Президент России — официальный сайт

Новости   /

Д.Медведев: Дорогие друзья! Я рад сегодня побывать здесь, у вас и поговорить, естественно.

Я много, долго, 10 лет практически, читал лекции – правда, в другом учебном заведении, вы знаете, в Санкт-Петербургском университете. Делать это я люблю, особенно по юридической профессии, которая мне близка до сих пор. Но сегодня я никаких лекций, конечно, читать не буду, поэтому своё вступительное слово максимально сокращу. Я так понимаю, и вам интереснее какие‑то вопросы задать и получить на них ответы. Да и мне, честно говоря, приятнее отвечать на них, чем делать какие‑то нудные вступления.

Скажу только одно: мы с коллегами сегодня приехали в Томск для того, чтобы позаниматься, может быть, самой главной темой, стоящей в повестке дня нашего государства, а именно модернизацией нашей экономики. Модернизацией, которая должна проводиться на основе новых технологий, инноваций и которая должна кардинальным образом изменить внутреннюю экономическую структуру нашего государства, нашего общества. Дело это довольно сложное, экономика у нас тяжёлая. При этом объём национальных богатств, природных богатств – гигантский, и мы, строго говоря, долгие годы этим вообще не занимались: занимались добычей полезных ископаемых, их лёгкой переработкой и последующей отправкой за границу, для того чтобы получать деньги. Всё это давало нам неплохой доход и позволяло жить, и жить неплохо, до кризиса во всяком случае.

Кризис в значительной мере всё расставил по местам, показал, что у сырьевого роста нет будущего, а раз нет будущего – значит, нужно вкладывать деньги в технологическое перевооружение, инвестиции в инновационную экономику – в общем, то, о чём много сейчас говорят с экранов телевизоров, много пишут в газетах и достаточно много обсуждают в интернете и других коммуникативных средах.

Я, естественно, готов ответить на любые ваши вопросы; надеюсь, они будут интересными.

Мне приятно, что вы оценили мою краткость. (Смех.)

Мне придётся действовать самым простым образом: я буду показывать рукой и – я вас лично не знаю – буду говорить «Вы».

Пожалуйста, поднимайте руки. Давайте, Вы.

Вопрос (Е.Емельянова): Вы сегодня говорили об инновациях. Я являюсь студенткой, которая обучается в групповом проектном обучении. Мы разрабатываем свои проекты, идеи какие то. Дальше наш проект отправляется в бизнес-инкубатор. Нам есть где выставляться, но, к сожалению, нет технологического бизнес-инкубатора. В своё время эта идея была поддержана государством, было закуплено оборудование, есть место, где его размещать. Но, к сожалению, на сегодняшний день не хватает 90 миллионов рублей…

Д.Медведев: Как приятно! Я думал, Вы мне что‑то сформулируете. Так, ну и что?

Е.Емельянова: …для того, чтобы подвести коммуникации к зданию, в котором бы это возможно было располагать. Возможно ли возобновление поддержки?

Д.Медведев: Конечно, возможно. Министр финансов здесь? Спрятался. Есть Министр образования. Где это находится?

Е.Емельянова: ТУСУР – площадь Южная, новый корпус.

Д.Медведев: Андрей Александрович, записывайте. Потом передадите для обсуждения с Министром финансов и с другими коллегами.

Вы же понимаете, в прошлом году у нас произошли очень серьёзные, я бы сказал, драматические изменения в экономике. С одной стороны, это натолкнуло нас на необходимость активного инновационного роста, а с другой – многие проекты просто оказались заморожены. Я не знаю, с этим ли связано, что не достроили, – скорее всего с этим, – будем возвращаться к финансированию; может быть, не сразу же, а step by step, но в любом случае этим заниматься необходимо.

Но Вы отметились по теме. Можете зачёт поставить себе и Вашим коллегам, которые тоже с Вами, видимо, об этом говорили.

Пожалуйста, теперь мужчинам. Ну давайте Вам.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, во время перестройки из России уехали многие крупные учёные, которые сейчас являются нашими конкурентами. Что Вы планируете делать, для того чтобы в дальнейшем избежать такой ситуации? Спасибо.

Д.Медведев: Насильственно вернуть тех, кто уехал, и опустить железный занавес, чтобы не разъехались снова. (Смех.)

Ну что я намереваюсь делать? Вы же понимаете, что можно делать: создавать привлекательные условия для жизни. И это наша общая задача. Это не только я должен делать. Вот сидит губернатор, полномочный представитель, ректор, министр, другие коллеги, которые занимаются всем этим. Надо создавать нормальные привлекательные условия для жизни.

Мы вчера летели в самолёте, и я вместе с коллегами обсуждал инновационную тему, а там присутствовали ключевые сотрудники Правительства и Администрации Президента России. О чём мы говорили (достаточно показательный пример для меня был): какая‑то наша выдающаяся девушка сначала уехала туда, там поработала. Видимо, надоело там всё, вернулась в Россию. В принципе ей всё понравилось, деньги уже более-менее приемлемые, готовы решить жилищную проблему, но возникает только один вопрос: инфраструктура занятия любимым делом, то есть инфраструктура занятия наукой. А вот с этим огромная проблема. И в качестве примера приводится следующее. Она говорит: если я хочу что‑то заказать – дело не в том, что в России на это денег нет, деньги какие‑то появились, – но в Америке я просто набираю это на компьютере, отправляю заявку через существующую систему коммуникации, по интернету, и на следующий день мне это всё привозят, максимум через 3–5 дней. А у нас я сначала иду в бухгалтерию, потом иду в материально-технический отдел, потом иду к проректору или замдиректора института по экономическим, хозяйственным вопросам, потом иду к директору института, потом мы отправляем заявку – и, может быть, через полгода я эти приборы получу. Вот в чём разница.

Понимаете, различие уже не в том, что мало платят или что невозможно жилищную проблему решить, уже это решается (не так быстро, конечно, как нам хотелось бы), а именно в том, что невозможно активно заниматься любимым делом. И вот это меня, честно говоря, настораживает даже больше, чем неспособность платить высокую зарплату. Ещё раз повторяю: при наличии финансов в государстве и нормальных отношениях с бизнесом эта проблема решаема. Точно так же, как и проблема жилья. А вот инфраструктура – у нас в головах. И до тех пор, пока мы не откажемся сами от такой системы принятия решений, допустим, по закупке оборудования, не предоставим, допустим, учёному или молодому руководителю лаборатории какой‑то лимит финансирования, в рамках которого он будет самостоятельно этими деньгами распоряжаться, вот так и будут тогда возвращаться туда. Ну а те, кто выпускается здесь, будут думать о том, чтобы уехать.

Давайте, я буду двигаться по секторам. Пожалуйста, Вы.

Вопрос: Во‑первых, хочется выразить вам благодарность за то, что государство поддерживает такие программы, как «У.М.Н.И.К.» и «Старт», с помощью фонда содействия. В Томске у нас уже более 200 «умников», открылось более 100 малых инновационных предприятий по программе «Старт». Часть из них уже по 217-му закону.

Как известно, по «умнику» молодой инноватор получает 400 тысяч рублей. После этого он может создать предприятие и получить по программе «Старт» до 6 миллионов. Проблема заключается в том, что для масштабных, больших, грандиозных проектов этих денег явно недостаточно. С другой стороны, есть проекты, которые действительно нужны стране, но сложно коммерциализуемы. Например, моё предприятие разрабатывает проект интернета третьего поколения для города Томска. Спасибо обладминистрации, спасибо родному вузу, спасибо Томскому научному центру, что поддерживаете. Но этих ресурсов недостаточно. Скажите, какие есть механизмы, чтобы получить эти ресурсы? К кому обратиться, как получить? Спасибо.

Д.Медведев: Механизмы Вы как раз перечислили, которые на сегодняшний день существуют, у нас каких‑то сверхъестественных новых механизмов не появилось. Но я, собственно, сюда и приехал с большим количеством чиновников и бизнесменов, для того чтобы обсудить эти новые механизмы. После того как я пообщаюсь с вами, у нас будет заседание Комиссии по технологическому развитию, где мы как раз и будем обсуждать вопросы финансирования такого рода проектов по линии частного бизнеса.

Не так давно я с крупными госкомпаниями встречался, а теперь – с частными компаниями. Нужно их заинтересовать принимать участие во всех этих делах. Как это сделать? Это не самая простая вещь, не самая простая. Но, с другой стороны, наш частный бизнес – мы все к нему хорошо относимся, ценим его, но он всё‑таки должен понимать свою ответственность перед страной и перед будущим нашего государства.

В чём эта ответственность заключается? Не только в том, чтобы, допустим, выплачивать нормальную заработную плату, какие‑то инвестиции проводить, а в том, чтобы правильно определять приоритеты. Есть крупные компании – они, кстати, все здесь, в стенах этого университета, можете кого‑нибудь отловить, Алекперов [Вагит Юсуфович, президент компании «ЛУКОЙЛ»] гуляет по коридору, другие товарищи тоже – они много вкладывают денег в развитие собственного бизнеса. Причём это может быть высокодоходный бизнес, нефтяной или газовый, но они должны заниматься и технологическим перевооружением и, на мой взгляд, параллельно развивать некоторые другие проекты (так, как это во всём мире происходит) – может быть, даже непрофильные. Но это, если хотите, элемент социальной ответственности, это то бремя, которое на них должно ложиться. Но это нельзя применять или возлагать при помощи актов государства, просто сказать: сюда, и всё. Иногда можно порекомендовать что‑то, но это не очень эффективно. Просто нужно, чтобы они внутри были к этому готовы. Это первое.

Второе, что не менее важно: должна быть система налоговых стимулов, которую мы сегодня тоже будем обсуждать, – налоговых стимулов, таможенных стимулов, стимулов вкладывать деньги в соответствующие направления.

По поводу того, как финансировать трудно коммерциализуемые проекты. Знаете, я думаю, что мы иногда преувеличиваем эти трудности или, во всяком случае, специально прячемся за них для того, чтобы не предоставлять финансирование. Потому что практически любой проект, на мой взгляд, если он под собой имеет какую‑то интересную идею, можно коммерциализовать. Просто нужно правильных людей найти и правильным образом растолковать эту идею.

Вы сказали о финансировании интернета третьего поколения. Мне представляется, что сейчас эта тема вполне актуальная, это не что‑то сверхъестественное, это не что‑то из области абсолютно фундаментальной науки, которая может выстрелить через 50 лет, хотя, вы знаете, иногда прогнозы меняются, и учёные ошибаются, и бизнесмены ошибаются, но уж под это точно можно деньги найти. Если не найдёте, обращайтесь сначала сюда, а потом сюда.

Реплика: Интернет третьего поколения – это как раз инструмент для реализации инновационной экономики, о которой много говорится.

