Президент России — официальный сайт

Новости   /

В начале совещания Президент объявил минуту молчания в память о выдающемся режиссёре Петре Тодоровском, который скончался сегодня в Москве на 88-м году жизни. Глава государства выразил соболезнования его родным и близким.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья!

Я сказал «добрый день», но сегодня день печальный. Вы знаете, что ушёл из жизни выдающийся советский и российский кинорежиссёр, кинооператор, сценарист, актёр Пётр Ефимович Тодоровский. Я приношу соболезнования всем его близким. (Минута молчания.)

Уважаемые коллеги, мы встречаемся регулярно, вместе стараемся найти пути развития такой важной сферы деятельности и такого важнейшего направления в искусстве, как развитие киноискусства. Думаю, вы согласитесь, что поддержка отечественного кино со стороны государства в последние годы постоянно растёт, но сегодня проблемы нашей киноиндустрии упираются не только в деньги, хотя, разумеется, без них сделать ничего тоже невозможно.

За последние годы на развитие отрасли только из федерального бюджета перечислено почти 58 миллиардов рублей. Созданы и должные условия для работы. Во всяком случае, многое в этом направлении сделано. Учтены сотни пожеланий участников киносферы, режиссёров и прокатчиков, сформирована необходимая законодательная база, определены льготы по финансированию производства, в сфере таможенного регулирования и хозяйственной деятельности киноорганизаций, обеспечены существенные налоговые стимулы. Для эффективного решения задач отрасли созданы профильный правительственный совет и федеральный фонд социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии, который получил широкие полномочия и возможности.

Насчёт финансирования хотел бы справочно довести до вас, в общем‑то, известную, несекретную информацию. Объём финансирования кинематографии с 2000 года (он тогда был 528,6 миллиона рублей) по 2013 год увеличился в 12,5 раза. Сегодня, в 2013 году, он составляет 6 612 200 000. То есть был всего 528 миллионов, стал 6 миллиардов 612 миллионов.

Государство делает многое, чтобы российская киноиндустрия стала конкурентоспособной и отвечала требованиям времени. Вполне логично, что люди рассчитывают на адекватную отдачу: на то, что у нас с каждым годом будет всё больше лент, отвечающих и стратегическим задачам развития страны, и запросам общества, несущих серьёзную, созидательную и образовательную силу, образовательный и созидательный заряд, продвигающих ценности здорового образа жизни, патриотизма, духовности, милосердия и ответственности. Однако нужно признать, что мы пока всё ещё далеки от реализации всех этих целей. Зарубежные фильмы укрепляют свои позиции в нашем прокате, а доля зрительского интереса к российским лентам по кассовым сборам составляет сейчас всего 15,5 процента. Я уже не раз говорил, государство может помочь снять кино, но ему не под силу заставить людей это кино смотреть, если оно их не устраивает. Места для отечественных лент зарезервировать можно, главное – чем эти места заполнить.

Что особенно важно, российский зритель не перестаёт верить в родную кинематографию, мечтает о крепком, национальном кино и искренне радуется его успехам. Достаточно вспомнить, как принимала публика «Фауста», «Адмирала», такие, увы, не частые в нашем кино творческие победы, как «Елена», «Брестская крепость», которые, кстати сказать, имели весьма скромный бюджет, когда над ними шла работа. А «Легенда № 17» покорила миллионы зрителей всех поколений и уже более месяца держится в прокате, несмотря на появление новых и достаточно сильных зарубежных блокбастеров.

Твёрдо уверен, что наши граждане выбирают не между иностранным и российским кино, а между хорошим и не очень хорошим, мягко говоря, и всегда готовы отдать предпочтение именно отечественному продукту. Под хорошим кино я имею в виду прежде всего художественную ценность. Зрителю важно именно это, ему нужны картины, обращённые к нормальным человеческим отношениям и чувствам. И фильмы, которые рождают гордость за свой народ, за его историю, безусловно, всегда пользовались и будут пользоваться успехом.

Конечно же, озвученные характеристики – только лишь пожелание. Со стороны государства нет и не может быть ни цензуры, ни какого‑либо диктата или давления. Деятелям культуры дана полная свобода выбора и самовыражения. Но свобода – это далеко не всё. Доверие и уважение к творчеству, его востребованность нужно и заслужить, и постоянно поддерживать.

Здесь хотел бы напомнить, как в ноябре 2011 года уже обращался к членам Совета по кинематографии, а многие из присутствующих там были, с просьбой подумать над формированием своего рода этической хартии участников российской киноиндустрии. Учитывая, как обстоят дела, и в первую очередь мнение зрителей, которые не прекращают сетовать на засилье посредственной продукции, я вновь хотел бы вернуться к этому вопросу. Полагаю, наличие такой хартии, список её участников может стать для государства своего рода ориентиром и стратегией дальнейшей поддержки кинематографии.

Кроме того, считаю важным разобраться и пресечь ситуацию недобросовестного отношения к господдержке. К сожалению, есть случаи, когда реализации проектов кинопроизводителей и прокатчиков государство выделяет достаточно серьёзные деньги, серьёзные суммы, а они подчас используются плохо или, как ни странно, вообще не используются. Инициаторы по ходу дела, по ходу пьесы меняют условия игры. Распылять государственные деньги, в какой бы то ни было сфере, недопустимо так же, как использовать их нецелевым образом.

За последние годы у нас появились крупные квалифицированные производители, способные делать качественные проекты. И если есть пожелания по поводу каких‑либо тем, которые важно отразить на кино- или телеэкранах, нужно идти к профессионалам. Говорю это в связи с тем, что у некоторых ведомств появляется желание создать чуть ли не свои собственные киностудии. Думаю, что это не то, чем мы должны заниматься. Профильные ведомства должны заниматься прежде всего теми проблемами, которые считаются для них именно профильными.

Говоря о профессионалах, не могу не затронуть и вопрос состояния и перспектив отечественного кинообразования. Многие из присутствующих здесь, уважаемые коллеги, знают, что недавно был подписан Указ, в котором к особо ценным объектам культурного наследия народов России был отнесён и Всероссийский государственный университет кинематографии имени С.А.Герасимова. Это заслуженный статус, отражающий знаковую роль этого вуза в деле сохранения уникальных традиций отечественной киношколы. Но это и большая ответственность, поскольку флагман должен быть лучшим из лучших и служить примером.

Не секрет, что сегодня у кинопроизводителей немало претензий к уровню подготовки выпускников профильных учреждений образования. По их мнению, а безусловно, к этому мнению стоит прислушаться, программы здесь, мягко говоря, устарели, обучение по целому ряду специальностей, остро необходимых современной киноиндустрии, не ведётся. Так, на кинорынке сейчас востребовано более 100 специальностей, а готовим мы лишь по 10. Образовательные центры обязаны не то чтобы в ногу со временем идти, это относится, по сути, ко всем образовательным центрам, а быть на шаг впереди, работать на будущее. Сегодня здесь присутствуют и преподаватели вузов, и участники киноотрасли, и предлагаю сегодня вместе подумать, как можно обеспечить решение стоящих в этой сфере задач.

Вот в целом вопросы, которые предложил бы обсудить, но, разумеется, как и на наших предыдущих встречах, мы можем поднять, вы можете поднять любую проблему, любой вопрос. Я и мои коллеги в вашем распоряжении, давайте это пообсуждаем.

Пожалуйста, слово Владимиру Ростиславовичу Мединскому.

В.Мединский: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я своё выступление разделю на две части: что было сделано за последний год в области государственной поддержки кино и что не сделано и, соответственно, надо сделать, на наш взгляд.

Государство поддерживает много фильмов. Я посмотрел статистику: за прошлый год госфинансирование получили 63 кинофильма, 130 мультфильмов, 450 документальных фильмов. Но, будем откровенны, не все эти фильмы дошли до кинозрителя, не все пользовались равным успехом. При этом мы понимаем, что успех – это комплексный фактор, это не только касса, это и признание на международных фестивалях, это и внимание зрителя, это и социальное звучание данных картин.

Начали мы с того, что несколько реорганизовали отношения между Министерством и Фондом кино. Мы пришли к тому, что год назад все функции, как в доме Облонских, между Министерством и Фондом смешались, по сути, они занимались абсолютно одним и тем же. В настоящий момент деньги между Фондом кино и Министерством разделены примерно пополам: 3 миллиарда рублей в Фонде кино и 2,7 миллиарда рублей на поддержку кинопроизводства в Министерстве культуры. При этом изменён сам, по моему глубокому убеждению, порочный принцип, который был изначально заложен в систему выделения финансирования Фондом кино, когда деньги выдавались компаниям, а не конкретным проектам. И, соответственно, далее компании на собственное усмотрение решали, что они на эти деньги снимают. Государство полностью самоустранялось от какого‑либо влияния на содержание снимаемых кинофильмов.

Начиная с этого года деньги будут выделяться по конкретным проектам. При этом, если компания-лидер представляет и успешно защищает один проект, она может получить деньги на один проект, [защищает] два проекта двух блокбастеров – соответственно, деньги на два проекта.

Таким образом, сейчас Фонд кино выделяет деньги на крупные фильмы компаниям-лидерам на безвозмездной основе, а также у Фонда кино появились деньги, которые выделяются на возмездной основе на съёмки коммерческого кино, скажем так, на поддержку киноотрасли. Министерство культуры со своей стороны выделяет деньги на дебютное, авторское кино, фестивальное кино, мультипликационное кино, то есть на поддержку творцов в большей степени.

При этом я хотел бы сразу подчеркнуть, что фонд как инструмент финансового управления и контроля за расходованием средств в принципе себя оправдывает. И я считаю, было бы правильным, если бы в будущем вообще почти все финансы были сконцентрированы в фонде. Мы в данном случае совершенно не бьёмся за контроль над деньгами. Самое главное, что фонд должен быть эффективным финансовым инструментом, а Министерство культуры и Правительство определяют, соответственно, содержательную часть, формируют государственный заказ содержательно и идеологически.

При этом считаем абсолютно важным, чтобы деньги не размазывались тонким слоем по тарелочке, не раздавались «всем сёстрам по серьгам», потому что такая практика тоже была: когда финансируется огромное количество фильмов, всем выдаётся по 30 миллионов рублей. До зрителя это не доходит. По большому счёту в идеале было бы производить, помимо авторского, дебютного, фестивального кино, 6–8 больших картин, кассовых блокбастеров, которые посмотрели бы все, кто ходит в кино. И такие фильмы могли бы быть и успешными, и окупаемыми.

Кроме этого мы вводим со следующего года открытую защиту предлагаемых проектов. То есть решения будут не кулуарные. Решения будут приниматься экспертами после защиты продюсерской фирмой своего проекта. Она будет рассказывать, какие будут актёры, как они предполагают снимать этот фильм. Но мы считаем, что, если в бизнесе снимается рекламный ролик за 50 тысяч долларов, и при этом производитель активно защищает, а многие здесь вышли даже из рекламного бизнеса в своё время, в 90-е годы, активно защищает свой продукт перед заказчиком, то почему, когда мы тратим 5–10 миллионов долларов на господдержку фильма, нельзя сделать правильную презентацию и сразу видеть, какой товар, как он будет преподноситься и продаваться.

Кстати сказать, принцип такой публичной защиты позиции сам по себе может служить немало и будущей раскрутке фильма. Я могу привести пример несколько из другой отрасли. Сейчас, на прошлой неделе, прошло благодаря ВГТРК публичное обсуждение и защита позиций Пушкинского музея и Эрмитажа, и миллионы людей с огромным интересом в прямом эфире смотрели, какие будут приняты решения. Уверен, что после этого многие люди пойдут в музеи, что хорошо.

Второе. Мы определили впервые в этом году так называемые приоритетные темы, заявки по которым будут удовлетворяться и рассматриваться государством в первоочередном порядке. Эти темы были отобраны непроизвольно, были проведены соответствующие опросы общественного мнения, что хотят видеть люди, и определено 12 тем, скажем так, в первую очередь по которым будут рассматриваться заявки на производство кинофильмов. Я могу их назвать: это 70 лет Победы в Великой Отечественной войне, борьба с наркоманией, герои труда, столетие Первой мировой войны, ну и так далее.

Третье. В рамках мер поддержки авторского и дебютного кино увеличены суммы в расчёте на один фильм. Сейчас на один фильм могут получить производители до 50 миллионов рублей и производители документальных фильмов, соответственно, до 2 миллионов рублей на каждую серию. Впервые мы предлагаем поддерживать, частично поддерживать производителей телесериалов. Телесериал – это очень эффективный продукт массового воздействия, смотрят его десятки миллионов людей, и не хотелось бы, чтобы это всё шло на потребу публики, на потребу рекламным рейтингам. Каналы делают сейчас замечательные сериалы, великолепные, но рынок диктует своё, и «воры, менты и оборотни», честно говоря, надоели. Кстати, в этом отношении у нас с руководством каналов полное взаимопонимание.

Мы структурируем систему поддержки кинофестивалей. Вообще Министерство поддерживает огромное количество кинофестивалей, может быть, даже слишком много, денег при этом давая слишком мало на них. Система поддержки опять же была непонятна. Мы ввели три категории: фестивали первой категории – международные, фестивали второй категории – национальные, и фестивали регионального звучания. Число фестивалей, поддерживаемых сейчас, определено, и сумма на поддержку каждого из фестивалей увеличена.

Далее. Впервые с этого года будут заказываться сценарии. По большому счёту это делают давно правительства всех стран, мы как‑то этого стесняемся постоянно. Мы объявили сценарный конкурс, и 20 лучших сценариев по предложенным темам по итогам конкурса, специальной экспертной оценки будут Министерством поддержаны. Затем эти сценарии будут предложены для реализации кинопроизводителям. Чтобы эта оценка не носила субъективного характера, помимо конкурсной сценарной комиссии будет создана также специальная комиссия экспертов: психологов, историков, социологов, детских психологов, которые будут смотреть, как те либо иные фильмы могут влиять на аудиторию.

Шестое – серьёзная проблема с учётом билетов. Мы унаследовали систему – это так называемая единая автоматизированная система учёта билетов. В текущем году был принят законопроект Минкульта, который ввёл штрафы за неподключение к этой системе. Если верить статистике, хотя статистика – вещь лукавая, статистика показывает такую тенденцию: после введения этого законопроекта количество больших современных кинотеатров, подключившихся к данной системе, увеличилось с 30 до 64 процентов. Такими темпами мы за полтора года подключим все кинотеатры. Другой вопрос, насколько эта статистика достоверна и насколько достоверные данные в эту систему кинопрокатчиками вбиваются. Это большой, сложный, комплексный вопрос, поскольку билет не является кассовым чеком по большому счёту, насколько мы понимаем, значительная часть кинотеатров работает на упрощённой системе налогообложения, с отчётностью здесь тяжело. Думаем сейчас, советуемся с экспертами, что можно здесь поменять коренным образом, не отказываясь от данной системы, а пытаясь её максимально дожать и усовершенствовать. Кстати сказать, это проблема не только кинотеатров, мы сейчас подойдём, я думаю, в следующем году, к проблеме и театральных билетов, потому что, с одной стороны, налицо спекуляция театральными билетами, тут же их не хватает, в интернете они стоят втридорога, не доступны для населения – будем наводить здесь порядок.

Седьмое. Говорю «седьмое», хотя на самом деле это для кино проблема номер один – проблема интернета и пиратства. Что бы мы ни делали, если мы не покончим с пиратством в интернете, простите за вульгарность, но никакого «кина» не будет, равно как не будет ни писателей, ни композиторов в значительной степени. Потому что интернет с его нелегальным контентом автора убивает, ну писатель‑то понятно, я сам как автор это ощущаю на себе: не успела книжка выйти, как она через неделю уже на известных сайтах вместе с иллюстрациями, но писатель теряет время, а кино – это большие инвестиции. И если бы мы перекрыли эти пути скачивания кинопродукции, мы одним этим увеличили бы посещаемость кинотеатров, я думаю, легальную продажу кино – вдвое, если не больше.

