Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Д.Медведев: Уважаемые дамы и господа!

Сегодня у нас в Санкт-Петербурге состоялись юбилейные десятые межгосударственные консультации на высшем уровне с участием руководителей ведущих министерств и ведомств России и Германии. Хотел бы сразу сказать, что сама жизнь и события последнего периода подтвердили очень высокую востребованность такого рода полноформатного диалога. И могу сказать, что за эти годы консультации превратились в эффективно работающий механизм сотрудничества. Это именно так.

Отмечу и то, что сегодняшние консультации, сегодняшние обсуждения проходили на фоне довольно серьёзно изменившейся обстановки, перемен в международных отношениях и в международной экономике. Мы считаем, что именно в таких условиях и можно продемонстрировать зрелость партнёрства, которое существует между Россией и Германией. И фактор стабильности и безопасности Европы для нас является в этом случае абсолютно очевидным.

К сожалению, последние события на Кавказе показали, что действующая система глобальной безопасности сегодня не способна предотвратить военные авантюры. Но мы должны сделать всё, чтобы создать современную надёжную архитектуру этой безопасности на будущее.

Мы затронули ситуацию на Кавказе – естественно, поговорили о совместной работе с Евросоюзом по реализации договоренностей, достигнутых с Президентом Франции. Мы хотели бы приветствовать и вклад Германии в формирование наблюдательной миссии ЕС в Грузии. Деятельность миссии в этом регионе – это, конечно, элемент обеспечения общей стабильности.

Решению всех этих задач, на наш взгляд, должен способствовать и новый подход, имею в виду новый юридически обязывающий договор о европейской безопасности. Эта идея нами уже презентовалась и в ходе моей первой поездки в Берлин, и в ходе наших последующих контактов с госпожой Федеральным канцлером. Надеюсь, что этот вопрос будет и в дальнейшем подвергнут заинтересованному обсуждению. Надеемся на то, что число сторонников этой идеи будет увеличиваться.

Одна из сложных и обсуждавшихся тем – это финансовый кризис. Мы ещё раз убедились в том, что существующая система глобальной финансовой безопасности, как и в целом международной безопасности, к сожалению, не адекватна современным вызовам. И за теми проблемами, которые случились, стоят изъяны экономической политики, модели развития, которая была принята в Соединённых Штатах Америки в последние годы, за которую нам практически всем приходится сегодня расплачиваться.

Что касается двусторонних отношений, то разговор, естественно, шёл прежде всего о торгово-экономической сфере. В этом году мы действительно, по всей вероятности, выйдем на рекордный товарооборот – около 60 миллиардов долларов. И мы намерены активно содействовать его дальнейшему росту.

Мы договорились о нескольких вещах в ходе консультаций. Во‑первых, будет активизирована работа по двум приоритетным для нас направлениям, а именно повышение энергоэффективности и модернизация здравоохранения, намечена реализация нескольких пилотных проектов в этих сферах. Для координации осуществления проектов в сфере здравоохранения будет создана специальная группа.

Во‑вторых, для более чёткой координации нашего сотрудничества будет организован регулярный диалог на уровне министров экономики, а также помощников Федерального канцлера и Президента России соответственно. К этому диалогу, мы надеемся, на постоянной основе будут привлечены ведущие бизнесмены наших стран. Это позволит сформировать и хороший механизм для осуществления предложенного Федеральным канцлером партнёрства для модернизации.

Мы обсуждали вопросы укрепления энергобезопасности, вопросы создания Северо-Европейского газопровода, обсуждали новые высокотехнологичные проекты, такие как сооружение в Гамбурге рентгеновского лазера на свободных электронах и создание Европейского центра по изучению ионов и антипротонов. Это две серьёзные, большие ключевые темы, в которых Россия тоже хотела бы принимать участие.

