Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья!

Несмотря на сложности с проходом в здание университета, все‑таки нам удалось встретиться, и это уже позитивный результат. Я вас прошу не обижаться на службу безопасности. Что делать, в таком мире приходится нам сегодня жить. И я часто сам злюсь на службу безопасности – и на свою, и на чужую, но не обижаюсь. Они выполняют свою работу, тут ничего не поделаешь.

Уважаемый господин Президент!

Уважаемые друзья!

Прежде всего позвольте приветствовать господина Болинджера. Также благодарю собравшихся в этом зале студентов и преподавателей Колумбийского университета за теплый радушный прием.

Я рад возможности посетить один из старейших университетов США. Знаю, что в будущем году вы отметите его 250-летие. Мы сейчас имели возможность с господином Болинджером как раз говорить на этот счет, он мне рассказывал об университете. И я, пользуясь случаем, хочу поздравить вас с этим приближающимся знаменательным событием.

* * *

Такие университеты, как Колумбийский, имеют особое влияние на политическую, экономическую и культурную жизнь. Здесь рождаются и идеи, новые идеи, и воспитываются люди, которые должны осуществлять и проводить эти идеи в жизнь.

Ваш университет – это один из признанных мировых центров по изучению проблем политической науки, теории и практики международных отношений. И я хотел бы, пользуясь случаем, поделиться своим взглядом на некоторые проблемы современного мира и российско-американских отношений.

Можно сказать, что Россия стала для многих из вас научной судьбой. Вы не понаслышке знаете об истории нашей страны, ее культуре, традициях России. Изучаете ее современную экономику и политику. Но вы наверняка знаете и другое, а именно: как за последние десятилетия менялись отношения России и Соединенных Штатов.

К сожалению, американская школа «советологии» и советская школа «американистики» – точнее, «изучения американского империализма», как у нас любили говорить в свое время, – долгие годы были заложниками большой политики – когда наши страны то становились союзниками, то подводили мир к черте, за которой могла последовать ядерная катастрофа.

Естественно, что в этих условиях наука была излишне политизирована. Она не столько занималась изучением уникальности и многообразия американской и российской цивилизаций, сколько выискивала слабые места в наших политических системах и выбирала инструмент для того, чтобы нанести как можно больше уколов, ударов, как можно больше ущерба друг другу. К сожалению, инерция таких подходов очень и очень сильна. Мир капитальным образом изменился, больше нет Советского Союза, а «советология» до сих пор существует.

Мы с президентом университета говорили, и я ему сказал: нужно упразднить такие дисциплины. Нет предмета изучения! Вот я смотрю, на сводах вашего зала написано: «Медицина», «Теология», «Философия». Нет советологии. И правильно, потому что капитальные знания друг о друге должны основываться на фундаментальных знаниях. Только тогда они будут объективными, глубокими и будут помогать народам понять друг друга – россиянам понять Америку и американцам – Россию.

Мы прошли сложный путь навстречу друг другу. Сегодня наши страны как никогда привержены многим общим ценностям. Однако мы видим: до полного и взаимного избавления от разногласий и стереотипных взглядов друг о друге еще далеко. Переломить инерцию мышления, противопоставить ей объективный анализ и позитивное знание – это работа, в которой крайне необходимо ваше непосредственное участие.

И в связи с этим нам как воздух нужны новые и продуманные формы взаимодействия друг с другом. И не только в сфере безопасности и борьбы с терроризмом, но в целом – в экономике, в политике, в культуре, в гуманитарной сфере в самом широком смысле этого слова.

* * *

Уважаемые дамы и господа!

Две недели назад Америка отдавала дань памяти жертвам 11 сентября. Должен сказать, что события двухлетней давности стали для российского общества, имеющего свой подобный горький опыт, без всякого преувеличения, настоящим потрясением. Потому что российский народ испытал это на себе.

Я вчера был в пожарной академии. Должен сказать, что на меня до сих пор производит сильное эмоциональное воздействие и рассказ об этих событиях, и выставка, которую мы посмотрели, с фотографиями погибших пожарных…

Трагедии подобного масштаба – это переломные и узловые точки истории. Они не только оставляют след в памяти, но и кардинальным образом меняют и трансформируют мышление, реальное устройство и сам уклад жизни целых народов и целых государств.

