Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

К.Клеймёнов: Дмитрий Анатольевич, здравствуйте.

Спасибо, что нашли время ответить на наши вопросы. Сегодня они посвящены ситуации в сельском хозяйстве – очень важная и большая тема.

Д.Медведев: Здравствуйте, Кирилл. Я думаю, что действительно пришла пора поговорить о ситуации в сельском хозяйстве – и время для этого подходящее, и место, по‑моему, мы с Вами нашли неплохое. Именно здесь и нужно разговаривать о перспективах и о проблемах села.

К.Клеймёнов: У нас, в России, ведь говорят про весну обычно, что каждый день год кормит, но к лету это тоже можно в полной степени отнести. За этой поговоркой труд буквально миллионов людей.

Д.Медведев: Треть населения нашей страны. Нигде практически в мире среди индустриально развитых стран нет государства, где было бы также вот такое мощное аграрное население.

К.Клеймёнов: Как, по‑вашему, эта отрасль, а значит, люди, собственно говоря, ощущают себя в ситуации, когда с финансами если не голод, то строгая диета, можно выразиться так?

Д.Медведев: Вы знаете, мы в целом неплохо подготовились к тому, чтобы сельское хозяйство вышло на принципиально новые рубежи. Конечно, сейчас сделано ещё далеко не всё, что мы задумывали. Но, Вы знаете, и в результате национального проекта, и в результате реализации ряда программ, как это, может быть, ни удивительно сейчас прозвучит, но сельское хозяйство оказалось к кризису готово лучше, чем промышленность. Это было связано и с большим объёмом поддержки, финансовой поддержки, которая давалась сельскому хозяйству, и с тем, что мы успели провести ряд организационных мероприятий. Поэтому я бы сейчас не говорил о том, что сельское хозяйство попало у нас на голодный паёк. Наоборот, у нас действует государственная программа развития сельского хозяйства, она принята в докризисный период, мы её не меняем, не обрезаем, и она реализуется в полном объёме. Достаточно сказать, что в целом общий объём бюджетного финансирования сельского хозяйства только растёт, он не уменьшается, и в этом году он составит 183 миллиарда рублей. Это приличные весьма деньги. Мы их тратим по самым разным направлениям: и для того, чтобы поддерживать ключевые сферы, такие как животноводство, растениеводство, молочное производство, и для того, чтобы, естественно, в ряде случаев проводить необходимые преобразования.

Но вот, допустим, сейчас основная проблема – это кредиты. И если для промышленности мы вынуждены какие‑то схемы изобретать заново, где‑то они, кстати, к сожалению, не работают как следует, то для сельского хозяйства эта схема была опробована, причём во время национального проекта. Речь идёт о том, чтобы дотировать кредиты наиболее важным аграрным проектам, в частности, по животноводству и по молоку мы дотируем кредиты, то есть помогаем нашим сельским производителям платить кредитную ставку в размере 100 процентов.

Мы продолжаем и развитие тех крупных проектов, которые начинали до этого, я имею в виду по животноводству. И в этом году мы довольно значительные средства потратим на то, чтобы те проекты, которые были начаты, и по крупному рогатому скоту, и по другим видам мясо-молочного производства, были профинансированы до конца. Мы провели закупки зерна, потому что по объёмам производства зерна мы попали в лидеры, и это очень хорошее достижение последних лет. Россия всегда славилась производством зерна, но сейчас мы восстановили свои позиции. И в настоящий момент, мы проводили в начале этого года интервенции, приобрели около 10 миллионов тонн. В результате это тоже было довольно серьёзной поддержкой аграриям. Поэтому сказать, что процессы финансирования аграрных преобразований остановились или что поддержка села остановилась, было бы неправильно. Наоборот, я даже больше скажу: в отличие от промышленного производства, в отличие от нашей индустрии, аграрное производство не падает, а растёт. И это хороший показатель.

К.Клеймёнов: Вы упомянули про федеральную программу. Я правильно понимаю, что эта программа выросла, по сути, из национального проекта?

