Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Перед началом встречи Президент в сопровождении руководителя образовательного фонда «Талант и успех» Елены Шмелёвой осмотрел экспонаты проекта «Наша Лаба»: на проводимой в рамках Конгресса молодых учёных выставке представлены около 110 единиц научного оборудования от 17 ведущих российских и белорусских компаний.

«Наша Лаба» – постоянно пополняемая, публично доступная база данных производимого в России и Белоруссии научного оборудования, расходных материалов и реактивов. Онлайн-каталог включает в себя около 19 000 наименований товаров от более чем 500 компаний. Проект направлен на оказание содействия учёным и инженерам в поиске необходимого для работы оснащения, а также призван поддержать производителей в продвижении их продукции как на внутреннем, так и на внешнем рынке.

* * *

В.Путин: Очень рад вас видеть, добрый день!

Уже коллега Елизавета Никитична [Мочалова] начала рассказывать о том, как устроена эта программа – «Наша Лаба». Мне очень приятно, что наши договорённости на сессиях подобного рода берутся в работу и исполняются, доходят до реального исполнения. Сколько, 19 тысяч образцов уже, да? Это очень важно, потому что наши так называемые – во всяком случае, так мы их называли, – партнёры полагали, что они нас подсадили на такую технологическую иглу и мы никогда с неё не слезем. А благодаря усилиям таких людей, как вы, ваши коллеги, оказалось, что это возможно, и не просто возможно, а происходит довольно быстро.

Елизавета не только назвала некоторые примеры этой работы, но и сказала ключевую фразу: я думаю, сознательно сделали, если нет, то получилось то, что нужно, а именно, вы сказали, что раньше наши исследователи покупали какие-то приборы за границей, а теперь вынуждены. Это важно. Почему? Потому что появился рынок сбыта продукции у наших производителей этих приборов. А если рынок появился, то появился экономический стимул производить. Тогда, когда можно было всё купить за границей, то и не было внутреннего рынка.

Но здесь важна одна вещь. Она очень простая, примитивная, но в общем и целом работающая пока – конкуренция. Нужно, чтобы на внутреннем рынке тогда была конкуренция соответствующих продуктов. Я понимаю, что есть какие-то уникальные вещи, которые, может, и производятся-то в единичных экземплярах, но тем не менее, когда мы говорим о каком-то массовом производстве, должна быть конкуренция, чтобы обеспечить качество. Это во-первых.

Во-вторых, воспользуюсь случаем для того, чтобы за то, что происходит, – а в целом происходит очень много позитивного, – мы все должны поблагодарить ваших наставников, ваших научных руководителей, ваших преподавателей, потому что в ваших успехах, – а они очевидны, – значительная часть их работы. Наши и мои когда-то преподаватели позволили нам сделать первые шаги в той деятельности, которой мы себя посвятили. Это второе.

Дальше хотел бы сказать, что ваши коллеги, с которыми я встречался в прошлом году, ставили вопрос о том, что необходимо поднять стипендии аспирантам. Мы это делаем. Сейчас [президентская] стипендия будет 75 тысяч. Наверное, это не самая большая цифра, но всё-таки жить можно уже. Это никогда лишним не бывает. Когда других источников нет, когда человеку приходится концентрироваться на том деле, которому он себя посвятил, конечно, это важно, я понимаю. Правда, там некоторые виды всяких выплат вообще прекращаются – где-то бессмысленные 4,5 тысячи и ещё какие-то такие незначительные. Надеюсь, никто и не заметит.

Пожалуй, то, что хотелось бы сказать в начале. И чтобы этот монолог прекратить, а сделать нашу встречу более содержательной, я с удовольствием послушаю то, что вы хотели бы мне сказать о ваших достижениях. А если сформулировать какие-то проблемные вопросы, то тоже постараюсь их запомнить. Тем более что попросил, чтобы Андрей Александрович Фурсенко пришёл ко мне на помощь: если чего я забуду, он известный специалист-администратор, он всё запишет. Мы постараемся реализовать по максимуму то, те вопросы, которые будут вами поставлены.

Пожалуйста, давайте. Кто начнёт?

М.Михалёва: Владимир Владимирович! Коллеги! Всех приветствую.

В.Путин: Здравствуйте.

М.Михалёва: Так всегда получается, что я выступаю первой. Может, оно и к лучшему.

В.Путин: Очень хорошо.

М.Михалёва: Меня зовут Мария Михалёва, я заместитель начальника Управления программ и проектов Российского научного фонда. В нашем фонде я работаю с момента основания, с самого первого дня.

В.Путин: Это с 2013 года?

М.Михалёва: С ноября 2013 года морально, а трудовой договор от 17 января 2014 года.

В.Путин: Видите как.

М.Михалёва: В пересчёте на мою жизнь – это треть. Страшно подумать, но тем не менее.

Десять лет назад, когда мы начинали работу, мы ставили перед собой ряд задач, важнейшая из которых – это создание эффективного механизма отбора и поддержки наиболее перспективных научных проектов и создание качественных условий для работы исследователей.

Нам это удалось. Одна из основных гордостей фонда – это, конечно, система научной экспертизы. Она базируется на работе экспертных советов, которые состоят из ведущих российских учёных. Что важно – они не назначаются каким-то административным путём, они отбираются путём голосования. Это для нас очень важно.

Экспертные советы, соответственно, отбирают проекты и следят за механизмом их реализации на протяжении всего периода реализации. Экспертные советы, в свою очередь, опираются на мнение корпуса экспертов, который в настоящий момент состоит из более чем 8 тысяч российских исследователей.