Сегодня мир должен задуматься о природе терроризма, о его корнях. Нельзя закрывать глаза на то, что взрывы и покушения – это лишь «верхняя» часть столь опасного и разрушительного явления.

Ведь в основе идеологии и практики терроризма лежит стремление к переделу мира, отрицание ценности человеческой жизни – и чужой, и своей. И когда я сказал, что в основе терроризма лежит стремление к переделу мира, я не преувеличил. Именно это – в основе терроризма. Именно к этому они стремятся, как ни кажется это странным. Какие‑то террористы, допустим, уничтожили две, три тысячи человек – катастрофа ужасная, но могут ли они претендовать на передел мира? Они считают, что могут. И главное их оружие – это даже не террористические акты. Это попытка проникнуть в сознание людей, отравить сознание людей идеями, ничего общего не имеющими с гуманизмом. Они насаждают страх и ненависть, попирают права и свободы, демократические устои общества.

Между тем и ваш, и наш опыт показывает, что силовые методы в борьбе с терроризмом – далеко не единственные, и они не всегда эффективны. Мы считаем, что кроме антитеррористических операций необходимо развернуть широкий интеллектуальный фронт борьбы с террором.

Конфликту религий и наций, искусственно разжигаемому террористами, надо противопоставить ценности гуманизма и знание, противопоставить терпимость и большую информированность друг о друге.

* * *

Уважаемые дамы и господа!

Современный мир очень взаимозависим. И любая неспокойная точка в нем может стать источником угрозы для людей, проживающих на другом краю земного шара. Не случайно теракт против миссии ООН в Ираке – это, по жестокости, бессмысленности и способу исполнения, полная копия преступлений, хочу подчеркнуть, – полная и абсолютная копия преступлений, которые террористы совершили в ряде городов России.

Нашим странам вместе, шаг за шагом, предстоит распутывать узлы региональных конфликтов, вместе – в рамках ООН и других международных организаций – вырабатывать стратегию строительства более устойчивого и справедливого экономического порядка. Порядка, в котором не должно остаться места нищете и социальной неустроенности.

* * *

Я специально заготовил небольшое вступительное слово, чтобы не утомлять вас, и хотел бы оставить больше времени на вопросы. Но в конце хотел бы напомнить, что всего несколько лет отделяют нас от двухвекового юбилея установления дипломатических отношений между нашими странами. Тогда, в 1807 году, президент Джефферсон писал российскому императору Александру I: «Я уверен, что Россия является самой искренне дружески расположенной к нам страной».

Когда мы были вместе, мы всегда добивались успеха и побеждали зло, тиранию и предрассудки. Так было во времена борьбы американцев за независимость, и Джефферсон не случайно писал эти слова: Россия была самым верным союзником США в этот период. Так было во времена Первой и Второй мировых войн. Так происходит и теперь.

Я убежден: любые прорывы – и в политике, и в бизнесе – требуют и свежих кадров, и серьезных инвестиций в человеческий потенциал нашего сотрудничества. И потому так важны совместная подготовка и обмен специалистами, взаимопроникновение систем образования, исследовательской и инновационной деятельности. Все это – работа на будущее.

Зная друг друга со студенческой скамьи, молодым людям России и США будет и проще, и быстрее формировать свой, свободный от стереотипов, взгляд на мир. Ведь именно молодым определять сам дух и содержание отношений между нашими государствами. Формировать общие ценности, которые нужны для строительства безопасного, благополучного будущего всей планеты.

Искренне желаю вам успехов и благодарю за внимание.

Пожалуйста, если есть вопросы, я постараюсь на них ответить.

Вопрос: В мае этого года, выступая перед Федеральным Собранием, Вы назвали СПИД угрозой национальной безопасности России, сегодня говорили об этом на Генеральной Ассамблее ООН. Какие конкретные шаги Россия будет предпринимать в этой области и каково будет сотрудничество с гражданским обществом?

В.Путин: Проблема носит глобальный характер, и, к сожалению, для России она очень актуальна. Она связана с целым рядом обстоятельств, здесь очень велика социальная составляющая. В России никогда не было такого размаха наркомании, как сейчас.