Д.Медведев: Да, конечно. Это программа государственной поддержки села. Она называется «Государственная программа развития сельского хозяйства». Она была принята на основании специального закона. И она выросла из национального проекта.

К.Клеймёнов: Часто приходится слышать о продовольственной безопасности. Какой смысл Вы лично вкладываете в это понятие? Потому что говорят об этом часто на разных уровнях.

Д.Медведев: Знаете, безопасность, она во всех сферах способ обеспечить какие‑то интересы. Значит, продовольственная безопасность – это способ для государства создать условия, когда население нашей страны, люди, которые живут в нашей стране, будут обеспечены продовольствием по нормальным, по разумным ценам. Вот что такое продовольственная безопасность, если говорить просто. Но у продовольственной безопасности есть слагаемые и есть различного рода способы её обеспечения. Ну вот если вернуться, скажем, в 90-е годы, то Вы помните, какое количество импортного мяса, дешёвого зачастую импортного мяса, было на прилавках наших магазинов.

К.Клеймёнов: Пресловутые «ножки Буша».

Д.Медведев: Пресловутые «ножки Буша» и некоторые другие виды мясной продукции. Но мы понимаем, что такая зависимость довольно опасна, потому что, как только происходит изменение курса иностранной валюты, того же самого доллара, к рублю, автоматически растёт цена на соответствующую продукцию. А сейчас этого не произошло. Почему? Потому что произошло замещение иностранного мясного поголовья, иностранной мясной продукции, мяса из‑за границы нашим производством. То же самое можно сказать и при возникновении эпидемии, пандемии, а также эпизоотии животных. Если происходят такие проблемы, то останавливается импорт, и тогда страна может попасть в довольно сложное положение.

Есть специальная концепция продовольственной безопасности, в соответствии с которой мы должны в значительной степени обеспечивать себя основными видами продукции. Ну вот, например, картошкой – на 95 процентов, молоком – около 80 процентов. Сейчас по некоторым показателям мы недотягиваем, в частности, по молоку и по мясу мы ещё пока на эти позиции не вышли. Но надо признаться, что в период этого кризиса у нас уменьшился завоз мяса и молока из‑за границы, что позволяет и нашему сельскому хозяйству развиваться и в то же время гарантирует нас от скачков цен на соответствующие виды продукции, которые приобретаются за иностранную, то есть за твёрдую валюту. И это очень неплохо с точки зрения нашей продовольственной безопасности. Потому что в прошлом году у нас приблизительно всего треть всего мяса ввозилась. Сейчас, по всей вероятности, по итогам этого года это будет где‑то четверть.

К.Клеймёнов: А потребление при этом не упало?

Д.Медведев: Потребление где‑то осталось на прежнем уровне. Существенного изменения пока нет. Даже несмотря на кризис – всё‑таки это важнейшая часть жизни.

К.Клеймёнов: Я в этом контексте не могу Вас не спросить о ситуации, которая развивалась на минувшей неделе во взаимоотношении с Белоруссией, когда соседнее государство, демпингуя серьёзно, ввозило сюда молочную продукцию, сухое молоко, и отечественного производителя необходимо было защитить, как‑то его поддержать.

Д.Медведев: Если говорить о текущей ситуации, конечно, нас несколько озадачила реакция наших белорусских друзей, наших белорусских партнёров на то, что происходило. Ведь ситуация абсолютно простая. Надо торговать цивилизованно, даже таким близким, братским странам, как Россия и Белоруссия. Мы ещё год назад сказали, что нужно поменять сертификаты на ту продукцию, мясную и молочную, которую ввозит Белоруссия. А мы знаем, что у них очень большие объёмы: почти 100 процентов их поставок по экспорту идёт в Россию. Год ничего не делали, ничего не делали – в результате, когда уже эти правила вошли в действие, товаропоток остановился. Это первая причина.