Такой механизм позволяет нам на постоянной основе ежегодно поддерживать тысячи и тысячи новых проектов. В 2023 году мы вышли где-то на цифру порядка 10 тысяч проектов, финансируемых ежегодно.

Коллеги не дадут соврать – правду говорить легко и приятно, как Вы знаете: экспертиза Российского научного фонда действительно является авторитетной в среде научного сообщества. Если говорить о грантах, то их размер позволяет полностью закрыть все потребности исследователя в рамках проекта, финансовые потребности я имею в виду. Продолжительность грантов в зависимости от грантовой линейки по некоторым конкурсам составляет до семи лет. Соответственно, это позволяет исследователю прогнозировать свою работу в долгосрочном периоде и в буквальном смысле иметь уверенность в завтрашнем дне.

В.Путин: Мы так сделали по рекомендации тех людей, которые приехали когда-то из-за границы, и здесь работали, и получили эти мегагранты. Они как раз поставили вопрос о том, что эта линейка по времени должна быть более продолжительной, чем было у нас вначале. У нас, по-моему, было года три только сначала.

М.Михалёва: А вот мы послушали Вас и сделали, как Вы сказали. Мы выполняем все Ваши поручения.

В.Путин: А я сделал так, как сказали ваши коллеги. Это не шутка, я не преувеличиваю. Мы с ними встречались в Кремле. Да, Андрей Александрович? Сколько, человек десять было, наверное?

А.Фурсенко: Девять человек там было.

В.Путин: Так что это было их предложение, даже просьба. Они так и сказали: чтобы исследователь был уверен в том, что работа будет продолжаться, что финансирование завтра не закончится, очень желательно сделать более по времени длящиеся проекты. Мы так и сделали.

М.Михалёва: Это важно и для молодых учёных, а не только для ведущих, в первую очередь, наверное, для молодых.

Вообще фонд уделяет поддержке молодых учёных довольно значительное внимание. Среди учёных, которых мы поддерживаем, порядка 70 процентов, это где-то 56 тысяч исследователей, в возрасте младше 39 лет.

Я постоянно общаюсь в среде научной молодёжи, в том числе по линии Координационного совета по делам молодёжи, и могу с уверенностью сказать, что для многих молодых учёных грант фонда стал переломным моментом в жизни – помог закрепиться в науке и определить свою жизненную траекторию, связать её с наукой.

В.Путин: Маша, продолжим. Я понимаю, куда Вы клоните. Продолжим.

М.Михалёва: Это очень важно. Спасибо, Владимир Владимирович.

Ещё хотела бы на таком моменте остановиться. Вы довольно часто вспоминаете Даниила Гранина в контексте популяризации науки. Для нас этот аспект работы тоже очень важен, мы большое внимание уделяем различного рода просветительским инициативам, вообще стараемся в общественном пространстве максимально популяризировать саму профессию исследователя.

Так как в фонде моё практически основное направление – просветительство, научно-популярная история, то я точно могу сказать на собственном опыте, что рассказывать об открытиях наших грантополучателей, а они всегда основаны на результатах, которые опубликованы в международных журналах, очень высокорейтинговых, признанных… Кстати говоря, несмотря даже на последнюю ситуацию, таких публикаций меньше не становится, это мы видим по работе. За 10 лет, я могу назвать цифры, это порядка 250 тысяч научных публикаций по различным дисциплинам. Так вот рассказывать об открытиях российских учёных и видеть увлечённость детей, взрослых и даже бабушек с дедушками очень мотивирует для того, чтобы, поспав четыре часа, всё равно пойти на работу, выпить кофе и что-то ещё делать.

И ещё один момент – это открытость фонда. Мы стараемся быть максимально открытыми к сообществу. В разных форматах общаемся с учёными, стараемся быть максимально гибкими к изменениям внешней среды. И даже сейчас на конгрессе, и ежегодно – конгресс третий раз проводится, соответственно, третий раз мы проводим здесь школу Российского научного фонда. Руководство в полном составе приезжает, включая генерального директора, по нескольку часов общается с учёными открытым диалогом – вопросы-ответы: и учёных от руководства, и руководство от учёных просто за уши не оттащить. Но я стараюсь по возможности.

Год назад мы начали поддерживать – по Вашим указаниям – помимо фундаментальных исследований ещё опытно-конструкторские исследования и разработки. Были проведены уже первые конкурсы, удалось поддержать первые проекты. В их числе проекты, связанные с микроэлектроникой, с разработкой катализаторов для отечественных полимеров, с разработкой сладких белков.

Присутствуют коллеги, представители технологических компаний – заказчиков и, соответственно, исполнители – научные организации. Они Вам смогут подробнее рассказать о ходе проектов, что уже удалось сделать или запланировано.

И, наверное, такой последний момент, мостик. Мы с ребятами успели пообщаться, когда готовились к этой встрече, и определили ряд тематик, которые сквозные для нас всех и, в общем-то, относятся к разным областям науки. В первую очередь это вопрос развития в стране микротоннажной химии. Но здесь я не буду, наверное, злоупотреблять вниманием и всё-таки хотела бы коллегам-химикам слово передать, они Вам об этом лучше, чем я, расскажут.

Большое спасибо за возможность и за внимание.