Д.Медведев: Конечно. Могу вам сказать откровенно, когда я общаюсь с частным бизнесом, я почти всех их агитирую вкладывать деньги в новые сферы, в новую экономику – и, как ни странно, некоторые поддаются уговорам. Даже в интернет-технологии за последнее время представители крупного бизнеса (сейчас не буду никому рекламу делать) просто на моих глазах и при небольшой поддержке вложили уже сотни миллионов долларов в нашей стране. Это наши бизнесмены, которые никогда не занимались этим, подчёркиваю. Это не те, кто профильно занимается этим лет десять, – это именно компании, которые занимались традиционными видами нашей экономики: это нефтянка, металлургия и так далее.

Нужно девушкам дать слово. Пожалуйста, Вы.

Вопрос: Замечательный лозунг «Томск – студенческая столица Сибири», в связи с этим поднимался вопрос о строительстве студенческого кампуса в Томске. Студентами разрабатывается проект строительства такого кампуса в Томске. Я хотела бы узнать, какие шаги необходимо сделать, чтобы данный проект стал реальным? Как привлечь финансирование для строительства данного объекта в Томске?

Д.Медведев: Я думаю, что всё в ваших руках, в руках руководства области и в руках соответствующего руководства университетов.

Насчёт кампуса, насколько я помню, мы даже проект смотрели насколько лет назад по кампусу. Он большой и довольно дорогостоящий. Я помню, мы около стендов стояли. Поэтому, мне представляется, что нужно делать: нужно просто пытаться реализовать его частями. Мы сразу не сможем запустить строительство всего кампуса. Но для того, чтобы начать стройку, надо создать государственно-частное партнёрство, привлечь возможных инвесторов из частного бизнеса, ну и те государственные деньги, которые у нас на это есть. Конечно, мы чуда не совершим, но если мы начнём, допустим, строить с каких‑то объектов, всё тогда должно получиться. Самое главное, чтобы что‑то было сделано. Вот, пожалуй, всё, что я могу вам сказать. Что для этого нужно сделать? Энергию приложить – энергию приложить и государственную волю. (Обращаясь к В.Крессу, губернатору Томской области.) Так, Виктор Мельхиорович?

Вопрос: У меня жизненный вопрос.

Д.Медведев: А все остальные были так, непонятно о чём. Время зря теряли. (Смех.)

Вопрос: Сегодня остро стоит проблема, связанная с доступностью жилья. Дмитрий Анатольевич, почему Вы не закладываете в фундамент в качестве национальной идеи обеспечение всех жителей нашей страны доступным, малогабаритным комфортным жильём?

Д.Медведев: Да я только и делаю, что закладываю этот фундамент. Вы что, Любовь? Мне даже как‑то неловко это слышать. Я, по‑моему, ещё когда в Правительстве был, все уши прожужжал в отношении малогабаритного, доступного, одноэтажного или двухэтажного жилья. Только этим и занимаемся. Просто, к сожалению, очень быстро это не делается. За последние годы в головах наших людей произошёл довольно серьёзный сдвиг. Ещё лет пять-семь назад все стремились приобрести жильё в квартирах. Сейчас уже многие люди готовы к тому, чтобы создавать свой дом, лишь бы деньги под это были. Вы помните, может быть, а если не помните, я расскажу.

Некоторое время назад начал реализовываться национальный проект «Доступное жильё». Я лично этим занимался. И занимаюсь до сих пор. Конечно, мы не обеспечили всех, кто имеет такую потребность, жильём. Но сдвиг довольно серьёзный. Потому что мы, во‑первых, создали инструмент – он, правда, в прошлом году прогнулся, я имею в виду ипотеку, но тем не менее этот инструмент есть. В тот момент, когда я начинал этим заниматься, у нас это слово было ругательством. А сейчас все знают, что такое ипотека. Да, говорят, это дорого. Но в принципе уже все понимают, что при помощи ипотеки можно решить жилищную проблему. Мы сегодня с Виктором Мельхиоровичем говорили об ипотеке, которая субсидируется за счёт бюджета для бюджетников, допустим, в Томске. Понятно, это тоже один из способов. В принципе, по‑хорошему, в будущем нужно, чтобы ипотечный кредит стоил столько, сколько он стоит во всём мире. Но эта проблема, конечно, сегодня ограничивается кризисом и той ставкой кредитной, которая существует. Мы будем последовательно снижать ипотечную ставку. Она сейчас, конечно, очень высока. Я думаю, что, если мы хотя бы выйдем на докризисную ставку, это как‑то будет работать. Я думаю, что 10,5–11 процентов для нашей страны уже ничего. Но по‑хорошему оптимальной ставкой во всём мире считается 6–8 процентов. Эта ставка зависит от макроэкономических условий в нашей стране, в том числе от инфляции. В прошлом году она довольно серьёзно снизилась. Я надеюсь, что и в этом году будет происходить снижение. Если снизится инфляционная составляющая, мы сможем ещё ниже опустить ставку рефинансирования Центробанка, и тогда кредитная ставка и ставка по ипотеке, она тоже будет более-менее приемлемой. Это, конечно, не единственный инструмент, но он очень важный. В том числе и льготные ипотеки, когда часть кредитной ставки покрывается за счёт бюджетного финансирования. Я думаю, что это самое главное, что нужно делать.

А что касается программы доступного жилья и программы строительства индивидуального жилья, я думаю, это сейчас лозунг практически любого региона, все этим занимаются. С разными успехами. У вас одни успехи. Есть регионы, в которых преимущественно строится индивидуальное жильё [в противовес] к многоквартирным домам. В Белгородской области почти всё жильё, которое вводится, процентов 70–75, – это уже индивидуальное жильё. Это очень хорошо, потому что в нашей стране нужно внедрять именно этот способ расселения. У нас большая страна, и нельзя всем ютиться в квартирах. Нужно обязательно расселяться по всему государству.

Реплика: Я хотела бы дополнить: как наши родители гордятся «хрущёвками», в своё время полученными во времена Хрущёва! Я бы хотела, чтобы наше поколение со временем гордилось «медведевскими апартаментами». (Смех.)

Д.Медведев: Согласен. Кстати, когда «хрущёвки» возникли, никто ими особо не гордился. Более того, вы, наверное, не помните этого, когда рассуждали на тему того, кто где живёт: это «хрущёвка», плохая, бросовая площадь… Но на самом деле надо отдать должное Хрущёву и тем решениям, которые были приняты тогда, потому что в нашей стране в тот период вообще практически не было индивидуального жилья, жилья, которое предоставляется семье. Все жили в коммуналках. За счёт тех строек, которые были начаты в конце 50-х – начале 60-х годов, значительная часть нашей страны расселилась по малогабаритным, неудобным, маленьким, но всё‑таки индивидуальным, своим квартирам. Это было сделано на прежних принципах. Распределять квартиры мы уже не будем. Поэтому для того, чтобы получить комфортабельное жильё, «медведевские апартаменты», нужно ещё голову немножко приложить, нужно постараться сделать так, чтобы найти своё место в жизни, чтобы получить источник дохода. Я считаю, что это абсолютно правильно и справедливо. Но, конечно, государство должно создать условия для получения образования, для получения последующего заработка и для получения кредитного инструмента, который может быть применим для получения жилья. Вот это обязанность государства, мы этим займёмся.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, среди пяти основных направлений инновационного развития экономики Вы назвали медицинские технологии, по которым в настоящее время реализуется нацпроект «Здоровье». С помощью этого проекта, конечно, переоборудованы и переоснащены и больницы, и клиники, но этот проект требует и квалифицированных кадров, и специалистов, способных работать на этом современном оборудовании.

Д.Медведев: Точно.

Вопрос: Такая же проблема стоит и в фармацевтической отрасли, задача которой всё‑таки импортозамещение и доступность лекарственных препаратов. Наверное, эту основную задачу решит конкурс национальных исследовательских университетов. Один медицинский вуз смог войти в число финалистов, но, к сожалению и к моему профессиональному разочарованию, всё‑таки было отдано предпочтение техническим вузам. И, наверное, было бы неправильно конкурировать медицине с техническими специальностями. Каковы перспективы медицинской отрасли в возможности нашего перевооружения? Спасибо.

Д.Медведев: Вы знаете, конкуренция – штука довольно жёсткая, я не знаю, насколько уместно медицинским вузам конкурировать с техническими вузами – в чём‑то да, в чём‑то, наверное, нет. Но вопрос заключается в том, что при помощи национальных университетов мы вряд ли решим ту проблему, о которой Вы говорите: она настолько большая и сложная, что, даже если мы создадим ещё пять или семь специализированных медицинских национальных университетов, мы всё равно этого не решим. Почему? Потому что проблема технического перевооружения не упирается только в кадры.

Кадры, безусловно, нужны, но, когда мы начали поставлять оборудование для поликлиник, для амбулаторно-поликлинической сети в рамках национального проекта, кадры были те же самые: и молодые врачи, и доктора преклонного возраста. Но что мне тогда очень понравилось и даже в известной степени поразило – это то, что они быстро научились работать на этом самом оборудовании. И когда я заезжал в какую‑то небольшую деревню или в малонаселённые места и видел: стоят довольно сложные приборы и ходят бабульки, которые казалось, до этого в руках держали только градусник и другие элементарные приборы, – они довольно ловко всем этим манипулируют. Это означает, что у нас люди обучаемые, талантливые, толковые. Поэтому проблема не только кадровая, но я согласен, что, конечно, нужно и на кадровое обеспечение обратить самое пристальное внимание. И национальные университеты здесь – один из ресурсов, но не единственный, а более того, на мой взгляд, даже если медицинский вуз не имеет статуса национального университета, он может выпускать блестящих специалистов, врачей. Вы же не в национальном университете учились – Вы себя считаете хорошим специалистом? Ну вот, значит, всё в порядке. Поэтому кадры – это важно, это действительно, может быть, важнейшая составляющая успеха, но нужно создавать ещё и соответствующие формы, в которых будет происходить технологическое перевооружение медицины.

Вот Вы упомянули импортозамещение и фармацевтику. Это очень трудная отрасль, потому что в советский период мы выпускали много своих лекарств посредственного качества, но эти лекарства распределялись практически по аптечной сети Союза ССР по фиксированным ценам, и был большой государственный заказ. Союз развалился – цены стали меняться, потому что предприятия вышли в рынок, и на наш внутренний фармацевтический рынок хлынул вал иностранных препаратов. Некоторые из них качественные, некоторые не очень качественные, но факт тот, что, по сути, эти препараты уничтожили наш собственный фармацевтический рынок – и наш бизнес стал разваливаться. И наша задача сегодня, это приоритет (спасибо, что Вы о нём упомянули), – в рамках технологического развития нашего государства добавить денег, собственно, в нашу фармацевтическую промышленность, создать такие условия, чтобы создавались современные передовые предприятия, которые будут выпускать современные препараты.