Что мы пытаемся сделать? Мы пытаемся сейчас по американскому образцу принять законопроект, согласно которому правообладатель имеет возможность заблокировать нелегальный контент на сайте, где он размещён. Если этот контент не блокируется, тогда включается система больших штрафов. К сожалению, этот законопроект замусоливается уже многие месяцы, Минкомсвязи его по разным причинам не поддерживает. И здесь бы я, Владимир Владимирович, просил бы эту тему как‑то поднять, пусть выскажутся эксперты. Потому что, мне кажется, это ключевая проблема. Если мы не примем здесь решающих мер и не употребим власть в конце концов – можно долго, до бесконечности говорить о свободе в интернете, о том, что это свободное поле и прочее, – не будет у нас творчества, творцов не будет. Я уже не говорю о том, что контрольный пакет пиратского контента в интернете контролируется несколькими, по сути, компаниями, которые, даже заключив добровольное соглашение, просто добровольно взяв на себя некие обязательства, могли бы уже значительно это уменьшить. С ними надо общаться.

Восьмое. В отношении других законопроектов. Правительство не поддержало, к сожалению, предложение Министерства культуры и депутатов по отмене льгот на НДС в билете на иностранные фильмы. Сейчас билет НДС не облагается. Мы хотели, чтобы далее билет не облагался НДС только на отечественные кинофильмы. Потому что ну зачем мы создаём эти искусственные льготы Голливуду, который и так нас душит? Мы долго спорили юридически с Министерством экономического развития, не смогли переубедить. Они утверждают, что это грубое нарушение норм ВТО. Но тем не менее мы считаем, что надо делать что‑то. И вот мы сейчас с Эльвирой Сахипзадовной обсуждали: нужно делать что‑то, чтобы по крайней мере на те фильмы, которые поддерживаются государством и в которые мы вкладываем значительные деньги в кинопроизводство, билет стоил дешевле. Иначе мы деньги вкладываем… Ну хорошо, если фильм замечательный. А если у этого фильма не такая хорошая рекламная кампания, как у «Легенды № 17» или как у «Высоцкого», или не так хорошо передается из уст в уста, как в «Брестской крепости». Но люди идут на привычную «киножвачку». Значит, билет на отечественный фильм должен стоить дешевле, он должен быть этим привлекательный, тем более у отечественного фильма другая аудитория зачастую. Это могут быть и люди более взрослого, старшего возраста, которые пойдут днём. Есть опыт, когда кинопроизводители бесплатно отдавали в кинотеатры свои кинофильмы, уже после того, как они по телевизору прошли. И были полные залы, как ни удивительно, потому что билет стоил 100 рублей, и полный зал.

Девятое. Мы поддержали инициативу «100 лучших фильмов для школы». Эти фильмы были отобраны экспертами и специалистами по кино, учёными и размещены сейчас бесплатно на портале «Культура РФ» для свободного просмотра, в идеальном качестве – так же, кстати, как мы там размещаем скоро 200 спектаклей, размещаем там документальные фильмы. Этот список мы полностью передали в Минобр. Сейчас Минобр думает, как это организовать. Они говорят о том, что надо разработать специальные методические пособия, провести обучение учителей, которые смогут обучать правильному просмотру этих кинофильмов, рассказывать. Мне кажется, что это долгая на самом деле история, и просмотр подобного рода кинофильмов – это не просто развлечение, это большая помощь и учителю истории, и учителю литературы. И, может быть, надо попытаться эту инициативу как‑то всё‑таки быстрее ввести в наши школы, не дожидаясь, когда специально наши вузы подготовят киноведов. Просто это нужно, хорошо и интересно.

В отношении образования, десятое. Впервые в этом году мы ввели субсидии специально для студентов ВГИКа, о котором было сказано совершенно правильно, на производство трёх больших бюджетных фильмов, на производство большого, комплексного документального кино и анимационного кино. Выпускники в качестве поощрения, отличники, могут сразу снять не какую‑то там на айфон короткометражку, а сразу поучаствовать в съёмке большого, потенциально кассового кино. Мне кажется, это и хороший стимул, и хорошая возможность войти в профессию.

В этом году запущен проект «Ленфильма», несколько дней назад было подписано распоряжение Правительства о государственной гарантии под кредит. Несколько месяцев работает на «Ленфильме» новое руководство. Я думаю, что Фёдор Сергеевич Бондарчук может рассказать подробнее, но он говорит, что долги практически «Ленфильмом» уже погашены с оборотной деятельности, и через два года мы увидим просто не студию, а город, сад цветущий, как только будет выделен соответствующий кредит.

Ещё несколько задач – последнее, я уже заканчиваю, – которые нужно решить. Мне кажется, надо всё‑таки работать не над количеством кинофильмов, не раздавать всем сёстрам по серьгам, а сделать основной упор на качество и на масштабы снимаемого кино, необходимо усилить контроль над сценариями, Министерству культуры необходимо усилить международную деятельность по продвижению нашего кино, особенно в СНГ. Мы традиционно этим занимаемся, но это, как правило, что означает? В одном-двух кинотеатрах где‑нибудь в Бишкеке в течение недели показывают российские фильмы. Не многие это видят, скажем откровенно, а деньги на это тратятся.

Я думаю, что если будет дано соответствующее поручение, вместе с телеканалами, которые вещают на эти страны, разработать какую‑то совместную программу продвижения лучшего отечественного кино на СНГ, на ближнее зарубежье… Вообще, честно говоря, без телеканалов, как показывает опыт, большого успеха в киноделе не добиться, ибо это такой путь, самое прямое средство доставки. Чем активнее телеканал задействован в производстве, в раскрутке фильма, тем, как правило, этот фильм лучше продаётся и он успешнее. Мне кажется, что телевидение должно наравне с Министерством культуры взять на себя ответственность за развитие нашей киноотрасли. А мы со своей стороны будем включать представителей телевидения и в отбор сценариев, и в наши конкурсные комиссии, и так далее. Кстати, во многих странах так и происходит, например, во Франции. Олег Борисович хорошо знает, там даже финансируется кино за счёт отчислений отечественным кинопроизводителям, которые делает телевидение с рекламы.

В заключение хочется сказать, что мы будем делать всё зависящее, чтобы появлялось больше таких фильмов, после которых хочется жить, потому что кино должно не только вскрывать язвы общества – мы это хорошо научились делать – и развлекать, но и учить и просвещать, и давать образцы поведения, и мотивировать людей на хорошие, добрые дела.

После премьеры «Легенды № 17» мой сын – малолетний школьник – сказал: «Папа, отведи меня заниматься хоккеем». Значит, это было правильное кино.

Спасибо.

В.Путин: Скажите, пожалуйста, Владимир Ростиславович, как осуществляется блокировка в интернете украденного контента как мера борьбы с пиратством в тех странах, где это применяется? Технология какая там?

В.Мединский: Технология примерно такая: правообладатель посылает запрос на сайт, если это сайт национальной юрисдикции, где размещён неправомерный контент, сайт проверяет, достоверна ли эта заявка, достоверен ли правообладатель, запрашивает разместившего, какие у него права на этот контент, всё это делается буквально в течение суток, после чего на это ставится блок, и всё. Скачать и посмотреть эту продукцию больше нельзя. Самое главное, это делается в досудебном порядке. Примерно такой принцип.

А опасения Минсвязи связаны с тем, что будут жулики, которые будут делать вид, что это их авторские права, и всячески мешать развитию интернета, останавливать добросовестные сайты.

В.Путин: Будут делать вид, что это чьи авторские права?

В.Мединский: Ну предположим, какой‑то хороший сайт что‑то разместил, а я желаю этому сайту навредить. Пишу письмо: «Вы разместили что‑то, что мне принадлежит. Прошу заблокировать это всё». И таким образом я буду вмешиваться в рыночные отношения, свободу распространения информации, а прав у меня на это не будет.

В.Путин: Какая‑то ерунда.

В.Мединский: Вот так.

В.Путин: Может быть, за этим есть и ещё что‑то. Если это всё, то это, конечно, не основание для того, чтобы не внедрять такие методы борьбы с пиратством.

В.Мединский: Практика блокировки, Владимир Владимирович, сейчас есть, и сильные кинокомпании, запуская премьерные показы, этим занимаются. Но это всегда индивидуальная договорённость: договорились – получилось. Система не работает.

В.Путин: Да, мы обязательно отработаем это с Министерством связи.

Второй вопрос, связанный с НДС на билеты для иностранных фильмов. Здесь, может быть, действительно проблема, связанная с ВТО, но уверен, что найти можно решение. Ведь наши, отечественные ленты, они так или иначе делаются при государственной поддержке, да? Уже почти 100 процентов. А если не делаются, то её можно организовать даже в небольшом объёме, но это даст нам право объявить это госзаказом, а при госзаказах на товары и услуги правила ВТО позволяют нам вводить преференции. Просто надо подумать.

Понимаете, вот Вы мне сказали, я же с ходу это говорю, просто надо подумать. Хотя я непосредственно переговорным процессом с ВТО не занимался, то есть я, конечно, в курсе того, я не просто в курсе, а тему эту вёл, но я же туда не погружался так, как это делают эксперты, и тем не менее прямо с ходу вам предлагаю решение. Разумеется, оно может быть сложнее, проще, подумать надо, но вариант решения, если его искать, наверняка будет найден. Давайте к этому вернёмся обязательно и с ведомствами проработаем. Спасибо большое.

Станислав Сергеевич, пожалуйста.

С.Говорухин: Во‑первых, большое спасибо руководству страны за то, что оно в последнее время так много времени уделяет вопросам культуры. Это говорит о том, что произошел сдвиг в сознании общества. Оказывается, дело не только в экономике, есть ещё такое понятие, как духовная крепость нации. А где нация черпает свои духовные силы? В своей истории, в культуре, искусстве, кинематографе. Поэтому мне кажется, что нас ждут большие изменения.

Американцы не без основания считают себя первыми на планете не только потому, что там экономика, армия, печатный станок, но ещё и потому, что американское кино, американская лёгкая музыка, её слушают все семь миллиардов на земном шаре, и там как минимум три четверти планеты живут по законам дяди Сэма и исповедуют их нравственные ценности.

Мы производим 60 художественных фильмов. Ну из них там, я не знаю, может быть, 40 с трудом добираются до экрана. Большинство из них бывают на нём день, полтора или того меньше и исчезают. Относительным успехом пользуется или уж чисто попкорновая продукция, ориентированная на сегодняшнего зрителя кинотеатров, или откровенная пошлость. Мы тут с Мединским в самолёте разговаривали, последние примеры, может, это кто‑то и видел, хотя сомневаюсь, – это «О чём молчат девушки», «Что творят мужчины». Иногда и уж всё реже и реже случается такое сочетание, когда высокая художественность фильма соединяется с повышенным зрительским интересом к нему. Я, конечно, имею в виду «Легенду № 17» – это золотое сечение. Извините за пафос, но я скажу, что так получается только тогда, когда продюсер – настоящий гражданин, а режиссёр – настоящий художник. Но я бы от имени Комитета по культуре внёс несколько предложений в дополнение к тому, что сказал Владимир Ростиславович, потому что мы работаем рука об руку, прекрасно понимаем друг друга, и мне остаётся только добавить.

Во‑первых, мы говорили сейчас с Владимиром Сергеевичем Малышевым – ректором ВГИКа. Он меня понимает. Мне кажется, надо всё‑таки обратить внимание на ВГИК вот в каком плане. Молодое поколение кинематографистов совершенно не знает литературы, просто не читало ничего. А литература – основа кинематографа. У них нет литературного вкуса. Что можно ожидать от них? Мне кажется, это должно быть их главным предметом в таком вузе, как институт кинематографии. Они не знают истории, и это всё время видно на экране, или относятся с глубоким неуважением к тяжёлой истории нашего народа. Это первый признак глубокой необразованности молодых кинематографистов. Вспомните Пушкина: уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости. Многие из них рассуждают примерно как лесковский герой, который говорит: а я, признаться, не люблю Россию. По какой причине? А что в ней хорошего? Где лавр да мирт, а тут квас да спирт. Вот вам и вся Россия.

Второе. Необходимо втрое увеличить производство фильмов. Иного выхода нет, как мы ни крутили и сколько мы ни разговаривали, ни проводили «круглые столы»… Ну нельзя с 60 фильмами, причём с таким процентом удачных или более или менее средних фильмов, как‑то влиять на молодое поколение, вообще на духовный облик общества. Мы, может быть, единственная такая страна, где всё кино финансируется государством. Поэтому где найти деньги? Я не знаю, но их надо найти. На самом деле они не такие огромные. Весь бюджет российского кинематографа равен бюджету одного американского фильма типа «Аватар», «Аватар» даже дороже, или «Волшебник из страны Оз», или какой‑нибудь «Шрек».

Необходимо наладить также строгий контроль за расходованием средств, отпущенных на производство фильма. В кино с этим делом сейчас, скажем мягко, не очень благополучно. Многие кинематографисты с ностальгией вспоминают о тех временах, когда было Госкино, не в последние годы, уже после перестройки, а в советское время. Лучшие достижения советского кинематографа связаны именно с такой формой управления кинематографом. Госкино было, по сути, министерством кинематографии. Можно пойти, конечно, и по срединному пути – наделить департамент более широкими и строгими полномочиями, отказаться от этих идиотских конкурсов, обязательно вернуть редколлегию.

В своё время через сито редколлегии редко проскальзывала пошлость, непрофессионализм, и вообще невозможно было представить, что на государственные деньги кто‑то осмелился бы сочинить пакостный миф о собственной стране.

И последнее – главное: нужно строить кинотеатры, нужна государственная система проката, где преимущество имели бы национальные фильмы. Понимаю, что дорого, для начала нужно составить реестр имеющихся кинотеатров в стране. У нас ещё сохранилось огромное количество муниципальных кинотеатров, ещё не уворованных, не перепрофилированных, надо посчитать, сколько их, посчитать, сколько требуется денег на оборудование их современной аппаратурой, и отдать под умелое государственное управление. То есть речь идёт о кинофикации всей страны. У нас само понятие «кинофикация» исчезло с началом перестройки, помните, появилась новая модель у кинематографа, сами кинематографисты придумали её, и через год-полтора всё было разрушено.

Когда‑то мы имели на всю нашу страну примерно 25 тысяч киноточек, каждый советский корабль, бороздивший Мировой океан, имел свой кинотеатр. Сегодня 50 процентов населения страны вообще не имеет доступа к кинотеатру, потому что в радиусе нескольких сотен километров его просто нет. Выросло уже поколение людей, которые никогда не видели движущееся изображение на белой простыне экрана. Но это касается не только маленьких городов и посёлков. Вот, пожалуйста, Кисловодск, курортная столица России, – ни одного кинотеатра. Разве это не дикость? Ничего нового, собственно, мы не предлагаем, всё это уже было, но то, чего не было, тоже уже было, как говорится в Библии.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Пожалуйста, Владимир Сергеевич, я уже упомянул о вашем учебном заведении и Станислав Сергеевич, Вам слово, пожалуйста.

В.Малышев: Уважаемый Владимир Владимирович!

Прежде всего разрешите поблагодарить от всех вгиковцев за подписанный Указ об отнесении ВГИКа к особо ценным объектам культурного наследия народов Российской Федерации. Это для нас большой стимул и большая ответственность. И многие поколения вгиковцев, уже живущих даже в других странах, прислали поздравления. Прислал телеграмму Министр обороны Казахстана Адильбек Джаксыбеков, с которым мы заканчивали вместе ВГИК. Поэтому ВГИК – многопрофильное учреждение. И в телеграмме он отметил, что ВГИК во многом помог ему стать тем, кем он стал сейчас.

В.Путин: Не по профилю работает.

В.Малышев: Из ВГИКа и такие выходят специалисты.

Я хотел бы отметить, что во ВГИКе совместно с российскими студентами сейчас обучаются студенты из 37 стран: от Гватемалы до Франции и США. И американский журнал, который ежегодно даёт рейтинги вузам, «Голливуд репортер», включил нас в топ-25 из 1,5 тысячи вузов. Говорю это не для того, чтобы как‑то похвалить нас. Мы понимаем, что проблем хватает, и с этими проблемами надо как‑то разбираться.