Во времена плановой экономики было много всего сложного, что и привело к коллапсу в конечном итоге, но были определенные преимущества, согласно которым государство могло концентрировать ресурсы на тех направлениях, которые считало очень важными. К числу таких направлений относилась и медицина. Чтобы перестроить медицину в современных условиях и создать эффективные условия для ее функционирования, чтобы решить социальные проблемы, связанные со СПИДом, чтобы решить вопросы, связанные с борьбой с наркоманией, требуются усилия не только на национальном, но и на международном уровне. У нас есть целая программа работы внутри страны, но, разумеется, мы, повторяю, все сделаем для того, чтобы объединить усилия на международной арене. Мы в рамках ООН работаем над этой программой, вносим свой вклад, у нас есть хорошие разработки, но мы принимаем все, что можно принять от наших партнеров, в том числе от Соединенных Штатов. Мы высоко ценим это сотрудничество и уверены, что оно принесет результат.

Вопрос: Планируете ли вы обратиться к международному фонду за помощью в борьбе со СПИДом?

В.Путин: Вы знаете, мы сотрудничаем с этим фондом, более того, мы планируем сделать определенные вклады в этот фонд. Они будут выражаться и в небольших денежных формах, и в передаче в этот фонд наших разработок в области медицины. У нас есть неплохие разработки в этой области, и мы уверены, что они принесут пользу.

Вопрос: Уважаемый Владимир Владимирович. У меня вопрос не о политике, а о русском языке. Как студенту мне очень нравится, как Вы очень колоритно, очень метко выражаетесь.

В.Путин: Не всегда удачно, но бывает.

Вопрос: Ну, Вы… режете правду-матку.

В.Путин: Ну, случается.

Вопрос: …И как Вы острите – удачно, на мой взгляд. И как Вы употребляете крепкие выражения…

В.Путин: Вы преувеличиваете мои способности. Я стараюсь не употреблять крепкие выражения.

Вопрос: Ну, лучше сказать, крылатые фразы, крепкие выражения. Они являются неотъемлемой частью современного русского языка? То есть именно они делают русский язык таким живым и колоритным?

В.Путин: Я не филолог, но у меня есть свое мнение на этот счет. Язык – это живой организм, он развивается. И есть некоторые вещи, я думаю, и в английском языке, и в немецком, французском, русском языках, которые вчера еще были на слуху, употреблялись, были сленгом определенных возрастных или профессиональных сообществ, а сегодня где‑то уже забыты, приходят другие сленги, у нас очень много заимствований из английского языка. У нас есть люди, которые борются за чистоту русского языка от всяких заимствований из чужих языков. Вы знаете, что был период в истории России, когда российская знать говорила в основном по‑французски. Если вы помните «Войну и мир», там Наташа Ростова на балу взяла свою великолепную шаль и начала танцевать по‑русски. Это было чем‑то необычным, потому что ни говорить, ни думать, ни танцевать по‑русски знать не хотела – и вот теперь вопрос, что с этой знатью произошло? Нельзя отрываться от коллектива, как у нас говорят. Вот и я считаю, что и в образе мыслей, и по способу выражения своих мыслей нужно быть таким, чтобы люди тебя понимали. Но все‑таки должна быть определенная грань, и я надеюсь, что мне удается быть на уровне этой грани и не переходить.

Вопрос: У меня более серьезный вопрос о языке, о слове. Многие Ваши критики Вас обвиняют в ущемлении свободы слова в России, и я хотела бы знать, как Вы им ответите?

В.Путин: Очень просто: у нас не было никогда свободы слова в России, так что я не очень понимаю, что можно попирать. У нас было, как известно, тоталитарное государство в течение ста лет, до этого тоже царизм все попирал. У нас не было парламентской деятельности – парламент собрали, потом распустили и так далее. Потом, в начале 90-х годов, у нас наступил ренессанс свободы. И это по‑разному понималось в обществе, и прессой тоже. Есть мнение, согласно которому свобода, в том числе свобода прессы, понималась как вседозволенность, как анархия, как стремление к разрушению любой ценой и во что бы то ни стало. Мне кажется, что свобода – это и возможность высказывать свое мнение, но должны существовать определенные ограничения, изложенные в законе. И законы, если они принимаются демократическим способом, – это естественные ограничения свободы каждого. Отдельного гражданина или корпорации, в том числе средств массовой информации.