Вторая причина. Наш рынок большой, но не безбрежный. И у нас есть свои производители, которые для нас всё равно дороже, чем все остальные, какие бы теплые и братские чувства мы ни питали к белорусским партнёрам, к белорусским аграриям. Поэтому вот эти развязки были найдены, и сейчас торговля возобновится. Я надеюсь, что она не помешает развитию в целом нормального сотрудничества и кооперации в аграрной сфере, а также нашим скоординированным действиям по вступлению в ВТО, потому что мы создали с Белоруссией и Казахстаном специальный Таможенный союз, а теперь в ВТО будем вступать вместе.

К.Клеймёнов: Острая ситуация позади осталась – я правильно Вас понимаю?

Д.Медведев: Я бы считал, что так. У меня, во всяком случае, нет оснований полагать, что должно быть какое‑то обострение.

К.Клеймёнов: Дмитрий Анатольевич, в контексте продовольственной безопасности и импорта очевидно, что одна из ключевых задач власти на этом направлении – это сделать так, чтобы продовольствия было достаточно, хватило его всем, чтобы было что‑то про запас на всякий случай. Но хочется ведь ещё, чтобы было и качественнее, и по разумной цене. Нам всегда говорили, что импорт потому и дороже, что он качественней, лучше. Так ли это, если говорить о продукции сельского хозяйства?

Д.Медведев: Я не знаю, кто так говорил. Это всегда, по всей вероятности, такая натяжка, потому что, скорее, это всё‑таки рекламный ход для импортёров продовольствия. Продукты все разные, но если говорить о стандартах на наши продукты, то они очень высокие, иногда они не меняются десятилетиями и даже идут там, скажем, вразрез с какими‑то мировыми трендами стандартизации аграрных продуктов, стандартизации продовольственных товаров, это первое.

И второе: конечно, любая нация привыкает к своим продуктам, вот поэтому, может быть, кто‑то и говорит, что иностранные продукты качественнее, но большинство наших граждан считают, что наши продукты вкуснее. И с этим невозможно спорить, потому что мы ели их и будем есть, это наши действительно любимые продукты, которые у нас готовят по‑своему. Даже если сравнить мороженое какое‑нибудь, вот мне всегда казалось, что иностранное мороженое безвкусное. Хотя то мороженое, которое здесь производят по иностранным лицензиям, оно теперь приспособлено под вкусы наших граждан: оно более сладкое и более такое концентрированное, насыщенное.

К.Клеймёнов: Сливочное.

Д.Медведев: Сливочное, именно так. Поэтому, мне кажется, это, в общем, разговор такой достаточно сложный – какие продукты лучше, какие хуже. Но о чём точно нужно думать нашим производителям, это о том, чтобы всё‑таки снижать издержки, заниматься созданием современных производств и по молоку, и по мясу, и в области растениеводства и заниматься хорошей переработкой. Потому что переработка у нас точно отстаёт от самого производства, от производства мяса, молока, от сбора урожая. Это важнейшее направление. И на переработку мы тратили и будем тратить большие деньги, в том числе государственные, предоставляя соответствующие кредиты аграрным предприятиям.

Надо заниматься упаковкой, потому что, когда приходишь в магазин, смотришь, зачастую (раньше, во всяком случае, так было) иностранные товары выглядели лучше. Сейчас тоже наши упаковки стали довольно приличными, потому что это хорошие линии по упаковке, производство по упаковке товаров. Вот по этим направлениям, если мы будем уделять этому внимание, всё будет нормально.

К.Клеймёнов: В вашей семье, выбирая продукты к столу, обращают внимание – отечественное или импортное?

Д.Медведев: Конечно, обращают. У меня в семье, как и в любых других, наверное, российских семьях, довольно внимательно относятся к продуктам и зачастую считают (ну так, это некое распространённое мнение), что в иностранных продуктах больше химии. Хотя так это или нет, это вопрос всегда очень спорный. Но такое мнение существует. Поэтому при выборе наша семья, конечно, отдаёт предпочтение российским продуктам.

К.Клеймёнов: Если вернуться к ситуации в сельском хозяйстве в целом, за последние годы всё‑таки очень много было сделано: и появились новые крупные сельхозкомплексы, и целые посёлки построены, и, конечно, особняком стоит программа газификации села очень важная. Как бы Вы оценили результаты проделанной работы и, что, наверное, не менее важно для тех, кто живёт и работает на селе, как власть намерена развивать в будущем этот проект всё‑таки важнейший?

