уточнить: насколько популярной сейчас является, допустим, такого рода продукция? Люди покупают её? Они видят разницу, считают, что это правильно, например, покупать такую продукцию? И разница в цене?

И.Новичихин: Разница в цене – наверное, с цены начну. Вообще, я этим стал заниматься, биоорганикой, биодинамикой, чтобы семью кормить чистой едой, а второе – шёл от потребности, то есть люди заказали, сказали: «Ваня, не надо брызгать, удобрять. Вот вырастет – мы у тебя купим, пусть чуть-чуть дороже». Разница в цене – в два раза дороже примерно, но это за счёт того, что сегодня не отточена биозащита, например.

Д.Медведев: А в Европе разница между обычными продуктами и органическими биопродуктами?

И.Новичихин: Во Франции 10 процентов.

Д.Медведев: Не может быть, не верю, 10 процентов очень мало, иначе бы никто не стал бы заниматься.

И.Новичихин: Да, есть разница.

Д.Медведев: Я думаю, что всё‑таки разница не меньше чем у Вас, в смысле раза в 2–3. Собственно говоря, и в магазинах так это выглядит.

И.Новичихин: Моя задача, я её перед собой ставлю, цель – это получение той рентабельности, которая позволяла бы мне продавать, первое, на уровне местных цен, а на Кубани рыночная цена высока, особенно если розничная продажа. Оптовая – пониже.

Д.Медведев: Понятно.

И.Новичихин: То есть тут идёт некий такой задел. И спрос есть, я постараюсь сейчас давать предложение.

Д.Медведев: Спрос откуда? Это обычные люди покупают или же это рестораны покупают? Кто покупает?

И.Новичихин: Вы знаете, много разных примеров. У меня есть заказчики-семьи. Говорят: «В этом сезоне я не могу выращивать на собственной даче или в огороде, написали список, Ваня – вперёд».

Д.Медведев: То есть Вы просто им делаете под заказ?

И.Новичихин: Ну можно даже так сказать, заказные позиции. Есть ресторанный спрос, есть спрос сетей на «био», то есть примерно такой процесс.

Д.Медведев: Понятно. Завершая разговор о такой продукции, продукции с использованием органических технологий: я не знаю, насколько у нас сейчас хорошо это отрегулировано, но в любом случае соответствующие стандарты или нормы технического регулирования должны быть, потому что в противном случае на этой сложной ниве, которой Вы занимаетесь, будут процветать жулики.

И.Новичихин: Вот поэтому я и обращаюсь к Вам.

В ходе переговоров с руководством Евросоюза, США, других стран мы в максимальной степени отстаиваем позиции наших аграриев. Завышенные требования к нашей стране нами были отвергнуты.

Д.Медведев: Потому что они будут тоже называть все свои продукты абсолютно чистыми, высококачественными, а на самом деле они будут выращены даже не в Российской Федерации. Поэтому техническое регулирование необходимо, и поэтому, Елена Борисовна, здесь тоже нужно подготовить поручение, чтобы это вошло в какой‑то из регламентов или технических стандартов по этой теме.

И.Новичихин: Спасибо.

С.Чумак: Мы видим, что селяне научились у нас выращивать зерно, и давно, тем более на Кубани, и даже в том году мы уже не размещались на элеваторах. Наш элеватор находится в северной зоне края, мы, в общем, являемся аккумулятором, у нас складируют, аккумулируют зерно, мы его дорабатываем, отправляем на экспорт. Кроме того, мы создаём ещё продукт с добавленной стоимостью – это мука. То есть у нас довольно крупное, по нашим меркам отрасли, предприятие, мы перерабатываем 500 тонн муки.

Но уже сегодня понимаем: ёмкостей для хранения зерна не хватает. То есть мы бы могли даже в прошлом году разместить ещё порядка 40–50 тысяч тонн зерна на хранение в период заготовки. И в принципе уже на сегодняшний день выходим на экспорт со своим продуктом, мукой, довольно успешно, она востребована. И планируем, конечно, реконструкцию, потому что мельнице, хотя мы ещё считаем её передовой, уже 25 лет. То есть наметили и расширение хранения, и реконструкцию своего перерабатывающего предприятия с увеличением мощности.

Хотелось бы знать, будет ли поддержка государственная, не останемся одни?

Д.Медведев: Поддержка в чём?