У нас замечательный состав педагогов: Соловьёв, Хотиненко, Шахназаров, Меньшов, Учитель, Файзиев, Давлетьяров, Гуськов, вот только что Александр Михайлов и Юрий Арабов. Впервые мы в прошлом году пригласили молодых мастеров Александра Котта, который сделал «Брестскую крепость», и его брата Владимира. Так что идёт и преемственность у нас. Постоянно читаются мастер-классы как российскими, так и зарубежными мастерами. Перечислять не буду, просто все те из кинематографистов, кто сидит за этим столом, у нас бывают и читают мастер-классы, а также Дэвид Линч и Такеши Китано, и так далее.

За последние полгода только мы провели несколько проектов совместного обучения с французской школой La femis, со Стокгольмской академией драматических искусств, с германской школой. Три с половиной месяца у нас преподавал, занимался со студентами американский режиссёр, обладатель «Золотого льва» Милчо Манчевски, который отметил в письме министру, что студенты замечательно подготовлены. Он сказал, что наши второкурсники – это примерно последний курс американских академий, и он сказал, что они в принципе готовы работать даже и в Голливуде.

Перейду сразу к проблемам. Застарелая, заскорузлая проблема – это то, что никак мы не можем пробить второе бесплатное высшее образование для режиссёров и драматургов. К нам поступают очень талантливые молодые студенты, школьники. Но особенно для драматургов незнание жизни – от этого начинают потом выдумываться искусственные какие‑то ситуации, сценарии и так далее. Я смотрел статистику, в годы ВГИКа, когда поступали Тарковский, Шукшин, Никита Сергеевич Михалков, Станислав Сергеевич, они прошли уже определённую школу жизни. И мы просили бы всё‑таки внести поправку в закон. Это в год 15–20 человек от силы.

В.Путин: Никита Сергеевич на флоте служил, пускай ваши абитуриенты идут служить во флот.

В.Малышев: Тарковский геологом тоже служил, прежде чем поступить во ВГИК. И плюс к тому, сегодня об этом говорилось, но студенты сейчас, конечно, приходят слабо образованные.

В.Путин: Владимир Сергеевич, а в чём проблема‑то? Я, честно говоря, даже не очень понимаю, что там. Нельзя получать второе образование бесплатно?

В.Малышев: Нельзя, да. И поэтому люди более взрослые… Я не говорю про всех, но это небольшие затраты – 15–20 человек максимум в год. Но это бы всё‑таки разбавило у нас школьников, будем так говорить. И, конечно, школьники приходят слабо подготовленные по истории, литературе. Первые 1,5–2 года мы с педагогами, с мастерами закрываем эту брешь, просто требуем читать классику и так далее.

Я у одной девочки, выпускницы из Калининграда, спросил: «Что вас на ЕГЭ по литературе больше всего пугало?» Она говорит: «Мы боялись, чтобы не попался вопрос по «Судьбе человека». Я говорю: «А вам что, не преподавали? И кино не смотрели?» – «Нет». Это там, где сотни тысяч погибших наших солдат, но педагоги не посчитали нужным ознакомить с «Судьбой человека», с одним из замечательных литературных и кинопроизведений. Это вот одна у нас проблема.

Но ещё одна проблема. Всё‑таки теоретически мы готовим неплохо, и студия благодаря Вам, Владимир Владимирович, спасибо огромное, технически оснащена современно, но это тепличные условия. Нужна длительная и более настоящая практика в большом кинематографе, на телевидении, потому что только там можно, и практика именно не носильщиками, не дежурными у ворот, а ассистентами, стажёрами, потому что без этой практики выходят студенты, даже отличники, но воспитанные в тепличных условиях. А рыночный кинематограф требует от них сразу сделать «Войну и мир», иначе я как продюсер не возьму такого человека. Но если подумать, то студенты, выпущенные хирургическим факультетом, ведь тысячу аппендиксов вырежут, прежде чем заниматься пересадкой сердца. А у нас после двух сразу раз! – и давай готового человека. Компании, как правило, за редким исключением не берут студентов на практику – некогда возиться, и всё прочее, за некоторым исключением. Никита Сергеевич, Вы‑то берёте, и Учитель берёт, но за некоторым хорошим исключением. Но я всё‑таки предлагаю, если фильмы снимать за государственные деньги, в контракт включать, чтобы 3–5 студентов был обязан продюсер, который заключает контракт на производство фильма, брать в качестве стажёров. И это им поможет потом адаптироваться в большом кино. По‑другому трудно будет решить сразу задачу новой генерации кинематографа.

И я, конечно, хотел бы не в порядке подхалимажа, но поблагодарить Владимира Ростиславовича, что впервые дают три проекта на художественное кино выпускникам – это большой стимул. Там и на документальное кино, и на анимацию – это большой шанс. Через несколько лет, если будет это повторяться, мы получим новую генерацию.

Дальше. Нам передали 4 кинотехникума: в Ростове, Иркутске, Сергиевом Посаде и городе Советский Калининградской области. Это нищие организации со старым оборудованием 70-х годов. Их надо или закрывать, или переоснащать. Мы уже сделали из них филиалы: Ростов – для юга и Кавказа, Иркутск – для Дальнего Востока, Сибири, Урала. Не всем поступающим надо будет ехать в Москву, пробиваться талантам. Там будет настоящее образование, вгиковское. Мы уже сделали там дистанционное обучение. И очень надеюсь, что высшее образование там поможет ковать кадры на местах.

А вот среднее образование… Большие проблемы – это отсутствие среднего звена в съёмочных группах. Не высшего звена, не режиссёров, не операторов – их хватает. Мало того, Владимир Владимирович, уже многие годы, по данным того же Минобра, 43 непрофильных вуза, технических вуза воспитывают, обучают – не знаю, почему получили лицензию – режиссёров, актёров и операторов. Ежегодно они выпускают 5200 таких человек, не имея ни базы, ни педагогов. Я ставил этот вопрос неоднократно. Это нонсенс просто, обесценивание профессии, и более ничего. Потому что это очень выгодно.

В.Путин: Напишите мне записку, ладно?

Это работа в никуда, на корзину.

В.Малышев: Конечно.

В.Путин: На рынке труда такие люди вряд ли найдут применение.

В.Малышев: Но пишут, что открывается высшая школа кино и телевидения в цехе электролампового завода, а такое объявление есть даже в интернете: высшая школа и всё прочее. И поэтому мы хотели бы развить среднее образование на базе этих техникумов и сделать там центры переподготовки.

И ещё одна проблема – это то, что мы, да и весь кинематограф, всё время гонимся за достижениями новых технологий. Только мы приобретаем и кинопроизводящие компании приобретают какое‑то новое оборудование, через 3–5 лет оно морально устаревает. В государственной программе по развитию культуры до 2020 года записано создание научно-производственного центра на базе ВГИКа. И мы предлагаем построить центр – ни одна крупная компания не сможет обновлять постоянно оборудование, – построить один центр и пополнять его новейшим оборудованием, чтобы студенты с опережением обучались на этом оборудовании, и, грубо говоря, прогонять, ещё и переподготовку там делать всей отрасли с новейшими технологиями. Я думаю, что это реально и полезно.

Что касается устаревших программ. С педагогами нашими, с мастерами, мы готовы с любым представителем сообщества встретиться – мы не говорим, что мы великие, другие ничего не понимают, – встретиться, вместе обсуждать и вместе как‑то продвигать, развивать наше образование. Мы не зазнались, но иногда это просто критика. Давайте как‑то вместе объединять усилия. Ведь и кинокомпании не могут быть просто заказчиками: «Дайте нам готовое!» Давайте вместе учить, давайте практику, поддерживайте стипендиями самых талантливых студентов, потом они к вам придут подготовленные.

Я не знал, для меня неожиданность, что здесь, не знаю, случайно или как‑то оказался студент четвёртого курса мастерской Хотиненко, Василий Буйлов. Поэтому я не успел ему ни «накачку» дать, ничего, и, может, он скажет совершенно противоположное. Если Вы разрешите, Владимир Владимирович, но я заранее говорю: Василий, что бы Вы ни сказали, Вы будете учиться дальше. (Смех.)

Спасибо большое.

В.Путин: Это по‑нашему, последнее замечание, правильно.

Василий, пожалуйста.

В.Буйлов: На самом деле было три вопроса. Два из них Владимир Сергеевич уже озвучил: это практика и, соответственно, дальнейшая судьба студентов.

В.Путин: Вася, а Вы чему учитесь, у Вас специализация какая?

В.Буйлов: Специализация – режиссура игрового кино, мастерская Хотиненко.

Эти два вопроса уже были озвучены, я полностью присоединяюсь к этому. И я думаю, большинство студентов тоже к этому присоединяется.

Если говорить о проблемах ВГИКа внутри, наверное, стоит их озвучить всё‑таки. Это отсутствие скоординированности между факультетами. То есть система подразумевает, что четыре-пять лет студенты разных факультетов работают вместе сначала над учебными картинами, затем над дипломом. И это тоже один из важнейших навыков – работать в команде. Последние, не знаю, уж, сколько лет, но вот, сколько я учусь, с этим очень большая проблема. Например, художественный и продюсерский факультеты выпадают из этой обоймы, потому что у них в учебной программе нет, не подразумевается защита диплома общим фильмом. Художники защищаются рисунками. Если художник решил всё‑таки снимать диплом, то он берёт на себя, то есть он не обязан снимать дипломную работу. Продюсеры – тоже, они защищаются виртуальным проектом фильма. Соответственно, режиссёрам приходится очень трудно, в итоге – оператор, режиссёр и звукорежиссёр. Это первая проблема.

Вторая – это неравномерность набора разных студентов на разные факультеты. Для примера скажу: в следующем учебном году выпускается порядка 50 режиссёров игрового и документального кино, и всего 15 звукорежиссёров, то есть 35 проектов остаются без звукорежиссёра. Это какая‑то стратегическая, может быть, ошибка, но на это, мне казалось бы, стоит обратить внимание.

В.Путин: Спасибо.

Я, честно говоря, с Вами, во всяком случае, в одном полностью согласен – это стажировка. Сейчас Василий тоже об этом сказал. Почему не организовать, если студия работает при государственной поддержке, почему не дать им такое обременение на самом деле, которое обременением большим не является? Я думаю, что это надо проработать. Владимир Ростиславович, проработайте, пожалуйста. Не вижу здесь больших проблем. Спасибо.

Пожалуйста, уважаемые коллеги, у кого есть замечания?

Н.Михалков: По поводу ВГИКа. Я считаю, Владимир Владимирович, что абсолютно прав Говорухин в том, что ещё Герасимов, чьим именем назван ВГИК, говорил, что литература – мать кинематографа, и это действительно так. Поэтому то, что выходит из ВГИКа сегодня, ребята, которые показывают свои картины на фестивалях, в том числе и на «Святой Анне», – это высокопрофессиональные работы, они поднаторели, они научились. Когда мы учились, тайком переводили какие‑то статьи из «Кайе дю синема», и мы смотрели с утра. Сначала нам ставили фильмы в час дня иностранные, поэтому мы приходили все к часу, потом поняли, что мы прогуливаем, стали ставить в 8 утра, и все всё равно приезжали. Сегодня это просто: нажал, кликнул и всё посмотрел. А вот внутренняя культура, связанная с историей, связанная с русской литературой, конечно же, оставляет желать лучшего. Поэтому мне кажется, что образование, которое даёт ВГИК, высокопрофессиональное, и там работают очень качественные педагоги. И мне кажется, что здесь две проблемы.

Первая проблема заключается в том, что нужно, на мой взгляд, усилить, но даже, так сказать, может быть, и насильственно внедрить вопрос, связанный с изучением, со знанием русской литературы, русской истории.

А второе, что мне кажется, действительно появляются новые профессии, совсем новые. Для нас они – компьютерная графика – когда‑то всё это было для нас совершенно неведомо. Подготовка среднего звена, которое должно быть высококачественно подготовлено, то, что, собственно, делается руками, супертехники, механики, это среднее звено должно иметь своё образование. Среднее образование оно будет называться, не знаю, как оно будет называться. Но это необходимо, потому что очень многие учатся просто на коленке во время работы.

Здесь, мне кажется, среднее звено утеряно, и им нужно заняться. Плюс – я не знаю, есть это во ВГИКе или нет, – но теми профессиями, которые сегодня востребованы в кино и которых раньше не было, может быть, нужно факультативно заниматься. Я имею в виду опять же компьютерную графику, ещё что‑то, ещё что‑то и ещё что‑то.

А что касается нутряного этого, так сказать, глубинного образования, я считаю, что ВГИК – реально один из самых мощных институтов, киноинститутов в мире, на мой взгляд.

В.Путин: Владимир Сергеевич, а вот эти техникумы, которые Вам передали, четыре, Вы сказали, – но вам их не навязывали, вы наверняка хотели их получить, да?

В.Малышев: Мы привыкли выполнять. Мы же всё‑таки государственный вуз.

В.Путин: Нет, понятно.

В.Малышев: Иначе бы они вообще пропали.

В.Путин: То есть вы хотели их взять и изначально рассчитывали на то, что будет оказана поддержка в их, образно говоря, реконструкции? А сколько там нужно денег на это? Примерно хотя бы порядок цифр какой?

В.Малышев: Боюсь прогадать, Владимир Владимирович. (Смех.) Готов представить более конкретно.

В.Путин: Примерно, Владимир Сергеевич, Вы же примерно порядок‑то понимаете.

В.Малышев: Потом ругать будут. Примерно, чтобы поменять оборудование… Думаю, что миллионов по 20–30 на технику.

В.Путин: То есть под 100 миллионов примерно на четыре?

В.Малышев: Спасибо, Владимир Владимирович. (Смех.)

В.Путин: ВГИК – это школа, конечно. Чувствуется рука мастера.

Пожалуйста, коллеги.

Прошу Вас, Леонид Эмильевич.

Л.Верещагин: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я хотел лишь коснуться того – согласен абсолютно, – что государство практически, с моей точки зрения, почти всё уже сделало для того, чтобы поддержать отечественный кинематограф, системно наращивая средства, которые пускаются на господдержку. С моей точки зрения, оказание государственной поддержки лежит абсолютно в русле мировых тенденций точно так же, как это делается в других странах.

Но на разных этапах нужна разная поддержка. Вот, например, мне кажется, что сегодня мы очень нуждаемся в том, чтобы наше кино просто пропагандировали. Я говорил это на одном из совещаний, меня потрясли данные компании Movie Research, которая опрашивала зрителей, выходящих с фильма «Ледниковый период». Их спрашивали: а пойдёте ли вы в кино на такого артиста или на такую картину? Так вот когда речь шла об отечественном фильме, говорили: не пойдём независимо от того, какая тема, какой режиссёр, о чём рассказывается, какой бюджет. Нуждается в пиар-компании наше кино, кинотеатры предлагают это сделать, сделать коллективный ролик наших фильмов, которые выпускают, крутить их на постоянной основе в наших кинотеатрах. Я думаю, что мы тратим на продвижение наших картин, на маркетинг, на картины-события примерно в два раза больше, чем это тратится на американские картины большие, за счёт того, что у них звёзды, их не надо пропагандировать, они стали мировыми звёздами, как рынок стал открытым. Надо тратить эти деньги. Государство освободило нас от налога на добавленную стоимость, сейчас у нас ставка ноль на производство, а вот на маркетинг и продвижение мы платим НДС. Я бы подумал об этой помощи нашему кино, потому что это достаточно большие средства на фильмах-событиях.

И в то же время введение НДС. Мы во многом всегда соглашаемся с Владимиром Ростиславовичем, но это такая мера, которая требует проработки, с моей точки зрения, введение НДС на кинотеатры, а не на американские фильмы, на наши, отечественные кинотеатры. Когда они показывают американское кино, они возьмут и поднимут цену для наших граждан, граждан Российской Федерации, чтобы скомпенсировать эти потери. Это возможный вариант.

В.Путин: Нет, это не возможный вариант – это единственный вариант, так оно точно и будет. А на это и рассчитано, что иностранные фильмы будут дороже и будут пользоваться меньшим успехом.

