Президент России — официальный сайт

Новости   /

В.Путин: Спасибо за ваш интерес к работе в России, к работе Петербургского экономического форума. Кстати говоря, мы видим, что этот интерес не только не сокращается из года в год, но он, наоборот, растёт.

В этом году и количество публикаций, и количество самых разных материалов информационного характера о деятельности, работе Петербургского экономического форума больше, чем в прошлом году и в предыдущие годы. Это нас очень радует.

У нас очень хорошие контакты состоялись с нашими партнёрами во всех областях производства, во всех секторах экономики. Только что сейчас у меня очень была содержательная и интересная встреча с руководителями крупнейших мировых компаний, работающих в области топливно-энергетического комплекса.

По‑моему, они ещё даже не закончили сессию или вот уже заканчивают, обмениваются мнениями о состоянии мировой энергетики, формулируют свои предложения о том, что и как нужно бы сделать для того, чтобы стабилизировать мировой энергетический рынок. Я на встрече также попросил их сделать предложения и для России.

В целом мы удовлетворены тем, как идёт наша работа с партнёрами. Многие из них годами уже работают в России, на нашем рынке, имеют на своих балансах достаточно большие запасы, что повышает капитализацию компаний, облегчает им доступ на финансовые рынки в этой связи.

Некоторые представители российской части аудитории обратились с просьбой по дальнейшему совершенствованию российского законодательства, в том числе и по фискальным вопросам. В ближайшее время мы обсудим это с ними, где‑то в начале июня.

Что касается нашей сегодняшней встречи, ещё раз хочу сказать, что мы очень рады тому, что вы проявляете интерес к работе с нами. Хочу поздравить вашего коллегу, господина Михайлова. В этом году исполняется 110 лет нашему крупнейшему информационному агентству ИТАР-ТАСС. Это бренд, известный во всём мире. Надеюсь, что под его руководством ИТАР-ТАСС получит новое дыхание, новое развитие, в том числе и в работе с вами.

Что касается этой аудитории, то она очень представительная. По каналам ваших агентств проходит примерно 80% всех мировых информационных потоков. В этой связи, безусловно, ваше влияние на информационную повестку дня в мире и в страновом измерении трудно переоценить – очень большое, если не ключевое, влияние имеет, распространяется потом вашими коллегами в средствах массовой информации – в печатных, в электронных, в интернете. Надеюсь, что нам сегодня удастся в ходе общения поговорить и о проблемных вопросах, поговорить о том, как выстраивать отношения с российскими официальными структурами и с вашими коллегами на российском рынке.

Вот, собственно говоря, что я хотел сказать вначале. Большое вам спасибо за внимание. Я предлагаю перейти к свободной дискуссии. Если есть какие‑то вопросы, надеюсь, что они есть, мы можем подискутировать, и я постараюсь ответить на ваши вопросы.

Пожалуйста, уважаемые коллеги.

C.Михайлов: Владимир Владимирович, спасибо большое за возможность самой этой встречи.

Думаю, что было бы честно предоставить слово Флоранс Бидерманн из старейшего французского агентства с почти двухсотлетней историей – агентства Франс Пресс, как единственной леди за этим столом. Так получилось. Пожалуйста.

Ф.Бидерманн (как переведено): Уважаемый господин Президент, Вы скоро отправитесь во Францию на 70‑ю годовщину высадки союзников в Нормандии. По этому случаю будете ли Вы проводить отдельные встречи с главами государств, которые будут там присутствовать? И могу ли я позволить себе задать вам ещё один вопрос по другой теме: признаете ли Вы легитимным президента, который будет избран на Украине?

В.Путин: Первое. Что касается поездки в Нормандию, она будет ограничена темой, ради которой мы все собираемся. Действительно, Президент Франции подтвердил своё приглашение, конечно, оно с благодарностью принято. Во время Второй мировой войны наши страны были в одном строю, боролись с нацизмом. И, как вы знаете, что народы Советского Союза и России на алтарь общей победы многое положили, многое сделали для этой общей победы над нацизмом, поэтому вполне естественно, что все мы встретимся в Нормандии. Мы отдаём должное нашим союзникам по коалиции: и американцам, и британцам, и французам, помним об участии французов и в Сопротивлении, и прямом участии на фронтах Второй мировой войны, в том числе и легендарную «Нормандию–Неман».

Будут ли в этой связи какие‑то встречи? Насколько я понял, Президент Франции хотел бы такую встречу отдельно провести, обсудить вопросы, связанные с двусторонними отношениями и с международной повесткой дня. Конечно, я открыт для любых переговоров. Если график Президента Франции позволит, с удовольствием встречусь с ним, поговорю на те темы, которые представляют взаимный интерес. Это первое.

Вторая часть Вашего вопроса касается признания или непризнания выборов на Украине. Я вчера очень подробно отвечал на этот вопрос. Один из ваших коллег всю душу из меня вынул, с разных сторон подбирался к этой теме. Я уже сказал, могу повторить. На мой взгляд, было бы гораздо более логичным исполнить договорённости, хотя бы в усечённом виде, которые были достигнуты между президентом Януковичем и оппозицией 21 февраля текущего года. Не ставить изначально, с первых шагов, под сомнение хоть какую‑то долю легитимности будущих украинских властей в связи с тем, что при юридически действующем президенте Украины нельзя проводить выборы другого президента, это очевидный факт, достаточно открыть Конституцию Украины и посмотреть, что там написано. В этой связи было бы логичнее и, на мой взгляд, более основательно провести сначала референдум, принять конституцию и на основе основного закона, нового основного закона, провести выборы. Но действующие сегодня в Киеве власти и те люди, которые власть контролируют, решили пойти по другому пути. Они хотят сначала провести выборы, а потом заняться изменениями. Какими изменениями, пока малопонятно, это же всегда вопрос дискуссий и определённых договорённостей в обществе.

Знаете, о чём я думаю? Те люди, которые контролируют власть в Киеве, и основные кандидаты на пост президента – это всё‑таки разные люди, и, может быть, те, кто сегодня контролирует, не заинтересованы в том, чтобы вновь избранный президент был полностью легитимным. Может быть, и так. Там же идёт серьёзная внутриполитическая борьба. Но это в конце концов внутреннее дело самой Украины. Могу повторить только то, что сказал вчера: мы с уважением отнесёмся к любому выбору украинского народа.

Ф.Бидерманн: Если я Вас правильно поняла, легитимным президентом останется президент Янукович? Даже после выборов? Я говорю о легитимности.

В.Путин: Вы знаете, мы ведь все с вами читать умеем. Давайте откроем конституцию и прочитаем, что там написано. Мы же взрослые люди и умеем читать. Давайте прочитаем, что написано в конституции, возьмите украинскую конституцию и почитайте. Там написано, что есть четыре легальных способа отстранения действующего президента от власти: смерть, неспособность исполнять обязанности по состоянию здоровья, импичмент – а импичмента не было, предусмотренного этой конституцией и законом, – и личная отставка, с которой президент должен обратиться лично, придя в парламент. Или мы с вами будем придерживаться конституционных норм, или скажем, что это не важно.

Поэтому моя позиция заключается в том, что сначала нужно было решить эту проблему. Поскольку сегодняшние власти в Киеве решили действовать по‑другому – хорошо, пускай хоть так. Мы в любом случае заинтересованы в том, чтобы были созданы условия, направленные на стабилизацию ситуации. Ведь сейчас говорят о чём? О том, что потом будет принята новая конституция. А если так, то вновь избираемый президент может быть вообще переходной какой‑то фигурой, получается, или, наоборот, он будет концентрировать у себя максимальные властные полномочия. Безусловно, и тот, и другой сценарий будут связаны с обострением политической борьбы внутри страны.

Мы, безусловно, я уже сказал, будем уважать выбор украинского народа и будем работать с формируемыми органами власти на основе этих выборов.