В.Путин: Что касается прикладных и фундаментальных исследований. Когда Лиза рассказывала сегодня о том, что сделано с точки зрения возможностей по лабораторным всяким приборам, там несколько раз звучало: раньше можно было так, теперь мы вынуждены поступать вот таким образом с известными ограничениями. Это отражается, в том числе и, конечно, на необходимости расширения и углубления фундаментальных… Да, они не приносят сиюминутного результата, но, скажем, по той же тематике микроэлектроники ясно, что без некоторых разработок фундаментального характера нам не решить проблему прикладного звучания – там надо создавать определённые платы или как там.

Понимаете, нам нужно что-то сделать своё для того, чтобы эффективно работало то, что нужно на практике в прикладном смысле. Поэтому мы, разумеется, обязательно будем продолжать, и по линии фонда будем продолжать работу, связанную с фундаментальными исследованиями. Это очевидно.

Пожалуйста, коллеги.

В.Виль: Уважаемый Владимир Владимирович, здравствуйте!

В.Путин: Добрый день.

В.Виль: Виль Вера Андреевна, старший научный сотрудник Института органической химии имени Зелинского Российской академии наук.

Наша лаборатория в фундаментальном плане занимается химией радикальных процессов, электро- и фотохимией, а в прикладном – разрабатываем инициаторы полимеризации и средства защиты растений на основе органических пероксидов и тиоцианатов.

Можно сказать, что в нашей лаборатории исследования росли и развивались вместе со мной, от первых фундаментальных проектов РНФ ещё в качестве исполнителя…

В.Путин: Если они так же, как и Вы, выглядите, то прогресс достигнут.

В.Виль: …со времён аспирантуры до больших прикладных проектов сейчас уже в качестве руководителя, в результате которых, надеюсь, будет построен завод по производству отечественных инициаторов полимеризации.

Создание РНФ в 2013 году правда значительно изменило настроения в научных кругах. До этого, как правило, молодёжь уходила из лабораторий после защит кандидатских, чтобы кормить семьи и вести какое-то достойное существование.

По собственному опыту могу сказать, что новость о получении гранта – это огромная радость. Появляется уверенность, что в ближайшие годы нам будет на что купить реактивы, оборудование, будет на что жить моим ребятам, вообще появляется уверенность в завтрашнем дне, можно планировать своё будущее.

Также хочется отметить, что высокая планка научных результатов, которую держит РНФ, мотивирует работать на высоком научном уровне без оглядки и оправданий даже в текущей ситуации. В последнее время огромное внимание уделяется развитию электроники, сельского хозяйства, созданию синтетических материалов.

На наш взгляд, главная и общая болезненная точка всех этих и других отраслей – это отсутствие отечественных компонентов, материалов, деталей. Если посмотреть глубже, то первопричина такого уязвимого положения – это отсутствие отечественных производств широкой линейки основных химических соединений, так называемой малой и микротоннажной химии. Без неё мы ставим себя в полностью зависимое положение от импорта всех компонентов, как это было раньше.

Огромный оптимизм вселяют госпрограммы по поддержке малотоннажной химии и со стороны Минпромторга, Минобрнауки, РНФ, мы активно сейчас в них участвуем.

Мы понимаем, что нужных и полезных инициатив всегда больше, чем средств для их реализации. Однако очень просим развивать и поддерживать существующую тандемную систему поддержки исследований и РНФ как инструмент адресной поддержки огромного числа научных групп по всей России, которые правда часто определяют судьбы людей, и стимулирование прикладных проектов по малотоннажной химии, поскольку это один из ключевых компонентов научно-технологического суверенитета страны.

Спасибо.

В.Путин: Малотоннажная химия, малая химия – это какие продукты? Назовите.

В.Виль: Если честно, это огромный ассортимент продуктов. В этом и её проблема, что в отличие от крупнотоннажной химии…

В.Путин: Некоторые назовите.

В.Виль: К примеру, мы занимаемся инициаторами радикальной полимеризации – в прошлом году один из них Россия экспортировала в количестве 400 тонн. Но это очень важный компонент, который в том числе применяется для того, чтобы сделать кросс-сшитый полимер для изоляции силовых кабелей. Без него просто не сделать этот кабель, а его нужно всего 400 тонн. И это только один из множества примеров.

В.Путин: В этом и главная проблема, насколько я понимаю, потому что для того, чтобы произвести, а рынок небольшой, стоимость продукта получается высокая.

В.Виль: Да.

В.Путин: Поэтому есть страны-лидеры, которые производят, захватили мировой рынок и продают их на мировых рынках. Соответственно, чем больше производят, тем меньше стоит конечная продукция.

Для нас это чрезвычайно важно. Там, где можно, мы будем кооперироваться с добросовестными партнёрами, а там, где необходимо, будем обязательно действовать самостоятельно и развивать.

Вы наверняка знаете, что у нас определённые цифры заложены даже в бюджет для развития малотоннажной химии. Всё это будет исполняться, поскольку это имеет экономический смысл и представляет большой интерес с точки зрения обеспечения и безопасности, и технологического суверенитета. Всё это будет исполняться. У нас в программах всё есть, ничего мы не секвестировали, количество заложенных средств никуда не делось. Так что будем работать.

В.Виль: Мы очень рады. Спасибо большое.

В.Путин: Это является, можно даже сказать, одним из приоритетов Правительства, потому что по целому ряду направлений без товаров малой химии просто не обойтись. И Вы пример такой привели.

В.Виль: Спасибо.

О.Каманина: Добрый день, Владимир Владимирович!

Каманина Ольга. Я ведущий научный сотрудник молодёжной лаборатории Тульского государственного университета.