Д.Медведев: Понимаете, в отличие от других таких сложных государственных проектов, я всегда говорил и буду говорить, что аграрный проект – это не просто развитие аграрного производства, сельскохозяйственного производства, но это и способ улучшить жизнь огромному количеству российских людей – это треть населения страны, это десятки миллионов наших людей, которые живут на селе и будут жить на селе.

Так устроена структура российской экономики. Она ещё очень долго будет оставаться такой, хотя в других странах действительно всё немножко иначе сделано, иначе выглядит. Поэтому, когда мы занимались и продолжаем заниматься аграрным проектом, речь идёт не только о том, чтобы вложить миллиарды рублей в производство качественных сельскохозяйственных продуктов, то есть поднять производство, хотя это главное, наверное, с точки зрения развития деревни. Но и речь идёт о том, чтобы сама жизнь в деревне была нормальной, человеческой, чтобы молодёжь не пыталась уехать в город, потому как в деревне одни бабушки и делать нечего, нет рабочих мест, негде жить, нет нормальных врачебных услуг. И поэтому это тоже было одним из направлений. Я считаю, кое‑что удалось сделать. Конечно, не радикально, но кое‑что удалось сделать.

Во‑первых, за последние годы, начиная с 2003 года, когда начался проект «Социальное развитие села», около 200 тысяч селян получили квартиры и дома в рамках соответствующих решений, соответствующих бюджетных схем, которые использовались, и это уже неплохая цифра. Из них 50 тысяч приблизительно – это молодёжь, что особенно ценно и важно. Но это как бы вот эти государственные схемы. Параллельно существуют коммерческие схемы, по которым совхозы, аграрные кооперативы приобретают для селян жильё, и это тоже отдельное измерение.

По газификации отдельная очень серьёзная программа. Может быть, одна из лучших за последнее время. Во всяком случае, для «Газпрома» это очень большое, серьёзное направление работы, причём социальное. За последние 3,5 года 7,6 миллиона наших граждан, то есть больше 7,5 миллиона граждан, которые живут на селе, получили газ в свои дома и квартиры. Ну это очень внушительная цифра! Даже если посчитать, сколько это, – это практически четверть от всех домовладений на селе.

К.Клеймёнов: Это новое качество жизни для них.

Д.Медведев: Это новое качество жизни. Я просто вспоминаю, как я ещё, когда работал в Правительстве и работал в «Газпроме» в качестве члена совета директоров, посещал деревни наши, и просто селяне со слезами на глазах благодарили, говорят: ну вот сколько мы ждали этого! Ну это такая радость! И нам нужно обязательно довести эту программу до конца, несмотря на кризис и несмотря на уменьшение объёма инвестиционных программ, в том числе газпромовских, мы обязательно это доведём до конца. Цель очень простая – во всех наших деревнях, которые развиваются, и во всех наших городах должен быть газ.

К.Клеймёнов: Какие‑то сроки Вы обозначаете для себя в этом?

Д.Медведев: Мы смотрели, где‑то это период до 15-го года. У нас есть просто очень удалённые места, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, деревни, которые расположены на расстоянии сотен километров. Но всё равно газ нужно тянуть и туда. В некоторых случаях мы обходимся электроэнергией, но в целом в большинстве всё‑таки населённых пунктов будет газ.

К.Клеймёнов: У нас сейчас опять растут мировые цены на нефть, а при существующей системе ценообразования в стране у нас ведь часть внутренних налогов привязана к мировой цене на нефть. Так вот это означает, что в скором будущем у нас тоже подорожает и бензин, и солярка. Ну таковы реалии. И, значит, когда придёт пора собирать урожай, опять будет головная боль у сельхозпроизводителей и у властей. Каким Вы видите решение проблемы?

Д.Медведев: И опять развернётся то, что у нас всегда называется битвой за урожай.

К.Клеймёнов: Конечно.