С.Михайлов: Пожалуйста, коллега из агентства Синьхуа, что в переводе на русский язык, мало кто знает, означает «Новый Китай».

В.Путин: Да, я прошу прощения, хочу Флоранс спросить: вы удовлетворены ответом?

Ф.Бидерманн: Да, я удовлетворена.

В.Путин: Merci beaucoup.

С.Михайлов: Пожалуйста, господин Чжоу.

Сишен Чжоу: Во‑первых, хочу поздравить Вас с успешными переговорами с Председателем Си Цзиньпином. В совместном заявлении, принятом по итогам, сказано, что отношения вышли на новый уровень.

Мой вопрос в том, каким образом российско-китайские отношения могут сыграть, как Вы говорите, большую роль в стабилизации международных отношений и развитии каждой из наших стран?

Мой второй вопрос: как Вы считаете, какое влияние приближающийся 70-летний юбилей Победы во Второй мировой войне имеет на ситуацию в мире и каким образом мы можем отметить эту дату?

В.Путин: Безусловно, результаты наших встреч в Шанхае несколько дней назад и подписанные документы говорят о новом качестве отношений между Китайской Народной Республикой и Российской Федерацией. Мы в последние годы, в предыдущие годы неоднократно подчёркивали высокий уровень нашего сотрудничества, но работа в прошедшие дни в Шанхае и выход на те договорённости, которые были достигнуты, дают нам все основания утверждать, что мы сделали ещё один шаг вперёд по повышению качества нашего доверительного диалога и выход на новые рубежи стратегического партнёрства.

Связано это не только с газовым контрактом, хотя он, безусловно, является в известной степени, правильно говорят эксперты, эпохальным. Для нас он сопоставим с тем решением, которое было принято в своё время, в 1960‑е годы, ещё советским руководством и руководством Федеративной Республики Германия, связано с известным контрактом «газ в обмен на трубы». Сегодня мы сами производим необходимую продукцию, в том числе и трубы широкого диаметра и большого диаметра. Для нас это возможность выхода на Азиатско-Тихоокеанский регион, на основного потребителя. Наличие такого масштабного контракта – а стоимость его в целом 400 миллиардов долларов, как вы знаете, – даёт возможность сделать экономически целесообразным развитие газификации всего Дальнего Востока Российской Федерации и Восточной Сибири. Это самое главное для Российской Федерации в этом контракте.

Для Китайской Народной Республики это возможность уменьшить дефицит энергоресурсов. И что немаловажно, я вчера об этом тоже говорил, мы чувствуем, конечно, озабоченность первых лиц Китайского государства, связанную с необходимостью улучшения экологической обстановки в крупных городах. А как мы знаем, газ природный – это самый экологичный вид углеводородного сырья. Конечно, мы очень рассчитываем, что наше сотрудничество улучшит ситуацию в крупных китайских городах с точки зрения экологии.

Но следующий шаг – это возможность заключения такого же контракта по так называемому западному маршруту. Первый контракт связан с восточным маршрутом, это на востоке Китая, а второй – это западный. Первая ресурсная база – это новые месторождения Ковыкта и Чаянда с общим объёмом извлекаемых подтверждённых запасов в три триллиона кубометров – рассчитана на 30 лет добычи и поставки. На самом деле там, мы уверены, больше – лет на 50 эта работа будет рассчитана, не меньше. А западный маршрут – это из другой ресурсной базы, это из ресурсов Западной Сибири. Он дешевле будет, весь этот проект. И поскольку основные вопросы, связанные с исчислением цены, ценообразованием и с определённой поддержкой, льготированием этого проекта с обеих сторон – эти механизмы уже отработаны, – второй проект при положительном отношении к нему со стороны китайских партнёров может быть реализован даже быстрее, чем восточный. Но это, конечно, связано с заказчиком, с его потребностями по развитию отдельных регионов Китайской Народной Республики, это предмет отдельной дискуссии.

Но дело не ограничивается только энергетикой или углеводородной энергетикой. Мы продолжаем наши дискуссии по атомной энергетике, по современным и перспективным видам работы в энергетической сфере, в том числе по альтернативным источникам. Мы большое значение придаём сотрудничеству в высокотехнологичных сферах: это авиастроение, это изучение космического пространства, медицина. Ну и для Китая, и для России очень важно сотрудничество в валютно-финансовой области.

Не секрет, что и Китайская Народная Республика, и Российская Федерация являются странами с большими золотовалютными резервами. Китай занимает первое место по золотовалютным резервам в мире. Для нас очень важно рационально и надёжно размещать эти ресурсы, и мы вместе должны подумать о том, как это сделать, имея в виду весьма непростую ситуацию в мировой экономике, турбулентные процессы, которые мы наблюдаем. Мы должны обеспечить и гарантировать безопасность этих сбережений и их рациональное, эффективное использование. Затем расчёты в национальных валютах, в юанях и рублях. Мы сделали первые шаги, но это пока очень скромно, мы будем дальше думать над тем, как нам работать в этой сфере.

Много других возможностей, о которых мы говорили, которые мы обсуждали и которые будем развивать. Это и сельское хозяйство, это общие торговые вопросы, это региональное сотрудничество. По всем этим направлениям мы сделали существенный шаг вперёд. Хочу подчеркнуть особую роль, которую сыграл при достижении всех этих договорённостей Председатель Китайской Народной Республики господин Си Цзиньпин. Действительно, только при его прямой поддержке можно было достичь некоторых результатов, которые были достигнуты в ходе визита.

С.Михайлов: Следующий вопрос. Агентство, хорошо вам известное, агентство DPA – 95% информационного рынка Германии, все немецкие газеты ежедневные являются подписчиками DPA. Пожалуйста, господин Маудер.

У.Маудер: Да, можно сказать, сто процентов, и мы очень гордимся. Я попробую на русском языке. Спасибо за возможность. Конечно, на Западе, в Германии в том числе, сейчас очень много вопросов о политическом курсе, о надёжности партнёрства, доверии. Мы очень много говорили об этом на форуме. Если продолжаем с газом, это, конечно, между Германией и Россией самая главная тема: останется ли достаточно газа для Запада, если у вас сейчас такой большой контракт с Китаем? И можете немножко поговорить о том, что это значит для других проектов – «Южный поток», другие нитки «Северного потока»? Они будут вынуждены… Или Вы уже не говорите об этом, о таких проектах?

И есть ещё второй вопрос. Мы уже говорили об Украине. Мне очень интересна Ваша оценка русско-немецких отношений. Вы очень много по телефону разговариваете с канцлером Меркель. Что можно сказать о поведении немецкого правительства вокруг конфликта на Украине?

В.Путин: Давайте с экономики начнём. Что касается наших отношений с китайскими партнёрами и друзьями, что касается наших отношений с европейскими партнёрами, в том числе с Германией, после реализации контракта с Китайской Народной Республикой она становится равноценным потребителем российского газа наравне с Федеративной Республикой Германия. Такой же объём: Германия потребляет за год нашего газа около 40 миллиардов, и Китай будет около 40 миллиардов потреблять.

Но в случае реализации второго проекта с Китаем по так называемому, я уже говорил, западному маршруту Китай, безусловно, уверенно займёт первое место. Первый контракт по восточному коридору – я уже говорил и хочу это подчеркнуть, чтобы было всем понятно, – вообще никакого отношения к поставкам российского газа в Европу не имеет. Это новые месторождения, расположенные на юге Якутии и в Иркутской области, которые пока вообще не используются. Мы должны будем их вскрыть, оборудовать, построить газоперекачивающие станции, трубопроводный транспорт, подать туда электроэнергию, дороги построить – это огромный проект. Я уже сказал, это будет самый крупный строительный проект в мире с общим объёмом инвестиций примерно 55 миллиардов долларов только с российской стороны, да ещё и китайские партнёры должны будут вложить свыше 20 миллиардов на своей территории. С Европой это вообще никак не связано. Второй маршрут, который ещё только обсуждается с китайскими нашими коллегами, – там нет пока никаких контрактов, это только в процессе обсуждения. Думаю, что он состоится. Ресурсная база этого проекта – как раз Западная Сибирь, откуда получает наш газ вся Европа, в том числе Германия. Но и здесь не о чем беспокоиться, потому что на сегодняшний день, я боюсь ошибиться в деталях, но «Газпром» добывает примерно 440–450 миллиардов кубометров газа в год, а может добывать 650 миллиардов. Ресурсной базы там достаточно. Мы этого не делаем пока, потому что нет соответствующего потребителя на такие объёмы, но это делается очень быстро и легко, этот объём добычи будет увеличен.