В 2022 году по инициативе ректора Тульского государственного университета Кравченко Олега Александровича у нас был создан научно-исследовательский центр «БиоХимТех», в который вошли ранее созданные в рамках нацпроекта «Наука и университеты» молодёжные лаборатории.

8 февраля 2022 года наша лаборатория биологически активных соединений и биокомпозитов была открыта лично губернатором Тульской области Алексеем Геннадьевичем Дюминым.

В.Путин: Большое событие.

О.Каманина: Да, для нас это было большое событие.

В.Путин: Кстати говоря, шутки шутками, а когда руководители регионов подключаются к работе подобного рода, многие вещи действительно двигаются гораздо быстрее, чем в обычном режиме. Мы и дальше будем всячески стимулировать руководителей регионов заниматься непосредственно теми учреждениями, которые занимаются наукой и образованием в самом широком смысле этого слова.

Я сейчас не буду приводить примеры, но в целом у нас очень большая уже линейка таких регионов, которые очень активно себя ведут по этим направлениям.

О.Каманина: Одним из направлений нашей лаборатории является создание новых композитных материалов на основе кремния и клеток микроорганизмов. Такие композитные материалы могут быть хорошими носителями либо катализаторов, либо биоцидных свойств, биоцидных веществ. Сейчас «БиоХимТех»-центр является той площадкой, на которой встречаются молодые учёные молодёжных лабораторий и руководители предприятий, которые заинтересованы во взаимодействии. Уже сейчас Тульская фармацевтическая фабрика заинтересована во взаимодействии с молодёжными лабораториями для синтеза необходимых компонентов лекарственных препаратов в рамках импортозамещения и устранения зависимости от иностранных аналогов.

Я работаю в молодёжной лаборатории уже третий год и вижу, что молодым учёным, в частности женщинам, бывает достаточно сложно совмещать активную научную работу и реализацию себя в семейной сфере. Сейчас я готовлюсь к защите докторской диссертации, я хочу реализовать себя в семье, но не бросая науку. Потому что всё-таки быть первооткрывателем – это так классно, ходить на любимую работу и работать с такими же увлечёнными людьми.

В.Путин: Понятно. А что значит – реализовать себя в семье?

О.Каманина: Я хочу стать мамой.

В.Путин: Вы знаете, это так классно. Рекомендую.

О.Каманина: Спасибо.

Собственно говоря, в Российском научном фонде есть тактика «остановки часов», когда продлевается учёт публикаций или грантов при подаче новых заявок. То есть учёные, в частности женщины, когда выходят из декрета или отпуска по уходу за ребёнком, часто встречаются с тем, что ушло время для подачи каких-то конкурсов.

Я предлагаю продлить эту тактику «остановки часов» на все конкурсы не только РНФ, то есть это Минобрнауки или Минпромторг, и продлить статус молодого учёного, молодого кандидата наук и молодого доктора наук на время пребывания молодого учёного в декрете или в отпуске по уходу за ребёнком.

В.Путин: Хорошее предложение, очень правильное и реализуемое. Это очень хорошо, хорошая идея. Обязательно с коллегами поговорю – и в Правительстве, и Андрея Александровича [Фурсенко] прошу тоже обратить на это внимание.

Во-первых, женщина не будет выпадать из профессии и у неё всегда будет перспектива, она будет понимать, что никуда не денется та возможность продолжить исследование, которая есть на сегодняшний день, и тема не будет забыта, которой человек занимается. Согласен полностью, надо обязательно поддержать.

О.Каманина: Спасибо.

В.Путин: Вам спасибо за идею. Это в голову даже не приходит тем, кто не хочет и не собирается уже быть мамой. Понимаете?

Г.Яковлев: Здравствуйте, Владимир Владимирович!

Меня зовут Георгий Яковлев. Я старший инженер-конструктор компании «Светлана-Рост», Санкт-Петербург.

Наша компания производит СВЧ-компоненты на базе полупроводниковых пластин, и мы единственная в России в настоящее время компания, которая освоила и внедрила новый тип производства – контрактное кристальное производство. Этот тип производства предполагает создание библиотеки элементов (резисторы, транзисторы и так далее) и стандартизацию технологий до такого уровня, когда заказчик может брать эти элементы и как конструктор собирать необходимые схемы, формируя тем самым топологию.

Такой подход позволяет существенно сократить стоимость и сроки производства в данном случае малых серий СВЧ-компонентов с широкой номенклатурой изделий, что очень важно для наших потребителей, поскольку наша продукция в том числе и специального назначения.

В.Путин: Чем я могу помочь?

Г.Яковлев: Сейчас мы дойдём до этого. Мы достаточно давно сотрудничаем с Российским научным фондом и видим, как они динамично перестраиваются в текущих экономических реалиях. В частности, их проекты по направлению «Микроэлектроника» в этом году позволили закрыть очень важную для нас нишу, когда есть наработанная технология и требуется апробация на пилотных проектах.

Мы выиграли три гранта РНФ и уже к концу следующего года поставим потребителям импортозамещённые аналоги на арсениде и нитриде галлия, альтернативы которым, к сожалению, в России сейчас нет, а в конце 2025 года представим два новых технологических процесса.

Сегодня мы видим, что наша продукция действительно востребована у потребителей, и мы готовы увеличивать объёмы производства, но нашим уязвимым местом является оборудование. В августе 2022 года нас посещал Денис Валентинович Мантуров, и он помог приобрести некоторое неиспользуемое промышленное оборудование. Сегодня оно уже встроено в техпроцесс.

