Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

В.Путин: Я бы хотел очень коротко отреагировать на замечания, которые, полагаю, оставить без внимания невозможно. Прежде всего присоединяюсь к Евгению Максимовичу Примакову по поводу замечания в адрес членов Правительства, в том числе и Министра иностранных дел. Если Министр иностранных дел будет замечен в том, что вне рамок своих служебных обязанностей поддерживает контакты с представителями иностранных государств, то он, так же, как и любые другие члены Правительства, депутаты Государственной Думы, руководители фракций, будет подвергнут определенным процедурам в соответствии с законом. И должен сказать, что те последние мероприятия, которые проводятся Федеральной службой безопасности, говорят нам о том, что этот вопрос важен. Это первое.

Второе. По поводу задержания «одного безногого и одного безглазого». Мы с вами вместе – я хочу подчеркнуть: вместе со всеми депутатами Государственной думы и Правительством – проводим огромную работу, и не только в рамках так называемой антитеррористической операции. По сути своей это возврат утраченных территорий. Это восстановление России. Мы идем через боль, через кровь, страдания и смерти. Уже погибло свыше двух тысяч человек. И я думаю, что было бы неправильно бросать камни в адрес Вооруженных Сил, которые выполняют свою задачу так, как этого давно не делали. Очень достойно.

<…>

Да, конечно, есть разные люди, разные подходы к происходящим событиям, но военнослужащие из госпиталей рвутся назад, в свои части. Такого тоже никогда не было. И мне кажется, что мы не должны об этом забывать. И походя нельзя так вот такие темы в подобном режиме затрагивать.

То же самое касается и замечания о том, что наш народ готов позвать любых оккупантов. Такого не было никогда на Руси и никогда не будет. Абсолютно в этом уверен.

Теперь позвольте по сути затронутых сегодня проблем. Хочу тоже коротко отреагировать на выступление по поводу продления сроков и графика вывода с боевого дежурства и так далее. Перед тем как прибыть к вам, я пригласил руководство Генерального штаба с этим графиком. Смотрел его лично. Все тяжелые ракеты – те, которые американцы называют «Сатаной», Р-36 и различные модификации – выводятся в 2007 году, после многократного продления сроков эксплуатации. Руководство Генерального штаба только что мне заявило ответственно: дальше продлять не будем. Это нецелесообразно и опасно.

Конечно, можно было бы заслушать здесь представителей различных научно-исследовательских учреждений, производственных объединений. Это было бы интересно. Но уверяю вас: все свелось бы в конечном итоге к лоббированию производственных, групповых интересов.

А думается, что концепция национальной безопасности, концепция развития Вооруженных Сил должны определяться не этими учреждениями, с каким бы уважением мы к ним ни относились. Они должны определяться Правительством, Президентом, Федеральным Собранием. Исходя из этих концепций специалисты Министерства обороны и Генерального штаба должны принимать решения о том, что, в какие сроки заказывать, когда, и так далее и тому подобное. Вот это принципиально важно.

Теперь по сути вопроса.

На протяжении семи лет с момента подписания в 1993 году Договора СНВ-2 ведутся дискуссии и дебаты о его ратификации. Сегодня здесь было сказано очень многое из того, что мне придется повторить. Считаю, я должен это повторить, несмотря на то что это уже прозвучало. За этот период времени формировались, уточнялись, а порой и отвергались точки зрения различных политических фракций, депутатских групп Государственной Думы нескольких созывов. Говорить поэтому о том, что мы делаем это «с кондачка», в спешке, по меньшей мере, некорректно. Мы были свидетелями использования этого документа как средства внутриполитической борьбы, стремления увязать Договор СНВ-2 со всеми договорами в этой сфере, со всем комплексом российско-американских отношений.