Что касается объёмов, которые мы планируем поставлять в Китай по западному маршруту, то они ещё не оговорены, и это, конечно, не 200 миллиардов, как вы понимаете. Дополнительные 200 миллиардов добычи обеспечат и поставки в Китай, и растущие потребности наших европейских потребителей, и даже растущие потребности российской экономики.

Что для нас ценно, и об этом я уже сказал: как только мы осуществим восточный проект, это даст нам возможность соединить транспортные трубопроводные сети Западной Сибири и европейской части Российской Федерации и Восточной Сибири и Дальнего Востока, и тогда можно будет осуществлять перетоки газового сырья из одного региона Российской Федерации в другой, а по сути между европейским потребителем и Дальневосточным или Азиатско-Тихоокеанским регионом. Это будет, на мой взгляд, существенным фактором в мировой энергетике, и мне кажется, что это позволит решать экономические задачи проще, без всякого налёта политической составляющей.

Мы говорим о надёжности. И Советский Союз даже в самые тяжёлые годы «холодной войны» никогда, хочу это подчеркнуть, никогда не срывал поставок в Европу, и в Германию в том числе. И Российская Федерация действовала так же. Известный негативный пример – это кризис 2009 года с Украиной, когда незаконные, я хочу это подчеркнуть, несправедливые требования к Российской Федерации запредельно снижать цены для внутреннего потребления Украине привели, по сути, к отказу транзитировать наш газ в Европу. Знаете, вы можете в этой части распространять информацию, можете её придержать, как часто делается, но мы с вами все прекрасно понимаем: мы заинтересованы в поставках нашего сырья добросовестным покупателям, которые платят контрактную цену. Разве мы бы позволили себе прекращать поставки в Европу самим себе во вред? Чушь какая‑то, равносильно самоубийству. Но если украинские партнёры не транзитируют, а просто всё отбирают из транзитной экспортной трубы, что нам оставалось делать? Прекратить поставки в Украину. Платить надо за продукт, который получаешь. И мы видим, что, несмотря на то что контракт 2009 года дался нам с большим трудом, после кризиса он опять подвергается испытанию.

Там же, в контракте, всё прописано, он давно выложен в интернет, кстати, в самой Украине. Надо просто взять – он, конечно, сложный для обывателя, но любой эксперт может в нём легко разобраться – и прочитать, что там написано. Россия ни на одну букву, ни на одну запятую, ни на одну точку не нарушила этого контракта.

Мы сейчас слышим, что там то ли могут вообще повредить газопровод наш, то ли не будут опять оплачивать. Что значит «не будут»? И не платят уже с июля прошлого года! Украинские партнёры с июля прошлого года прекратили регулярную оплату.

Сейчас мы слышим, что мы должны снизить цену на газ. Но почему мы должны её снижать? Контрактом это не предусмотрено. Если мы хотим действовать в нормальном рыночном режиме, надо исполнять контрактные обязательства. Мы исполняем полностью.

Я исхожу из реалий. Мы в своё время сделали скидку на 100 долларов с 1 тысячи кубометров как оплату пребывания нашего флота в Крыму. Допустим, кто‑то не признаёт того, что Крым демократическим образом присоединился к Российской Федерации, и по каким‑то причинам отказывается признать право людей, проживающих в Крыму, на самоопределение, – давайте не будем вдаваться в эту часть проблемы. Но что произошло? Мы должны были бы платить за пребывание российского флота в Крыму с 2017 года, потому что до 2017 года действовал договор между Россией и Украиной, и мы по 95 миллионов долларов ежегодно платили за пребывание нашего флота в Крыму. И, кстати говоря, в 2014 году тоже уже успели заплатить эти 95 миллионов. А вот после 2017 года нам нужно было решить вопрос с оплатой пребывания флота. Мы договорились о том, что мы сбросим цену на газ на 100 долларов, и это и будет оплатой за пребывание флота в Крыму. И мы должны были бы начать эту оплату с 2017 года, даже с 2018-го. А мы начали сразу в 2010 году, как только договорились. Почему мы это сделали? Просто потому, что нас попросили об этом украинские друзья в порядке дополнительной поддержки украинской экономики. И вот за это время с 2010-го – 2010-й, 2011-й, 2012-й, 2013-й и I квартал 2014 года – мы платили за пребывание нашего флота в Крыму три с лишним года. Но если мы исходим из того, что оплата реально должна была бы начаться после 2017-го, это значит, что мы уже проплатили за наш флот в Крыму 2018-й, 2019-й, 2020-й и I квартал 2021 года. Но и это даже ещё не всё. Фокус заключается в том, что сам контракт, к которому привязана эта скидка, всего‑то действует до 2019 года, а мы уже 2021-й захватили. Какие к нам могут быть в этой части претензии вообще? Ноль. Мы проявили невиданную щедрость и в высшей степени партнёрское отношение к нашим украинским друзьям. Это первая часть.

Вторая. Когда мы увидели, что в прошлом году ситуация в экономике на Украине складывается совсем не благополучным образом, и с июля, как я уже сказал, несмотря на очень добрые отношения с прежним правительством, оно перестало нам регулярно платить за нужный объём.

В соответствии с контрактом мы могли бы сразу перейти на предоплату. В контракте прямо прописано: если полностью не заплатили за предыдущий месяц, за следующий мы можем уже ввести предоплату. То есть они вперёд нам должны заплатить, а мы поставить столько газа, за сколько они заплатили. Очень просто. Но мы не стали этого делать. Мы исходили из того, что нужно помогать клиенту, а не терять его. Мы ждали и август, и сентябрь, и октябрь, и ноябрь. И никакой оплаты, она частичная всё время была.

Потом они обратились к нам с просьбой оказать им дополнительную помощь. И попросили, первое, дать кредит, первым этапом три миллиарда долларов, на оплату образовавшейся задолженности за 2013 год. И сказали: нам трудно платить даже ту цену, которую мы сейчас платим, просим предоставить нам скидку ещё минус 100 долларов – получилось 268,5 доллара за тысячу кубов, – а мы со своей стороны гарантируем, что по этой, более низкой цене мы будем регулярно и полностью платить текущие платежи. «Газпром» договорился с партнёрами, что он пойдёт и на этот шаг, но при обязательном соблюдении условия платить регулярно текущие платежи, каждый месяц. В январе ещё заплатили, в феврале уже половину, даже меньше половины, а в марте вообще ничего не заплатили, ноль. Даже по самым низким тарифам со всеми скидками. И тогда мы им сказали – уже новое правительство пришло: слушайте, мы же договаривались, что если вы не будете платить полностью, то мы все скидки снимаем. Так мы и сделали. И здесь, я хочу это подчеркнуть, нет никакой политики. Мы же не можем бесплатно поставлять наш ресурс, наш продукт стране с 45-миллионным населением. Я уже говорил вчера на сессии: мы поставили около десяти уже, по‑моему 9,8 миллиарда кубометров газа на Украину бесплатно. Это бесплатная поставка. Это столько, сколько мы поставляем в Польшу за целый год. Это уже просто беспрецедентная какая‑то вещь!