Я, когда начал немного интересоваться этой темой, был поражён одной цифрой, которая для меня была очень неожиданной. Во‑первых, я не знал, сколько создаётся в год принципиально новых лекарств. Мне, как обывателю в этом вопросе, казалось, что их создают сотни, тысячи. Ничего подобного! Принципиально новых препаратов в год создаётся в мире штук десять. И каждый этот препарат стоит приблизительно миллиард долларов. Для меня это было удивительно.

Почему я об этом говорю? Потому что мы должны научиться конкурировать и в этой сфере. Просто выпускать уже современные препараты на основе так называемых международных непатентованных наименований или выпускать так называемые дженерики (сами знаете, что это такое: это лекарства, которые соответствуют по своей химической формуле другим лекарствам, но выпускаются под другим названием и, как правило, фирмами из не очень популярных стран, за счёт чего у них стоимость ниже, чем у более известных лекарственных препаратов), так вот просто это наладить – это уже для нашей страны будет очень важно.

Я, кстати, вчера встречался с Министром здравоохранения, и она мне доложила, что у нас уже определён список из 50 наиболее важных стратегических препаратов, которые должны выпускаться в нашей стране. Всего их будет 56. И список из 500 препаратов, которые мы тоже обязаны выпускать в своей стране, – это так называемые основные препараты, которые, что называется, в каждой семье должны быть. Вот под эти списки и будут создаваться новые производства. Надеюсь, что это существенно изменит ситуацию.

Мы должны обеспечить лекарственную независимость нашей страны – по основным препаратам, конечно. По дорогим препаратам, по редким препаратам – вовсе необязательно их производить, их можно покупать.

Вы знаете, у нас есть и система оказания помощи по дорогостоящим препаратам, по семи так называемым нозологиям. И там как раз препараты дорогие: лечение отдельных пациентов, отдельных больных обходится в десятки и сотни тысяч долларов в год. Но это государство взяло на себя, и так, в общем, поступают во всём мире, потому что люди не способны такие деньги платить за лекарства.

Вопрос: Если модернизировать экономику за счёт науки, то необходимо модернизировать саму науку, причём в её зачаточном состоянии. То есть, на мой взгляд, это неприемлемо, когда студенты очень редких специальностей, например, как радиофизик, занимаются на оборудовании 50-летней давности, 30-летней давности. Если необходимы инновации – инновации должны быть уже в университете и должны исследоваться самими студентами в процессе обучения. Как эту проблему можно решить в ближайшее время? Спасибо.

Д.Медведев: Ну как решить? Деньги в это вкладывать, другого рецепта нет. Отбирать мы ни у кого не сможем это современное оборудование. Значит, нужно деньги вкладывать.

За последнее время мы всё‑таки, объективности ради надо признать, кое‑что сделали в этом направлении, во всяком случае, в рамках того же самого нацпроекта и последующих решений. В общей сложности на перевооружение технической базы университеты получили более миллиарда долларов. Короче говоря, это уже немало. Но это не значит, что у нас исчезло старое оборудование. Я, собственно, с этого начал.

Конечно, невозможно учиться в современном университете, используя оборудование 30–50-летней давности. Это не значит, что это за последнее время образовалось, на самом деле, когда я учился (я, правда, на гуманитарном факультете учился, но я одно время работал у отца в технологическом институте и вообще просто смотрел за тем, как происходит учёба в конце 70-х – начале 80-х годов), старья и тогда было очень много, идеализировать не следует. Но сейчас, конечно, нужно обязательно вкладывать деньги в современное лабораторное оборудование. Для этого государство будет продолжать бюджетное финансирование, но помимо этого, я надеюсь, всё‑таки будут начинать развиваться университетские эндаументы, о которых мы не так давно принимали решения, и будут вкладываться деньги в лабораторную базу, и вообще в университетскую материальную базу со стороны частных спонсоров и просто даже выпускников университета. Во всём мире это очень серьёзный ресурс.

Вот мы вчера ехали, как раз рассуждали в отношении эндаументов, допустим, американских. Понятно, нам до них ещё очень далеко. Но с чего‑то начинать надо. Не помню где, цифра эндаументов была порядка 30 миллиардов. В Гарварде.

Что такое 30 миллиардов долларов эндаумента? Если даже взять 5-процентный годовой доход, а вы знаете, эндаумент обычно не расходуется, это просто финансовая база, на которую получаются доходы, можно прикинуть: 5 процентов от 30 миллиардов – это полтора миллиарда долларов. Полтора миллиарда долларов просто возникает за счёт доходов на этот эндаумент.

Даже если наши ведущие университеты создадут эндаументы хотя бы по 100 миллионов долларов – уже будет здорово. И вот это, мне кажется, очень важная вещь. Я призывал и призываю всех наших крупных бизнесменов просто вкладывать в родные вузы. И они это делают. У каждого университета есть своя бизнес-диаспора, которая когда‑то была с ним связана. Мне кажется, совершенно нормально, честно, если люди, которые любят свою альма-матер, придут и положат деньги. Не обязательно миллионы, но какие‑то деньги.

Я об этом неоднократно говорил: знаете, у нас чувство какой‑то закомплексованности в отношении пожертвований. За границей выпускник не считает зазорным родному университету отправить в конверте доллар. У нас скажут: «Ну ты что, совсем, что ли? Какой там доллар?! Это издевательство». А на самом деле благотворительность начинается с малого. И у университетов должна быть своя поддержка, не только бюджетная.

Вопрос в пропорциях. Наверное, финансирование, скажем, перевооружения материальной базы университета должно идти в большей степени за счёт государства и в меньшей степени – за счёт частных пожертвований. Но они тоже должны быть. Не говоря уже о малых предприятиях. Мы только что ходили по университету, смотрели, как работают эти малые предприятия, созданные по недавно принятому закону, и я, честно говоря, с радостью услышал, что уже немалое количество здесь создано малых предприятий. Сколько у вас? Десять. Да, и три в этом году. Если университеты будут создавать их, это тоже дополнительная возможность поменять лабораторную базу. Потому что за счёт этого можно приобретать оборудование. Вот из разных источников нужно это делать.

Я Вам обещал – обещание нужно исполнять. Пожалуйста.

Вопрос: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич. Если говорить об атомной промышленности, то так же остро стоят проблемы развития и продвижения инновационных разработок. При этом в силу своей специфики данная технология относится к так называемым технологиям двойного назначения, что существенно затрудняет работу инновационных компаний. В частности, приведу пример – это технологии получения фтора. Вопрос в чём: существует ли возможность хотя бы в рамках СНГ упростить механизм взаимодействия между инновационными предприятиями в сфере развития взаимодействия в данных технологиях?

Д.Медведев: Вы имеете в виду взаимодействие наших предприятий ядерного цикла в целом и эсэнгэшный? Или что?

Вопрос: Нет, здесь речь идёт о малых инновационных компаниях, данные процессы в которых являются побочными, в атомной энергетике, когда их возможно адаптировать и построить на них инновационный наукоёмкий бизнес.

Д.Медведев: Если Вы мне задаёте вопрос, существует ли возможность, я Вам сразу отвечу, что существует точно. Потому что наша бюрократия уникальна, и можно испортить практически любое начинание. То, что это можно упростить, у меня сомнений не вызывает. У нас сегодня, по‑моему, нет здесь Сергея Кириенко, но есть другие уважаемые товарищи, я просто дам поручение, чтобы они подумали, что можно сделать для того, чтобы эту сферу максимально дебюрократизировать, но, конечно, при понимании того, о чём Вы сказали, – что это сфера двойных технологий, и свои интересы мы должны блюсти.

Ну что? Мы на этот фланг уйдём: здесь точно никто не спрашивал.

Вы так улыбаетесь чудесно. Вы, да.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, какие качества характера помогли Вам достичь успеха в жизни? Спасибо.

Д.Медведев: Хороший вопрос. Вредность. Да нет, я шучу, конечно. Я не вредный – я хороший. (Аплодисменты.)

Если говорить серьёзно, то достаточно очевидные качества помогают любому человеку достигать успеха. Это упорство. Оно иногда даже может переходить в упрямство, в чём я, кстати, тоже не вижу большой беды, если это на благие цели расходуется, что называется. Но вот упорство мне кажется исключительно важным качеством для того, чтобы достичь жизненного успеха, это с одной стороны. С другой стороны, нужно голову прикладывать ко всему, что ты делаешь, стараться просчитывать последствия собственных поступков. Вот если так поступать, то тогда всё будет хорошо, я вам этого желаю.

Вот над Министром нашего образования и науки – молодой человек.

Вопрос: Спасибо.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, меня как студента медико-биологического факультета интересует такой вопрос: скажите, пожалуйста, как лично Вы видите будущее научных исследований и разработок в области биотехнологии в России? Спасибо.

Д.Медведев: Мне бы хотелось, чтобы наши исследования в области биотехнологии вышли на мировой уровень, потому что биотехнологии, судя по тем популярным публикациям, которые я могу прочитать и освоить, это всё‑таки, по сути, то, что будет формировать научный облик нашей планеты в XXI веке. Поэтому я надеюсь, что мы сможем придать этой работе системный характер. Собственно, поэтому в том числе исследования в этой сфере отнесены к числу приоритетов, которыми мы занимаемся.

Но истина всегда конкретна, поэтому опять же нужно вкладывать в это деньги и, на мой взгляд, заинтересовывать в этих технологиях бизнес. Потому как надежда на государство – это важная штука, но нужно, чтобы крупные компании, в том числе компании, которые занимаются выпуском лекарственных препаратов, компании, которые, казалось бы, занимаются вообще другими вопросами, не связанными с биотехнологиями, вкладывали сюда свои копеечки.

И это ещё и такая воспитательная вещь. Тот, кто вложил деньги в какой‑то бизнес-процесс, обязательно будет стараться довести его до логического завершения. Почему я очень рассчитываю именно на приход частных инвестиций? Государство – довольно скверный инвестор: государство может взять масштабом, сконцентрировать большие деньги, но потом государство неспособно проконтролировать, что с этими деньгами происходит. Во всяком случае, у нас этот опыт пока скорее негативный. А вот частный инвестор, даже если он пожертвовал пять тысяч рублей, всё равно будет очень внимательно следить за тем, куда его деньги пошли. Поэтому такой синтез между государственными инвестициями и частными инвестициями для биотехнологии, как и для других, конечно, приоритетных сфер, мне представляется абсолютно правильным.

Что касается отдельных направлений биотехнологий, то здесь мне, наверное, трудно что‑то сказать, Вы это сами лучше меня знаете, куда лучше вкладывать деньги, что с этим делать. Если получится – подскажете потом.

Вопрос: Здравствуйте, уважаемый господин Президент! Я гражданин Вьетнама, магистрант факультета автоматики и вычислительной техники ТПУ. У меня такой вопрос: я знаю, что на нашей кафедре выполняются хоздоговорные научные работы, но, к сожалению, у нас, иностранных студентов, нет возможности трудоустройства во время учёбы. Не могли бы Вы разобраться в этом вопросе? Спасибо.