Д.Медведев: Вы знаете, на самом деле ситуация в этом году лучше, чем была в прошлом году, несмотря на то что происходит сейчас с ценами на нефть. Мы, с одной стороны, заинтересованы в том, чтобы цены на нефть росли, потому что от наполнения нашего бюджета зависит жизнь миллионов людей, и селян в том числе. С другой стороны, конечно, мы не заинтересованы в том, чтобы росли цены на бензин, на горюче-смазочные материалы. Поэтому было принято специальное решение, и Правительство приходило ко мне, докладывало о том, чтобы зафиксировать на этот год цены на горюче-смазочные материалы, а именно на дизельное топливо и на низкооктановый бензин. Нам удалось это сделать, и посевная прошла при фиксированных ценах. Практически с марта по май ничего не менялось. Теперь у нас такая же задача касается сбора урожая. Там тоже цены зафиксированы. Поэтому я считаю, что мы как раз в этой ситуации выдержим. Не буду говорить пока про следующий год, но в этом году цены на бензин, цены на горюче-смазочные материалы, на дизтопливо останутся фиксированными и вполне разумными для села.

К.Клеймёнов: Возвращаясь к урожаю, проблема всё‑таки не только в том, чтобы вырастить, а потом собрать. Ещё надо выращенное и собранное кратчайшим путём доставить к прилавку. Но у нас, когда говорят о так называемых колхозных рынках, там ведь система перекупщиков, по сути, посредников, которая отпугивает буквально.

Д.Медведев: Отпугивает, и в результате вот эти посредники, иногда абсолютно легальные, а иногда просто криминальные, они очень серьёзно увеличивают цену.

Наша задача заключалась и заключается в том, чтобы были созданы не только аграрные кооперативы, которые занимаются сбором урожая. И вот за последние годы мы создали пять тысяч таких кооперативов. Они, кстати, получили поддержку, по‑моему, в размере 12,5 миллиарда рублей, что немало. Эти кооперативы, которые объединяют мелких производителей, должны выходить на рынки и торговать там.

Очень хорошими являются так называемые примеры ярмарок выходного дня, когда сами аграрии привозят товары на рынок. Сейчас, кстати, этот процесс пошёл активнее.

К.Клеймёнов: С колёс торгуют, да, так скажем?

Д.Медведев: С колёс торгуют. И всё‑таки там есть разница в ценах. Поэтому и сами аграрии стали активнее торговать. И люди, конечно, выбирая между, скажем, такими большими рынками и ярмарками, они, конечно, выбирают ярмарки, потому что это дешевле, а товар практически тот же самый. Но в инфраструктуру рынков нужно вкладывать деньги, отсекать оттуда криминальные элементы и стимулировать аграриев либо торговать самим, либо торговать через систему торговых кооперативов, которые их самих же и объединяют.

Они у нас есть: и фермеры есть, и кооперативы есть, и крупные сельскохозяйственные предприятия есть, но и сбытоснабженческие кооперативы и торговые кооперативы, потому что на селе это как раз необходимая вещь.

* * *

К.Клеймёнов: Дмитрий Анатольевич, пожалуй, что сельское хозяйство, в последнее время никогда столько много о нем не говорили, и я бы хотел задать Вам ещё несколько вопросов, касающихся большой политики. Прошёл на этой неделе первый полноформатный саммит БРИК: Бразилия, Россия, Индия и Китай. За этой аббревиатурой буквально полмира, если посмотреть на карту. Можно ли утверждать, что, по сути, речь идёт о появлении нового центра влияния и в политике, и в экономике? И если да, то, по‑Вашему, какую ему роль предначертано сыграть?

Д.Медведев: Вы знаете, это, на мой взгляд, было действительно историческое, выдающееся, если хотите, событие, потому что это возникновение нового формата решения глобальных мировых проблем. Вы правильно сказали, Россия, Бразилия, Индия и Китай – это крупные государства, Индия и Китай – просто самые крупные государства по населению, а Россия и Бразилия – самые крупные государства по территории. Да и население у нас тоже немаленькое. Эти государства объединяют практически половину населения земли. И, конечно, от того, какие решения принимаются в этих государствах, зависит и решение очень многих мировых проблем, в том числе наш глобальный ответ на мировой финансовый кризис.