Сегодня наши партнёры нам говорят: мы не будем платить до тех пор, пока вы опять не предоставите нам скидки. Во‑первых, они не имеют права этого требовать, контракт не предусматривает таких требований, а он действующий, а во‑вторых, у нас была договорённость: если будете платить текущие, мы будем держать эти скидки. Но сейчас я вас ещё больше удивлю. Мы уже новым властям сказали: «Ладно, мы понимаем ваши сложности, мы готовы пойти навстречу, мы готовы с вами обсудить возможный вопрос о предоставлении скидок, но заплатите нам хотя бы долги, которые сложились за тот период, когда эти скидки действовали, до 1 апреля этого года. Вот вы у нас просите низкую цену, но заплатите нам хотя бы то, что накопилось в качестве долга за тот период, пока все скидки действовали». Нет, отказываются и это платить.

Вы знаете, всё имеет какие‑то пределы. Посмотрим сейчас, что будет происходить после формирования нового правительства, после выборов. Но в соответствии с контрактом «Газпром» предупредил, и я, чтобы нас никто не обвинял в том, что мы действуем как какие‑то разбойники, послал одно письмо всем главам правительств и государств, которые являются получателями нашего газа, недавно и второе письмо послал, предупреждая о том, что в соответствии с контрактом «Газпром» переходит на предоплату. Некоторые лидеры европейских стран мне сказали: «Потерпите, ещё потерпите немножко. Вот они сейчас получат, Украина сейчас получит первый транш от МВФ, они вам заплатят». Нет, не платят. Наши деньги, три миллиарда, «скушали», ни одного доллара не заплатили, от МВФ получили – опять ничего.

Поэтому мы готовы к конструктивному диалогу, но его надо вести не на непонятно на чём основанных требованиях и ультиматумах, а на основе цивилизованной рыночной работы.

Теперь что касается наших отношений с Федеративной Республикой. Они у нас полномасштабные, и считаю, что они очень важными являются и для России, и для Федеративной Республики Германия. По предварительным подсчётам – я называл уже эту цифру, – за счёт сотрудничества между экономиками России и ФРГ в Федеративной Республике существует 300 тысяч рабочих мест. Я уже сейчас не говорю об энергетическом нашем сотрудничестве. Поэтому я глубоко убеждён в том, что к ним нужно подходить очень бережно и не подвергать их испытаниям текущей политической конъюнктурой. Ещё неизвестно, кто прав в этих политических спорах. Я‑то считаю, что мы правы.

Что касается переговорных каких‑то позиций, наших контактов, они продолжаются и с канцлером. У меня с госпожой Меркель очень добрые, до сих пор во всяком случае были, и личные, и деловые отношения. Нам всегда удавалось находить какие‑то точки соприкосновения, компромисса, даже по спорным вопросам. Мы настроены на такую же работу и в будущем.

Спасибо.

С.Михайлов: Из Европы снова в Азию, Владимир Владимирович. Наши коллеги из Индии: PTI [Press Trust of India] – крупнейшее индийское информационное агентство. Господин Чандра – исполнительный редактор, он брал несколько лет назад у Вас интервью.

Пожалуйста.

В.Чандрасекар (как переведено): Благодарю.

Господин Президент, у меня очень короткий вопрос по Украине и Индии. Правительство Индии не поддержало санкции в отношении России. Как Вы на это отреагировали?

И второй вопрос. В Индии недавно было избрано новое правительство. Вы, насколько я понимаю, поздравили вновь избранного лидера. Он говорил о важности сотрудничества с Россией в своём послании.

И третий вопрос – по АЭС «Кудамкулан». Решены ли все вопросы по третьему, четвёртому энергоблокам и вопросы ядерной ответственности?

Благодарю Вас.

В.Путин: Первое: что касается санкций, вы знаете мою позицию. Я считаю, что они абсолютно контрпродуктивны, не основаны на справедливом отношении к существующим проблемам, продиктованы желанием навязать России такое развитие международных отношений, которое не соответствует ни международному праву, ни взаимным интересам – даже взаимным интересам – и уж точно не соответствует российским интересам.

Некоторые события, которые происходили на Украине, прямо угрожают нашим интересам и в первую очередь с точки зрения безопасности, имея в виду перспективу вступления Украины в Организацию Североатлантического договора. А за этим может последовать, и я уже тоже об этом говорил, не просто присоединение, а размещение боевых ударных комплексов на украинской территории, в том числе и в Крыму. И если бы это произошло, это имело бы уже такие серьёзные геополитические последствия для нашей страны: Россия по факту была бы вытеснена из Причерноморья, из региона, за законное право присутствия в котором Россия боролась не одно столетие. И те, кто провоцировал государственный переворот в Киеве, должны были бы, если они действительно являются профессионалами, подумать над последствиями своих незаконных устремлений.

Надеюсь, что это будет тем прецедентом, который имеет и свои негативные последствия, но всё‑таки возродит добросовестное отношение к нормам международного права и к практике согласования позиций и учёта законных интересов друг друга в ходе переговорного процесса, а не применения каких‑то силовых методов решения спорных вопросов. А вот поддержка антиконституционного переворота – это как раз и есть способ силового решения спорных вопросов.

Ведь что произошло? Я вчера рассказывал: мы вели достаточно конструктивную, да, сложную, но всё‑таки абсолютно дипломатическую дискуссию. Да, мы убеждали и европейских партнёров, что в таком виде, в котором предлагается подписать договор об ассоциации между Украиной и Евросоюзом, он для нас представляет определённую в экономическом плане угрозу. Мы пытались убедить и украинскую сторону, и европейскую, но нам прямо сказали – и я вчера тоже на дискуссии об этом заявил, – что это не наше дело и что третья сторона не должна участвовать во взаимоотношениях между Украиной и Евросоюзом.

Мы пытались доказать с бумагами в руках, что это не так, что Украина входит в зону свободной торговли на пространстве СНГ – это затрагивает прямые наши интересы. Нам сказали: нет, вы здесь не участники этого процесса, мы с вами разговаривать не будем.

И потом, когда мы всё‑таки смогли, я хочу подчеркнуть, абсолютно дипломатическими, цивилизованными методами убедить украинское руководство провести хотя бы дополнительные переговоры с Брюсселем, наши западные партнёры способствовали государственному антиконституционному перевороту. Это и есть силовой способ решения спорных вопросов, и на силовой способ был дан адекватный ответ. Почему – я уже сказал. Это затрагивает коренные интересы российского народа и Российского государства, и те люди, которые готовили и совершили подобные действия, должны были бы об этом заранее подумать.

Повторяю, здесь есть много негативных составляющих, но надеюсь, что это предупредит всех нас от более серьёзных инцидентов и конфликтов.

Что касается позиции Индии, то мы, конечно, благодарны индийскому руководству и индийскому народу за взвешенную позицию, за то, что индийское руководство подошло к этой проблеме, учитывая все её составляющие: и историческую, и текущую политическую конъюнктуру, и руководствовалось именно этими фундаментальными соображениями, в том числе и соображениями большого значения российско-индийских отношений.

Мы признательны за это, и со своей стороны – я и прежнему премьер-министру сказал, и подтвердил в последнем телефонном разговоре вновь избранному лидеру – мы будем исполнять все ранее достигнутые договорённости: и в области экономики, и в области взаимодействия в гуманитарной сфере, и в сфере военно-технического сотрудничества. У нас очень большой объём взаимодействия по очень многим направлениям. У нас пока – и вчера представители индийского бизнеса об этом сказали – торговый оборот находится на очень скромной планке, и её нужно будет совместными усилиями поднимать, но перспективы очень большие, они просто колоссальные. Мы сделаем всё для того, чтобы все эти перспективы были реализованы.

Спасибо.

С.Михайлов: Следующий участник нашей встречи тоже Вам хорошо знаком, Владимир Владимирович: Джон Данишевски, агентство Associated Press, Соединённые Штаты Америки.