По итогам нашей работы были подписаны важные соглашения. Одно из них – о сотрудничестве в сфере Южнорусского месторождения, в котором принимают участие и немецкие фирмы, и российский «Газпром». Речь идет о подключении к этому сотрудничеству компании «Э.ОН Рургаз АГ».

Мы также достигли соглашения о создании Германо-российского института науки и технологий – между нашим Университетом имени Баумана и Техническим университетом Мюнхена.

Была подписана Декларация о сотрудничестве [в сооружении и эксплуатации] как раз Европейского ускорительного центра по исследованию ионов и антипротонов между российской Государственной корпорацией по атомной энергии «Росатом» и федеральным министерством образования и научных исследований ФРГ.

Наконец, подписана Межведомственная программа действий по интенсификации российско-германского сотрудничества в области здравоохранения.

Сегодня мы также участвовали в «Петербургском диалоге». Это хороший форум, который уже значительное число раз собирался: это действительно возможность для дружеского, доверительного общения и контактов между нашими общественными объединениями, между политическими деятелями, между бизнесом. Мы считаем, что это хорошая площадка, которая должна развиваться и дальше.

Ещё раз хотел бы поздравить госпожу Федерального канцлера и присутствующих здесь немецких коллег, всех граждан Федеративной Республики Германия с отмечаемым завтра в вашей стране праздником – Днём народного германского единства. Объединение ГДР и ФРГ – это, безусловно, одно из крупнейших событий ХХ века, и оно наглядно продемонстрировало, что даже самые сложные международные проблемы могут быть решены мирным путем при наличии политической воли, мужества и учёта интересов всех лиц, принимаюших в этом участие.

Хотел бы поблагодарить госпожу Меркель за обстоятельное и заинтересованное обсуждение всех вопросов и поблагодарить других наших германских партнёров. Уверен, что нынешняя встреча в Санкт-Петербурге станет одной из важных встреч в развитии нашего плодотворного российско-германского диалога.

А.Меркель (как переведено): Большое спасибо, господин Президент, за поздравления с завтрашним праздником.

Лично я могу сказать, что без этого процесса германского единства я бы не стала Федеральным канцлером Федеративной Республики Германия. Поэтому лично я с большим удовольствием получила эти поздравления. А также большое спасибо за гостеприимство в Петербурге и мероприятия «Петербургского диалога» как дополнение к германо-российским межгосударственным консультациям.

Этот форум ещё раз показал, насколько широк спектр наших отношений и насколько широк спектр тем, обсуждаемых в рамках диалога. Особенно меня впечатлили отчёты молодых людей – молодёжного парламента – и то, что они рассказывали о своих представлениях о германо-российских отношениях. И мне кажется, что мы можем рассчитывать на будущие поколения.

У нас также была возможность услышать представителей германских экономических кругов – это очень было важно.

Конечно, тема внешней политики заняла важное место. Министры иностранных дел очень долго беседовали друг с другом. А сегодня во время ужина эта тема будет продолжена.

Конечно, последнее лето было характеризовано конфликтом на Кавказе, где разногласия ещё не полностью устранены. Мы считаем, что территориальная целостность Грузии не подлежит обсуждению. Рады, что посредством «плана шести шагов» мы можем добиться прогресса, во‑первых, в том, что касается вывода войск из центральной части Грузии, во‑вторых, в том, что касается наблюдательной миссии ОБСЕ, а также обещаниям, что до 10 октября российские войска будут заменены в буферных зонах наблюдателями.

Важно, чтобы женевские переговоры в середине октября прошли успешно. Они, конечно, будут сложными. Важно, чтобы они запустили политический процесс, потому что, как я считаю, это будет иметь большое значение в этом процессе. Мы также говорили о большом количестве других внешнеполитических вызовов, которые мы не должны упускать из внимания. Назову здесь только вопрос Молдовы и Приднестровья.

