Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Вопрос: Господин Президент, благодарю за предоставленную возможность взять у Вас интервью. Мы находимся сейчас в Вашей резиденции на Черном море, в Сочи. Означает ли это, что Вы не обеспокоены ситуацией в мире в настоящий момент, будучи сейчас в Сочи, а не в Москве?

В.Путин: Нет, конечно, нет. Технологически я здесь могу работать и работаю в полном объеме, так же как и в Кремле. Должен сказать, пожалуй, напротив, здесь есть возможность сосредоточиться на главных темах и международной, и внутренней политики, не отвлекаясь на мелочи, что приходится делать в Москве.

Поэтому должен Вам сказать, что я нахожусь в контакте и с коллегами из Европы, и из Соединенных Штатов, и, разумеется, со всем руководством Российской Федерации постоянно, в полном контакте: и с Министром обороны, Министром внутренних дел (сегодня только несколько раз разговаривал и с тем, и с другим), и с директором Федеральной службы безопасности, разведки, с Председателем Правительства. Позавчера только разговаривал с господином Шираком перед его отъездом в Вашингтон, с нашим Министром иностранных дел сегодня разговаривал после его прилета в столицу Соединенных Штатов и так далее.

Вопрос: В настоящий момент все больше признаков свидетельствует о том, что американцы будут реагировать и не только реагировать, но и, возможно, они действительно нанесут вооруженный удар по Афганистану. Если это произойдет, какова будет реакция России?

В.Путин: Мы исходим из того, что, как я уже говорил, зло, без всяких сомнений, должно быть наказано. При этом реакция на ту агрессию, с которой столкнулись Соединенные Штаты, должна быть своевременной. Мы, разумеется, исходим из того, что будут соблюдаться общепризнанные международные правила, и Соединенные Штаты будут консультироваться при принятии решений и со своими союзниками: с непосредственными союзниками по НАТО, с Россией и с другими ведущими державами мира. Именно поэтому сегодня в Вашингтоне находится Министр иностранных дел Российской Федерации господин Иванов.

Вопрос: Как далеко вы готовы пойти в сотрудничестве с США и с НАТО, если будет нанесен военный удар? Можно ли представить себе, что Россия даст согласие на использование аэродромов на территории СНГ, например, в Таджикистане?

В.Путин: Вы сказали: СНГ – это означает Содружество Независимых Государств. Эти государства независимы в полном смысле этого слова. Мы, конечно, имеем определенное влияние, так же как и они на нас. Мы родом из единого государства – Советского Союза, у нас много связей, мы экономически там присутствуем достаточно весомо, но политические решения подобного рода эти государства принимают самостоятельно. Это во‑первых.

Во‑вторых, что касается возможного вовлечения России. Мы готовы сотрудничать с Соединенными Штатами в борьбе с терроризмом в самом широком плане. Конкретные заявки по этому вопросу к нам пока не поступали, а специальные службы уже давно сотрудничают. Вопрос в том, чтобы вывести это сотрудничество на новый качественный уровень. Мы к этому готовы. И, разумеется (об этом я не могу не сказать), все наши действия должны и будут находиться в полном соответствии с российским законодательством и с взятыми на себя Россией международными обязательствами и нормами международного права.

Вопрос: Можно ли себе представить, что, например, российские войска выступят в этом случае на стороне США или НАТО? Или же Вы исключаете такую возможность?

В.Путин: Вы знаете нашу позицию, она является принципиальной. Использование Вооруженных Сил за пределами Российской Федерации, во‑первых, у нас сопряжено с особой законодательной процедурой, и нужно одобрение Совета Федерации, то есть верхней палаты российского парламента.

Кроме того, использование Вооруженных Сил в «третьих» странах может происходить только по решению Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Мы эти правила до сих пор соблюдали и соблюдать намерены. Но это не значит, что мы не можем обсуждать вопросы подобного рода и вместе с нашими партнерами думать над возможной реакцией в связи с террористическими актами.

Должен сказать, что члены Совета Безопасности ООН, во всяком случае, постоянные члены, в общем и целом солидарны с Соединенными Штатами и поддерживают борьбу против терроризма. Только вчера, я уже говорил об этом, я разговаривал с Председателем Китайской Народной Республики, который тоже подчеркнул, что его страна не приемлет терроризм ни в каких его проявлениях и готова сотрудничать с международным сообществом в борьбе с этим злом, которое становится все более и более опасным.