Д.Медведев: Интересная информация, спасибо. Во‑первых, я хотел бы сказать, что Вы блестяще владеете языком, это всегда приятно для тех, кто в основном на этом языке разговаривает. Это означает, что Вы трудолюбивый студент и у Вас есть то самое качество, о котором меня спрашивали, – это упорство в достижении цели.

В отношении хоздоговорных тем. Честно сказать, я об этом не знал. Это какое‑то ограничение, которое существует в рамках законодательства, Андрей Александрович?

А.Фурсенко (без микрофона): …

Д.Медведев: Вы знаете, я думаю, что это абсолютно правильная постановка вопроса, потому что наши иностранные студенты – это такие же студенты российских вузов, которые, кстати, находятся и в ещё более трудных условиях, чем наши студенты, потому что это всё‑таки неродная страна.

Давайте сделаем поручение на эту тему – подумать об изменении миграционных правил именно для студентов, потому что я надеюсь, что речь пойдёт о хоздоговорных темах, а не о том, чтобы открыть параллельный бизнес по торговле предметами широкого потребления. (Смех.)

Если это хоздоговорные темы на кафедре, то это точно не те темы, по которым государству следует вводить ограничение. Позанимайтесь этим вместе с Министерством внутренних дел, миграционной службой и с МИДом тоже.

Ну пошли выше. Кто?

Мне, понимаете, очень трудно сказать «Вы», потому что сразу встают три человека. Вот кто встанет, тот и прав.

Вопрос: Лобанова Дарья, Сибирский государственный медицинский университет, педиатрический факультет.

Д.Медведев: У нас одни медики прямо здесь. Или медики самые активные? Но это, в общем, нормально.

Пожалуйста, Дарья.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Там, где много студентов…

Д.Медведев: Там хорошо.

Вопрос: Там обычно появляется вскоре много детей.

Д.Медведев: Молодец, это правильно. (Аплодисменты.) Даже не вопрос, а констатация.

Вопрос: Вообще, в России была проведена программа по увеличению рождаемости, но появилась проблема с детскими дошкольными учреждениями. Их не хватает, и те, которые сейчас есть, находятся в не очень хорошем состоянии, особенно в Сибири. То есть у нас детские сады холодные, и во многих зданиях, в которых были раньше детские сады, сейчас абсолютно другие организации, абсолютно не относящиеся никак к детям. Скажите, пожалуйста, какая работа ведётся по улучшению и по увеличению количества детских дошкольных учреждений?

Д.Медведев: Мною ведётся работа на эту тему по «промыванию мозгов» губернаторам в отношении возврата фонда детских дошкольных учреждений.

Но Вы правильно поставили диагноз. К сожалению, в 90-е годы этот детский дошкольный фонд был, по сути, распродан. Годы были трудные, я не хочу никого обвинять. Но, конечно, поступили, что называется, не по‑государственному, абсолютно без расчёта на то, что мы сможем заняться по‑серьёзному демографической проблемой, в том числе и студенты тоже.

Поэтому сейчас что делается? Я стараюсь всегда своим коллегам, которые в регионах этим занимаются, говорить о том, что если есть возможность восстановить юридическую справедливость, и, скажем, какие‑то объекты были «криво» проданы или приватизированы, значит, надо это сделать. Надо привлечь прокуратуру, суд и постараться эти детские дошкольные учреждения вернуть.

Второе. Конечно, надо строить новые, строить современные, строить тёплые и приспособленные для детей. Такая работа идёт. Но надо признаться, что мы, к счастью, столкнулись с тем, что рост народонаселения у нас опережает быстроту создания детских дошкольных учреждений. Понимаете, у нас даже в 90-е годы распространилось мнение такое, видимо, от бедности, что и нет смысла отдавать детей в детские сады, дома посидят и так далее. А сейчас все, в общем, занимаются своей карьерой, особенно это связано со студенческими годами и последующей работой, и, конечно, садики и ясли очень нужны. Поэтому нужно больше строить.

В принципе во многих регионах приняты даже специальные программы в рамках бюджетов регионов по созданию сети детских дошкольных учреждений, по приспособлению тех зданий, которые имеются, и по созданию новых.

И, наконец, третье, что, на мой взгляд, тоже важно, если речь идёт о достаточно крупных компаниях, то они, откровенно говоря, могли бы тоже в этот процесс включиться. Вовсе необязательно всю социальную сферу вешать на государство, тем более что управляются зачастую эти детские дошкольные учреждения самими компаниями. Поэтому они тоже должны принимать участие в создании детских садов, детских дошкольных учреждений, поскольку это тоже способ привлечь квалифицированную рабочую силу. Потому что, если люди пришли работать, они рассчитывают на то, что с соответствующим предприятием будет связана значительная часть их жизни, а это садик, школа и медицинское учреждение. Вот три направления. По всем трём нужно действовать.

Пожалуйста.

Румяный молодой человек с бородой, рядом с Вами.

Вопрос: Здравствуйте.

Д.Медведев: Привет.

Вопрос: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич!

Во‑первых, наверное, от всех присутствующих хотелось бы сказать спасибо за то, что нам дали такую возможность пообщаться с Вами.

Д.Медведев: И Вам спасибо.

Вопрос: Меня зовут Пронькин Михаил. Я студент педагогического университета.

Д.Медведев: Вот прекрасно как.

Вопрос: И меня как будущего педагога интересует вопрос: какие средства, по‑вашему, мы можем включить для того, чтобы поднять престиж педагогической профессии в России?

Д.Медведев: Средства – Вы имеете в виду деньги или какие механизмы?

Реплика: Какие механизмы.

Д.Медведев: Механизмы. Понятно.

Вы знаете, мы на самом деле тратим на образование немалые деньги. В общей сложности, если посчитать, то это гигантские суммы. Я так понимаю, что у нас там суммы, которые измеряются триллионами, в общей сложности один триллион шестьсот. О чём это говорит? Это говорит о том, что деньги в образовательной системе имеются, но расходуем мы их зачастую нерационально, точно так же, кстати, как и в медицине: денег много, а расходуем в тупую и иногда просто по‑дурацки.

Какие механизмы нужно использовать? Собственно, часть этих механизмов мы уже создали и сейчас пытаемся их внедрять на практике, в частности, нормативно-подушевое финансирование. Оно дало всё‑таки как способ финансирования деятельности педагогов неплохой результат в целом ряде регионов. У нас был 31 пилотный регион. И в значительной части этих регионов использование нормативно-подушевой системы финансирования труда педагогов и отраслевой системы оплаты труда привело в некоторых случаях к кратному увеличению зарплат. Это всё равно не так много. Но по сравнению, скажем, с несчастными пятью тысячами, там уже это привело к тому, что педагоги получают в школе 15–20, а в крупных городах и 25–30 тысяч, это уже шаг вперёд, но это не всё.

Вторая важнейшая вещь – это жильё, и вот здесь, может быть, даже особенно это важно для молодых учителей, для молодых педагогов, чтобы у них была перспектива получения жилья. Это соответствующие ипотечные программы, которые должны реализовываться в каждой территории. Но с учётом того, что учителя – люди небогатые, и они не способны будут платить эту ипотечную ставку ещё довольно долго, обязательно должно быть софинансирование по линии регионов.

Вот, Виктор Мельхиорович, сколько Вы доплачиваете? Ипотечную ставку целиком компенсируете для бюджетников?

В.Кресс: Три года процент компенсируем, но сейчас думаем над тем, чтобы за них внести первый взнос.

Д.Медведев: Просто это один из примеров того, что каждый регион должен продумывать систему компенсации ипотечной ставки. Естественно, строить жильё эконом-класса, не важно, кстати, в городе или на селе. На селе должны также подключаться работодатели, потому что это, конечно, отдельная проблема создания новых рабочих мест, создания новых производств на селе, но в принципе традиционно жильё на селе строили колхозы, совхозы, то есть те, кто там развивал свой бизнес. Поэтому отраслевая система оплаты труда, жильё и полноценное медицинское страхование, медицинские услуги, которые должны учителям гарантироваться, – вот это способ привлечь в школу современное поколение педагогов. А эта задача, Вы отлично знаете, сейчас стоит просто максимально остро, у нас молодёжь в школе, молодые педагоги, составляют около 10 процентов. И реально это просто создаёт проблемы, потому как мы вынуждены держать в школе тех, кто, может быть, давным-давно хотел бы отдохнуть, и в то же время создаются проблемы с приходом молодых педагогов, молодых кадров в школу.

Я думаю, что если мы по трём направлениям сделаем такие необходимые шаги, всё придет в движение. В любом случае я хочу сказать, что эти национальные проекты, о которых вы уже сегодня несколько раз говорили, всё‑таки привнесли определённое оживление в школьную жизнь. Жизнь стала в этом смысле более полноценной.

Я вспоминаю, как мы начинали всё это. Ведь в школах даже не было лабораторного оборудования никакого. Все эти колбы с пробирками были разбиты давным-давно, физические приборы. Вы на кого учитесь? Психология? Вам колбы не нужны, вам нужно смотреть в глаза. Так вот лабораторное оборудование, оно же было совсем жуткое. Мы всё‑таки переоснастили школы, поставили туда современное, достаточно приличное оборудование, практически все школы его получили. Это здорово.

Транспорт. Особенно это актуально для сельских населённых пунктов. Реализовали программу «Школьный автобус». Вначале у меня было ощущение, что это всё не пойдёт, что денег не найдём, автобусы у нас так себе. Нашли деньги, молодцы регионы, надо их похвалить, подключились к этой программе, и практически в каждой территории есть свой школьный автобус, своя программа, и довольно значительное число школьников доставляется к местам обучения на автобусах, а для села это крайне важно. Тем более, Вы знаете, есть проблема малокомплектных школ. В ряде случаев всё‑таки мы вынуждены идти на то, чтобы объединять малокомплектные школы в более солидную школу. Это хорошо, потому что тем самым мы улучшаем уровень образования. Когда один педагог ведёт и физику, и пение, и химию, и рисование, понятно, что он не всеми этими навыками владеет блестяще, а всё‑таки в больших школах это сделать проще. И гораздо легче в этом случае доставить ребёнка, скажем, на занятия в такую школу, пусть это даже будет полчаса дороги, чем он будет ходить в свою родную сельскую школу, где почти ничего нет.

Но это не значит, конечно, что мы должны отказываться от малокомплектных школ – отдельная тема, не будем сейчас утомлять аудиторию. Вот этим надо заниматься.

Пожалуйста, девушки, вы так втроём сидите, можете задать вопрос, но не хором. Вот вы, ваш рядок.

Я сколько с вами общаюсь уже?

Реплика: Около часа. Ещё немножечко есть время.

Д.Медведев: Ладно, чуть-чуть.

Вопрос: Здравствуйте.