С.Чумак: В проведении реконструкции.

Д.Медведев: Реконструкции элеваторов?

С.Чумак: Предприятия, да.

Д.Медведев: Сразу отвечаю. Когда в Мичуринске был, мы посещали, по сути, два новых элеватора: один – построенный, другой – строящийся огромного размера.

Напомните, Елена Борисовна.

Е.Скрынник: Один – 100-тысячный, а другой – 35 тысяч.

Д.Медведев: Один – 100-тысячный, второй – 35-тысячный. То есть уже вполне большие мощности. И, конечно, я ничего не могу сказать, выглядит всё очень здорово: современные технологии. По‑моему, там немецкие были?

Е.Скрынник: Да, немецкие.

Д.Медведев: Всё лёгкое, быстровозводимое и в то же время абсолютно технологичное, конечно. Если я правильно понимаю, всё это было сделано с использованием государственных программ поддержки.

Е.Скрынник: Да, и в соответствии с Вашим поручением.

Д.Медведев: В соответствии с известным моим поручением. Поэтому ответ такой: конечно, мы будем обязательно поддерживать реконструкцию элеваторного парка, элеваторных мощностей в нашей стране. Я считаю, что практически в каждом регионе должна быть своя подпрограмма какая‑то по этому поводу. Я не знаю, какой дефицит элеваторов на Кубани.

А.Ткачёв: Дефицит – порядка миллиона тонн.

Д.Медведев: Это сколько в процентах от имеющихся мощностей?

А.Ткачёв: У нас 25.

Д.Медведев: А у нас по стране где‑то, я думаю, до 50 процентов доходит дефицит по элеваторам. Поэтому это отдельная большая тема, мы ею занимаемся. Почему я просто сразу адресовался к предыдущему совещанию? Потому что специально об этом там говорили. И продолжать будем тоже это делать.

Сейчас на вертолёте, облетая близлежащие районы, я посмотрел: хорошие элеваторы, но они старые. То есть видно, что они в хорошем состоянии, их отреставрировали, но всё это прошлый век. Хотя в хорошем состоянии содержатся, молодцы. По‑моему, и у Вас такой приблизительно, и в других местах, но, конечно, по контрасту это всё выглядит совершенно иначе. Поэтому будет отдельная программа, подпрограмма, в рамках того, о чём сказала Елена Борисовна, до 2020 года. Потому что по стране мы, ещё раз говорю, считали, особенно в прошлом году начали считать, где‑то до 50 процентов дефицит мощностей элеваторов.

Пожалуйста.

Р.Горелов: Дмитрий Анатольевич, мы являемся вертикально интегрированным агрохолдингом. У нас все этапы и производства продукции, и переработки, и даже обладаем собственной розничной сетью для того, чтобы не терять эффективность ни на одном из этапов, ни на одном из переходов.

Сейчас действительно восстанавливается поставка российского зерна на экспорт, выстраивается логистическая инфраструктура, то, о чём только что Вы сказали, внедряются технологии, и национальные проекты дали возможность нарастить поголовье в каждой из отраслей, в частности птицеводство как авангард. Но встаёт вопрос глубокой переработки продукции именно животноводства, потому что, насколько нам известно, в той же Ливии, когда были озвучены проблемы, писали, что львиную долю в поставках продовольствия занимает польское молоко, украинская продукция мясопереработки.

Д.Медведев: Я думаю, Вам не следует жалеть о том, что в Ливии львиную долю занимали польские поставки, хуже, если бы занимали Ваши. Поэтому пример не очень.

Р.Горелов: По обеспеченности мясом птицы мы в ближайшие год-два планируем на 113–120 процентов быть впереди. Поэтому встаёт вопрос об экспорте, экспорт невозможен без поддержки.

А.Ткачёв: И лет через пять это коснётся свинины.

Д.Медведев: Это так и есть. Коллеги, вы, наверное, видите всё‑таки по телевизору, я довольно часто общаюсь с аграриями, мы уже в принципе хорошо раскочегарили наше сельское хозяйство, по сравнению с тем, что было.

