Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Конгресс молодых учёных проходит 8–10 декабря в парке науки и искусства «Сириус».

* * *

В.Путин: Уважаемые друзья!

Очень рад вас видеть, добрый вечер.

В вашем лице хочу поприветствовать всех участников Конгресса молодых учёных – мне сказали, почти три тысячи человек принимает участие. Это большая команда, проходит, насколько я понял, всё весьма интересно. Есть встречи, вам можно поговорить о совместных проектах, рассказать о своих собственных, подумать о том, что сделать в будущем.

Проходит это мероприятие, как вы видите, на базе нашего научно-образовательного центра «Сириус». Надеюсь, вам здесь понравилось.

Мне кажется, мы здесь поступили очень правильно, когда на базе объектов, связанных с олимпийским наследием, организовали здесь научно-образовательный центр – поэтапно, постепенно, он расширяется, укрепляется. Теперь это федеральная территория – дополнительный статус, который позволяет всем научно-образовательным учреждениям, которые здесь создаются, развиваться нужными темпами.

Конгресс молодых учёных – одно из ключевых мероприятий Года науки и технологий. Мы исходили из того, чтобы создать возможности для молодых исследователей не только в течение Года, но и по его завершении, и в будущем, надеюсь, будут созданы такие условия – встретиться, друг с другом пообщаться, как я уже сказал в начале, поговорить о возможных общих проектах.

Сразу хотел бы отметить, что, когда мы говорим о молодых учёных, молодых исследователях, то хочу напомнить, что, скажем, в начале 2000-х у нас учёных до 40 лет было менее 25 процентов. А сегодня это почти 50 процентов – до 40 лет. Всё-таки это говорит о том, что, несмотря на трудности и сложности – а они есть, их много, и наверняка вы мне о них сегодня расскажете, я постараюсь как-то на это отреагировать, – всё-таки престиж научной деятельности, престиж исследователя, учёного в значительной степени вырос. Это говорят опросы общественного мнения, это говорит о количестве молодых исследователей, число которых возросло, я уже сказал, в два раза с начала 2000-х годов.

Кстати, опросы, скажем, родителей учеников старших классов показывают, что более 60 процентов родителей хотели бы, чтобы их дети занялись исследовательской деятельностью. Это всё-таки говорит о том, что ситуация у нас в значительной степени – не будем громких слов произносить, коренным образом, не коренным, но в значительной степени изменилась, что меня очень радует.

Конечно, есть ещё вопросы, которые мы должны будем совместно решать.

Я знаю, что здесь три тысячи [участников] – большая команда, люди занимаются самыми разными направлениями: и когнитивными науками, и историей, и политологией, и, что очень приятно, естественными науками, новыми материалами, искусственным интеллектом, – здесь всё представлено, – генетикой и так далее. Надеюсь, что было всё это полезно, интересно.

Я сказал, что мы этот Конгресс молодых учёных наметили как одно из основных мероприятий в рамках Года науки и технологий, и, разумеется, мы постараемся сделать таким образом, чтобы этот темп, этот толчок, инерция сохранялась на будущее в повышении интереса к исследовательской деятельности. На ближайшие годы, может быть, на десять лет вперёд постараемся выработать такую программу, которая способствовала бы поддержанию интереса к научной детальности.

Я уже много раз говорил – немного, но говорил, – вспоминал свой последней разговор с Даниилом Александровичем Граниным, который мне сказал, что Вы лично должны больше внимания уделять науке, исследованиям, молодым исследователям, и вообще общество должно понимать, насколько это важно было всегда и насколько это важно сегодня и ещё будет важнее в ближайшем будущем. Следуем этому наказу. Да-да, серьёзно: я помню об этом, он искренне очень говорил, это была последняя моя с ним встреча, и, конечно, он был прав.

Это всё, что я хотел бы сказать в начале, поэтому с удовольствием вас выслушаю и выслушаю ваши предложения по поводу того, как и что нам нужно сделать в дальнейшем для того, чтобы ситуацию делать стабильней и лучше.

Кстати говоря, сегодняшняя встреча для меня имеет и практическое значение, потому что совсем скоро у нас должно состояться совместное заседание Совета по науке при Президенте и Госсовета, и это даст возможность с людьми, которые занимаются организацией науки и высшей школы, и руководителями регионов Российской Федерации сформулировать вместе те задачи, которые мы должны будем решать, чтобы развивать эту важнейшую сферу деятельности.

Вот, пожалуй, всё, что мне хотелось сказать в начале.

Пожалуйста, если есть какие-то соображения, а они наверняка есть, с удовольствием не только вас выслушаю, но и помечу для себя, для того чтобы использовать это на том мероприятии, о котором я только что сказал.

Пожалуйста.

Ю.Костюкевич: Уважаемый Владимир Владимирович, здравствуйте!

Костюкевич Юрий, Сколтех.

Во-первых, большое спасибо, что Вы проводите эту встречу. Мне доверено начать от нас, и я начну с санкций.

В.Путин: Только что говорили об этом с Премьер-министром Греции, я с ним недавно расстался, – и опять про санкции. Вчера с Президентом Байденом говорили про санкции. И с Костюкевичем тоже про санкции.

Ю.Костюкевич: Так получается. Но как Вы знаете, что они докатились до науки, и если раньше под санкции попадали оборонные институты, институты «Роскосмоса», то две недели назад под них попал Физтех, который я, кстати, заканчивал. И даже моему Сколтеху, который создан вместе с американцами, уже больше года как отказывают в поставках современного оборудования под надуманными предлогами. То есть нас фактически загоняют в «кастовое общество», в котором западный регулятор может назначить какой-то институт к «касте неприкасаемых», а с ним уже никто и работать не будет. Но наука и смежные отрасли всегда были ориентированы на импорт, и фактически мы сейчас пожинаем плоды.

Например, я занимаюсь масс-спектрометрией. Эта наука не на слуху, но это самый точный способ определения химического состава вещества. Именно она отвечает за обнаружение допинга у спортсменов, наркотиков, отравляющих веществ. Пестициды и антибиотики в еде, яды и отравляющие вещества в окружающем мире – от всего этого нас оберегает масс-спектрометрия. Говорить о её роли в фундаментальных исследованиях, в медицине, в разработке новых лекарств, геологоразведке можно просто бесконечно.

У нас спектрометр – это сложный прибор стоимостью несколько сотен тысяч долларов. В 2020 году российский рынок составил более пяти миллиардов рублей, и основные заказчики, подавляющее большинство заказчиков – это бюджетные организации: научные организации, Россельхознадзор, Роспотребнадзор, в том числе войска РХБЗ. И это всё импорт. Особенно обидно, что очень многие идеи и технологии вышли и продолжают выходить из нашей страны, но всё равно мы это всё закупаем у западных компаний.

К сожалению, крупные российские госкомпании не видят никакого интереса в выходе на этот, казалось бы, благодатный рынок, а усилий малых фирм и отдельных энтузиастов совершенно недостаточно, чтобы достойно конкурировать с западными гигантами. Мои старшие коллеги, разумеется, эти вопросы поднимали многократно ранее, но, к сожалению, ни до кого не достучались.

Не только жаловаться буду, что-то постараюсь предложить.

Мы считаем, что назрела отдельная федеральная научно-техническая программа по научному приборостроению. Или то, что можно было бы сделать прямо сейчас, и на что даже денег не надо, это хотя бы создать при Правительстве Российской Федерации отдельную комиссию по научному приборостроению. Причём поддержка отрасли нужна даже не финансовая, а организационная. Нужно помочь консолидировать разбросанные эти крупицы науки и производства в единую крупную компанию и обеспечить её твердыми контрактами хотя бы на первое время. Фактически нам нужно вырастить своего конкурента – того же Abbott, того же Thermo Fisher, того же Agilent.

И что касается масс-спектометрии, то здесь мой университет Сколтех готов всячески помогать. Мы за время своего существования накопили большое количество знаний, опыта, проработали очень много вопросов, в том числе с западными компаниями, по вопросу возможности локализации производства в нашей стране. И если бы Вы поручили этим заниматься, то могу обещать, что в течение какого-то разумного времени мы бы подготовили для Вашего рассмотрения «дорожную карту», программу, насколько сможем, по развитию приборостроения в масс-спектрометрии в России. Это будет очень серьёзный шаг к достижению химического суверенитета страны.

Большое спасибо.

В.Путин: Вы затронули, конечно, одну из таких важных тем, которая является комплексной со всех сторон. К ней можно подбираться. Что можно констатировать? Ведь вводятся эти ограничения и санкции под предлогом обеспечения безопасности Соединённых Штатов. Чем ваш институт угрожает безопасности США? Ничем. Это полная чушь. Объяснение только одно – попытка сдержать развитие.

В середине 90-х мы были всем хороши и всем нравились, когда нам присылали по линии гуманитарной помощи картошку. Спасибо и за это. Многие делали это искренне, я знаю, честно говорю об этом, потому что общался с этими людьми, работая тогда в Петербурге, в Ленинграде. Но в целом, как только Россия начала выбираться из череды трудностей, в том числе восстановила своё конституционное единство, что было непросто сделать, когда начала развиваться, в лице России начал появляться конкурент и на политической арене, в сфере международной безопасности, в производстве, в науке, в энергетике – а это уже не нравится. Поэтому начали наши так называемые партнёры проводить политику сдерживания.

Собственно говоря, политику сдерживания в отношении России проводили веками, ничего нового здесь нет, просто нет ничего нового абсолютно. Если вы посмотрите дипломатическую переписку, скажем, начала XIX века, увидите, как будто вчера всё было написано. Я вам честно говорю, как будто вчера. Просто удивительно. Просто читаешь – всё то же самое, слово в слово. Потрясающе, но факт.

Сейчас вернулись, потому что боятся конкуренции по всем тем направлениям, о которых я сейчас упомянул. И наука, образование – это одна из сфер конкуренции и одно из направлений сдерживания развития России. Это очевидная вещь, мы с вами это понимаем. Уже очень многие люди понимают во всём мире, а такие люди, как вы, понимаете это лучше всех. Наука – это будущее любой страны, и образование, поэтому оно материализуется уже совершенно очевидно в конкретные результаты развития, в темпы и качество развития экономики.