Д.Медведев: Привет.

Вопрос: Меня зовут Анна Гуськова, Томский политехнический университет. Я не буду Вам задавать вопросов никаких.

Д.Медведев: Вот как?

А.Гуськова: Да. Я хочу просто Вам выразить благодарность за поддержку науки.

Д.Медведев: Спасибо.

А.Гуськова: Причём науки не только технической, но также гуманитарной отрасли. Все мы, наверное, понимаем, что развитая страна не должна всё‑таки развиваться однобоко.

Д.Медведев: Конечно.

А.Гуськова: Нам очень приятно, что есть такая поддержка.

Д.Медведев: А Вы на кого учитесь?

А.Гуськова: Я учусь на менеджменте организаций.

Д.Медведев: Понятно.

А.Гуськова: Мы с одногруппницей выиграли грант Президента на наши исследования.

Д.Медведев: Поздравляю Вас!

А.Гуськова: Нам очень приятно, что есть такая поддержка, и хотелось бы, чтобы и дальше она была не только с технологической стороны, но и с гуманитарной. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо большое за добрые слова. Они на самом деле очень важные и для меня тоже. Спасибо. (Аплодисменты.)

Давайте вверх поднимемся чуть-чуть. Там, молодые люди, кто‑нибудь из вас, кто первый встал, тот и прав.

Вопрос: Севастьянов Евгений, Томский государственный университет.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Сейчас много говорится о модернизации экономики. Существует комитет при Президенте Российской Федерации…

Д.Медведев: Комиссия.

Вопрос: …по модернизации экономики. Соответственно, этим комитетом выработаны некоторые проекты. И мне бы хотелось задать Вам вопрос: как планируется участие вузовской науки в этих проектах? Потому что, с одной стороны, там ответственными исполнителями являются разные министерства и организации. В частности, если Министерство образования, то понятно, так или иначе, вузовская наука будет там присутствовать. А если там, скажем, Роскосмос или ФСБ России, как нашим коллективам молодёжным, которые есть в ТГУ, можно встроиться в эти программы? Существуют ли механизмы? Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Вы знаете, я думаю, что это зависит от нашей скоординированности. Естественно, что у молодых коллективов должна быть возможность встроиться не только в программы по линии вузовской науки, но и в отраслевые. Вы это имеете в виду, так?

Е.Севастьянов: Да.

Д.Медведев: Поэтому я думаю, что здесь просто нужно подумать над созданием механизма, который позволит привлекать молодые перспективные научные кадры в отраслевую науку, даже если это, допустим, университеты, не связанные с этой системой.

Е.Севастьянов: Совершенно верно.

Д.Медведев: Но это вопрос, который нужно решать, по всей вероятности, в данном случае на уровне Правительства. Андрей Александрович, можно было бы подумать о чём? Чтобы такого рода программы можно было скоординировать. Может быть, Вам нужно будет подготовить какой‑то совместный документ с основными структурами, которые вне системы Министерства образования и науки этим занимаются, какой‑то совместный приказ, для того чтобы открыть доступ. Не ко всем, конечно, темам, там есть и абсолютно закрытые темы. Но по тем, где наши студенты могут поучаствовать, может быть, это было бы правильно, и тогда вы можете создать инструмент для того, чтобы они приняли участие в таких конкурсах и предложили свои идеи.

А.Фурсенко: С Росатомом по суперкомпьютерам такая работа уже ведётся.

Д.Медведев: Ну вот если с Росатомом по суперкомпьютерам ведётся, то с Роскосмосом её можно наладить и даже с ФСБ можно наладить. ФСБ я лично передам. (Смех.)

Е.Севастьянов: Спасибо большое.

Д.Медведев: Как Ваша фамилия?

Е.Севастьянов: Севастьянов Евгений. (Смех.)

Д.Медведев: Спасибо.

Ну что, давайте теперь этот сектор. Давайте Вы.

Вопрос: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Так много было сказано об инновациях, что хотелось бы уже упомянуть о культуре и её развитии. И я думаю, что первым шагом в поднятии именно этой культуры в Томской области было бы строительство консерватории. И смогли бы Вы заложить первый инициативный кирпичик в фундамент нашей консерватории, как когда‑то Александр I заложил этот кирпичик в Томский государственный университет? Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Наталья. Вы знаете, если мы сейчас решим, откуда деньги взять, я с удовольствием этот кирпичик заложу, хоть сегодня. Давайте подумаем просто, на какие средства построить консерваторию. Я на эту тему не разговаривал с Виктором Мельхиоровичем, но у нас ещё запланирована встреча после общения с вами. И мне очень приятно, что Вы эту тему сейчас затронули, потому что действительно наша жизнь всё‑таки не сводится к одним инновациям, хотя нам этого точно не хватает. У нас отсталая экономика и, к сожалению, в этом смысле далеко не самая лучшая наука. Но культура – это не менее важная часть нашей жизни. Если вам не хватает консерватории, давайте подумаем, откуда найти деньги. Если мы сейчас придумаем, то тогда кирпичик за мной, это без проблем.

Кстати сказать, я вообще считаю, что такого рода инициативы очень полезны. Я сейчас об эндаументах говорил, мне сказали, что кто‑то из вузов зарегистрировал эндаумент. Вы зарегистрировали как раз? Счёт.

Реплика: Счёт открыли позавчера…

Д.Медведев: Деньги лежат на нём или нет?

Реплика: Ждём.

Д.Медведев: Хорошо, чтобы поступить, что называется, по совести, я публично объявляю, что готов положить на ваш эндаумент первый взнос из своей зарплаты. (Аплодисменты.)

Спасибо. Ладно, пойдём дальше, давайте наверх, пожалуйста. Вам тоже дам слово.

Вопрос: Здравствуйте! Меня зовут Никитин Вадим, я студент пятого курса Томского политехнического. Дмитрий Анатольевич, у нас в ТПУ ведётся очень активная поддержка инновационного предпринимательства, как уже было выше сказано, хорошо работает 217-й Федеральный закон. У меня такой вопрос: предусматриваются ли какие‑либо льготы для вновь созданных малых инновационных предприятий? Спасибо.

Д.Медведев: Вы знаете, эти льготы существуют, но они, на мой взгляд, довольно эфемерные, по сути, если уж так, по‑честному, их почти нет. Поэтому, собственно говоря, мы сегодня приехали сюда большой командой для того, чтобы поговорить о целом пакете льгот: и налоговых, и иных, экономических в широком смысле этого слова, по поддержке инновационных предприятий, в том числе и малых инновационных предприятий. Мы сейчас об этом поговорим, потом вам расскажем.

Реплика: Спасибо большое.

Д.Медведев: Пожалуйста.

Я Вам обещал просто, раз Вы вставали.

Молодой человек с красным галстуком. Я просто у Вас микрофон забрал, чувствую, что поступил нехорошо.

Вопрос: Добрый день.

Я студент ТУСУР и последние два года занимаюсь тем, что строю технологическую компанию, молодой стартап.

Д.Медведев: Молодец.

Вопрос: Мы дошли до определённого этапа и теперь хотели бы выйти на международный рынок. Мы столкнулись с определёнными преградами. И хотелось бы узнать, есть ли какие‑нибудь инструменты помощи для выхода молодым компаниям на международный рынок для того, чтобы экспортировать свою продукцию?

Д.Медведев: Вы скажите, какие инструменты Вам нужны?

Вопрос: Хорошо. К примеру, мы посещали несколько стран и увидели, что там, в таких центрах, как Сингапур или Силиконовая долина, создают специальные бизнес-инкубаторы для поддержки проектов из их стран, оказывая некоторый консалтинг, действия и так далее.

Возможно ли создание таких центров – от России – в центрах международной торговли или ИТ либо биотека для помощи вот таким компаниям?

Д.Медведев: Здесь или там?

Реплика: Там.

Д.Медведев: Понятно.

Я думаю, что всё возможно. Вопрос только в том, чтобы был какой‑то рынок, на который мы рассчитываем. Просто так создавать смысла, наверное, не имеет.

Если мы имеем в портфеле некий набор предложений, которые рассчитываем продать, то тогда создание такого рода центра, наверное, возможно. Надо просто подумать, какие профильные компании, например, к Вашему бизнесу можно было бы привлечь. Это может быть тот же самый «Роснанотех» или что‑то другое. Я просто не знаю, чем Вы занимаетесь. Но в принципе для продвижения наших продуктов такого рода центры создавать, наверное, нужно. Но, ещё раз повторяю, для этого, как мне представляется, нужно понять, какой потенциальный рынок, на что мы ориентируемся и что у нас в портфеле, просто чтобы не наплодить бюрократов. У нас это, знаете, моментально происходит. Вот только скажите, что вам нужно создать в Сингапуре какой‑нибудь центр, всегда найдётся десяток людей, которые с удовольствием поедут туда осваивать бюджет. Но нам же не это нужно – нам нужно, чтобы просто наши разработки начали продаваться. В Сингапуре, кстати, уникальная абсолютно бизнес-среда. Вы были там?

Реплика: Нет.

Д.Медведев: Вот я недавно был. Могу Вам сказать, что у меня очень мощные впечатления. Потому что они достаточно быстро скакнули из отсталой коррумпированной страны, у которой ничего, собственно, своего не было, в один из финансовых и технологических центров, и сделали это за счёт правильного юридического режима, режима законодательства, и за счёт грамотной работы с чиновниками. Вот это у них получилось здорово. Я смотрел там, как, допустим, работает система регистрации новых компаний. Ну просто феноменально! За семь минут в моём присутствии зарегистрировали, в прямом смысле этого слова, ресторан русской кухни. Для этого нужно было просто сесть у компьютера, вбить кое‑какие данные, направить, правда, запрос на лицензию по торговле алкоголем, потому что вроде ресторан без этого не должен быть. А если бы этого не было, то даже и не нужно было запросы направлять. И в течение буквально десяти минут результат появляется. А сколько у нас уходит на это времени, вы сами знаете, потому что вы занимаетесь этим.

Поэтому, если что‑то создавать, то под конкретный набор идей. И должны быть профильные структуры, которые помогают в реализации этого. Вот этого нам не хватает пока. Будем двигаться дальше.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, выпускники каких специальностей будут наиболее востребованы на российском рынке труда в ближайшие, скажем, пять лет в связи с модернизацией и технологическим развитием экономики страны? Спасибо.

Д.Медведев: Мне бы хотелось, чтобы это были представители прежде всего технических, инженерных специальностей, представители естественнонаучного цикла. Именно их нам на самом деле сегодня очень не хватает. Но для того, чтобы они приходили уже в полноценные современные условия, нужно, конечно, менять условия и на рынке труда.

