Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Вопрос: Владимир Владимирович, неожиданный уход Бориса Николаевича Ельцина со своего поста вызвал множество вопросов и у нас, и за рубежом. Может быть, мы с Вами сегодня попытаемся ответить хотя бы на часть из них?

В.Путин: Попробуем.

Вопрос: Итак, когда Борис Николаевич впервые заговорил на эту тему – тему отставки?

В.Путин: Это было примерно дней за десять до Нового года. Я пришел к нему с очередным докладом по экономической проблематике, по ситуации на Северном Кавказе и заметил, после первых моих сообщений было заметно, что Борис Николаевич думает о другом. Я продолжал ему докладывать по плану. Потом он меня прервал и сказал: «Вы знаете, я долго думал в последнее время над тем, как у нас складывается ситуация в стране, и принял для себя решение уйти в отставку».

Вопрос: А какие у него были аргументы? Почему он решил, что это нужно?

В.Путин: Здесь мне трудно сказать. Это нужно спрашивать у Бориса Николаевича. Я могу только воспроизвести то, что он мне говорил, то, что я ему отвечал. На самом деле, может быть, у него были какие‑то и другие мысли, я не знаю. Как Вы догадываетесь, после такого несколько неожиданного для меня самого заявления Президента реакция моя была довольно сдержанной, и Борис Николаевич это почувствовал. Скажу даже честнее, я пытался от этой темы уйти. Начал говорить о том, что, даже если он не работает так активно, как в прежние годы, тем не менее его присутствие на политической сцене страны много значит и для меня, и для Правительства, для государства, потому что есть определенный баланс. Есть такой президентский фактор – человека очень авторитетного в мире. И Вы помните его выступления в Стамбуле и в Пекине, то есть он по существу – тогда об этом говорили прямо, я могу это подтвердить – он как бы прикрыл Правительство своим авторитетом и изменил картинку. Он ее сделал более стабильной.

И я ему об этом напомнил. Я сказал, что этот фактор – важный, он нам нужен сегодня. И думал, что мы от этой темы отошли в сторону. Но Борис Николаевич после определенной паузы вернулся к этой теме и сказал: «Вы мне должны ответить сейчас». Я говорю: «Знаете, Борис Николаевич, вопрос очень важный, нужно подумать». Он говорил: «У Вас было времени достаточно думать раньше, ответьте сейчас».

Вопрос: И Вы ответили?

В.Путин: Как видите.

Вопрос: Все‑таки эта информация Президента была для Вас большой неожиданностью?

В.Путин: Это неожиданно было для меня.

Вопрос: А как Вы думаете, с кем он советовался перед принятием этого решения?

В.Путин: Он мне об этом не говорил, я его не спрашивал. Для меня это было неожиданным решением. И я действительно так искренне считал и сейчас думаю, что мы могли бы и дальше – в таком тандеме – неплохо решать некоторые проблемы, используя фактор Ельцина как человека, авторитетного в мире. Как сейчас модно говорить, такого политического тяжеловеса.

Но он посчитал иначе. Я думаю, что в значительной степени это связано с тем, что он хотел, чтобы будущая президентская кампания развивалась так, как ему хочется, и он явно создавал условия, помогал мне, так скажем. Ну чего там, надо прямо сказать, он дает мне фору в этой президентской кампании. Делает это сознательно, хотя мне прямо сказал о том, что для меня, наверное, это не очень хорошо. Наверное, на меня кто‑то обидится. Он сказал мне об этом. «И, вообще, уходить досрочно, наверное, для меня лично это не очень хорошо. Я подумал и решение принял твердое. Я это сделаю все равно». Вот так это происходило.

Вопрос: Скажите, а у Бориса Николаевича уже был готовый план, как все должно произойти, или он с Вами советовался?

В.Путин: Нет. Плана не было. Он советовался со мной. Спросил, как я считаю лучше выстроить, когда это лучше сделать, в какой день, в какое время. Это связано еще с тем, что у нас страна очень большая. Поэтому все это было связано с этим временным фактором. Я высказался только в самых общих чертах. Все остальное – это уже его собственный план, хотя такие мысли были с самого начала. В общем плане мы проговорили это, но не более того.

Вопрос: А кто предложил эту дату – 31 декабря?

В.Путин: Не знаю. Он хотел это сделать в этом году. Единственное, мы с ним встречались еще раз, где‑то, по‑моему, числа 27-го или 26-го. И тогда встал вопрос о поездке в Вифлеем. Я сказал, что считаю, что Борису Николаевичу нужно поехать туда самому, лично. Он, правда, задумался. Говорит: «Нет, наверное, будет неудобно. Непонятно, в каком качестве я туда поеду». Я просил его это сделать. Сказал, что, на мой взгляд, это будет очень хорошим знаком и для страны, и для всего мира. Это, знаете, как в семье. Мы должны относиться к родителям так, как мы хотим, чтобы наши дети к нам относились. Это наша старая народная мудрость. Я читаю, что мы должны продемонстрировать очень доброе и человеческое отношение к Президенту – к первому Президенту России. И думаю, что если он будет представлять Россию в этой поездке, это будет правильно. Я просил его об этом. Он согласился.

