Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

В.Путин: Уважаемый господин Федеральный канцлер! Дамы и господа!

Мы очень рады принимать в Кремле Федерального канцлера Федеративной Республики Германия.

Господин Шольц впервые посещает Россию в качестве главы германского правительства, но в период руководства Гамбургом в качестве первого бургомистра города он, в частности, во многом способствовал развитию побратимских, партнёрских связей с Санкт-Петербургом. Кстати, этим связям в нынешнем году исполняется уже 65 лет.

В ходе сегодняшних переговоров, которые прошли в деловой атмосфере, мы предметно и обстоятельно обсудили ряд вопросов двусторонних отношений и перспективы их развития. И конечно, уделили особое внимание наиболее актуальным проблемам международной повестки дня.

Не раз говорил, что Германия – один из ключевых партнёров России. Мы всегда стремились к укреплению взаимодействия между нашими государствами.

Сложилось впечатление, что и Федеральный канцлер также настроен на дальнейшее прагматичное и взаимовыгодное сотрудничество с Россией.

Это касается в первую очередь экономических связей, которые традиционно носят весьма интенсивный характер. Германия занимает второе после Китайской Народной Республики место среди внешнеторговых партнёров России. Несмотря на непростую ситуацию, вызванную пандемией коронавируса и волатильностью на глобальных рынках, по итогам 2021 года взаимная торговля выросла на 36 процентов и достигла почти 57 миллиардов долларов. Германские инвестиции в российскую экономику составляют более 21 миллиарда, а встречные российские капиталовложения в ФРГ – 10 миллиардов долларов. Всего в России действует порядка четырёх тысяч компаний с участием немецкого капитала.

Регулярно проводятся встречи и с руководством крупнейших немецких компаний. Могу сказать, что эти встречи, которые, безусловно, будут продолжены, крайне важны с учётом мнения наших немецких партнёров для выстраивания соответствующей атмосферы, бизнес-атмосферы на российском рынке. Это весьма полезно для нас, поскольку предприниматели часто высказывают конструктивные предложения по улучшению общего делового, инвестклимата в России. Многие из этих предложений мы учитываем, прорабатываем и затем внедряем в нашу практическую жизнь.

Особое место в двустороннем экономическом сотрудничестве занимает энергетика. Ещё в 70-е годы прошлого века наши страны успешно реализовали знаковый проект, он назывался «газ в обмен на трубы». С тех пор германские и другие европейские потребители надёжно и без перебоев снабжаются российским газом.

В настоящее время Россия обеспечивает более трети потребности ФРГ в энергоносителях – как в нефти (34 процента), так и в природном газе (35, даже 35,4 процента). В 2021 году Германии поставлено российского газа в объёме 50,7 миллиарда кубических метров.

Отмечу, что даже в период высоких биржевых котировок на газ и дефицита его предложения в Европе мы продолжали обеспечивать поставки топлива германским потребителям на основе цен, устанавливаемых долгосрочными контрактами.

Как известно, национальный регулятор Федеративной Республики проводит процедуры сертификации газопровода «Северный поток – 2», который с декабря прошлого года с технической точки зрения полностью готов к работе. Это один из крупнейших в Европе инфраструктурных проектов, призванный значительно укрепить энергетическую безопасность на континенте, способствовать решению общеевропейских экономических и экологических задач. Не раз говорил, что этот проект – это чисто коммерческий проект, и никакой политики, никакой политической окраски здесь нет.

Хочу также заметить, что мы готовы продолжить поставки газа через Украину даже после 2024 года, когда истекает срок действующего контракта на транзит через эту страну, – естественно, если на это будет спрос со стороны европейских импортёров и это будет рентабельно, а сама газотранспортная система, ГТС Украины, будет находиться в исправном техническом состоянии.

Видим серьёзные перспективы для расширения российско-германского сотрудничества и в других сферах энергетики, в том числе это касается разработки, коммерциализации и применения возобновляемых источников энергии. Мы сегодня тоже об этом говорили применительно к водороду.

Диалог по всем этим вопросам уже ведётся в рамках двусторонней рабочей группы по устойчивой энергетике.

Также заинтересованы в более тесном взаимодействии с германскими партнёрами по проблематике сохранения климата. Среди предлагаемых российской стороной направлений совместного приложения усилий выделю создание методики мониторинга выбросов и поглощения веществ, оказывающих прямое влияние на изменение климата; совершенствование технологий снижения выбросов углекислого газа и метана; широкое внедрение водорода, о котором я уже упомянул, в качестве «зелёного» топлива.

