Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Вопрос: У нас в Германии всех интересует Путин как человек. Но, конечно же, мы должны будем затронуть и политические вопросы, потому что сейчас все очень обеспокоены тем, что произошло в последние дни в США. У людей появился страх, и они начинают возлагать на предстоящий визит российского Президента особые надежды. Поэтому нам хотелось бы, чтобы часть нашей беседы была посвящена произошедшему в Америке.

Начну с того, что мы, откровенно говоря, не ожидали, что в это время года в России может быть так тепло.

В.Путин: Россия – большая страна.

Вопрос: Хотел бы спросить, как выглядит здесь один день российского Президента? Вам, конечно же, приходится работать и, наверное, один день не похож на другой. Но все‑таки просматривается ли что‑то в них общее?

В.Путин: В принципе распорядок дня такой же, как обычно. Вчера, к примеру, я разговаривал по телефону практически со всеми главами государств – стран СНГ. Эти беседы проходили с одиннадцати часов дня до четырех. В 22.30 я еще говорил по телефону с Президентом Франции Жаком Шираком, долго разговаривал с начальником Генерального штаба, директором ФСБ, Министром обороны, Министром финансов и председателем парламента. Я уже не говорю о работе с документами. В общем, день был очень насыщен.

Вопрос: Находите ли время, чтобы расслабиться?

В.Путин: Да.

Вопрос: Когда?

В.Путин: Например, сейчас с вами.

Вопрос: У Вас есть возможность позаниматься спортом?

В.Путин: Да, где бы я ни бывал, я стараюсь найти время поплавать. Плаваю по тысяче метров. И 30–40 минут занимаюсь в спортзале.

Вопрос: А как расслабляетесь интеллектуально?

В.Путин: Слушаю музыку, читаю.

Вопрос: А какую литературу Вы предпочитаете?

В.Путин: С большим удовольствием читаю историческую литературу.

Вопрос: А какую музыку предпочитаете?

В.Путин: В том числе и немецкую.

Вопрос: Что касается исторической литературы, есть ли исторические личности, которыми Вы особенно восхищаетесь?

В.Путин: Что касается российской истории, то это Петр Столыпин, Петр Великий, Екатерина II и многие другие. Наша история знает много выдающихся личностей.

Вопрос: Готовитесь ли Вы здесь также к Вашему предстоящему визиту в Германию?

В.Путин: Да. Я изучаю документы, говорю по телефону со своими коллегами и, естественно, работаю здесь, на месте, со своими помощниками.

Вопрос: Известно, что Вы фантастически хорошо говорите по‑немецки. А немецкую литературу Вы также читаете?

В.Путин: К сожалению, очень редко. Мне просто не хватает времени, хотя я каждый раз и говорю себе, что это надо делать. Я ведь немецкий учил еще в школе. У нас во времена бывшего Советского Союза во всех школах обычно изучался один из трех европейских языков: немецкий, английский или французский. У меня в качестве иностранного языка был немецкий начиная с пятого класса средней школы. Еще с тех пор я хорошо помню такие произведения, как, например, «Лореляй». Но, естественно, в России многие воспитывались на произведениях Гёте, немецкую классику в нашей стране очень любили. Но Гёте известен у нас не только как выдающийся писатель, но и как выдающийся философ, который справедливо рассматривал все живое как единое целое. С современной немецкой литературой я знаком, к сожалению, не так хорошо, как бы мне этого хотелось, но имя Зюскинда я, конечно, знаю.

Вопрос: Есть ли в Германии место, которое Вы особенно любите?

В.Путин: Даже два – Гамбург и Дрезден, потому что еще даже в советские времена оба они были городами – побратимами Санкт-Петербурга.

Вопрос: Очень многие люди в Германии интересуются личностью Путина. Какие у Вас идеалы? Идеалы, которым Вы следуете, находясь на этом тяжелом посту?

