Президент России — официальный сайт

Новости   /

Перед началом встречи глава государства посетил IT-парк Петрозаводского государственного университета, где осмотрел выставку проектов, реализуемых при поддержке Агентства стратегических инициатив.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги, друзья!

Мне всегда приятно и интересно встречаться с людьми, которые посвящают годы своей жизни той работе, которой вы занимаетесь, – помощи людям, причём людям, как правило, особо нуждающимся в поддержке со стороны. Я имею в виду и пожилых людей, и людей с ограниченными возможностями по здоровью, детей.

Не буду произносить долгих, скучных монологов. Давайте мы просто перейдём к дискуссии. Она у нас должна быть свободной, открытой, без всяких ограничений. Пожалуйста.

Здесь присутствуют мои коллеги из Правительства, из Администрации, полпред, исполняющий обязанности губернатора. Мы все в вашем распоряжении. Давайте поговорим по всем вопросам, которые вы считаете важными и которыми вы озабочены, поговорим о том, что делается и что дополнительно мы все вместе можем сделать, чтобы наиболее эффективно работать на этом, очень важном для всех нас и для граждан страны, направлении.

Пожалуйста. Кто начнёт?

Е.Тополева-Солдунова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Меня зовут Елена Тополева-Солдунова, я представляю некоммерческую организацию «Агентство социальной информации» и являюсь членом Общественной палаты Российской Федерации. Хотела обозначить несколько тем, которые, мне кажется, волнуют многие из некоммерческих организаций, волонтёрских объединений. В последнее время, конечно, активность наших граждан очень сильно увеличивается, и мы видим очень яркие примеры участия граждан и через организации, и через какие-то общественные группы, инициативы, в развитии территорий, где они живут, и в самых разных видах общественной активности, направленных на улучшение качества жизни наших граждан.

И конечно, очень интересная новая сфера – это участие некоммерческих организаций в оказании социальных услуг. Тут тоже уже есть интересные практики и примеры. Я только что была на форуме «Сообщество» в Уральском округе, в Тюмени, и там как раз Ханты-Мансийский автономный округ, Тюменская область рассказывали про их прекрасный опыт, о том, как они как раз привлекают НКО в сферу социальных услуг.

Но очень важно, на мой взгляд, было бы создать такой центр компетенций, который мог бы аккумулировать такие лучшие практики и тиражировать их, например, на другие регионы, в другие сферы, потому что пока, к сожалению, с этим есть проблемы. То есть где-то всё идёт очень хорошо и активно, а где-то не получается. И если бы можно было как-то посодействовать созданию такого центра компетенций, я думаю, это было бы всем на пользу.

В.Путин: У нас, по-моему, в 18 регионах, по сути, такие центры компетенций уже созданы, и, конечно, будем их тиражировать дальше. Речь идёт о том, чтобы и информационно насыщать эти центры, обмениваться лучшими практиками, получать эти лучшие практики. В 18 регионах Российской Федерации это работает, по-моему, вместе, кстати говоря, с АСИ это делается.

Вы принимаете там участие?

С.Чупшева: Конечно, у нас «дорожные карты» принимаются по доступу госсектора, сейчас провели первый мониторинг в течение года, 70 регионов занимаются этой работой. Уже понимаем, что получается, но есть определённые сложности и проблемы.

В.Путин: Да, но в 18 субъектах такие центры, я уже не помню, как они точно называются…

Е.Тополева-Солдунова: Центры инноваций, наверное, в социальной сфере? Об этом идёт речь.

В.Путин: Да, центры инноваций, они уже фактически созданы, они работают. Будем дальше расширять этот вопрос.

Е.Тополева-Солдунова: Я думаю, что было бы здорово, если бы в других регионах тоже это появилось.

Ещё хотела сказать о том, что, хотя тоже много таких инициатив, но очень часто возникает потребность в большем взаимодействии с государственными структурами. Например, волонтёрское движение. Сейчас всё больше людей хотят приходить и работать волонтёрами в различных учреждениях, в больницах, в интернатах и так далее. Но непонятен бывает часто регламент взаимодействия с органами власти, то есть куда пойти, к кому обратиться. И из-за этого бывает, что тормозится это желание людей, которое на самом деле тоже могло бы только на пользу быть всем.

В.Путин: Мне кажется, нам нужно и на федеральном уровне найти ответственных непосредственно за это направление работы. Но и не менее важная, а может быть, более важная составляющая – это региональная, поскольку значительная часть компетенций и обязанностей, точнее, лежит на плечах региональных и муниципальных властей. Поэтому в каждом регионе, наверное, должен быть ответственный за работу с таким направлением деятельности и с такими организациями.

Мы в ходе работы с губернаторами обязательно будем это продвигать. И я уверен, что мы это сделаем. А на уровне Федерации, во-первых, у нас есть вице-премьер Ольга Юрьевна Голодец, которая отвечает за социальные вопросы, и если это выводить на уровень вице-премьера, то естественным образом это будет в её сфере деятельности. Фактически так оно и есть, но можно просто уточнить её обязанности в этом плане. Так и сделаем.

Е.Тополева-Солдунова: Я думаю, что это было бы хорошо. Тут тем более много, кстати сказать, среди наших участников членов Совета по вопросам попечительства в социальной сфере, который как раз Ольга Юрьевна возглавляет. Очень, кстати, действенный общественный орган, много всего у нас получается совместными усилиями, поэтому, наверное, было бы логично.

В.Путин: Договорились, так и сделаем. Пометим обязательно и реализуем это.

Е.Тополева-Солдунова: Спасибо.

И ещё одна тема, о которой тоже хотела сказать. У нас появился не так давно…

В.Путин: То есть мы с Вами вдвоём будем сегодня беседовать? (Смех.) Я не против.

Е.Тополева-Солдунова: Как коллеги скажут. Я очень быстро.

Появился новый статус для НКО – исполнители общественно-полезных услуг. И, кстати сказать, 12 июля все полпреды должны были отчитаться Вам о том, как вообще идёт процесс включения организаций, получения этого статуса. У нас пока на всю страну 15 таких организаций, потому что очень большие сложности в процедуре получения этого статуса, в частности в доказательстве надлежащего качества услуг. Не буду сейчас, действительно, забирать время. Скажу только, что Общественная палата разработала рекомендации, как это можно всё упростить. Потому что очень заформализована сейчас эта процедура. Но как-то все игнорируют наши рекомендации.

В.Путин: У нас сейчас подготовлены два проекта Правительством России, подготовлено два проекта закона, в котором, первое, должно быть определено само понятие социального предпринимательства. У нас ведь такого понятия пока в законе нет – вот в этом самая главная проблема.

И второй законопроект. Там говорится о механизмах реализации. И после того, как он выйдет, – а я надеюсь, что он в осеннюю сессию должен быть окончательно доработан и принят Федеральным Собранием, Думой и Советом Федерации, – после этого будет легче. Почему? Потому что тогда и регионы будут иметь определённые ориентиры.

Е.Тополева-Солдунова: Да-да, на региональный уровень передать полномочия, наверное, по качеству.

В.Путин: По сути, это и так на региональном уровне, но там им нужны определённые ориентиры, стандарты и так далее. Тогда, надеюсь, будет лучше. Собственно, как надеюсь? Исхожу из того, что так оно и должно быть, ради этого эти законы и будут приняты.

Е.Тополева-Солдунова: Спасибо.

А.Метелев: Добрый день, Владимир Владимирович!

Меня зовут Артём Метелев, я здесь представляю Ассоциацию волонтёрских центров и тоже, как Елена Андреевна, член Общественной палаты. Наша организация была создана в 2014 году по итогам Вашей встречи с волонтёрами Олимпийских игр, когда Вы поддержали идею сохранения наследия, волонтёрской программы Сочи. С тех пор уже мы объединяем 125 региональных волонтёрских организаций, в том числе и здесь. Из Карелии вот Дарья Маковецкая, Карельский центр добровольчества входит в ассоциацию. Развиваем и среди детей, с Российским движением школьников, волонтёрскую деятельность, и среди студентов, и пожилых вовлекаем.

У нас есть мечта: мы хотели бы сделать волонтёрство неотъемлемой частью жизни каждого россиянина, чтобы это было естественной просто нормой, привычкой для человека – помогать и участвовать в развитии своей территории. Я бы хотел поделиться с вами такой инновационной разработкой нашей, которая, возможно, позволит нас приблизить к исполнению этой мечты.

В.Путин: Вы каждого гражданина хотите сделать волонтёром, вне зависимости от возраста, состояния здоровья?

А.Метелев: Да, чтобы у него был опыт. У нас есть примеры.

В.Путин: Это амбициозная цель, но давайте. Извините, что перебиваю, давайте посмотрим Ваш проект.

А.Метелев: Вы на форуме Общероссийского народного фронта в апреле поддержали идею создания единого федерального интернет-ресурса для освещения деятельности волонтёров, дали соответствующее поручение. Для нас очень ответственно, потому что Правительство предложило использовать нашу платформу, я хотел Вам её показать, платформу «Добровольцы России» в качестве такого ресурса. Её функционал и основная задача – консолидировать волонтёрское движение в нашей стране. То есть она объединяет как организации, которые нуждаются в волонтёрах, так и людей, которые хотят, собственно говоря, эту помощь оказать. Например, если мы посмотрим на волонтёров (мы сейчас находимся в Петрозаводске) Республики Карелия, то мы здесь увидим (и Дарья здесь тоже где-то есть на нашем сайте) разных волонтёров, которые здесь зарегистрированы. Вот, например, девушка работает в центре помощи детям-сиротам. Соответственно, система предлагает ей поучаствовать в программе реабилитации для подростков, то есть система видит, что ей интересна тема детей, что она проживает в Республике Карелия, городе Петрозаводске, и предлагает те мероприятия, где требуется помощь соответственно этого волонтёра.

В.Путин: Откуда вы берёте задачи?

А.Метелев: Мы предлагаем различным организациям, некоммерческим организациям, в том числе присутствующим здесь фондам – «Старость в радость», «Лиза Алерт», фонд «Соединение» и многие другие зарегистрированные организации, их здесь сегодня 647, сейчас, – обсуждали с Министерством здравоохранения и Министерством труда со всеми профильными ведомствами, чтобы и бюджетные учреждения могли бы здесь формировать заявку и искать НКО-партнёров в качестве волонтёров.

Система умная, она позволяет смотреть и обрабатывать большое количество данных, анализирует их и передаёт определённые рекомендации. Например, средний портрет добровольца – сейчас это девушка 23 лет, которая интересуется социальным волонтёрством. На самом деле, примерно в России так и есть, у нас больше девушек, чем парней в добровольчестве. И, может, это и хорошо, потому что чувство сострадания у женщин больше. То есть если мы видим, что, например, здесь, в Карелии, большой интерес у добровольцев, например, к сфере культуры и туризма, то это определённый сигнал учреждениям культуры, органам власти создавать условия для людей.