Мы рассматриваем эти конфликты как замороженные. Мы должны найти какое‑то решение для этих конфликтов, чтобы они не стали «горячими», чтобы не надо было ими заниматься. Однако процесс переговоров о шестишаговом плане Европейского союза под французским председательством показал, что есть путь, по которому мы можем продвинуться, даже если далеко не все конфликты уже разрешены.

Затем у нас был поставлен ещё один акцент на экономическое сотрудничество. Представители германской экономики сегодня присутствовали во время нашего завтрака. Два важных акцента были уже названы: во‑первых, сотрудничество в области здравоохранения; во‑вторых, сотрудничество в области энергетики. Мы уже сказали, что нам нужна стратегическая рабочая группа, которая занимается экономическими контактами. Мы хотим её расширить, мы хотим внедрить туда своих ответственных лиц, для того чтобы энергетическое сотрудничество было продвинуто вперёд, для этого нам нужны проекты-«маяки». Таким проектом-«маяком» может быть, например, модельный город, на котором будут показаны все энергетические механизмы.

Мы говорили о том, что сегодня было подписано соглашение между «Э.ОН» и «Газпромом» о сотрудничестве в энергетической области. Германия также привержена проекту «Северный поток», нам нужен этот проект, особенно, если мы посмотрим, что наши коллеги в южной части Европы как минимум также быстро продвигаются на южном измерении, как мы на северном измерении. Поэтому это важно не только для Германии, но и для многих других европейских стран.

Многие меры, направленные на достижение энергоэффективности, в области защиты окружающей среды, касаются общего применения – joint implementation. Это открывает для нас новые возможности для действий. У нас также будут идти переговоры по новому соглашению о защите окружающей среды. В будущем году в Копенгагене по этой теме будут приняты важные решения для периода после Киотского протокола.

Мы очень подробно говорили об области инфраструктуры, железнодорожной инфраструктуры. Здесь есть тоже примечательное сотрудничество между Германией и Россией.

Конечно, в эти дни невозможно заседать вместе, не говоря при этом о кризисе на финансовых рынках. Здесь у нас существует согласие о том, что международные финансовые рынки нуждаются в правилах, которые будут применяться, что после этого кризиса мы уже не можем ограничиваться теоретическими дискуссиями. Мне кажется, что здесь сотрудничество с Россией будет функционировать очень хорошо.

Мы, к сожалению, знаем, что кризис финансовых рынков не сможет не повлиять на реальную экономику, что это повлияет как на российскую, так и на германскую экономики. И поэтому сейчас очень важно, чтобы возможности для сотрудничества были найдены и использованы в областях, в которых мы действительно можем влиять на формирование вещей, чтобы соответствующие формы кооперации были найдены и расширены.

То есть в общем мы видим большой, широкий спектр общих черт в нашем сотрудничестве, и, прежде всего, климат, атмосфера наших переговоров была хорошая. У нас могут быть различия, в рамках «Петербургского диалога» тоже были различия, иногда мы говорим тихо, иногда громко, повышаем голос. Самое главное, что мы можем вести друг с другом беседы, – это самое главное, и даже различные мнения приходят потом к общей позиции, если ведёшь диалог.

Вопрос: Сейчас, после кризиса в Южной Осетии, всё больше мы слышим разговоров о расширении НАТО на Восток, и Вы, в частности, говорили о том, что Грузии и Украине нужно как можно скорее предоставить ПДЧ – план действий по членству в НАТО. В этой связи обсуждали ли Вы создание новой системы коллективной безопасности в Европе? Эту инициативу Президент Медведев представил как раз во время визита в Берлин. И возможно ли, что такая инициатива будет поддержана Германией?

А.Меркель: В том, что касается этой инициативы, то мы получили материалы, документы. И сегодня во время ужина мы ещё раз поговорим об этом. У нас просто – учитывая насыщенную программу – сейчас не было возможности об этом поговорить, но когда мы будем сегодня ужинать, мы будем иметь такую возможность. Я, конечно, заинтересована узнать, как может функционировать такая инициатива и как она может вписаться в уже существующие структуры на сегодняшний день.