Агентству Associated press, по‑моему, через два года, исполняется 170 лет, из которых 35 лет в Associated Press работает Джон.

Пожалуйста, Джон.

Д.Данишевски (как переведено): Здравствуйте, господин Президент!

Уже два десятилетия прошло с момента падения Советского Союза, и за это время были развиты многие основы сотрудничества и контакты между Россией и Соединёнными Штатами. Русские проживают и ведут бизнес в Америке, а американские юридические фирмы, банки и нефтяные компании активно работают в России.

Мир изменился, но сейчас у нас есть разногласия по Украине. Куда, как Вы думаете, мы идём? Это начало новой «холодной войны»? Чего‑то нужно избегать, как Вы полагаете?

В.Путин: Мне бы не хотелось так думать, что это начало новой «холодной войны». В этом никто не заинтересован, и думаю, что этого не случится.

Генезис кризиса, который случился на Украине, ещё развивается. Вернее, так, как я его вижу, я только что изложил. У нас действительно сложилось очень много инструментов взаимодействия с Соединёнными Штатами.

Понимаете, в чём дело, я хочу Вам, Джон, совершенно откровенно сказать, что эти инструменты ведь хороши только тогда, когда они реально применяются. Если у нас созданы какие‑то площадки для совместной работы, то это ведь площадка не для того, чтобы мы вместе посидели и чай выпили или кофе, – это площадки для поиска каких‑то решений и компромиссов. А если весь бонус России заключается в том, что ей разрешают рядом посидеть и послушать, что говорят другие, то это не та роль, на которую Россия может согласиться.

Мне кажется, что это вполне законная постановка вопроса. Мы‑то всегда учитываем интересы партнёров, мы всегда практически говорим «да». Но есть какие‑то линии, за которые мы не можем переступить. И вот в отношении Украины и Крыма это как раз та самая линия.

Я же уже сказал, но, поскольку всё‑таки Вы представляете одно из самых крупных агентств, я повторю: где у нас гарантия того, что после силовой смены власти, очередной «цветной революции», которая, безусловно, произошла на Украине, Украина завтра не окажется в НАТО?

С нами по этому вопросу никогда за предыдущие два десятилетия никто, я хочу это подчеркнуть, не вёл содержательного диалога. Мы слышали только один ответ, как на пластинке записанный: каждый народ имеет право самостоятельно определить систему безопасности, в которой он хочет жить, и вас это не касается. Значит, вопрос по системам противоракетной обороны. Чего мы только ни предлагали, каких вариантов сотрудничества ни выстраивали, ответ, как на пластинке, один и тот же: это не против вас. И когда мы начинаем с документами показывать, что это как раз против нас, потому что все противоракеты, расположенные на определённых территориях, перекрывают стартовые площадки наших баллистических ракет наземного базирования, диалог на этом просто прекращается. Субстантивного разговора просто не существует. Где у нас гарантии, что завтра в Крыму не появятся какие‑нибудь элементы ПРО или не появились бы, если бы народ, проживающий в Крыму, не проголосовал на референдуме за присоединение к России? Никаких просто.

Поэтому, с одной стороны, Вы правы, у нас много инструментов для того, чтобы проводить и осуществлять диалог и добиваться поиска решений, идти к решениям. Но они, эти инструменты, должны использоваться не для того, чтобы обслуживать интересы только одной страны, а должны использоваться для поиска компромисса, приемлемого для всех участников этого процесса при обязательном учёте законных интересов друг друга.

Д.Песков: Я прошу прощения, мы уже почти 45 минут идём в режиме прямого эфира, прямой трансляции.

В.Путин: Если коллеги хотят, мы можем и продолжить это. Пожалуйста.

Д.Песков: В прямом.

В.Путин: Да ради бога. Пожалуйста. Хоть в прямом, хоть в кривом эфире, хоть в каком хотите.

С.Михайлов: Хорошо.

В.Путин: Пожалуйста.

С.Михайлов: Теперь Испания и агентство EFE, по праву считающее себя крупнейшим агентством в испаноязычном мире. Хосе Антонио Вера, пожалуйста, ваш вопрос.

Х.Вера (как переведено): Большое спасибо, дорогой коллега. Господин Президент, из Ваших слов я могу сделать вывод, что, говоря о завтрашних выборах на Украине, Вы понимаете, что они не сильно изменят ситуацию, то есть Вы не надеетесь, что это поможет разрешить ситуацию. Более того, если эти выборы не будут проведены в восточных регионах, а, похоже, именно так и будет, Вас беспокоит введение новых санкций со стороны Запада. Какова в этом случае была бы Ваша реакция? Считаете ли Вы, что Россия, возможно, столкнётся с международной изоляцией? И, наконец, не чувствуете ли Вы угрозу лично для Вас, Вашей политики? Сомнительно, что ситуация будет решена наилучшим образом, с учётом выборов завтра. Существует мнение, что эти выборы могут вызвать новые озабоченности на Западе, новые всплески на востоке Украины. Как Вы считаете, может ли Россия столкнуться с международной изоляцией? Считаете ли вы, что это возможно? Вы готовы к некоторым политическим мерам против Вас лично?

В.Путин: Знаете, я руководствуюсь в своей деятельности только одним соображением – интересами российского народа и Российского государства. А интересы российского народа и Российского государства требовали от нас адекватного ответа на грубые, непрофессиональные силовые действия против интересов России, и наши партнёры должны были бы это учитывать заранее.

Что касается изоляции, то, во‑первых, мы считаем себя правыми в этом споре и по сути, и с юридической точки зрения. Я уже аргументировал свою позицию со ссылкой на косовский прецедент. Как вам хорошо известно, в Косово вопрос о государственной независимости был принят парламентом этой территории. А в Крыму решение о государственной независимости было основано на всенародном референдуме с вопросом, хотят ли люди оставаться в составе Украины или присоединиться к Российской Федерации. И после того как подавляющее большинство, свыше 90 процентов граждан, проживающих на этой территории, заявили на референдуме, что они хотят присоединиться к Российской Федерации, только после этого парламент Крыма принял решение и декларацию о государственной независимости.

Я обращаю ваше внимание на то, что парламент Крыма, который принимал это решение, был сформирован на основе украинского закона абсолютно легитимно до всех кризисных явлений, связанных с проблемами смены власти на Украине и с Крымом как таковым. Депутатский корпус был сформирован заранее, это легитимный орган, и он имел право принимать такие решения. Можно, конечно, всё это игнорировать, делать вид, что кто‑то чего‑то не понимает или не замечает, но право на нашей стороне, и никто не убедит меня в том, что даже на основе наших законных прав и интересов и с учётом норм международного права мы должны как‑то менять свою позицию по этому вопросу. Это первое.

И второе. Я думаю, что вопрос изоляции такой страны носит просто эфемерный характер. Это невозможно. Вы, наверное, в состоянии проанализировать, кто и как относится к тому, что происходит, и кто и как относится к России в современных условиях. Да, у нас большой уровень интереса, большой уровень товарооборота с Европой и Соединёнными Штатами, со Штатами поменьше: там всего‑то 27 миллиардов долларов с небольшим, с Европой – 440. Это взаимная зависимость. Наверное, ущерб можно друг другу нанести, и немалый. В условиях достаточно сложной ситуации в мировой экономике кому это надо? Тем более что наша позиция является справедливой, и люди в той же Европе это видят. Проведите‑ка сейчас в Европе опрос общественного мнения – я далеко не уверен, что подавляющее большинство граждан европейских стран поддержит своё политическое руководство, у меня есть все основания полагать, что у нашей позиции будет очень много сторонников, в конце концов народ – это источник власти.