И то, что удалось сделать, это собраться на высшем уровне и обсудить мировую повестку дня; обсудить вопросы совместного преодоления последствий глобального финансового кризиса; поговорить о будущем мировой финансовой архитектуры. Это очень важно.

Я своим коллегам, когда мы общались там, в Екатеринбурге, сказал: «Посмотрите, в 30–40-е годы никто из нас не участвовал в создании мировой финансовой архитектуры». Я имею в виду ни одно из наших государств. Все за нас решили. В этой ситуации мы не можем этого допустить. Мы должны сделать так, чтобы наши государства, где живут миллиарды людей в общей сложности, приняли участие в формировании новых правил игры, иначе мы себе этого никогда не простим. Даже поэтому эта новая площадка является очень интересной и актуальной. Ну и, конечно, это возможность проводить скоординированную политику по тем или иным вопросам. Так что я доволен, что такая встреча произошла, мы сумели обсудить самые разные вопросы, в том числе имеющие абсолютную мировую актуальность.

К.Клеймёнов: Саммиты БРИК будут проходить на постоянной, на регулярной основе?

Д.Медведев: Мы сейчас определяем, как мы будем встречаться, но в любом случае мы будем собираться по мере необходимости.

К.Клеймёнов: Еще одна большая международная тема, о которой еще пока не говорят, она назревает. Это в конце года, в декабре в Копенгагене пройдет климатическая конференция ООН, и уже известно, что большинство западных стран, в том числе партнеры России по «большой восьмерке» определились со своими среднесрочными обязательствами по ограничению выбросов парниковых газов. Россия как ведет себя в этой ситуации? Она когда определится?

Д.Медведев: Россия ведет себя достойно в этой ситуации, как и в других ситуациях. Но, во‑первых, мы, несмотря на определенные сложности, приняли на себя киотские обязательства, а ряд крупных стран этого не сделал.

К.Клеймёнов: Известно каких.

Д.Медведев: Известно, каких. Во‑вторых, Россия исходит из того, что в будущем мы должны вести себя весьма ответственно и в вопросах ресурсосбережения, энергоемкости, и в вопросах эмиссии, то есть выброса парниковых газов. Одним из первых указов, которые я подписал, был Указ о снижении энергоемкости нашей экономики на 40 процентов к 20-му году. И это масштабная, серьезная задача, она и для нас очень актуальна, и для мирового климата. Сейчас мы думаем о том, что будет дальше. Все говорят о киотском периоде, о посткиотском периоде. Что мы должны сделать?

Мы должны действительно для себя определить объемы сокращения выбросов парниковых газов, потому что они оказывают крайне отрицательное влияние на мировой климат. Мы подумали и исходим из того, что если взять текущую ситуацию, то к 20-му году мы могли бы снизить эмиссию приблизительно на 10–15 процентов. При этом мы как бы не обрубим и себе возможности для развития, и в то же время мы внесем свой вклад в мировую копилку. В суммарном измерении, что это будет означать? Это будет означать, что с 90-го года по 2020 год, за 30 лет, мы снизим объем наших выбросов, совокупный объем наших выбросов, на 30 млрд. тонн. Это достойная, серьезная, внушительная позиция. Откровенно говоря, мы ожидаем сходных шагов и от наших партнеров. Потому что я неоднократно об этом говорил: вопросами климата нужно заниматься или всем, или никому. Тогда можно расслабиться, но это фатальный путь. Тогда мы через какое‑то время не сможем вот так же сидеть, как сегодня, на берегу такого прекрасного водоема и наслаждаться пением птиц.

К.Клеймёнов: Но односторонних шагов Россия не будет делать в этой ситуации?

Д.Медведев: Нет, конечно. Мы будем проводить скоординированные шаги вместе с нашими партнерами по мировому диалогу в этой сфере.

К.Клеймёнов: Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Кирилл.