В.Путин: Кто автор этой программы?

А.Метелев: Наша организация, Ассоциация волонтёрских центров, совместно с «Роспатриотцентром» мы создали. Её партнёром стало Агентство стратегических инициатив.

В.Путин: АСИ финансировало эту работу?

А.Метелев: Финансировали Вы, Владимир Владимирович. (Смех.) Это было создано на средства президентского гранта, который мы получили. Вам и всем коллегам, которые оценили, конечно, огромное спасибо.

В.Путин: Вам спасибо, что напомнили.

А.Метелев: В этой связи мы дали свои предложения в Правительство. Понимаем, что это был стартап, он состоялся. Здесь по 150 человек в день сейчас регистрируется людей. Здесь важна устойчивая финансовая модель. Свои предложения мы в Правительство передали. Пока что решения положительного нет.

В.Путин: Что значит «устойчивая финансовая модель»?

А.Метелев: Чтобы не грантом этот проект финансировался, а чтобы всё-таки финансирование было устойчивым, ежегодным. Очень амбициозные задачи стоят, как вовлечь в нашу мечту людей, россиян, и сделать для них волонтёрство удобным.

Мы смотрели исследования ФОМа о том, что каждый второй человек готов стать волонтёром.

В.Путин: Артём, Вы правы абсолютно, просто я хочу понять, на что пойдут эти средства? Вы куда их будете инвестировать?

А.Метелев: В первую очередь это штат персонала, который обслуживает этот сайт, модераторы, администраторы, разработчики, программисты, дизайнеры. Мы хотим создать мобильное приложение, чтобы можно было с гаджета это всё использовать.

В.Путин: Объём финансирования какой?

А.Метелев: Мы передали в Министерство образования, им было поручено представить предложение по финансированию данного портала, и наша организация, которая бы сопровождала как оператор всего этого дела, там, насколько я знаю, в районе 27 миллионов рублей это стоит.

В.Путин: В год?

А.Метелев: В год, да. Наша организация, ассоциация, которая развивает инфраструктуру…

В.Путин: Результат их работы абсолютно не сопоставим с затратами. Я имею в виду, что он социально и общественно значим, а деньги, если прямо сказать, по-честному, ничтожные. Поэтому давайте подумаем и сделаем это, хорошо?

Реплика: Получается, ещё регионы могут пользоваться.

В.Путин: Конечно.

А.Метелев: Мы обсуждали со Светланой Витальевной, чтобы у каждого региона был свой раздел и все волонтёры могли бы видеть. Вы поручили разработать план мероприятия АСИ совместно с Общественной палатой, мы его разработали. Все волонтёры могут видеть, какие усилия прикладывает государство для волонтёрского движения, что происходит в стране, что меняется в их жизни, создавать свои разделы, например, здесь, в Республике Карелия, вообще, насыщать информацией этот сайт.

Вам спасибо огромное за поддержку. Я хотел бы, если позволите, ещё от лица благодарного волонтёрского сообщества пригласить Вас. Мы ежегодно проводим Всероссийский форум добровольцев, там собираются тысячи людей ежегодно.

В.Путин: Я тоже доброволец, это правда. Я могу принять полноценное участие.

А.Метелев: Спасибо огромное. Это было бы просто лучшим подарком в тот день – Национальный день волонтёров, который Вы уже учредили, и мы планируем в этот день собраться. Были бы рады, если Вы примете наше приглашение.

В.Путин: Артём Павлович, Вам спасибо большое за работу, за результат, за то, что и грант так эффективно использовался. Постараемся дальше Вас поддержать, помочь.

За приглашение спасибо. Я пока, честно говоря, не знаю, смогу я или нет, но Вам желаю удачи при проведении этого мероприятия.

А.Метелев: Спасибо огромное.

В.Путин: Пожалуйста, прошу Вас.

Г.Сергеев: Здравствуйте, Владимир Владимирович!

Меня зовут Сергеев Григорий, поисковый отряд «Лиза Алерт», мы ищем пропавших людей в городе, в природной среде.

Совместно с Агентством стратегических инициатив мы сейчас делаем такую штуку – поисковый центр, который будет объединять наши усилия, государства и общества, в этом направлении.

На сегодняшний день пропавший человек – это по закону забота МВД. Но у МВД очень часто нет ресурса для решения этой проблемы в каждом конкретном случае. Если мы говорим про пропавшего в природной среде, тут вообще нужно усилие всего общества. Тут нужны и все государственные институты, МЧС и так далее, которые могут помочь, плюс добровольцы. Де-факто добровольцы в таких случаях уже много лет играют первую скрипку. Мы знаем, как делать, что сделать. И на сегодняшний день мы видим, что необходима система реагирования на пропавшего в целом в стране, которую мы готовы сделать и предложить, совместно с Агентством стратегических инициатив – я думаю, нас поддержат – сделать такую штуку. Если Вы нам это поручите, будет очень здорово.

И ещё два коротких вопроса. Когда пропадает ребёнок на природе на любой территории России, у нас есть специалисты и техника, которые готовы оказаться там и принести максимальную пользу этому поиску. Но есть проблема – огромная территория. Соответственно, для того, чтобы туда переместиться, – вот стоят в Жуковском Ил-76 МЧС, но мы не можем ими воспользоваться для того, чтобы там оказаться. Если это можно решить, будет здорово. Потому что, насколько я понимаю, просто это физически дорого – переместить людей на какие-то расстояния. Предположим, где-нибудь под Иркутском пропадают, а специалисты самые лучшие есть в Москве. Понятно, что их надо делать по всей стране, но это длительный процесс.

И ещё одна проблема. На сегодняшний день по закону нельзя определить местоположение человека, пропавшего с мобильным телефоном, где угодно (в природе, в городе и так далее), а это нужно оперативно, там речь идёт о минутах, часах. На мой взгляд, обращение родственника в органы правопорядка с заявлением о пропаже – это достаточное основание, и можно понять, где человек. Люди умирают в лесу с мобильным телефоном.

В.Путин: Вы уверены, что это невозможно по закону, точно?

Г.Сергеев: Да, да.

В.Путин: По-моему, в случае, о котором Вы говорите, там могут определить соответствующие службы по линии МЧС, по 112, если он набирает.

Г.Сергеев: На сегодняшний день 112 не может ещё определить, к сожалению. То есть есть какой-то пилотный проект, но он не работает. Вот сейчас, прямо сегодня, сейчас мы с вами разговариваем, если человек в природной среде в Московской области, и никто не может узнать, где он конкретно находится. Для этого мы сейчас используем такую систему, как «вылетающий вертолёт». Тоже добровольцы, они летят, определяют местоположение этого человека, он сам на себя наводит по телефону, и дальше всего двойка заходит и забирает его. То есть не надо гигантскую спасательную операцию устраивать на этом месте. Но наверняка можно сильно упростить, тем более когда сейчас в 112 звонит человек и говорит: «Помогите, с дороги упала машина». У него спрашивают: «Какой километровый столб вы проезжали?» Не говоря уже о более опасных ситуациях. Но XXI век, тут явно можно сделать всё намного быстрее.

В.Путин: Да, конечно.

Г.Сергеев: Одной кнопкой. А сейчас по закону это выглядит следующим образом: оперативный сотрудник должен подписать у начальника отделения, потом пойти в суд. И, пока не открыто уголовное дело… Только так. И судья даёт полномочия на определение.

В.Путин: У меня к Вам просьба большая. Вы можете описать все ваши предложения?

Г.Сергеев: Конечно, да.

В.Путин: Мы их проработаем.

Г.Сергеев: Да. Собственно, всё.

Спасибо большое.

В.Путин: Мы проработаем обязательно.

По поводу того, можно или нельзя использовать авиатехнику МЧС. Здесь разве есть какие-то ограничения, если МЧС готово взять на борт специалистов, волонтёров, членов общественных организаций? Им никто не запрещает это делать, здесь я не вижу никаких ограничений.

Г.Сергеев: Я так понимаю, что на сегодняшний день у них самих туда борт не летит, они пользуются местными силами для поиска этого ребёнка. То есть это именно наша инициатива, чтобы они нас туда перевезли.

В.Путин: А, перебрасывали.

Г.Сергеев: Да.

В.Путин: Надо подумать. Ведь, понимаете, из Москвы вот так, на всю колоссальную территорию России, не наперебрасываешь мобильных групп. Надо развивать это всё на самих территориях.

Г.Сергеев: Надо.

В.Путин: Вот что надо делать. Тем не менее, что касается разрешения, – это мы отдельно поговорим, и если есть хоть какие-то запреты, они будут сняты. Но, действительно, вопрос в переброске на огромные расстояния достаточно мощной техникой небольшой группы людей. Тем не менее, когда речь идёт о жизни и здоровье человека, то тогда, конечно, любые затраты финансового характера несопоставимы и надо делать. Мы поговорим с МЧС ещё дополнительно.

Г.Сергеев: Спасибо.

В.Путин: Пожалуйста.

Е.Мешкова: Меня зовут Алёна Мешкова, я директор благотворительного фонда Константина Хабенского. Мы занимаемся помощью детям с онкологией и другими тяжёлыми заболеваниями головного мозга.

После Вашей «Прямой линии» в апреле прошлого года и информационно-методического письма Минздрава мы наблюдаем значительные сдвиги в области доступа в реанимацию. И для нас как некоммерческих организаций, защищающих права пациентов, это большой сдвиг. Спасибо большое за это.

Для продвижения успешных практик «открытой» реанимации по всей стране мы совместно с Ассоциацией детских анестезиологов и реаниматологов разработали некие стандарты, правила, методические указания и для посещающих, и для персонала. Успешные практики есть на самом деле не только в крупных федеральных современных медицинских центрах, но и в региональных клиниках, и в обыкновенных городских больницах. Они есть, и они постепенно развиваются. Но всё равно ещё очень часто решение принимается на уровне администрации больницы.

В.Путин: Решения какие?

Е.Мешкова: Решение о доступе в реанимацию. И нам приходится в ручном режиме с Министерством здравоохранения эти вопросы решать. Мы говорим, что мы готовы сотрудничать, мы говорим, что мы готовы менять эти устаревшие и долго действующие стереотипы среди медицинского персонала. Но нам для этого нужна поддержка на региональном уровне, для того чтобы по всей нашей большой стране эти успешные кейсы действительно были показаны, работали. И чтобы все врачи понимали, что не обязательно в крупных центрах они должны случаться, есть успешная практика в самых разных больницах самого разного уровня. И здесь нам нужна поддержка как раз на региональном уровне.