Обсудили и тематику гуманитарных связей. Имеется реальный взаимный интерес к дальнейшему развитию двусторонних научных, образовательных, культурных обменов. Здесь свою роль призван играть российско-германский форум общественности «Петербургский диалог».

Естественно, предельно откровенно обменялись мнениями по вопросу о ситуации вокруг российских инициатив и предложений Соединённым Штатам Америки и НАТО, касающихся предоставления России долгосрочных, юридически обязывающих гарантий безопасности.

Говорили также об основных требованиях, главные из которых сводятся к недопущению дальнейшего расширения НАТО на восток, отказу от размещения ударных вооружений вблизи российских границ и возврату военного потенциала и инфраструктуры блока в Европе к состоянию 1997 года, когда был подписан основополагающий акт Россия–НАТО.

Россия не может закрывать глаза на то, как Соединённые Штаты и Североатлантический альянс достаточно вольно и в свою пользу трактуют ключевые принципы равной и неделимой безопасности, зафиксированные во многих общеевропейских документах. Этот принцип, я напомню, включает в себя не только положения о праве свободно выбирать способы обеспечения своей безопасности и вступать в любые военные союзы и альянсы, что не устают повторять наши коллеги, но и обязательства не укреплять свою собственную безопасность за счёт безопасности других государств.

При этом НАТО ссылается на свою политику «открытых дверей». Мы знаем про статью 10 договора, я уже об этом говорил в этом зале на предыдущих пресс-конференциях по результатам своих переговоров с нашими европейскими партнёрами: в статье 10 ничего подобного не сказано. Могут приглашать, там написано, но не «обязаны». Вот, собственно, и всё.

Силовое сдерживание России воспринимается нами в качестве прямой и непосредственной угрозы национальной безопасности, снять которую как раз и призваны юридические соглашения на основе внесённых нами проектов.

Повторю, полученные нами от Соединённых Штатов и членов НАТО ответы на предложения по гарантиям безопасности, на наш взгляд, не отвечают упомянутым трём базовым российским требованиям. Однако в представленных ответах тем не менее присутствует, как мне докладывал вчера Министр иностранных дел Российской Федерации, ряд соображений, которые мы не только не против обсуждать, а, по сути дела, мы их в своё время и предлагали нашим партнёрам в предыдущие годы, по вопросам европейской безопасности, по вопросам определённых систем вооружений, имеются в виду ракеты средней и меньшей дальности, и военной транспарентности. Мы готовы к этой совместной работе и дальше. Мы готовы также идти по переговорному треку, но все вопросы, как и было заявлено уже ранее, должны рассматриваться в комплексе, без отрыва от основных российских предложений, реализация которых для нас является безусловным приоритетом.

Разумеется, тематика европейской безопасности обсуждалась и в контексте ситуации, сложившейся вокруг урегулирования украинского конфликта. Как известно, киевские власти отказываются от соблюдения Минских соглашений и договорённостей 2015 года, а также договорённостей, достигнутых на более поздних саммитах в «нормандском формате», в том числе в Берлине и в Париже.

Нет подвижек по таким принципиальным моментам, как конституционная реформа, амнистия, местные выборы, правовые аспекты особого статуса Донбасса. До сих пор не закреплена в украинском законодательстве и «формула» бывшего Министра иностранных дел Федеративной Республики Германия, а сегодня Президента ФРГ господина Штайнмайера, которая была им предложена как компромисс по реализации Минских соглашений по ключевым направлениям. К сожалению, и это до сих пор не реализовано. Всё так же игнорируются возможности мирно восстановить территориальную целостность страны путём прямого диалога с Донецком и Луганском. На Украине массово и систематически нарушаются права человека, на законодательном уровне закрепляется дискриминация русскоязычного населения.

Затронули и ряд других актуальных международных проблем. В их числе упомяну ситуацию вокруг иранской ядерной программы. Мы на уровне министерств иностранных дел постоянно находимся в контакте по этому вопросу. Должен отметить, что здесь наши позиции достаточно близки.

В заключение хочу поблагодарить господина Федерального канцлера за совместную работу, полезный и содержательный диалог.

Благодарю вас за внимание.

О.Шольц (как переведено): Дамы и господа!

Это важно и хорошо – быть сегодня здесь, в Москве. Благодарю за приём и за подробные переговоры.