В.Путин: Знаете, я придерживаюсь того мнения, что мы не должны создавать себе кумиров. Поэтому я никогда не создавал себе образов, примеру которых я хотел бы следовать. Мне гораздо приятнее и перспективнее обмениваться мыслями с людьми, которые добились чего‑то в жизни, которые добились чего‑то выдающегося, которые умеют обобщать и на этой основе строить свои действия. А что из этого получится, посмотрим.

Вопрос: Есть ли у Владимира Путина как человека какие‑то слабости?

В.Путин: Мне кажется, нет людей, у которых не было бы слабостей. Но о моих слабостях пусть говорят другие.

Вопрос: Бывший федеральный канцлер Гельмут Коль наполнял германо-российскую дружбу весомым личностным фактором, партнерством, дружбой. И нам кажется, что это сделало немцев и русских ближе друг к другу.

В.Путин: Мне кажется, что действующий сегодня в ФРГ канцлер Шрёдер, во всяком случае, не меньше уделяет внимания своей восточной политике и, в частности, отношениям с Россией. Просто Коль и Шрёдер – разные люди и в этой связи по‑разному развивают отношения с Россией. Но я могу еще раз повторить, что действующий Федеральный канцлер Шрёдер в не меньшей степени уделяет внимание этим отношениям.

Я Гельмута Коля, например, отношу к выдающимся политикам международного класса, выдающимся политикам современности. Такого масштаба, как он, в Америке, например, Генри Киссинджер. И, кроме всего прочего, Коль ведь по образованию историк. Он мог оглядываться в прошлое, оценивать настоящее и заглядывать в будущее, а это тоже дает уникальное сочетание знаний и опыта.

Гельмут Коль – человек другого поколения. И с Герхардом Шрёдером поэтому, наверное, мне общаться и проще, и легче.

У нас с ним сложились в большей степени личные, нежели деловые отношения. Он отличается своими манерами, образом выражения чувств, но, еще раз подчеркну, что меня с ним связывают очень хорошие личные и деловые отношения, и я их очень высоко ценю.

Вопрос: Сколько времени Президент Владимир Путин может уделять своей семье?

В.Путин: К сожалению, мало, но я, естественно, стараюсь находить время, чтобы общаться с дочерьми, с близкими.

Вопрос: В конце года исполнится два года с того дня, как Вы стали Президентом России. Насколько тяжела эта ноша? Вам тяжелее, чем Вы ожидали?

В.Путин: Конечно, никогда в своей жизни я не был в таком положении. И никто меня к нему не готовил, я сам в том числе. Я никогда не думал, что буду российским Президентом. Я никогда не ставил перед собой такой цели. И поэтому все для меня было новым и даже неожиданным. Прежде всего это связано с ограничениями свободы передвижения и общения с друзьями. Я не могу свободно поехать туда, куда хочу, не могу встречаться, с кем хочу и когда хочу. Это связано со множеством технических проблем, вопросами безопасности. К сожалению, часто не могу говорить то, что хочу сказать, а порой хочется сказать многое.

Вопрос: Сейчас, уже спустя более 10 лет с момента падения Берлинской стены, в Германии разгорелась дискуссия. Одни говорят, что наша страна должна играть более скромную роль в мире, другие же, наоборот, выступают за усиление ее веса в мире. А какой видится роль Германии Вам?

В.Путин: Вы знаете, мне известно, что эта дискуссия идет давно, особенно в интеллектуальных кругах. Я очень хорошо понимаю опасения немецких интеллектуалов, которые вновь и вновь вспоминают времена гитлеровской тирании и делают из этого вывод, что Германия должна занимать скромное положение в мире, в Европе, иначе, мол, неизбежно начнутся проявления каких‑то имперских амбиций. Мне это кажется ошибкой. Ни одна страна и ни один народ не должны нести на себе бремя за все, что происходило в их истории. Мы не должны забывать об этом, мы должны иметь в виду это обстоятельство, все, что случилось и в Германии и, кстати сказать, в России за время коммунистического режима в стране. Мы все это должны помнить, но это не должно мешать нам развиваться.

Вопрос: Наших читателей также очень интересовало бы, видите ли Вы в немцах какую‑то особенную, характерную черту, которая Вам нравится?