Так вот по поводу возможных последствий. Они будут негативными для всех, могут привести европейскую, российскую, мировую экономику к таким турбулентным процессам, в которых явно никто не заинтересован. Ну и, кроме всего прочего, конечно, ущерб может быть, если уж совсем перейти к каким‑нибудь сумасшедшим мерам. Но я даже не вижу оснований. Вот принят, допустим, какой‑то пакет санкций в связи с нашими действиями в Крыму. Я считаю, что это незаконно и неоправданно, но он принят. Теперь нам говорят: мы ждём от России ещё каких‑то шагов, каких‑то действий или отсутствия действий по Украине в целом. Каких? Что такого мы сейчас сделали на Украине, за что мы несём ответственность? Сначала мы слышали, что там наши спецподразделения воюют. Потом всё поняли, что нет подразделений. Потом говорят: нет, там инструкторы какие‑то российские. Потом разобрались, все согласились с тем, что и инструкторов нет. В чём проблема? В том, что мы должны обслуживать чужие политические и геополитические интересы? Мы не будем это делать. Но мы хотим и готовы к равноправному сотрудничеству. И мне кажется, что не только значительная часть общественности европейских стран, да и в самих Соединённых Штатах, настроена таким же образом, но и многие правящие, как позволено будет выразиться, правящие круги в этих странах всё прекрасно понимают и на самом деле на конфронтацию‑то и не настроены, и нет для этого никаких оснований.

Пожалуйста.

С.Михайлов: Крупнейшее итальянское агентство «АНСА», его генеральный директор и управляющий Джузеппе Чербоне.

Пожалуйста, Джузеппе, Ваш вопрос.

Д.Чербоне (как переведено): Спасибо, господин Президент, за то, что Вы принимаете нас в Вашем родном городе. Завтра день выборов в Европе, в крупнейших европейских странах. Мне бы хотелось знать Ваше мнение в свете растущего национализма, тенденции к популизму, какие возможны отношения между Россией и Европейским сообществом, также в свете обязательного развития торгового обмена для России и Европы, которые будут выгодны для обеих сторон. Благодарю Вас.

В.Путин: Национализм с торговым обменом – если Вы повторили бы, я был бы Вам признателен.

Д.Чербоне: Прошу прощения, я хотел задать вопрос: считаете ли Вы, что растущий национализм и популизм в Европе могут изменить каким‑то образом Ваше отношение в том, что касается коммерческого обмена и отношений с Европой и с отдельными странами? Надеюсь, я точнее задал вопрос.

В.Путин: Значит, что касается растущего национализма и популизма. Вы знаете, это же не наша проблема – она общая. У нас тоже такое есть, но не мы, надеюсь, Вы считаете, виноваты в том, что растёт национализм и популизм в некоторых европейских странах. Это происходит из‑за ошибок во внутренней и в национальной политике, в области трудовых отношений. Мне, наверное, не следует повторять каких‑то общих вещей, связанных с тем, что привлечение мигрантов для решения экономических проблем наталкивается на непонимание часто местного населения в связи с утратой рабочих мест, в связи с несовместимостью часто культурных традиций, прямо надо сказать – с несоблюдением мигрантами культурных традиций страны пребывания. А действующие органы власти и управления отдельных стран или многих стран, руководствуясь своими соображениями справедливости и толерантности, не принимают должных своевременных мер для того, чтобы купировать эти угрозы.

Я ещё много лет назад многим своим друзьям в Европе говорил о том, что если вы и дальше будете так же действовать, не будете учитывать настроения населения в своих собственных странах, то неизбежен рост национализма. Так всё и происходит. Но, правда, я делал это кулуарно, в личных дружеских беседах, но так всё происходит.

Кстати говоря, Россия здесь не исключение, и у нас примерно такие же процессы происходят, и нам тоже не всегда удаётся грамотно и своевременно реагировать на эти процессы. Но что касается наших отношений, особенно в экономической сфере с европейскими странами, то я здесь угроз больших не вижу, они просто отсутствуют.

Скажем, с Вашей страной, с Италией, у нас очень устойчивые добрые отношения, основанные на прагматичном подходе. И отношения между Россией и Италией вообще находятся в состоянии общенационального консенсуса, как мне кажется. Кто бы, какие бы партии и силы не приходили к власти в Италии, они настроены на развитие отношений с нашей страной. Я думаю, что итальянский народ тоже видит такое же отношение со стороны России к Вашей стране. Я уже не говорю о гуманитарной составляющей, мы с огромным уважением относимся к культурному наследию Италии и к тому, что происходит в гуманитарных сферах сегодня в области искусства, образования, с большим уважением и интересом, это традиция российской культурной жизни. В этом смысле у нас очень много общего.

И экономика развивается достаточно энергично, товарооборот растёт, он показателен. Во многих отраслях у нас есть то, чего у нас нет с другими европейскими странами. Например, у нас одна из проблем – развитие малого и среднего бизнеса, и итальянцы здесь одни из лидеров в Европе в целом. Вклад Италии в этой сфере деятельности у нас в России заметный, мы благодарны за это и, конечно, будем всячески поддерживать это направление, так же как и другие составляющие включая энергетику.

Кстати говоря, Ульф спрашивал по поводу инфраструктурных проектов – «Северный поток», «Южный поток». Италия принимает участие наравне с Германией и Францией в проекте «Южный поток». Конечно, мы всё это будем осуществлять. Более того, если у нас и дальше будут какие‑то проблемы по «Южному потоку», а Брюссель нам постоянно палки в колёса вставляет по этому проекту, мы рассмотрим и другие варианты – через страны, которые не входят в Евросоюз. Просто Евросоюз получит ещё одну транзитную страну. Зачем они это делают, эти брюссельцы, я не понимаю. Но мы настроены, если нам не помешают, реализовывать эти проекты: и «Южный поток», и «Северный поток».

Кстати говоря, мы «Северный поток» построили, а в OPAL нас так целиком и не пускают, дали только 50 процентов объёма мощности. Почему тоже? Чушь какая‑то, какой‑то бред. Мы вложили миллиарды долларов в строительство, подвели ресурс к территории Германии, а по самой территории можем провести только 50 процентов, потому что в системе OPAL только 50 процентов нам разрешили, и то в порядке исключения – на основе решения национального правительства. Это какая‑то ерунда, честно говоря. Достаточно сложно работать в таких условиях, но мы, конечно, будем продолжать усилия, будем продолжать договариваться с нашими партнёрами – и с итальянцами в том числе.

Спасибо.

С.Михайлов: Легендарное агентство Reuters, ныне Thomson Reuters – крупнейшее мировое информационное агентство, которое выпускает информацию в 130 странах мира на 19 языках и каждый день выпускает более 1 тысячи фотографий, Владимир Владимирович. И Пол Инграссия – главный редактор агентства Reuters, лауреат Пулитцеровской премии, что стоит отдельно отметить.

Пожалуйста, Пол.

П.Инграссия (как переведено): Благодарю вас, господин Президент, за то, что вы организовали эту встречу.

Кстати, я не главный редактор агентства Thomson Reuters, я исполнительный директор.

Как я понимаю, ваша основная цель заключается в восстановлении своего влияния на постсоветском пространстве. Насколько это справедливо?

В.Путин: Вы так понимаете или многие так говорят?

П.Инграссия: Многие выражают такое мнение. Нельзя сказать, что большинство комментаторов выражает такое мнение, но многие говорят именно об этом. Как Вы можете прокомментировать такие высказывания?

В.Путин: Это ошибочное мнение, и думаю, что это не то, что соответствует действительности, а то, что является инструментом информационной борьбы. Нам пытаются приклеить этот ярлык – ярлык того, что мы собираемся восстановить империю, Советский Союз, подчинить всех своему влиянию. Это абсолютно не соответствует действительности.

Я уже говорил, могу повторить: нам никогда в голову не приходило, допустим, присоединять Крым, ну просто вообще не было в планах никогда. Мы на постсоветском пространстве, я скажу такую тривиальную вещь, но и наши спецслужбы там не работают.