Что же касается родных мне, скажем, юристов и экономистов (Вы же экономист), то, конечно, для них тоже останется место для развития, хотя за последние годы мы создали очень много новых университетов, которые занимаются выпуском специалистов гуманитарного цикла, прежде всего юристов и экономистов. Когда я заканчивал университет, всегда эту цифру привожу, у нас в Санкт-Петербурге тогда было два учебных заведения, это было в 1987 году, которые готовили юристов, – это Санкт-Петербургский государственный университет, тогда Ленинградский, и Высшая школа милиции. Когда я уезжал из Санкт-Петербурга в Москву в 1999 году, их было уже пятьдесят, а население Санкт-Петербурга не увеличилось. Да, бизнес, конечно, изменился, сомнений нет, потому что вместо крупных госпредприятий возникло очень много маленьких компаний, где потребовались экономисты, юристы, и всё это было здорово и хорошо, все зарабатывали деньги. Но всё‑таки развитие нашей страны не должно происходить только за счёт этого.

Поэтому – инженеры, специалисты в области компьютерных технологий, биологи, физики, химики, собственно, те люди, которые должны, на мой взгляд, сформировать инновационную среду. Я не хочу никого обидеть, врачи нам тоже нужны, и педагоги тоже нужны.

Может быть, в эту сторону, там я ещё никому слово не давал, пожалуйста.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, у меня к Вам такой вопрос. Я очень часто сталкиваюсь с такой ситуацией: есть разработка, хорошая, перспективная, экономичная. Приходишь к человеку, который хочет её купить, предлагаешь, а он говорит: я у тебя сейчас не буду покупать, придёшь, когда она у тебя будет готова, я её попробую, тогда, может быть, куплю. А для того, чтобы это сделать, нужны исследования, которые стоят денег. Есть два варианта выхода: либо ты обращаешься к инвестору, либо участвуешь в программах «У.М.Н.И.К», «Старт». Но, первое, инвестор даёт деньги под проценты и не всегда, а «У.М.Н.И.К» и «Старт» проходят не каждый день. Отсюда вопрос: как я могу сломать психологию, переубедить покупателя, чтобы он сейчас вложился, а потом получил прибыль со своих денег? Спасибо.

Д.Медведев: Есть разные средства «сломать психологию», как Вы сказали. Часть из них не стоит обсуждать в этой аудитории, но, если говорить серьёзно, то, конечно, это, может быть, самая сложная проблема – проблема психологического отторжения нашим бизнесом инновационного производства, нежелание рисковать собственными деньгами, вот именно то, о чём Вы говорите. Вот у меня есть идея какая‑то, Вы приходите к кому‑то, говорите: дайте денег. Он говорит: нет, я дам только в том случае, если это будет уже в каком‑то работоспособном виде, если я смогу это тиражировать, если будет полная коммерциализация, а до этого – извини. И нужно идти в программы, а программ не хватает, естественно, они не всё покрывают. Поэтому единственное, на мой взгляд, что мы должны в этом плане делать, главное, скажем так, что мы должны делать, это менять психологию бизнеса (именно это, может быть, самое главное), причём не только крупного, но и среднего, и небольшого.

Крупного в особенности, потому что наш крупный бизнес, по сути, обязан всему государству, всему нашему обществу, нашей стране за то, что в какой‑то момент на развалинах советской экономики возникли наши крупные предприятия. В основном, на 95 процентов, они возникли на базе того, что было. И теперь всё‑таки, на мой взгляд, пора отдавать долги. Но не в примитивном смысле этого слова: «поделитесь с государством чем‑то», нет, ни в коем случае, а именно путём вложения в высокотехнологичное, сложное и рисковое дело. Вот это как раз изменение мышления людей, это действительно самое сложное. Чтобы оно менялось, нужно несколько моментов.

Во‑первых, необходимо создание соответствующих законодательных условий, где‑то, наверное, изменение законодательства и налоговых параметров, хотя это всегда очень сложная вещь. Не хочу ничего предвосхищать, мы сейчас будем обсуждать эти вопросы, потому что всякого рода изменения налогов или введение налоговых каникул, изменение налоговых ставок – это всегда, как вы понимаете, уменьшение доходов. А это для государства очень трудная штука. У нас есть бюджетники, у нас есть пенсионеры, которым необходимо выплачивать все положенные средства. Это раз.

И второе: это всё‑таки создание правильных кластеров, где эти деньги могут достаточно быстро начинать работать. Это вот как раз та задача, которую государство должно решать вместе с бизнесом. Вот так.

Вопрос: Я не договорил, я хочу попросить у Вас совета, что мне делать. Я прихожу к человеку, предлагаю ему инновацию. Он говорит: у меня сейчас всё хорошо, я произвожу, у меня покупают, мне ничего не надо.

Д.Медведев: Я Вам отвечу: найдите другого человека. С этим Вы каши не сварите. Если у Вас есть какая‑то конкретная идея, здесь есть «человеки», может быть, они заинтересуются. Во всяком случае, расскажите, о чём идёт речь. Бумагу дайте, может быть, отдадим кому‑то.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уже сейчас существует проблема с электроэнергией. При развитии страны этот вопрос будет ещё более острым. В связи с этим возникает такой вопрос. Чтобы как‑то эту проблему решить, требуется введение новых мощностей. Будет ли построена атомная электростанция в Томской области для борьбы с этой проблемой? Спасибо.

Д.Медведев: С энергодефицитом?

Реплика: Да.

Д.Медведев: А Вы сами‑то хотите этого?

Реплика: Да. Так как я учусь на физико-техническом факультете и через две недели уже защищаю диплом по специальности «оператор атомной станции», особенно хочу.

Д.Медведев: Здорово! (Аплодисменты.)

Требования идут по нарастающей. Сначала «найдите спонсора». Но это ещё туда-сюда. Теперь «постройте атомную станцию к моему выпуску». Это я Вам точно не обещаю. Но насчёт атомной энергетики хочу сказать, что это абсолютный приоритет развития нашей энергетической сети, развития генерации, развития вообще наших энергетических возможностей. Мы специально вынесли атомную энергетику в число вот этих самых приоритетов в рамках Комиссии. Поэтому на эту тему выделяются очень большие деньги. Мы снова начали строить атомные станции, мы не делали этого достаточно долго. У нас в проекте, вы сами знаете, довольно много станций и внутри страны, конечно, мы и за границей строим их.

Насчёт Томской станции. В программе это есть. Поэтому строить будем. Вопрос только в том, когда. У нас какие там сроки?

В.Кресс: Первоначально был 2015 год и 2017-й. Первый энергоблок в 2015 году. Планировалось начинать по два энергоблока ежегодно, сейчас – по одному.

Д.Медведев: Немножко сроки сдвигаются. Но в любом случае, если это есть в программе, строить мы это обязательно будем, потому что без атомной энергетики у нашей энергетики вообще будущего нет, тем более что мы все являемся участниками различного рода «зелёных» инициатив и инициатив, направленных на снижение выбросов углеводородов, на снижение эмиссии парникового газа, а атомная энергетика – это как раз один из лучших способов борьбы с этим печальным явлением, в том числе и с потеплением климата, хотя у вас в Томске это не ощущается, скажу вам откровенно. Когда приезжаешь сюда, начинаешь думать о том, что все разговоры о глобальном потеплении – это какая‑то такая хитрая кампания, которая придумана рядом крупных коммерческих структур для того, чтобы пробить какие‑то бизнес-проекты.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Вот уже на протяжении пяти лет я являюсь студенткой города Томска, очень горжусь этим и люблю свой педагогический университет.

У меня очень много друзей и знакомых из ближнего зарубежья, которые также хотели бы учиться в России, так как у нас качественное и достойное образование.

И я хотела узнать: есть ли какие‑то перспективы на расширение числа государств СНГ, граждане которых могли бы получить образование в России бесплатно? Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Хороший вопрос на самом деле.

Отвечу коротко: перспективы, безусловно, есть. И когда я встречаюсь с лидерами государств СНГ, за редким исключением, все они просят об увеличении числа стипендий или бесплатных, или частично финансируемых за счёт российского бюджета для своих студентов. И в принципе мы на это идём.

В прошлом году, конечно, опять же произошло некоторое замораживание. Но я уверен, что это те инвестиции, которые окупятся сто крат, потому что те наши студенты – «наши» в широком смысле этого слова, которые заканчивают российские вузы, а потом разъезжаются в свои страны, это близкие нам люди, которые впоследствии будут помогать нам выстраивать отношения и при помощи которых мы сможем решать и многие российские задачи, потому что это люди, которые говорят и в прямом смысле на одном языке, и у них один и тот же образовательный уровень, образовательные навыки. Поэтому это исключительно важная задача.

Мы будем этим обязательно заниматься. И не только, кстати, в отношении студентов. Нас просят помогать и в подготовке военнослужащих для государств СНГ. Это тоже очень важно, потому что у нас и границы общие, и интеграционные объединения работают, и военные организации существуют. Поэтому всё это нужно делать обязательно.

Сколько я уже отвечаю на вопросы, кто может сказать по‑честному?

Реплика: Час.

Д.Медведев: Нет, по‑моему, больше. Сколько, спросим у администрации, сколько?

Реплика: Час двадцать.

Д.Медведев: Час двадцать. Тогда давайте по‑честному: десять минут – и по домам, договорились. Хорошо, Вы, раз на Вас показывают.

Вопрос: Вопрос в следующем: мы сегодня много говорили про инновации. Как Вы относитесь к идее, чтобы объявить Томск центром инноваций?

Д.Медведев: Прекрасно отношусь, а вы уже центр инноваций, я вас объявляю. (Аплодисменты.)

Если серьёзно говорить, мне сегодня показали, и здесь, в политехе, и в других местах, рассказывали и на заводе, где мы были, об инновационных проектах. Вы знаете, впечатляет, по‑честному абсолютно. Я довольно часто хожу на такие выставки, общаюсь и с молодыми учёными, и с теми, кто учится ещё. Реально работающие разработки, многие из них уже просто тиражируются, вот последняя разработка, как она называется, извините?

Реплика: Это выключатель высоковакуумный, более 100 тысяч…

Д.Медведев: Вот, выключатель высоковакуумный, более 100 тысяч штук, круто на самом деле. Это, по сути, ведь студенческая работа, я так понимаю, да? Начиналась как студенческая работа – 100 тысяч уже экземпляров выпустили. Значит, приобретают и в России, и вне России, как я понимаю. Это показатель того, что всё классно, так что давайте. Хорошо.

Наверное, девушкам надо слово дать.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, Томск, как известно, молодёжный город, но ещё является и спортивным городом, это подтверждается тем, что наши спортсмены защищают честь страны на международных спортивных аренах, на Олимпийских играх. Но при этом Томск испытывает дефицит спортивных сооружений, современных спортивных сооружений. У нас нет легкоатлетического манежа, плавательного бассейна.

Д.Медведев: Что, вообще ни одного плавательного бассейна?

Реплика: Нет, плавательные бассейны есть. Нет современного 50-метрового бассейна.

Д.Медведев: А, «полтинника» нет?