Вы уже услышали от Президента – мы не пропустили ни одной темы, которые сегодня существуют во взаимоотношениях наших стран и в европейских взаимоотношениях, в международных отношениях играют роль. Это хорошо, потому что важно, чтобы мы действительно говорили друг с другом.

Наши страны исторически и культурно очень тесно связаны друг с другом, взаимоотношения глубоки и многообразны. Это демонстрируют, например, более 90 активных действующих партнёрств между городами и живой культурный, образовательный, молодёжный обмен.

Только что закончился Год Германии в России. Более тысячи мероприятий более чем в 70 городах покрывали весь тематический спектр наших взаимоотношений: культуру, науку, экологию, устойчивое развитие и гендерное многообразие.

Наши экономические взаимоотношения имеют большой потенциал, это вы слышали. Это касается таких важных тем, как декарбонизация, возобновляемые источники энергии, водород и цифровизация. Мы сможем нести ответственность за изменение климата, только если будем нести её совместно, и важно, чтобы и во взаимоотношениях между Германией и Россией эта тема и в будущем оставалась важной.

Энергия поставляется сегодня, но вопрос в том, как добиться того, чтобы промышленный мир работал нейтрально с точки зрения углеродных выбросов.

Необходимый элемент наших взаимоотношений – это межобщественный диалог, который внёс большой вклад во взаимопонимание и примирение между нашими народами после Второй мировой войны. Всё это следует поддерживать и дальше, поэтому сегодня мы говорили о «Петербургском диалоге». Много лет он является символом германо-российского взаимопонимания, и сегодня он важен как никогда. Поэтому я выразил надежду, что в ходе дальнейших переговоров на высоком уровне мы найдём решения для [снятия] существующей в настоящий момент блокады. Нам необходимо пространство для открытого и честного диалога, чтобы обсуждать все темы и чтобы все могли участвовать в этом диалоге.

С озабоченностью мы видим, как пространство для действий гражданского общества становится всё теснее и теснее. Например, такие партнёры, с которыми давно уже работаем. Назову «Мемориал» в качестве примера. В Германии наткнулись на непонимание того, что «Мемориал» должен остановить свою деятельность – именно организация, которая внесла важный вклад в выяснение судеб советских угнанных на принудительные работы граждан в нацистскую Германию. Я надеюсь, что здесь будут возможны хорошие перспективы.

Я выразил также ожидание, что «Немецкая волна» [Deutsche Welle] сможет продолжить свою журналистскую деятельность в России.

Существует широкий круг вопросов, представляющих двусторонний интерес, но и критических тем мы не избегали – это признак таких переговоров, и это важно.

Мой визит проходит под знаком кризиса, самого тяжёлого и угрожающего кризиса за многие десятилетия в Европе. Военная деятельность России и концентрация военных сил на украинской границе занимали много времени в наших переговорах, а также вопросы о гарантиях безопасности, которые сформулировала Россия.

Я высказал свою оценку ситуации вокруг безопасности и то, как мы оцениваем и наши европейские партнёры оценивают эту ситуацию, и что они ощущают как угрозу концентрацию военных сил.

В этой связи следует подчеркнуть, что мы очень озабочены, что 100 тысяч военнослужащих сосредоточены на украинской границе, и нет этому видимой причины. Поэтому срочно необходима деэскалация. В этой напряжённой ситуации очень важно, чтобы не началась война.

Президент Путин на наших переговорах рассказывал о своих консультациях с Министром иностранных дел и с Министром обороны, он говорил об этом. Я согласен, дипломатические возможности пока ещё не исчерпаны. Сейчас речь должна идти о том, чтобы решительно и мужественно работать над мирным разрешением этого кризиса. Мы слышим, что отдельные подразделения отводятся, и это хороший знак. Мы надеемся, что эта тенденция продолжится.

Мы готовы совместно с нашими партнёрами и союзниками в ЕС и НАТО и с Россией говорить о конкретных шагах по укреплению взаимной, или, точнее, общей безопасности. НАТО уже предложила конкретные переговоры на уровне Совета Россия – НАТО. В рамках ОБСЕ председательствующая Польша начала новый процесс диалога на высшем уровне. Этот диалог будет вестись в духе взаимопонимания и взаимного признания принципов, которые мы согласовали совместно в рамках ОБСЕ. К этим принципам относится нерушимость границ, неприкосновенность границ, суверенитет и территориальная целостность всех государств, в том числе и Украины, и это не подлежит для нас никакому обсуждению.