Вопрос: 31 декабря вся страна впервые наблюдала церемонию передачи президентских полномочий, и многие были заинтригованы. Никому не удалось расслышать слова, которые Борис Николаевич Вам сказал там, уже внизу, около машины, когда вы прощались. Но было заметно, что эмоционально для вас обоих это было очень важно. Если не секрет, что это были за слова?

В.Путин: Это, вообще, был такой насыщенный эмоциями день, но Борис Николаевич держался очень мужественно. Откровенно говоря, даже не ожидал, что он так может собраться. Для него это было на самом деле тяжелым испытанием. И для нас для всех. Все‑таки человек десять лет находился здесь, в Москве, на самой вершине власти. Такое решение нельзя назвать ординарным – добровольно уйти от этой власти.

Вы знаете, когда человек просто уходит на пенсию… Я помню, как у меня папа на пенсию уходил, он был самый простой человек, работал всю жизнь мастером на заводе. Но для него выход на пенсию – это была трагедия. Он в конечном итоге так и проработал до 76 лет. Никак не мог оторваться от этого ритма, от коллектива, где он работал. Но представим себе положение человека, который не просто на пенсию уходит, а еще и расстается с тем, с чем он был связан все эти годы.

Это был непростой день. Думаю, для него и для нас всех. Но он действительно держался очень мужественно. А последние слова – я сам там чуть не расслабился – это было на крыльце, когда он вышел, посмотрел довольно грустно на окна и сказал, что ему грустно расставаться со всем с этим, потому что очень многое связано с этим стенами, с этими помещениями, с этими зданиями, с людьми, которые там работают.

А последние его слова были… Ну не знаю, думаю, это будет правильно, если я сейчас об этом скажу, здесь нет ничего особенного. Они с пафосом, но были сказаны очень по‑доброму, по‑человечески. Он сказал простые слова: «Берегите Россию».

Вопрос: Борис Николаевич теперь выберет для себя какую‑то область деятельности. Наверное, может быть, будет создан фонд первого Президента России или что‑то в этом роде, как это бывает в других странах. Он посвящал Вас в свои планы? Чем он собирается заниматься?

В.Путин: Это тоже одна из таких серьезных и сложных тем. Он тоже говорил об этом с определенной грустью и даже тревогой, потому что я так понял, что он не представляет, чем можно заниматься после президентства в России. У него нет ясных представлений. Я не знаю, может, он на меня обидится, что я так говорю, но он был озадачен этим и меня спрашивал. Это мысли вслух были. Он сказал так: «Для меня ясно, что время подошло, но не ясно, что делать дальше в личном плане». И он понимает, что для него это будет тяжело и непросто. Это сильная психологическая ломка. Мне бы тоже очень хотелось, чтобы Борис Николаевич нашел себя, чтобы это было занятие, достойное первого Президента России. И чтобы у него была интересная и содержательная жизнь.

Я думаю, что, возможно, нужно какое‑то, конечно, юридическое лицо. Это фонд будет либо какой‑то институт, я не знаю. Какая‑то общественная деятельность. Уверен, что авторитет Бориса Николаевича Ельцина мы еще можем использовать в интересах России.

Вопрос: В этот же день, 31 декабря, после передачи полномочий Вы вечером оказались в Чечне. Причем в Чечне оказались вместе со своей супругой и даже встречали там Новый год. Как это все получилось? Это все неожиданно, спонтанно? Или поездка была запланирована заранее в ранге Премьер-министра?

В.Путин: Поездка была запланирована раньше. Где‑то, наверное, недели за три до Нового года мне эта мысль пришла в голову. Мне очень хотелось побывать там, где действительно в значительной степени решаются судьбы России. Где людям труднее всего. Это не громкие слова. Мне действительно там хотелось побывать.

Это действительно я считал каким‑то знаковым шагом с моей стороны. Мне хотелось, чтобы люди – и наши военнослужащие, которые там несут очень тяжелую службу, и местные жители, жители Чеченской Республики, – чтобы они поняли, что Правительство с ними. Что мы это считаем приоритетной задачей и чтобы другие знали, что мы отсюда уже никуда не уйдем. Чтобы они не боялись возвращения бандитов. Там ведь все эти факторы играют.