Поэтому на что можно отвечать, как можно отвечать? Глобально нужно, конечно, повышать суверенитет. Мы, кстати говоря, крупнейшие поставщики энергоресурсов на мировой рынок, но оборудование, связанное с нефтедобычей, скажем, в значительной степени приобретается по импорту. Могли это сделать в своё время? Могли, конечно. Не обращали внимания, потому что нам в голову не приходило, что может складываться так ситуация, как она складывается сегодня.

Причём эти санкции же принимаются просто так, без всяких внешних причин. Иногда складывается впечатление, что различные политические силы, в тех же Штатах, просто соревнуются друг с другом, показывая свой антироссийских настрой, и зарабатывают таким образом внутриполитические очки просто в борьбе между собой. Ничего хорошего в этом нет, и, что любопытно, я не вижу, как они могут выйти из этого витка. Хотя, конечно, им придётся, наверное, это сделать, просто придётся в силу своеобразного развития ситуации в мире.

Но бог с ним, это другая тематика. А то, о чём Вы сказали, – конечно, это одно из важнейших направлений импортозамещения, безусловно. Мы этим почти не занимались – и понятно, потому что в первую очередь, скажу прямо, должны были заниматься импортозамещением в оборонно-промышленном комплексе. Правда, и в оборонно-промышленном комплексе нам пришлось это делать с выходом на высокие технологии, связанные с наукой, это тоже правда. Сейчас не буду всё перечислять, средства затрачены немалые, и результат есть хороший. Мы практически решили все задачи, которые перед собой ставили. Они не все ещё решены, не все, там вот такие толстые фолианты того, что мы должны сделать, но очень многое сделано. Во всяком случае, всё, что мы ставили в качестве задачи, почти всё решено. Есть у нас вопросы, связанные с микроэлектроникой и так далее, есть ещё над чем работать, это очевидно, но и здесь есть хорошие перспективы.

То, о чём Вы сказали, – конечно, тоже надо делать. И ответом, кстати говоря, вообще, в принципе на любые ограничения подобного рода может быть только одно – повышение конкурентоспособного состояния тех или других отраслей. А это значит, надо быть открытыми, надо работать со всеми, кто готов к совместной работе с нами.

Мир большой. Ясно, что по некоторым направлениям есть лидеры, которые от нас стараются как-то подзакрыться. Современный мир не такой, что это можно сделать на раз-два. Порох в своё время изобрели – всё равно не удержали, правда? И динамит – то же самое, не удержали. И атомное оружие не удержали. Не удержали, и удержать это просто невозможно, а в современном мире уж точно совершенно невозможно.

Поэтому надо быть открытым, работать со всеми. Но, конечно, предпринимать какие-то конкретные шаги по повышению своего суверенитета в научной сфере, в сфере приборостроения – в данном случае Вы подняли именно этот вопрос.

Давайте, с удовольствием возьму вашу «дорожную карту», только так, чтобы наш разговор не затерялся. Я считаю, что это важно. Вы кому её передадите?

Ю.Костюкевич: Кого Вы назначите, наверное, Вашим помощникам.

В.Путин: Вы сейчас здесь с кем в контакте? Кто вас организовывал, собирал здесь?

Реплика: Фурсенко.

В.Путин: Фурсенко? Он завтра здесь будет. Он завтра будет и будет с вами наверняка тоже встречаться. Ему отдайте, пожалуйста.

Ю.Костюкевич: Хорошо. Если Вы дадите поручение, то мы всё подготовим.

В.Путин: Считайте, что уже дал.

Ю.Костюкевич: Спасибо.

В.Путин: Правда, я сейчас прямо после встречи с вами улетаю в Москву. У меня встреча была здесь с премьером Греции, как вы видели, наверное, сейчас – с вами, и я в аэропорт улетаю.

Он здесь, Андрей Александрович [Фурсенко]. Я после завершения нашей беседы прямо ему позвоню.

Ю.Костюкевич: Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо Вам.

Пожалуйста.

А.Абрамов: Добрый вечер!

В.Путин: Здравствуйте!

А.Абрамов: Я хочу представиться. Я Абрамов Андрей Юрьевич – руководитель лаборатории Орловского государственного университета, созданного по программе мегагрантов. Я же и профессор Университетского колледжа Лондона, Института неврологии.

Программа мегагрантов на самом деле очень интересная, и она создана десять лет [назад] уже. И, по сути дела, если так посмотреть, она дала достаточно сильный толчок развитию, я даже могу сказать из личного опыта, что, допустим, не в самом столичном Орле по оснащению лаборатории сейчас гораздо лучше, чем, допустим, лаборатория в одном из самых престижных центров.

Что я хочу добавить? Это было создано как раз по поводу того, что есть трудности с приобретением, но как-то в принципе можно их обойти, они решаемы. Самое главное, что, допустим, и люди заняты, в смысле все, кто участвует в этом мегапроекте. И основная проблема, с моей точки зрения, состоит в том, что, допустим, очень часто эти мегагрантовские лаборатории – какие-то развиваются в успешные центры, замечательно всё, но во многих руководители просто уезжают, и, к сожалению, это оборудование может потом простаивать, оно никому не нужно, потому что не подготовлена какая-то замена.

И мой вопрос вообще и больше предложение связаны именно с тем, чтобы как-то была создана более-менее открытая программа по вовлечению этих людей, допустим, тех, которые приехали уже по мегагранту. Потому что многие из них действительно хотят работать, многие очень хотят быть вовлечены в дальнейшем в российскую науку больше и больше. И, допустим, существует какая-то программа по фонду РНФ и тому подобное, но она может сработать в каких-то больших центрах в Москве или ещё что-то, потому что там их могут поддержать в дальнейшем, в том числе сами центральные университеты. А вот в каких-то провинциальных университетах – я извиняюсь за слово «провинциальных», – там идёт мощное развитие, создается… Я готов пригласить всех в Орёл, чтобы убедиться, что действительно у нас всё успешно и хорошо, но ещё раз вопрос: совершенно непонятно, как это будет дальше развиваться, а хотелось бы, чтобы во всех этих мегагрантах был смысл. Это первый вопрос – дальнейшее развитие, «постмегагрантовское». И моё предложение: чтобы была какая-то конкурсная основа, то есть должно быть на очень жёсткой конкурсной основе какое-то продолжение, видимое продолжение этих грантов именно для того, чтобы была интеграция учёных.

И второе: дальнейшие планы по развитию и приглашению учёных. Я могу сказать, что разница большая между первой очередью, когда, к примеру, мегагрант был порядка пяти миллионов долларов, поэтому он назывался «мегагрант». Сейчас он около одного миллиона, а то и, по-моему, со следующего года ещё меньше.

В.Путин: «Мидлгрант» будет.

А.Абрамов: Да. Я хотел сказать, опять лично меня это уже не коснётся, но хотелось бы, чтобы это было каким-то приглашением именно хороших специалистов и опять же на очень конкурсной основе, потому что видеть, как – иногда бывает – далеко не самые лучшие [специалисты] в определённые отрасли попадают, но они отсеиваются. То есть у меня, по сути дела, такой вопрос: есть ли возможность создать такую программу, которая на самом деле очень сильно поможет и, с другой стороны, создаст мощную конкуренцию и для людей, проходящих через систему РНФ?

В.Путин: Спасибо.

Я прошу прощения, здесь у меня, оказывается, лежит порядок проведения встречи. Я его не придерживаюсь, но он сам по себе как бы пошёл, я так понимаю. Ну и слава богу.

Во-первых, у меня вопрос. Вы сказали про конкурсную основу. А что, разве не на конкурсной основе? На конкурсной же…

А.Абрамов: Нет, это конкурсная основа, но я имею в виду конкурсная основа – продолжение этого гранта.

В.Путин: Понял. Вы правы. Во-первых, должен сказать, что это мы как раз с Фурсенко и придумали эти мегагранты. Он занимался внедрением этой системы, и я так понимаю, что работает вся эта система хорошо – именно не плохо, а хорошо. Действительно, привлечено большое количество исследователей, учёных, причём очень высокого класса. Здесь и лауреаты различных премий, в том числе и Нобелевской премии, некоторые из них становились нобелевскими лауреатами, когда исполняли грант, мегагрант. Думаю, что это как раз один из успешных наших проектов. Причём, обратите внимание, это, по-моему, где-то 100 с лишним, 104, что ли, было российских учёных, на втором месте – 44 из США, и потом из Европы прямо десятками – 20, 15, вот так. И работали они практически на всей территории Российской Федерации. Это всего, по-моему, 300 с лишним проектов в 36 субъектах Российской Федерации работает: от Дальнего Востока, включая Якутию, кстати говоря, и, конечно, Москва, Петербург, Томск, Новосибирск и так далее. Просто это очень хорошая получилась программа. И действительно, как-то незаметно для меня с начальных 150 миллионов рублей это спустилось почему-то на 90 миллионов. Правда, я не слышал, что ещё собираются понизить. И срок понизился до трёх лет.

Знаю, что такие же программы – в некоторых европейских странах они реализуются, – там пять лет и на пять лет ещё продление. И конечно, нам нужно к этому вернуться. Нам нужно увеличить и сам объём этого мегагранта, если мы хотим, чтобы это действительно был мегагрант и чтобы он привлекал исследователей самого высшего уровня и класса.

И конечно же, Вы правы абсолютно, Андрей Юрьевич, нужно делать так, чтобы увидели перспективу развития этой работы. И я с Вами согласен: где-то нужно точно увеличить до пяти лет первый этап, а потом, может быть, не плюс пять, а плюс три года, наверное, нужно точно обеспечить. И мы будем стараться двигаться в этом направлении.

Что касается того, что некому работать на оборудовании после создания соответствующих лабораторий: специально мне руководители этих мегагрантов говорили об этом, и мы принимали соответствующие решения. Я посмотрю, как и это тоже работает.

А.Абрамов: Я имел в виду по окончании.

В.Путин: Чтобы сам проект продолжать?