Реплика: Да, «полтинника» нет. И хотелось бы спросить: какие вообще у Томска перспективы в развитии именно спортивной базы, для того чтобы мы могли заниматься спортом, массовой физической культурой? Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо большое. Я не думаю, что всё‑таки за последнее время ничего хорошего не произошло в области спорта в Томске. У нас практически везде, и у вас тоже, в Томске, новые спортивные сооружения вводятся. Что, мне кажется, очень важно для студенческого спорта? Нужно создать тот самый кампус, о котором мы говорили, и в рамках этого кампуса как раз эти задачи и решать. Потому что студенческий спорт, он особый. Во всём мире студенческий спорт является основой для будущего профессионального спорта, потому что тот, кто хорошо занимается в университете спортом, потом выступает на универсиадах и дальше на Олимпиадах и других соревнованиях. Поэтому эти сооружения, эти объекты должны быть приближены к университетам. Это крайне важно.

Как это сделать? Только в масштабах кампусов. Ну а кампусы, как я уже сказал, нужно строить. Эта задача сложная, будем этим заниматься.

В любом случае, я как‑то говорил на одном из совещаний, на мой взгляд, университет, даже блестяще подготовленный, с прекрасным преподавательским стафом, не является университетом, если у него нет своего спорта. И поэтому у новых университетов, которые у нас возникли, где, извините, иногда только стол и стул, а своей лабораторной базы нет и нет базы для занятий физкультурой, – на мой взгляд, у таких университетов перспектив немного. Надо обязательно строить свои спортивные сооружения. Многое в руках самих университетов. Надо спонсоров искать и затаскивать их в эти самые эндаументы для этого.

Спасибо.

Вопрос: Добрый день! Здесь уже освещался вопрос о том, что очень много ценных кадров у нас утекает за границу. Я хотела, чтобы сегодня также была затронута проблема привлечения кадров из‑за рубежа. И хотелось бы узнать, каковы действия государства по стимулированию данного притока именно в области и в разрезе миграционной политики? Спасибо.

Д.Медведев: Очень правильный момент Вы обозначили. Как мы, на мой взгляд, можем действовать? Можем действовать, как я уже сказал, только методом убеждения, а убеждение заключается в создании комфортных условий. Для того чтобы приехали, ещё раз повторяю, нужно не только жильё давать и деньги платить, хотя это важнейшее. И если говорить по‑серьёзному, то процесс возврата всё‑таки идёт, многие наши специалисты, уехавшие туда, всё‑таки возвращаются. Но, конечно, значительная часть из них уже там обросла обязательствами, семьи появились, есть университетская среда, в которой они общаются, и, самое главное, они действительно пока видят огромные проблемы у нас, связанные, например, с тем, как заниматься наукой в нашей стране.

На мой взгляд, это должна быть полноценная государственная программа, если не федеральная целевая программа, то, во всяком случае, какая‑то государственная программа, которая будет создавать инструменты для возврата хороших специалистов из‑за границы. Но, если говорить предельно откровенно, тот, кто хочет трудиться на своей родине, он приедет. Это, знаете, как внутренняя потребность.

На мой взгляд, гораздо важнее, чтобы меньшее количество людей уезжало туда, потому что, если сейчас будет продолжаться такой мощный отток, это означает, что мы что‑то делаем неправильно, мы не создаём тех условий, которые должны быть. Вот.

Давайте теперь с этого боку. Давайте молодые люди. Пожалуйста.

Реплика: Наконец‑то.

Д.Медведев: Ну извините, долго ждать пришлось. (Смех.)

Вопрос: Товарищ Президент, мне поручено факультетом задать вопрос.

Очень много говорится об инновациях в научно-технической сфере. Был на Вашем блоге. 8 февраля Вы, по‑моему, подписали указ. И там, как раз в указе, написано прямо так: «В научно-технической сфере награды за инновации…».

Мы как факультет психологии… В нас тоже вкладывают, мы не жалуемся сильно‑то. Но всё‑таки никаких наград нет. У нас, например, есть проекты, где мы делаем предпринимателей. Я являюсь слушателем такого проекта.

Какое место психологии в национальной идее, можно сказать, в будущем?

Д.Медведев: Ведущее.

Вопрос: Куда нам приткнуться?

Д.Медведев: Спасибо.

Знаете, я на самом деле об этом в очередной раз задумался, когда вручал премии (Вы, наверное, это имеете в виду) молодым учёным. Там все премии были вручены не гуманитариям, а специалистам в области естественных, технических, точных наук. Но это объяснимо, потому что, в общем, там всё‑таки на создание такой серьёзной работы уходит большее время. Я об этом говорю так легко, потому что я сам гуманитарий, и я всё‑таки могу сказать по‑честному: для того чтобы написать какую‑то работу, хорошую работу по гуманитарным наукам, требуется поменьше времени, если не говорить о каких‑то особых открытиях, которые как озарение приходят в головы людям. Поэтому я решил, что в одной номинации мы не будем эти премии давать и гуманитариям, и технарям, но нужно продумать действительно систему поощрения за достижения в области гуманитарных наук, в том числе и психологии, конечно, тоже.

Я думаю, что это может быть или ещё одна государственная премия в области гуманитарных наук для молодых учёных, может быть, это будет проще всего, или система каких‑то грантов. Я посоветуюсь ещё с Министерством, потому что это уже не первый случай, когда наши коллеги – юристы, экономисты и психологи – говорят: а мы чего, совсем, что ли, никуда не годимся? Там, конечно, будет очень большой конкурс, потому что у нас много людей, которые пишут на эти темы. Для этого есть конкурсная комиссия. Обязательно продумаем систему поощрения. Это необходимо будет сделать, но не только на уровне федеральном должна быть эта система поощрений, это должно быть и на уровне территории, это должны быть гранты на территориальном уровне от губернатора, от округа. Это, мне кажется, тоже необходимо сделать.

Вопрос (без микрофона): …

Д.Медведев: Как Главнокомандующему можно. Можно, кстати, задать не только такие сложные вопросы, как вы задаёте. Если у вас есть ещё какие‑то вопросы, которые вы боялись пока задать, их можно задать тоже, не только про науку, гранты, про инновации и так далее. Если Главнокомандующему, то пожалуйста. Кто хотел мне задать вопрос как Главнокомандующему?

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, вопрос такого характера. Я учусь в аспирантуре, и моя тема диссертации связана с областью гражданской военной техники. Стипендия аспиранта – полторы тысячи рублей. Но это вопрос, наверное, Андрею Александровичу как раз: когда её будут поднимать и поднимут ли вообще? Но речь не об этом. Проблема в том, что нам могут выплачивать дальше деньги только за счёт грантов.

Д.Медведев: Деньги за что?

Вопрос: Стипендии‑то, денег, не хватает, кушать‑то каждый день хочется, а полторы тысячи – недостаточно.

Д.Медведев: Понятно. То есть стипендия маленькая, поэтому нужно другие деньги искать.

Вопрос: Да. Другие деньги могут быть только за счёт грантов на проекты, которые мы на кафедре разрабатываем. Для того чтобы получить грант, нам нужны публикации. Публикации мы не можем делать открытые, потому что это касается технологии двойного назначения. Соответственно, очень большие препятствия для получения грантов. А когда гранты приходят, умудряемся получить их, они очень маленькие. И это на самом деле системная проблема, и её надо как‑то решить. Я всё‑таки надеюсь, что Вы в этом плане поможете, потому что хочется, чтобы мы вместе делали нашу страну сильной. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Во‑первых, стипендия аспирантов никогда не была уж сильно большой. Я тоже был аспирантом. Трудно, конечно, сопоставлять мои 100 рублей и нынешние полторы тысячи. Наверное, всё‑таки тогда на 100 рублей можно было побольше купить, это правда на самом деле. Но я всё равно в этот период работал, в разных местах, кстати сказать, вовсе не обязательно по специальности, для того просто, чтобы какие‑то деньги были. Это вообще не зазорно делать никому: и студентам, и аспирантам. Мне кажется, это нормально, это трудовые навыки.

Но вопрос Вы ставите абсолютно правильно. Если критерием предоставления гранта является количество публикаций, а публикации являются закрытыми или их вообще нет, то это профанация, чушь какая‑то. Андрей Александрович, надо подумать, как поступить в такой ситуации. Может быть, какие‑то дополнительные критерии ввести, каким образом гранты вводить?

А.Фурсенко: Они есть.

Д.Медведев: Критерии есть?

А.Фурсенко: Критерии и возможности получения гранта есть.

Д.Медведев: Ладно, тогда разберитесь с конкретной ситуацией. Считайте, что это поручение моё.

Вопрос: Можно последний вопрос?

Д.Медведев: Почему последний? Я разве уже ухожу? Давайте, пожалуйста.

Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, коль Вы позволили задавать разной тематики вопросы, мой следующий…

Д.Медведев: Я вообще не запрещал с самого начала.

Вопрос: Меня давно как обывателя простого волнует вопрос: почему Михаил Саакашвили не предстал перед судом?

Д.Медведев: Блеск, вот это я понимаю! (Аплодисменты.) Теперь я знаю, что волнует обывателей в Томске, хорошо бы, чтобы об этом узнал Саакашвили, но, надеюсь, с учётом того, что трансляция ведётся, сегодня ему об этом доложат.

Вопрос: Спасибо большое. Просто как‑то нечестно получается: судят всех, а на Михаила Саакашвили, который устроил настоящий геноцид нашего народа, даже не обратили внимание. Спасибо.

Д.Медведев: Мне Вы задали, конечно, вопрос в такой относительно ироничной форме, но, как ни странно, я с Вами на 100 процентов соглашусь: каждый должен отвечать за свои дела, и по деяниям ему воздастся. Поэтому если ты что‑то совершил такое, да ещё в должности президента, за что нужно отвечать, ответственность рано или поздно наступит. Какая это будет ответственность? Я думаю, что прежде всего господин Саакашвили должен ответить перед своим народом, который он вверг в войну, обрёк на жертвы, и в конечном счёте всё это привело к развалу его государства. (Аплодисменты.)

Но это такая серьёзная тема. Может, есть что‑нибудь ещё, менее серьёзное?

Пожалуйста, девушка.

Вопрос: Здравствуйте. Возвращаясь к квартирному вопросу и ипотеке, очень интересно, возможно ли снизить первоначальный взнос или какими‑нибудь другими способами помочь молодым семьям в покупке жилья? Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Первоначальный взнос, конечно, можно снизить. Но первоначальный взнос не снижается в масштабах страны, это должны быть территориальные программы, вот только что Виктор Мельхиорович об этом говорил. По ряду категорий, например, в Томской области, просто отказаться от первоначального взноса. Я считаю, что, например, применительно к студентам, аспирантам и молодым специалистам вопрос об отказе от первоначального взноса может ставиться в практическую плоскость. Конечно, это зависит от бюджетных возможностей самого субъекта Федерации, потому что это не происходит за счёт федеральных денег, это происходит за счёт денег территорий. Но для молодых специалистов, для студентов, мне кажется, это возможно по мере формирования условий для этого. То есть не только компенсация части или целиком ипотечной ставки, но и компенсация или частичная компенсация первоначального взноса.