Ещё мы обсуждали с АСИ как раз такой региональный социальный стандарт, одним из показателей которого могла бы стать открытость реанимации в том или ином регионе, потому что сейчас она пока ещё очень разная. А когда вопрос идёт, конечно, о конкретной жизни, мы понимаем, что все системные изменения делаются в итоге для конкретных людей, для конкретных детей и их близких.

В.Путин: ВыЛена или Алёна?

Е.Мешкова: Вы знаете, я по паспорту Елена, но меня все зовут Алёна.

В.Путин: Но тогда вообще-то Алёна. Хорошо. Красивое имя.

Алёна, видите ли, в чём дело, у нас в соответствии с действующим законом и сейчас разрешено на протяжении всего лечения присутствие родственников или попечителей либо других представителей, по закону являющимися таковыми. На протяжении всего лечения.

Что касается реанимации, анестезиологии и так далее, вот таких очень чувствительных вещей, то там действительно есть определённые ограничения. Связаны они, Вы сами всё знаете, но тем не менее я вслух скажу, с вопросами, которые обусловлены как раз заботой о пациентах, это санитарные прежде всего вопросы, вопросы, связанные со спокойствием человека, с гигиеной и так далее. Конечно, Вы сказали о стереотипах, наверное, они – не наверное, а точно – существуют, эти стереотипы, может быть, и устаревшие. Здесь очень сложно давать директивные указания. Это очень тонкая сфера, которая должна быть отрегулирована прежде всего самими специалистами, и мы не можем пренебрегать их мнением. Кстати говоря, допуск или не допуск в реанимацию, в места, где анестезиологи работают, это действительно действующей нормативной базой отнесено на уровень лечебного заведения. Мы это обсуждали уже с Министром здравоохранения и будем в этом отношении двигаться туда, куда Вы считаете правильным идти, имея в виду, что открытость лечебных заведений тоже очень важна как лимит контроля за тем, что происходит в учреждениях здравоохранения.

Будем работать. Давайте тоже Ваши предложения, Ваши наилучшие практики, мы будем их аккуратненько продвигать, хорошо?

Е.Мешкова: Спасибо.

В.Путин: Спасибо Вам!

Пожалуйста, прошу.

И.Коломоец: Здравствуйте, Владимир Владимирович!

Меня зовут Иван Коломоец, я сооснователь и генеральный директор интерактивной образовательной платформы «Учи.ру». Мы с 2011 года разрабатываем интерактивные курсы по школьной программе. На сегодняшний день у нас работает более 250 человек, большинство из которых – выпускники ведущих вузов, это МФТИ, МГУ, Высшая школа экономики, Российская экономическая школа.

На сегодня мы уже разработали интерактивный курс по математике для первых – четвёртых классов, которым пользуются более 1,5 миллиона школьников во всём мире. В России (это 20 процентов школьников), в таких регионах как Москва, Татарстан, Тамбовская область, Республика Мордовия, каждый второй школьник изучает математику с помощью нашей платформы.

Отдельно хочу поделиться тем, что мы сделали первые успешные шаги по экспортированию нашей технологии. Этим летом совместно с министерствами образования Бразилии и ЮАР мы запустили пилоты в местных школах.

В.Путин: Как Вы добрались до правительства Бразилии?

И.Коломоец: Не поверите, мы просто полетели сначала в ЮАР, нам удалось там совершенно случайно встретиться с Вашим коллегой Джейкобом Зумой.

В.Путин: Как это случайно? Он просто гулял по улице?

И.Коломоец: Практически. Мы прилетели, и нам сказали, что есть возможность за 800 долларов купить стол и пойти на «Прямую линию». И мы выиграли в лотерею задать вопрос.

В.Путин: Шустрые ребята. Молодцы, красавцы! (Смех.)

И.Коломоец: Мы сказали, что мы из России, мы занимаемся математикой, а российская математика – это знак качества во всём мире. И спросили, как они смотрят на то, что мы могли бы помочь. И это было всё в прямом эфире на «Первом канале».

В.Путин: Я Джейкобу обязательно передам слова благодарности за то, что он продвигает нашу математическую школу.

И.Коломоец: Будем очень благодарны.

В.Путин: Мы с ним регулярно встречаемся. Вот скоро у нас очередной БРИКС будет в Китае, я обязательно вспомню об этом.

И.Коломоец: Спасибо большое, я думаю, он помнит.

В.Путин: И Вам спасибо.

И.Коломоец: И потом точно так же мы прилетели в Сан-Паулу, написали просто письма, встретились и показали качество нашей платформы.

В.Путин: А там с кем вы встречались?

И.Коломоец: Мы встречались именно в штате Сан-Паулу, это министерство образования штата Сан-Паулу, самый большой штат, 50 миллионов, с замминистра и министром тоже.

В.Путин: И господину Темеру, если он приедет на саммит, я обязательно тоже это скажу, Президенту Бразилии.

И.Коломоец: Хорошо, спасибо большое.

Помимо математики на нашей платформе также ученики в игровой форме могут познакомиться с основами предпринимательства. Мы проводим онлайн-олимпиады, в которых ученики участвуют и могут приобрести какие-то базовые предпринимательские навыки.

В.Путин: В игровой форме?

И.Коломоец: Да, да. К примеру, такие задания. Вам нужно открыть киоск с мороженым, и нужно решить, где это сделать – в Тюмени в лесу или в Сочи на набережной. Или у вас бабушка вяжет носки, но она не может вязать больше, чем 10 пар в неделю, и вам нужно помочь с распространением. Или, к примеру, создать автомобиль для Африки, из чего он должен состоять – нужно выбирать. И на основе этого мы проводим такие олимпиады, которые очень нравятся как детям и учителям, так и родителям. Вот в первой олимпиаде у нас 100 тысяч участвовало.

В.Путин: И бабушкам тоже нравится.

И.Коломоец: И бабушкам.

Соответственно, хотел узнать, поддерживаете ли Вы нашу инициативу по знакомству школьников с основами предпринимательства. Считаете ли Вы нужным рассмотреть возможность более системного подхода к внедрению курсов предпринимательства в школе, возможно, даже как школьного курса по предпринимательству.

И, пользуясь тоже случаем, хотел бы у Вас попросить совета. Как Вы думаете, в какой следующей стране нам лучше всего внедрить наш курс по математике? (Смех.)

В.Путин: Лучше всего внедрять как можно больше в России, конечно.

И.Коломоец: Это наш, конечно, первый приоритет.

В.Путин: А там, где вам удобнее, скажите, мы постараемся вас поддержать, помочь вам продвигать ваш продукт, безусловно, чрезвычайно важный.

И.Коломоец: Спасибо большое.

В.Путин: Что касается курса по предпринимательству в школе. Вы знаете, что у нас, в соответствии с действующим законом, определяет, в конечном итоге, школьную программу сама школа. Но эта программа должна состоять из двух частей: первая – это обязательная, вторая – вариативная. По большому счёту, на мой взгляд, курс по предпринимательству может быть и в одной, и во второй части. Он может быть также во внеклассном сегменте внедряться и использоваться. Надо посмотреть, подумать. Всем известна тема с перегрузкой школьников.

И.Коломоец: Да, да.

В.Путин: Да, это всё очевидно. Но, конечно, это очень интересная и, на мой взгляд, полезная вещь. И с Министром образования поговорю обязательно. Постараемся ориентировать и руководителей регионов. Ну а вам желаю удачи.

И.Коломоец: Спасибо большое.

В.Путин: Вам спасибо большое. Так интересно и неожиданно.

Кстати говоря, знаете, о чём я сейчас подумал? У нас будет сейчас саммит БРИКС, я, пожалуй, всем расскажу о вашей практике.

И.Коломоец: Мы будем очень признательны.

В.Путин: Правда-правда, я расскажу всем со ссылкой как раз на положительный опыт вашей работы в ЮАР и в Бразилии.

И.Коломоец: Спасибо большое.

В.Путин: Я думаю, может быть, и другие страны заинтересуются, а там и Китай, и Индия.

И.Коломоец: Если бы Вы и с Китаем, и с Индией нам помогли…

В.Путин: Там есть где развернуться.

И.Коломоец: Там – да.

В.Путин: Пожалуйста.

Е.Олескина: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович!

Меня зовут Елизавета Олескина, я директор фонда «Старость в радость». Мы помогаем пожилым людям, инвалидам, уже 10 лет работаем в 20 регионах.

И мой вопрос по самой трудной для нас теме, с которой мы каждый день сталкиваемся, потому что к нам всё время обращаются за помощью пожилые люди, инвалиды, которые не могут её получить или в недостаточной мере получают от соцслужб. Десять лет назад, когда мы начинали, это в основном были ветераны Великой Отечественной, сейчас просто пожилые люди, послевоенное поколение. Постоянно обращаются социальные учреждения, когда у них не хватает ресурсов, чтобы наладить систему ухода. И обращаются семьи и родственники, которые не понимают, что делать, не знают, как справиться с теми, кто ухаживает. Поэтому это весь спектр проблем.

Прежде всего это отсутствие современного понимания о том, что вообще такое система долговременного ухода. Что это? Когда мы видим, что куча средств может вливаться в учреждение, в оборудование, а пожилые люди будут также лежать в палатах с «утками». Это отсутствие единых стандартов ухода. Очень разные ситуации. Это нехватка персонала, который бы ухаживал, когда у нас одна санитарка на 40–50 лежачих может остаться. Это межведомственная разобщённость, когда у нас между Минтрудом и Минздравом очень часто пожилые люди просто «проваливаются» или человек в одном и том же состоянии может оказаться дома без помощи, в больнице или в доме престарелых. Огромное количество людей, которые остаются за бортом системы, потому что заявительный характер, и они не могут или не знают, как о себе заявить. И конечно, это отсутствие реальной поддержки семьям, которые сами ухаживают.

Мы делаем всё, что мы можем. У нас огромная волонтёрская сеть, постепенно подтягивается и корпоративное волонтёрство, и госкорпорации, как ВЭБ. Но для того, чтобы помочь всем, кому сейчас нужна помощь, нам кажется, что необходима политическая воля руководства страны, которая поможет объединить общество во внимании к старшему поколению, что оно вообще есть.

И мой вопрос: возможно ли сделать отдельную программу, которая на государственном уровне объединила бы, решала бы все системные вопросы долговременного ухода, которая собрала бы и элементы медицинской социальной помощи вокруг пожилого человека, которому нужна помощь, которому нужен уход?

В.Путин: У нас принята Стратегия.

Е.Олескина: Да, в рамках реализации Стратегии, конечно.

В.Путин: Да, Стратегия до 2025 года. А в рамках реализации Стратегии Правительство, по‑моему, в прошлом году приняло решение, приняло план реализации до 2020 года, на ближайшую перспективу. И вот вопросы, которые вы сейчас подняли, конечно, должны быть там упакованы, что называется.

Е.Олескина: Этого нет вообще в плане ничего.

В.Путин: Да-да, вернёмся к этому, я ещё поговорю с Правительством обязательно, чтобы посмотрели повнимательнее.