В.Путин: Я не знаю, характерной ли это является чертой, но это и плюс, и одновременно минус. Я потом это обобщу, но сначала попробую проиллюстрировать на одном примере. В то время, когда я был в Германии, я зашел в гости к одному своему хорошему другу.

Вопрос: К кому?

В.Путин: Не буду конкретизировать, не важно. Так вот, когда я зашел к нему в квартиру, посмотрел по сторонам, то первыми словами моими были следующие: «У тебя здесь, как в больнице». Все настолько стерильно, все так упорядоченно расставлено. С одной стороны, это очень хорошо, и я ему об этом сказал. Но я также добавил: «Нормальные люди так не живут».

Вы знаете, эта немецкая пунктуальность во всем – это, конечно, плюс, и огромный плюс. Но в то же время он несет в себе и определенные элементы, которые могут привести к определенным проблемам, связанным с ограничениями разного характера, в разных областях. Не буду дальше развивать эту тему.

Вопрос: В чем причина столь большой степени эмоциональной близости между немцами и русскими, которые долгое время были искусственно разделены в годы «холодной войны»? Откуда эта тяга друг к другу?

В.Путин: Я думаю, во‑первых, Вы ошибаетесь. Во время «холодной войны» было такое разделение между Советским Союзом и западной частью Германии, но восточная часть Германии рассматривалась Советским Союзом как ближайший союзник и партнер. Таким образом, ни в коем случае нельзя говорить о том, что в годы «холодной войны» не существовало хороших связей с Германией. Во всяком случае, с восточной частью Германии такие отношения были и развивались очень плодотворно. Конечно, это было на идеологической основе, идеологизировано, и это сотрудничество не вписывалось часто, так сказать, в рамки западной демократии. Но это не мешало поддерживать отношения между Советским Союзом и Германией, а также развивать их. С западной частью Германии в годы «холодной войны» у нас не было глухого «железного занавеса». В любом случае в наших отношениях был достигнут значительный прорыв с приходом к власти социал-демократов во главе с Вилли Брандтом.

И если говорить о том, что больше всего объединяет, то здесь трудно конкретно определить этот элемент, и я описательно назвал бы его близостью наших менталитетов. Вы знаете, я с удивлением наблюдал за тем, почему, несмотря на такие тяжелые, мрачные страницы нашей истории, как две мировые войны, где мы были противниками, у российского народа не возникло чувства ненависти к Германии.

Вопрос: Прежде чем перейти к очень сложным политическим вопросам, хотел бы задать один очень простой: правильно ли у меня сложилось впечатление, что российский Президент – приверженец очень здорового питания?

В.Путин: Я стараюсь.

Вопрос: Есть ли какие‑то основные правила, которых Вы придерживаетесь во время еды и питья?

В.Путин: Что касается питья, то могу сказать, что алкоголь я стараюсь не употреблять. Что касается еды, то стараюсь не употреблять сахара, мучных изделий и питаться раздельно: есть либо мясо, либо рыбу.

Вопрос: Господин Президент, Вашего визита в Германии ожидают с большим интересом и нетерпением. За ним будут очень внимательно следить, потому что он приходится на очень тяжелый период. И я, будучи редактором газеты для широкой читательской аудитории, очень хорошо вижу, как изменился настрой у 12 миллионов моих читателей. По этой причине и выпуски нашей газеты теперь выглядят иначе, нежели обычно, поэтому люди все чаще обращаются к газете и проводят целые дни у телевизора. Вы знаете, о чем я говорю. Это ужасное событие в Америке. Как лично Вы о нем узнали?

В.Путин: От руководства разведки.

Вопрос: Вам позвонили по телефону?

В.Путин: Да.

Вопрос: Вы сразу включили телевизор?

В.Путин: Да, и целый день смотрел телевизор. Отменил все совещания, все встречи, все контакты. Потом я собрал руководителей всех силовых ведомств и провел совещание.

Вопрос: Какие чувства возникали у Вас при виде этих картинок по телевидению?

В.Путин: Мне хотелось плакать.