В вопросе о членстве в НАТО стран Центральной и Восточной Европы Вы назвали Грузию и Украину. Позиция Германии следующая: она не изменилась после саммита НАТО в Бухаресте. Мы и тогда говорили, что, во‑первых, страны могут, если они хотят, стать членами НАТО. В том, что касается конкретного шага, ПДЧ, то с германской стороны мы придерживались позиции о том, что время для ПДЧ ещё не созрело. В декабре во время конференции министров иностранных дел НАТО будет сделана первая оценка. Но я говорю осознанно – первая оценка, поэтому считаю, что Ваша позиция, которую Вы сейчас обозначили, что это ПДЧ будет как можно быстрее осуществлено – это была не германская позиция.

Однако должна сказать, что у этих стран должна быть возможность самим решить, хотят ли они стать членами НАТО, и чтобы у НАТО была возможность свободно решить, хотят ли они принять определённые страны или нет. Но насчёт этих двух названных стран ситуация такая: с ними идет «партнёрство ради мира», это один из шагов в сторону партнёрства, это один из шагов к ПДЧ, и в декабре об этом будут рассуждать дальше. Ни больше, ни меньше.

Вопрос: У меня два вопроса насчёт финансового кризиса. Господин Президент, в международных кругах, имею в виду «большую семёрку», Россия не присутствует – в отличие от «большой восьмёрки». Хотела бы Россия войти в этот формат, и что бы Россия ожидала от этого?

И второй вопрос к госпоже Федеральному канцлеру. Насколько вспомогательным моментом было бы взять и Китай в этот круг?

И ещё один вопрос. В субботу будет встреча в Париже совсем в другом формате европейских членов «большой восьмёрки». С какими ожиданиями вы едете на эту встречу, и о чём там будет идти речь?

Д.Медведев: По вопросам, связанным с современной ситуацией в области финансов, современной системой финансовой архитектуры (мы уже об этом говорили с госпожой Федеральным канцлером), – абсолютно понятно, что та система, которая сложилась, сегодня не выполняет никаких задач по поддержанию международной финансовой системы в сбалансированном состоянии и не гарантирует нам, что то или иное государство не примет решение, которое впоследствии в результате такой цепной реакции не отразится на международных финансовых связях. Поэтому то, что Россия достаточно долгое время действительно была отключена от обсуждения вопросов взаимоотношений в финансовой сфере в рамках деятельности «Группы восьми», хотя там были разные форматы обсуждения, здесь не всё так однозначно, это, конечно, на мой взгляд, не на пользу обсуждению этих сложных вопросов, не на пользу решению тех сложнейших проблем, которые сегодня есть.

Более того, в ходе нынешних консультаций только что мы как раз говорили, и наши российские коллеги об этом говорили, и их немецкие партнёры, что уж если сегодня и обсуждать эти сложнейшие вопросы, то делать это нужно не только в составе «семёрки» или даже «восьмёрки», а обязательно подключать туда другие крупные страны, которые имеют своё весомое слово в финансовом мире. Я не знаю, может ли это обсуждаться в формате «восьмёрка» плюс аутрич, в каком‑то ещё формате, но совершенно очевидно, что без подключения всех этих участников международных финансовых отношений мы не сможем выработать новую финансовую архитектуру. Это сегодня для всех, по‑моему, совершенно очевидно. Бесполезно прятаться за старые схемы, говорить, что «мы сами за вас здесь всё порешаем». Ничего не сможем решить, и, более того, даже та робкая попытка, которая была сделана в ходе проведения «восьмёрки» в Японии, всё‑таки не достигла своей цели. Сегодня мы можем точно сказать, что нужно было двигаться к этим решениям гораздо быстрее, и, может быть, тогда часть финансовых последствий, часть кризисных процессов, которые состоялись в Соединённых Штатах Америки и которые по цепочке начали распространяться в другие страны, была бы остановлена. Это на самом деле может быть такой урок на будущее.