С этой проблемой мы столкнулись во время захвата заложников в Москве, когда одна из телевизионных компаний в нарушение правил, я вам скажу честно, дала взятку рядовому охраннику порядка на улице, пробралась на крышу здания и транслировала в прямом эфире начало штурма здания, в котором находилось свыше 800 заложников, поставив под угрозу жизни всех заложников и всего состава спецназа, 200 человек, которые вошли в заминированное здание. Почему они это сделали? Они что, преследовали фундаментальные идеи свободы прессы? Да нет, конечно. Сами представители средств массовой информации сформулировали свои цели: борьба с конкурентами. Никто не сделал, а они сделали. В борьбе за деньги. Разве можно в борьбе за сверхприбыль ставить под угрозу жизнь людей? Нельзя. Должны быть правила, которым обязаны следовать все.

И после этого у нас был создан так называемый Индустриальный комитет – по инициативе самой прессы, – комитет, который включил в себя руководителей основных средств массовой информации. И они сами предложили определенные правила, в рамках которых пресса должна функционировать в критических ситуациях. Это – первая составляющая нашей сегодняшней жизни. Вторая заключается в том, что пресса должна быть свободна, но она может быть свободна только в том случае, если у нее есть собственная база экономического развития. Если же она полностью монополизирована двумя-тремя денежными мешками, то это – не свобода прессы, а свобода защиты корпоративных интересов. Это мое мнение, у нас могут быть разные мнения по этим вопросам, но Вы меня просили высказать мое мнение, и я это сделал.

Вопрос: Господин Президент, какие основные уроки – личные и профессиональные – Вы получили от Анатолия Собчака?

В.Путин: Он был честным и очень порядочным человеком. И во всей своей деятельности руководствовался общественными интересами. Это первое. И второе, на мой взгляд, очень важное его качество – он умел быть терпимым человеком, в том числе в отношении тех, кого считал своими врагами.

Вопрос: Господин Путин, мир сейчас смотрит на Россию как на страну с развивающейся демократией. Как Вы относитесь к тому, что предстоящие выборы Президента в России уже сейчас называются «выборами Путина»? И второй вопрос: если у Вас будет предвыборная кампания, заинтересована ли Россия в участии экс-патриотов в этих выборах?

В.Путин: Что касается приклеивания каких‑то клише к любым выборам, я считаю, что это – способ борьбы с одним из кандидатов в президенты. Если говорить, что это «выборы Путина» или, как говорят в России, Иванова, Петрова, Сидорова, то это – косвенный призыв не являться на выборы, создать у избирателей впечатление, что нет смысла ходить на выборы, и так все решено. Понизить явку и нанести ущерб лидеру – это способ предвыборной борьбы. Это первое.

Теперь что касается заинтересованности в политической жизни России выходцев из СССР. В политической жизни России, и особенно в выборах, могут напрямую принимать участие граждане Российской Федерации. Но мы заинтересованы в том, чтобы активизировать работу со всеми соотечественниками за границей. Я считаю огромной ошибкой Советского Союза то, что он отторгал от себя людей и не использовал тот потенциал, которым обладает российская диаспора за границей. Знаете, я дважды был, допустим, в Израиле – это же русскоговорящая страна, там в каждом ресторане можно говорить по‑русски. Есть, конечно, люди, которых обидели, когда они выехали, у них на сердце что‑то осталось, но в целом даже люди, которые ни разу не были в России, дети эмигрантов, культивируют русский язык, свободно говорят на нем. И так не только в Израиле, в других странах тоже. И я считаю, что это наш неиспользованный потенциал. Мы плохо работаем на этом направлении, будем стараться работать лучше.

Вопрос: Господин Президент, в Китае идет перестройка, как в России в 1986–1991 годах. И этот процесс зависит от доброй воли людей во всем мире. Россия желает только успеха китайскому народу в этом деле. У меня пространное заявление на эту тему, но я буду краток. Я просто прошу Вас разрешить далай-ламе посетить Россию, где есть миллион буддистов в Калмыкии, Туве, Бурятии, и прошу Вас встретиться с далай-ламой лично.