А.Абрамов: Да. Потому что я могу сказать, что у нас как раз сейчас другая проблема – то, что у нас всё это оборудование расписано до такой степени, что люди сидят, даже ночью работают. То есть оно работает с полной выкладкой, пока в этом нет никакой…

В.Путин: А вы проверяли, чем они в действительности ночью занимаются?

А.Абрамов: Приходится иногда проверять.

В.Путин: Я считаю, это очень важный вопрос, проект успешный в целом, и он должен продолжать работать в таком же успешном режиме. Мы обязательно к этому вернёмся. Повысить нужно и сроки увеличить, согласен полностью.

А.Абрамов: Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо Вам.

Ю.Кареева: Добрый вечер, Владимир Владимирович!

В.Путин: Добрый вечер!

Ю.Кареева: Кареева Юлия, Казанский государственный архитектурно-строительный университет.

Наверное, сегодня каждый здесь присутствующий хочет Вас поблагодарить за возможность встречи, за возможность этого общения. На самом деле много вопросов накопилось. С одной стороны, это вопрос научный, который сейчас мои коллеги Вам задавали.

Молодому учёному на сегодняшний день на самом деле приходится не всегда очень просто: нужно сделать открытие, формализовать, продвинуть в жизнь. И для успешной работы необходимо создать комфортную среду для молодого учёного. Конечно же, важный фактор – это социальная поддержка. С одной стороны, это может быть и культурное, спортивное развитие. Я, как любитель театра, спорта, могу много про это говорить.

И конечно, основной важный момент – это обеспечение жильём молодых учёных. Чтобы молодому учёному купить квартиру, на сегодняшний день нужно брать двойную нагрузку и, возможно, даже где-то подрабатывать. Естественно, всё это влечёт за собой уменьшение времени уже на научно-исследовательскую работу. Созданы условия: есть социальная ипотека, есть жилищные сертификаты для молодых учёных – всё это есть. Но во всех этих случаях существует такой подпункт: признание человека нуждающимся в соответствии с Жилищным кодексом Российской Федерации, и в большинстве случаев это наличие не более 18 квадратных метров на человека в семье. И этот момент, этот пункт очень сильно ограничивает круг тех молодых людей, молодых учёных, которые могли бы поучаствовать в этой программе. Зачастую, скажем так, ненуждающийся молодой учёный представляет больший интерес для развития науки, для региона, для страны, и, к сожалению, в этих программах нигде не учитываются достижения молодого учёного, то есть те параметры, которые действительно важны для организации, в которой он работает, вообще научные все достижения.

Ещё момент: очень много молодых учёных, которые работают в организациях, не подведомственных Министерству науки и высшего образования Российской Федерации. Соответственно, в программе по жилищным сертификатам они принимать участие не могут.

Ещё хотелось бы выделить такую группу молодых учёных, которые являются членами общественных организаций: это различные движения молодых учёных, советы молодых учёных, которые участвуют в различных грантовых программах, выдвигают своих представителей. Они могли бы тоже так же выдвигать своих представителей на программы по жилью. Во всех случаях хотелось бы сделать такие предложения.

Во-первых, рассмотреть возможность вообще исключения пункта о признании человека нуждающимся, но включить пункт о достижениях молодых учёных, которые бы представляли своё портфолио при подаче документов, заявлений на участие в этих конкурсах. Рассмотреть возможность расширения программы по жилищным сертификатам на организации, которые не являются подведомственными Министерству науки и высшего образования.

В.Путин: Исключить?

Ю.Кареева: Нет, расширить. Расширить возможности этой программы, чтобы молодые учёные могли принимать тоже участие в этой программе.

И ещё один момент – это рассмотреть возможность выделения каких-то квот и включения в эту программу общественных организаций, движений молодых учёных, советов молодых учёных по участию в программах по жилью.

В.Путин: Юля, могли бы Вы пояснить, как Вы предлагаете включить эти общественные организации? Что они будут делать, какие задачи выполнять? О чём речь?

Ю.Кареева: Я являюсь, вообще, председателем движения молодых учёных и специалистов Республики Татарстан. Мы стараемся заниматься популяризацией научной деятельности и вовлечением молодёжи в науку. Например, проводим ежегодный конкурс «Лучший молодой учёный Республики Татарстан», выявляем лучших молодых учёных. Наша деятельность в данном случае направлена на продвижение научной молодёжи, на их поддержку, на привлечение внимания.

В.Путин: Что Вы предлагаете? Чтобы такие общественные организации, те люди, которые там работают, могли бы пользоваться этими льготами? Или о чём речь?

Ю.Кареева: Да.

В.Путин: То есть чтобы на них тоже распространялась эта вся система льготирования.

Ю.Кареева: Чтобы распространялась, да.

В.Путин: Понятно. Хорошо.

Вы сами, собственно говоря, сказали о том, что несколько вариантов существует сегодня: это сертификаты жилищные, льготная ипотека. Но есть ещё одна возможность – это служебное жильё. Это тоже возможность – служебное жильё, общежития, в том числе семейные, для, скажем, аспирантов и так далее. Все эти варианты возможны. Есть ещё социальное жильё. Мы об этом обязательно поговорим на Госсовете, потому что здесь значительная часть работы лежит, конечно, в зоне ответственности регионов Российской Федерации. Обязательно я с коллегами поговорю, я пометил для себя, сделаю это.

Что касается сертификатов – я так понимаю, прежде всего речь идёт о них, а даже не о льготной ипотеке, потому что льготная ипотека имеет более широкое применение, – а сертификаты, Вы предлагаете использовать их таким образом, чтобы исключить требование о нуждаемости, но зато включить туда как систему оценки достижения в научной деятельности. А как Вы предлагаете в этом случае оценить работу представителей общественных организаций? Одно как-то противоречит другому. Это же не научная деятельность.

Ю.Кареева: Нет, представители общественных организаций – это в принципе тоже молодые учёные, которые работают в организациях, тоже занимаются научной деятельностью.

В.Путин: Но им-то за результаты научной деятельности или за общественную работу?

Ю.Кареева: Тут можно и то, и другое.

В.Путин: Ладно. Вот смотрите, в первой части я с Вами точно согласен. Конечно, очень важно эти жилищные сертификаты прежде всего распространять на молодых учёных, которые добиваются конкретных значимых результатов. Здесь есть только один вопрос: кто должен оценивать эти результаты? Это ключевой вопрос на самом деле. Хоть завтра можно перейти к реализации Вашего предложения. Хоть завтра – приеду в Москву и попрошу коллег сразу оформить. Вопрос только, как решить эту проблему, кто оценит результаты и кто скажет: вот это высокий результат, это не очень. [Павел] Стрижак может воспользоваться сертификатом, а [Александр] Соколов – нет, он пока недотянул, хотя, может быть, у Соколова больше результатов в научной деятельности, чем у Стрижака. Вы извините, пожалуйста, что я использую ваши фамилии, не сердитесь на меня. Это так, для красного словца, что называется.

Это на самом деле ключевой вопрос, Юля. Прикиньте, подумайте. Вы как человек, который занимается общественной работой, тем более в этой сфере, скажем так, непростой. Может быть, Вы и предложите какое-то решение. Но с подходом я согласен полностью, как решить эту базовую задачу.

Завтра ещё Андрей Александрович Фурсенко подойдёт, большой специалист в жилищных вопросах. Поговорите с ним тоже, ладно?

Ю.Кареева: Хорошо. Спасибо.

В.Путин: Реально это самое главное. Если мы с вами ответим на этот вопрос, мы перейдём [к реализации] довольно быстро.

Я полностью согласен: нужно, конечно, [оценивать] по результатам. Если мы говорим о сертификатах, то точно совершенно надо переходить к этой системе оценок. Ипотека широко применяется, а по поводу расширения этой программы и на тех, кто занимается общественной деятельностью, в целом тоже правильно. Мы же общество «Знание» возрождали как раз именно для того, чтобы заниматься популяризацией науки, научной деятельности. И я считаю, что это очень важное направление в целом. Но здесь нужны тоже какие-то критерии, понятные и ощутимые, иначе все, вместо того чтобы заниматься наукой, будут заниматься общественной деятельностью.

Это один из ключевых вопросов – обеспеченность жильём, это базовое условие жизни, особенно для молодых людей, мы же говорим прежде всего о молодых учёных. Для молодых людей базовые условия – лаборатория, оборудование и жильё – очевидная вещь. Я пометил, поработаем. Ладно?

Ю.Кареева: Спасибо.

В.Путин: А Вы с Андреем Александровичем завтра поговорите.

Ю.Кареева: Обязательно, хорошо.

В.Путин: Спасибо большое.

А.Соколов: Добрый вечер, Владимир Владимирович!

Я приехал из Арктического региона – Ямал, Ямало-Ненецкий автономный округ, городок Лабытнанги, представляю Институт экологии растений и животных.

Вы в предисловии упомянули Даниила Гранина, его одно из самых знаменитых произведений – «Зубр», написано про Николая Васильевича Тимофеева-Ресовского, которого как раз приютил наш институт на Урале в первые годы гонений. Я представляю филиал нашего института, который находится в Заполярье. Мы живём и работаем круглый год там, на севере, было очень трудно, но мы выжили, пережили эти очень трудные времена.

Благодаря нацпроекту «Наука» первая волна новых лабораторий – буквально сейчас Вам информацию с мест доношу – действительно для нашего стационара явилась спасительной соломинкой. Дали десять новых ставок. Был уже костяк ребят, которые кристаллизовались вокруг нас, мы получили возможность пригласить их на полную ставку, добрали по конкурсу ещё людей, в основном молодых специалистов. Как я уже сказал, нас десять человек, живём и работаем в Заполярье.

Есть у нас довольно знаковые проекты, например, «Арктический лис». Вы знаете, Россия сейчас председатель в Арктическом совете. Символ Арктического совета – песец, и впервые в российской Арктике мы проводим спутниковое слежение за ними, получаем принципиально новые знания, никто до этого не знал, куда и как, и почему они бегают, например. Есть у нас проект, который называется – также информирую Вас и поздравляю, Владимир Владимирович, что Вы сейчас узнаете, – «Моржи на Ямале», подвид атлантического моржа. Самое крупное, единственное на всей планете Земля континентальное лежбище обнаружили у нас, на Ямале, прямо между лицензионными участками «Газпрома». Живёт и процветает. Больше этого лежбища нигде нет: ни в Канаде, ни в Гренландии, ни в Скандинавии. В Исландии викинги давно их убили уже.