Понимаете, мы по‑другому совершенно относимся к отношениям на постсоветском пространстве. Ведь в своё время именно Россия, по сути, была инициатором создания СНГ, согласилась и инициировала даже независимость бывших республик Советского Союза на постсоветском пространстве.

Мы стремимся к чему? Мы стремимся к выстраиванию интеграционных процессов на постсоветском пространстве, но не для того, чтобы восстановить СССР и какую‑то империю, а для того, чтобы использовать конкурентные преимущества, имеющиеся у всех наших государств, независимых сегодня, основанные на том, что у нас есть язык межнационального и межгосударственного общения, и им, безусловно, является русский язык; на том, что у нас общая инфраструктура, доставшаяся нам от единой страны, – транспортная, энергетическая; на том, что у нас очень глубокий уровень кооперации между предприятиями и есть очень хорошие наработки в сфере науки, образования, которые мы могли бы использовать для того, чтобы быть успешными на мировых рынках и повышать уровень благосостояния наших граждан.

Вот обратите внимание, мы создаём сейчас, и в ближайшие дни будет подписан договор о создании Евразийского экономического союза. Посмотрите на этот документ внутри, просто посмотрите на него экспертным взглядом, посмотрите на него непредвзято, проанализируйте его. Что там есть от воссоздания империи? Ничего, ноль. Там исключительно вещи, касающиеся объединения усилий в сфере экономики.

Почему же не воспользоваться тем, что нам досталось от прошлых поколений, для того чтобы быть более успешными и более эффективно решать стоящие перед нами задачи? Конечно, мы будем это делать.

Кстати говоря, упорное нежелание брюссельской бюрократии поддерживать отношения и с Таможенным союзом, и с нарождающимся Евразийским экономическим союзом меня просто удивляет. Тайны, наверное, вам не раскрою: нам всё время со ссылками на какие‑то процедурные и юридические вопросы самого Евросоюза говорят о том, что нет, мы не будем разговаривать ни с Таможенным союзом, ни с нарождающимся Евразийским экономическим союзом, потому что Беларусь, потому что Казахстан не являются пока членами ВТО.

Но их можно вечно держать за бортом ВТО, для того чтобы не разговаривать с Евразийским экономическим союзом. И мне кажется, что делается это сознательно. Почему? Потому что, видимо, в Брюсселе, в Комиссии Евросоюза усматривают в этих интеграционных процессах какие‑то угрозы своей конкурентоспособности.

На мой взгляд, это ошибочный абсолютно подход. Надо исходить не из возможных угроз, а из возможных преимуществ, которые очевидны в сотрудничестве между Еврокомиссией (Евросоюзом) и нарождающимся новым интеграционным объединением. На чём основано моё убеждение в том, что преимуществ больше, чем угроз? А потому что Евразийский экономический союз основан на принципах ВТО и позволяет легче нашим партнёрам в Европе работать и с Беларусью, и с Казахстаном.

И потом это рынок свыше 170 миллионов человек. Это большой рынок и с точки зрения потребления, но это и большие преимущества с точки зрения решения тех же самых энергетических проблем и вопросов, связанных с тем, что Казахстан является нефтегазодобывающей страной. Но и Беларусь может играть заметную роль в этих процессах, имея в виду, что она находится прямо в центре Европы, и ещё в советское время её называли сборочным цехом СССР.

Мне кажется, нужно уйти от политических клише и добиться того, чтобы политика не мешала развиваться экономике и решению социальных задач.

С.Михайлов: Наш коллега из Страны восходящего солнца. Япония, агентство Киодо Ньюс, Хироки Сугита.

Пожалуйста, Ваш вопрос.

Хироки Сугита (как переведено): Вы заявили, что отношения России и Китая вышли на новый этап. Премьер-министр Японии господин Абэ хотел бы поднять отношения с Россией тоже на новый уровень стратегического партнёрства. Какими, Вы считаете, должны быть эти отношения стратегического партнёрства с Японией?

Есть разговор о том, что Президент посетит Японию в ближайшем времени. Однако я не думаю, чтобы что‑то изменилось с перспективами этого визита, но когда он может состояться и каким может стать его содержание, по Вашему мнению?

И, господин Президент, хотелось бы спросить о четырёх северных островах. Вы говорили, что хотите разрешить их путём хикиваки, то есть ничьей в терминах дзюдо. Нет ли изменений в такой Вашей позиции? И хотелось бы спросить о содержании этого хикиваки, то есть ничьей: объясните, пожалуйста, что Вы думаете об этом сейчас?

В.Путин: Значит, мы уже говорили – и я, и председатель КНР Си Цзиньпин: мы не дружим между собой против кого‑то. У нас свои отношения с Японией, у Китая свои отношения с Японией. Кстати говоря, наш китайский коллега, ваш китайский коллега говорил о том, что мы должны вспомнить о 70-летии окончания Второй мировой войны. Это касается всех стран, которые так или иначе были вовлечены в эти трагические события. Мы должны вспомнить об этом и дать объективную оценку этой трагедии общемировой. Но сегодня нам ничего не должно мешать двигаться вперёд.

Я считаю абсолютно контрпродуктивным противопоставлять наши отношения с какой бы то ни было страной, в том числе и с Китаем, развитию отношений с третьими государствами. У нас нет оснований ограничивать наши связи с Японией. Я вас уверяю, Китай при всех сложностях отношений и сам развивает отношения с Японией.

У нас просто даже никогда не возникает мысли – ни у нас, ни у китайцев – ставить какие‑то условия друг другу при развитии отношений в двустороннем формате. Такого никогда не было и нет. И мы, и наши китайские друзья ведём себя исключительно по‑партнёрски. Мы же не создаём никаких блоков, мы просто поднимаем на более высокий уровень наши двусторонние отношения, и всё. Это естественно, потому что мы дополняем друг друга.

Так же естественно, как было бы дополнение наших возможностей с Японией. Когда я говорил о нашей готовности обсуждать проблему островов… Напомню, что на каком‑то этапе и Россия, и Япония вообще заморозили эти переговоры, мы потом вернулись к ним, после декларации 1956 года, а она была ратифицирована и парламентом Японии, и Верховным Советом СССР. Напоминаю, что в этой декларации – по‑моему, это статья 9 – говорится о том, что Советский Союз готов рассмотреть вопрос передачи Японии двух островов. Там ничего не говорится о том, на каких условиях и чей будет суверенитет над этими островами, но о передаче там сказано.

Это всё предмет – и по этим двум островам, и по всем четырём – предмет наших переговоров, которые, конечно, сложны, достались нам из прошлого и осложняют наши отношения. И Япония, и Россия искренне заинтересованы в том, чтобы эта проблема была решена. Я хочу подчеркнуть: и Россия тоже. Что такое хикиваки в данном случае? Если бы я знал окончательный ответ, мы бы уже подписали все документы. Окончательного ответа пока нет, он может родиться только в результате тяжёлой сложной совместной работы. Но в принципе это значит, что решение должно быть таким, которое не ущемляло бы интересов друг друга, было бы приемлемым компромиссом, и при этом ни одна из сторон не чувствовала бы, что она является проигравшей. Непростая формула, но в целом, если думать об этом постоянно, двигаться вперёд, то, думаю, ничего невозможного нет.

Готовы ли мы вести переговоры? Да, готовы, но мы просто с удивлением недавно услышали, что Япония присоединилась к каким‑то санкциям. При чём здесь Япония, не очень понимаю, и приостанавливать переговорный процесс по этой проблеме… Так что мы‑то готовы, готова ли Япония? Я пока для себя так и не усвоил, хочу у вас спросить.

Пожалуйста.

С.Михайлов: Наши коллеги из Канады. Национальное информационное агентство Канады Канадиан Пресс, господин Кирк. Агентство было основано в 1917 году, столь памятном для России.