Однако мы видим, что в академической среде, в вузах есть некоторые единицы неиспользуемого промышленного оборудования. И некоторые вузы даже готовы это оборудование передать, но не существует механизмов. Было бы здорово разработать такие механизмы передачи неиспользуемого оборудования тем, кто готов это оборудование активно и эффективно использовать. Может быть, проработать дополнительные механизмы государственного субсидирования на приобретение бывшего потребления оборудования, потому что я считаю, что это тоже важный момент.

Из текущих инструментов у нас есть РНФ и постановление Правительства № 1867. Это хорошие инструменты, но по № 1867 у нас есть потребность в увеличении бюджета и уменьшении сроков, поскольку фактор времени в данном случае решающий.

Касательно нашей организации, всю свою собственную прибыль мы вкладываем обратно в производство, в технологию, в материалы, в людей, но это лишь частично позволяет закрыть вопрос с оборудованием.

В завершение я хотел бы поблагодарить Вас за возможность выступить на конгрессе и попросить Вас, Владимир Владимирович, по возможности учесть потребности и предложения нашей организации, поскольку в конечном счёте мы все работаем на общее дело.

Спасибо.

В.Путин: Георгий Евгеньевич, у меня два предложения.

Первое. Вы скажите конкретно, от кого и что вы хотите забрать.

Г.Яковлев: Это мы знаем.

В.Путин: Шучу. Я не сомневаюсь, но я-то не знаю – Вы напишите мне, дайте, пожалуйста, эту информацию. Первое.

Г.Яковлев: Хорошо.

В.Путин: Второе: всё-таки сформулируйте, как Вы видите саму идею. Вы в начале сказали, что нужно обжаловать механизм передачи от тех, кто не использует, тем, кому это нужно, но это же их собственность. В конце вы поправились: гранты для приобретения, ещё что-то. То есть саму идею оформите, ладно?

Г.Яковлев: Хорошо.

В.Путин: Отдайте нам, пожалуйста. Андрей Александрович, возьмите, пожалуйста, у Георгия, ладно?

Идея абсолютно правильная, 100 процентов поддерживаю. Надо только выработать механизм. Действительно: вам что-то нужно, а у кого-то стоит, не используется – конечно, нужно это сделать. Надо найти только, чтобы это не цап-царап, а цивилизованно, по рыночным принципам. Договорились? И конкретно: что вам нужно, у кого лежит, мы договоримся.

Г.Яковлев: Через Андрея Александровича мы передадим.

В.Путин: Да, просто сформулируйте и отдайте Андрею Александровичу, он мне перебросит. Ладно?

Г.Яковлев: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

В.Путин: Спасибо Вам.

А.Гаркуль: Уважаемый Владимир Владимирович!

Меня зовут Гаркуль Арина. Я являюсь сотрудником отдела технологий и каталитических процессов Института катализа Сибирского отделения Российской академии наук.

Моя аспирантская работа связана с исследованием разработанных в нашей лаборатории высокоэффективных катализаторов полимеризации пропилена. Данный полимер чрезвычайно востребован на территории нашей страны.

Несмотря на более чем 20-летний опыт работы нашей лаборатории в данной сфере, к сожалению, мы не нашли отклик в отечественных компаниях из-за импортных катализаторов. Однако санкции и появление государственных программ по внедрению новых информационных продуктов изменили ситуацию.

В частности, хотелось бы отметить новый конкурс РНФ, который направлен не только на научную, но и на опытно-конструкторскую деятельность в интересах отечественных компаний.

В настоящий момент наш институт участвует в двух пилотных проектах РНФ, направленных на разработку катализаторов полимеризации этилена и пропилена, в одном из которых мне посчастливилось быть среди участников.

Мы видим в возможных проектах возможность применить наши научные идеи и разработки на отечественных компаниях, в частности на предприятиях нашего партнёра, в качестве которого выступает нефтехимическая компания «СИБУР».

В настоящий момент в рамках нашего гранта идёт доработка катализаторов полимеризации пропилена на лабораторном уровне до требуемых определённых параметров.

Однако дальнейшее масштабирование катализатора до трёх килограмм позволит не только произвести пилотное испытание, но также отработать марочный ассортимент продукции. К сожалению, на лабораторных площадках института в настоящий момент это сделать затруднительно. Эту проблему позволило бы решить создание определённой пилотной инфраструктуры. Похожая проблема по масштабированию существует и при производстве других отечественных катализаторов.

Хочется также отметить, что катализаторы имеют большой мультипликативный эффект, ведь более 15 процентов материальной части ВВП Российской Федерации составляет химическая продукция, произведённая с использованием катализаторов.

В.Путин: Точно, так и есть.

А.Гаркуль: Для решения проблем масштабирования разработок наш институт совместно с Институтом цитологии и генетики Новосибирска подготовил заявку на инфраструктурный проект «БиоКатТех», который включает в себя строительство специализированных корпусов, в которых могут происходить наработка и масштабирование катализаторов, разрабатываемых не только нашим институтом, но и другими научными организациями нашей страны. Также планируется создание пилотных установок по исследованию каталитических свойств катализаторов, разрабатываемых нами, что также позволит проводить независимые экспертизы катализаторов, закупаемых нашими компаниями из дружественных стран.