Е.Олескина: Тогда надо полностью будет план переписать, то есть сделать программу в рамках плана.

В.Путин: Я не знаю, нужно ли там всё переписывать, либо что‑то нужно дополнить, добавить. Во всяком случае, проблема очень чувствительная, согласен с Вами. Ну и хорошо известно, что отношение общества к пожилым людям, к своим собственным гражданам говорит о зрелости этого общества. И это нужно и старшему поколению, но не меньше это нужно и подрастающему, чтобы дети, подростки видели, как относятся к старикам. Это чрезвычайно важная задача. И мы, безусловно, не уделяем ей должного внимания. Вернёмся к этому, конечно, посмотрим ещё раз.

Вы хотели что‑то добавить, да? Да, пожалуйста.

А.Федермессер: Спасибо большое.

Я, во‑первых, если можно, хотела бы сказать слова благодарности за то, что Вы нас всех собрали. Потому что даже пока мы сидели до Вашего приезда, масса каких‑то полезных вещей решилась очень быстро. Нас надо, видимо, вместе собирать чаще.

То, что говорила Алёна Мешкова по реанимации, я понимаю, что это вопрос сложный.

Я, простите, не представилась: Нюта Федермессер, фонд помощи хосписам «Вера».

И этот вопрос наш фонд тоже поднимал неоднократно. Дело в том, что в реанимациях находятся на сегодняшний день не только те люди, которые выпишутся выздоровев. К сожалению, там находятся люди, которые оттуда не выйдут. Это и результат недоразвитой системы долгосрочного ухода – многие тяжелобольные люди там оказываются, хотя им там не место, – и недосформированной системы паллиативной помощи.

И когда мы говорим о том, что мы понимаем, часть пациентов, к сожалению, умрут в отделении реанимации, умрут в белом кафеле, под простынёй, раздетые, с трубками разнообразными – это огромный стресс для семей. Очень хотелось бы, чтобы барьеры для посещений были сняты. И мне кажется, что это всё всё‑таки менталитет медиков прежде всего. Любая больничная инфекция, внутрибольничная инфекция, которой все боятся, она убивается прежде всего тем, что мы с вами, здоровые люди, приходя туда, приносим здоровую флору. И мы сами должны своим приходом способствовать уничтожению этой больничной инфекции. Это происходит сплошь и рядом, везде, во всех платных учреждениях это можно, а в государственных нельзя. А флора везде одинаковая. Это просто менталитет, который нужно менять. И да, безусловно, я не буду лукавить, здесь половина людей рассчитывают на то, что с Вашей помощью мы сможем быстрее приблизиться.

О чём говорила Лиза: системы долгосрочного ухода действительно не существует. К сожалению, в стратегии по помощи пожилым эта тема не отражена. Мы достаточно боролось, занимались и старались, и было там полторы страницы, которые превратились в полторы строки в результате.

А я, как любой кулик своё болото, меня тревожит вопрос помощи тем, кого нельзя вылечить, – это паллиативная помощь, хосписы, обезболивания. Я в какой‑то момент задавала вопрос на «Прямой линии» про обезболивания и про ИВЛ, по‑моему.

Сейчас очень многие вопросы решаются, не говоря уже про то, что в ручном режиме благодаря взаимодействию общественников и министерств мы, по‑моему, в ручном режиме можем решить всё: и посещение реанимаций, и ИВЛ, и транспортировку. Но системно паллиативная помощь, в которой нуждается с каждым годом всё больше людей, – это результат демографии, это результат развития медицины. Чем больше развивается медицина, тем дольше хронический период болезни длится. И в младенчестве тоже. Мы выхаживаем малышей от 500 граммов, а очень многие из них оказываются паллиативными пациентами.

Сегодня достаточно масштабно уже проработан вместе с «Открытым правительством» и с Минздравом национальный приоритетный проект. Это тот инструмент, который Вы создали, который действительно эффективно позволяет решать какие‑то вещи, упрощает межведомственные согласования, что очень круто, на мой взгляд. То есть такие чёткие KPI, которые позволяют получить быстрый результат.

Мы подготовили документ. И я знаю, что сегодня в Москве был президиум, не знаю, к сожалению, пока результатов. Но я понимаю, что те полтора миллиона человек, которые нуждаются в паллиативной помощи, и часть из них в долгосрочном уходе, о которых говорила Лиза, более миллиона человек, которые нуждаются в обезболивании – а получают обезболивание чуть больше 20 тысяч, – если мы не наладим взаимодействие, мне кажется, национальный приоритетный проект очень бы помог. Потому что в конце жизни человек – это больше чем боль, больше чем одышка, это больше чем беспомощность. Это потребность в социальной помощи, это потребность в духовной поддержке, это порой, особенно в крупных городах, масса юридических вопросов. Мы натыкаемся на то, что нам нужно взаимодействие не только Минздрава и Минтруда, нам нужно взаимодействие 11 разных ведомств. Стандартов и протоколов нет ни в долгосрочном уходе, ни в паллиативной помощи.

У меня двое детей, я всё время думаю про то, что, если мы это не решим для себя и для своих родителей, а у нас не так много времени, они будут должны решать это сами. Мы наших детей оставим с чувством вины, если мы не сможем для себя обеспечить нормальный уход из жизни, нормальную комфортную старость. Какие‑то вещи настолько просты, это просто вопрос бюрократических каких‑то препон и «рукастый» подход, переформатирование этой помощи на надомную помощь, потому что это дешевле и потому что это более востребовано. В сельской местности какая-нибудь бабушка, есть койки паллиативные в райцентре в 50 километрах, но она никогда не оставит своих кур и свою свинью, она умрёт без обезболивания дома, потому что она не поедет, нужно помощь привозить к ней домой. Или очень простые вопросы, связанные с детским обезболиванием. У нас до сих пор нет в стране форм неинвазивного детского обезболивания, это чтобы ребёнку не укол колоть морфина пять-шесть раз в сутки, а чтобы это был пластырь, как у взрослых, чтобы это были какие‑то таблетированные препараты. Для детей их нет. Мы просчитали вместе с Минздравом и вместе с Московским эндокринным заводом, что годовая потребность в таких препаратах для всей страны – это всего 46 миллионов рублей. Это очень немного, но этого пока нет.

И мне кажется, что если Вы можете поддержать… Это же всё‑таки, если я правильно понимаю эти механизмы, президентский уровень – национальные приоритетные проекты, Вы же возглавляете это. Если Вы можете это поддержать, так чтобы у нас уже в сентябре был утверждён паспорт, в который вошли бы и долгосрочный уход, и вопросы взаимодействия Минтруда и Минздрава для помощи нуждающимся, для помощи беспомощным – смешно, да, помощь беспомощным, – то дело бы пошло быстрее. И мы не говорим сейчас о выделении денег на то, чтобы все полтора миллиона получили помощь. Мы говорим исключительно о том, что в рамках нацпроекта мы наконец смогли бы разработать стандарты и протоколы, мы наконец смогли бы проговорить механизмы взаимодействия, мы перестали бы делить этого несчастного человека в конце жизни на социалку и медицину – это не делится, извините.

В.Путин: Я ещё раз хочу сказать: мы посмотрим, вернёмся обязательно к этому.

Ваши предложения где‑то сформулированы?

А.Федермессер: Простите. В паспорте национального проекта. Я нахально взяла с собой презентацию, которую мы делали по обезболиванию.

В.Путин: Вы куда‑то это отправляли?

А.Федермессер: Отправляли, но с удовольствием ещё передам.

В.Путин: Давайте нам, мы её с собой возьмём и вернёмся к этому обязательно: или отдельный национальный проект, или в рамках тех решений, которые приняты, но которые Вы считаете ещё неполноценными для реализации, обязательно посмотрим.

А.Федермессер: Спасибо.

В.Путин: Что касается финансирования, то его всё равно надо увеличивать, это, конечно, небольшие деньги, надо посмотреть.

А.Федермессер: Я рада, что Вы говорите это, да, надо увеличить.

В.Путин: По поводу того, о чём Лиза говорила, по поводу людей старшего поколения, которые находятся в определённых учреждениях. У нас начало прошлого года – где‑то 100 учреждений как минимум находились в ветхом или аварийном состоянии. Но за прошлый год их количество сократилось на одну треть. Планируется также где‑то выделение, кстати говоря, достаточно больших денег, свыше 40 миллиардов, на то, чтобы привести всё в нормативное состояние. Поэтому те средства, о которых Вы говорите, они совершенно несопоставимы. А может быть, есть смысл их отчасти переориентировать и более эффективно использовать, в том числе, имеется в виду, и содержание дома пожилых людей.

Здесь, правда, есть и определённая, что называется, «засада», потому что здесь тогда нужно менять значительно нормативную базу. В чём заключается эта замена? Там много вопросов, но один из них – это когда человек содержится дома, то, как правило, это софинансирование государства и семьи. И если государство резко поднимает, то тогда семья тоже должна поднять, а она часто не в состоянии это сделать. Поэтому там много вещей нужно пересматривать. То есть это не просто даже нежелание, а целая цепочка проблем, которые одна за другую цепляются, но с чем я не могу не согласиться: я полностью согласен, решать её всё равно надо.

А.Федермессер: В нацпроекте это можно было бы всё проработать командно.

В.Путин: Посмотрим.

Пожалуйста.

Е.Олескина: Прошу прощения, очень коротко отвечу. Действительно очень ценно, что сейчас будут выделяться средства, но самое страшное, если они пойдут просто на ремонт зданий. Потому что мы видим отремонтированные помещения, где уход ужасный и на людей просто никто не смотрит. Почему я говорю именно о системе долговременного ухода? Потому что тогда мы сможем собрать все элементы и даже эти деньги распределить.

В.Путин: Лиза, меня самого это беспокоит, потому что легче всего истратить деньги на капитальные работы, на ремонты, на строительство, а потом неизвестно по каким нормам это всё делается и насколько это эффективно. Но так или иначе всё равно эти здания надо приводить в нормативное состояние.

Е.Олескина: Да, мы видели регионы, где построены новые дома престарелых – не хочу называть, чтобы не обидеть регионы, – они очень дорогие, очень хорошие, но туда зачем‑то собрали сто ходячих людей, которые вообще хотели жить дома, потому что им сказали: теперь у нас учреждение. Очень важно, чтобы мы комплексно подошли, чтобы мы тех, кто хочет жить дома, могли оставить дома – два часа сиделки, час сиделки; те, кто хочет в дневном центре, смогли бы день проводить не в доме престарелых, потому что переезд губителен – психологический барьер, человек его не может пережить, – а в учреждениях, чтобы мы наладили уход так, чтобы они действительно работали вообще на выздоровление, можно их потом выписывать будет.

В.Путин: Сфера тонка, давайте мы поработаем вместе над этим.