А.Меркель: Да, это урок на будущее. Присоединяюсь к тому, что касается структуры «большой семёрки» и «большой восьмёрки». «Большая восьмёрка» на уровне руководства государств и правительств существует. То есть если мы ведем экономическую дискуссию в рамках «большой восьмёрки», Россия, естественно, присутствует, так это и было в Тояко, даже если некоторые усилия не увенчались тем успехом, которого бы лично я желала.

Вопрос о группе министров финансов, которые заседают в формате «семёрки», должно ли это расшириться на формат «восьмёрки», – мне кажется, причина была исторически такая, что финансовые системы были структурированы очень по‑разному. И по мере того, как в России организуются биржевые структуры и так далее, этот вопрос, конечно же, будет точно так же поставлен на повестку дня, как и, конечно, вопрос китайской финансовой системы, азиатской биржи, этот вопрос тоже возникнет. Поэтому мы и ввели этот метод аутрич, чтобы пороговые страны присутствовали при решении таких проблем.

То же самое касается дисбаланса в финансовой отрасли или балансирования: совершенно очевидно, что помимо восьми стран «большой восьмёрки» должны присутствовать и другие страны. То есть я не хочу конкретно что‑то обещать насчёт этой структуры, но могу сказать, что на уровне президентов и канцлеров мы, конечно же, это вместе обсуждаем. Российские и немецкие министры финансов очень интенсивно дискутировали друг с другом.

Послезавтра, в субботу, речь идет о встрече, которая действительно организовывается европейскими странами – членами «большой восьмёрки», то есть те страны, которые являются членами Европейского союза: Великобритания, Италия, Франция и Германия. У нас была похожая встреча, вы, наверное, помните, в Лондоне, по‑моему, весной, но точно не помню. И здесь смысл состоит в том, чтобы сказать: мы хотим подумать, какие правила должны были бы существовать, чтобы мы их могли интегрировать в клуб «большой восьмёрки». Французский Президент это предложил, я поддержала его, чтобы на уровне «большой семёрки», на уровне «большой восьмёрки» мы смогли бы с некоторыми из стран-аутрич встретиться, чтобы вынести урок из этого кризиса.

На данный момент мы находимся в фазе управления кризисом, менеджмента кризисом. Мы, конечно, будем обмениваться мнениями и об этом, но всё важное произойдет в середине октября на саммите министров Европейского союза. Там речь пойдет о том, чтобы проанализировать и обговорить друг с другом те предложения, которые бы мы хотели внести в рамках «большой восьмёрки», чтобы сказать: «Вот так должно выглядеть улучшенное регулирование финансовых рынков».

Вопрос: У меня вопрос к Президенту России и к Федеральному канцлеру. Только что вы провели межгосударственные консультации, также встретились с участниками форума «Петербургский диалог». Из ваших заявлений можно понять, что вы удовлетворены и намерены сохранить в будущем подобные формы контактов как гражданского общества, так и правительственных структур. В связи с этим каков, на ваш взгляд, практический эффект от существующих схем российско-германского диалога?

Д.Медведев: Мне кажется, что здесь у нас абсолютно одинаковая позиция. Практический эффект в такого рода мероприятиях заключается в том, что мы встречаемся, обсуждаем и решаем самые разные вопросы – и экономические, и гуманитарные. Если говорить о межгосконсультациях, то это уникальный механизм, который позволяет нам в присутствии всех ключевых министров обсудить все сферы сотрудничества. И всё‑таки, как ни крути, но 60 миллиардов товарооборота между Россией и Германией – это очень серьёзные и весомые цифры, и они наполнены конкретными проектами.