В.Путин: Вы знаете, у нас давние и непростые отношения с нашим великим соседом Китаем. Это действительно огромная, не просто огромная, это – великая страна с точки зрения культуры, истории. И очень трудно давать советы китайцам. Потому что лучше, чем они сами, Китай никто не знает. Это – сложноорганизованное общество, очень легко нарушить его внутренние связи и управляемость этим обществом. И трудно представить, к чему могло бы привести такое нарушение. Это может коснуться не только Китая, это может коснуться и соседей, и отдаленных от Китая стран. На мой взгляд, нужно уважать выбор китайского народа. Мы сотрудничаем с Китаем, это наш стратегический партнер, союзник.

Что касается далай-ламы и свободы исповедания. Далай-лама был в России, как Вы знаете, и для России нет проблем с приездом далай-ламы. Как относятся китайцы к этому религиозному деятелю, Вы знаете. Там есть, к сожалению, внутриполитическая проблема. Надеюсь, наши китайские друзья на нас не обидятся, если я расскажу, что в одной из частных бесед один из китайских руководителей спросил меня: «У вас сколько там поклонников далай-ламы?» Я говорю: «Ну, миллиона полтора». И он говорит: «Вы выбирайте, с кем вы хотите дружить – с этими людьми или с полуторамиллиардом китайцев». Это он, конечно, в шутку сказал, но мы понимаем, насколько чувствителен этот вопрос для Китайской Народной Республики. Мы попытаемся найти такое решение, которое удовлетворило бы тех граждан России, которые хотят встретиться с далай-ламой, и не испортило бы наших межгосударственных связей с Китаем.

Вопрос: Владимир Владимирович, в последнее время мне стало казаться, что старые времена начали возвращаться. Мои коллеги в России уже просят меня не говорить по телефону из гостиницы, не рассказывать все по электронной почте. Есть несколько других моментов, например, ВЦИОМ, которые показывают новую роль ФСБ и других силовых аппаратов…

В.Путин: Времена меняются, и думаю, что граждане Соединенных Штатов чувствуют некоторые изменения. И иностранцы тоже. У вас, например, российских высокопоставленных дипломатов в аэропорту заставляют снять ботинки и остаться в трусах – и брюки заставляют снимать. Надеюсь, что с Вами такого в России не происходит. А у Вас нет дипломатической неприкосновенности, как у наших дипломатов. Это первое.

Второе. Что касается конкретных примеров. Я однажды отвечал примерно на такой же вопрос. Но там коллега, журналист, был более конкретен, он начал говорить о конкретных вещах, и я ответил ему по каждому конкретному вопросу. Из того, что Вы сказали, был только один конкретный пример – так называемый ВЦИОМ. Что конкретно, связанное с этой организацией, вселяет в Вас некоторое беспокойство?

Вопрос: Ну, раньше это была независимая организация, а сейчас там представители Правительства…

В.Путин: Простите, Вас как зовут?

Вопрос: Марк фон Хаген.

В.Путин: В Москве меня тоже спросили: как же так, была свободная организация, а теперь вы хотите ее сделать государственной? Так? Это вы имеете в виду?

Вопрос: Да.

В.Путин: Уважаемые коллеги, ВЦИОМ – это государственная организация…

(Оживление в зале)

В.Путин: …Организация, фактически подчиненная Администрации Президента. И мы хотим ее приватизировать. А сотрудники ВЦИОМа не хотят приватизироваться, они говорят: оставьте нас в рамках правительственной структуры, мы хотим получать стабильную заработную плату и еще прирабатывать где‑то.

Вы знаете, чтобы дискутировать в нормальном режиме, мы должны говорить на одном языке, не пользоваться слухами. Люди недовольны во ВЦИОМе тем, что их хотят отделить от государства. ВЦИОМ возглавляет достойный человек, действительно хороший, крупный специалист.

Я, честно говоря, не занимался еще этой проблемой, у нас все приватизируют подряд, что нужно и не нужно. Если они не хотят так приватизироваться и еще можно остановить, я остановлю это. Но тогда не говорите мне, пожалуйста, что мы насильно держим эту организацию возле себя.

И уверяю вас: так по всем остальным Вашим вопросам.