Вопрос: Канцлер Шрёдер сказал в тот же вечер, я цитирую: «Это объявление войны цивилизации». Разделяете ли Вы это мнение?

В.Путин: Вы знаете, мне кажется, что после того, как первый шок прошел, нужно подойти ко всему этому очень серьезно и профессионально. Нельзя делать ничего такого, что бы могло спровоцировать ситуацию и привести к новым подобным проявлениям. Мы не должны ни предпринимать, ни говорить ничего такого. Но мы должны объединить свои усилия и профессионально работать над предотвращением новых подобных проявлений.

Думаю, сейчас уже никого не надо убеждать в том, насколько это опасно. И не надо убеждать никого в том, что жертвой может стать любое государство.

Вопрос: Скажите, пожалуйста, нанесенные удары по Всемирному торговому центру в Нью-Йорке и по Пентагону в Вашингтоне изменили каким‑то образом отношение России к США и западному миру в целом? А если да, то носили ли эти изменения позитивный характер?

В.Путин: С нашей стороны – нет. Мы и так уже открыты. Мы думаем, эта трагедия покажет всему миру, что ту открытость, которую Россия предлагает для сотрудничества, надо использовать. Это полезно и необходимо. Мои контакты с коллегами (а у меня сложились хорошие контакты с лидерами европейских стран и Америки) давно перешли из чисто деловых в личные. Мне очень хотелось бы, чтобы эти мои личные контакты переросли в межгосударственные, чтобы межгосударственные контакты между Россией и западными странами сложились бы так же, как лично у меня с лидерами этих стран. Чтобы они достигли такого же качественного уровня.

Вопрос: Сколько раз Вы созванивались с Президентом Бушем после этих терактов?

В.Путин: Два раза.

Вопрос: И что Вы ему говорили?

В.Путин: Этого я вам не скажу.

Вопрос: Какой совет Вы могли бы дать американскому Президенту в этой ситуации?

В.Путин: Президент Буш достаточно опытный человек, и он не нуждается в советах. Но я хотел бы предупредить, в том числе и самих американцев, от попыток возложить на него всю вину за произошедшее. Я считаю, что это было бы абсолютно несправедливо.

Во‑первых, он принял Америку еще совсем недавно. Во‑вторых, он еще даже не полностью сформировал свою команду. Он принял страну в том виде, в котором она ему досталась, и принимает участие в мировых делах в том виде, какая она есть.

Вы знаете, мы много раз говорили о политической угрозе. Это хорошо известно. Я думаю, сейчас не время злорадствовать и говорить: вот мы вас предупреждали, вот вы нас не слушали, вот теперь такая трагедия произошла. Я, допустим, разговаривал с бывшей американской администрацией, указывал ей на проблему бен Ладена. Меня удивила ее реакция. Она так беспомощно разводила руками и говорила: ну что поделаешь, талибы его не выдают. Я помню, был удивлен: если не выдают, надо думать и что‑то делать. Вот такой досталась Бушу Америка. Поэтому сейчас мы должны думать о том, чтобы работать плотнее. Я почувствовал такое желание с его стороны и со стороны Запада. И самая главная проблема – это проблема доверия между собой, проблема единых стандартов.

Вопрос: Что означает понятие единых стандартов?

В.Путин: Это проблема религиозного экстремизма, фанатизма, сепаратизма. Эти проблемы существуют ведь во многих странах, в том числе и в Европе. Там, может быть, в меньшей степени, чем в России это проявляется, в России острее. И понятно, потому что после распада Советского Союза многие деструктивные процессы перекинулись и на саму Российскую Федерацию. Но делать из этого вывод, что те люди, которые взрывают дома в Москве, – борцы за свободу, а те, которые занимаются тем же самым в других странах, являются террористами, неправильно. Это все преступники.

Нужно вернуться к тому, с чего мы начали, а именно, надо вспомнить Гёте, который рассматривал все живое как единое целое. И подавал развитие как средство вечной борьбы за добро. И зло – оно тоже единое. Мы знаем, что и центры финансирования, и базы подготовки, и кадры террористов – это все одно и то же. Это зло проявляется в разных местах планеты. Чтобы избавиться от дерева терроризма, нужно выкорчевывать его корни, а не сбивать палкой плоды.