Этим проектом сейчас [занимаемся], поддержан на три года.

В.Путин: Сколько там моржей?

А.Соколов: Абсолютное количество – больше двух тысяч. Но мы в самом начале этого проекта. Сейчас благодаря Правительству, «Газпрому» разработан трёхлетний комплексный проект. Мы попадали туда на короткое время, довольно вызывающие условия, конец октября, и когда мы посчитали с дронов эти две тысячи моржей, след от тех моржей, которые ещё лежали на песке, позволяет нам смело оценивать численность – порядка пяти тысяч особей в одном месте. Всего их численность до 20 [тысяч] считается во всём ареале.

Такие уникальные и неочевидные результаты в Арктике. Мы знаем, очень много внимания к Арктике: всегда плохо, всегда загрязнения, не надо туда заходить.

Есть у нас проект, например, который мы с подачи ненцев, коренных жителей, назвали «Тундра глазами оленя». То же самое, мы используем совершенно новые методы: спутниковую телеметрию, инновационные методы – когда каждые 15 минут отбивает нам олень, где он находится, рядом стоит метеостанция. Одновременно с этим в нашей междисциплинарной лаборатории социальные антропологи живут неделями с ненцами в чумах и со стороны ненцев это оценивают.

И наконец, проект, например, «Северные соколы». Мы знаем, что Вы также уделяете особенное внимание. Опять же нефтегазодобывающие компании построили самую северную железную дорогу в мире, на Ямале вдоль [линии] Обская–Бованенково, и на ней загнездился самый крупный и самый редкий сокол в мире – кречет.

В.Путин: Где-то на 100 километров, по-моему, да?

А.Соколов: 600 километров длиной. До шести гнёзд мы там находим каждый год – на мостах, где ездят поезда, где работают люди. Такой, казалось бы, вид, к которому нельзя подходить, нельзя подсматривать. У нас, на Ямале, я уже «Газпром» уговариваю подавать на патент, лицензию – как разводить самого крупного и самого редкого сокола в мире.

И ещё один северный сокол – это сапсан, самое быстрое живое существо в мире. В партнёрстве с нашими китайскими коллегами, с Великобританией мы смогли опубликовать, например, недавно результаты в журнале Nature, и не просто опубликовать, а попасть на обложку.

Напомню, что мы из Лабытнанги, нас 10 человек. Всё это, конечно, в основном удаётся благодаря горящим глазам исследователей и поддержке государства, как я говорил. Но у меня здесь совершенно конкретное предложение. Мне, как заведующему лабораторией, совмещающему должность старшего научного сотрудника, было бы ещё проще. Нас в принципе немного осталось в Арктике, этих филиалов или каких-то институтов – буквально Якутия, Магадан, Кольский научный центр. К счастью, это замечательное постановление о двойной от региона нас очень выручило, и только оно позволило эту новую лабораторию создать. Но сказали «а» – чуть-чуть «б», пожалуйста, давайте скажем. Потому что мы, новые учёные, конкурируем с норвежцами, канадцами, но живём по советским законам, «полярки» нам надо до сих пор копить. Молодой человек должен их копить три года, повзрослее учёный пять лет – тратится на то, чтобы получать северную надбавку 80 процентов. Мне кажется, что здесь, конечно, я бы смог ещё сильнее конкурировать с другими лабораториями, когда просто отменили бы это накопление и выплачивали с первого дня.

Спасибо Вам большое.

В.Путин: Обязательно проработаем это. То есть речь идёт о том, чтобы вы эти полярные надбавки могли получать с первого дня работы?

А.Соколов: С первого дня. Сейчас я зову человека на работу и говорю: вот у тебя будет такая зарплата, а через три года она у тебя вырастет до такой-то. Это правило, насколько я понимаю, было введено в эру освоения Арктики – в 50-е, 60-е годы, где действительно людей испытывали, что ты поживи сначала три года, если удержишься, то у тебя стимул такой. Сейчас мир изменился. Ещё раз говорю, что в объёмах государства этих людей мало… Мы провели предварительный анализ с министерством, с управлением Администрации Президента, там действительно счёт на десятки человек.

В.Путин: Хорошо. Как правило, Минтруд, Минфин всё время боятся того, что будет сделан первый шаг, а сразу же начнётся…

А.Соколов: Да, конечно.

В.Путин: Нет, не вас несколько человек, а сразу начнётся требование расширения по горизонтали, перенесение этих льгот на другие категории. Но я думаю, что Вы правы здесь, это будет обоснованно. Обязательно тоже с Минфином и с Минтрудом переговорим. У вас сколько человек там работает?

А.Соколов: Нас десять, чуть больше – там обслуживающий персонал, административный. Но вот эти новые лаборатории – десять новых ставок. В институте 150 человек, а основная масса работников института также приезжает, но в экспедиционном плане, в основном на летний период. Мы служим базой для института, для других университетов, мировых в том числе.

В.Путин: В каких условиях вы там живёте?

А.Соколов: Условия – позволю заметить, Владимир Владимирович, очень часто меня ругают, что я такие слова использую, но это правда, – беспрецедентные. Таких примеров нет в Российской Федерации, во-первых, и во многих странах – мы много ездим по Скандинавии, по Канаде. Благодаря поддержке нам и удаётся находить диалог с правительством региона. Вы знаете, что у нас регион особенный, конечно. Но тем не менее там, я всегда тоже говорю, и очередь больше стоит.

Но нам удаётся выстраивать диалог как с компаниями, так и с правительством региона. Благодаря им есть у нас новое здание конторы сейчас. Сейчас мы работаем над тем, чтобы строить новое здание для принимающих организаций, новое здание лаборатории, новый гараж. То есть очень многие люди, ещё раз повторяю, и из России, и из других стран приезжают и говорят, что этого не может быть, трогают руками, смотрят, но…

В.Путин: Но это есть.

А.Соколов: Это есть. Это правда.

В.Путин: Слава богу. Хорошо. По поводу этих северных надбавок – обязательно проработаем.

А.Соколов: Спасибо Вам большое.

В.Путин: И Вам удачи.

Что у вас ещё интересного? Расскажите. Я думаю, что все удовольствием, с интересом слушают тоже, что Вы сейчас рассказывали, про сапсанов…

А.Соколов: Я знаю, что у Вас нет соцсетей, но все, кто нас слушает, – ArcticLabYamal, мы некоммерческая организация, но вы получите много удовольствия, дорогие друзья, – те, кто подпишется.

Спасибо.

В.Путин: Как называется?

А.Соколов: ArcticLabYamal – арктическая лаборатория на Ямале.

В.Путин: С удовольствием посмотрю.

А.Соколов: Спасибо.

В.Путин: Вы знаете, что я это люблю, всё время этим стараюсь заниматься, не забывать про это. С удовольствием посмотрю и искренне желаю Вам удачи.

А.Соколов: Спасибо Вам большое от всех от нас.

В.Путин: У Вас очень интересная работа.

С.Адонин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Меня зовут Сергей Адонин, я из Новосибирска, работаю в Институте неорганической химии Сибирского отделения Академии наук.

У меня есть два предложения, которые касаются совершенствования мер поддержки молодых учёных.

Я работаю со своими учениками – у меня есть аспиранты и студенты, очень хорошие ребята – при поддержке гранта Российского научного фонда, причём президентской программы. И должен сказать, что в нашем сообществе гранты президентской программы очень ценятся, считаются очень статусной мерой поддержки. Эти гранты появились во многом благодаря одной из Ваших встреч с молодыми учёными, которая была несколько лет назад.

Параллельно сейчас существует ещё одна система президентских грантов для молодых кандидатов и докторов наук. Эта система появилась достаточно давно, в 2005 году, и создавалась, конечно, под реалии того времени. Эта система сыграла свою важную роль, без сомнения, но на данный момент нужно отметить, что её значимость, несмотря на президентский статус, постепенно снижается. Эти гранты оказываются всё менее востребованными, что видно и по статистике подачи заявок. Моё первое предложение состоит в том, чтобы преобразовать, модернизировать именно эту линейку мер поддержки, так сказать, перебросив ресурсы с одного участка научного фронта на другой, где поддержка, как мне кажется, сейчас была бы, может быть, более востребованной, где сейчас кое-чего не хватает.

Моё предложение – создать принципиально новую президентскую программу поддержки наиболее талантливых российских аспирантов. В такой программе могли бы участвовать не только уже сами аспиранты, но и молодые люди, находящиеся на последнем году обучения в университете, которые уже занимаются научной работой и заведомо собираются поступать в аспирантуру. Совместно с научным руководителем они представляли бы свой проект, и если бы они получали поддержку, то они уже приходили бы к научному руководителю с некоторой гарантированной достойной поддержкой, с достойным обеспечением.

Надо сказать, что похожие меры есть в ряде зарубежных стран. Я работал какое-то время за рубежом, в том числе в Германии, в Дрездене, и считаю тоже Дрезден очень важным этапом.

В.Путин: Я тоже работал в Дрездене.

С.Адонин: Я считаю Дрезден важным этапом в жизни и в карьере, честно должен сказать.

Координационный совет по делам молодёжи научно-образовательной сферы готов детально проработать этот вопрос и представить очень конкретные предложения на этот счёт.

Вторая моя идея касается поддержки междисциплинарных проектов. Мы сейчас присутствуем на замечательном мероприятии, и здесь я должен полностью с Вами согласиться, есть по меньшей мере два момента, чем оно хорошо. Во-первых, конечно, мы все соскучились по живому общению за эти два непростых года, но гораздо важнее другое – здесь создана уникальная возможность общения молодых людей, причём уже тех, кто чего-то достиг в науке, из разных областей науки. Здесь, на этой площадке, химики встречаются с физиками, физики – с биологами, биологи – с геологами и так далее. Это идеальная питательная среда для создания междисциплинарных проектов, потому что в науке, конечно, горизонтальные связи значат очень много. Я уверен, что эти семена, которые здесь будут посеяны на благодатной почве, через годик, через полтора взойдут и принесут свои плоды, и отсюда очень простое предложение: организовывать мероприятия, на которых наиболее толковые молодые учёные, например, получатели президентских мер поддержки, могли бы встречаться и обмениваться идеями с определённой периодичностью, например, раз в год, если это будет возможно, может быть, в разных регионах. Вот такая идея.