Владимир Владимирович, хотелось бы привлечь внимание к нашей проблеме, к данной проблеме, ведь создание опытных производств в тех организациях, которые нацелены на внедрение своих научных идей в предприятие, позволило бы ещё теснее связать науку и бизнес, а также снизить риски бизнеса при реализации научных проектов в промышленности. Мне кажется, что без помощи государства, к сожалению, ничего не получится.

Хотелось бы узнать Ваше мнение по этому поводу, а также хочется сказать, что данный проект мог стать началом создания пояса внедрения вокруг мегаустановки ЦКП «СКИФ» – источника синхротронного излучения поколения 4+, который сейчас исполняется по Вашему поручению в Кольцово Новосибирской области.

Большое спасибо за внимание. У меня всё.

В.Путин: Как из пулемёта.

А.Гаркуль: Прошу прощения.

В.Путин: Я с интересом слушал.

Арина Сергеевна, во-первых, у Вас очень хороший партнёр – компания «СИБУР». Это высокотехнологичная компания. Они очень быстро и интересно развиваются. Первое.

Второе. Та тема, о которой Вы сказали, – катализаторы, которые закупались раньше, «СИБУРу» без них не обойтись, потому что они строят огромные предприятия.

А.Гаркуль: Конечно.

В.Путин: Да. Это значит, что они никуда от этого не денутся.

А.Гаркуль: Это да.

В.Путин: А, в свою очередь, это означает, что и помощь государства-то здесь, может, не очень нужна. Вы спросили, как я к этому отношусь. Я полностью разделяю Вашу позицию, но в данном конкретном случае надо, конечно, договариваться с «СИБУРом», понять, что им нужно от государства, как их надо там поддержать. А так в целом по большому счёту всё, что Вы делаете, они без этого не смогут функционировать просто. Поэтому это задача прежде всего самой компании «СИБУР». Но если им нужно будет что-то от государства, от Правительства, мы, конечно, постараемся это сделать. (Обращаясь к А.Фурсенко.) Андрей Александрович, пометьте, пожалуйста, ладно? А так они действуют очень энергично, такие огромные предприятия у них. Лидер безусловный.

Более того, мне один из руководителей этой компании, я публично даже говорил об этом: в Амурской области они строят огромное предприятие, и там одна из ведущих немецких компаний с ними сотрудничала, а потом ушла. Это, говорит, нам сдвинуло проект на полгода вправо, но мы всё сделали, и теперь у них две трети здания в Германии, где работал высококвалифицированный менеджмент, уже вечером не горит. Да, пришлось уволить значительное количество сотрудников. А мы, говорит, развили те компетенции, которые были у наших партнёров, и теперь мы становимся инженерным центром, к которому обращаются практически со всего мира. Потому что есть и первичный источник сырья, и технологии наработали.

Вот так нам нужно делать по всем направлениям. Насколько это возможно, конечно, но стремиться к этому нужно. Поэтому мы переговорим с «СИБУРом», если им нужна какая-то поддержка со стороны государства, чтобы они, в свою очередь, поддержали вас – в этом весь смысл. Потому что от лабораторных исследований, я так понимаю, нужно переходить к производству.

А.Гаркуль: Конечно, да.

В.Путин: Вот-вот. Поэтому постараемся поддержать вас – и напрямую, и через саму компанию. Это первая часть «Мерлезонского балета».

А вторая – «СКИФ». «СКИФ», прибор 4+. Я не помню точно, но, по-моему, в конце декабря он будет готов.

А.Гаркуль: Какая-то часть, да.

В.Путин: И в 2025 году уже будет непосредственно функционировать. Конечно, он и создавался прежде всего для того, чтобы изучать структуру материи и всё, что с этим связано, но и ваши задачи, конечно, «СКИФ» может решать.

А.Гаркуль: Конечно.

В.Путин: Постараемся тоже вас поддержать.

А.Гаркуль: Хорошо. Спасибо.

В.Путин: Вам спасибо. Успехов вам.

Р.Ковалевский: Здравствуйте, Владимир Владимирович!

Ковалевский Ростислав. Как научный руководитель агробиотехнопарка «Новатория» в Белгородской области отвечаю за разработку биотехнологических продуктов, как член совета директоров «ЭФКО» отвечаю за импортозамещение и экспорт этих продуктов.

Поставили перед собой цель – осуществить импортозамещение на рынке ферментов как для пищевой отрасли, так и для сельского хозяйства.

В части инновационных продуктов достигли результатов в таких направлениях, как сладкие белки.

В.Путин: Какие белки?

Р.Ковалевский: Сладкие белки – это такой особый вид белков, который при взаимодействии с рецепторами вкуса создаёт ощущение очень большой сладости. Они в несколько тысяч раз слаще сахара, то есть один грамм такого белка может заменить несколько килограмм сахара.

В.Путин: Не вредный?

Р.Ковалевский: Мы уже практически закончили процесс регистрации, более восьми месяцев исследований позади, и они абсолютно невредные.

В.Путин: Ещё месяц, и всё будет готово.

Р.Ковалевский: Мы, если честно, через месяц ожидаем завершить процесс регистрации.

Уже даже по собственной инициативе клинические исследования на людях начинаем, для того чтобы окончательно быть уверенными.

Далее. Проекты по производству растительных белков для продуктов питания: производство масел и жиров из микроорганизмов.

В.Путин: Извините, пожалуйста, Ростислав. Я правильно Вас понял, что эти сладкие белки – это синтетические белки, да?