Л.Верещагин: Спросом. Но вот это вопрос спорный.

В.Путин: Извините меня, зная, что после этого меня будут поругивать, это как колбаса, она дороже либо дешевле. Но, Вы знаете, при современном уровне доходов это не остановит зрителя всё равно, я думаю, что это неэффективные меры. Это в данном случае подход, как к колбасе, а результата такого не будет, как при продуктах питания, всё равно люди будут ходить туда, куда им хочется. Больше того, мне кажется, это ещё может, знаете, вызвать такой…

Реплика: …саботаж.

В.Путин: Нет, не саботаж. А, наоборот, промоушен будет такой, что подороже – значит, получше, значит, надо туда идти. Вот обратный эффект может получиться. Здесь нужно потоньше действовать. В том, что мы должны помочь прокату отечественных фильмов, сомнений нет, только нельзя сделать ложных шагов – вот я о чём.

Л.Верещагин: Спасибо, я абсолютно с этим согласен, потому что мы находимся в балансе – производитель, прокатчик и показчик, – и любое нарушение этого баланса может привести к последствиям, которые надо заранее просчитать.

С Вашего позволения, ещё буквально несколько слов. Очень приятно, что и в Вашем выступлении, и в выступлениях других коллег упоминался фильм, сделанный нашей студией с Никитой Сергеевичем Михалковым, «Легенда № 17». Я задумался после этой картины: а что, собственно, привело к такому успеху? Ну конечно же, мы работали, конечно же, мы делали фильм о том, что помнили, что чувствовали и любили.

Но просчитать успех с математической точностью не представляется возможным, с моей точки зрения, нигде в нашем бизнесе. Мы не можем точно просчитать количество зрителей. Мы могли и спланировали, с моей точки зрения, с помощью телевизионных каналов большую, объёмную рекламную кампанию. Но вот точно просчитать нельзя. Здесь и сочетание сюжета, блестящая режиссура, потрясающая, с моей точки зрения, игра артистов, фильм, с моей точки зрения, грамотно спродюсирован. И выяснилось, что есть запрос у нашего зрителя на национальную историю с большой победой, с настоящим героем. В этой картине так вот всё оказалось.

Но просчитывать заранее кассовые сборы, да, мы должны. И сегодня, конечно же, мы должны работать на зрительский результат. Но если выдавать господдержку только из расчёта кассовых сборов, я убеждён, что наш кинематограф может – я сейчас говорю про господдержку, а государство – регулятор рынка, это однозначно, – что наш кинематограф может деградировать, и может деградировать зритель, потому что преимуществом будут пользоваться комедии на грани фола, но так всегда.

Безусловно, это надо делать, зрительское кино для нас основа сегодня, потому что государство вкладывает деньги. А удобно ли вообще нашему партнёру – государству? Вот вкладывает, а отдача‑то должна быть. Поэтому мы договорились сейчас и с Министерством культуры, и с фондом о системе возвратности. Но наряду с этим я бы вводил, и мы с коллегами это обсуждали, критерии не социально значимого проекта на стадии начала проекта, а культурной значимости проекта. И культурная значимость проекта, с моей точки зрения, это проект, который развивает традиции национальной культуры, это проект, который может быть выполнен на высоком художественном и производственном качестве, но Вы, в общем, это и сказали в своём выступлении, что на это идёт зритель, на живое он пойдёт. И тогда именно по этому критерию и должны выдаваться деньги экспертными комиссиями, потому что эксперты могут определить, какая культурная значимость этого проекта. Он должен ставиться за основу, а не некая социальная тема важна. Потому что если мы будем говорить: а давайте про Кутузова, а давайте про Александра Невского – замечательно, надо давать. Но если за этим не будет стоять грамотного сценария, то здесь открывается огромный простор для лоббистского ресурса: «Я делаю «Александра Невского», дайте мне деньги», – и для идеологических спекуляций. Поэтому я бы это поставил во главу угла.

И госзаказ, здесь мы поддерживаем Министерство культуры, потому что это надо делать на основе открытых конкурсов и с привлечением независимых экспертов, которые спокойно оценят и культурную значимость каждого проекта, и сформируют репертуар.

И позвольте закончить своё выступление. Мы делали картину о коллективной игре, и вот так получилось, что и делали мы её коллективно, глобально, потому что вся индустрия, несмотря на различные внутренние противоречия, как‑то вся включилась. И поэтому я бы хотел закончить словами благодарности Вам, Владимир Владимирович, что Вы нашли время, посмотрели, сказали добрые слова, Министерству культуры, безусловно, и фонду, которые ритмично финансировали нашу картину, нашему партнёру Олегу Борисовичу Добродееву, который поддержал именно тогда, когда надо поддержать, в нужный момент, и Константину Львовичу [Эрнсту], который подставил плечо и, несмотря на то что это конкурирующий канал, поддерживали картину вместе. Потрясающая игра Владимира Валентиновича Меньшова, с моей точки зрения, если зрители говорили, что, если бы не его герой, забили бы наши больше шайб и лучше выиграли. И, конечно же, Никите Сергеевичу Михалкову, который, выполняя роль генерального продюсера на этой картине, занимался ею от замысла до финального монтажа. И, профессионалы меня поймут, несмотря на то что уже был запуск своей картины, мы всегда могли прийти, обратиться и иметь справедливого арбитра.

Спасибо вам всем большое. Спасибо вам за внимание.

В.Путин: Спасибо.

Прошу, Алексей Геннадьевич.

А.Гуськов: Добрый день, дорогие коллеги!

Я хочу вернуться к шестому пункту выступления Министра – к единой системе автоматизированного учёта данных, то есть, собственно говоря, единому кинобилету, и вслух поразмышлять, в общем, о перспективах этой вводимой системы. Потому что ни одна, конечно, отрасль не существует без возвратности, это самый главный механизм контроля и учёта.

На мой взгляд, во‑первых, это первый шаг, который произошёл, в общем‑то, со времён Вашего поручения, Владимир Владимирович, 2001 года. Это замечательно. Прошло 12 лет. И вот мы, по данным Министерства культуры, охватим 1096 современных кинотеатров, но это, в общем, получается 90 процентов. Реально у нас их около 3 тысяч. И всё время везде в справках речь идёт о больших современных кинотеатрах, во всех справках.

Но то, что сказал Станислав Сергеевич, это, действительно, учесть всё что есть. Муниципальные нас что, тоже, как бы получается, немножко не интересуют? Но я понимаю, что неповоротливость этой системы, долго разрабатываемой, состоит в двух параметрах: первый – это то, что стоимость устанавливаемых терминалов от 120 до 400 тысяч рублей, что, в общем, большая киносеть очень легко может потянуть. Но если представить, что это кинотеатр муниципальный и, соответственно, он поддерживается муниципальными властями – это вообще отдельная тема, невыгодно строить кинотеатры в городах меньше 200 тысяч, даже 300, и так далее. Это отдельная тема, я думаю, что коллеги её поднимут. Ну как этот кинотеатр со средней прибылью, которую они сейчас дают, по статистике, 200–300 тысяч рублей в год, может купить этот терминал? Соответственно, это невозможно.

Но есть приказ, что они будут обязаны это установить. Если посмотреть чуть вперёд и дальше, то путей у этих кинотеатров два. Первый – это пойти в муниципалитет, если это муниципалитет, и сказать: вот, ребята, видите, тут надо устанавливать – выделяйте деньги. Второй путь, если это частный кинотеатр, то, я думаю, его просто перепрофилируют, и на этом всё как бы благополучно закончится для инвестора, потому что это ему, мягко говоря, невыгодно. Вероятно. Я размышляю, я только размышляю, и не больше.

Когда консультировались с Министерством культуры, то заместитель министра сказал: мы их обяжем, в чём там проблема – купи компьютер, и всё. Ну да, конечно, компьютер стоит недорого, но кто‑то ведь эту кнопку будет там нажимать. Значит, этому «кому‑то» надо будет платить какие‑то деньги, а так как кинотеатр работает, извините меня, по продаже билетов, условно говоря, с 10 часов утра до ночи, значит, это уже два человека. Элементарная арифметика в столбик: пусть мы будем им платить зарплату по 10 тысяч рублей в месяц. Значит, два человека – 20, умножаем на год – мы получаем 240, компьютер и так далее, при средней их прибыли 200–300 тысяч. То есть в этом уже некий заложен сам по себе конфликт и какие‑то, в общем, недоработки, о которых нужно думать.

Ещё раз повторяю, что это первый шаг, он совершенно замечательный. Замечательно, что он произошёл за 12 лет. Дай бог, чтобы он не упал, а двигался куда‑то дальше.

Смысл моего предложения состоит в том, чтобы рассмотрели некие новые технологии, которые существуют, и по примеру, не хочется на кого‑то кивать, но вот в Индии, например, это технология продажи онлайн-билета.

Ещё большая засада состоит в том, что данные даже от больших кинотеатров приходят с задержкой на час. И постоянный конфликт производителя и дистрибьютора состоит в абсолютно простой вещи, что вы дали мне недостоверные данные, вы меня обворовываете. Ещё когда собирали гильдию продюсеров России, выступление 2009 года, слушания в Думе, то приводились цифры, что действительно кинотеатры прячут до 25 процентов прибыли, они её не показывают, понимаете? Рассчитывать только на совесть в бизнесе – это, в общем, дело, я думаю, благородное, но невыгодное.

Поэтому существуют определённые разработки и технологии, например, терминалов. Ведь это то же самое, что предлагает в любом кинотеатре кассир: нажмите, выберите. Это очень недорогостоящая технология, которая существует сама по себе. Эти наработки есть, и они, собственно говоря, предоставлены. Мы с Владимиром Ростиславовичем перед совещанием как‑то проговорили, он сказал, что рассмотрит и как следующий шаг действительно применит.

Но какие там есть препятствия, в этих технологиях? Они существуют в двух вещах. Действительно, ИАИС разрабатывалась, в общем‑то, на основе поручений ещё 30-х годов прошлого века, когда, Вы помните, были такие книжечки, номерные билеты, потом отрывалось, дальше эти чеки складировались, и, собственно говоря, по этим чекам учитывалось, и так далее, то в законе, чтобы не утомлять, 231, 257 от 2008 года, этот единый кинобилет сформулирован как бланк строгой отчётности, бланк, отпечатанный типографски. Отпечатанный типографски бланк ведёт за собой что? Ну господи, вроде поставил принтер, и всё. Но есть принтер за 100 долларов, а есть цветной принтер, печатающий типографски. Я не буду наваливать кучу проблем, потому что всё равно эти билеты везутся, кто‑то их довозит, и так далее, и так далее. Элементарно простая система терминалов, которая в будущем, конечно же, следующим шагом и облегчит эту же сеть кинотеатров от кассиров, и так далее, и так далее. Мы так платим, и так даже уже бабушки платят через терминалы МТС, «Билайн», ЖКХ – всё что угодно.

Предлагаю, собственно, рассмотреть систему частно-государственного партнёрства, снять с министерства какую‑то долю ответственности и участия в этом, и как результат правообладатель получит абсолютно прозрачную онлайн-схему, потому что уже этой задержки на час не будет, и никто никого, собственно говоря, не будет обвинять. Государство получит достоверную, очевидную информацию, правообладатели тоже получат эту достоверную информацию. В общем, в данном случае отрасль выиграет в целом.

В.Путин: А те терминалы нужно будет иметь в каждом кинотеатре?

А.Гуськов: Они стоят, Владимир Владимирович, в каждом кинотеатре стоят.

В.Путин: Вы знаете, у нас большая проблема установить кассовые аппараты в торговых точках, а там, представляете, поток денежный очень большой, больше, чем в кинотеатрах, и то огромная проблема. Все участники этой деятельности говорят о том, что у них нет денег на постановку кассовых аппаратов.

А.Гуськов: Нет, надо использовать существующие.

В.Путин: Я просто хочу понять: это дорого или недорого?

А.Гуськов: Использовать существующие, и это как первый шаг. Мы говорили с сетью QIWI, им это выгодно, это большой, вот такой толстый пакет документов, не хочется сейчас на совещании его доставать из портфеля.

В.Путин: Нет, я понимаю, просто я хочу понять: это дорого для кинотеатров или нет?

А.Гуськов: Нет. В данном случае зритель подходит, стоит автомат, где он оплатил свой телефон или что угодно. Эта система подключена к этому автомату. Вот сейчас сидят там три или четыре кассира, или два, или администратор, он выполняет функцию этого автомата, он показывает места, показывает зал, но это же современные технологии, господа, так в любом аэропорту мы регистрируемся, и всё прочее. Но необходимо действительно будет сделать поправки к этому билету, тогда билет будет выходить, как чек с местом, с рядом.

В.Путин: Давайте посмотрим, надо посмотреть.

А.Гуськов: И это действительно выгодно в одной простой вещи, потому что в любом городе, поверьте, эта система QIWI работает. Один квадратный метр – это аренда в кинотеатре, они всё равно у них арендуют по‑любому, в 90 процентах. И абсолютно выгодно будет и кинотеатру, и этому человеку, они договорятся. А программное обеспечение очень дешёвое и простое, и государству не надо тратиться.

В.Путин: Давайте посмотрим, вот Министр сидит, головой кивает. Будем считать, что мы сегодня в нашем итоговом документе это пропишем в качестве поручения: министерству проработать.

А.Гуськов: Спасибо, Владимир Владимирович.

В.Путин: Спасибо Вам.

Да, сейчас. Никита Сергеевич, извините, пожалуйста. Сейчас Константин Львович скажет.

К.Эрнст: Я кратко. Я, скорее, другой, коротенький доклад представлю.

Несмотря на выступление замечательного Леонида Верещагина, который сделал всеми нами любимый самый свежий хит, всё что произошло – это исключение из правил. Российский кинематограф, к сожалению, если в 2007 году он занимал 30 процентов рынка, то сейчас мы находимся между 11-ю и 13-ю, мы находимся в состоянии катастрофы. И в этом состоянии российского кинематографа виноваты, на мой взгляд, два пункта: российские кинематографисты, то есть все мы, кто сидит рядом с Вами, и большая часть, которая отсутствует.

В.Путин: Наехал на коллег.

К.Эрнст: Нет, я на себя тоже наехал.

В.Путин: Сам‑то он не совсем кинематографист.

К.Эрнст: Почему я не совсем? Я здесь как кинематографист, я совсем кинематографист. Я на других совещаниях как телевизионщик

Широкополосный доступ. Мы между собой по первому пункту разберёмся, Вам доложим, а по широкополосному доступу я попросил бы несколько минут Анатолия Максимова, который системно занимается этим вопросом. Давай.

А.Максимов: Спасибо.

Проблема уже была обозначена Владимиром Ростиславовичем, но размер имеет значение. Я хотел бы какие‑то уточнения внести по поводу масштабов.

Традиционно интернет-пиратство воспринимается как неприятный фон, на котором существует кинопроцесс. Но в какой‑то момент – и, по‑моему, сегодня момент наступил – этот фон становится формой существования нашего кино. А что происходит? Мы говорим сейчас об успехе «Легенды…». И фильм великолепный, и название прекрасное – можно его использовать как пример. Мы, 60 миллионов пользователей интернета, в принципе, это люди, прежде всего, ходящие в кино, потому что интернет завязан очень сильно на киноаудиторию, выбирают, где пойти посмотреть фильм. Поисковик Yandex в первой странице выдач указывает: скачать и смотреть бесплатно.

В.Путин: Серьёзно?

А.Максимов: Это абсолютно серьёзно, это можно сейчас продемонстрировать.

А.Акопов: Причём Google этого не делает, Google фильтрует, а Yandex показывает.

В.Путин: Беда прямо.

А.Максимов: Если совсем честно, Google имеет DMCA, это Digital Millennium Copyright Act – то, что в 98-м году принято американцами. Но там есть плутовство в отношении нашего. То есть каждый день они убирают, написано: «Удалено по требованию правообладателя» – потому что американцы… Но поскольку это наш Google, то каждый день появляется новая ссылка, в которой указывается, где смотреть и скачать бесплатно.