Вопрос: Вы сказали, что этим вопросом должна заниматься ООН. Но не станет ли это тормозом, то есть нельзя будет действовать, пока там будут вестись продолжительные дискуссии, длительное время взвешиваться те или иные позиции, а в то же время совершенно очевидна заинтересованность США как можно скорее применить военную силу?

В.Путин: Я достаточно ясно определил свою позицию при первой реакции после того, как террористы нанесли свой удар по Соединенным Штатам. Я сказал, что это удар по всему человечеству, по крайней мере по всему цивилизованному человечеству, к которому Россия и себя относит. Поэтому мы рассматриваем удар по Соединенным Штатам в самом широком смысле как удар по всему цивилизованному миру. В этом смысле мы не делим свои интересы с интересами других стран, в том числе с интересами Соединенных Штатов.

Я исхожу из того, что реагирования на наиболее злобные, наиболее опасные проявления терроризма должны быть достаточно эффективными и по времени быстрыми. Вовлеченность России в такие действия, повторяю, ограничивается внутренним законодательством России и нашими обязательствами перед нашими партнерами. Пока конкретных предложений к нам не поступало. И, разумеется, мы будем принимать свои решения, имея в виду уровень и характер нашего партнерства с Соединенными Штатами и со странами НАТО.

Вопрос: Я бы хотел сейчас обратиться к примеру борьбы с терроризмом, который имеется в Вашей собственной стране, я имею в виду Чечню. Вы там действуете против вооруженных террористических группировок, и здесь Вам наверняка сейчас никто не будет возражать, тем более в виду происходящих сейчас событий. И все же, несмотря на это, задам Вам вопрос.

Вы действовали военными средствами, но эти действия были направлены также и против гражданского населения, среди которого тоже было много жертв. По прошествии двух лет этот конфликт еще не удалось разрешить военным путем. Как нам представляется, Вам так и не удалось пока завоевать там сердца мирного населения. Не означает ли этот метод действий, что, по сути дела, вы порождаете новый терроризм, борясь со старым? Я имею в виду, действуя такими средствами.

В.Путин: Борьба с терроризмом не может, не должна и не ограничивается только военными методами, если мы хотим добиться положительных результатов.

Что касается наших планов, военных планов на Кавказе, то они достигнуты. И я не могу согласиться с Вами в том, что наши военные действия там не привели к тем результатам, которых мы ожидали. Мы других результатов и не ожидали. Мы уничтожили крупные базы террористов, уничтожили их организованные структуры, их не существует. Мы ставили перед собой эту цель, и она достигнута. Но мы и не думали, что там за полтора-два года удастся полностью искоренить сами корни этого явления. Это требует напряженной, большой и многогранной работы. Эта работа связана с повышением социально-экономического уровня жизни населения Северного Кавказа и Чечни в частности. Это связано с культурной работой, это связано с религиозно-идеологической работой, потому что мы основной массе населения должны предоставить нечто другое, кроме человеконенавистнических идей, излагаемых религиозными фанатиками.

Что касается мирного населения, то обращаю Ваше внимание на то, что нам еще полтора года назад говорили, что мы никогда не найдем ни одного чеченца, который оказал бы какое бы то ни было содействие федеральным силам. Сегодня создана гражданская администрация Чечни, в каждом районе работают главы администраций, чеченцы по национальности, и бандиты наносят по ним постоянные удары. Как Вы знаете, много людей из числа чеченского населения уже погибли от рук бандитов, в том числе и религиозные авторитеты. Все это говорит о том, что население Чечни понимает то, что происходит, и разворачивается в сторону федерального центра. У нас в этом нет никаких сомнений. Конечно, это требует определенного времени, и, конечно, это требует определенных усилий.

То же самое, я думаю, нам предстоит всем вместе делать в международном плане, то же самое предстоит делать по другим центрам терроризма. То, что они между собой связаны, я думаю, сегодня не нужно доказывать. Это для всех очевидный факт. Подпитка идет из определенных центров, и нам нужно вместе работать по этим центрам.

Конечно, только одними военными операциями это не может закончиться. Это не приведет к позитивным результатам, но здесь нужна сплоченность мирового сообщества и эффективные действия по целому ряду направлений, первое из которых – лишить бандформирования и террористические организации финансовой подпитки, экономически в положительном плане влиять на те государственные образования и на те государства, в которых терроризм имеет место быть, и сотрудничать с этими государствами в гуманитарном плане. Это целый большой комплекс работ.

Вопрос: По сути дела, может быть, это и нельзя непосредственно сравнивать, но мы сталкиваемся с аналогичной проблемой в Палестине. Это означает, мы видим это на примере Палестины, а Вы – на примере Чечни, что надо вести дело и к политическому решению. Правильно ли я Вас понял?