Договор СНВ-2 трижды вносился Президентом Российской Федерации в Государственную Думу на ратификацию – в 1995, 1998 и 1999 годах. Каждый раз его ратификация откладывалась по различным причинам не только объективного, но и субъективного характера: 1995–1997 годы – события в Чечне, затем 1998 год – очень острые дебаты по Председателю Правительства и, наконец, 1998–1999 годы – это Югославия, бомбежки Ирака и так далее. Но то, что это в таком длительном режиме рассматривалось, может быть, в конечном итоге и неплохо, если говорить начистоту. Может быть, и неплохо. Во всяком случае, и население, и те, кто интересуется этой проблемой – политологи, специалисты во всех этих областях, – могли детально вникнуть во все эти проблемы. Но откладывать решение этой важнейшей проблемы, определяющей судьбу наших стратегических ядерных сил – безусловного гаранта национальной безопасности России, не представляется далее возможным. Мы считаем, это вредно.

Сегодня сформировались две принципиально разные позиции. Первая позиция полностью отрицает необходимость ратификации Договора СНВ-2 как не соответствующего национальным интересам России, вторая – предлагает его ратифицировать при определенных условиях. Я думаю, что обе точки зрения имеют право на существование.

Фактически эти условия, о которых я сказал и которые предполагались при ратификации, в настоящее время выполнены. Это принятие федерального закона о финансовом обеспечении программы развития СЯС на период до 2010 года, декларирование прав Российской Федерации на выход из Договора СНВ-2 в случае нарушения США Договора по ПРО 1972 года и так далее.

Противники ратификации выдвигают основной аргумент: для России крайне важно сохранить традиционную структуру СЯС с упором на межконтинентальные баллистические ракеты. Как мы уже много раз слышали, я тоже об этом говорил, это ракеты «Р-36». Об этом и других аргументах, выдвигаемых против ратификации, позвольте очень коротко сказать.

Об утверждении о предпочтительности для России сохранения СЯС на уровне Договора СНВ-1, а также о необходимости возобновления производства тяжелых ракет – вот по этому вопросу отдельно несколько слов.

Помимо серьезных политических аспектов проблемы, способных обрушить систему договорных отношений, инициировать непосильную и, я хочу особенно подчеркнуть, абсолютно ненужную России гонку вооружений… Нам уже однажды навязали ее. Если мы позволим себя втянуть во второй раз, последствия будут хуже, чем в первый. Такой выбор сопряжен с большими затратами средств и ресурсов. Хочу еще раз подчеркнуть: здесь неизбежны абсолютно нерациональные затраты, а подчас даже абсурдные.

Я согласен с некоторыми выступавшими по поводу тяжелого состояния обычных вооружений.

Докладываю вам: за три месяца налет наших военных летчиков составил в среднем четыре часа. Чтобы было ясное понимание происходящего, могу упомянуть потопленные корабли и так далее. Говорилось все правильно, только вывод из этого должен быть сделан совсем другой. В прошлом году американские летчики налетали где‑то 200 часов в среднем. Спросите: сколько наши налетали? Вот здесь Корнуков сидит, он вам скажет. Даже говорить с этой трибуны не хочу: стыдно. Уже говорилось о прежней кооперации. Как известно, прежняя производственная кооперация утрачена, ее значительная, базовая часть осталась на Украине и полностью деградировала. Поэтому для организации и разработки новых межконтинентальных тяжелых ракет потребуется проведение ряда полномасштабных опытных конструкторских работ с минимальной продолжительностью 7–10 лет и стоимостью вместе с производством не менее 62,3 миллиарда рублей. Для сохранения количественного состава группировки СЯС полные затраты на их поддержание и развитие до 2010 года составят: в рамках Договора СНВ-1 – 950 миллиардов, при выполнении Договора СНВ-2 (это 3–3,5 тысячи боезарядов) – 750 миллиардов, при выполнении Договора СНВ-3 (2–2,5 тысячи боезарядов) – 400 миллиардов.

Что касается существующих межконтинентальных баллистических ракет, то их ликвидация диктуется не условиями Договора СНВ-2. Еще раз хочу это подчеркнуть: не условиями диктуется, а окончанием многократно продленных сроков эксплуатации этого вида вооружений. Наша главная задача состоит в том, чтобы заставить Соединенные Штаты реально снизить свой ядерный потенциал на условиях Договора СНВ-2 до 3,5 тысячи боевых блоков и пойти дальше – на Договор СНВ-3 по параметрам хельсинкских договоренностей 1997 года. Мы в этом заинтересованы. Я, вообще, не знаю, так ли уж в этом заинтересованы Соединенные Штаты с учетом изменяющейся и в значительной степени изменившейся в мире ситуации в политике и военном противостоянии, в том числе и в распределении стратегических вооружений.