Моё пожелание – давайте будем обсуждать эти вещи в рамках диалога. Мы не должны зайти в тупик, который обернётся бедой для нас всех. Для Федерального правительства совершенно ясно, что дальнейшая военная агрессия против Украины повлечёт за собой тяжёлые политические, экономические и стратегические последствия. Мне показалось, что это осознают все совершенно ясно. Такой эскалации необходимо избегать всеми силами, с решимостью и мудростью. Поиск дипломатических решений – это одна из важнейших причин моего визита вчера в Киев и сегодня в Москву.

Президент Путин и я едины во мнении, что «нормандский формат», наряду с переговорами между США и Россией, на Совете Россия – НАТО и в ОБСЕ, является ещё одним важнейшим форматом по разрешению этого конфликта. Здесь необходимы подвижки и, конечно, прогресс. Поэтому хорошо, что Президент Зеленский вчера твёрдо пообещал, что в рамках Трёхсторонней контактной группы, которая работает в рамках минского процесса, где встречаются все вовлечённые стороны, очень скоро будут представлены все предусмотренные законопроекты по статусу Восточной Украины, по изменению Конституции и подготовке выборов. Это хорошая подвижка, и её необходимо продолжить. Я призвал Президента к тому, чтобы он наделил своих переговорщиков соответствующим конструктивным мандатом для того, чтобы достичь там прогресса.

В заключение скажу: для нас, немцев, и для всех европейцев совершенно ясно, что устойчивая безопасность не может быть построена против России, а только с Россией. Мы здесь едины – и в НАТО, и в Европейском союзе. Поэтому должно быть возможно найти решение. Какой бы сложной ни была сейчас ситуация, я не готов описывать её как безвыходную. Сейчас мы должны действовать мужественно и ответственно.

Скажу, что для моего поколения война в Европе стала невообразимой, но нам нужно сделать так, чтобы это так и осталось. Наша обязанность как глав государств и правительств – воспрепятствовать тому, чтобы в Европе возникла военная эскалация.

Вопрос (как переведено): Михаэла Кюфнер, Deutsche Welle.

Президент Путин, Вы одновременно подали сигнал, что Вы хотите диалога, видите диалог, и одновременно критикуете то, что Федеральный канцлер не привёз достаточно в багаже, что недостаточно обещания Президента Зеленского. Спрашивают себя все европейцы: несмотря на тесные связи с Россией, будет ли война в Европе? Исключаете ли Вы войну в Европе?

И, господин Федеральный канцлер, Вам вопрос. Как Вы оцениваете сейчас ситуацию, после этой состоявшейся беседы? Была ли подвижка так, как Вы себе это представляли? И какой шаг должен быть следующим?

В.Путин: Что касается войны в Европе, господин Федеральный канцлер только что сказал, что люди его поколения – а я отношусь к этому поколению – с трудом себе представляют какую-то войну в Европе. И сказано это, конечно, применительно к ситуации вокруг Украины. Но ведь мы с вами были свидетелями войны в Европе, развязанной как раз блоком НАТО против Югославии. Крупная военная операция с нанесением ракетно-бомбовых ударов по одной из европейских столиц, по Белграду, – это же было, без санкции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций. Это очень плохой пример, но он был – это первое.

Второе – по поводу того, хотим мы этого или нет. Конечно, нет. Именно поэтому мы и выдвинули предложения о переговорном процессе, результатом которого должна быть договорённость об обеспечении равной безопасности всех, включая нашу страну.

К сожалению, – и мы уже об этом говорили, – предметного, конструктивного ответа на сделанные нами предложения мы не получили. Тем не менее мы исходим из того, что даже в тех документах, которые были нам направлены нашими партнёрами из НАТО и Вашингтона, есть некоторые элементы, которые можно обсуждать. Но мы готовы это делать только в совокупности с теми основополагающими вопросами, которые имеют для нас первоочередное значение.

Рассчитываем, – и я сегодня сказал об этом господину Федеральному канцлеру, – что диалог сложится именно таким образом. В зависимости от того, как он будет развиваться, будет развиваться ситуация и по всем остальным трекам, которые вас и нас беспокоят. И нас беспокоят так же, как и вас, уверяю.

О.Шольц: Я думаю, что в такой ситуации, которая сейчас сложилась, важно использовать все возможности, не оставить неиспользованной ни одну возможность и позаботиться о том, чтобы мирное развитие было возможно.