В.Путин: Да, совершенно верно.

Вопрос: Прежде чем перейти к германскому разделу, еще два-три вопроса, касающихся отношений России с США. Вы сказали, что после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне становится очевидным, что запланированный к развертыванию противоракетный «зонтик» американцев либо не нужен, либо он не спасет от подобных атак. А нельзя ли задать вопрос совершенно иначе, а именно, что как раз сейчас‑то он и нужен, раз уж террористы сейчас получили возможность пользоваться такими технологиями и с применением ракет?

В.Путин: Конечно, нет. Ведь террористы что использовали? Гражданские самолеты. А национальная система противоракетной обороны защищает только от ракет и только от баллистических ракет. Вы понимаете разницу между гражданским самолетом и баллистическими ракетами? Даже «страны-изгои» в ближайшие 50 лет не смогут не только обладать, даже приблизиться к таким технологиям. О чем мы говорим? Просто нет даже предмета для разговоров. Это, правда, не значит, что мы не должны думать о том, как приспосабливать систему безопасности в мире, которая сложилась на данный момент, к тем возможным опасностям, которые нас могут ожидать в какой‑то исторической перспективе. И к этому диалогу мы готовы.

Вопрос: Можно ли себе представить в нынешней ситуации, отмеченной глобальным кризисом, обусловленным борьбой с терроризмом, что Вы скажете: «Если вы – американцы – несколько сбавите темпы реализации своих планов по развертыванию противоракетного «зонтика», мы проявим еще большую возможность, например, и в военном плане оказать вам более значительную поддержку в борьбе с терроризмом» – или Вы не можете представить себе такого рода торга?

В.Путин: Нет, мы не хотим и не будем здесь устраивать никакого торга. Для нас вопрос объединения усилий в борьбе с террором – это самостоятельная тема нашего сотрудничества. Конечно, мы понимаем, что если в этом деле, в этой области мы достигнем взаимопонимания и на этой почве сможем эффективно сотрудничать друг с другом, это создаст хорошую обстановку для решения и других проблем. Но, я думаю, было бы неправильно здесь торговаться друг с другом и использовать какие‑то сложности, с которыми столкнулись наши партнеры, для решения каких‑то других задач. Такой цели у нас нет, и мы этого делать не будем.

Вопрос: Если американцы, несмотря на Ваши возражения, развернут противоракетный «зонтик», несмотря на то, что Россия, да и не только Россия выступают против этого. Что Россия сможет предпринять в этом случае?

В.Путин: Я, собственно, говорил уже об этом. Это решение, которое Америка может принять самостоятельно. Она имеет на это право, потому что в самом Договоре о противоракетной обороне 1972 года есть соответствующее положение, согласно которому предусмотрен порядок расторжения этого Договора в одностороннем порядке. Одна из сторон, которая намерена принять такое решение, должна уведомить партнеров об этом за 6 месяцев. Поэтому если наши американские партнеры примут такое решение, за полгода до выхода из Договора они нас должны проинформировать, и мы в этом случае не будем устраивать никакой истерики.

Но мы полагаем, что это было бы ошибочным шагом. И вот почему. Сегодняшняя система международной безопасности в значительной степени базируется на Договоре о противоракетной обороне 1972 года. С ним связан Договор СНВ-1, с ним связан Договор СНВ-2, который мы ратифицировали. Наши американские партнеры пока, к сожалению, нет. С ним связан целый ряд других международно-правовых обязательств в этой сфере, в сфере международной безопасности, примерно 30 договоров и соглашений. Это в одночасье будет разрушено. Взамен мы ничего не предлагаем. Мы считаем, что это неправильно. Мы полагаем, что это ошибка. Нашим собственным национальным интересам большого ущерба от выхода американцев из Договора по ПРО не будет, потому что Россия в ближайшие лет 30 точно сможет обеспечить свою безопасность. Мы это знаем, наши американские партнеры это знают. Позиция России защищает скорее не свою собственную безопасность, а позиция России исходит из необходимости бережного отношения к международной структуре, к международной архитектуре безопасности, которая сложилась на данный момент.

Вопрос: И, наконец, последний вопрос, прежде чем перейти к германской тематике, ведь Вы, к нашему большому удовольствию, посетите нашу страну. В мире критикуют Вас и Россию, так как она поставляет, например, ядерные технологии, потому что такие государства, как, например, Ирак или Северная Корея, так называемые ненадежные государства, как их сейчас называют американцы, раньше они называли их «странами-изгоями». И такие ненадежные государства снабжают российскими ядерными технологиями и оружием. Это означает, что оружие уже там находится. Вы прекратите эти поставки?