Это целая крупная пирамида, которая медленно, но верно переваривает наше кино. Почему наше кино, а не зарубежное, почему мы страдаем больше? Они защищены крупными бюджетами. Количество информации, которую они предлагают на экране, я имею в виду, естественно, крупные постановочные фильмы, интернет не ловит, они ещё не способны. То есть размер экрана имеет значение, качество звука имеет значение. В кино в принципе само переживание фильмов вместе тоже имеет значение, потому что ни один сеанс не похож на другой. Каждый раз мы с разными людьми. Это не просто потому, что кто‑то принимает мобильный звонок, это потому, что люди собираются вместе, друг друга цепляют и держат энергией. У нас наши шансы, то, что смогла сделать «Легенда…» – она выполнила удивительный запрос, который был сформирован в обществе на национальное достоинство, на то, что люди должны о себе понимать, на то, что люди чувствуют себя частью чего‑то большего, чем они сами.

То, что у нас, скажем так, фильм производится на бюджете, на котором американский фильм только титры может сделать, это, к сожалению, уже печальная достоверность. Но у нас есть наш маленький шанс, путь «Легенды…», попасть в некий национальный код сознания. Кино, смотрение кино – это фактически приостановка суждения, это альтернативное сну состояние. И всё‑таки каждому народу хочется видеть свои сны, а не чужие, даже если они адаптированы для всего мира, даже если они универсальны, великолепны, на гигантских бюджетах решены. Действительно, один фильм – это бюджет всего кинематографа нашей страны. У нас есть шанс, но этот шанс, к сожалению, у нас на глазах тает, как если бы системно в процесс наш встроен был некий ограничитель скорости. То есть государство увеличивает поддержку кино, а кино теряет высоту, больше вливается – а кино падает. Как это произошло? Это гипотеза, но я бы попросил отнестись к ней серьёзно.

В 2007 году в стране произошёл взрывообразный рост широкополосного доступа, то есть стопроцентный рост. Было 5 миллионов подключений в 2006 году, в 2007 году стало 11 миллионов подключений. Почему эти годы хочется вернуть, 2007-й, по крайней мере, многим здесь присутствующим, потому что в 2004–2007 годах мы стояли у врат царства. Мы собирали около 30 процентов доли в национальном прокате. Это огромный результат по европейским масштабам. Есть Южная Азия, Япония, которая традиционно имеют около 50 процентов, Южная Корея – 48 процентов, есть Франция, которая чуть не убивает американцев квотами, но она около 34–36 процентов держит.

В.Путин: Сейчас они съезжают, сейчас Франция съехала.

А.Максимов: Да, но Европе очень тяжело было держаться. Мы в 30 процентах произвели колоссальное впечатление на наших американских коллег. Практически все крупные компании, которые называются мейджорами в просторечии, открыли здесь офисы по производству нашего кино для нас, на русском. Вот наш «Высоцкий» – это один из поздних детей этого процесса. Мы его очень долго делали, там компания Columbia инвестировала половину бюджета фильма. Это было, как они считали: «Русские хотят смотреть русские фильмы – прекрасно, мы будем производить здесь, у них есть свободные ресурсы». К сожалению, сегодня все эти офисы закрыты, американцы уехали, они нам ничего больше давать не собираются.

Что происходит с нами в 2010 году? Количество подключений широкополосного доступа достигло 29 миллионов домохозяйств. Что произошло с российским кинопрокатом в этом году? Мы получили 15,4 процента, то есть с 2010 года кинематограф лёг. И инвестиции, попытки, прорываются отдельные фильмы, слава о «Легенде…» – это здорово. Мы собрали, мы доказали только одно: у людей ещё есть надежда, что мы когда‑нибудь можем вернуться и опять там, в своём небе, летать, как хотим. То есть сейчас принципиально поменялось отношение прокатчиков к нашему кино. Если раньше там раздвигались, то сейчас надо невероятные вещи делать. То, что сделано, – отодвинут диснеевский фильм, для того чтобы он просто не раздавил «Легенду…», – это подвиг международного масштаба, но это было сделано, защищая кино.

Почему в широкополосном доступе такая неуязвимая сейчас и не ловится пока никак законодательством страшная сила? В чём неотразимость широкополосного доступа? Немедленно, одновременно с выходом кино, дома, бесплатно, абсолютная экономия бюджета, бюджет резервируется для дорогостоящих фильмов, которые надо смотреть в кинотеатре. И самое главное – в качестве выше, чем легальное DVD, это идеальный носитель, там всё есть.

Наша проблема колоссальная, как мне кажется, сейчас превращается в национальную проблему – это доля нелегального интернета. Все говорят: да во всём мире есть пиратство! Это несоизмеримо с тем, что происходит у нас. Например, американская компания Netflix может производить сериалы на бюджете дороже, чем крупные американские телевизионные каналы. «Карточный домик» слишком горячий был для американского телевидения, это финчеровский фильм с Кевином Спейси в главной роли. Один сезон, 13 серий, 100 миллионов долларов стоил. И Netflix – это легальный интернет-сервис, который заменил DVD – профинансировал это, потому что политически они не могли найти консенсус на телеканалах.

У нас профинансировать своё существование не могут каналы. У нас сегодня пиратский объём занимает 99 процентов. Легальные платформы составляют 1 процент – это меньше, чем статистическая погрешность. Это самое важное. Потому что у всех есть проблемы, но масштаб проблем, к сожалению, разный.

Что происходит здесь? Эту схему мы изучаем перед каждым выходом фильма, как бороться и как выживать, это схема «ядовитых грибов». Это количество уникальных заходов, самый большой, самый ядовитый «Вконтакте» – 43 миллиона заходов в день. Они практикуют все виды, какие только возможно, в широкополосном доступе, они выкладывают онлайн, они дают скачивать. То есть они говорят: это пользователи, это не мы. Но площадка, гигантская площадка, была выращена ими.

Что происходит с другими странами сейчас? Не знаю, насколько это видно, но мы вместе с Украиной, а Украина традиционно уважает наш кинематограф и любит его смотреть в широкополосном доступе, – это половина всего мирового трафика пиратства. То есть это только две страны: мы и Украина. Соответственно, потребление тоже высоко.

А вот результаты. Мы заказали социологическое исследование о том, что такое современные пираты, то есть просто опрашивали пользователей интернета, по хитрой методологии спрашивали. 62 процента сразу сказали: да, пираты, ну и что? 36 процентов сказали: ой, нет. Хотя по вопросу было понятно, что их назвали «латентные пираты», и морально устойчивым оказался 1,3 процента аудитории, которые действительно – допросы и опросы показали – не пользуются. Какая‑то слабая надежда, потому что мы попросили на «Селигере-2012» провести этот опрос среди передовой молодёжи 17–30 лет. Там доля непиратов оказалась – 1,5, то есть на 0,2 процента выше, но этого мало для того, чтобы всерьёз говорить о том, что у нас есть какая‑то опора.

На что мы сейчас надеемся, самая большая надежда? Любое количество инвестиций – это великое дело, потому что сейчас просто кино погибнет без государственных инвестиций – всё проваливается, потому что у сосуда, в который вливаются эти инвестиции, просто отбито дно. Мы растим этот страшный чёрный айсберг, который набирает силу, уходит на лондонский IPO с миллиардными бюджетами. «Зловредные» сайты так называемые – это даже не дразнилка, это официальный термин – занимают маленькую нишу, они живут с рекламы, но рекламодатели крупные. Например, удалось Леониду Эмильевичу закрыть – просто подвиг Геракла – украинский сайт, третий по величине, его за год Yandex накачал до 1300 тысяч заходов в день. Удалось закрыть. Оказалось, что это не демоны, это просто официальный сайт города Черновцы, который рассказывает о том, как хорошо ходить в этом городе. Там стоял гигантского объёма сервер, где лежало всё российское и американское, естественно, кино. Его закрыли усилиями…

К.Эрнст: За взятку?

А.Максимов: За красивые глаза. То, во что мы сейчас вошли, под водой находятся магистральные провайдеры – это операторы связи, это колоссальные деньги, которые сейчас инвестируют, это железо. Железо на все наши просьбы: пожалуйста, сделайте что‑нибудь, давайте остановим, давайте посмотрим, – они говорят: «Мы не знаем, мы не понимаем, как это происходит. Вот скажите, если террористы позвонили по мобильной связи и отдали приказ на взрыв, вы что, будете закрывать мобильного оператора, по которому дали приказ на взрыв?» Это художественный образ, от которого прямо захватывает дух. Есть одна маленькая неточность в том, что они говорят: они прекрасно знают, что они делают.

Когда мы с вами подписываемся на безлимитный интернет, а они продают безлимитный интернет, они пишут: действует постоянное ограничение скорости приёма-передачи данных при обращении к пиринговым файлообменным сетям (то, что мы все называем торрентами) до 32 килобит в час. А покупаем мы у них 512. Они видят, что это террористы звонят, но им всё равно – они зарабатывают с этого.

И есть ещё одна, самая нижняя и самая крупная часть – это поисковики. На все наши просьбы: пожалуйста, депрессируйте ссылки – это тоже не психиатрический термин, это значит понижать ссылки на то, что Вы сейчас видели. Означает это для них потерю значительной части тех клиентов, которые к ним обращаются. А они живут за счёт продажи рекламы. Поэтому, когда сейчас мы оказываемся один на один с этой пирамидой, она медленно, но верно переваривает нас. Поэтому широкополосный доступ оказался, как это ни ужасно, мёртвой водой, как в сказке, которой побрызгали наш кинематограф. Но есть одна хорошая, светлая новость. Я понимаю, что я говорю только какие‑то плохие вещи, но я вижу одну хорошую сторону этого. 907 тысяч избирательных участков по стране были оборудованы широкополосным доступом на последних выборах. И это может быть добром, и это вода, которая может возрождать, она живая.

Если говорить о строительстве кинотеатров в стране. 100 тысяч жителей – экономический предел для бизнеса при входе в кинотеатры. Те маленькие города и те деревни, в которых установлены эти системы, при жизни этого поколения никогда не дождутся прихода большого, настоящего кино, потому что средняя стоимость зала – это 15 миллионов рублей. Можно, присоединив к тому широкополосному доступу, который существует сейчас, проекционник стоимостью минимальной 30 тысяч рублей, ресивер за 10 тысяч рублей, колонки по 3 тысячи рублей и бесплатный экран – это хоть простыня, он фактически ничего не стоит, – как чудо: вдруг раз, и расцвёл цветок – может появиться маленький кинотеатр. Вопрос останется в праве пользования и в качестве того, что будет там происходить. Сейчас это должен быть сайт, который сделало Министерство культуры. Может быть, с Минобразования можно подготовить программу, которая будет давать киноклубы, киноновинки, соответствующие возрастному рейтингу, потому что в интернете не существует возрастного рейтинга, каждый смотрит что хочет. И этот канал, к сожалению, должен быть закрытым, потому что, если мы подсоединим туда обычный интернет, туда придёт помойка, и всё утонет, и цветок закроется и увянет, то есть это будет плохо.

Просьба, я не знаю, насколько она идеалистическая, может быть, но это идеальный вариант: если бы можно было присоединить нас к фантастическому закону, я уверен, это фантастический 139-й закон о детстве, аналогов в мире нет, вызвал зависть…

В.Путин: Это какой закон?

А.Максимов: О защите детства, 139-й.

М.Сеславинский: О блокировке сайтов.

В.Путин: Всё, понял, понял.

А.Максимов: То есть если бы можно было туда включить интеллектуальную собственность – а не так сложно, не так много произведений искусства создаётся, достаточно создать реестр, на базе которого будет распознаваться владелец этого продукта, – и если этот реестр можно включить в 139-й закон, это будет счастье и победа. Если мы пойдём тяжёлым путём, это может занять десятилетие, потому что то, что происходит с четвёртой частью ГК сейчас, – это страшная мёртвая зыбь, это туда-сюда, но ничего не меняется.

Очень похоже, просто я был вчера на слушаниях в Госдуме, было похоже, если в кратком пересказе, на финал фильма «Бриллиантовая рука», когда «скорее, мы же спешим, нас сейчас убьют…» А собирающий двигатель говорил: «Я только учусь водить машину». Если помните, это был главный злодей. Вот это был просто камертон и интонация того, что там происходило во время этих слушаний.

Четвёртая часть, там всё упирается в статью 1253 прим. Кто отвечает за это? Закон этого не определяет. Если можно, 1253 прим в четвёртой части ГК в сочетании с тем, что сейчас подготовило, базу для чего, я бы так сказал, Министерство культуры, федерального закона, тогда может наступить опять 2007 год, и нам будет очень хорошо.

Спасибо.

В.Путин: Секундочку. Извините.

Вы прямо театр одного актёра. (Смех.) Я заслушался сейчас. Такая субстанция, казалось бы, сухая, а Вы и законы, и номера, и так всё красиво.

А.Максимов: Владимир Владимирович, мы сами продаём фильмы, ездим по провинции, продаём кино в кинотеатрах. Это то же самое, поверьте, этот театр, и они иначе не возьмут.

В.Путин: Мне приятно хотя бы, что вслух прозвучала поддержка известного закона о защите детства, о котором Вы сказали, потому что не так много защитников, тем более из такой среды, как ваша. Но я думаю, что это возможно, и не только возможно. Судя по тому, что Вы сейчас рассказали, судя по тому, что я сейчас прямо видел – это мне Министр показал: если мы действительно не защитим интеллектуальные права, интеллектуальную собственность, то нанесём ей очень большой ущерб, причём ущерб будет такой, что этот цветок, как Вы сказали, быстренько завянет. Энтузиасты только останутся, кто будет этим заниматься, или куда‑нибудь тоже поедут, где такая защита обеспечена. Это правда. Надо подумать, конечно, сделать уже таким образом, чтобы не нарушать свободу интернета, но совсем не значит, что интернет может быть использован во вред. Это так же, как Вы приводили очень хорошее сравнение, это так же, как скальпель.

А.Максимов: Владимир Владимирович, свободу нарушить просто не может. Дело не в том, что сейчас бесплатно, а там за деньги. Всё будет так же бесплатно, там появится реклама. Если разовьются легальные платформы, они будут просто… То, что сейчас делают нелегальные платформы – они уже равны по масштабам бюджетным телеканалам.

В.Путин: Я понимаю, понимаю.

А.Максимов: Делать легальные платформы. Это не будет дороже для людей, качество от этого не станет хуже, это просто будет в рамках закона, и всё. У нас то, что происходит в интернете, называется печальным словом «беспредел». Нет других определений. Нет такой страны в мире сейчас, мы проверяли – нет. То есть мы оказались в этом смысле печальными лидерами.

В.Путин: Ещё раз хочу услышать: расширить применение 139-го закона?

А.Максимов: Да, 139-ФЗ.

В.Путин: 139-ФЗ, и ещё у вас там было?

А.Максимов: Для интеллектуальной собственности. Это один путь. А второй путь – 1253 прим. ГК вместе с новым законом Министерства культуры, но это очень тяжёлый путь, там сопротивление бешеное будет, там лобби.

В.Путин: Да, но здесь… Первый путь проще?

А.Максимов: Он возможен, мы это знаем, а второй путь – там действительно лобби, там очень серьёзные люди, которые совсем не хотят расставаться с этой системой. Они её построили, они зарабатывают каждый день, и им совсем не хочется отдавать эти деньги.

В.Путин: Последняя Ваша фраза очень странно звучит: там очень серьёзные люди. А Вы что, не серьёзные люди?

К.Эрнст: Владимир Владимирович, я просто добавлю насчёт серьёзных людей. Мы даже Вам в своё время говорили по поводу того, что в Думе на определённом уровне сбрасывали номер этого единого билета на первом чтении, на втором. И Вы дали указание, и всем там дали, это было в прошлом году, а номер так и не приняли.

В.Путин: Но в прошлом году было, а в этом году, может, примут.

Никита Сергеевич, Вы хотели?