Вопрос: Вы говорите о необходимости выкорчевывания терроризма, но как помочь в этой ситуации вести поиск истинных виновников терактов? Как надо реагировать, чтобы привлечь их к ответственности? Как может выглядеть роль России в этой ситуации?

В.Путин: Мне кажется, в этой ситуации не стоит хватать Америку за руки, мешать ее действиям, но вместе с тем нужно, чтобы действия были согласованными. Скорее всего они должны вести к искоренению этого зла, а не порождению новых форм. И здесь мы, конечно, можем многое сделать совместно, можем помочь Америке, в том числе путем предоставления необходимой информации, оказывая влияние на определенные круги в отдельных странах, создавая единый фронт борьбы с международным терроризмом.

Вопрос: Изменили ли эти теракты мировой порядок? Стал ли мир выглядеть иначе?

В.Путин: Для нас стало очевидным, что есть угрозы ничуть не меньшие, чем те, о которых мы говорили в течение прошлых десятилетий. При одном ударе по Соединенным Штатам они потеряли больше людей, чем мы в Чечне. За один раз. Вы представляете, какая эта угроза, какой масштаб! И, конечно, мы должны этому противопоставить какие‑то совместные инструменты. Я не знаю, какие. У меня есть определенные мысли, я сейчас не готов их сформулировать, но что‑то должно быть сделано и сделано совместно.

Вопрос: Можно ли себе представить, что США по крайней мере воспользуются территорией некоторых стран СНГ для нанесения ответного удара?

В.Путин: Это предмет, который нужно обсуждать с руководством этих стран.

Вопрос: Но я просто должен был задать этот вопрос.

В.Путин: А я должен был дать на него ответ.

Вопрос: Многие люди теперь опасаются, что развитие ситуации может привести к широкомасштабным пожарам и что мир в опасности. Находится ли мир в опасности?

В.Путин: Думаю, нет. Нам не надо впадать в панику. Я могу вам твердо сказать, я абсолютно уверен в том, что я скажу. Мы вместе намного сильнее всех террористов. Одно из немногих их оружий – это паника среди нас. Наши силы по сравнению с ними несопоставимы. Мы не должны позволить им шнырять между нами. Мы должны действовать по всем направлениям, прежде всего в сфере культуры, образования. Мы должны думать о проблемах экономики развивающихся стран и слабо развитых регионов. Наиболее откровенные проявления терроризма, бандитские преступные проявления должны получать мощный, адекватный силовой ответ. И мы должны укреплять общую международно-правовую систему безопасности.

И еще одно. Мы ни в коем случае не должны допускать образования в Европе каких‑то квазигосударственных образований. Государства должны нести ответственность за то, что происходит на их территориях. Мы должны укреплять законные правительства государств.

Вопрос: Что Вы имеете в виду под квазигосударственными образованиями?

В.Путин: У нас была Чечня. Что это такое? Это самостоятельное или несамостоятельное образование? Россия оттуда ушла, Чечня самостоятельным в полном смысле государством не стала. Вся территория оказалась разбита на несколько районов, во главе которых встали полевые командиры. Там даже не с кем было разговаривать. Вспомните, туда приезжали представители западных гуманитарных организаций, представители бизнеса. Их убивали, головы им отрезали. Спрашивается, за что? Никто даже до сих пор ответить не может, потому что там просто бандитский анклав оказался. Вот этого мы не должны допустить нигде в мире.

Вопрос: Я хотел бы еще остановиться на этом вопросе, потому что слово «война» наводит страх на немцев. Когда это слово произносилось 10 лет назад, то под ним понималось лишь возможное противостояние между Западом и Востоком. Но такой опасности сейчас больше не существует. Думаете ли Вы, что в настоящих условиях еще можно избежать войны?