В.Путин: Вы знаете, у нас есть такая поговорка, может быть, она не очень хорошо звучит, но, наверное, будет к месту: мы считаем, что котлеты и мухи должны находиться друг от друга в разных местах. Вот давайте мы мух от котлет будем отделять.

Что касается сотрудничества в атомной сфере с Ираном, ведь там речь идет о сотрудничестве в области атомной энергетики, о строительстве атомных электростанций и так далее. То же самое один в один планируют делать наши американские и некоторые другие западные партнеры в Северной Корее, которую они тоже называют «страной-изгоем». Почему всем там можно работать, а России с теми же самыми технологиями в Иране нельзя? Мы рассматриваем это как политическое обоснование недобросовестной конкуренции. Это во‑первых.

Во‑вторых, что касается сотрудничества в военно-технической области. Да, мы продаем оружие другим странам. Вы знаете, на каком мы месте по объемам продаж? По‑моему, мы на четвертом месте. Нас далеко обгоняют и Соединенные Штаты, и Великобритания, некоторые другие страны. Рынок вооружений достаточно ограниченный. Если есть предложения у наших западных партнеров компенсировать нам убытки от возможных потерь, связанных с прекращением нашей деятельности в сфере военно-технического сотрудничества, мы можем рассмотреть. Но взятые на себя обязательства по заключенным договорам мы должны выполнять.

И, наконец, последнее. Мы при этом сотрудничестве никогда не выходим за рамки взятых на себя международных обязательств и никогда не пойдем на передачу каких‑либо технологий, связанных с распространением средств массового уничтожения, в том числе и с ядерными военными технологиями. Россия подписала соответствующее Соглашение о нераспространении средств массового уничтожения и строго исполняет эти договоренности.

Вопрос: Это означает, таким образом, – только для мирного использования поставляются в том числе и ядерные технологии.

В.Путин: Абсолютно. Хочу обратить ваше внимание и на то, что Германия предоставила Ирану кредит в размере 2 миллиардов марок под гарантии «Гермеса». Почему же европейские страны уже активно работают в Иране, а Россия на это права не имеет?

Завершить свой ответ на этот вопрос хотел бы тем, с чего начал: мухи и котлеты должны быть отдельно, и мы должны точно знать, где что находится.

Вопрос: Теперь перейдем к Германии.

Планируется, что Вы совершите визит в Германию. Можно ли себе представить возникновение ситуации, что Вы не приедете в Германию, если, например, непосредственно накануне Вашего визита произойдет дальнейшее усиление международного кризиса?

В.Путин: Все будет зависеть, конечно, от того, что будет происходить в мире. Но, думаю, что в сегодняшней обстановке, напротив, я должен поехать в Германию, если, конечно, руководство Федеративной Республики не сочтет, что время визита сейчас не очень соответствует тем событиям, которые в мире происходят. Германия – один из наших ведущих партнеров и в экономической сфере, и во внешнеполитической. Мы уже с канцлером дважды по телефону разговаривали после последних событий в Соединенных Штатах. Он выступил с очень важными, с очень своевременными, на мой взгляд, инициативами в рамках активизации «восьмерки». Я поддерживаю его и думаю, что, наоборот, было бы правильно встретиться с руководством Германии, обсудить складывающуюся обстановку и поговорить о координации наших усилий.

Вопрос: Могут ли германо-российские отношения на фоне нынешней кризисной ситуации в мире играть особую роль? Можно ли себе представить, что, например, Германия и Россия выступят с совместной инициативой по разрешению этого кризиса. Вы будете обсуждать с канцлером такого рода вопросы?

В.Путин: Да, разумеется, я думаю, что мы просто даже не сможем обойти эту тему. Конечно, мы будем говорить о нашем взаимодействии, конечно, мы будем думать, как вместе поддержать и морально, и политически, и по линии специальных служб наших американских партнеров. Германия является одним из локомотивов объединенной Европы, и в этом смысле для нас важна позиция Германии по очень многим вопросам.

Что касается непосредственно борьбы с терроризмом, то могу вам сказать, что это та область, в которой мы должны действовать, несмотря на всю остроту, а, может быть, и имея в виду всю остроту, крайне осторожно. Это та область, где подчас меньше нужно говорить, но больше делать. И, во всяком случае, своими неосторожными высказываниями, а тем более неосторожными и непродуманными действиями не провоцировать преступные элементы на какие‑то негативные проявления.