И по‑хорошему ёще нужно всё‑таки нам выходить на более длинные перспективы самого ипотечного договора. У нас, знаете, в психологии людей почему‑то, видимо, это наследие прошлого: как только появляются деньги, наши люди стараются максимально быстро загасить кредит, тем самым лишая себя возможности этими деньгами как‑то оперативно маневрировать. А вообще‑то в условиях стабильной, нормальной, процветающей, дай бог, экономики эти деньги нужно на другое тратить: на детей, ещё на что‑то. Поэтому чем длиннее у нас будут ипотечные кредиты, тем лучше, тем, естественно, просто меньше на это денег будет уходить. Это задача, конечно, для банков и для того, чтобы совершенствовать макроэкономические условия, потому что «длинные» деньги существуют только в экономике, где нет высокой инфляции.

Так, Вы что‑то тоже волновались, давайте. Нет? Никакого волнения?

Вопрос: Нет волнения, потому что вопрос не относится к теме инноваций, культуры и так далее. Каково быть Президентом – глупый вопрос, но у меня похожий вопрос.

Д.Медведев: Это вопрос или не вопрос?

Вопрос: Президентство для Вас – это хобби, миссия или обязанность? Спасибо.

Д.Медведев: Сложный какой вопрос. Знаете, это точно не хобби, потому что я Вам не желаю такого хобби иметь, это довольно сложное занятие. О миссии вообще рассуждать, наверное, неправильно любому человеку. Об этом могут рассуждать только аналитики, которые рассматривают его со стороны. А что касается обязанности, безусловно, это весьма сложная обязанность, весьма сложная, ответственная обязанность, но это очень интересная работа. Так что если из вас кто‑нибудь хочет стать Президентом Российской Федерации, я вам желаю в этом успехов, потому что вы не пожалеете. Это работа, которая стоит того, чтобы потратить на неё силы. Это интересная работа.

Вопрос (без микрофона): …

Д.Медведев: Я не смогу, помочь может только избиратель, ваша программа, ваше желание добиваться цели. На самом деле вообще планирование карьеры, мне кажется, для любого человека очень важно безотносительно того, кем вы хотите быть. Хотите быть успешным учёным, педагогом, врачом, юристом или делать политическую карьеру, всё равно нужно думать о своей карьере на несколько шагов вперёд, тогда может прийти успех. Просто так, что бы там ни писали в газетах, ни писали в различных блогах о том, что кто‑то взял, как ракета, выстрелил и вдруг оказался где‑то, – так не бывает, поверьте мне. Когда человек куда‑то попадает в более-менее развитых условиях, это следствие довольно серьёзного труда. И его нужно прилагать к своей собственной жизни.

Именно поэтому я всем вам желаю того самого упорства в достижении своих целей. (Аплодисменты.)

Продолжаем. Я думал, пора уже.

Ну давайте тогда так: три вопроса, чтобы по‑честному, и финиш. Лады?

Вопрос: Добрый день! У меня транспортный вопрос. Вот Вы говорите о развитии экономики. Но какая же развитая экономика без развитых транспортных путей? Идея строительства тоннеля через Берингов пролив возникла ещё в царской России.

Как Вы относитесь к этой идее? Ведь строительство этого тоннеля позволит возникнуть большим потокам туристов, избавит от необходимости морских путей, а также сделает Россию межконтинентальным транспортным узлом. Это первый вопрос.

Д.Медведев: Во как! Первый человек догадался задать два вопроса.

Вопрос: Второй вопрос. Какой же Томск – центр инноваций, с одноколейным полотном до выхода в остальную часть России – до Тайги? Город такой. ( Аплодисменты.) Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Насчёт Берингова пролива и тоннеля. Вы знаете, я отношусь к этому, как и ко всему вообще в жизни, сугубо прагматически: сколько стоит? Вот если скажете и если покажете эффективность этих инвестиций, тогда я буду пробивать эту идею через Правительство. А если это просто размышление на тему, то тогда, извините, у этого проекта нет будущего. Но сама по себе идея, конечно, красивая, спору нет. Но идеи могут быть реализованы, только если они подсчитаны, если они оценены экономически, что это принесёт нашей стране, потому что это в любом случае, как вы понимаете, миллиарды долларов.

Теперь про одноколейный путь. Плохо это, конечно, о чём тут говорить. Надо делать нормальную дорогу. Но вы же знаете, вы сибиряки, вы прекрасно понимаете, что дороги – это действительно одна из наших основных проблем. И она была таковой и сто, и двести лет назад. И, к сожалению, она ещё долго будет такой. Потому что наше конкурентное преимущество является нашим объективным недостатком. Огромная территория. Ведь всё‑таки создать дороги такого объёма – это гигантские инвестиции. У нас и так, скажем, железные дороги – самые длинные в мире. Ну и что? Нам их не хватает всё равно. Они негодного качества, они зачастую не туда идут, куда надо.

Большие деньги для этого требуются! Конечно, мы их будем искать и вкладывать. Но не ждите, что это произойдёт за один год, потому что даже для того, чтобы построить дорогу между двумя крупными населёнными пунктами в Сибири, требуются гигантские инвестиции. Но есть транспортная стратегия развития нашей страны до 2030 года, там очень серьёзные планы. Очень серьёзные планы. И надеюсь, что мы их реализуем.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, хотел бы задать такой вопрос. У нас в стране строят муниципальные даже дома, жилые здания, частные предприниматели, частные компании. Возможно ли возобновить старые традиции, чтобы были государственные строительные управления, которые бы строили в больших масштабах, и по сути, ипотека, ставка была бы ниже, так как покупаем у государства?

Д.Медведев: Я всё‑таки не верю в то, что мы можем получить какой‑то толк от того, что у нас возникнут государственные строительные компании, мы это неоднократно обсуждали. Проблема в том, что и частные, конечно, работают далеко не так, как нужно, но если это будут крупные государственные компании, которые всё будут подминать, они будут цены диктовать и не будут заинтересованы во внедрении как раз этих самых инноваций, новых строительных материалов. Поэтому должно быть разное.

Я не против того, чтобы государственный сектор в стройке присутствовал, но у него должно быть место, соразмерное частному сектору. Если мы опять будем выпячивать государственный компонент здесь, ни к чему это хорошему не приведёт. Более того, мы же ведь стали строить жилья сейчас в большинстве регионов больше, чем в советский период. Другой вопрос в доступности этого жилья, но темпы мы нарастили как следует. И надо признаться по‑честному, качество этого жилья гораздо выше, гораздо выше, чем то, что было.

Вопрос (без микрофона): …

Д.Медведев: А можно какой‑нибудь такой, более неформальный вопрос? Студенческие отряды – это, конечно, хорошо, но я обещал, что дам высказаться трём.

Вопрос: Можно вопрос неформальный?

Д.Медведев: Неформальный? Пожалуйста.

Вопрос: Олимпиада скоро начнётся, вот у меня такой вопрос. Вы как думаете, кто наберёт самое большое количество золотых медалей?

Д.Медведев: Прекрасный вопрос для того, чтобы сказать друг другу: спасибо за общение. Я надеюсь, что Вы болельщик?

Реплика: Конечно!

Д.Медведев: И все здесь присутствующие будут болеть за сборную Российской Федерации.

У нас, конечно, как и в любой сборной, всегда существуют свои проблемы. Я посмотрел, например, на то, какое количество медалей мы завоёвывали на зимних Олимпиадах в советский период и в постсоветский период. Было очень по‑разному. Считать, что Советский Союз всегда всех «бил» и был на первом месте, по зимним Олимпиадам это не так. У нас были и некоторые снижения, и даже провалы, может быть, и неплохие результаты. Кстати, очень неплохие результаты, это как‑то уже подзабылось, были сразу же после развала Советского Союза, в начале 90-х годов, но тогда ещё действовала старая система подготовки спортсменов.

Что касается видов на медали на Олимпиаде в Ванкувере, я всё‑таки искренне надеюсь на то, что наши спортсмены там покажут свои лучшие качества. У нас есть проблемы, в том числе и в виде, скажем так, конфликта поколений, перехода поколений. Но, с другой стороны, мы за последние годы всё‑таки довольно много вложили в спорт, и в том числе в зимний спорт. У нас появились такие сооружения для зимней Олимпиады, которых у нас никогда не было. Просто никогда не было ни в советский, ни в постсоветский период. Надо их строить как можно больше, потому что чем больше спортсооружений, спортивных сложных сооружений, тем выше результаты.

Ну о чём говорить? Вот у нас, например, как мне докладывали, никогда не было нормального трамплина даже. Поэтому нам известны результаты наши и в прыжках, и в горных лыжах. Это пока ещё очень скромные результаты. Но если мы будем в это вкладывать, то результаты придут точно.

И я ещё раз хотел бы отметить, что у меня огромная надежда на студенческий спорт. У нас впереди Универсиада, которая будет в Казани. Если мы сможем создать нормальную инфраструктуру спорта в университетах, а к тому есть предпосылки, у нас будут другие результаты, потому что большинство медалей, особенно в таких государствах, как Соединённые Штаты и в некоторых других, возникает именно на студенческой скамье.

И последнее. Мне бы очень хотелось, чтобы к нашим спортсменам не было предвзятого отношения, а это иногда случается. Спорт – это не только спорт. Это ещё и политика, это иногда манипулирование теми или иными интересами. И, с другой стороны, я надеюсь, что и наши спортсмены будут вести себя предельно корректно. Вы сами понимаете, о чём я говорю. Во время Олимпиады нужно заниматься олимпийской подготовкой, и тогда при поддержке болельщиков результаты будут хорошие.

Я, конечно, могу вам сказать, на сколько я медалей рассчитываю, но говорить этого не буду, потому что боюсь сглазить. У меня есть некая внутренняя калькуляция, мне о ней рассказывал и наш Олимпийский комитет, и Министр спорта. Это не фантастическое количество, но если мы их получим, то мы выступим хорошо. Давайте будем, как принято говорить, держать кулаки и болеть за наших на Олимпиаде. (Аплодисменты.)

Дорогие друзья, мне было очень приятно с вами пообщаться. И знаете, я хотел бы в конце разговора отметить, что вы задавали очень правильные вопросы. И не потому, что вы не могли задавать какие‑то другие, легкомысленные вопросы, но вы задавали серьёзные вопросы, и это показывает то, что вы по‑серьёзному смотрите на жизнь. И в этом смысле я практически уверен: каждый из сидящих в этой аудитории своих целей в жизни добьётся. Я вам этого искренне желаю.

Спасибо. (Аплодисменты.)