Это решение было принято, повторяю, три недели назад. Но после того, как Борис Николаевич принял решение о своем уходе в отставку и назначил меня исполняющим обязанности Президента, конечно, ситуация изменилась. Не скрою – меня отговаривали. Сказали, что если еще раньше это смотрелось, это, может быть, было и нужно, то сейчас этого делать не следует – не следует делать по целому ряду соображений. И по соображениям безопасности, идет речь не только о моей личной безопасности. Это первое.

Второе. Не нужно этого делать, потому что опять будут говорить, что у Вас приоритетом является военная операция в Чечне, а нужно думать об экономике. Ваши политические противники будут это использовать. И еще много чего говорили.

Вы знаете, я не стал ничего менять, потому что абсолютно убежден, что мы не решим никаких проблем: ни экономических, ни социальных в условиях распада государства.

Поэтому я считаю, что здесь нет ничего необычного, что сегодня и сейчас мы уделяем решению проблемы борьбы с терроризмом такое значение и такое внимание. Мы обязаны довести это до конца. Поэтому я туда поехал. Ну а то, что жена со мной «увязалась», да. Прошу прощения, я ничего не мог с этим поделать. Мы все время Новый год встречали вместе, и невозможно было поступить иначе. Она сказала, что в Новый год хочет быть вместе со мной. Вот и все. Хотя я предлагал ей остаться в Махачкале в санатории ФСБ, но оставить ее там не удалось.

Вопрос: И Вам пришлось встречать Новый год в вертолете.

В.Путин: Это случайно получилось. Мы планировали провести Новый год в одной из частей в Гудермесе. И была хорошая погода, когда мы вылетели из аэропорта в Махачкале, но, к сожалению, на подлете к Гудермесу погода резко изменилась, и в условиях плохой погоды и сильного тумана командир принял решение вернуться. Хотя мы пытались склонить его к тому, что нужно рискнуть и сесть. Он, я так понял, предпринял эту попытку. Покружили над местом возможной посадки. Потом сказал, что нет, это невозможно. А на воздушном судне все подчиняются командиру. Так что Новый год мы встретили на борту вертолета. Потом прилетели. Сели на машины. Заехали в санаторий ФСБ, где собрали заранее солдат, тоже воюющих в Чечне, и матерей со своими сыновьями, с военнослужащими. Поздравили их с Новым годом. Выступили артисты, которые были с нами. Это Миша Боярский, Александр Яковлевич Розенбаум, Галкин и Евдокимов. Вот это те артисты, я бы хотел, чтобы их имена прозвучали. Они поехали просто потому, что им хотелось немножко порадовать наших ребят, которые воюют в Чечне. Без гонорара поехали, хочу отметить. Выступили они. Мы выпили по бокалу шампанского. Сели на машины и поехали в Чечню.

Вопрос: Борис Николаевич уже достаточно давно объявил Вас своим преемником. Но все‑таки по‑человечески оценить себя в новой роли сразу, наверное, достаточно непросто. Что Вы сейчас чувствуете в этих новых обстоятельствах жизни?

В.Путин: Вы знаете, так много работы, что эмоционально мало что изменилось. Хотя к таким условиям работы, как в Кремле, я, конечно, не привык. У нас в Питере такое только в Эрмитаже можно увидеть. Здесь своеобразная обстановка – такая дворцовая. В Белом доме такого тоже нет. Я думаю, что у государства должно быть такое. Это же принадлежит не Президенту, не конкретному физическому лицу. Это принадлежит стране, нашему государству. И это хорошо, что у России есть такое.

И, понимаете, дело в том, что я никогда к этому не стремился. Здесь есть люди – их называют профессиональными политиками, которые десятилетиями сидят, у них в крови карьера, рост какой‑то там. Я никогда не ставил себе таких целей. Так вот сложилось. Так жизнь сложилась. Поэтому для меня это в известной степени несколько неожиданно – все, что происходило в это время. Я просто оказался на каком‑то конкретном месте. И на этом конкретном месте в данное конкретное время возникали проблемы, которые нужно было решать. И я не думал о том, как это отразится на карьере. Я просто знал, что это должно быть решено. Искал наиболее эффективные пути решения. Иногда получалось. И чаще всего получалось.

Так вот в ходе этого разговора, когда я об этом обо всем Борису Николаевичу говорил, он сказал, на мой взгляд, очень важные слова, которые действительно нечто меняют. Он сказал: «Вы знаете, я принимаю такое решение еще и потому, что произошло то, что я считаю очень важным, – люди Вам верят». И, на мой взгляд, это важнее на самом деле, чем пересадка из одного кабинета в другой. Даже из одного здания в другое, каким бы красивым оно ни было. Даже если это Кремль. Вот это на самом деле самое главное.

Ведущий: Спасибо большое за искренние ответы и успехов Вам.

В.Путин: Спасибо. С Новым годом!