Н.Михалков: Владимир Владимирович, я совсем, может быть, из другой оперы, но, мне кажется, это важно, потому что мы же говорим не только про кино, но вообще про изменения в каком‑то исторически-нравственном отношении.

Сегодня очень много высококласснейших режиссёров в мире уходят на телевидение, уходят снимать сериалы. Деньги они получают, в общем, те же, но они более свободны, они могут рассказывать истории, эти истории не ограничены экранным временем и так далее.

Мне кажется, что сегодня в развитие того, о чём мы говорили, о литературе, об истории и так далее, есть смысл создать нечто, пока не знаю что, может быть, это внебюджетный фонд, но по созданию серьёзных исторических сериалов, которые, на мой взгляд, могут сейчас очень много дать, очень много дать. И к тому же, я совершенно убеждён, туда пойдут работать серьёзные профессиональные режиссёры, на мой взгляд.

В.Путин: Да, об этом нужно подумать.

Александр Завенович, пожалуйста.

А.Акопов: Буквально два слова в дополнение того, о чём говорил Анатолий Максимов. Я представляю ассоциацию продюсеров, и мы с этими пиратами пытаемся воевать уже года три. Я главный враг «Вконтакте», моё чучело даже у них в офисе, они в него стрелами бросают.

Смысл здесь в чём? Они очень поднаторели в политических спекуляциях, прежде всего в той, которую Анатолий чуть-чуть озвучил. Они это обозначают так: если мы хоть как‑то наедем на пиратов, будет народное восстание. Что неправда. И Анатолий это сейчас чётко обозначил. Всё, что нужно сделать, – это внести структуру в интернет-пространство, в распространение видеоконтента, и всё, что было бесплатным, бесплатным и останется, просто оно будет сопровождаться рекламой, как есть на телевидении. Это нужно чётко объяснить.

В.Путин: Я не понял: за счёт чего останется бесплатным?

А.Акопов: За счёт рекламы. То есть тот контент, который сейчас в интернете может оказаться бесплатным, он останется бесплатным – 80 процентов контента. Конечно, премьерное кино, которое сейчас идёт в кинотеатре, туда выкладывать не будут, хотя об этом разговор тоже идёт.

В частности, наши американские коллеги над этим думают, как сделать так, чтобы в день выхода фильма в кинотеатры его можно было бы купить и в интернете у себя дома, но, естественно, дороже.

В.Путин: Да, но присоединение к закону № 139 означает, что нужно будет блокировать сайт, если там появляется пиратская продукция.

К.Эрнст: Владимир Владимирович, здесь Александр сказал очень важный момент. Когда фильм выходит, вот сейчас выходит «Легенда № 17», месяц или полтора его ни в каком интернете скачать нельзя, если хочешь посмотреть – сходи, купи билет в кинотеатре.

Сейчас же «убивается» 90 процентов потенциальных зрителей в кинотеатре из‑за интернета: «Я же дома сижу, скачаю, чего я пойду в кинотеатр, задницу поднимать, деньги платить». И тогда русские фильмы будут возвращать деньги в кинотеатрах. «Легенда…» или «Высоцкий» получили бы в два раза больше, если бы не было интернет-пиратства, и отбили бы и государственные, и частные деньги. А через месяц также получили бы на легальной основе, только блоки рекламы крутились там, правовладельцы получали бы деньги обратно, а люди, в общем, ничего не платили и смотрели на нелегальных основаниях.

А.Акопов: Проводились эксперименты очень простые, не буду называть имён: выходил некий фильм, мы связались с государственными чиновниками и попросили их позвать интернет-деятелей просто на разговор, объяснили им примерно так же ситуацию в кино и так далее. Они первый раз об этом услышали, попросили на две недели перекрыть кино. После всех их разговоров: «это невозможно», «это свободу…», «это мы не можем, нас сожрут» и так далее – совершенно спокойно две недели этого фильма не было в сети. Они сделали это один раз, тем самым продемонстрировав, что на самом деле всё вполне возможно и технически, и на самом деле всё законно.

Поэтому здесь очень важно не обращать внимания на эти вещи, а они будут. Мы понимаем, что они потратили огромные деньги на инфраструктуру связи, строили эти сотовые сети и так далее. Это большие инвестиции. Мы попытались с ними поговорить по бизнесу тоже, то есть дистрибуция в интернете – это вполне нормальная ситуация, если мы будем делиться нашими доходами с теми людьми, которые построили инфраструктуру этой дистрибуции, это то же самое, что построить телевизионную сеть, то же самое, что построить кинотеатр и так далее.

В.Путин: Им‑то зачем делиться, если они могут забрать всё?

А.Акопов: Да, совершенно верно. Там проблема в чём? Сейчас я приду к этому. Дело заключается вот в чём. Пиратство – это просто-напросто несозданные деньги, это деньги, которые не созданы в экономике. Когда мы пытаемся оценить ущерб, мы говорим: это примерно два миллиарда долларов. Это не то что два миллиарда, которые кто‑то из одного кармана в другой карман, украл, это просто кто‑то сидит и «сжигает» так, «режет» банкноты, и они просто не поступают в национальную экономику. А они могли бы там быть, и они могли развивать кино. И у меня нет совершенно никаких сомнений в том, что кино не нуждалось бы – я, конечно, очень извиняюсь – в государственной поддержке, если бы это было так. По нашим подсчётам, цифры, которые мы теряем, в десять раз больше цифры господдержки сегодняшнего кинематографа. Понятно, что доказательство этого мощного тезиса требует времени, но если мы всё‑таки пойдём по этому пути, есть ощущение, что каких‑то результатов мы добьёмся. Во всяком случае, такому массовому зрелищу, как кино, нехорошо просить денег у государства, лучше зарабатывать и приносить деньги в государственный карман. Наверное, это было бы правильно.

В.Путин: Да. Я понял. Договоримся таким образом, что мы это проработаем и сделаем всё для того, чтобы пиратство исключить.

А.Акопов: Если можно, ещё один тезис по двум маленьким темам.

В.Путин: Пожалуйста.

А.Акопов: По поводу того, как тратить государственные средства, которые государство считает необходимым потратить на производство.

Здесь все говорили о том, что экспертиза телевизионных каналов в том, как общаться с аудиторией, весьма велика. Достаточно сказать, что той проблемы, которая есть в кинематографе, на телевидении нет вообще, а она была десять лет назад. Десять лет назад наш телезритель точно так же, как смотрят американское кино, он смотрел «Рабыню Изауру», он смотрел «Санта-Барбару» и так далее. Как только появились экономические возможности, это было ровно десять лет назад, наши телеканалы начали заказывать русские сериалы. Это то же самое телевизионное кино.

Что произошло на телевидении? Не прошло и пяти лет, без квот, без каких‑либо ограничений и так далее, наш зритель выбрал русские сериалы. Сегодня невозможно поставить в прайм-тайм какой‑нибудь американский блокбастер. Здесь сидят руководители каналов, которые сами это скажут. Почему‑то в телевидении наш зритель легко выбрал русские сериалы, его не пришлось заставлять, потому что они про их жизнь, потому что, извините, они всё‑таки вполне прилично сделаны и так далее. То есть я сравниваю эти две вещи по очень простой причине: на телевидении было желание это сделать, был экономический механизм, и это было сделано. Мне кажется, что в принципе в сегодняшней среде, которая сложнее, есть и кинотеатры, есть интернет, но это абсолютно реальные, абсолютно решаемые задачи.

Что хотелось бы предложить. Мне кажется, что между Министерством или фондом и теми людьми, которые будут снимать кино, должно стоять всё‑таки государственное предприятие, государственная кинокомпания. Я объясню, почему. Министерство и Фонд – это нехозяйственный механизм, они отдают деньги, и фактически они в состоянии получить только готовое кино. Предприятие – там есть генеральный директор, там есть хозяйственная деятельность, там есть продюсер, там есть имя, фамилия и отчество человека, который отвечает за производство этого фильма. Производство фильма – такая штука, это ежедневная задача, там надо каждый день смотреть. У государственных органов, у фондов таких возможностей нет, есть такие возможности только в реальной хозяйственной деятельности. Я сейчас не буду подробно на этом останавливаться, но мне кажется, что правильным механизмом реализации использования государственных денег для производства было бы создание государственной кинокомпании, которая была бы продюсерской и дистрибуторской, сделать её надо с участием, естественно, Министерства культуры, где у государства была бы решающая доля. Но туда должны обязательно войти телеканалы, потому что у них есть экспертиза, потому что у них есть возможности для того, чтобы объяснить людям, почему это кино нужно смотреть, и у них есть абсолютно налаженный механизм работы с внешними подрядчиками.

В.Путин: И что бы она делала, какую функцию исполняла?

А.Акопов: Эта компания должна непосредственно продюсировать фильмы.

С.Сельянов: А мы‑то что будем делать, Александр, с тобой?

А.Акопов: Сейчас я расскажу. Подожди.

С.Сельянов: Александр, куда ждать? Все уже устали, сейчас разойдутся с твоей гениальной идеей в умах.

А.Акопов: Вот так всегда с кинематографистами: не дадут договорить, а потом начинается.

В.Путин: Брейк.

А.Акопов: На телевидении, Сергей, существует схема, при которой всё делают внешние производители. Вот сейчас я о тебе. Дальше эти деньги всё равно попадут к тебе и ко всем остальным, кто умеет снимать кино и кто снял последние самые хорошие фильмы.

В.Путин: То есть Вы хотите, чтобы эта компания брала всех на субподряд?

А.Акопов: Да, совершенно верно. Но это уже будет хозяйственная деятельность. Это не будет распределение денег в воздух, а это будет элемент хозяйственной деятельности, который легко проконтролировать, у которого будут отвечающие за этот процесс люди.

С.Сельянов: Почему Вы меня воздухом называете, Александр?

А.Акопов: Сергей, дай договорить.

Я предлагаю рассмотреть эту схему, потому что результаты деятельности такого типа, совместно министерства с телевидением, о котором, кстати, все здесь говорили, что этот механизм должен быть такого типа, который соединяет интересы государства в лице Министерства или Фонда с телевизионными каналами. Я ещё раз подчёркиваю: у каналов есть экспертиза, они каждый день занимаются тем, что изучают, что смотрит народ, и пытаются что‑то в этом отношении сделать.

И последнее, просто вкратце скажу об образовании.

С.Говорухин: Должен был быть объявлен регламент, но мы как‑то все понадеялись, что…

В.Путин: Станислава Сергеевича в Думе нехорошему научили.

А.Акопов: Всё, хорошо, я не против.

В.Путин: Насколько я понимаю, идея не в том, чтобы это была обязательно какая‑то государственная кинокомпания, это может быть какая‑то хозяйствующая структура, которая занимается тем, чем сегодня занимается этот Фонд наш, ваш, точнее, которая бы организовывала работу на коммерческой основе и могла бы следить за коммерческими результатами в конечном итоге.

А.Акопов: И через три года избавилась бы от государственных вливаний, и смогла бы функционировать на кредитные деньги и так далее.

В.Путин: Я понял, да. В принципе в этом варианте она не является сама производителем ничего и предполагает работу с частными производителями.

Пожалуйста.

С.Сельянов: Я не буду полемизировать с этой неожиданной абсолютно гипотезой, она не выдерживает никакой критики, поэтому не буду.

Я рад, мы рады, Владимир Владимирович, что Вы после небольшого перерыва вернулись в нашу маленькую, но важную действительно отрасль, индустрию даже, давайте её так называть.

Мне, конечно, на всё хочется откликнуться, но Станислав Сергеевич справедливо сказал, что уже хорош, «караул устал», поэтому я озвучу обязательную часть своей программы – это образование.

Со ВГИКом, как мы поняли, всё нормально, и четыре техникума прибавилось, и всё прочее, поэтому я этого вопроса касаться не буду. Действительно, это наше национальное достояние, справедливо ему присвоен этот статус.

Но мы нуждаемся – я об этом не раз говорил и постараюсь совсем телеграфно – в мощной системе дополнительного высшего образования в смысле подготовки кадров и среднего специального. Какие‑то шаги, в том числе и нашей ассоциацией совместно с Министерством культуры, уже в этом направлении сделаны, но это самые первые шажки. Хотелось, чтобы это стало уверенной поступью.

Мы включили совершенно небольшой объём средств, благодаря помощи Эльвиры Сахипзадовны полтора года назад в бытность её Министром экономического развития. Она помогла нам прежний состав Минкульта пнуть, толкнуть. Мы в эту программу внесли некоторые ресурсы именно на дополнительное образование отдельной строкой.

Сейчас в Министерстве культуры реализуется хорошая идея центра дополнительного образования. Под это есть помещение, там сейчас последние технические телодвижения совершаются, на Ленинградском проспекте, здание НИКФИ – это такой комплексный, не буду опять же подробно описывать, чтобы не задерживать присутствующих, комплекс, небольшой проект. Ивлиев Григорий Петрович оказывает нам большую поддержку в этих вопросах.

Но пока, с другой стороны, ничего почти нет, потому что средства в этой ФЦП «Культура России» на 2012–2018 годы небольшие, это, по‑моему, 85 миллионов рублей на пять лет. Продюсерское сообщество вкладывает в это дело и свои деньги, у нас было несколько пилотных проектов, где мы вкладывали в образование вместе с Министерством культуры, в покупку западных методологий, а мы считаем это абсолютно разумным и необходимым, ускоряющим процесс воспроизводства кадров, нам кажется, на это нужно тратить деньги первые три года. На воспитание педагогов, обучение педагогов нужно тратить деньги и прикладывать к этому усилия.

Мы считаем, что система дополнительного образования, прежде всего для сценаристов – у нас их по‑прежнему нет, заявляю ответственно, – режиссёров, в первую очередь всё равно эти профессии. Мы не можем производить, как совершенно справедливо сказал Станислав Сергеевич, в три раза больше фильмов. Мы не можем даже тот объём, что сейчас, производить на должном уровне, потому что режиссёров у нас не хватает, у нас порядка 20 режиссёров в стране, которые могут делать качественное кино, причём зрительское, я сейчас о зрительском говорю. Причём и у них бывают неудачи, 20 – это, значит, где‑то десять фильмов в год мы можем качественно производить.

Я в целом поддерживаю выступление Министра культуры Владимира Ростиславовича и в отношении Фонда, что нужно туда передать практически все финансы. Эту функцию Фонд выполняет очень хорошо и точно. И эта реформа, которая была проведена, исключительно эффективна. И нечего городить вокруг всякие ещё государственные предприятия какие‑то бессмысленные и превращать продюсеров, у которых самое главное – компетенция всё равно в этом вопросе, в какие‑то придатки, в исполнителей заказов. Это неэффективно, это амбициозный вид деятельности, для него нужна энергия. Исполнители заказов – это другой вид деятельности. Это в армию, в Казахстан, к Министру обороны. Вот там исполнение приказов является главной добродетелью.

Мы как правообладатели, точнее, как единственные работодатели в сфере кинопроизводства – продюсеры, – мы считаем важным, чтобы… наше мнение относительно заказа: мы хотим контролировать расходы на образование не в части ВГИКа и таких устоявшихся уже институций, а в части этого самого дополнительного образования. Мы должны их акцептовать, на мой взгляд, мы должны посмотреть в бюджете Министерства культуры, федеральной целевой программы какие‑то ресурсы, которые могут быть более эффективно направлены в эту зону. Я не буду рассказывать дальше и на этом закончу первую часть.

Вторая часть, поскольку я верю в теорию малых дел, надеюсь, по этому поводу наше собрание сможет принять какое‑то решение, поручение. Да, действительно, мне уже неловко задерживать людей, я об этом бесконечно могу говорить.

Второе. Поскольку я верю в теорию малых дел, её исповедую. Вот года полтора или два назад на последнем под Вашим руководством заседании Совета по кино я озвучил идею, которую Вы в целом поддержали, о снижении страховых взносов для анимации, для отдельной индустрии внутри нашей индустрии – анимации с производством мультфильмов. Это будет очень сильная точка роста.

Вообще, я анимацию считаю драйвером развития кино в целом. Она более динамично развивается, это высокотехнологичный вид деятельности. Экспортный потенциал анимации гораздо выше, чем нашего игрового кино. Мы с ней быстрее выйдем на мировые рынки и уже выходим.