Р.Ковалевский: Нет, первоначально эти белки были найдены во фруктах: есть фрукты в Африке, которые сладкие не из-за сахара, а из-за белка. А мы затем совместно с учёными научились делать их методом биотехнологий, то есть из микроорганизмов. То есть они абсолютно идентичны по природной структуре, но получены в ферментере из дрожжей.

В.Путин: И они не оказывают на организм такого действия, как сахар, да?

Р.Ковалевский: Нет, они не приводят к повышению уровня сахара в крови, так как химически это обычный белок.

В.Путин: То есть диабетикам они показаны?

Р.Ковалевский: Да. Это именно та целевая группа. Мы понимаем, что в стране миллионы людей, страдающих диабетом, и это именно то, на что мы нацеливались.

Мы имеем большой практический опыт взаимодействия с иностранными учеными: из Германии, Швейцарии, Китая. Но, по нашему мнению, именно российские учёные лидируют и в глубине научных знаний, и в креативности, поэтому все прорывные технологии мы разрабатываем исключительно с отечественными учёными.

По нашему мнению, в стране созданы все условия для того, чтобы комфортно заниматься инновациями. Особенно хочется выделить эффективные взаимоотношения с Российским научным фондом. В РНФ создана модель, которая позволяет и достигать лидерства в научных исследованиях, и решать проблемы эффективности, но что ещё для нас важнее – осуществлять независимую экспертизу полезности и эффективности разрабатываемых продуктов. Как Вы верно заметили, этот вопрос, насколько это полезно, ещё независимо проверяется Экспертным советом РНФ.

Помимо РНФ очень тесно взаимодействуем с Министерством сельского хозяйства и с НТИ. Так, при поддержке Министерства сельского хозяйства создаётся агробиотехнопарк в Белгородской области, а совместно с НТИ – инвестиционный фонд для поддержки стартапов.

Мы убеждены, что все новые продукты должны подлежать жесточайшей экспертизе с точки зрения полезности для здоровья человека. И мы готовы эту экспертизу финансировать самостоятельно.

Но что бы мы считали важным и хотели обсудить? Это целесообразность создания специализированной площадки, которая бы участвовала в формировании общественного мнения по отношению к этим новым продуктам.

Нам кажется, что это позволило бы существенно снизить вероятность дискредитации этих новых продуктов со стороны представителей замещающих отраслей. Эти продукты инновационные, отношение к ним ещё не сформировано со стороны потребителей, и существуют высокие риски, что с помощью такого мудрствования, без какой-то научной основы попытаются их как-то дискредитировать. Мы в этом видим большой риск.

На наш взгляд, если этот риск на системном уровне не решить, то инвестиционная привлекательность этих новых отраслей, которые связаны с разработкой принципиально новых продуктов, будет существенно ниже. Это вопрос, который хотели бы обсудить.

В.Путин: Очень важный вопрос. Я согласен с этим.

Что касается попыток дискредитации со стороны конкурентов, это всё равно будет, это неизбежно. Но что можно бы сделать? Кстати говоря, можно сделать это и в рамках деятельности РНФ, в рамках Фонда можно сделать. Почему? Это же тоже вид поддержки. А как? На мой взгляд, вы подумаете, вы сделаете лучше, чем я сейчас скажу, но самое главное – чтобы потребитель увидел, кто и что такое экспертный совет. У вас же деятельность экспертного совета прозрачная, это же не секретные агенты, правда? Это известные учёные, специалисты. Нужно, чтобы люди, рядовой человек увидел, что это за орган и что там за специалисты, чтобы было понятно, что это знак качества. Ничего здесь сложного нет, просто нужно тиражировать эту информацию и всё. А если это нужно продвигать, Андрей Александрович делает это с присущим ему обычным блеском, а я с удовольствием помогу. Ладно?

Р.Ковалевский: Спасибо Вам большое.

В.Путин: Абсолютно правильная идея.

А.Лазукин: Здравствуйте! Лазукин Александр, «ТРИНИТИ», «Росатом».

Ребята, коллеги уже сказали о том, что теперь Российский научный фонд проводит конкурсы по опытно-конструкторским, прикладным исследованиям. У нас в госкорпорации был такой опыт взаимодействия с Российским фондом фундаментальных исследований, пока он ещё был структурой, по организации совместных научных конкурсов, также по прикладным исследованиям, в интересах нашей отрасли. Результаты этой работы, результаты этого конкурса оцениваются как очень высокие. Поэтому мы всячески поддерживаем инициативы Российского научного фонда по расширению пула своих конкурсов на прикладные исследования и опытно-конструкторские разработки.

Со своей стороны мы предполагаем в этих конкурсах участвовать и как исполнители по ключевым актуальным запросам промышленности, и как инициаторы, заказчики таких работ. Специфика этих конкурсов такова, что они выполняются по ключевым стратегическим инициативам, перечень которых состоит сейчас из шести пунктов.

Просили бы рассмотреть возможность расширить этот перечень ключевых инициатив за счёт двух таких наукоёмких направлений, как новые материалы для энергетики и термоядерной энергетики и управляемый термоядерный синтез. Это позволило бы нам более плотно поработать с научным сообществом, что предлагаем через структуры Российского научного фонда.

Вот такой вопрос.

В.Путин: У нас управляемым термоядерным синтезом, по-моему, активно начали заниматься в 50-е годы. С 1950 года академик Лаврентьев, по-моему, занимался, да?

А.Лазукин: Да. Ну и концепция токамака была предложена Сахаровым.

В.Путин: Сахаровым потом и Таммом, да?