Е.Олескина: Минтруд и Минздрав согласны.

В.Путин: Уже хорошо. То есть Вы также активно с ними работали, и они уже со всем согласны. Спасибо, Лиза.

Пожалуйста.

М.Островская: Меня зовут Мария Островская, я представляю санкт-петербургскую благотворительную организацию «Перспектива», которая работает с детьми с тяжелейшими множественными нарушениями, умственными и физическими, и со взрослыми с тяжёлыми психофизическими нарушениями. И конечно, мы работаем больше всего в детских и взрослых специализированных интернатах уже 21 год.

В.Путин: Психоневрологических?

М.Островская: Да, это так называемые ПНИ и ДДИ, которые к социалке относятся. И у нас широчайшая волонтёрская сеть и сеть специалистов. Каждый день приходят на работу на отделение около 40 наших сотрудников и 20 волонтёров дополнительно на одно из отделений, например, психоневрологического интерната. У нас таких площадок много.

Мы 21 год пытаемся добавить к государственной помощи негосударственную, чтобы всё‑таки качество жизни людей в психоневрологических интернатах как‑то обеспечить. И сейчас уже совершенно понятно, что нужно развивать альтернативы, интернатзамещающие технологии. Потому что, сколько туда ни вливай, в эти тысячники, это всё ни к какому качеству жизни людей, к сохранению их человеческого достоинства и даже к соблюдению прав элементарных не приводит.

С детскими домами мы уже вопрос решили как‑то более или менее, хотя бы в том смысле, что благодаря тому, что детей стали брать в школы, система образования стала брать детей с тяжёлыми нарушениями, очередь в ДДИ прекратилась. В Питере очереди больше в ДДИ нет.

В.Путин: Почему сократилась?

М.Островская: Потому что школы стали брать детей. То есть если мама раньше в семь лет сдавала ребенка в интернат, потому что всё: или она идёт на работу, или она сдаёт его в интернат, то теперь такой дилеммы нет, и люди могут оставить детей дома.

С психоневрологическими интернатами абсолютно ничего не двигается. Это по‑прежнему огромные учреждения, где скандал за скандалом идёт благодаря тому, что всё‑таки они стали более открытыми, туда попали волонтёры, и начинается огласка по поводу того, что там происходит. Наверное, Вы в курсе, что были многие острые публикации, и я очень прошу вашего внимания к публикации, которая вышла прямо сегодня на «Медузе», её сделала Вера Шенгелия, это журналист, которая сама волонтёрила в интернатах. Вот именно несколько журналистов, которые сами имеют волонтёрский опыт в психоневрологических интернатах, очень ярко освещают проблему. Почему закрытые учреждения? Потому что недееспособные люди, их опекуном является директор интерната, и он же сам является поставщиком социальных услуг. Жалобу на него можно написать только с его согласия, также подать исковое заявление. То есть тяжелейший конфликт интересов, который делает систему совершенно закрытой.

Минтруд очень серьёзно озаботился этой проблемой, создана рабочая группа, куда я вхожу, в частности, по реформированию интернатов. Но о чём опять идёт речь? Строительство новых интернатов предлагают регионы, разукрупнение в виде разрубания на более мелкие, со строительством прекрасных помещений и так далее. Это совершенно не то решение проблемы, которое экономически разумно, с нашей точки зрения.

И надо сказать, что на постсоветском пространстве многие страны пошли совершенно другим путём – они запретили вообще интернаты как таковые большие. То есть они создают альтернативы в виде групп сопровождаемого проживания на семь-восемь человек, если это тяжёлая инвалидность. Либо большой объём – о чём Лиза говорила в отношении пожилых людей, Нюта говорила – большой объём квалифицированного надомного сопровождения. Это получается не дороже.

Д.Поликанов: Дешевле.

М.Островская: Я бы не сказала, не всегда дешевле. Но, во всяком случае, это просто требует реструктуризации.

Нет политической воли. Вы, безусловно, самый решительный человек страны. И мы, конечно, все рассчитываем на то, что будет принято какое‑то очень решительное…

О чём мы хотели бы Вас просить? Если, например, сейчас девять тысяч человек в очереди в психоневрологические интернаты, не надо, конечно, закрывать интернаты и «выпускать психов», как нас пугает жёлтая пресса: сейчас вам выпустят из экономических соображений всех психов, они вас изнасилуют. Нет, конечно. Но для очереди запретить просто вход в эти старые учреждения кого‑либо из очереди. Обязать регионы каким‑то специальным, я не знаю, приказом, указом создавать альтернативы, чтобы каждому человеку, который стоит на пороге, семье, которая стоит на пороге того, чтобы отдать человека в интернат, была предложена альтернатива – надомное сопровождение, малые формы группового проживания в квартирах в городе. Уже очень многие НКО страны сделали такие модельные проекты, их можно тиражировать, но для этого, если бы был закрыт вход в большие интернаты, пошла бы, начала бы работать эта вся машина альтернатив силами негосударственных организаций. Никто из нас не создаст стационарное учреждение. Но взять семь-восемь человек на сопровождаемое проживание с прозрачной ситуацией надомного сопровождения вполне могли бы очень многие НКО, если бы финансирование было.

Нельзя ли закрыть на вход интернаты, Владимир Владимирович? Пожалуйста.

В.Путин: Первое. Мария, во‑первых, отдаю должное тому, чем Вы занимаетесь, это очень сложно. Вообще, почти всё, чем занимаются собравшиеся сегодня за этим столом люди, – сложные вещи, но у Вас особо сложная вещь.

М.Островская: Можно мы Вам отдадим наш годовой отчёт? Там описано. Вдруг у Вас будет время, в машине, например?

В.Путин: Да, я посмотрю обязательно. Учреждения, о которых Вы говорили, а у нас их свыше пятисот, где‑то пятьсот двадцать, что ли, они создавались ещё в советские времена по известному стандарту, действительно, там тысяча людей, чуть меньше, чуть больше, много.

М.Островская: Мужчины и женщины на разных отделениях всю жизнь проживают. Ничего так, да? Как в тюрьме. Ни в чём не повинные люди.

В.Путин: Согласен. И с чем я ещё согласен, это с тем, что нужно там многое менять, это совершенно очевидно. Я отдаю должное Вашему профессиональному подходу, заходу, точнее, по поводу решительности, обращённой ко мне.

М.Островская: Так и есть.

В.Путин: Мне, конечно, хочется выглядеть решительным сразу, всё запретить, но это тоже очень тонкая сфера, требующая, безусловно, профессионального участия. Но не могу не согласиться, что там, где есть конфликт интересов, там нужно проявлять эту самую волю – не столько политическая, сколько профессиональная воля должна быть проявлена. При чём здесь политика‑то?

У вас все эти предложения готовы наверняка, да?

М.Островская: Да.

В.Путин: С ними можно работать?

М.Островская: Да.

В.Путин: Вы их нам давайте тоже.

М.Островская: А как Вам отдать технически?

В.Путин: Технически? Мы договоримся. Андрей, оставь данные свои, это мой помощник.

Вы созвонитесь с Андреем Рэмовичем, отдайте ему, и я на основе ваших предложений подготовлю соответствующее поручение Министерствам, Правительству в целом. Я обязательно добьюсь того, чтобы это было проработано должным образом. А потом посмотрим, что реально можно сделать в ближайшее время.

Что меня беспокоит? Мы, скажем, запретим вход в эти учреждения, как Вы сказали, то есть не будут принимать новых пациентов, а готовы ли в регионах другие способы решения проблем?

М.Островская: А они не будут готовы, пока не будет проблемы.

В.Путин: Мария, Вы понимаете, это в 90‑е годы называлось шоковой терапией. Говорили так: нужно сейчас всё рубануть. А другие возмущались и предрекали обнищание и развал народа и развал всей социальной сферы. Ну ничего, говорили инициаторы этой шоковой терапии, по‑другому невозможно. Но это сопровождается тяжёлыми последствиями. Нам надо бы попробовать их избежать, тяжёлых последствий.

Тем не менее я полностью с вами согласен в том, что оставлять эту систему как она есть и ничего не делать, это неправильно, это невозможно, нам нужно двигаться в направлении трансформации. Не только дробить их, что, кстати говоря, тоже, может быть, не лишено смысла, но и внутри менять саму систему. Абсолютно с вами согласен, недопустим конфликт интересов у руководства этих учреждений, это просто внутренняя, безусловно, внутренняя проблема. Есть и другие вопросы, которые требуют решения. Давайте вместе поработаем, ладно?

М.Островская: И надо сказать, что закон о распределённой опеке до сих пор лежит, никак не принимается. Смотрите, какая фантастическая история. Когда, например, вырастили инвалида в семье, родители стали дряхлыми, отдали в интернат, они теряют право опеки над своим ребёнком, это право опеки получает директор интерната. Ну то есть абсурд вообще полный. Когда мы приходим, например, защищать чьи-то права, нам говорят: а вы кто? Вас кто уполномочил? А опекун, директор интерната, вообще согласен, что вы подаёте исковое заявление против него?

В.Путин: Понятно, понятно.

М.Островская: И так далее. То есть это безвыходное совершенно положение.

В.Путин: Да-да, замкнутый круг такой получается.

М.Островская: Да, и закон о распределённой опеке не идёт, вообще не идёт никак.

В.Путин: Маша, согласен с вами. Да,

М.Островская: Может быть, Вы поможете? Да, извините.

В.Путин: Вместе поработаем. Согласен, очень тонкая, чувствительная сфера, и нужно, безусловно, двигаться в направлении решения этой проблемы.

М.Островская: И защитите журналистов, пожалуйста, которые вскрывают страшные злоупотребления.

В.Путин: Их надо защищать? Их кто-то обижает?

М.Островская: Я боюсь, что сейчас будут.

Е.Тополева-Солдунова: Пока не обижают.

М.Островская: Я опасаюсь просто, потому что очень острая статья.

В.Путин: Вы сказали, я услышал, надеюсь, этого будет достаточно.

М.Островская: Извините, всё.

В.Путин: Если нет, то отреагируем должным образом.

Пожалуйста.

А.Сиднев: Владимир Владимирович, меня зовут Алексей Сиднев, я руковожу партнёрством «Мир старшего поколения», которое объединяет негосударственных поставщиков социальных услуг. И мы как раз и делаем, собственно говоря, своими руками уже долгие годы ту самую альтернативу, о которой говорит Мария. Но в отличие от некоммерческих организаций мы бизнес, мы пытаемся заработать деньги.

В.Путин: Как? Что конкретно?

А.Сиднев: Сейчас я расскажу.

Сейчас социальные услуги передаются в негосударственный сектор, и я хотел бы поговорить о двух проблемах. Первая проблема – это, собственно говоря, тарифы. И вторая проблема – это соотношение НКО и социального предпринимательства.