Что же касается роли спецслужб, то они не должны совать свой нос в гражданское общество. Но должны выполнять свою функцию по обеспечению интересов государства. В течение длительного времени эти специальные службы находились в состоянии почти полного развала. И только в последние годы мы добились того, чтобы собрать это все в кучу, организовать соответствующим образом и заставить их работать. Только сейчас они начинают это делать. Это совсем не значит, что они должны совать свой нос где нужно и где не нужно. Гарантия этого только одна: развитие демократических структур самого общества и постановка этих специальных служб под контроль государства и общества. Мы стараемся это делать, и, я думаю, это у нас получается. Если Вы видите конкретные случаи, которые действительно Вас тревожат – не ВЦИОМ и прочие примеры, которые не имеют к этому никакого отношения, – то мы готовы обсуждать, и не просто обсуждать, а реагировать на это.

Вопрос: Каково Ваше отношение к планам деприватизации или к таким предложениям, например, которые выдвигает Григорий Явлинский?

В.Путин: Как вы знаете, в России в начале 90-х годов была проведена крупномасштабная распродажа государственного имущества. И при этом, надо сказать прямо и честно, откровенно, это не всегда делалось в рамках здравого смысла, не всегда делалось по экономическим соображениям. Это чаще всего делалось по политическим соображениям. Идея была в том, чтобы раздать имущество и создать некий класс, который не позволил бы развернуть Россию назад, в сторону тоталитарного общества, создать некоторое сообщество людей, которые бы боролись за то, что получили. Этот способ приватизации, конечно, оценен был всем обществом, а не только теми, кто получил государственную собственность. И подавляющее большинство членов общества в России считают, что это был несправедливый способ приватизации. Вместе с тем мое глубокое убеждение заключается в том, что начать передел собственности сейчас, начать деприватизацию – значит, нанести ущерб еще больший, чем ущерб от самой приватизации. Поэтому я против деприватизации, национализации и так далее.

Вы упомянули лидера «Яблока» Григория Алексеевича Явлинского. Мы с ним неоднократно обсуждали эту тему, он предлагал и предлагает не амнистию по уголовным делам, связанным с приватизацией, а амнистию как бы самой приватизации, амнистию капиталов, которые были получены в результате раздела государственной собственности. Идея хорошая, правильная, вопрос только в том, как ее реализовать. Здесь две составляющие. И первая составляющая – юридическая: как сделать это абсолютно корректно юридически и политически. Нужно, чтобы общество приняло этот способ и согласилось с таким решением. Почему нужно? Это нужно не только для общества, но и для самих людей, которые получили эту госсобственность, они должны после этого чувствовать себя в полном покое и безопасности. Это непростая задача. Я обсуждаю это с лидерами различных партий, фракций и групп в России. Я об этом говорю и с нашими коллегами в Европе и в США. Думаем над этим. Если найдем такой вариант решения, мы это сделаем.

Вопрос: Владимир Владимирович, в каком направлении будет развиваться сотрудничество Америки и России в отношении Средней Азии, особенно Киргизии?

В.Путин: Что такое Средняя Азия для России, думаю, излишне говорить. Средняя Азия на протяжении веков была частью нашей общей страны – России, затем Советского Союза. Там живут миллионы этнических русских, и почти все, практически все население Средней Азии, считает своим родным языком русский язык. И у нас особые экономические связи, личные, деловые, гуманитарные. Для нас это особый регион. Это, по сути, часть нашего дома, нашего сердца. Но мы при этом отдаем себе отчет в реалиях, с которыми мы сегодня живем. Государства Средней Азии, независимые государства, члены Организации Объединенных Наций, имеющие своих президентов, правительства, свою политику, – сделали свой выбор. Все они входят в СНГ, и в рамках этой организации мы координируем свои действия по очень многим направлениям. Совсем недавно провели, как Вы знаете, саммит СНГ в Ялте.

С Киргизией у нас отношения развиваются очень хорошо. В экономическом плане наблюдается определенный рост, причем заметный – по‑моему, за первые шесть месяцев текущего года на семь с лишним процентов вырос товарооборот. Мы очень рады, что закончился период внутренних политических преобразований, что в Киргизстане сейчас наступило такое внутриполитическое успокоение.