И, наконец, последнее – то, что не является предметом договора, но вызывает определенную озабоченность, что, в общем, правильно. Речь идет о так называемом нестратегическом ядерном оружии, о морских крылатых ракетах большой дальности. Хочу сказать, что якобы имеющееся преимущество США в этой области совсем не очевидно. С учетом того, что вы приняли решение об изменении характера нашего обсуждения, сделали его открытым, не буду детализировать, но это не очевидно. Если говорить о ядерных крылатых ракетах морского базирования, то наши возможности и возможности американцев по их развертыванию примерно равны.

Что получит Россия от ратификации и последующей реализации Договора СНВ-2?

Первое. Поддержание баланса сил. По Договору СНВ-2 число боевых блоков СЯС Российской Федерации будет сокращено приблизительно в 1,9 раза, а соответствующих сил США – приблизительно в 2,9 раза. При этом Договор СНВ-2 не затрагивает морские и авиационные ядерные силы России, не требует ликвидации ни одной подводной лодки, ни одного тяжелого бомбардировщика, ни одного боезаряда ВМФ и ВВС. В нашей группировке сокращению подвергаются наземные баллистические ракеты, которые вследствие физического старения и в целях безопасности, вне зависимости от ратификации или нератификации договора, будут сняты с вооружения к 2007 году. А США в соответствии с договором должны будут ликвидировать свою самую современную ракету «MX» и почти в два раза сократить морские стратегические вооружения.

Второе. Сохранение потенциала сдерживания. Ратификация Договора СНВ-2 позволит сохранить российский потенциал сдерживания. По этому показателю, то есть по количеству боезарядов, доставленных в ответных действиях к объектам поражения противника, Россия в случае нератификации Договора СНВ-2 будет уступать США к 2010 году в 15 раз. Хочу подчеркнуть: если мы не ратифицируем, что дальше будет происходить? Россия будет уступать Соединенным Штатам в 15 раз. Реализация Договора СНВ-2 позволит довести общее соотношение потенциалов сдерживания США и Российской Федерации до трех к одному. В случае заключения и осуществления Договора СНВ-3 соотношение потенциалов сдерживания, и об этом Министр обороны сегодня уже здесь говорил, будет к одному один и одна десятая.

Принципиально важно, что одновременно с уменьшением количественного состава сил ядерного сдерживания России возрастут их живучесть, эффективность ответных действий, то есть качественные характеристики потенциала сдерживания.

Третье. Подтверждение и закрепление неразрывной связи Договора СНВ-2 с Договором по противоракетной обороне 1972 года. Ратификация Договора СНВ-2 с условием введения его в действие только при полном сохранении и неукоснительном соблюдении Договора по ПРО поставит США перед альтернативой: либо стать очевидным для всего мира виновником разрушения основы стратегической стабильности, которую составляет договорная система ограничения и контроля стратегических вооружений, либо отказаться от курса на развертывание национальной ПРО.

Четвертое. Введение реального зачета ядерных боезапасов на тяжелый бомбардировщик. Договор СНВ-2 зачисляет за каждым тяжелым бомбардировщиком количество боезарядов, которыми он реально оснащен. Тем самым ратификация и реализация договора устраняет количественный дисбаланс не только между авиационными стратегическими вооружениями США и России, но и между группировками СНВ сторон в целом. Я хочу подчеркнуть, что до этого никаких ограничений не было. Они в Договоре СНВ-2 вводятся.

Пятое. Обеспечение соответствия группировки сил ядерного сдерживания экономическим возможностям России. Не буду здесь ничего более подробно растолковывать, я уже об этом сказал вначале.