Сначала о тарифах. Тарифы, по которым передаются социальные услуги, искусственно занижены, в них не включён ряд затрат, не говоря уже о прибыли.

В.Путин: Тарифы формируются на уровне регионов.

А.Сиднев: Тариф формируется на уровне региона. Например, в Московской области тариф на стационарное обслуживание пожилого человека составляет тысячу рублей в день. Себестоимость – полторы тысячи. Причём у государственных и негосударственных. Если работать качественно, по современным стандартам, то себестоимость – 2,5 тысячи рублей. Почему такая большая разница? Разница потому, что тарифы формировались исторически: просто посмотрели, сколько тратили, и разделили на количество человек. И тариф, естественно, не включает капзатраты, затраты на ремонт, затраты на оборудование. Но что ещё прискорбно, что тарифы отражают ту устаревшую систему нехватки персонала по уходу. Таким образом, пожилые люди, которым нужен уход, нужна забота, её не получают, а стены, соответственно, не получают ремонта.

Когда мы разговариваем с субъектами, с регионами, мы говорим: почему у вас такие низкие тарифы, не могли бы вы их повысить? Здесь есть две вещи. Они говорят: да, тариф повысить мы не можем, потому что у нас нет возможности финансовой, и эти бюджетные расходы у нас неприоритетные, и они финансируются по остаточному принципу. А второе, когда мы говорим: ну хорошо, если бы вы повысили тариф, мы бы пришли и стали бы работать. Он мне говорит: нет, мы можем работать по таким тарифам, вы по таким низким не идёте, поэтому мы попросим деньги у государства, у Владимира Владимировича, и он профинансирует создание тех самых интернатов, в которых будут по‑прежнему реплицировать систему. И стоимость создания этих интернатов выше, если бы это делал бизнес. Есть хорошие примеры: есть Москва, Санкт-Петербург, где тарифы выше, и они достаточны для того, чтобы предприниматели инвестировали.

Поэтому вопрос по тарифам: можно ли создать систему, где как раз была бы система формирования таких тарифов, которая была бы, несмотря на то что это региональный уровень, но тарифы были бы, они бы говорили, какие расходы должны быть включены, отражали бы налоги, отражали бы какую‑то, пускай минимальную, норму прибыли, но самое главное – отражали те стандарты качества, которые мы хотим, чтобы в нашей стране соблюдались? Тогда мы сможем это контролировать. Это первый вопрос.

Второй вопрос. В Вашем Послании Федеральному Собранию Вы…

В.Путин: Можно я сразу на первый, ладно?

Вот смотрите: как мы с вами определили, собственно, так и есть – тарифы эти формируются регионами. У нас есть законы, которые распределяют полномочия, есть степень, уровень ответственности у Федерации и регионов. В соответствии с действующим законодательством, если Федерация даёт им указание что‑то поменять в рамках их региональной компетенции, мы должны сопровождать это соответствующим федеральным финансированием. И это такой ящик Пандоры, потому что, стоит только сказать, что мы вам поручаем то‑то, то‑то, как Вы сами правильно сказали, они говорят: давайте мы подождём денег из федерального бюджета. Тут же всё будет переложено на федеральный бюджет. Это первое.

Второе. Нужно понять и определиться с тем, что включать в тариф, а что не включать. Сегодня просто некоторые вещи в тариф не включаются, скажем, вещи капитального характера. Ведь сегодня в тариф включается только что? Текущая работа по обслуживанию и расходные материалы по обслуживанию. Но не включается туда приобретение какого-то «долгоиграющего» оборудования, капитальные затраты и так далее. Но это тогда совсем другие расходы.

И здесь нужно понять, честно говоря. Вот у вас коммерческая организация, которая даже в этой сфере имеет право и должна получать определённую прибыль. В известной степени государство передаёт вам свои полномочия в этой сфере. Но это так же, как где‑то в стройке или в обслуживании чего‑то там, в оказании услуг государства, например, по питанию, ещё по какому‑то направлению, предполагается, что сама организация, которая делает это, использует имеющееся у неё оборудование, а не перекладывает эту составляющую на плечи государства. Я понимаю, что у вас не такая прибыль, как в нефти и в газе, и у вас, может быть, и мощи‑то нет, чтобы ещё и оборудование какое‑то «долгоиграющее» покупать. Но со всем этим нужно просто немножко подумать и разобраться. В целом примерно туда нужно двигаться.

А.Сиднев: Но, поскольку мы работали до того, как государство вообще признало то, что существуем мы, у нас очень много коммерческих клиентов, которые за себя платят. И как раз, если государство не будет участвовать, мы будем прекрасно жить, в этом плане нам государство не нужно. Мы просто видим, как за большие деньги страдают люди, которые не могут оказаться у нас. Мы говорим, что мы готовы стать альтернативой…

В.Путин: То есть у Вас идея‑то в чём? В том, чтобы государство эти траты, которые оно осуществляет, осуществляло более эффективно? Давайте вместе на этот счёт подумаем. С этим я согласен.

А.Сиднев: Тем более уже многое сделано и Минтрудом, и Минэком, для того чтобы снять барьеры и санпины, и долгосрочное финансирование.

В.Путин: Это Вы обратили внимание, что это мы с Вами делаем как раз с президентского уровня, по сути.

А.Сиднев: Огромное спасибо.

Второе: когда Вы обращались к Федеральному Собранию, Вы рекомендовали 10 процентов соцтрат передать НКО, некоммерческим организациям. Социальные предприниматели обрадовались, пошли в регион и сказали: мы хотим участвовать в этой работе. Они говорят: подождите, вы же предприниматели? – Конечно, предприниматели. – То есть вы коммерческие, а Президент сказал «некоммерческие». Что сделали предприниматели? Будучи предпринимателями, они, конечно, надели шкурки овечек, организовали НКО, для того чтобы регионы смогли выполнить Ваше поручение. На самом деле это фикция. Несмотря на то что были разъяснения со стороны Минтруда и Минэка, ситуация по‑прежнему не очень сильно меняется.

В.Путин: Какие разъяснения?

А.Сиднев: Смотрите, есть разница между некоммерческими организациями и коммерческими. И те, и другие в равной степени могут оказывать социальные услуги. Но поскольку 10 процентов, Вы сказали, только для некоммерческих организаций, собственно говоря, вопрос: действительно ли Вы имеете в виду, что это только для некоммерческих организаций, им нужно помогать, и если нет, то, наверное, дать разъяснение, что регионы в том числе должны?

В.Путин: Здесь, конечно, это нужно уточнить, безусловно. Потому что если речь идёт о том, чтобы передавать услуги в НКО и платить за них, то так или иначе это предпринимательская деятельность.

А.Сиднев: НГО практически.

В.Путин: Я с Вами согласен, это подлежит уточнению. Андрей Рэмович, пометьте, тоже.

А.Сиднев: Я бы хотел… Простите.

В.Путин: Пожалуйста-пожалуйста.

А.Сиднев: Нечасто есть возможность обратиться к Президенту.

В.Путин: Вы знаете, я посылаю вам ответную шайбу: у меня тоже нечасто есть возможность с вами встретиться. И для меня это тоже важно.

Пожалуйста.

А.Сиднев: Я бы хотел позвать Вас посетить одно из учреждений, самое современное в Европе, только что построено в Московской области, по модели как раз партнёрства государства и бизнеса – учреждение для пожилых людей в Малаховке. И почему это важно? Наверное, чтобы поддержать идею, что государство должно взаимодействовать с предпринимателями в социальной сфере, и показать, что это может быть эффективно, и более эффективно, чем это делает государство.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо. Постараюсь.

Пожалуйста.

О.Кашаева: Здравствуйте!

Олеся Кашаева, руководитель благотворительного фонда «Дорога в жизнь», проект «Мама работает».

Мы помогаем молодым мамам получить образование, найти работу на дому или открыть свой бизнес. При этом мы на деятельность фонда не собираем пожертвования, а зарабатываем сами. Мы социальные предприниматели, вся наша прибыль идёт как раз на оказание бесплатных услуг для мам. Обычно люди, начинающие социальный бизнес, очень переживают за своё дело. Они содержательно владеют матчастью, но при этом у них нет практических навыков реализации задуманного. И каждый новый стартап-проект нуждается в акселерации, да, собственно, и проекты, которые существуют уже не один год. И с учётом той пользы, которую приносят социальные предприниматели, мы бы хотели попросить, чтобы Вы сделали программы акселерации доступными для нас. И как Вы уже говорили сегодня, очень важно законодательно закрепить статус социального предпринимателя, чтобы власти воспринимали нас как субъект взаимодействия и чтобы они могли разрабатывать какие‑то варианты поддержки для нас.

В.Путин: Что касается статуса, то, действительно, я уже об этом сказал, надеюсь, что закон будет принят осенью, – первое.

Второе, по поводу акселерации. Тоже уже об этом говорил, в 18 субъектах фактически открыты такие центры, мы будем дальше эту практику развивать.

Ну а третье: я хотел бы Вас всё‑таки попросить поподробней рассказать, что вы делаете для того, чтобы молодые мамы могли вернуться как можно быстрее на работу и чтобы они не теряли квалификацию либо приобретали новую квалификацию.

О.Кашаева: Да, кто‑то приобретает новую квалификацию. Очень часто мамы не хотят возвращаться на прежнюю работу после того, как они уходят в декрет. У нас есть бесплатные коворкинги для мам.

В.Путин: Что-что?

О.Кашаева: Коворкинги. Мама может приходить с ребёнком. Мама работает, проводит встречи, мероприятия, какие‑то совещания, работает с командой, а тем временем её ребёнок занят воспитателем. Это для мам бесплатно. И это отличная возможность работать, работать в декрете, зарабатывать.

В.Путин: Такой детский сад?

О.Кашаева: Это не детский сад, нет, это не детский сад. Это как раз возможность работать, при этом ребёнок находится рядом с тобой.

В.Путин: То есть мама работает, а малыша забирают?

О.Кашаева: Мама работает, ребёнок в соседнем кабинете занимается с воспитателем.

В.Путин: А мама чем занимается?

О.Кашаева: Мама занимается разной деятельностью. Это может быть фриланс. Мы обучаем по различным программам, как раз то, что можно делать на дому. Это какие‑то работы в интернете, это ведение баз данных и тому подобное.

У нас есть такая система, что мама в среднем может тратить три часа в день на работу, пока ребёнок спит или пока ребёнок с кем‑то занят. Она должна работать три часа в день, получать 15 тысяч рублей. А для мам, находящихся в декрете, это существенный доход, который для неё очень важен, действительно помогает, помогает очень многим мамам, которые находятся в сложной финансовой ситуации или, возможно, воспитывают детей одни.