Конечно, мы пока не самая передовая страна, тем не менее очень во многих регионах всё выглядит достойно, и это не только Кубань, подчёркиваю, которая всегда была передовым регионом, на Севере, в Центральной чернозёмной части и даже в Сибири. И возникает целый комплекс вопросов, что с этим хозяйством дальше делать, что с этими возможностями, с этими преимуществами дальше делать. Я помню, в прошлом году производители свинины мне говорили: «Мы уже почти выбрали всё, что можно, на территории страны, вот Вы нам прямо скажите (обращаясь ко мне, к Министру, к вице-премьеру): нам дальше инвестиции делать или не надо, но это тоже будет честная позиция, просто скажите, что это не надо, рынок забит, закрыт, значит, давайте подождём какого‑то времени. Потом Вы к нам придёте и скажете: вот, допустим, мы отвоевали там для Вас какие‑то возможности в других странах, и в этом смысле будем надеяться, что то самое ВТО, за которое мы боремся и которое вызывает массу вопросов, тем не менее всё‑таки нам в этом смысле будет способствовать». Поэтому здесь я считаю, что у государства должна быть честная позиция. Вот по птице где верхний уровень?

Р.Горелов: По стоимости?

Д.Медведев: Нет, я имею в виду просто объёмы, по объёму в стране. Просто здесь, по сути, государство, я просто продолжаю Вашу мысль, должно сказать, где верхний уровень того, что мы имеем, и в этом смысле просто это должно быть партнёрство. Если мы чувствуем, что нужно где‑то что‑то увеличивать, значит, мы должны обратиться к бизнесу и сказать: «Вы знаете, можно было бы, допустим, увеличить наши мощности на такую‑то сумму». По свинине, по другим там видам, по КРС пока у нас всё, естественно, не лучшим образом ещё обстоит, там ещё вкладывать и вкладывать, инвестировать и инвестировать.

Вы правы, это всё упирается в возможности по переработке и экспортной поддержке. Экспортная поддержка, конечно, тема очень и очень сложная, особенно в условиях глобального рынка. Но, с другой стороны, мы с Вами понимаем, единственная отрасль, которая не упала в период глобального экономического кризиса в нашей стране, – это сельское хозяйство. И, естественно, аграрное производство будет расти и дальше в мировых масштабах, при этом мы понимаем, что есть и объективная тенденция к росту цен. Людям это не очень нравится по понятным причинам, но во всём мире цены на продовольствие растут. Если говорить откровенно, скорее всего они продолжат свой рост, и не потому, что так хочется аграрным производителям, – это просто объективная тенденция. Об этом мы, кстати, говорим на «двадцатке», когда встречаемся с лидерами крупнейших государств.

Поэтому задача нашего государства сейчас – продумать систему экспортной поддержки по тем позициям, где мы уже, по сути, заполнили страну той или иной продукцией. Там, где этого нет, естественно, продолжать, допустим, по красному мясу, двигаться вперёд, наращивать мощности и так далее. Я считаю, что и вопросы экспортной поддержки тоже должны включаться в программу просто как одно из направлений, потому что это на самом деле отдельная, очень тонкая работа. Пример с Ливией, конечно, не очень правильный, но в целом действительно, кто как пробился, тот так и помог своим.

Р.Горелов: И самое главное, что у нас такие же шансы, как и у коллег в сельском хозяйстве других стран.

Д.Медведев: Конечно, абсолютно. А потом, понимаете, ни в какой стране не считается неправильным, предосудительным продвигать интересы своих аграрных производителей, лоббировать их в прямом смысле этого слова. Вон мои иностранные коллеги, они не стесняются, они звонят по, казалось бы, вполне таким частным вопросам и говорят: вот там вот это, там эти квоты пресловутые, ещё что‑то – то есть они активно лоббируют свой бизнес, и это правильно. Я считаю, что и нам нужно этому научиться, и не только на уровне Президента или Председателя Правительства, или Министра – этим должны заниматься и определённые другие ведомства, тот же самый МИД.

Р.Горелов: Была система торговых представительств, она решала именно эту задачу.

Д.Медведев: Да, торговые представительства остались у нас, но они, конечно, может быть, не такие мощные, как раньше были. Должен заниматься МИД, должно заниматься Министерство экономического развития через систему торгпредств и просто методично отстаивать, капать на мозг и говорить, что вот мы сюда дошли, мы об этом договорились, только тогда результат будет.

Р.Горелов: Спасибо большое.

Дмитрий Анатольевич, позвольте ещё второй вопрос. Просто он касается явно всех здесь присутствующих, не только животноводов. Это вопрос в рамках уже имеющейся и выполняющейся программы плодородия.