У нас хорошие планы в области энергетики. Как Вы знаете, мы договорились открыть там авиационную базу Российской Федерации в рамках Договора о коллективной безопасности, в который входят в основном среднеазиатские страны. И это сделано, чтобы усилить контртеррористическую направленность Договора о коллективной безопасности, чтобы террористы знали, что при необходимости им будет дан серьезный отпор. Как Вы помните, два с половиной года назад террористы из Афганистана, как нож в масло, прошли сквозь одну страну, через другую, вторглись на территорию Киргизстана и хозяйничали там в горах. По сути, это было абсолютно неожиданно для народа Киргизстана, для руководства. Мы помогли тогда Киргизстану и вооружением, и техникой, и обмундированием. Но все это было спонтанно и неожиданно. Для того чтобы таких неожиданностей больше не было, мы разработали план совместных действий. Будем над ним работать.

Мы приветствуем активность Соединенных Штатов в Средней Азии. Вы знаете нашу позицию с начала антитеррористической операции в Афганистане. Мы считаем, что если бы не решительные действия в Афганистане, талибы там еще хозяйничали бы. Можно как угодно относиться к тому, что было сделано. Многое, может быть, можно было по‑другому сделать, более эффективно, но если бы не решительные действия Джорджа Буша, до сих пор там хозяйничали бы талибы, угрожая Средней Азии. Это очевидный факт, и это нужно признать. Мы будем и дальше работать с Соединенными Штатами, чтобы решать проблемы этого региона мира.

Вопрос: В Вашей речи на Генеральной Ассамблее ООН не было упоминания о сроках передачи власти иракцам. И второй вопрос. Какова цель Вашей предстоящей встречи с Президентом Бушем, будете ли Вы защищать более серьезную роль ООН в Ираке?

В.Путин: Вы знаете, на первый вопрос сейчас практически невозможно ответить. Срок урегулирования ситуации в Ираке зависит от качества того документа, который мы можем принять совместно. Если это будет качественный, выверенный документ, в который поверят в Ираке, поверит сам иракский народ, он увидит, что международное сообщество реально объединилось и действительно хочет помочь иракскому народу восстановить свой суверенитет и помочь занять достойное место в мире. Если это будет принято ведущими государствами региона, от которых очень многое зависит в восстановлении нормальной жизни Ирака. Вот если все эти «если» состоятся, тогда урегулирование будет достаточно быстрым и эффективным. Если же эта резолюция будет лишь «фиговым листком» к происходящим событиям, то – знаете, я разговаривал с лидерами арабских стран, они прямо говорят: «Вы не думайте, что мы идиоты. Мы же все поймем, и нашей поддержки не будет». Если так произойдет, думаю, что урегулирование все равно настанет. Силы коалиции – это же большие мощные государства с мощной экономикой, с большими вооруженными силами, и рано или поздно урегулирование произойдет, но это займет больше времени. Вот и все. Ну а что касается того, о чем мы будем говорить с Президентом Бушем в Кэмп-Дэвиде, то мы как раз об этом и будем говорить. Но самое главное я уже сказал. Ему уже доложена моя позиция по этому вопросу. Еще очень много деталей, но у нас достаточно близкие доверительные отношения, и мы постараемся детально поговорить, как мы можем найти «золотую середину». Думаю, мы должны оставаться на почве реальности – и желаемого. Реальность такова, что сегодня Ирак контролируют коалиционные силы, а желаемое – это удовлетворить все амбиции тех, кто там находится, все амбиции заинтересованных сторон. Нужно найти эту «золотую середину», оптимальную для всех. Вот ее и будем искать вместе с Президентом Бушем. Он достойный собеседник для этого, самый лучший, наверное.

Вопрос: Как Вы оцениваете ситуацию вокруг Чечни?