Это причина, почему я рассказал, что минский процесс мы считаем важной предпосылкой с соответствующими законопроектами. С моей точки зрения, это будет вклад в то, чтобы переговоры в рамках Трёхсторонней контактной группы возобновились именно об этих предложениях, и это хорошая стартовая точка для мирного решения ситуации в Украине между Донбассом и украинским правительством.

Что для меня важно? Переговоры должны проходить там, именно в Трёхсторонней контактной группе, потому что это Минские договорённости. К этому мы идём, для того чтобы это стало возможно.

Подчеркну, что в Югославии царила несколько другая ситуация. Там была опасность и угроза геноцида, и этому необходимо было воспрепятствовать. Я очень доволен, что там всё мирно развивается, что народы Балкан нашли перспективу в направлении Европейского союза. Всё это очень добрый знак.

В.Путин: Позволю себе только добавить, что, по нашим оценкам, то, что происходит в Донбассе сегодня, – это и есть геноцид.

Вопрос: Агентство «РИА Новости», Мария Глебова.

У меня большой вопрос, по широкому кругу тем, если позволите.

Господин канцлер, Вы только что вернулись из Киева, где встречались с Президентом Зеленским. На Ваш взгляд, хочет ли и будет ли Киев выполнять Минские договорённости именно в том виде, в котором они заключались? И каковы перспективы мирного урегулирования, на Ваш взгляд?

Господин Путин, сегодня утром пришли новости о частичном отводе войск. А затем пришли новости из Государственной Думы: депутаты обратились к Вам с просьбой признать ЛНР и ДНР. Как Вы можете это прокомментировать?

Также не могу не спросить обоих лидеров насчёт судьбы «Северного потока – 2». Каковы перспективы реализации этого проекта с учётом напряжённости и неоднократных угроз, связанных с этим проектом?

Господин Путин, позвольте ещё один вопрос. Ваш давний знакомый, господин Шрёдер, вошел в число кандидатов в совет директоров «Газпрома». После этого в Европе на него обрушились с критикой. Что Вы можете сказать по этому поводу?

Спасибо.

В.Путин: Первое – это голосование в Государственной Думе. Мне только что, перед пресс-конференцией об этом как раз сообщили сотрудники Администрации. И [второе –] частичный вывод войск из районов наших военных учений.

Что здесь прокомментировать? Что касается исполнительных органов власти, в том числе военно-политического руководства страны, здесь комментировать нечего. Принято решение о частичном отводе войск. Голосование Государственной Думы, думаю, так или иначе связано, конечно, с этим, потому что депутаты парламента, как и в любой стране, в России ориентируются на общественное мнение, на мнение своих избирателей, они его тонко чувствуют.

В этой связи совершенно очевидно: в нашей стране подавляющее большинство людей сочувствует жителям Донбасса, поддерживает их и надеется, что ситуация там коренным образом изменится в лучшую для них сторону.

Знаю, что было два проекта. Один представила «Единая Россия», имеющая подавляющее большинство, а второй проект, более жёсткий, – напрямую обращение к Президенту о признании этих республик. Голосование было открытым, как мне сказали, свободным, поэтому здесь партийная дисциплина не действовала, и большинство депутатов поддержали ту резолюцию, которая была представлена, по сути, оппозиционной партией – Коммунистической партией Российской Федерации.

Мы будем исходить, и я буду исходить, из того, что мы должны всё сделать для решения проблем Донбасса, но сделать это так, как и говорил господин Федеральный канцлер, прежде всего исходя из не до конца реализованных возможностей по исполнению Минских соглашений. Мы очень рассчитываем, что наши партнёры и за океаном, и в Европе, прежде всего Федеративная Республика и Франция, окажут соответствующее влияние на сегодняшние киевские власти, и это решение будет найдено.

Теперь по поводу господина Шрёдера и «Северного потока – 2». Смотрите, я сегодня рассказывал это господину Федеральному канцлеру. В начале 2000-х годов мы договорились с Украиной (тогда Украину возглавлял Президент Кучма, немецкое правительство представлял господин Шрёдер и Россию – ваш покорный слуга), договорились и подписали соглашение о создании международного консорциума с участием России, Украины, Германии и, возможно, других европейских партнёров. По созданию консорциума, который мог бы взять в управление ГТС Украины: не покупать, не забирать в собственность, оставить в собственности украинского государства, но взять в управление, в аренду и развивать его, вкладывая соответствующие деньги, ресурсы в поддержание технического состояния и развитие. Потом новое руководство Украины в лице господина Ющенко отказалось от исполнения этого соглашения. После этого возникли вопросы, связанные с обеспечением безопасных поставок в Германию и в Европу в целом, и господин Шрёдер поддержал тогда строительство «Северного потока – 1».