Вопрос: Каковы особенности германо-российских отношений в этой связи? Является ли это именно тем элементом, который отличает эти отношения, скажем, от отношений России с Италией, России с Францией? Мы ближе друг к другу в этом смысле – Германия и Россия – для того, чтобы выработать такую инициативу?

В.Путин: Нам бы хотелось вообще наладить более тесный диалог с Европой в вопросах безопасности. Сейчас в Европе активно обсуждается военная и оборонная темы. Мы внимательно наблюдаем за этими процессами. Я уже говорил и хочу повторить еще раз, у нас не вызывает это какой‑то озабоченности. Нам бы только хотелось, чтобы все действия в этом плане были предельно прозрачными. Мы выстраиваем отношения, как Вы знаете, в рамках СПС с НАТО. Не вижу причин, почему бы нам в таком же плане, а, может быть, даже еще более тесно не сотрудничать с европейцами. Один из ключевых элементов объединяющейся Европы, как я уже говорил, – разумеется, позиция Германии, и она имеет для нас принципиальное значение. Мы с особым вниманием смотрим за тем, что говорят и как говорят в Берлине.

Вопрос: Вы приедете в Берлин и, как сейчас планируется, встретитесь там с канцлером, который вместе с большинством германского населения, по крайней мере, как мне это видится отсюда, очень быстро встал на сторону американцев. Канцлер не исключил того, что даже бундесвер примет участие в возможных ответных акциях или, по крайней мере, мог бы принять участие. Бундестаг полностью поддержал эту позицию. Это Вас как‑то беспокоит? Не попытаетесь ли Вы как‑то повлиять на канцлера, чтобы он отказался от этого? Не скажете ли Вы ему: «Будь осторожен»? Или же Вас это не беспокоит, и Вы скажете ему: «Это правильно»?

В.Путин: Позиции Германии и России, согласимся, все‑таки отличаются друг от друга хотя бы потому, что Германия является активным членом НАТО, Россия таковым не является. Альянс принял решение о вступлении в действие пятой статьи Североатлантического договора, и все члены НАТО полностью солидаризуются с позицией Соединенных Штатов. Мы членами НАТО не являемся, нас туда принимать не хотят. Поэтому, разумеется, наши позиции будут отличаться.

Что касается возможного участия или неучастия вооруженных сил Федеративной Республики Германия, то это должно решать германское правительство, немецкий народ, парламент, канцлер. Я Президент Российской Федерации, а не Федеративной Республики Германия.

Вместе с тем думаю, что, если вопрос можно повернуть в плоскости, вызовет ли озабоченность участие вооруженных сил Германии в военной акции за пределами территории Федеративной Республики, должен сказать, что никакой озабоченности у Российской Федерации это не вызовет. Ничего особенного я здесь не вижу. Федеративная Республика имеет право, возможность выполнять свои договоренности в рамках НАТО. И если такое решение будет принято, значит, будет принято. Это решение немецкого народа.

Вопрос: Вы не будете его комментировать. В общем, свободное государство, и все.

В.Путин: А я уже все сказал.

Вопрос: Да-да, это правда.

Теперь затронем тему экономики. Это важная тема для обеих стран. Если послушать, что говорят в германских деловых кругах, на предприятиях, среди менеджеров, то они говорят, что при Президенте Путине кое‑что уже изменилось в позитивном направлении. Однако, говорят они также, в основном избегая телекамер, что старые проблемы все еще остаются. Это отсутствие правовой защищенности или недостаточная правовая защищенность. Процитирую одного менеджера: «Приключенческая таможенная практика, налоговая система, хотя и несколько улучшилась, однако механизмы ее реализации продолжают оставаться очень сложными, по крайней мере с германской точки зрения, и бюрократия». Таким образом, очевидно, кое‑что изменилось, но еще не в достаточной мере. Почему нельзя этого изменить?

В.Путин: Мы с вами только что обсуждали глобальные проблемы, проблемы мировой политики и даже возможного разворачивания в отдельных регионах мира военных операций. Но, знаете, у нас говорят, и правильно, видимо, говорят, война войной, а обед должен быть по расписанию.

Поэтому я и здесь практически каждый день занимаюсь вопросами экономики и общаюсь с министрами, с вице-премьерами, с Председателем Правительства России. Мы говорим о бюджете, рассмотрение которого сейчас началось в Государственной Думе, и обсуждаем первоочередные наши задачи, которые мы должны до конца года осуществить с точки зрения совершенствования экономического механизма страны.