В.Путин: Конечно, это сложная для нас проблема внутриполитического характера. Вы знаете мою позицию, и я убежден, что она очень близка к реалиям. Очень близка. Конечно, началось все с сепаратизма, с развала Советского Союза. Эти тенденции распада самого Союза перекинулись и внутрь Российской Федерации. И в том числе на некоторые национальные образования, такие, как Чеченская Республика. Вполне можно было избежать тогда военного конфликта, но этого не удалось, не буду сейчас комментировать почему. Но после того как Россия де-факто признала самостоятельность Чечни, она, эта самостоятельность, не состоялась. Мы не признавали никогда де-юре, но де-факто практически признали – оттуда же ушли все наши вооруженные силы, прокуратура, милиция. Этот вакуум мгновенно был заполнен деструктивными элементами из радикальных мусульманских организаций, международных мусульманских организаций. Кстати, это должно быть учтено при урегулировании в Ираке. У нас, конечно, внутриполитическая проблема, а Ирак – международная. Но мы должны помнить об этом, мы ни в коем случае не должны там создать силового вакуума. В Чечне был создан такой силовой вакуум, который мгновенно был заполнен, повторяю, деструктивными элементами из радикальных мусульманских организаций. Они, по сути, оккупировали республику. И чем они занялись потом? Мало того, что они там женщин расстреливали на площадях, они потом напали на соседнюю республику – Дагестан. Им мало стало этого пространства, они захотели создать новое государство от Черного до Каспийского моря. Это всегда так происходит с организациями и людьми подобного рода. Но если бы они этого не делали, может быть, эта кровавая каша продолжалась бы в Чечне до сих пор, если честно сказать. Сегодня, Вы знаете, мы провели там референдум, на котором была принята конституция. В конституции черным по белому написано, что Чечня – неотъемлемая часть Российской Федерации. 80 процентов пришло на референдум. Мы сами этого не ожидали. Я, честно говоря, рассчитывал, что придут 60 процентов, и это будет большой успех. Пришло 80 процентов. Неожиданный для нас результат. Это говорит о том, чего реально хотят люди. Мира, безопасности, нормальной жизни.

Сейчас перед нами другая задача – выборы Президента республики. Только после этого можно будет окончательно наполнить содержанием правоохранительную сферу республики, передав избранному людьми президенту властные полномочия, связанные с правоохранительной деятельностью. Это второй этап.

Следующий очень важный этап – это разработка и подписание договора о разделе полномочий между федеральным центром и Чеченской Республикой с предоставлением ей в рамках Конституции России больших автономных полномочий. И следующий этап – это избрание парламента Чечни. Как я уже сказал, мы де-юре не признавали того, что происходило в Чечне, но ведь все‑таки там были избраны парламент, Президент. И вот, совсем недавно парламент той, «ичкерийской», Чечни вынес вотум недоверия господину Масхадову. Он даже юридически, по действовавшему у них тогда законодательству, низложен. Там теперь и с точки зрения России нет главного лица, и с точки зрения бывшей ситуации тоже нет главного лица. Поэтому мы просто обязаны способствовать тому, чтобы там был избран Президент. Этим сейчас и занимаемся.

Ну и параллельно, конечно, мы будем там укреплять правоохранительные органы Чечни, которые укомплектованы почти на сто процентов чеченцами. Там создана прокуратура, суд, работает адвокатура, нотариат. Создана вся система правовой службы. Дальше будем работать над ее укреплением и решением социальных задач, укреплением экономики и созданием рабочих мест.

Вопрос: Каково отношение России к политике ОПЕК в отношении цен на нефть и нефтепродукты?

В.Путин: Мы координируем свою деятельность с ОПЕК, но членом этой организации не являемся и не собираемся пока вступать в ОПЕК. Должен сказать, что Россия заинтересована в справедливых, но не слишком завышенных ценах на энергоносители. Потому что в отличие от других нефтедобывающих стран мы крайне озабочены необходимостью роста перерабатывающих секторов российской экономики и считаем, что излишне завышенные цены на мировых рынках на нефть и нефтепродукты бумерангом возвращаются к нам и наносят ущерб нашей перерабатывающей промышленности. Поэтому в этом смысле мы такой удобный, на наш взгляд, партнер для основных потребителей нефти. Для информации могу сказать, что в прошлом месяце Российская Федерация превысила ежедневную добычу нефти Саудовской Аравии. Мы стали номером один в мире по ежедневной добыче нефти. Это, по‑моему, 8,5 или 8,8 миллиона баррелей нефти в день. И это без газа – с газом мы давно всех обогнали. Но мы будем действовать очень аккуратно, с тем чтобы не обрушить мировой рынок цен на нефть. Этого мы тоже не хотим. Цена должна быть справедливой как для производителей, так и для потребителей.

Большое вам спасибо за теплый прием, всего вам самого доброго.