Опять же не буду всю аргументацию в пользу этого обстоятельства приводить. Министерство экономического развития активно включилось в эту работу, поддержало нас. Разумеется, есть и другие точки зрения. С Ольгой Юрьевной мы поговорили в кулуарах, у неё есть сомнения, понятные, в общем. Я их понимаю, разделяю. И у моего соседа Антона Германовича, в его ведомстве наверняка есть выпадения.

Там тысяча человек примерно работает в стране, выпадения доходов бюджета микроскопические, а рычаг может получиться очень хорошим. Мы в анимации способны выйти на какие‑то серьёзные уровни гораздо быстрее, чем во многих других видах нашей деятельности.

Всё. Большое спасибо.

В.Путин: Секундочку. Антон Германович – сейчас он скажет своё слово и порадует аниматоров.

С.Сельянов: Почти тёзка.

А.Силуанов: По поводу страховых взносов мою позицию?

В.Путин: Ну да.

А.Силуанов: Владимир Владимирович, есть большие сомнения не только в отношении анимации, а вообще в отношении льгот по страховым взносам. Какая логика существует у нас, в Правительстве? Что каждый гражданин должен формировать свои пенсионные права, пенсионные ресурсы. Поэтому если мы где‑то даём льготу, значит, другой гражданин должен за неё заплатить, а это несправедливо. Почему мы должны поддерживать сейчас анимацию? Сейчас к нам придут полнометражные или художественные фильмы и скажут: у нас не менее важная работа. Или другие отрасли.

В.Путин: То есть важен принцип.

А.Силуанов: Важен принцип, конечно. Мы, наоборот, сейчас в стратегии пенсионной системы говорим о том, что те льготы, которые у нас были по страховым взносам, подходят к концу, срок их заканчивается, они должны прекращаться, не надо их дальше продлевать. Потому что нам сейчас необходимо формировать пенсионную систему, и каждый должен в ней участвовать.

В.Путин: Понятно, понятно. Вы знаете, в истории российской юриспруденции есть такой классический пример, когда судили старую женщину, она чайник, по‑моему, украла, медный чайник, и защищал её то ли Плевако, то ли Александров, может быть, Кони – выдающиеся адвокаты, юристы. Когда прокурор узнал о том, что будет защищать её выдающийся адвокат, он заранее изложил все аргументы защиты, сказал, что и незначительный ущерб, и бабушка старенькая, уже надо бы пожалеть, но важен принцип защиты частной собственности. Кони ответное слово взял – по‑моему, это был Александров, но, может быть, Кони.

М.Сеславинский: Александров. Кони не был адвокатом.

В.Путин: Нет, он потом стал адвокатом, когда его выгнали из суда после дела Веры Засулич. «Да, и бабушка старенькая, и ущерб незначительный, но важен принцип защиты частной собственности», – сказал обвинитель. Александров в ответ вообще несколько фраз только сказал: «Велика была и многострадальна наша Россия: и печенеги её терзали, и половцы, – и там что‑то ещё. – А вот теперь бабушка украла чайник, и Россия непременно должна погибнуть». Бабушку не оправдали, но практически отпустили в зале суда из‑под стражи.

У нас Министерство финансов всегда стоит на страже принципов. Тысяча человек работает в отрасли анимации, но если их освободить или снизить им социальные отчисления, то налоговая и пенсионная системы непременно должны погибнуть. (Смех.)

Ладно, это мы пообсуждаем. Хотя со специалистами, конечно, трудно спорить.

Пожалуйста, прошу Вас.

А.Феофанов: Уважаемый Владимир Владимирович!

Я отношусь к категории независимых продюсеров, поэтому хотел бы просто не терять уже время собравшихся здесь, а отметить, что очень много было полезного сказано об интернете Анатолием Владимировичем.

Но я хотел бы просто обратить Ваше внимание на две инициативы, которые, на мой взгляд, прозвучали здесь, и они очень важны для отечественного кинематографа. Да простит меня Сергей Михайлович, я хочу поддержать инициативу Акопова. Может быть, он не смог её до конца объяснить, но она очень важна.

Здесь звучало два ключевых слова. Это «госзаказ» и, Станислав Сергеевич произнёс, слово «госкино». То есть это слово – из опыта советского кинематографа, очень успешного опыта.

И ещё одна инициатива, которая связана с этой инициативой, – это открытые конкурсы, которые предложил Владимир Ростиславович. Дело в том, что действительно, правильно сказал Александр Завенович, что 10–12 лет тому назад телевидение сделало свой выбор на отечественного производителя, и, таким образом, практически благодаря телевидению отечественный кинематограф остался в живых. Сегодня те компании, которые работают с телеканалами, привыкли к тому, что они практически на каждом этапе должны защищать свой проект, это является критерием оценки качества. И таким образом, эта система действительно телеканалами во взаимоотношениях с продюсерскими компаниями отработана очень хорошо. Поэтому если Министерство культуры сейчас внедрит открытый конкурс, это будет большое подспорье. Просто инициативу Акопова по поводу государственного продюсера, простите, Сергей Михайлович, не надо оставлять без внимания.

С.Сельянов: Нет, но Вы композитор, по‑моему, а Акопов телевизионное кино производит. Собственно говоря, Вы что про наше дело знаете‑то?

А.Феофанов: Дело в том, что я продюсер, я произвожу кино, а композитор – это одна из моих профессий. Простите, Сергей Михайлович, ещё раз.

В.Путин: Пожалуйста, Фёдор Сергеевич.

Ф.Бондарчук: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

У меня вопрос. В выступлении Владимира Ростиславовича прозвучали приоритетные темы Министерства культуры, говорили о 70-летии Победы, 100-й годовщине мировой войны, борьбе с наркоманией, человеке труда и так далее. Я в 2003, 2004, 2005 годах снимался как актёр в нескольких телевизионных проектах, связанных с чеченской кампанией. И после этого реально слышал такое предложение – оставить эту тему: республика строится, так много вышло всего и разного совсем.

Против этого за последние два года я несколько раз из Ваших выступлений слышал историю, которая меня будоражила невероятно. Это история 6-й роты, и удивительная по своему драматизму история, связанная с этим сопротивлением, добровольным сопротивлением. Помимо этого есть, у нас на студии лежит несколько заявок от военных, они не оформлены в виде сценария, о вертолётном полке, Герое России, которому Вы вручали звезду, но так или иначе это связано с чеченской кампанией, с чеченской войной.

Здесь мы по‑прежнему не обращаем внимания, потому что, возвращаясь к той же «Легенде № 17» и современным героям, – где ещё могут быть истории такого накала и такого драматизма, и такой самоотдачи? Здесь возникает вопрос, вот эта чеченская война – может быть, я сгущаю краски и это на самом деле не так: может ли государство выделять на это деньги? Скорее вопрос по теме и по времени. Это первое.

И второе – о наболевшем. Это проект «Киносити», киноклуб. Я благодарю Вас и всегда благодарю, с Вас он начинался, ему 3,5 года. За это время мы уже открыли образовательные комплексы в Новосибирске, в Оренбурге, в Туле, и за это время, с учётом инвестиций в санкт-петербургский Александровский парк, кинокомплекс «Великан», о котором я Вам рассказывал, общий объём инвестиций достиг 1,5 миллиарда рублей.

Только в апреле 2013 года от Внешэкономбанка пришло письмо с условиями финансирования по Майкопу, по маленькому городу, и в результате мы вышли на предложение пересмотреть процентную ставку с 9,5 процентов, увеличив её до 12,5, и предложение рассмотреть долю собственных средств в 38 процентов. И сохранён в силе запрет на изменение структуры этой компании, соответственно, это не даёт возможности привлечения инвесторов. В этой ситуации проект, о котором Вы прекрасно знаете и знают коллеги, и сегодня говорилось вообще о теме строительства и кинотеатров, но в нашем случае – мультимедийных образовательных комплексов в малых городах, становится сложным и неподъёмным.

Совсем недавно я разговаривал с коллегами из Фонда прямых инвестиций, у них есть обратное предложение, они знают наш проект прекрасно, разобрали его по винтикам и буквально вчера написали своё предложение, которое звучит так: «Рассмотреть возможность предоставления государственной поддержки в виде безвозмездного прямого бюджетного финансирования в размере 30–40 процентов от стоимости проекта». И дальше пишут, что данный механизм позволит сделать проект потенциально привлекательным для частных инвесторов, тем самым заместив часть бюджетных средств частными инвестициями. Они по таким направлениям работы готовы по новой взяться, уже со своей стороны, за проект, о котором Вы знаете.

В.Путин: Что касается второго вопроса, нужно просто посмотреть, проработать это. Это может быть частно-государственное партнёрство, нужно только понять источники. Понятно, что это бюджетное финансирование, но в бюджете тоже много разных источников, нужно с этим разобраться. Ну и потом, мне кажется, ещё не закончена работа с финансовыми учреждениями, в том числе и с ВЭБом.

Ф.Бондарчук: Нет, не закончена. Я как раз рассказал, что финал первого небольшого проекта, про город Майкоп, на который мы вышли, на эти условия, практически, по‑честному, неподъёмный для этого региона и для города, и ни для какого бизнес-плана, и ни для какой системы.

В.Путин: Неподъёмный – это всё относительно. Ведь куда‑то деньги тратят там. Это всегда вопрос приоритета – куда направлять деньги. Ещё вернёмся к этому, поговорим.

Что касается первого вопроса. Почему не интересно? Мне кажется, что интересно. И потом, да, это проблема, это такая кровоточащая рана была, теперь она затягивается. Ну а что, мы не должны разобраться в том, почему это произошло, как это всё происходило? Это интересно и поучительно. Интересно для всей страны и для Кавказа. Ведь мы привыкли говорить: вот чеченская война, воевали с чеченцами. А мало кто знает, что значительная часть тех же самых чеченцев воевали на стороне федеральных сил и гибли. Есть конкретные эпизоды по защите вокзала. Я, к сожалению, вынужден был это знать и запомнил это на всю жизнь. А разве не интересен поворот? У многих, мне рассказывают, складывается впечатление, что сегодняшняя ситуация исключительно достигнута военным путём. Это не так. И часть людей, которые воевали в горах против федеральных сил, – в значительной степени благодаря их усилиям ситуация была развёрнута в другую сторону. Конечно, благодаря героическому поведению наших солдат, офицеров, но не в последнюю очередь и представителей чеченского народа. Многие из них, кто воевал раньше в горах против федеральных сил, разочаровались в своих союзниках, поняли, что их начали оттаскивать от собственного народа, лишать перспективы и возможности развития. Вот это было одним, во всяком случае, одним из ключевых событий того времени.

Об этом мало кто знает. В этом нужно разбираться, анализировать, нужно показывать и наши ошибки прошлых лет, и позитив, и выводы должны быть сделаны на будущее, чтобы укреплять страну. Так что я не считаю, что не актуально. Это не значит, что только об этом надо говорить, как будто у нас других проблем нет, других вопросов и других интересов. Но это незакрытая тема.

Карен Георгиевич, извините, пожалуйста.

К.Шахназаров: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Я постараюсь тезисно изложить.

Во‑первых, я хотел бы сказать, что из того, что я слышал здесь, конечно, блистательный, на мой взгляд, доклад, сообщение, поэма – я бы назвал это поэмой, – которую осуществил Константин Львович и Анатолий Вадимович. Вообще, это, как Ленин говорил, архиважно. Я думаю, что это просто принципиальный вопрос, который действительно может принципиально сдвинуть ситуацию. Поэтому я бы всячески поддержал и двумя-тремя руками за это проголосовал, потому что это, может быть, самый важный вопрос.

Второй момент, который, мне кажется очень для меня лично важным, – то, что прозвучало и в словах Станислава Сергеевича. Я думаю всё‑таки, мне кажется, организационно необходим какой‑то единый центр кино. Он может быть в составе Министерства культуры, но всё‑таки он должен соединять в себе все функции, он должен отвечать за всё.

Дело всё в том, что сейчас ещё много новых проблем грядёт. Это прежде всего, конечно, цифровая революция, потому что кинематограф переживает настоящую революцию, собственно, такого в кинематографе не было, даже приход звука не был столь важен, как то, что происходит сегодня. Это совсем новые технологии. И должен сказать, по большому счёту мы вообще не очень готовы к этому, у нас нет специалистов, у нас во многом не владеют этой технологией, потому что она за собой влечёт просто массу преобразований, которые необходимо сделать. И, мне кажется, это тоже часть вопросов, которые такой центр должен был бы решать. Поэтому, мне кажется, всё‑таки важно было бы иметь всё в едином и достаточно автономном органе в рамках, в недрах Министерства культуры, под эгидой, тут нет вопросов.

И конечно, мысль о том, что всё‑таки нужно возрождать профессию редакторов кино, которую мы полностью потеряли. Более того, сегодня вообще‑то их надо воспитать, потому что у нас их практически и физически нет.

В.Меньшов: На телевидении есть.

К.Шахназаров: На телевидении есть, но в кино практически у нас редактуры нет. Поэтому к этим вопросам, наверное, всё‑таки следует внимательно отнестись.

Третье, о чём мне хотелось бы сказать. Знаете, сегодня, вообще, все, поскольку я представляю большую студию, сегодня в мире все большие студии переживают очень сложные времена. Они связаны опять же с той самой цифровой революцией, которая, собственно, уже произошла. В этом смысле у всех студий без исключения, всех европейских студий – мы со многими общаемся, знаем – ситуация весьма и весьма непростая. Американские, кстати, большие студии, все переживают. Почему? Потому что все большие студии в своё время проектировались и делались под плёночное производство: лаборатории, монтажные, павильоны, ориентированные на большое количество света. Всё это было сделано под плёнку. Сегодня плёнка уже ушла. И в этой связи, конечно, перед нами всеми встаёт проблема выживаемости, она, конечно, встаёт и перед российскими студиями. Хотя на сегодняшний день, допустим, «Мосфильм» – мы небюджетные, мы сохраняем рентабельность, и наша ситуация, может быть, лучше, чем у европейских студий. Но я понимаю, я предвижу весьма большие сложности – мы должны будем закрыть лабораторию, уволить людей. Это всё довольно большие, серьёзные потери. И в связи с этим возникает, конечно, необходимость в каких‑то вещах, на которые мы раньше, может быть, не вполне обращали внимание.

Например, наверное, нужно как‑то регулировать производство проектов, которые делаются на государственные деньги, которые выводятся на Украину и в Белоруссию. Довольно много таких проектов. Причём конкурировать с ними довольно сложно, потому что основная причина, по которой они выводятся, – это дешевизна рабочей силы в Белоруссии, Украине. Это прежде всего осветители, как раз среднее звено, массовка. И в этом смысле все государства, везде, где оказывается, а в Европе практически везде государственная поддержка оказывается, везде это регулируется. То есть ты не можешь в Италии получить от итальянского правительства деньги и уехать в Данию снимать кино. Должны быть какие‑то причины, натура, какие‑то основания должны быть. Ты даже не можешь нанять работников-иностранцев, например, без определённых оснований. Поэтому, не доводя это до идиотизма, но в принципе, мне кажется, всё‑таки необходимо этим сегодня уже заниматься и каким‑то образом это регулировать.

Также мне представлялось бы правильным всё‑таки создать определённые технические параметры, по которым должны делаться картины, на которые выделяются государственные и бюджетные средства прежде всего. Я имею в виду, что часто такие картины делаются, как у нас образно говорится, «на коленке», весьма низкого качества. Кстати, потом их довольно трудно и прокатывать. Раньше, в советское время, существовала элементарная техкомиссия, которая проверяла. Ты должен был представить картину по звуку, по изображению, по резкости. Вообще, порой – я уже старый волк – смотрю, как синхронность в российском кино стала вообще весьма условной, то есть такие вещи практически забыты. Поэтому это, конечно, вынудит, безусловно, производителей всё‑таки обращаться к профессионалам, к тем, кто умеет это делать. Причём я абсолютно не сторонник того, чтобы это концентрировалось, допустим, исключительно на «Мосфильме», я сторонник того, чтобы это была конкуренция внутри страны: студия «Ленфильм», «Амедиа» – пожалуйста, но в конечном счёте всё‑таки эти моменты были бы весьма для нас благоприятны.