В.Путин: Да, если мы будем действовать решительно. Если мы будем кого‑то убаюкивать и упрашивать, вот это как раз и приведет к нежелательному варианту.

Вопрос: Что Вы ответите Вашим дочерям, если они Вас спросят, будет ли XXI век мирным или веком насилия?

В.Путин: Я им говорю, что сегодня ни у кого нет сомнений в том, что если все ресурсы, которые есть в распоряжении цивилизованных государств, будут объединены, это будет эффективно и станет самой лучшей гарантией того, что дальнейшее развитие пойдет по позитивному сценарию.

Вопрос: Как, Вы думаете, отреагирует российская общественность, если американцы, возможно, совместно с НАТО, нанесут массированный военный ответный удар?

В.Путин: В целом, я думаю, реакция будет позитивной. Конечно, многое будет зависеть от того, как в реальности это будет выглядеть. Пока мы этого не можем оценить. В принципе позитивная реакция на силовую операцию зависит во многом от того, как эта акция будет проводиться, где, какой продолжительности она будет и на основе каких данных.

Вопрос: Является ли Афганистан правильной целью?

В.Путин: Это должно определить американское руководство, потому что именно США сейчас занимаются сбором данных о причастных к этим терактам лицах и о том, где скрываются потенциальные убийцы. А мы со своей стороны оказываем им необходимую информационную поддержку, то есть то, что есть в распоряжении наших спецслужб, мы готовы им передать, а они, собрав все вместе, проанализировав всю имеющуюся в базе данных информацию, могут сделать окончательный вывод, сравнив эту информацию с информацией из других источников.

Вопрос: Господин Президент, Вы, конечно, правы в своем анализе того, что объединенные военные силы обоих великих держав значительно превосходят террористов. Это касается в том числе и тыла. Но как можно бороться с преступником, который сам себя убивает и за которым невозможно проследить, пути его побега?

В.Путин: Можете мне поверить, таких средств достаточно. Вы согласитесь со мной, что людей, потенциально готовых к самоубийству, нельзя отнести к числу нормальных людей. Мы же хорошо все знаем, что для достижения позитивных результатов нужно использовать имеющиеся слабости. И можете поверить мне, что в террористических организациях и у террористов есть множество слабых мест. Во‑первых, необходимо наглухо перекрыть все потоки финансирования террористов. Надо находить источники финансирования, выдвигать им соответствующие требования, идет ли речь о государствах, или о каких‑то фирмах, или юридических лицах, и плотно перекрывать границы на пути таких финансовых потоков. Эту опасность надо воспринимать очень серьезно.

Когда‑то, Вы помните, как в годы «холодной войны», представителям противостоящих блоков удавалось проникать в святая святых друг друга. Казалось, что есть центры информации, в которые вообще невозможно проникнуть, но все равно это удавалось. Я уверен, что если мы серьезно будем относиться к террористическим угрозам, концентрировать на этом свое внимание, свои усилия, материальные ресурсы, организационные возможности, то мы, без всяких сомнений, эти угрозы нейтрализуем.

Вопрос: Господин Президент, есть американский писатель Самуэль Хантингтон, который несколько лет назад написал книгу под заголовком «Столкновение цивилизаций», в которой он пишет о борьбе культур. Это то, с чем мы имеем дело сегодня?

В.Путин: Нет. Я думаю, что это вредная теория. Для того чтобы сегодня бороться с проявлениями религиозного фанатизма, прежде всего надо найти опору в рамках того региона, откуда эта религия исходит. Таким образом, это является обязательным условием для борьбы с терроризмом. Нельзя разделять мир по признаку культур. И, кстати, у нас есть позитивные примеры в нашей практической работе.

Вопрос: Чему Запад и США могут поучиться на опыте вашей акции в Афганистане в плане того, с чем они там могут столкнуться?

В.Путин: Мой ответ на этот вопрос будет продолжением ответа на предыдущий. Нужно искать опору и союзников в самом Афганистане. И там много, достаточно сил, на которые можно опереться. Одна из наиболее известных и понятных сил – это Северный альянс и Президент Раббани.