Сегодня Германия получает 55 миллиардов кубических метров газа по этому маршруту. Этот газ поступает по долгосрочным контрактам, которые, я уже говорил об этом, в три, в четыре, в пять, а на пике цены на споте в Европе – в семь раз ниже. В семь раз были ниже, сейчас раз в пять ниже, чем на споте. Немецкий потребитель – и промышленный потребитель, и бытовой потребитель, домохозяйства – получает газ из России в пять раз дешевле.

Пусть немецкий гражданин откроет кошелёк, посмотрит и скажет, ответит себе на вопрос: готов он в три – в пять раз больше заплатить за электроэнергию, за газоснабжение, за тепло? Если ему не хочется это делать, пусть скажет спасибо господину Шрёдеру, потому что это его результат, результат его работы.

Что касается его присутствия в органах управления «Газпрома», то сегодня очень многих в Европе беспокоит, будут ли осуществляться регулярные поставки российского энергоресурса в Европу в целом и в Германию в частности. Я думаю, что если будет принято такое решение о том, что господин Шрёдер может быть членом совета директоров «Газпрома», то как раз с целью контроля, в том числе со стороны независимого эксперта, которым, безусловно, в этом смысле является господин Шрёдер, человека порядочного, которого мы уважаем и который прежде всего, конечно, ставит перед собой задачу реализации интересов своей собственной страны – Федеративной Республики. Во всяком случае, у Федеративной Республики, у европейцев будет человек, который может и влияние оказать на принимаемые решения как член совета директоров, и уж совершенно точно получать прямо из «Газпрома» объективную информацию.

Считаю, что это только на пользу нашему сотрудничеству. Этому можно было бы только порадоваться. Будет это сделано или нет? По-моему, в июне там должны быть выборы. Это дело самого «Газпрома» и независимых экспертов, в том числе и господина Шрёдера.

Что касается «Северного потока – 2»…

Кстати говоря, его [Г.Шрёдера] пребывание в совете директоров «Газпрома» – естественное дело, потому что он занимался организацией и «Северного потока – 1», и «Северного потока – 2». Он же председатель совета директоров «Северного потока», а там, напоминаю, в финансировании участвуют пять немецких компаний, включая две крупные немецкие энергетические компании.

«Северный поток – 2» готов к промышленной эксплуатации ещё с декабря прошлого года. Вопрос только в немецком регуляторе, который должен принять соответствующее решение о начале поставок по этому маршруту – вот и всё.

О.Шольц: Вопрос был сначала о Минских договорённостях. Все должны их придерживаться, это касается и правительства Украины, и, конечно, это касается России, Германии, Франции, которые участвуют в соответствующем политическом процессе. Поэтому так важно, чтобы все вносили в это свой вклад.

Один вклад – это представление законопроектов, которые необходимы для того, чтобы обсуждать то, как решить эти три крупные задачи, которые я упоминал вначале, которые связаны с особым статусом Донбасса, с выборами, с «формулой Штайнмайера» и, конечно же, с конституционными вопросами. Всё это будет представлено, и в трёхстороннем формате между Россией, Украиной, ОБСЕ и другими вовлечёнными сторонами будет обсуждаться. Об этом мы договорились, и этот процесс должны поддерживать все, и никто не должен его тормозить. Конечно, можно трактовать что-то как-то иначе, но всё записано на бумаге. Конечно, придётся очень много обсуждать, но это будет следующим шагом. Таково моё пожелание, и предпосылки для этого созданы. Если все встряхнутся и сделают этот шаг, то тогда это удастся.

Конечно, если парламент сегодня примет то, что было предложено, и это станет реальностью, тогда это будет нарушением Минских договорённостей. Это будет означать, что процесс прервётся, это будет политической катастрофой.

Только если все вернутся к Минским договорённостям, это [урегулирование] будет возможно, а там прописаны совершенно чёткие критерии.

Что касается «Северного потока – 2». Я не хочу комментировать экономическую деятельность бывшего политика, он выступает от своего имени, не от имени Федеративной Республики Германия. А что касается самого трубопровода, мы все прекрасно знаем, что происходит. Мы приняли на себя обязательства обеспечить газовый транзит в Европу через Украину, через Беларусь, через Польшу посредством «Северного потока – 1» в соответствии с договорённостями, и мы это обеспечиваем.