В.Путин: То есть тоже такие мини-конгрессы Вы имеете в виду организовывать?

С.Адонин: В каком-то смысле да, может быть, чуть-чуть с меньшим размахом, но идеологически – да.

В.Путин: И в разных регионах страны?

С.Адонин: Опять же в идеале – да, страна у нас большая, очень много интересного.

В.Путин: Хорошо. Я думаю, что эти организационные вопросы, связанные с небольшим финансированием, – мы это сделаем. Это первое.

Теперь что касается различных грантовых поддержек. У меня и вопрос, и комментарии здесь есть. Первое. Есть президентские гранты, есть премии Президента, есть гранты Российского научного фонда. Что касается грантов Российского научного фонда, то в целом там, на мой взгляд, работа налажена нормально. По-моему, сейчас об этом тоже сказали. Объём финансирования там сейчас 24 миллиарда рублей.

Что касается премий Президента, в целом тоже неплохо. Там, по-моему, мы увеличили несколько лет назад с двух с половиной миллионов до пяти миллионов. И эта программа тоже работает.

А вот что действительно требуется пересмотреть – это гранты Президента. Они были учреждены в 1996 году и только один раз пересматривались – в 2009-м. В этой связи вопрос: Вы предлагаете эту программу как бы переделать в новую?

С.Адонин: Да. Идея состоит в том, что, поскольку есть очень хорошая программа РНФ, которая во многом перетянула на себя внимание, ту программу переделать под другой контингент, скажем так, потому что с аспирантами сейчас есть определённые острые проблемы.

В.Путин: То есть переделать гранты со стороны Российского научного фонда?

С.Адонин: Нет, гранты Президента.

В.Путин: А, гранты Президента, которые сейчас работают, скажем, не очень эффективно, но их переделать под аспирантов, будущих аспирантов, и, видимо, добавить немножко деньжат?

С.Адонин: Совершенно верно. В принципе даже в рамках того бюджета, который сейчас есть, можно сделать очень многое. Ну а если ещё добавить деньжат, то тем более.

В.Путин: Да-да, это никогда не мешает, даже белым медведям в Арктике.

Хорошо. Я считаю, что это абсолютно рабочие предложения. Всё проработаем, согласен.

С.Адонин: Огромное спасибо.

В.Путин: Пожалуйста.

А.Асатурова: Добрый вечер, Владимир Владимирович!

Анжела Асатурова, директор Федерального научного центра биологической защиты растений, город Краснодар.

Наше направление касается абсолютно всех, потому что всем нам хочется есть, это всегда было, есть и будет. И судя по названию, это то, что обеспечивает не просто продовольственную независимость, но это всё-таки в первую очередь про экологическую безопасность и средства защиты, которые действительно являются безопасными и альтернативными химическим. В частности, одно из ключевых направлений нашего центра – это органическое земледелие. Мы здесь являемся научными лидерами в стране. Вы знаете, что для нашей страны через развитие внутреннего рынка есть большие перспективы выхода на мировые рынки. К сожалению, пока в доле мировых рынков это меньше одного процента. Поэтому наш центр тоже с позиции научной повестки постоянно прощупывает эту мировую планку, позицию в Европе и так далее.

С другой стороны, мы живём и работаем в одном из ключевых аграрных регионов нашей страны – Краснодарском крае.

В.Путин: Самом аграрном районе.

А.Асатурова: Да, наверное. Но чтобы не обижать другие регионы – всё-таки один из ключевых.

В.Путин: Хорошо. Якутия не обидится.

А.Асатурова: Мы просто знаем, как соревнуются Краснодар, Ростов, Ставрополь.

В.Путин: Да, но всё-таки урожай у вас побольше.

А.Асатурова: Правда. И о задачах и проблемах бизнеса мы тоже знаем не понаслышке, потому что находимся в постоянной, плотной работе с ними, у нас много задач в этом направлении. И мне как молодому управленцу академического института, в коллективе которого более 50 процентов научных сотрудников – это молодые ребята до 35 лет, в постоянном активном диалоге с ними я понимаю, что этот запрос на реализацию, на карьерные траектории развития и, безусловно, на возможность быть причастными к масштабным интересным проектам – запрос у ребят в первую очередь на это.

Вы знаете ту тенденцию, которую мы отмечаем не только в Краснодарском крае, но и в ряде регионов нашей страны, – это запрос на научную специализацию. Про наш регион знаю детально, поэтому привожу пример именно этого региона. Это естественно, потому что есть ведущие научные центры: помимо нашего центра это селекционные центры в области зерна, риса, плодоводства, масличных культур, субтропических культур, один из крупнейших аграрных вузов тоже располагается на Кубани, классические технологические университеты, потому что вопросы переработки тоже немаловажны.

В 2020 году у нас в регионе начал работать Кубанский научный фонд, для того чтобы поддерживать научные коллективы, которые располагаются в регионе. И здесь, конечно, тоже львиная доля проектов аграрной тематики. Это прекрасный пример, когда академическое и университетское сообщества объединились, была инициатива снизу, которая поддержана губернатором, и фонд действительно заработал. Сейчас одна из задач и запросов фонда – это попасть в список организаций по постановлению № 602: при выдаче грантов освобождаются от налогообложения, и тогда научные коллективы могут получать больше средств, для того чтобы потратить на исследования или на заработную плату. Это действительно актуально.

Мне понравилась мысль, она очень перекликается с моим сообщением и моим видением, касательно «региональности», потому что научная специализация регионов для такой огромной страны – это правда важно. Ведь не только Москва, Санкт-Петербург или Новосибирск, Томск – научные лидеры. Если есть серьёзная квалификация на месте, базовые ресурсы, компетенции, поддержка на уровне региона при федеральной поддержке – такие центры компетенции на самом деле взлетают. Потому что задача не поднять уровень региональной науки, задача – при наличии всех этих ресурсов работать в актуальной повестке на современном уровне с масштабными проектами. Поэтому буду благодарна, если этот запрос на льготное налогообложение для этого фонда будет проработан. Готова включиться в работу вместе с коллегами в плане проработки какой-то федеральной поддержки, чтобы такая научная специализация получала развитие в регионах.

В.Путин: Анжела, скажите, пожалуйста, ещё раз точно, что это за фонд.

А.Асатурова: Кубанский научный фонд, так он называется.

В.Путин: Он чей? Региональный?

А.Асатурова: Региональный.

В.Путин: Вы хотите, чтобы этот Кубанский научный фонд имел налоговые льготы. Какие?

А.Асатурова: Есть постановление Правительства № 602, где организации, которые выдают гранты, в том числе и на научные исследования, они не подлежат налогообложению. Как было в случае с РФФИ, например.

В.Путин: Но это же ваш, региональный фонд…

А.Асатурова: Да.

В.Путин: …А постановление Правительства, скорее всего, распространяется на федеральные структуры.

А.Асатурова: Поэтому мы и обращаемся.

В.Путин: У нас есть законодательно закреплённое правило, по которому мы не можем – то есть не мы, а федеральные органы власти не могут вмешиваться в региональную компетенцию. Региональный фонд – они и должны предоставлять льготы регионального характера для своих структур. Мы не можем дать с федерального уровня «указивку» региональным властям, чтобы они на образованный ими же фонд дали ещё и льготы какие-то. Я с этим должен разобраться, посмотреть, боюсь чего-то напутать, но, думаю, скорее всего, дело именно так обстоит. Но я обязательно проверю.

А.Асатурова: Прорабатывали вопросы, фонд отправлял запрос в Министерство.

В.Путин: Давайте я посмотрю, я Вам обещаю сто процентов – я посмотрю и с Вениамином Ивановичем [Кондратьевым] тоже переговорим. Если краевые власти создали этот фонд, я уверен, они поддержат. А Вы как-то выходили на краевые власти?

А.Асатурова: Да, мы в диалоге. Речь не только о таком снятии налогообложения, а ещё о возможностях развития таких фондов при федеральной поддержке.

В.Путин: Надо посмотреть, какие конкретно могут использованы быть инструменты для федеральной поддержки.

А.Асатурова: Мы подготовим.

В.Путин: Давайте, и я сам обязательно проверю ещё раз.

А.Асатурова: Благодарю.

В.Путин: Хочу посмотреть нормативное регулирование и правовую базу, обязательно посмотрю.

А.Асатурова: Спасибо.

В.Путин: Спасибо Вам.

Пожалуйста, что-то ещё?

П.Стрижак: Владимир Владимирович, Павел Стрижак, Томский политехнический университет, доктор физико-математических наук, профессор, руковожу научной лабораторией уже более десяти лет.

В нашей среде, и в профессорском собрании, мы достаточно часто обсуждаем два таких вопроса, хотел бы сегодня их тоже озвучить. Первый касается кадрового резерва руководителей в научно-образовательной среде. Он обусловлен тем, что в ряде регионов у нас где-то пусто, где-то густо, и, получается, есть примеры успешной работы этих кадровых резервов, есть регионы, в которых не хватает успешных руководителей. В связи с этим мы отмечаем, что в научно-образовательной среде очень много интеллектуально развитых людей, которые могут прогрессировать под руководством как раз успешных и опытных коллег, опытных коллег по возрасту.

В.Путин: Я думаю, что у вас все такие там.

П.Стрижак: Опытных коллег по возрасту всё меньше и меньше, по понятным причинам, но молодым без специальной подготовки, без этого наличия кадрового резерва крайне сложно включиться в такую работу.

Поэтому мы здесь тоже много обсуждали и конкретные расписали шаги по такой инициативе – создание кадрового резерва руководителей на государственном уровне, чтобы были базовые принципы, по которым формируется этот резерв для всей страны, а дальше уже соответствующие организации интегрируются в эту работу и готовят, получается, не только для себя, но и для своих коллег-партнёров.