К сожалению, за предыдущие 10 лет в силу определенной политической нестабильности не удавалось наладить и нормальную экономическую жизнь. Вот сейчас, когда в известной степени наблюдается консолидация, политическая консолидация в обществе, очень многое удалось сделать и в экономической сфере. Экономические результаты такие, которых не было за последние 30 лет и в Советском Союзе, и в Российской Федерации. В общем, это неплохая платформа для дальнейшего наращивания усилий. Мы очень много сделали с точки зрения создания хорошей правовой базы. Но, разумеется, за полтора года невозможно было сделать все. Мы, как Вы знаете, сейчас приняли очень серьезные законы в области налогообложения. Вот сегодня я только обсуждал с одним из вице-премьеров, который курирует проблемы экономики, финансов, приоритетные задачи на ближайшее полугодие. Среди них – это проведение земельной реформы, принятие нового Трудового кодекса. Вы упомянули о юридической системе. У нас в повестке дня стоит совершенствование деятельности судов, и вообще мы называем это судебной реформой. И абсолютно правильно Вы на это обратили внимание. Здесь есть о чем говорить, есть много недостатков. Вы упомянули проблему таможни. Она действительно существует, мы это видим, знаем. И сейчас идет очень активная работа над новой редакцией Таможенного кодекса. Смысл предлагаемых изменений будет заключаться в том, чтобы максимально снизить возможное участие чиновников в принятии решения, сделать таким образом, чтобы нормы закона имели прямое действие, чтобы сфера таможенного регулирования не подчинялась каким‑то ведомственным инструкциям, а напрямую была связана с действием положений закона.

Есть и другие положения, и планы, в том числе в улучшении администрирования, которые, на наш взгляд, неизбежно приведут к улучшению ситуации в этой сфере. Так что все это мы видим, знаем, но фактом является и то, что движение, причем движение достаточно позитивное, заметное, началось.

Вопрос: Господин Президент, в конце года произойдет одно крупное событие в европейской экономике. В качестве платежного средства появится евро. Нет ли у вас озабоченности, что Россия будет изолирована от Европы в результате того, что там будет введен евро, так как российская экономика и даже частично в повседневной жизни Вы ориентируетесь прежде всего на доллар? Как Вы собираетесь поступать в этой ситуации, что Вы собираетесь противопоставить этой, возможно, грозящей изоляции?

В.Путин: Что касается доллара, то здесь, на мой взгляд, все достаточно просто. Не мы же его сделали основной резервной валютой мира, а вы. Вы сейчас вводите евро, и правильно, я считаю, делаете. Все это укрепляет европейское пространство как центр мировой политики, один из ведущих центров мировой политики. Здесь существуют просто технические вопросы. Во‑первых, должен сразу обратить Ваше внимание на то, что сегодня, сейчас мы с Вами должны очень аккуратно обсуждать эту тему. Мы знаем, что террористы нанесли удар не только по престижу Соединенных Штатов, но и по мировой экономике. Базовые основы американской экономики очень крепкие, и это показали последние торги на биржах. И все это должно нас укреплять в мысли о том, что террористы не достигли и никогда не достигнут целей, которые они перед собой ставят. Но мы должны аккуратно действовать и аккуратно высказываться, в том числе и в отношении доллара, потому что, собственно говоря, на этом сегодня в значительной степени базируется мировая экономика. Правильно это или неправильно, но это так. И мы должны к этому относиться бережно.

Это не значит, что мы не смотрим внимательно на процессы, происходящие в Европе. Напротив, Европа сегодня уже занимает 35 процентов нашего товарооборота, а после принятия возможных новых членов в Европейское сообщество это будет процентов 40–45. Естественным образом мы не можем, да и не хотим оставаться в изоляции. Центральный банк Российской Федерации сегодня активно прорабатывает все возможные варианты внедрения евро в расчетах между нашими партнерами в Европе и российскими юридическими лицами. Мы очень рассчитываем в этом на активную помощь со стороны Центрального европейского банка. И, откровенно говоря, здесь никаких проблем не вижу.

Есть одна техническая деталь, на которую мы должны обратить внимание. Но это мы не можем решить сами, это мы можем решить только совместно с европейцами. Дело в том, что наши основные валютные доходы поступают от продаж традиционных наших товаров, которые мы реализуем на внешнем рынке. Эти товары, как правило, продаются на биржах, это биржевой товар, а там расчеты идут в долларах. Это не наше изобретение, а ваше. Поэтому мы вместе должны думать над этой проблемой. Повторяю еще раз, Центральный банк Российской Федерации со своими коллегами активно работает над тем, что и как мы совместно будем делать после 1 января 2002 года.