Шестое. Создание возможностей для перевооружения сил ядерного сдерживания в рациональном финансово-экономическом режиме. Я не говорю о том, что, если мы имеем в виду тяжелые ракеты, мы не можем зависеть от производства в другой стране, даже в такой дружественной, как Украина. Даже по отдельным мелким компонентам не можем! Мы все должны производить только у себя и рассчитывать только на свое собственное производство с планомерным переводом сил ядерного сдерживания на новые системы вооружения.

Есть политические преимущества. Это исключение возможности обвинить Россию в торможении процесса разоружения, в стимулировании распространения и гонки ядерного оружия, это недопущение возникновения ситуации, позволяющей Соединенным Штатам обусловить свой выход из Договора по ПРО 1972 года нератификацией Россией Договора СНВ-2, это создание предпосылок для дальнейших более глубоких сокращений ядерных вооружений, о чем здесь тоже уже было сказано.

Хочу особо подчеркнуть, что ратификация Договора СНВ-2 тесно связана с ратификацией соглашений по разграничению стратегической и нестратегической ПРО, подписанных в 1997 году. Эти соглашения в совокупности образуют механизм, предотвращающий обход Договора по ПРО в ходе создания систем нестратегической ПРО и препятствующий созданию систем стратегической ПРО, запрещенных видов базирования под видом нестратегических. Предусмотренная этими соглашениями совокупность запретов, ограничений на параметры систем нестратегической ПРО, на условия их испытаний и развертывания в сочетании с комплексом мер доверия создает серьезную правовую и техническую – я хочу это особенно подчеркнуть: техническую – основу для того, чтобы уверенно обратиться к Договору по ПРО, не обходить его стороной. Вместе с тем эти соглашения позволяют нам создать эффективные системы нестратегической противоракетной обороны, которые в силу геостратегического положения России станут важным компонентом потенциала сдерживания.

Если после нашей ратификации Договора СНВ-2 в связке с этими соглашениями США пойдут на разрушение Договора по противоракетной обороне 1972 года (здесь я хотел бы подчеркнуть и обратить ваше внимание на то, что мы встречались с лидерами фракций совсем недавно в Кремле, и там, как вы знаете, были высказаны некоторые неплохие, и не просто неплохие, а совершенно конкретные предложения и замечания по проблеме, которую мы сегодня обсуждаем), то я хочу подчеркнуть, что в этом случае мы имеем возможность выйти и выйдем не только из Договора СНВ-2, но и из всей системы договорных отношений по ограничению и контролю стратегических и обычных вооружений. Можем поставить вопрос и о пересмотре наших решений в области тактических вооружений. И в этих условиях мы пойдем на проведение Россией самостоятельной политики в области ядерного сдерживания. Хочу подчеркнуть особо: это решение о ратификации не какое‑то одностороннее разоружение.

Мы с вами должны ответить на два вопроса: сохраняет это ядерный щит или не сохраняет? Создает ли это условия для развития Вооруженных Сил, делает ли это их более дееспособными или не делает? И на первый, и на второй вопросы ответ: да. Наши ядерные силы, силы ядерного сдерживания, после принятия решения по Договору СНВ-2 смогут в любой момент в любой точке планеты уничтожить любого противника многократно и гарантированно. В страшном сне такое вряд ли приснится, но это остается в силе, даже если предположить, что нам придется воевать с несколькими ядерными державами одновременно. Это позволит нам сократить расходы в той области, которая является избыточной, и направить эти средства на создание новых вооружений, на то, чтобы сделать наши Вооруженные Силы более дееспособными, более боеспособными, учитывая (и об этом сегодня здесь тоже было сказано), что основные угрозы России, с учетом сложившейся в мире ситуации, будут, конечно, исходить из локальных конфликтов. Россию будут стараться разваливать не с помощью ядерного оружия или угрозы применения ядерного оружия. Попытки развала России мы с вами наблюдаем сейчас. Основные угрозы – в локальных конфликтах.

Если ответить на основной вопрос – Договор СНВ-2 и соглашения об ограничении стратегической и нестратегической ПРО отвечают национальным интересам России или нет, – ответ тоже только положительный: национальным интересам России отвечают.

Спасибо вам за внимание.