И последнее, о чём хотелось бы сказать, очень важный момент – это, конечно, оцифровка старого кино. Сегодня, нужно отдать должное, и «Первый», и ОРТ, российское телевидение стремительно уходит в цифровой формат. Практически, если дальше так пойдёт, то мы не успеваем, мы не сможем обеспечить их старым кинематографом, который, на мой взгляд, очень важен идеологически, который смотрит и любит зритель.

Мы закупили все технологии, у нас самые современные сегодня технологии, у нас есть хорошие кадры, мы делаем этот процесс, но мы, конечно, уже в данном случае без какой‑то поддержки государства, причём не только мы – это надо делать в отношении фильмов «Ленфильма» и в отношении студии Горького. Потому что может так сложиться, что уже в следующем году зритель не увидит фильмов Шукшина. Можно перечислять. Просто мы не успеваем их делать. На сегодняшний день, например, на «Мосфильме» мы сделали – это сложный и дорогостоящий процесс – порядка 60 картин. Мы способны делать гораздо больше, но в принципе нам нужна какая‑то определённая поддержка, и в данном случае не только нам. Я повторяю, что я говорю о том, что оцифровка необходима для всех картин, для всего старого фонда, а это вообще колоссальный идеологический и мощнейший воспитательный элемент. Это именно то, что сегодня зритель‑то и любит, и смотрит, и что его воспитывает.

И, кстати, все страны перевели уже, оцифровали. Уже оцифрованы все американские большие фонды, все европейские – они все свои фонды оцифровали. Поэтому я думаю, что здесь необходима какая‑то всё‑таки серьёзная программа, для того чтобы это стимулировать и ускорить, потому что иначе они просто могут исчезнуть в связи с несовпадением формата цифрового кино.

Спасибо.

В.Путин: Карен Георгиевич сравнил переход на цифру с переходом от немого кино к кино со звуком и сказал, что это даже более серьёзная вещь. Вам виднее, конечно, но на первую вскидку, на мой взгляд, это не совсем так. Всё‑таки немое кино предполагало донести до зрителя какую‑то идею определёнными формами и средствами: движением, жестом, мимикой. А звук потребовал немножко другого искусства. Цифра таких изменений не вносит, но она вносит изменения в технологию, в экономику. И здесь, конечно, Карен Георгиевич, абсолютно прав, эти огромные помещения, которые нужно топить, обслуживать, иметь персонал для одного, для второго, для третьего, становятся избыточными и неэффективными.

В этой связи, конечно, можно принять решение, и мы обязательно зафиксируем сегодня в итоговом документе это, как нам отрегулировать таким образом, чтобы деньги, которые, во всяком случае, государство направляет в эту сферу деятельности, расходовались на нашей территории. Правда, если итальянцы захотят снимать фильм в Дании, я думаю, что скорее всего никто не сможет этому помешать, имея в виду общие правила ЕС. Но у нас таких правил нет, правда, в рамках Единого экономического пространства можно это будет, наверное, делать, снимая фильм в Белоруссии, но на Украине уже вряд ли. Если мы отрегулируем соответствующим образом, и думаю, это надо будет сделать.

Правда, это кардинально, всё равно кардинально ситуации не поменяет. Кардинально может поменять только новый подход с требованиями сегодняшних цифровых технологий. Здесь, наверное, тоже без поддержки государства не обойтись, как бы грустно на меня Антон Германович ни смотрел, но надо будет подумать о том, как поддержать наших производителей и такие площадки, как «Мосфильм», чтобы технологически быть готовым преобразоваться таким образом, чтобы не терять эффективность и конкурентоспособность. Но это отдельная тема, надо подумать, и, Карен Георгиевич, здесь, конечно, нам нужны будут Ваши подсказки, Ваши рекомендации.

Пожалуйста, Алексей Ефимович.

А.Учитель: Спасибо, я постараюсь коротко.

Действительно, замечательный лозунг «Высокохудожественное кино – для самого широкого зрителя». Я его полностью поддерживаю.

Если посмотреть на этот год, есть замечательная действительно картина «Легенда № 17», есть хорошее кино «Метро», а вот дальше, если смотреть на «цифры», на которые идёт зритель, это будут довольно низкопробные произведения. Это признано всеми, не только мной. У меня возникает и у многих моих коллег опасение, что при определении мейджоров и проектов, которые будет финансировать Фонд, ради только повышения цифры проката российского кино могут попасть действительно такие студии, которые создают малобюджетные произведения, как я называю, они в основном экранизируют анекдоты, зарабатывают на этом хорошо, и у них есть деньги делать кино. Если их будут включать в мейджоры и давать им деньги на производство таких картин, мне кажется, это бессмыслица, хотя они процент в прокате поднимают. Это действительно так. Но давайте всё‑таки мы будем на государственном уровне поддерживать достойные проекты. И очень важно, кто будет это определять.

Второе. Существует масса картин – я имею в виду российское кино, – которые побеждают на многих международных фестивалях, приносят славу российскому кино, но в прокат попадают или очень ограниченно, или совсем не попадают, к большому сожалению.

В «проклятой Америке» существует замечательный опыт – университетский прокат. Мы сейчас в Петербурге сделали опытным путём, в Петербургском государственном университете создали киноклуб, где показываем интересное фестивальное кино. Ходят студенты в огромном количестве, уже организовано в университете два зала. Это не киноуниверситет, я имею в виду обычный государственный университет. И готовы студенты покупать дешёвые билеты. Мне кажется, университетский прокат для такого кино и вообще для кино может сыграть очень существенную роль, во‑первых, дать и зрителей, дать какие‑то финансы и, самое главное, пропагандировать такое кино.

Ещё момент, который ни разу сегодня не упоминался, это копродукция. Мы как‑то о ней совсем забыли, а всё‑таки, мне кажется, российское кино должно сотрудничать с европейским, с международным кинематографом, и здесь этот вопрос не раз поднимался, он тоже финансовый. Почему голливудские картины во многом снимаются в Праге, в Болгарии, в Чехии и во многих странах? Потому что там существуют льготы. Если вы вкладываете, условно говоря, тратите в этой стране миллион долларов, то 10–20 процентов продюсеру возвращается обратно. Такое правило существует, поэтому им выгодно туда ехать и снимать. Мне кажется, у нас в стране это могло бы быть, и мы бы могли привлечь интересные проекты, сотрудничать с ними, и обслуживать их и так далее, и зарабатывать тоже на этом деньги.

И последнее – про дебюты. Владимир Сергеевич говорил о ВГИКе и не похвастался, а я сделаю это. В этом году на Каннском фестивале представлены две картины – Таисии Игуменцевой «Отдать концы» и «Майор» Юрия Быкова. Это выпускники ВГИКа. Это единственные картины, которые представлены в этом году. Я уж не говорю про прошлый год, когда та же Таисия Игуменцева выиграла впервые, кстати, для российского кино Cinefondation – конкурс студенческих картин.

Так вот про дебютантов. Министерство культуры делает огромное усилие, но это где‑то 10–15 дебютов в год, которые поддерживаются. На мой взгляд, должна быть отдельная дебютная программа. Только ВГИК выпускает 50 режиссёров, Санкт-Петербургский киноуниверситет и так далее – куда им деваться? Хорошо сложится судьба – хорошо, как у Игуменцевой и Быкова, они уже пойдут дальше. А другим куда деваться?

Поэтому дебютов должно быть, на мой взгляд, как минимум в два-три раза больше, и на это должна существовать отдельная программа. Я как‑то предлагал создать в Петербурге федеральный дебютный центр, где все дебютанты, все выпускники знали бы, куда им идти. Там будут сотрудничать все продюсеры, но это будет единый центр обработки, принятия. Причём это касается не только режиссёров, а и сценаристов, актёров. Мне кажется, такой центр необходим на сегодня.

Вот все мои предложения. Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Коллеги, нам нужно потихонечку заканчивать.

Пожалуйста, прошу Вас.

С.Беляков: Спасибо большое.

Я очень коротко доложу. Та инициатива, о которой Сергей Михайлович говорил, уже министерством реализована в виде законопроекта о льготных ставках страховых взносов. Мы пошли по аналогии с IT-индустрией, точно такие же критерии посмотрели и точно такой же шаг увеличения постепенной, по годам, размера ставки – это выполняя Ваше поручение проработать эту идею.

У нас два министерства поддержало эту инициативу – это Минкомсвязи и Министерство культуры. Там спор только по администрированию, кто будет вести реестр. В принципе мы готовы вносить это в Думу.

В.Путин: Ещё раз скажите, чтобы было всем понятно.

С.Беляков: Мы готовы вносить этот законопроект после решения вопроса о том, кто будет администрировать, вести реестр, в Государственную Думу.

В.Путин: Отлично.

Андрей Александрович, пожалуйста.

А.Прошкин: Я клянусь, что постараюсь быть очень короток. Я немножко подхвачу тему, о которой сказал Алексей Учитель. Он произнёс слово «копродукция».

В то время, когда был создан Фонд кино, в нём возник международный отдел. То есть это отдел, который занимался – у него был отдельный конкурс на производство копродукции, – он занимался продвижением кино, и он начал выстраивать эту политику. Мне кажется, что было бы очень важно, чтобы существовал такой отдел, который начал формулировать и последовательно проводить политику продвижения российского кино и его включение в европейские и мировые рынки. Сейчас, во время уяснения разграничения чётких полномочий между Министерством культуры и Фондом кино, этот отдел был закрыт. И мне кажется, что сейчас такого какого‑то чёткого адреса и конкретного человека, отдела, который бы этим занимался, нет. В связи с этим мне кажется, что усилия, которые уже начинали приносить плоды, сейчас замедлились, это очень жалко, мне кажется, здесь есть определённый ресурс для российского кино. И мне кажется, что эту деятельность надо обязательно продолжить на системной основе.

В.Путин: Спасибо.

Пожалуйста.

В.Толстой: Две реплики. Не потерять темы, которые здесь были. В блистательной речи Анатолия Максимова было две стороны: одну все услышали – про пиратство, а вторую – не хочется, чтобы она потерялась. Это про возможность создания дешёвых экранов в маленьких городах. Избирательные участки, если возможно эту систему рассматривать, в школу пришёл интернет, в библиотеки пришёл интернет, то есть практически в каждый населённый пункт. И там небольшое помещение, экран. Эту тему не потерять. Вообще нужна модернизация сельских и малых городов, через это именно делать.

В.Путин: Это возможно, насколько мы все поняли Анатолия Вадимовича, если отрегулировать борьбу с пиратством.

В.Толстой: Это в связке, это связанные вещи.

В.Путин: Чтобы было организовано цивилизованным образом.

А.Максимов: Я уточню. Я в закрытом режиме имею в виду сейчас, а когда будет отрегулировано – это будет общей радостью. Я учитель средней школы в прошлом, поэтому я понимаю, о чём говорю.

В.Толстой: Здесь есть ещё один очень важный аспект, о котором Карен Георгиевич сказал: идёт «цифровизация», и через полтора года уже плёночной проекции практически не будет вообще, а все сельские кинотеатры в малых городах на плёночной проекции сейчас существуют, – они просто вымрут. Около 4 тысяч кинотеатров есть в труднодоступных местах. Там просто должна быть модернизация, это должна быть специальная программа, просто чтобы не выпала эта тема.

И второе, не относящееся к кинематографу, кажется, напрямую, но об этом говорил Станислав Сергеевич и многие другие, говоря, что нет сценаристов, что нет качественных редакторов, что не знают литературу. Верните в школу обязательное выпускное сочинение и обязательное вступительное сочинение, потому что мы просто потеряли колоссальный пласт, надо только это сделать. Потому что перестали заниматься литературой и языком, потому что это не требуется сдавать, и все махнули на это рукой. Если это не вернуть, мы просто потеряем грамотных русских людей. Это колоссальная проблема, и я просил бы на ней тоже сосредоточиться.

О.Голодец: Владимир Владимирович, одна маленькая, короткая реплика по отношению к образованию. Здесь очень много говорилось об образовании, здесь есть системная проблема из‑за разобщённости двух отраслей: образовывают в основном в одной отрасли, а потребляют в другой.

У нас уже сейчас вошло в правило, что мы не утверждаем планы приёма государственного заказа на образование без акцепта работодателя. В этой отрасли ситуация, как я вижу, разошлась.

Коллеги, я предлагаю, в течение месяца мы соберём все данные, по каким специальностям, по каким программам готовим, и тогда будем корректировать планы и выстраивать новые. Это первое.

По среднему образованию. Сегодня специальности оператора звука, света и так далее являются одними из самых популярных, они входят в тридцатку ведущих профессий среднего образования. Если Вы при этом говорите, что не хватает, отрасль испытывает недостаток, надо провести очень серьёзную ревизию.

И здесь тоже вы, как сообщество работодателей, нужны для того, чтобы действительно посмотреть взглядом заказчика и сказать, что не так, почему эти дети, эта молодёжь не доходит, или действительно нужно расширить план приёма. Это сегодня специальность, на которую претендует самое большое количество детей, там конкурс доходит в училищах до десяти человек на место. Давайте поработаем, в течение месяца мы это сделаем.

В.Путин: Владимир Ростиславович, а как в министерстве в бюрократическом плане организована работа по линии кино? Здесь звучали предложения о том, чтобы создать какое‑то подразделение, может быть, в рамках самого министерства. Как это сейчас выглядит?

В.Мединский: Сейчас это выглядит следующим образом. Есть курирующий заместитель министра, под ним департамент кинематографии. Это чуть менее 30 человек. И Фонд кино, который подчиняется Правительству. Но после последних решений содержательно мы утверждаем фильмы. До этого он не относился к министерству никак.

В.Путин: И как Вы относитесь? Здесь прямо можно определиться, как Вы относитесь к идее создания какого‑то дополнительного направления либо расширения возможностей: либо по количеству людей, по составу этого направления?

В.Мединский: Знаете, возможностей у министерства достаточно, если ими правильно пользоваться. Поэтому создавать новую госструктуру с расширенным штатом, на мой взгляд, нецелесообразно. Другое дело, что полномочия Фонда кино можно расширить и дать ему больше возможностей за контролем над хозяйственной деятельностью вплоть до того, о чём говорил коллега Акопов. Это на самом деле примерно как в строительстве, это будет функция единого госзаказчика. Не просто спонсорская помощь, а единый госзаказчик. Надо подумать над этим. Такое предложение спорное, но есть над чем подумать.

В.Путин: Хорошо.

Хочу всех поблагодарить, мы на этом завершаем нашу работу. Обращаюсь сейчас к своим коллегам: при подготовке итогового документа сегодняшнего нашего совещания попрошу всех принять в этом участие: и, Владимир Ильич, Вас, и Министра культуры, и Министерство экономического развития, финансов с привлечением наших коллег. У нас, конечно, запись ведётся, но так, чтобы ничего существенного не выпало из того, что сегодня предлагалось.

И всё‑таки я не могу не согласиться с Сергеем Михайловичем: всё важно, но повнимательней отнестись к анимации, она в непростой ситуации. И у нас, что самое интересное, при небольших затратах может быть очень серьёзный эффект. Я уж не говорю о более серьёзных вещах, которые здесь сегодня обсуждались.

Одна из ключевых тем – это борьба с пиратством. Мы на это внимание должны обратить самым серьёзным образом. И хочу вас заверить, что просто так эту тему, которую вы сегодня подняли, мы не забудем.

По поводу предложения Александра Завеновича как‑то преобразовать или в фонд, или создать какую‑то отдельную структуру, будем очень аккуратны. Идея понятна, но так, чтобы идея сама не сожрала то, о чём мы договаривались с самого начала, а именно о том, чтобы предоставить получателям государственных денег максимальную свободу в творчестве при организации этого творческого процесса. Хотя определённые требования к тем, кто получает государственные деньги, конечно, должны быть.

Всем вам большое спасибо. Всего доброго!