Вопрос: В Германии существуют еще три озабоченности в связи с Россией. Может быть, эти озабоченности имеются не только у Германии, но и у других стран, однако в том числе и у моей страны, и если позволите, я хотел бы их затронуть. Критикуют Вас, не только Вас, но и Вас конкретно, за проводимую Вами политическую линию. Теперь вопрос: критики утверждают, что Ваша стратегия направлена не на создание открытой демократии, в Германии это называют гражданским обществом, а на создание авторитарного государства, которое будет в большей степени ориентировано не на демократию, а на власть армии и спецслужб. Что Вы можете ответить на эту критику?

В.Путин: Вы знаете, ведь если мы посмотрим на саму Западную Европу, это же небольшое по территории образование, но даже здесь демократии очень сильно друг от друга отличаются. Возьмем пример Франции или Федеративной Республики Германия, Италии либо какой‑то другой европейской страны. Везде демократия разная. Везде формы устройства этой демократии, реализации демократии отличаются друг от друга. Это обусловлено историей, это обусловлено традициями и так далее.

Есть, конечно, базовые вещи, которые объединяют всех, и, разумеется, Россия будет стремиться к тому, чтобы эти базовые вещи целиком и полностью интегрировали Россию в общеевропейское гуманитарное и политическое, демократическое пространство. В этой связи и речи быть не может о том, чтобы служба безопасности, армия приобрели какую‑то особую, самостоятельную политическую силу и особое политическое значение. Все эти структуры, все силовые структуры, как у нас говорят, должны быть поставлены под контроль государства и общества.

Вопрос: Есть еще одна озабоченность, и, признаюсь, я ее разделяю.

Российский союз журналистов высказался в том плане и может представить на этот счет доказательства, что работа журналистов, особенно в провинции, не только тяжела, но и что там многие журналисты непосредственно отданы на откуп государственной власти, власти губернаторов и администраций. И что под прессом этой власти они если и могут вообще работать, то только очень мало или плохо. Разделяете ли Вы эту озабоченность? И если да, то что можно здесь предпринять?

В.Путин: В любом нормальном демократическом обществе средства массовой информации, как правило, оппозиционны к власти. Это естественная позиция. По большому счету так и должно быть, иначе нет смысла. И в этом смысле, конечно, разумеется, мы будем действовать в направлении поддержки свободной прессы. Но у нас ведь проблема заключается в том, что на сегодняшний день для свободы прессы не создано главное, не создано экономической базы свободы. У нас на сегодняшний день рынок средств массовой информации, рынок рекламы, то, на чем средства массовой информации как коммерческое предприятие могут функционировать, фактически не существует. Нормальные эффективные средства массовой информации как коммерческое предприятие почти не могут существовать без помощи каких‑то спонсоров со стороны. С этого момента начинается обслуживание групповых экономических интересов. Вот в чем проблема. И я свою задачу вижу в том, чтобы создать такую экономическую базу для свободной прессы. Я не буду оспаривать то, что у прессы есть какие‑то сложности в регионах. Думаю, что и в центре, наверное, не все еще налажено в этом плане. И нам, конечно, предстоит еще очень много сделать. Это такая сложная, многоплановая работа, которая требует постоянного внимания, прежде всего в сфере экономики и укрепления законодательной базы независимости прессы. В этом отношении будем обязательно двигаться.

Вопрос: У меня осталось всего два вопроса и одна просьба.

Начну с двух кратких вопросов. Ваше пребывание в Германии почти придется на годовщину гибели «Курска». Может быть, лодку поднимут в период Вашего пребывания в Германии, если это удастся сделать. Можете ли Вы сегодня сказать нам, каковы были причины гибели «Курска», потому что этот вопрос волнует и многих людей в Германии?

В.Путин: Вы знаете, для того, чтобы разобраться в причинах катастрофы, нужно еще много сделать. Во‑первых, мы рассчитываем на то, что удачно пройдет подъем затонувшей субмарины, транспортировка в док. И первыми, кто войдет на борт судна, будут следователи Генеральной прокуратуры. Вы первый, кто об этом услышал. Пока ни специалисты военные, ни моряки об этом не знают. Это твердое решение – первые, кто войдет на борт подводной лодки, если все закончится успешно (а я на это очень рассчитываю), будут следователи Генеральной прокуратуры и технические специалисты, которые будут работать под их руководством.