Даже сегодня мы встретились, обсудили и в ходе беседы в двустороннем формате, и в ходе обсуждения ряда вопросов с бизнесом во время обеда ряд новых проектов, которые можно было бы реализовать буквально в самое ближайшее время на территории России и на территории Германии. Это и транспортные проекты, проекты в области инфраструктуры, железнодорожного транспорта, ряд интересных идей был предложен в области энергосбережения – это то, что для России сегодня исключительно актуально. И, конечно, после такого рода обсуждений возникают и новые контракты, и просто начинается активная фаза проработки тех или иных договоренностей, которые были совершены.

Поэтому в этом смысле, ещё раз подчеркиваю, механизм межгосконсультаций я считаю уникальным и очень полезным. И то, что мы встречаемся и обсуждаем в таком формате, это приносит пользу.

Что же касается «Петербургского диалога», то это хороший механизм, хороший инструмент, хорошая площадка для обсуждения самых разных вопросов, вопросов, которые волнуют сегодня общественные среды и в России, и в Германии, и во всём мире. Поэтому темы обсуждения на «Петербургском диалоге» были, собственно говоря, такими же, как и в других местах. То есть мы говорили и о мировом финансовом кризисе, говорили о тех проблемах, которые возникли в августе месяце на Кавказе. И это хорошо, потому что это просто позволяет нашим общественным организациям, позволяет нашему политическому истеблишменту, глядя друг другу в глаза, в свободном ключе обсуждать самые сложные вопросы.

Здесь госпожа Федеральный канцлер сказала, что такое хорошее впечатление произвел тот диалог, который идет по молодёжной линии. Это действительно очень хорошо. И то, что наши молодые люди встречаются и обсуждают те же самые темы, но, наверное, под несколько иным углом, – это залог того, что российско-германские отношения будут развиваться столь же интенсивно в будущем.

А.Меркель: Лично я считаю, что не важно, на каком уровне переговоры ведут к обоюдному знакомству, возможному пониманию друг друга и, возможно, достижению общих позиций. Ведь нужно констатировать – мы говорили о 3 октябре 1990 года, – что с тех пор, если посмотреть на доминирующее мнение в российском обществе, доминирующее мнение в германском обществе, всё‑таки я вижу, что там есть кое‑какие противоречия в том, что касается того, что произошло 3 октября 1990 года, что в результате произошло в ходе расширения ЕС и НАТО, что означал конец Советского Союза, какое значение имеет развал Советского Союза.

Я уже говорила это и перед «Петербургским диалогом»: мы должны проработать это, потому что когда вы видите такие вещи по‑разному, то это приводит к тому, что конкретные политические события интерпретируются совершенно по‑разному, и мы имеем совершенно разную оценку происходящего, как, например, сейчас с грузинским конфликтом. Поэтому, если ведется диалог между гражданскими обществами и между правительствами, всегда нужно найти время, чтобы говорить об этих общих вопросах. Потому что, когда разные, противоречащие друг другу мнения укрепляются, это может привести к таким интерпретациям, которые могут быть слишком различными. Это нас не может удовлетворять. Мы как политики имеем относительно мало времени. Но, например, когда «Петербургский диалог» заседает, у них есть два-три дня, и там присутствуют представители всех общественных групп, они могут обсуждать всё – вплоть до гражданско-правовых вопросов, вопросов неправительственных организаций.

Молодёжь ведь спорила на эту тему, я в конце концов не поняла, они нашли общего «козла отпущения», а именно прессу, я точно не знаю. Нет, я не вас имею в виду, я сказала, что молодежь, когда я у них спросила, о чём они договорились, к чему пришли, они сказали: «Описание того, что происходит, настолько неудовлетворительно, что необходимо напрямую говорить друг с другом». Единственное ли это различие – сомневаюсь на эту тему; возможно, можно копнуть и глубже.