Мы выделяли три базовых принципа, их проговаривали тоже много раз. Первое – это выборный вход непосредственно в эту систему кадрового резерва всех коллег и продвижение по ней с понятными траекториями для коллег разного возраста.

Второе – это непрерывное обучение в конкурентной среде, чтобы у нас было понятное продвижение именно коллег с конкуренцией.

И третье – это непосредственно популяризация, публичная демонстрация того, что этот кадровый резерв работает, что он «выдаёт продукт». И успешные назначения, которые получаются после реализации какой-то практики в кадровом резерве, были бы конкретным примером.

Здесь мы хотели бы выйти на Вас с просьбой и инициировать создание такой программы, системы формирования кадрового резерва с конкретными треками, с конкретными требованиями, правами и обязанностями, и интегрировать туда все организации, которые непосредственно готовят, переподготавливают, помогают в виде стажировок и так далее коллег из кадрового резерва.

Второй вопрос-предложение связан с тем, что много обсуждается, и Год науки и технологий – это как раз работа Российского научного фонда, других фондов, которые сейчас коллеги называли. Очень много знаний генерируется, и эти знания ряд коллег пытается внедрить в образовательный процесс. Чего не хватает на данном этапе – это, может быть, громко скажу, но создание какого-то аналога Российского образовательного фонда, когда инициативные проекты по использованию научных знаний, новых научных знаний, могли бы кристаллизоваться в предложения, образовательные модули, образовательные программы, в какой-то иной образовательный продукт и на экспертной основе получать финансирование на реализацию этой идеи. Понятно, что нужны организации, которые бы это использовали, и поэтому следующим шагом можно для коллективов, которые участвуют в таких грантах, поставить требования, чтобы они находили организации, которые были бы заинтересованы и выступали с софинансированием.

В.Путин: Заинтересованы в чём?

П.Стрижак: Заинтересованы в использовании этого образовательного продукта у себя.

И третье – чтобы уже дальше была какая-то отладка, тестирование, обратная связь, насколько этот образовательный продукт уникален и «зашёл». Потому что сейчас много научных знаний копится у людей, мы читаем статьи, мы ими делимся, но в реальные образовательные программы уходит небольшая часть. Спасибо.

В.Путин: Это нужно просто оформить и посмотреть конкретно, просто конкретно посчитать. То, что Вы подняли вопрос, и он является одним из ключевых, это очевидно, – кадровый резерв – это понятно. Но вы наверняка знаете, в рамках этой уже известной нашей платформы – «Россия – страна возможностей» – проводятся конкурсы «Лидеры России» и по научным направлениям там достаточно много усилий предпринимается, и люди появляются интересные, креативные, и продвижение их организуется, считаю, что должным образом.

Наверное, этого недостаточно. Наверное, Вы правы, нужна систематизация этой работы. И если это можно сделать в рамках отдельной программы, то просто нужно подумать о том, как организовать эту работу, как она должна функционировать. В целом я ничего не вижу здесь плохого. Наоборот, это очень хорошее предложение. Давайте подумаем.

У нас, конечно, это востребовано. Это востребовано по всем направлениям, не только в науке, но в науке – прежде всего. Я полностью с Вами согласен. Если мы смогли бы организовать такую работу, она бы действительно помогла нам очень сильно, помогла в движении вперёд. Потому что наверняка занимались бы сразу и сопутствующими вопросами, которые нужны для будущих лидеров по отдельным направлениям.

Полностью согласен. Давайте. Тоже Андрей [Фурсенко] завтра подойдёт. Если сможете до завтрашнего дня что-то оформить.

А.Абрамов: Да, мы уже подготовили, передали.

В.Путин: Передали уже? Тогда посмотрим повнимательнее. Хорошо.

У нас научно-образовательные центры, вы знаете, создаются – уже не помню, с каких регионов – 15 центров. Может быть, как-то с этим связать эту работу, посмотреть.

Хорошо. Спасибо.

Н.Башнин: Здравствуйте, Владимир Владимирович!

Меня зовут Никита Башнин. Я историк, изучаю русское Средневековье, монастыри, архиерейские дома. Работаю в Санкт-Петербургском институте истории Российской академии наук.

В силу своих профессиональных занятий я часто бываю в различных архивах. По понятным причинам – в связи с пандемией – последнее время иногда бывает сложно попасть в архив: иногда по записи нужно ожидать, когда освободятся места для работы с источниками – непосредственно с рукописями.

В связи с этим вопрос: может ли как-то государство инициировать в этот Год науки, новых технологий программу по оцифровке архивов для работы с архивными источниками, по внедрению туда искусственного интеллекта?

Потому что кроме специалистов к архивам обращаются ещё и обычные люди, архив выполняет социально значимую функцию. Там много запросов, касающихся назначения пенсий, уточнения документов по наградам. Кто-то, – мне кажется, что в последние годы всё чаще и чаще, – занимается составлением своей генеалогической родословной.

Мне кажется, что внедрение искусственного интеллекта, оцифровка, она поможет и учёным, и одновременно поможет и обычным людям, простым людям, которые заинтересованы в познании прошлого. Оцифровка – не только оцифровка, но и вообще работа с архивами – это богатейшее наследие в культурном плане, в историческом.

Спасибо.

В.Путин: Никита Викторович, мы так или иначе эту работу проводим, она ведётся, вы наверняка знаете об этом.

Но, конечно, это слишком узко – и использование искусственного интеллекта, использование работы с большими данными, а в архивах этих данных достаточно, конечно, у нас один из самых богатейших архивов в мире. Если могут сравниться, одна, две страны, и всё.

Поэтому это, конечно, очень важно. Давайте мы продумаем. Это ведь вопрос не технологической организации: как это делать – всем понятно. Это вопрос просто бюджетного финансирования.

Я пометил для себя, и мы поработаем с этим. Хорошо?

Н.Башнин: Да, спасибо.

И ещё хочу подчеркнуть, что у нас документы, ценные источники, они хранятся не только в архивах, которые подчиняются Росархиву, но они также есть иногда и в краеведческих музеях, библиотеках.

Из-за такого некоторого дробления источники, которые находятся в каких-то региональных небольших центрах, они часто выпадают из сферы внимания историков. И, когда будет проводиться программа, мне кажется, что внимание должно быть уделено в том числе и региональным небольшим собраниям рукописей, документов.

В.Путин: Я пометил и это. Понимаю, Вы правы.

Н.Башнин: Спасибо.

А.Куликов: Уважаемый Владимир Владимирович! Коллеги!

Меня зовут Куликов Антон, я являюсь научным сотрудником Федерального научно-исследовательского центра «Кристаллография и фотоника» и сотрудником Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» в Москве. Я занимаюсь исследованиями в области рентгеновской синхротронной диагностики функциональных материалов и, помимо научной деятельности непосредственно, я также состою в Совете молодых учёных, где занимаюсь молодёжными инициативами, в том числе и в научно-образовательной сфере.

Как человек, непосредственно вовлечённый в процесс адаптации студентов в реальную научную работу, хочу отметить огромную важность заинтересованности со стороны научного работодателя в подготовке высококвалифицированных кадров начиная ещё с этапа магистратуры.

Здесь должна быть чёткая координация, чёткое взаимодействие между непосредственно вузом, который формирует кадровое предложение, и уже исследовательским центром, который формирует кадровый спрос. Сегодня создано много возможностей и инструментов, в том числе на законодательном уровне, которые позволяют обеспечить это тесное взаимодействие.

Примером тут могут служить договоры между организациями, в рамках которых студент может осуществлять практическую подготовку, также это могут быть и совместные образовательные процессы в рамках сетевой формы образовательных программ, также это может быть ещё и форма целевого обучения.

В любом случае хочу подчеркнуть, что крайне важно, чтобы научные работодатели использовали все эти инструменты, использовали их для подготовки собственных кадров, с одной стороны. А с другой стороны, принимали непосредственное участие в обновлении магистерских образовательных программ, в первую очередь по таким важнейшим и приоритетным направлениям научно-технологического развития, как генетика и синхротронные и нейтронные исследования.

На мой взгляд, таким образом формируются условия для специалистов, которые нацелены на долгосрочную работу, прежде всего в научной сфере, и специалистов, осознанно и обоснованно выбравших свой дальнейший научный трек.

В.Путин: Всё правильно, я согласен. Чего надо?

А.Куликов: Это не вопрос – это, скорее, такое пожелание научным работодателям, организациям и вузам находить друг друга, находить эти точки соприкосновения, чтобы готовить специалистов точечно по важнейшим направлениям, которые сегодня в нашей стране…

В.Путин: Я согласен, я пометил. Абсолютно согласен, полностью.

Это в принципе то же самое, что находить нужных специалистов на рынке труда и готовить нужных специалистов на рынке труда для того, чтобы они на рынке труда были востребованы – скажем, в широком смысле – в экономике, в промышленности, в реальном производстве. И для науки то же самое.

Но как эту работу организовать? То есть в принципе мы понимаем с Вами, что заранее присматриваются, ищут, конкурсы всякие проводят, научные фестивали и прочее, прочее, – мы это всё делаем.

Если есть какие-то идеи, как систематизировать эту работу, я бы Вам был очень благодарен, мы бы постарались это обсудить.

Подумайте, пожалуйста.

А.Куликов: Да, конечно. Спасибо.

В.Путин: Павел [Стрижак] примерно то же самое говорил, близко к этому. Спасибо.

И.Утешев: Добрый вечер, Владимир Владимирович!

Год науки и технологий подходит к концу, но понятно, что после 31 декабря ничего не кончится, эта сфера не замрёт.

Про популяризацию. Очень приятно, что спрос на живое массовое просвещение сейчас огромный и у нас много научных центров мирового уровня. Мы их знаем хорошо, мы ими гордимся, но в них сейчас попасть бывает сложнее, чем в зарубежные, даже на экскурсию.

Нужно всё-таки становиться более открытыми, завоёвывать доверие, говорить с людьми на их языке, а не на научном, на более приземлённом, чтобы понимали, что вакцины не в кастрюлях варят и спутники не из рогаток запускают.

Есть конкретный пример. В «Сириусе» три-четыре года назад сделали первые российские школьные спутники со специалистами, и «Роскосмос» их запустил.