Мы очень рассчитываем на то, что вновь полученная информация приблизит нас к разрешению загадки, перед которой мы сегодня стоим, к разрешению вопроса о причинах катастрофы. Думаю, что не нужно объяснять, почему мы пошли на это сложное и дорогостоящее предприятие с подъемом лодки. Это связано прежде всего с необходимостью выполнить свои моральные обязательства перед родственниками погибших, но и, конечно, для решения экологических вопросов, экологических проблем, которые могут возникнуть в случае неподъема лодки. Как мы знаем, там находится ядерный реактор и большое количество ракет. Если их можно изъять и вывезти в места хранения, нужно это сделать. Мы совместно с западноевропейскими специалистами проанализировали эту ситуацию, и специалисты, и наши, и специалисты западноевропейские, повторяю, пришли к выводу, что «Курск» может быть поднят. И эта работа может быть проделана в абсолютно безопасном режиме. Сейчас там идет контроль постоянный, в том числе радиационный. Никаких тревожных сигналов пока не поступало.

Вопрос: И последний вопрос, он носит личный характер.

Вы проводили отпуск в Карелии. Я видел много фотографий, освещающих этот отпуск, в том числе и кадры по российскому телевидению. Вас часто видели в церквах, Вас благословляли, Вы были участником церковной церемонии. Не свидетельствует ли это о том, что за полтора года пребывания на посту Президента России Вы ближе к церкви, чем это было раньше? Не установились ли у Вас более интимные отношения с церковью? Вы стали верующим?

В.Путин: Вы знаете, что касается вопросов веры, то я предпочитаю никогда не выносить это на публичное обсуждение. Это во‑первых.

Во‑вторых, мои посещения подобных мест только сейчас привлекают внимание, поскольку вообще любые мои передвижения по стране и тем более за границей такое внимание привлекают. Раньше такого внимания со стороны общественности не было. Я мог позволить себе делать то, что я хочу. Я хочу только сказать сейчас, что это не значит, что я раньше не бывал в таких местах.

В‑третьих, все‑таки небольшой отпуск недельный, который я взял, мне было приятно проводить в моих родных местах, а северо-запад страны, как Вы знаете, это моя родина, Петербург – моя родина, там очень красиво. И мне просто хотелось побывать в моем родном регионе.

Что касается непосредственно церкви, то здесь скажу Вам честно, в этой поездке был определенный прикладной смысл. Дело в том, что после крушения коммунистической идеологии у нас никакой вообще идеологии не осталось. Церковь от государства отделена, она находилась в очень униженном состоянии в течение десятилетий, но человек не может жить без моральной основы, без нравственной основы. И поэтому внимание к церкви – это просто проявление внимания к нравственным общечеловеческим ценностям. Думаю, для сегодняшней России это очень важно.

И, кроме всего прочего, я лишний раз убедился, что материальная база церкви находится в тяжелом положении. Церкви в Москве, скажем, храмы в Петербурге, они праздничные, нарядные. Стоит немножко отойти в сторону от этих туристических маршрутов, и сразу мы увидим реальное положение Русской православной церкви. Оно плачевное. И думаю, будет правильно, если российское общество обратит на это внимание.

Вопрос: И в заключение у меня не осталось больше вопросов. У меня есть просьба к Вам, которую вы можете выполнить, если будет такое желание. Вы не могли бы сказать нашим телезрителям пару слов на немецком языке в связи с Вашим предстоящим визитом, а также в связи с кризисной ситуацией в мире и со страхом, который присутствует, в том числе и в Германии, что дело может дойти до масштабной войны. Если хотите, можете ответить по‑немецки.

В.Путин (по‑русски): Что касается опасений, что человечество может подойти к какой‑то грани крупномасштабных военных действий, к большой войне, думаю, что эти опасения не имеют под собой оснований. Я думаю, что ничего подобного не произойдет. И руководство ведущих стран этого не допустит. Таких опасений не должно быть. Нет ничего такого, что предвещало бы крупномасштабный военный конфликт. Во всяком случае, потому, что все ведущие страны мира, все постоянные члены Совета Безопасности ООН полны решимости совместно бороться с террором, а ведь основным возмутителем спокойствия сегодня является террор и религиозный экстремизм, причем самого разного толка.

А что касается немецкого языка, то у меня будет возможность говорить по‑немецки в Германии.

Вопрос: Сердечно благодарю Вас за это интервью. Я благодарю Вас также за открытость, с которой Вы мне отвечали. Большое спасибо.

В.Путин: Я Вам тоже признателен.