Мы хотим добиться того, чтобы в Европе было мирное развитие, чтобы не было военной конфронтации на Украине. А если это произойдёт, то это повлечёт за собой серьёзные последствия, это всем ясно. Мы знаем, что делать в этом случае, и мне кажется, что все остальные тоже очень хорошо всё это понимают и знают. Они понимают, что происходит, и понимают политическую реальность, которая бы тогда возникла.

Поэтому сейчас речь идёт о том, чтобы именно этой ситуации не допустить, сделать ставку на мирное развитие, продемонстрировать себя настоящими политическими лидерами, не указывать один на другого, а вносить каждому свой вклад в сохранение мира, и это наша задача.

Вопрос (как переведено): Господин Федеральный канцлер, вопрос к Вам. Вы упоминали сложные темы в германо-российских связях. Вы упомянули «Мемориал», «Немецкую волну» [Deutsche Welle]. Есть и другие темы, например дело Навального, сегодня начался процесс. Есть принудительные обследования для иностранцев в России, есть кибератаки на Германию. Вы упоминали это? Как отреагировал Президент Путин? Как Вы описали бы в общем и целом состояние германо-российских связей?

Вопрос Президенту Путину касается первых шагов отвода Вооружённых Сил. Как в ближайшие дни и недели будут обстоять дела? Будет ли продолжаться отвод сил? И нападение на Украину – Вы сегодня можете его исключить?

И вопрос по вступлению Украины в НАТО. Канцлер Шольц, другие главы государств и правительств стран НАТО не готовы дать гарантию, что Украина не будет принята в НАТО, но, может быть, Вы можете представить себе какой-то мораторий? Говорят со стороны НАТО, что такое вступление в ближайшие годы или десятилетия просто нереально.

О.Шольц: Да, мы говорили об очень многих темах.

Что касается Навального, здесь моя позиция абсолютно ясна: заключение по его делу не соответствует правовым стандартам правового государства. Это я несколько раз подчёркивал.

В.Путин: Я так понимаю, что дальше наш гость предоставил возможность мне ответить на Ваш вопрос.

Первое. Что касается того, как Россия будет действовать дальше. По плану. А из чего он будет складываться? Из реальной обстановки на местах. Кто может ответить, как будет складываться реальная обстановка? Пока никто. Это зависит не только от нас. Но мы намерены и будем стремиться к тому, чтобы договариваться с нашими партнёрами по тем вопросам, которые были нами поставлены, для их решения дипломатическим путём. Какие они – хорошо известно: применительно к обеспечению безопасности России это нерасширение НАТО, смещение военной инфраструктуры блока к 1997 году и неразмещение вблизи наших границ боевых ударных комплексов. Всё, по-моему, понятно, ясно.

Мы готовы говорить и по другим вопросам, которые содержатся в полученном нами ответе, но в комплексе с тем, что представляет для нас первостепенную ценность и первостепенное значение.

Вторая часть Вашего вопроса какая была?

Реплика: Речь шла об отводе сил и средств от украинской границы и о расширении НАТО.

В.Путин: Что касается отвода, я уже сказал. Считаю, что в этой части я ответил.

По поводу расширения НАТО. Вы сказали замечательную фразу: «Говорят, что в ближайшие годы Украины не будет в НАТО». Что значит «говорят»? Мы же с вами должны понимать, что такое «говорят» в межгосударственных отношениях. Нам уже 30 лет говорят, что расширения НАТО не будет вообще, ни на один дюйм в сторону российских границ. А сегодня мы видим инфраструктуру НАТО прямо у нашего дома. Более того, обсуждается вопрос о вступлении Украины в НАТО. Говорят, как Вы сказали, это не будет завтра. А когда? Послезавтра? А что это для нас меняет в исторической перспективе? Ровным счётом ничего. Мы слышим, что Украина не готова сегодня к вступлению в НАТО, мы знаем этот тезис. И тут же говорят, что её завтра не примут. А примут тогда, когда её подготовят к этому?

Но для нас это может быть уже поздно, поэтому мы хотим решить этот вопрос сейчас, прямо сейчас, в ближайшее время – в ходе переговорного процесса, мирными средствами. Мы из этого исходим и очень надеемся на то, что наши озабоченности будут нашими партнёрами услышаны и приняты всерьёз.