В.Путин: Знаете что, я не случайно спросил. Мы сейчас как раз думаем о том, как нам способствовать поддержанию положительного демографического роста в стране, которого мы добились за последнее время. И одно из самых важных направлений – это обеспечить возможность трудоустройства, тем более для мам, находящихся в отпуске по уходу за ребёнком, хотя бы до полутора лет, но и дальше. Как нам обеспечить переподготовку или включение в трудовую деятельность для этой категории молодых женщин – это одно из важнейших направлений обеспечения или поддержания рождаемости в стране. Молодая женщина часто задумывается, заводить ребёнка или нет, в связи с известными трудностями на рынке труда. Чрезвычайно важная вещь. Поэтому нам очень нужна ваша практика, и я не исключаю, что мы можем даже тиражировать её на общегосударственном уровне, направив туда значительные объёмы финансирования.

О.Кашаева: Спасибо. Это, конечно, замечательно.

В.Путин: Вам спасибо. Я бы хотел знать конкретнее, можете нам всё это поконкретнее изложить и передать?

О.Кашаева: Да, конечно.

В.Путин: Не сейчас. Просто изложите, пожалуйста, и передайте нам это.

О.Кашаева: Обязательно, конечно. Дело в том, что мы можем всё это сделать даже сами.

В.Путин: Да, я понимаю, что Вас пугает конкуренция. Но, может быть, наоборот, это будет не конкуренция, а поддержка. Почему? Потому что мы таким социальным предпринимателям, как вы, будем оказывать поддержку и будем стимулировать появление таких же структур по стране в целом, потому что это будет не полное прямое финансирование, а софинансирование со стороны государства. Это как раз то, на что мы по большому счёту готовы потратить приличные деньги на протяжении многих лет.

О.Кашаева: Мы можем заработать и сами. Нам важна помощь именно в тиражировании проекта, продвижении.

В.Путин: Да. В том, что вы можете заработать сами, я даже не сомневаюсь. Но мы найдём точно, где можно поддержать таких, как вы, и как тиражировать ваш опыт.

О.Кашаева: Спасибо.

Д.Поликанов: Владимир Владимирович, Дмитрий Поликанов, фонд поддержки слепоглухих «Со‑единение». Вам Светлана, наверное, пару раз рассказывала, докладывала как раз о нашей деятельности. Мы работаем с людьми, у которых одновременно и зрение, и слух нарушены.

В продолжение того, что сказали коллеги. На самом деле все эти вопросы актуальны для нашей категории ещё больше, потому что у нас достаточно много людей, которые имеют сохранный интеллект, но у них при этом есть проблемы со зрением и со слухом. Поскольку у нас фонд занимается не только помощью, мы для себя одну из задач поставили как раз сделать модельные проекты, которые потом можно дальше тиражировать либо на другие категории инвалидности и так далее.

Сопровождаемое проживание. У нас есть, например, эксперимент «Тихий дом», мы сейчас заканчиваем описание этой методики, расчёт финансовой модели и так далее. Мы понимаем, чего не хватает в законодательстве. В Белоруссии в 2013 году легализовали сопровождаемое проживание и включили это в закон о социальном обслуживании. У нас 2017 год на дворе, и пока, в общем, этого не произошло. В Восточной Европе это сделали вообще почти 10 лет назад. Это как раз та самая альтернатива, которая во многих случаях может быть дешевле. То есть мы сейчас считали это, и у нас получается, что в нашем «Тихом доме», притом что мы на экскурсии их возим и так далее, 42 или 43 тысячи, по‑моему, на человека в месяц. И мы аренду платим ещё. А у государства порядка 60 тысяч, то есть объективно государство тратит на этого человека больше, и в этом смысле важно, чтобы государство подхватывало такие инициативы.

Дальше мы сделали подготовку тифлосурдопереводчиков – специальные люди для наших подопечных, чтобы из дома выйти к юристу или в больницу перевезти из рук в руки и так далее. Был дефицит тотальный, мы сейчас подготовили около тысячи таких людей, но опять же должно государство подхватить и сказать: хорошо, спасибо, давайте теперь увеличим количество часов тифлосурдоперевода, которое положено. Сейчас слепоглухому, страшно вдуматься в это, положено 40 часов в год такого сопровождения, то есть он может на три часа в месяц выйти, а остальное время сиди дома и никому ты не нужен. Мы говорим: хотя бы до 84 сделайте, в два раза. Мы как фонд открываем свои службы сопровождения, надо, чтобы государство тоже это подхватывало.

Момент с ТСР. У нас есть специальная программа, мы делаем разные гаджеты, то есть помогаем изобретателям: и со «Сколково» работаем, и с Фондом Бортника работаем, и так далее, всех соединяем как раз делать разные гаджеты, которые облегчают их жизнь. Но есть у нас «замечательный» федеральный перечень ТСР – это просто священная корова, которую все боятся трогать, в итоге наша группа практически получает единицы из этого перечня и не всегда то, что им нужно реально, а того, что нужно, в этом перечне нет и внести нет никакой возможности.

В.Путин: Что за перечень?

Д.Поликанов: Федеральный перечень технических средств реабилитации. Есть, например, брайлевские дисплеи, которые очень нужны нашей категории. В принципе этот брайлевский дисплей дорогой, но, условно говоря, если на пять лет сделать программу, то за пять лет – у нас небольшой контингент – можно всех, кто нуждается, этими дисплеями обеспечить. Это совершенно иное качество жизни, потому что человек тогда и в интернет выходит, и может работать, и учиться, и так далее, у него появляются средства коммуникации с внешним миром.

И ещё об одном проекте я хотел бы сказать – про подхватывание как раз. Мы буквально месяц назад, 30 июня, сделали впервые в России операцию по глазному имплантированию: мы поставили человеку бионический глаз. Если раньше были только кохлеарные импланты…

В.Путин: Где это вы сделали?

Д.Поликанов: На базе НКЦО ФМБА у Николая Аркадьевича Дайхеса. Технология пока не наша. Смысл в том, что человек надевает очки, в которых камера, через камеру идёт сигнал на такую блямбочку. В глазу, соответственно, стоит такая же беспроводная история, практически как по wi-fi передаётся туда сигнал и в электроды на сетчатку. И человек начинает видеть. Первый пациент, ему 59 лет, 20 лет не видел ничего, и мы ему поставили эту штуку, понятно, что сейчас будет процесс реабилитации, но он начал видеть. Это чёрно-белое зрение, это контуры, это геометрические фигуры и так далее, но человек может ориентироваться в пространстве – это совершенно иное качество жизни. Таких людей в стране, по нашим подсчётам, – у кого ретинопатия, пигментный ретинит – порядка 50 тысяч человек. Мы что? Мы фонд. Мы дверь открыли, технологию принесли и так далее.

В.Путин: Это где‑то свыше 40 тысяч, 43–45.

Д.Поликанов: Да.

Мы сделали что? Мы обучили врачей, мы привнесли технологию. Но теперь надо формировать рынок. И здесь без государства нам никак не обойтись. То есть это должна быть высокотехнологичная медицинская помощь либо какие‑то квоты. В принципе, во Франции и в Саудовской Аравии, в Корее по этому пути пошли, 20 операций в год делают, и начинается конкуренция, цена начинает падать. То есть хотелось бы, конечно, чтобы Вы поддержали этот проект, если есть такая возможность, чтобы Минздрав это рассмотрел.

В.Путин: Я поддержу точно. Только у нас есть определённые правила, Вы наверняка знаете об этом, не можете не знать, для включения в перечень высокотехнологических операций, которые государство оплачивает. Это как раз то, что является высокими технологиями и то, на что денег, в общем‑то, не жалко. Контингента действительно 43–45 тысяч всего, поэтому это можно всё сделать. Только есть определённые правила, согласно которым после таких инноваций должен проходить какой‑то период, и Минздрав должен сделать соответствующее заключение. Давайте я Минздраву это поручу отдельно, проработаем и включим в список только после прохождения этих формальностей. Но их надо пройти.

Д.Поликанов: Спасибо. На самом деле если это получится, то у нас тогда с вами получается возможность локализации, потому что, как только начинает формироваться рынок, для производителей интересно сюда приходить, и тогда уже брать это всё.

В.Путин: Да. А чьи это технологии?

Д.Поликанов: Это американо-швейцарская технология. Мы смотрели конкурентов, но у них…

В.Путин: У нас где это можно локализовать?

Д.Поликанов: Сейчас наш пилотный проект – «Исток-Аудио» и центр Дайхеса делают отечественный кохлеарный имплант, они должны запустить линию в конце года как раз. То есть мы поддержали их тоже.

В.Путин: Где это предприятие находится?

Д.Поликанов: Фрязино, «Исток-Аудио», они там будут делать. И собственно, дальше можно, если появляется рынок, у производителя есть интерес приходить сюда. И фактически мы всё русскоязычное пространство можем закрыть. Мы как фонд сделаем систему реабилитации лучше, чем американская, чтобы быстрее человек учился, и, соответственно, останется только наладить производство чипов.

В.Путин: Давайте посмотрим. Я надеюсь, Вы тоже передадите нам эти предложения.

Д.Поликанов: Да, конечно. Спасибо большое.

А.Мельник: Владимир Владимирович, я дополню коллег, которые передо мной были.

Алексей Мельник, руководитель компании «Сурдо-онлайн».

Мы социальный стартап, но на самом деле мы бизнес. В том числе при поддержке АСИ мы в этом году запустились. Мы занимаемся тем, что оборудуем организации, как государственные, так и негосударственные, планшетами для дистанционного сурдоперевода, чтобы они стали открытыми для глухих повсеместно. Мы онлайн-сервис, наши переводчики территориально распределены, и по большому счёту как классический бизнес нам тяжело. На самом деле мы всё равно прибыльны. Как коллеги говорили, в том числе нас поддерживает Фонд российских интернет-инициатив, он нас инвестировал. Они нас тянут, конечно, в бизнес, а мы социальный бизнес. Все классические инструменты финансирования, для того чтобы масштабировались федерально, а у нас затраты будут расти соразмерно нашему масштабированию, нам очень тяжелы: это либо мы садимся на гранты, что противоречит вообще концепции бизнеса, либо мы берём дорогостоящие кредиты, которые нам недоступны. В связи с этим – Олеся говорила про акселерацию, например, – нам бы были очень важны какие‑то специальные средства, возможно, беззалогового финансирования для подобных социальных стартапов, которые могут тиражироваться и масштабироваться. Наверное, вопрос заключается в этом.

В.Путин: Во-первых, вы пробовали когда-нибудь обратиться к соответствующим источникам, которые должны поддерживать малое и среднее предпринимательство?

А.Мельник: Я говорю, Фонд интернет-инициатив нас проинвестировал, но они нас вытаскивают всячески из социальной практики.

В.Путин: Что такое «они вас вытаскивают»? Я не понимаю.

А.Мельник: Их задача другая.

В.Путин: Да, я понимаю их задачи.