В.Путин: МГУ, по-моему, сделал.

И.Утешев: Совместно с МГУ.

В этом году «вышка» [НИУ ВШЭ] тоже подключилась, и в этом году в регионы уже отправили конструкторы – 80 комплектов, и дальше это всё будет развиваться, то есть сейчас это всё расширяется, эта программа «Сириусом» не ограничивается.

Сейчас есть большой проект Space-Pi Фонда содействия инновациям, это РДШ [Российское движение школьников], кстати, это наши ведущие вузы и компании. Речь уже о сотне микроспутников идёт. Это не игрушки, хотя и школьники, и студенты работают. За каждым таким спутником – реальная команда, реальная научная задача, и это всё жёсткий конкурсный отбор проходит.

«Роскосмос» это всё поддерживает, естественно, но программа не на один год рассчитана, поэтому могут передумать. Хочется всё-таки, чтобы было принято решение некоторое. Нужно 20 запусков ежегодно таких спутников.

В.Путин: Сейчас сколько?

И.Утешев: Пока запускают. Обещают.

В.Путин: В чём проблема?

И.Утешев: Чтобы не передумали, конечно.

В.Путин: Хорошо, я с [Дмитрием] Рогозиным переговорю.

И.Утешев: Каждый такой спутник стоит два-три миллиона рублей сейчас. Всё-таки такое делать, чтобы потом оно на земле оставалось, нехорошо.

В.Путин: Просто нужно заранее договариваться с «Роскосмосом», чтобы они нагрузку рассчитывали при пусках.

И.Утешев: Безусловно.

В.Путин: Да, давайте. Я пометил. С Рогозиным поговорю обязательно по поводу этой программы.

У «Роскосмоса» кто конкретно партнёр в данном случае?

И.Утешев: Главный организатор – Политех петербургский [Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого] и Фонд содействия инновациям.

И в этой же сфере более общее предложение. Наш первый гражданский космодром Восточный – это Дальний Восток: природа прекрасная, объект мирового уровня, но сейчас, чтобы туда съездить в тур, это стоит порядка 100 тысяч рублей, и это в основном не перелёт – это бумаги всевозможные, то есть именно за оформление.

В.Путин: Какие бумаги?

И.Утешев: Разрешение получить и так далее.

В.Путин: Разрешение так дорого стоит?

И.Утешев: За оформление всего этого.

В.Путин: Да ладно, за оформление бумаг берут 100 тысяч?

И.Утешев: Под 100 тысяч стоимость тура, и это один, два, три, четыре дня. Объект мирового уровня, наша гордость.

В.Путин: Я его придумал, впрямую. Не хотели, и денег всегда не было, и выбирали даже место. Сначала выбрали одно, потом – другое, потом я поехал на место в 2009 году и окончательную точку поставили, выбрали это место.

И.Утешев: Владимир Владимирович, спасибо. Надеюсь, это будет работать, ну и инфраструктуру тоже хочется.

В.Путин: А она развивается, не сразу.

Первое, что нужно сделать, – ну, не первое, а что нужно сейчас сделать для того, чтобы развивать, в том числе и специальный туризм, – нужно достроить полосу, аэродром нужен местный, чтобы никуда не передвигаться. Там сложно достаточно добираться сегодня: из аэропорта «вертушками» [вертолётами] лететь или на машине очень долго ехать.

Я, когда последний раз там был, не смог оттуда улететь на «вертушке»: погода испортилась. Ехал всю ночь оттуда на машине, прямо реально всю ночь, приехал под утро только на аэродром, в шесть утра.

Поэтому там всё сложно пока, но это временные сложности. Уже пусковой стол работает, сейчас будет под тяжёлую технику. Там всё это делается, работа идёт активно, и полосу строят активно. Так что построят, и это всё будет проще.

Но я посмотрю: 100 тысяч – это, не понимаю, за что? Я не понимаю.

И.Утешев: Как ниточка, ещё одна нить, которая будет связывать наши восток и запад, мне кажется, перспективная.

В.Путин: Я обязательно выясню это, и, конечно, популяризировать нужно.

Я даже не знал, что есть такой туризм туда. Надо это делать обязательно, город надо достраивать – Циолковский – и делать его современным. Он, уверен, будет современным, с хорошей социальной инфраструктурой – так, чтобы людям там было интересно жить, приятно, чтобы работалось с душой, чтобы молодые люди, семьи могли там функционировать и жить достойно. Всё это в планах есть, будет реализовано 100 процентов.

А по поводу программы работы «Роскосмоса» и с Питерским политехом, и с Фондом содействия инновациям я переговорю с Рогозиным Дмитрием Олеговичем обязательно.

И.Утешев: Спасибо.

В.Путин: Не за что.

Пожалуйста.

А.Селезнёв: Андриан Селезнёв, город Екатеринбург.

Мой вопрос и предложение связаны с работой научно-образовательных центров, которые были созданы в регионах.

Научно-образовательные центры были созданы для продвижения научных результатов…

В.Путин: Я уже упоминал об этом, 15 штук мы сделали.

А.Селезнёв: И [для] создания технологий на основе технологических результатов, – то есть перевод научных результатов в практическое русло.

Однако – на моём примере – не все научные институты Российской академии наук охотно идут в эти образовательные и научно-образовательные центры, или они просто не знают, что нужно делать в этих научно-образовательных центрах, или, может быть, научные результаты и их применимость не всегда очевидны.

В.Путин: Скорее всего.

А.Селезнёв: Мой пример, пример проекта, над которым я работаю, – это городская грязь в регионах: грязь на ботинках, грязь на дорогах, которая поднимается в воздух, мы ею все дышим благополучно.

Мы с нашим научным коллективом в 2017 году имели такой проект с администрацией города Екатеринбурга. Этот проект нам позволил, с одной стороны, разработать методики для проведения научных исследований для всех регионов России, то есть мы обкатали научные методики. С другой стороны, мы городу Екатеринбургу дали научные рекомендации, которые уже дальше инженеры по благоустройству городских территорий применили в своих работах и внедрили наши рекомендации в практику по благоустройству городов.

Условно говоря, обочины стали лучше чистить в городах, стали по-другому убирать территории города, то есть изменилась сеть уборки в зимний период, в весенний период, в межсезонье.

В этих научно-образовательных центрах не может быть индустриальным партнёром региональная власть, региональные органы власти – почему-то. Я не знаю почему, но мне бы хотелось выступить с предложением.

В.Путин: Институционально не могут просто.

А.Селезнёв: Да, документально они не могут быть заказчиком, квалифицированным заказчиком научных исследований.

Для предприятий крупного бизнеса проект с городской грязью, он как бы особо… В настоящий момент мы не имеем таких партнёров почему-то, но, опять же, нам хотелось бы.

Предлагаю создать при научно-образовательных центрах советы или какие-то совещательные органы, которые могли бы искать применимость для научных результатов и могли бы заниматься внедрением этих научных результатов. Эти советы могли бы кооперироваться, они регионального уровня были бы; могли бы, допустим, обучаться где-то, может быть, у иностранных партнёров, как нам из науки сделать технологию.

Мне это было бы очень интересно с точки зрения того, что проект «Городская грязь» – мы из науки сделали технологию, допустим, за 20 лет. 15 лет примерно я занимаюсь этой проблемой и досконально её изучил.

Вот такое вот предложение от меня. Я был бы готов, – не «был бы», без сослагательного наклонения, – я готов включиться в работу, готов стать, я не знаю кем, может, секретарём такого совета.

В.Путин: Генеральным секретарём.

А.Селезнёв: Ну, Вы шутите.

В.Путин: Чуть-чуть.

А.Селезнёв: Может быть, и генеральным секретарём, да.

В.Путин: Андрей Анатольевич, предложение хорошее.

Ведь эти научно-образовательные центры и создавались изначально для решения вопросов пространственного развития регионов – они и межрегиональные.

Для меня несколько странно, что есть какие-то ограничения, связанные с тем, что заказчиком местные органы не могут быть. Надо посмотреть нормативную базу, и если это ограничения для работы центров подобного рода, то их нужно снять. Я согласен полностью.

Вы хотите что-то добавить?

А.Селезнёв: Да, я хотел дополнить немножко.

Я работаю в двух научных институтах – Институте геологии и геохимии Уральского отделения РАН и Институте промышленной экологии. Мы с коллегами смотрим на эту проблему с НОЦами, мы дружно почесали репу, и мы не знаем, что нам делать.

Интересно, да, было бы войти в этот НОЦ. Проект грязи, он интересен: с одной стороны, он экологический…

В.Путин: Да, конечно.

А.Селезнёв: То есть мы можем использовать грязь как объект мониторинга. С другой стороны, он социальный.

Город Екатеринбург, была у нас история – слышали, наверное? Некий художник завесил таблички на въезде в Екатеринбург «Грязьбург» – сделал такой хайп в 2016 году.

Население периодически интересуется, то есть разные общественные движения возникают по этому поводу – вот, нам надоело жить в грязных городах.

Екатеринбург – это же не единственный город России. Грязно в Мурманске, грязно в Ростове-на-Дону, во Владивосток мы в этом году ездили, Новосибирск иногда называют «Пылесибирск». Народ придумывает такие интересные вещи.

Но, с другой стороны, вопрос грязи – это вопрос экологический, социальный и управленческий, для управления качеством окружающей среды городов и благоустройства. Такой момент.

В.Путин: Полностью согласен, здесь и добавить нечего. И социальный аспект есть, и экологический. Но социальный произрастает как раз из экологического, потому что чем вреднее эта субстанция, тем хуже людям живётся с точки зрения окружающей среды.

По поводу – ещё раз – этих НОЦов. Вообще очень острая борьба шла между регионами за то, чтобы НОЦы были там, где они сейчас есть. Поэтому несколько странновато, что возникают вопросы с поиском заказчиков и с поиском вариантов применения полученных результатов.

Я считаю, что Ваши предложения по этим советам, которые занимались бы внедрением, что чрезвычайно важно в России было всегда, ещё со времён царя Гороха и до нашего времени, внедрением получаемых разработок – это такой практический хороший шаг.