Вопрос: Первый вопрос хотелось бы задать Владимиру Владимировичу.

Вчера при встрече с Сергеем Лавровым вы согласовали ответ по теме гарантий России и сошлись во мнении о том, что перспективы переговоров существуют. Означает ли это, что Россия вступит в некий режим многолетних, затяжных переговоров, имея в виду, что и Вашингтон, и Запад отвергают три самых главных пункта, о которых Вы уже говорили, в нашей инициативе?

И второй вопрос обоим – Владимиру Владимировичу и господину Шольцу. Так как я представляю RT, я не могу не задать вопрос про запрет вещания RT DE в Германии. Возможно ли какое-то продвижение в этом вопросе, возможно ли какое-то конструктивное урегулирование этого вопроса? Может быть, создание какой-то совместной рабочей группы, чтобы мы могли продолжить вещать в Германии, а Deutsche Welle – в России?

В.Путин: По-моему, по поводу Deutsche Welle спрашивали нашего гостя. Мы обсуждали сегодня с господином Федеральным канцлером и вопросы работы Deutsche Welle в России, и работы RT в Федеративной Республике.

Я бы сейчас не хотел вдаваться в детали, чтобы не усложнять ситуацию, но мы договорились о том, что мы подумаем, как можно эти проблемы решить. Это первое.

Второе – по поводу возможного длительного характера переговоров, которые могут ни к чему не привести. Именно поэтому мы вчера и с Министром иностранных дел [встречались], и с моими коллегами из силовых ведомств, в целом с Советом Безопасности всё время думаем об этом, и, конечно, такая озабоченность у нас есть. Она заключается в том, что у нас есть опасения, что переговорный процесс по предложенным нами существенным для нас вопросам в сфере безопасности может быть нашими партнёрами необоснованно затянут и в ходе этого переговорного процесса так или иначе будут приниматься решения, которые будут ухудшать наше положение, причём ухудшать самым серьёзным образом – так, как это и происходило до сих пор на протяжении многих-многих предыдущих лет.

Безусловно, это то, что находится в поле нашего зрения, то, что мы понимаем, то, что мы, безусловно, будем обсуждать с нашими партнёрами, и то, чего мы не допустим.

О.Шольц: Сначала вопрос о RT, который Вы задали. Это правовое государство, нужно подавать заявки, а они пока ещё не были поданы. Их будут обрабатывать соответствующие ведомства и структуры в соответствии с существующими действующими законами, на которые могут ссылаться все, и на это могут полагаться все. В правовом государстве существуют процедуры, и предварительные юридические условия должны быть выполнены.

Что касается ситуации с переговорами. Позиции разнятся, и это стало ясно, поэтому мы так долго говорили. И это правильно. Важно, что мы говорим друг с другом. Важно, что НАТО и Европейский союз ответили на письма из России. Конечно, Россия не согласна с этим, но всё-таки находит что-то положительное в этих ответах. С предложениями, которые были сформулированы Россией, мы тоже не согласны, НАТО и ЕС не согласны. Но и там тоже содержатся пункты, о которых мы готовы говорить и которые готовы обсуждать.

Сейчас необходимо, чтобы не возникло опасной ситуации, которой мы все хотим избежать, чтобы каждый знал, что это уже такие большие подвижки, опорные точки для переговоров. Начиная с вопроса разрешения украинской проблематики и Минских договорённостей, процесса, который ведётся, которого должны все придерживаться, мы все должны иметь волю для того, чтобы говорить друг с другом. Это касается и разнящихся позиций по расширению НАТО.

Ситуация несколько странная: расширение не планируется, оно не обсуждается, его нет на повестке дня, все это знают. Этой темой не придётся заниматься, пока мы будем каждый на своём посту. Я не знаю, сколько будет оставаться Президент на своём посту. Думаю, наверное, это тоже может быть долго, но не вечно. То есть мы этим заниматься не будем. Поэтому перед нами стоит задача сделать так, чтобы достичь политического взаимопонимания, чтобы никто не отказывался от своих принципов. Это политическое лидерство и ответственность, которую мы несём, чтобы обеспечить мир и международное сотрудничество в Европе. Об этом идёт речь всегда, когда мы говорим о важных вопросах: о безопасности, о сотрудничестве в Европе, о транспарентности, о вопросах контроля над вооружениями.

Пожелания сформулированы, НАТО ответило положительно – иначе, чем хотелось бы другой стороне, но это следует использовать как базу для продвижения вперёд.