М.Кирк: Благодарю, господин Президент. Для меня большая честь принять участие в сегодняшнем мероприятии. Может быть, на минуту обратим наше внимание на Арктику. В Арктике, по некоторым оценкам, может содержаться до четверти неразведанных энергоносителей в мире, то есть это очень богатая территория, территория, важная также со стратегической, военной точки зрения. Правительство Канады сейчас заявляет права на Северный полюс, и премьер-министр поручил правительству, в частности, заявить претензии на богатства недр, шельфа. Россия также претендует на шельфовые запасы в Арктике, даже, кстати, насколько я понимаю, планирует установить титановый флажок на дне океана. Многие страны следят за развитием ситуации с интересом. Мне интересно было бы узнать Ваше мнение относительно претензий Канады.

И ещё один вопрос. Правительство активно критикует Ваши действия, действия России, то, как Вы подошли к ситуации в Крыму, описывает в терминах «агрессивный», «империалистический». Как Вы могли бы прокомментировать слова нашего премьер-министра? Планируете ли Вы общаться, встречаться с ним во Франции на годовщине высадки союзников?

Благодарю Вас.

В.Путин: Что касается общения, встреч, если ничего не изменится с точки зрения хозяина этого мероприятия, Президента Олланда, то я приеду, разумеется, ни от кого бегать там не собираюсь, буду с удовольствием общаться с любым из своих коллег, в том числе и с премьер-министром Канады.

Меня иногда, знаете, так по‑хорошему удивляет. Допустим, правительство Канады критикует действия России. Где Канада и где Украина с Россией? Я понимаю, можно, конечно, исходить из соображений общепланетарного характера, но мне думается, что даже и Соединённые Штаты далековато находятся от Украины, и такого объёма интересов, национальных интересов вообще ни у Канады, ни у США всё‑таки на Украине нет, во всяком случае, такого объёма, как у России.

Я уже говорил и для вас повторю ещё раз: я считаю, что наши партнёры и из Соединённых Штатов, и из европейских стран действовали на Украине грубо, незаконными методами, подтолкнули антигосударственный переворот и создали в нашем понимании угрозу для фундаментальных интересов Российской Федерации, и не только в сфере экономики, но и в сфере безопасности. Потому что за этим антиконституционным переворотом – а мы об этом хорошо слышали – последовали предложения лишить национальные меньшинства прав на использование своего языка, о вступлении в НАТО, а значит, возможном размещении и войск НАТО, и ударных ракетных комплексов, и систем противоракетной обороны. Это реально создало бы для нас абсолютно новую ситуацию и побудило к определённым действиям, в том числе к действиям, связанным с поддержкой стремлений народа Крыма присоединиться к Российской Федерации. Мы считаем, что с нами пытались разговаривать с помощью силы и что мы, именно действуя в такой логике, дали адекватный ответ. Надеюсь, что это никогда, ни при каких обстоятельствах и нигде больше повторяться не будет.

И кроме всего прочего, я уже, отвечая на вопрос нашего коллеги из Испании, сказал и могу повторить: мы абсолютно убеждены в том и считаем нашу позицию единственно верной, что действия Российской Федерации полностью соответствовали нормам международного права. Статья 1, пункт 2, по‑моему, устава Организации Объединённых Наций прямо гласит, что все нации имеют право на самоопределение, и это считается целью объединённых наций.

Мы категорически против того, чтобы какие‑то участники международного общения разворачивали нормы международного права всегда исключительно только под свои интересы и трактовали их так, как им выгодно в данной конкретной ситуации на международной арене. Вот в Косово надо было действовать в направлении признания права нации на самоопределение, а в случае с Крымом нужно совершенно полностью развернуть ситуацию и говорить о территориальной целостности государства, которая тоже там, в уставе ООН, прописана. Ну давайте мы как‑то договоримся: либо мы будем действовать одним образом, либо другим и не будем называть белое чёрным, а чёрное белым. И мы призываем к тому, чтобы возродить ведущую роль международного права на международной арене, в международных делах.

Что касается позиции Канады, она традиционна в данном случае, она мало чем отличается от позиции администрации Соединённых Штатов, нас ничего здесь не удивляет. Мы готовы к дискуссии, в том числе и с Премьер-министром. Мы неоднократно с ним дискутировали по самым разным проблемам, по разным вопросам. Если будет такая необходимость и желание, мы готовы и к этому.

А вот что касается Арктики, то есть определённые механизмы, отработанные в рамках Организации Объединённых Наций, и совсем недавно мы в ходе этих легальных процедур, предусмотренных международным правом, добились признания прав Российской Федерации на определённые участки шельфа на Дальнем Востоке. Мы действуем абсолютно легальными способами – и там, и в Арктике, будем стремиться именно к этому. Если вы обратили внимание, мы очень долго вели переговоры с нашими норвежскими партнёрами и друзьями по поводу разграничения шельфа в северных морях, в Баренцевом море, вели чуть ли не десять лет. Это всегда сложные вопросы, особенно когда это связано с углеводородным сырьём, и мы всё‑таки нашли компромисс, мне кажется, что на благо обеим странам, потому что это создало для нас условия для начала совместной хозяйственной деятельности там. Мне представляется, что это самый правильный путь решения всех вопросов в Арктике.

Есть и много других инструментов, чисто региональных. Мы все их будем использовать, для того чтобы добиваться согласия и взаимопонимания. Что касается флажка на дно Северного Ледовитого океана, то это акция не государственная, это скорее эмоциональная акция. Я здесь не вижу ничего страшного. Американцы в своё время высадились на Луну и на Луне поставили свой флажок. Мы же не ругаемся с ними из‑за того, что они это сделали, и не говорим о том, что они претендуют на Луну. Слава богу, мы развиваем сотрудничество с Соединёнными Штатами в космосе.

С.Михайлов: Спасибо, Владимир Владимирович.

Ещё одно агентство со 150-летней историей, английское и ирландское, – Press Association, и Клайв Маршалл, его глава.

 Пожалуйста, Клайв, Ваш вопрос.

К.Маршалл: Господин Президент, отношения между Великобританией и Россией в результате украинских событий значительно ухудшились на той неделе. Кэмерон сообщил, что Британии нужно готовиться к тому, что отношения с Россией перейдут в новое, худшее, качество. Он поддержал санкции, направил военные самолёты в балтийский регион, а принц Чарльз на прошлой неделе, по некоторым сообщениям, сравнил Вас с Гитлером. Как вы могли бы это прокомментировать?

В.Путин: В таких случаях я вспоминаю одно хорошее выражение: ты сердишься, значит, ты не прав. Передайте это и Премьер-министру, и принцу Чарльзу, он неоднократно бывал в нашей стране. Я не слышал этого выражения. Если это так, то это, конечно, неприемлемо. Я думаю, что он и сам это понимает, он воспитанный человек. Я знаком и с ним, и с членами королевской семьи. Это не королевское поведение.

Но мы за предыдущие годы, я лично ко всему привык. И я в своей работе буду руководствоваться не тем, кто и что обо мне говорит, а, как я уже здесь подчеркнул, интересами российского народа. Надеюсь, что наши коллеги, в том числе и в Великобритании, это будут иметь в виду, как и то, что мы первостепенное значение при решении всех споров уделяли и будем в будущем уделять основополагающим нормам международного права. Только опираясь на них и единообразно их понимая, мы сможем решать спорные вопросы.

А что касается практических дел, я думаю, что если наши партнёры в Великобритании будут, как и я, руководствоваться национальными интересами, а не какими‑то другими соображениями, то всё это достаточно быстро пройдёт, и мы продолжим сотрудничество так, как это было в предыдущее время. А может быть, выйдем даже и на какие‑то новые рубежи и будем думать о том, что нам делать в будущем для того, чтобы эффективно работать вместе.

<…>