А.Селезнёв: Можно ещё [сказать]? Извините, перебью Вас.

В.Путин: Да, конечно.

А.Селезнёв: Система НИИ, которая была в Советском Союза, она изжила себя – её опять создавать имеет смысл или нет…

Есть наверняка методики по оценке технологической готовности разных научных результатов. Этим должны заниматься учёные, и инженеры должны взаимодействовать с учёными.

Вот такое дополнение ещё.

В.Путин: Да, да. Идея хорошая, но надо подумать, как это практически организовать – так, чтобы она тоже не умерла, чтобы она заработала.

Советы по решению вопросов внедрения имеющихся разработок очень важны. Советы создавать при чём, при этих НОЦах Вы предлагаете?

А.Селезнёв: Да, при НОЦах совместно с региональными органами власти. Может быть, предприятия бизнеса тоже заинтересуются в научных результатах. То есть результат может быть неочевиден.

Мы разговаривали с Фурсенко, мне было сказано: «Не ищите под фонарём», – то есть, может быть, предприятия крупного бизнеса тоже возьмут на вооружение тот же самый проект с грязью? Но грязь – это один из примеров.

В.Путин: Я понимаю. Хорошо, идея хорошая.

Когда Вы сказали про НИИ, Вы имели в виду научно-исследовательские институты?

А.Селезнёв: Да, научно-исследовательские институты. Это не институты Академии наук – той, которая была.

В.Путин: Ну да, это не сейчас себя изжило. Что-то изжило, а что-то преобразовалось. Ещё, помните, да, было НИИЧАВО. Это ещё тогда было.

Ладно, хорошо. Спасибо большое.

Пожалуйста.

К.Дроздов: Добрый вечер! Владимир Владимирович, во-первых, спасибо за то удовольствие, которое я испытываю, присутствуя здесь. Сергей Александрович отметил, что немаловажно именно общение и встреча людей разных специальностей, но всех компетентных. Действительно, коллектив очень интересный подобрался.

Я из Владивостока, из Тихоокеанского института биоорганической химии. Основным направлением научной деятельности является выделение биологически активных веществ из природных источников для разработки из них препаратов для лечения онкологии, коронавирусных инфекций, псориаза и так далее. Также занимаюсь разработкой, конструированием системы неинвазивного мониторинга за состоянием пациентов. Вышел в финал конкурса инновационного «Приморский старт». Дело в том, что Дальний Восток у нас большой, задач много, людей мало, поэтому очень сложно ограничиваться только этими задачами.

Так, с проектом «Люди науки» мы развиваем такое направление, как Citizen-Science. Это вовлечение в получение научных данных и вовлечение в это простых людей, волонтёров – в общем, широких масс. Это направление получило достаточно широкое распространение за рубежом и в принципе набирает обороты в России. Примером уже положительного внедрения этой методики мы можем назвать ситуацию с Камчаткой. Дело в том, что много лет занимаемся образовательными программами, – такое направление, как биоиндикация. На Камчатке были наши партнёры, мы им объяснили, как взять образцы. Удалённо они их представили, и мы в принципе заранее знали, что из реки Налычева токсины попасть не могли, потому что там были обнаружены насекомые с высоким толерантным NX, они не могут жить в загрязнённой среде.

Собственно, предложение звучит таким образом: идея хорошая, само направление, но важна именно постановка задачи. Было бы неплохо рассмотреть создание какого-то всероссийского центра, в котором могли ставиться задачи. Тут вся сложность именно во взаимодействии науки и волонтёрства.

На самом деле не такая тривиальная задача. То есть в принципе понятно, но это нужно прорабатывать. Должны быть специалисты, как учёные, так и именно с опытом работы с волонтёрами и с обычными людьми. Также необходимо впоследствии развивать и регионы, создавать региональные центры.

Вообще идей у нас большое количество, мы прорабатываем планы. То есть у нас есть предложения по взаимодействию, развитию этого направления по всей стране, есть идеи и планы по вовлечению в этот процесс средних учебных заведений, школ.

Тут уже привели пример о том, что в школах спутники собирают. И, честно говоря, когда начинаешь работать с региональными точками, просто поражаешься, насколько талантливые люди вообще могут быть в глубинках.

Также есть предложение наш Владивостокский академический городок развить и сделать его региональным центром для развития гражданской науки у нас в стране. Вот, если коротко.

В.Путин: Это просто предложения по развитию городка?

К.Дроздов: Нет, есть проекты развития. Это я перечислил три проекта. Есть много разных проектов. У нас есть проект развития в целом по стране, вовлечение школ и конкретно проект по развитию городка тоже.

В.Путин: Вы оформите тогда, пожалуйста, это так, чтобы мне было понятно, о чём идёт речь и над чем надо поработать.

К.Дроздов: Безусловно, просто сейчас ограничения по времени.

В.Путин: Я понимаю Вас, спасибо за это. Андрею [Фурсенко] завтра передайте, мы с ним посмотрим. Обязательно поработаем над этим.

К.Дроздов: Спасибо Вам большое.

В.Путин: Спасибо.

А.Чубрик: Добрый вечер, Владимир Владимирович!

Спасибо большое за то, что такая встреча состоялась. Меня зовут Чубрик Александр. Я аспирант и сотрудник Национального исследовательского и технологического университета МИСиС и по совместительству председатель студенческого научного общества этого же университета.

У меня такой вопрос. Сначала предыстория. Вы объявили 2021 год в России Годом науки и технологий, и это позволило не только привлечь внимание общественности к науке, но и реализовать огромное множество интересных и действительно важных проектов, направленных на популяризацию науки и образа молодого учёного. Сюда можно отнести акцию «На острие науки» от Координационного совета по делам молодёжи в научной и образовательной сферах, направленную на вовлечение школьников и студентов в научно-исследовательскую деятельность. Это и всероссийский грантовый конкурс студенческих научных обществ от Министерства науки и высшего образования, направленный на выявление инициатив студентов и масштабирование этих инициатив в сфере развития и популяризации науки. И невозможно, конечно, не упомянуть формат Science Slam – это, наверное, самый яркий формат научной популяризации, когда молодые учёные выходят на сцену баров, рок-концертов, и за 10 минут интересно, в увлекательной, смешной форме рассказывают о своих научных исследованиях. В принципе таких проектов огромное множество, можно бесконечно перечислять.

Кажется, что в России «научпоп» крайне востребован – как с точки зрения количества независимых проектов, так и по вниманию общества к ним. И как раз Год науки и технологий очень хорошо это подчеркнул. Достаточно посмотреть на главную научно-популярную премию страны – «За верность науке», количество заявок на которую в этом году в 2,5 раза больше, чем в предыдущем.

В связи с этим – возможно ли продолжить развитие и поддержку ярких инициатив Года науки и технологий и учредить что-то вроде Десятилетия науки, а конгресс молодых учёных мог бы стать таким финальным ежегодным мероприятием в рамках этого десятилетия. Спасибо.

В.Путин: Я как-то вскользь сказал о том, что Год науки формально заканчивается, но не заканчивается работа по этому направлению. И сказал о том, что как раз мы думаем над тем, как продолжить те тренды, которые были заданы этим Годом науки. Десятилетие это будет или пятилетие – посмотрим, но совершенно точно надо будет продолжать делать то, ради чего и были организованы мероприятия Года науки.

А что касается конгресса молодых учёных, можно и это делать, а можно трансформировать его так, как коллега, то есть пустить это в регионы и регионально поднимать эти вопросы. Мне кажется, что в этом тоже есть интерес – от Арктики и кончая югом страны.

К.Дроздов: Владивосток.

В.Путин: Да, конечно, Владивосток. С вашими интересами, разработками в области биологии моря и всех других направлений.

Кстати, биологическая ценность морского огурца и икры морского ежа – что выше?

К.Дроздов: Икры или огурца? В моём видении, и мои исследования подсказывают, что я за икру.

В.Путин: Икра морского ежа имеет большую биологическую ценность.

К.Дроздов: Да. Мой опыт говорит всё-таки в эту сторону.

В.Путин: Это, конечно, шуточный вопрос, но в принципе я имел в виду, что я считаю правильным предложение коллеги справа от меня, когда он сказал, что что-то может быть в более скромном масштабе, но масштабировать это по регионам.

С.Адонин: Владимир Владимирович, если позволите: не только масштабировать, но и собираться большими компаниями, но в разных местах.

В.Путин: Да. Но здесь просто очень удобно, в таком месте, как «Сириус», комфортно, и здесь всё для этого создано.

С.Адонин: И тепло.

В.Путин: И тепло, правда, да. Когда встречались сегодня с коллегой здесь, я посмотрел на градусник, по-моему, было плюс 17 градусов и вчера 18. В Москве, мне сказали, уже снег лежит прилично. Сейчас посмотрю на это.

Но идея хорошая, полностью поддерживаю. Мы подумаем, как это продолжить, как можно что-то трансформировать и использовать пошире. Обязательно будем этим заниматься.

А.Чубрик: Спасибо большое.

Это, наверное, возможно организовать по мотивам Года науки и технологий: оргкомитет, план мероприятий, различные меры поддержки, премии. Спасибо большое.

В.Путин: Именно так и будем делать. Именно так.

Всё, по-моему, да? Мне кажется, наш известный Нобелевский лауреат [Виталий] Гинзбург как-то сказал: «В науке главное – правильно задавать вопросы». И мне кажется, наша встреча прошла как раз именно в этом ключе. Я послушал ваши вопросы, они все заданы правильно. Это даёт нам возможность – когда я говорю «нам», имею в виду моих коллег и в регионах, и в Правительстве Российской Федерации, в Администрации [Президента] – сориентироваться более точно при дальнейших шагах по развитию этой важнейшей сферы – научной деятельности, поддержке учёных вообще, исследований, молодых учёных в частности. Хочу вас поблагодарить за это и пожелать вам успехов.

Андрей Александрович [Фурсенко] завтра продолжит то, о чём мы сегодня говорили. И мне, хочу это ещё раз подчеркнуть, очень бы хотелось, чтобы там, где мы с вами договорились о чём-то, вы сформулировали свои предложения и ему передали.

<…>