Вопрос: Мы знаем, что Москва тоже пережила ужасные теракты, идущие с этого направления. Может быть, у Вас есть данные, кто их совершил?

В.Путин: У нас есть вполне точные данные. Это была одна из террористических групп из Чечни. Некоторые из преступников были арестованы. Но у нас ведь не только в Москве, были и в Дагестане взрывы домов. Погибли сотни людей. Были также совершены взрывы в местах большого скопления людей, в том числе на рынках.

Вопрос: Насколько велика опасность исламского терроризма?

В.Путин: Это одна из наиболее реальных опасностей. Но религиозный экстремизм характерен не только для ислама, есть он и в других религиях. И порождается он сейчас в первую очередь именно в исламских государствах в силу того, что здесь недостаточно урегулированы многие международные проблемы, и в связи со сложностями экономического характера в тех странах, где ислам является государственной религией. Очень удобно трансформировать социально-экономические и политические проблемы в проблемы религиозного характера, некоторым государствам это кажется очень удобным.

Вопрос: Видите ли Вы взаимосвязь между терактами в Америке и последними акциями чеченских боевиков?

В.Путин: Может быть, это возможно. Как правило, действия террористов скоординированы. Это во‑первых, а во‑вторых, и мы часто об этом говорили, могу повторить, их деятельность и финансирование, как правило, координируются из единого центра.

Вот недавно еще в одном из убежищ арабских наемников в Чечне нашли инструкции по управлению «Боингами». Эту информацию мы уже передали американским партнерам. Это не говорит о том, что именно эти люди непосредственно исполняли теракты в США. Но это говорит о том, что в каких‑то центрах такой способ террористической борьбы изучается и может быть применен. И первой жертвой этого метода стали именно США.

Вопрос: Вы являетесь активным противником американской системы противоракетной обороны. Изменилось ли что‑либо в этом вашем подходе по причине случившегося недавно в Нью-Йорке? Ведь можно же себе представить, что какое‑то террористическое государство, например, работает над созданием ракет.

В.Путин: Мы уже говорили о том, что американская система противоракетной обороны не защищает от проявлений подобного рода. Я уже говорил об этом многократно, что речь идет не только о воздушных террористических актах, возможно использование и других средств массового поражения – химическое, бактериологическое оружие. Кроме того, американская ПРО защищает только от баллистических ракет, а ведь есть и другие ракетные системы. Нас беспокоят не сами американские планы каких‑то изменений в сфере договоренностей по противоракетной обороне, нас беспокоит возможный слом всей системы договоренностей, всей архитектуры международной безопасности. Вот в этом главный вопрос. Мы не исключаем того, что сегодняшние договоренности могут быть заменены какими‑то другими. Но прежде эти другие должны быть выработаны, и нельзя допускать здесь вакуума.

Сегодня у нас исполняются достигнутые с Президентом Бушем договоренности о проведении консультаций, и это вселяет надежду на то, что мы сможем прийти к необходимым договоренностям в будущем.

Вопрос: Господин Президент, а Вы можете себе представить создание ввиду имеющейся террористической угрозы совместного антитеррористического подразделения?

В.Путин: Мне кажется, это возможно. Это цель, к которой мы все должны стремиться, и не только в сфере борьбы с терроризмом, но и для достижения цели создания безопасного мира для всех.

Вопрос: Последний вопрос. На будущей неделе Вы приедете в Германию. С каким посланием Вы считаете важным обратиться к немцам?

В.Путин: Понимаете, Германия – один из ведущих наших партнеров. Я знаю, что Германия в силу разных причин является одним из центров объединенной Европы. Канцлеру удалось построить отношения и германскую внешнюю политику таким образом, что ФРГ стала очень привлекательной страной в Европе даже для малых государств. Это я знаю точно из личных бесед с лидерами европейских держав. И я хочу, чтобы в результате этого визита мы укрепили двусторонние отношения, показали бы новые перспективы развития и тем самым внесли какой‑то вклад в новую Европу, в которой Россия, несмотря на то, что она далеко не маленькая страна, заняла свое достойное место.