Однако я всё равно говорю, что необходимо, это стоит того, чтобы найти общую базу, она не во всех случаях присутствует. У нас есть очень разные представления, а также совершенно разная реальность, совершенно различное историческое развитие. Поэтому, только разговаривая друг с другом, мы можем продвинуться вперёд, если мы этого хотим, а не культивируя предрассудки соответствующие.

Вопрос: Госпожа Федеральный канцлер, сказали ли бы Вы, что отношения с Россией после сегодняшнего дня несколько нормализовались, потому что в политическом плане мы продвигались скорее в сторону «зимы»? Будете ли Вы бороться за то, чтобы были начаты переговоры по новому СПС, или Вы считаете, ещё слишком рано?

А.Меркель: После моего визита в Сочи я уже не считала, что начинается «холодная война». У нас были различия во мнениях, у нас они есть и сейчас. Мы попытались, исходя из этих различий во мнениях, всё равно как‑то найти общий знаменатель. План о «шести пунктах» был правильным, в соответствии с ним сейчас идёт работа, и поэтому лично я могу только сказать, что есть области, где у нас разные мнения, но есть области, где кооперация возможна и может быть улучшена. А в областях, в которых у нас различаются мнения, мы должны вести дальше переговоры и спорить об этом. Но есть большое количество областей, где существует полное взаимопонимание. И, разговаривая о каких‑то различиях и споря друг с другом, мы можем потом говорить о каких‑то вещах, в которых наше мнение совпадает. Но я тогда не уехала из Сочи с впечатлением, что я больше в течение месяцев не буду разговаривать с российским Президентом. Поэтому я не исключаю, что у нас будут сложные, тяжёлые фазы с разными мнениями, различиями во мнениях, а потом фазы, где у нас будет общая оценка событий.

В том, что касается СПС, то во время Совета Европейского союза говорилось о том, решены ли вопросы буферной зоны, вывода войск. Может быть, кто‑то в ЕС скажет, что политический процесс в Женеве должен сначала продвинуться вперёд, тогда мы будем дальше вести переговоры. В следующем году пройдет саммит ЕС–Россия – по‑моему, во Франции. И, мне кажется, что это будет тот пункт, в котором мы опять будем конкретно говорить об этой теме. И мне кажется, что мы, во всяком случае, приближаемся к тому моменту, в котором условия, которые мы предъявляли, будут выполнены в Совете Европейского союза. Мне кажется, что мы, страны ЕС, тоже должны придерживаться изначальных условий, а не добавлять что‑то ещё, хотя даже в том, что касается территориальной целостности Грузии, ещё не будет достигнута, с нашей точки зрения, оптимальная ситуация.

Д.Медведев: Два слова, если нет возражений, добавлю. Считаю, что всякие саммиты, тем более такой продвинутый, как сегодня в Санкт-Петербурге, уж точно не разделяет нас, а сближает.

Что касается наших контактов, то они никогда не прерывались, ни до Сочи, ни после Сочи. Считаю, что это просто наша обязанность – находиться в постоянном контакте, обсуждать самые сложные вопросы, в том числе и те, с которыми столкнулась Российская Федерация в августе этого года после агрессии Грузии.

Что же касается будущего российско-европейских отношений, то считаю, что это опять же в наших руках. В этих отношениях заинтересованы все: и Европа, и Российская Федерация, которая тоже является частью Европы. И если мы будем двигаться в правильном направлении, если не будем прятаться за всякого рода трудности, которые возникают, то мы сможем приблизиться и к тем целям, которые ставили. В этом смысле, на мой взгляд, ничего драматичного не произошло – наоборот, ход движения, который наметился, в настоящий момент показывает, что мы способны договориться по самым разным вопросам, даже в условиях, когда международная обстановка в связи с известным кризисом на Кавказе стала более сложной. Но задача политиков – не расходиться по углам, надувшись, а договариваться. В этом смысл того поручения, которое дают люди, избирая политиков на соответствующие должности. И считаю, что именно таким образом будут поступать европейские политики, так будут поступать политики в России. Так буду поступать и я.