То есть очевидно, что те средства, которые были вложены в агропромышленный комплекс, те подходы в урегулировании не могли не дать резкий скачок индустриализации в этом отношении. А как следствие, естественно, возникает потребность в калийных удобрениях. Частный случай – калийные удобрения сегодня. Рост мировых цен создаёт условия для вывоза за рубеж и для нормальной коммерции предприятий, производящих калийные удобрения. А у нас, я думаю, 2012 год будет серьёзный и дефицитный в этом направлении.

Д.Медведев: По калийным?

Р.Горелов: Да, как частный случай – калийные удобрения. Надеюсь, коллеги меня поддержат.

Д.Медведев: Да, здесь, я думаю, Вас коллеги, естественно, поддержат. Здесь опять же вопрос баланса, потому что у нас экономика открытая сейчас. Мы определённые меры по урегулированию принимали и в прошлом году, и в позапрошлом. Мне Правительство докладывало. Особенно когда пошёл рост цен на мировом рынке, естественно, наши производители стали сбрасывать туда. Они сами хозяева, но, с другой стороны, мы должны создавать для них такие условия, чтобы они как минимум наше сельское хозяйство обеспечивали, причём по более или менее разумным ценам. Значит, это вопрос баланса и вопрос тарифного регулирования в конечном счёте. Оно должно быть просто разумным.

То есть, если говорить по отдельным позициям, в каждой конкретной ситуации нужно просто смотреть. Это могут быть действительно какие‑то отдельные, адресные решения при возникновении сложностей. Но по‑хорошему, конечно, лучше, если это рынок сам регулирует.

У нас в этом году есть какие‑то проблемы с производителями калийных удобрений?

Е.Скрынник: Дмитрий Анатольевич, было подписано соглашение: Агропромсоюз, производители…

Д.Медведев: Да, это я помню, занимались.

Е.Скрынник: Они держались, повышение цен – не больше 12,8 процента. Но прогноз, конечно…

Д.Медведев: Прогноз для них благоприятный, для сельского хозяйства – не очень. Понятно.

Е.Скрынник: Для нас не очень. Будем также стараться подписать соглашение.

Д.Медведев: Надо соглашение подписывать, это само собой, это цивилизованный способ урегулирования разногласий, но в некоторых случаях, конечно, нужно смотреть и за тарифами. Это, конечно, всегда болезненная тема, но исключать нельзя… Точно так же, как, кстати, например, по бензину.

Е.Скрынник: Минус 30 процентов от рыночной цены.

В.Масенков: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Юг России производит практически весь российский рис, Кубань из этого объёма – почти 80 процентов. Наша отрасль в последние пять лет очень динамично развивается, особенно при всесторонней поддержке нашего губернатора, Александра Николаевича [Ткачёва]. И мы близки к тому, чтобы обеспечить отечественным рисом всю страну, что соответствует Доктрине продовольственной безопасности России.

Вопрос, беспокоящий всех рисоводов. Дело в том, что мы в мировом масштабе очень малы. Для примера: Россия производит 1 миллион 200 тысяч тонн риса, а лидер мирового производства, Китай, – 210 миллионов тонн, всего общее мировое производство – более 700 миллионов тонн. Вот вопрос: при вступлении страны в ВТО не потеряем ли мы нашу маленькую, но уникальную отрасль из‑за возможного засилья импортного риса? И в продолжение этого вопроса хотелось бы услышать Ваше мнение о плюсах и минусах для нашего сельского хозяйства при вступлении страны в ВТО.

Д.Медведев: По поводу того, чтобы не потерять нашу маленькую, но такую важную, как Вы сказали, отрасль или подотрасль растениеводства, рисоводство, – конечно, мы обязаны сохранить её, и это непременное условие всей нашей работы. Понятно, что ВТО создаёт открытый рынок, но я считаю, что для того, чтобы конкурировать, у нас всё равно все условия есть. Во‑первых, наши люди всё‑таки больше любят нашу продукцию, даже если речь идёт о рисе.

Во‑вторых, Вы за последние годы, сами сказали, проделали большой путь и вывели отрасль уже на абсолютно другие рубежи с точки зрения, собственно, модернизации самой отрасли. Это нельзя потерять, это просто было бы не по‑хозяйски.