А.Мельник: Они хотят создать бизнес.

В.Путин: Так у вас и есть бизнес.

А.Мельник: У нас есть всегда альтернативы: заниматься не жестовым, например, языком, а классическим переводом и уйти из помощи.

В.Путин: Всё равно вам же нужно предварительное финансирование, для того чтобы всё‑таки проект был запущен.

А.Мельник: Да.

В.Путин: Стартап был запущен.

А.Мельник: Владимир Владимирович, я смотрю на следующие наши шаги.

В.Путин: Да.

А.Мельник: Если мы, например, будем с ними сотрудничать, они точно будут настаивать на том, чтобы мы прежде всего занимались теми вещами, которые приносят нам деньги, с высокой маржинальностью. То, что я хотел от этого мероприятия, я пришел из IT, то хотел именно социальный бизнес построить. Мне неинтересно было строить классическое решение, просто неинтересно, мне интересно вот это.

В.Путин: Лёша, молодец какой. Я с Вами разговариваю, удивляюсь, мне так это всё приятно слышать от Вас. Надо продумать, может быть, продумать в рамках этого фонда, этих источников, продумать какое‑то отдельное направление и отдельно их профинансировать для работы с такими структурами, как Ваша. Это первая возможность.

Вторая. Агентство стратегических инициатив тоже выступило с идеей создать соответствующий фонд. Может быть, мы сделаем отдельную структуру, создадим фонд, который предлагается к созданию АСИ, и там попробуем начать.

А.Мельник: Важно, чтобы люди, которые этим занимаются, понимали разницу между социальным бизнесом…

В.Путин: Для этого и будет это делаться.

А.Мельник: Да, спасибо большое.

В.Путин: Пока не за что, но мы поработаем вместе.

А.Мельник: Спасибо за реакцию.

А.Давидюк: Владимир Владимирович, добрый день! Коллеги, добрый день!

Меня зовут Андрей Давидюк, я представляю проект «Кибатлетика». Кибатлетика – это соревнование людей с инвалидностью по выполнению бытовых каждодневных операций, использующих высокотехнологичные средства реабилитации, такие как протезы рук, ног, экзоскелетные комплексы, нейроинтерфейсы. Это становится площадкой, на которой стартапы, большие компании, разработчики представляют свою продукцию. Это, на наш взгляд, является одним из стимулов развития всей отрасли высокотехнологичных ТСР в нашей стране, и мы с большой надеждой ожидаем, что бизнес, который обратит внимание на стартапы в этой сфере, будет поддерживать и даст новый импульс развитию.

В то же время мы отмечаем, что отсутствует понятный и прозрачный лифт, по которому стартап от идеи может дойти до промышленного предприятия и встать уже в том числе в федеральный перечень поставщиком ТСР. И мы просим дать поручение разработать регламенты процесса, для того чтобы такие прозрачные механизмы для движения стартапов от идеи до реализации появились. Мы обсуждали, Агентство стратегических инициатив может быть оператором такого акселератора, это близко ему по духу и по самой задаче.

И также мы просим ускорить внедрение сертификата обеспечения ТСР, который позволит передать именно человеку с инвалидностью инициативу, в каком протезном предприятии протезироваться, у какого поставщика продукции и услуги заказать то, что ему требуется.

В.Путин: Начнём с того, чем Вы закончили. Я согласен полностью, в этом направлении нужно двигаться. Если это таким образом не отрегулировано, в принципе вы сделали всё для того, чтобы так и было. Почему? Мы всегда исходим из того – общая идея, – что надо дать возможность получателю услуги либо товара выбрать то, что он считает для себя лучше. Так же как в медицине должно быть право выбора медицинского учреждения. Как мы всегда говорим, это уже стало, по‑моему, общим местом, деньги должны следовать за клиентом. И здесь я не вижу разницы, в принципе то же самое.

Что касается первой части, Света сказала только что, что АСИ уже прорабатывает это с Минздравом. Так что будем двигаться.

А.Давидюк: Спасибо большое.

И пользуясь случаем, я хочу Вас пригласить в ноябре на первые соревнования в России среди людей, которые делают бытовые операции с помощью современных ТСР. Мне кажется, что именно такие подходы, когда соревновательно мы улучшаем быт, удобства и повышаем то самое качество жизни инвалида, будут показательны. Это будет в ноябре проводиться.

В.Путин: Мне бы тоже хотелось. Давайте посмотрим. За приглашение спасибо.

Пожалуйста.

С.Шабаева: Добрый день, глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я Шабаева Светлана, директор Института экономики и права Петрозаводского государственного университета. Во‑первых, огромное спасибо за то, что Вы у нас, в Петрозаводске, за то, что все эти важные мероприятия проходят на территории ПетрГУ.

В структуре нашего университета уж более 20 лет существует юридическая клиника, в которой студенты-бакалавры, магистры – раньше это были студенты-специалисты – оказывают бесплатную юридическую помощь социально незащищённым категориям граждан нашей республики.

Как я уже сказала, по существу больше 20 лет, и мы были первой юридической клиникой когда‑то в России, то есть от нас пошло клиническое движение. И в настоящее время перед нами, конечно, стоят абсолютно новые задачи. В связи с тем, что наш университет получил статус опорного вуза, мы планируем существенно расширять сферу нашей деятельности, увеличивать количество приёмов и тех районов, которые мы можем охватить. На этом поприще нам оказывает помощь правительство республики, это информационная, организационная поддержка. Также республика нам готова помогать выходить на более широкий круг лиц, которые нуждаются в этой помощи. Это касается, конечно, отдалённых районов нашей дорогой республики и монопрофильных городских образований.

Вопрос заключается в том, что высокая значимость деятельности юридической клиники связана как с воспитанием социально ответственных юристов, так и непосредственно с самой деятельностью клиники в части помощи нуждающимся категориям граждан. Возможно ли на федеральном уровне оказать поддержку нашему добровольческому движению ребят-юристов, для того чтобы была возможность масштабировать тот вклад, который мы оказываем на социально-экономическое развитие региона?

Спасибо.

В.Путин: Светлана, а теперь по сути. В чём конкретно нужна помощь? Студенты работают, оказывают бесплатные услуги, это, кстати говоря, не только у вас, хотя я не знал, что это у вас началось.

С.Шабаева: Клиническое движение, совершенно верно, с нас началось, мы сейчас развиты по всей стране.

В.Путин: Это здорово, это вообще классно, что вы были инициатором. А какая помощь‑то нужна?

С.Шабаева: С одной стороны, нужна информационная поддержка, также с федерального уровня, объясню почему.

В.Путин: Нет, я хочу понять, в чём она должна заключаться? Я с удовольствием это сделаю, хочу понять: что нужно?

С.Шабаева: Если говорить просто, то некий пиар деятельности юридических клиник, может быть, всей страны, то есть тех 260 клиник, которые на сегодняшний день существуют.

В.Путин: Светлана, смотрите, Вы сейчас это говорите в камеру, а я попрошу, чтобы всё, что Вы сказали, прозвучало в эфире. Мы с Вами здесь вместе сидим и как раз решаем эту задачу.

С.Шабаева: Отлично.

Дорогие друзья, дело в том, что на сегодняшний день не все, может быть, до конца доверяют качеству бесплатной юридической помощи, которую оказывают студенты-бакалавры и магистры. Но дело в том, что юридическая помощь оказывается при помощи ведущих специалистов-практиков, наших преподавателей, которые имеют огромный опыт в деле юридического консультирования, составления всевозможных документов, ну и далее уже представительства в суде.

И второй момент, который является очень важным для нас и для наших ребят. Получается, что многие студенты в течение четырёх лет трудятся добровольно, безвозмездно в юридической клинике: два года бакалавриата – третий и четвёртый курс, – и ещё два года магистратуры. Ребята выходят высокоподготовленными специалистами, плюс уровень их социальной ответственности действительности очень высок.

У ребят дальнейшие планы амбициозные, например, сдать экзамен в адвокатуру. Для этого требуется два года юридического стажа, то есть работа по специальности, а ребята, окончив магистратуру, начинают всё с нуля. Наше предложение – рассмотреть возможность засчитывать хотя бы какую‑то часть работы в юридической клинике при наличии соответствующих документов как стаж уже работы по специальности, для того чтобы, допустим, облегчить ребятам сдачу адвокатского экзамена. То есть это была бы очень хорошая поддержка наших ребят.

В.Путин: Тогда я с Минюстом обязательно переговорю на этот счёт, поручение такое дам Министру, чтобы он продумал, как можно использовать эту практику. Только соответствующие структуры Министерства и адвокатуры должны быть уверены в том, что студент действительно работал и определённый объём работы был проведён, осуществлён.

С.Шабаева: Совершенно верно, с нашей стороны возможна доказательная база в виде образовательной программы по клиническому образованию. Совершенно верно.

В.Путин: Давайте подумаем и осуществим.

А что касается первой части – доверия к этим добровольческим студенческим структурам, я думаю, что надо прислушаться к тому, что Светлана Владимировна сказала. Действительно, если это происходит при поддержке преподавателей…

С.Шабаева: Только так, иначе невозможно.

В.Путин: …профессионалов, практиков, то, без всяких сомнений, это квалифицированная поддержка. Не каждый гражданин у нас может воспользоваться услугами адвокатуры, услугами мэтров, услуги которых, в общем‑то, достаточно дорого стоят. Но это не значит, что если помощь бесплатная, то она низкая по качеству.

С.Шабаева: Она высококвалифицированная совершенно.

В.Путин: Она может быть высококвалифицированной.

С.Шабаева: Спасибо большое.

Очень важно, что у ребят глаза горят, они хотят работать юристами, они хотят стать юристами и оказывать именно эту социальную поддержку. Это невероятная школа жизни, поэтому юридическое клиническое образование необходимо.

В.Путин: Пожелайте им всем успеха.

С.Шабаева: Спасибо.

В.Путин: И поблагодарите за ту работу, которую они проводят.

В завершение я хотел бы вас всех поблагодарить. Вы знаете, после таких встреч появляется дополнительная энергия и желание работать активнее, эффективнее. Я всех вас хочу поблагодарить за то, что вы делаете по всем направлениям, о которых здесь говорили. Они требуют, конечно, особого склада характера, особого отношения к жизни, и без наличия этих ценностных, очень добрых, правильных ориентиров заниматься той деятельностью, которую вы осуществляете, невозможно. У вас это всё в наличии, всё это есть. Есть не только это, но и умение работать.

Я хочу вас ещё раз поблагодарить и пожелать успехов. Будем с вами в контакте и реализовывать то, о чём мы сегодня договорились. Запись беседы ведётся, мы всё это зафиксируем. Это потребует, конечно, определённого времени. Нужно будет всё это разобрать, все ваши предложения. Так что продолжим нашу совместную работу.

Спасибо вам большое.