Мы стараемся в ходе наших переговоров с руководством Евросоюза, Соединённых Штатов Америки, других стран, естественно, в максимальной степени отстаивать позиции наших аграриев. В принципе я считаю, что за последнее время нам это удалось, потому что те завышенные требования, которые предъявлялись к нашей стране, нами были отвергнуты. Некоторые страны (я не буду их называть, вы сами можете, как люди опытные, догадаться, о ком я говорю), включая соседние страны, сдались, что называется, без боя, и теперь у них ситуация совсем другая. И когда я смотрю на то, как там выглядит сельское хозяйство и даже поля (там тоже на вертолёте пролетал некоторое время назад), мне становится очень грустно, но это их проблемы, пусть они сами решают, бог им в помощь, что называется. Поэтому всё, что мы сделали, всё, что стоило нам денег, сил, средств, пота, если хотите, мы обязаны сохранить.

Что касается наших переговорных позиций и вообще того, как смотрится наше сельское хозяйство, что я могу Вам сказать? Конечно, мы пока только в самом начале пути, далеко не самым лучшим образом смотримся по многим позициям, а иначе мы, может быть, и совещаний таких не проводили, я бы этим не занимался так, и Правительство не занималось, всё шло бы и шло.

Но, с другой стороны, для меня было очень важным то, что мы за последние пять лет всё‑таки совершили в известной мере качественные преобразования, и сейчас с нами разговаривать стали иначе. Вот я скажу прямо: если бы мы, например, вступали в ВТО лет пять–семь назад, а такая возможность потенциально была – более того, я помню заседание нашего кабинета министров, Правительства, где каждый раз мои коллеги говорили: мы в этом, 2003 году вступим в ВТО; а сейчас какой год на дворе, 2011-й, а мы ещё не в этом ВТО всё равно остаёмся, – я уверен, что нам было бы труднее тогда отстаивать интересы наших аграриев, чем сейчас, потому что сейчас у нас совсем другое сельское хозяйство, и они понимают, что нам, пардон, есть что терять. А ещё лет 10–12 назад мы лежали на боку, и нас могли «нагнуть» почти по всем позициям: и по мясу, и по зерну, и по рису – по чему хотите. Сейчас этого нет, и вы не даёте расслабляться, и Министерство работает.

В.Масенков: То есть рисоводы могут дышать полной грудью.

Д.Медведев: Во всяком случае, могут набрать воздуха в лёгкие и стараться выдыхать. Полной грудью вы будете дышать, когда будете не миллион двести производить, а… сколько нужно нашей стране объективно?

В.Масенков: Полтора.

Д.Медведев: Полтора. Ну вот, значит, полтора – уже точно можно выдыхать.

В.Масенков: Чтобы мы немножко экспортировали соседям.

Д.Медведев: Абсолютно верно. Вот я и хотел сказать, что нужно ещё немножко экспортировать соседям. А соседи тоже готовы, я так понимаю, что‑то покупать у нас. Мы кому можем поставлять сейчас?

В.Масенков: Мы можем поставлять Белоруссии, правда, они немного потребляют, у Украины – свой. Но в основном Турция сейчас больше всего потребляет.

Д.Медведев: Турция? Ну вот, Украина, Белоруссия, Турция.

В.Масенков: Да, ну вообще СНГ.

Д.Медведев: И самое последнее, что Вы сказали.

Мне как‑то на одной из встреч с нашими творческими людьми было сказано: знаете, у китайцев, по‑моему, несколько сотен тысяч человек блестяще играют на фортепиано. На что я вынужден был заметить, что всё‑таки население Китая в 10 раз больше, чем наше население. Поэтому 200 миллионов тонн – это отражение двух позиций (вы сами прекрасно понимаете каких): их огромного населения и их рисовой культуры, которая всегда была именно такой. Потому что, как говорят китайцы, основная еда у них – Вы, наверное, были тоже в Китае, видели – именно рис. Вот этот иероглиф означает основную еду. У нас основная еда всё‑таки не совсем рис, а, собственно, то, ради чего мы сегодня встретились.

Поэтому, дорогие друзья, я хотел бы вас всех ещё раз сердечно поздравить с блестящими результатами по всем направлениям, конечно: и по зерну, и по рису, и по животноводству – и выразить надежду на то, что следующий год будет не менее успешным, чем этот год.

Так что удачи всем. И ещё раз большое спасибо от всех нас. Здоровья – само собой.