А.Лазукин: Да.

В.Путин: Это очень важное направление, чрезвычайно. Наверное, Вы правы, но я же не создавал этот перечень, но обращусь к тем, кто делал. Сошлюсь на Лазукина Александра Вадимовича и попрошу Вас поддержать.

А.Лазукин: Хорошо.

В.Путин: Договорились.

Это реально важная вещь, я полностью согласен.

«Росатом», правда, и сам всё может сделать. Зачем вам нужна поддержка? Если Правительству что-то надо, мы сами обращаемся в «Росатом».

А.Лазукин: Но поддержка Российского научного фонда тут незаменима уже, как было сказано. Экспертный доступ, популяризация знаний – это незаменимая помощь будет на этом этапе.

В.Путин: Согласен. Постараемся это сделать.

А.Лазукин: Спасибо.

В.Путин: Спасибо Вам.

Пожалуйста.

Ю.Дьякова: Уважаемый Владимир Владимирович!

Позвольте Вас поблагодарить: 2 ноября Вы подписали Указ о развитии природоподобных технологий. Эти технологии позволят нам сохранить ресурсы, сохранить нашу природу для будущих поколений.

Очень важно, что Россия первая в мире выступила с этой инициативой, потому что сохранение планеты позволит не останавливать технологический процесс, а перевести его на принципиально новый уровень: изучить системы живой природы, воспроизвести их уже в виде технических систем, которые будут встроены в естественный ресурсооборот.

И уже, как основа развития природоподобных технологий, по Вашим указам реализуются две федеральные программы. Это программа развития синхротронных и нейтронных исследований. О «СКИФ» Анна [Шапиева] говорила, который, по сути, станет такой масштабной линейкой, которой мы сможем померить природные процессы, природные системы на уровне отдельных атомов и потом их воспроизвести.

Вторая программа – программа развития генетических технологий. Здесь уже достигнуты существенные успехи.

Во-первых, это колоссальный прогресс в кадрах. Мы недавно проводили форум генетических технологий, на нём была почти тысяча участников, а буквально на старте программы мы говорили, что у нас генетиков в России нет, и сегодня среди нас генетиков очень много.

Вы видели генетическое оборудование, первый отечественный полногеномный секвенатор, и у нас в Курчатовском институте он уже работает, мы им очень довольны. То есть мы теперь можем не зависеть в инструментарии, которым мы увидим эту ДНК, код природы, который она придумала.

По Вашему поручению в Курчатовском институте создан уже макет национальной базы генетической информации. Это значит, что нам будет куда сложить этот результат, полученный на нашем отечественном приборе.

И Вами был в конце прошлого года подписан закон, по которому национальная база генетической информации стала государственной информационной системой. Это значит, что вся генетическая информация, которую мы получаем, уже не будет утекать за рубеж, она останется у нас, будет доступна нашим пользователям, нашим учёным, и ещё мы дадим им доступ к суперкомпьютерным мощностям, чтобы её анализировать на выходе из секвенатора.

Теперь, по мере того как мы продвигаемся вперёд, возникают следующие задачи.

Первая, очень важная задача – сохранение биоресурсных коллекций, потому что мы самая богатая страна по биоресурсным коллекциям. Наши выдающиеся учёные собирали их более 100 лет, у нас их более 120. Именно эти биоресурсные коллекции должны стать основным наполнением этой базы генетической информации. То, что мы будем изучать, их изучение имеет даже не столько фундаментальный смысл, сколько практический, потому что, если мы хотим вывести новый сорт, новую породу животных, мы должны изучить те ресурсы, которые придумала природа, понять, как мы будем на них воздействовать и как мы их можем использовать. Но на настоящий момент эти биоресурсные коллекции не защищены, они эфемерны.

По Вашему поручению сейчас создаются четыре национальных биоресурсных центра: Центр растений в ВИРе, Центр животных ВИЖ (здесь тоже коллеги есть) и на базе Курчатовского института создаётся национальный центр микроорганизмов и автохтонных сортов винограда. Но эти центры не закрывают всё разнообразие коллекций.

Тоже по Вашему поручению сейчас готовится закон о биоресурсных центрах. Он уже обсуждён со всеми заинтересантами. Но на текущий момент мы немножко буксуем с этим законом и хотели бы попросить Вас дать поручение ускорить принятие этого закона. Почему? Потому что, понимаете, каждый день простоя, этого оттягивания закона с учётом того, что коллекции не защищены, для нас мы видим риск в том, что коллекции будут утеряны или испорчены. Например, как это случилось в Севастополе недавно, когда потерялась часть животных. Там своя ситуация, но тем не менее. Потому что действительно сейчас эти коллекции держатся на энтузиазме учёных, которые ими занимаются. Поэтому ускорение закона было бы очень важным.

И второе, на что хотела бы обратить внимание, уже мы об этом говорили, – это развитие микробиологической промышленности. В Советском Союзе на базе ГосНИИгенетика, которая сейчас входит в состав Курчатовского института, была создана лучшая в мире микробиологическая промышленность, мы производили практически всё. А сегодня нас вытеснили с рынка, мы отдали рынок во многом зарубежным технологиям, но эти технологии очень важны.

Потому что что такое основные продукты микробиологической промышленности, если не говорить об инновационных, о которых говорил Ростислав? Это кормовые добавки для животных, это средства защиты растений, это витамины, это ферменты тоже для животных. Помимо этого продукты микробиологической промышленности – это те живые организмы, которые мы закупаем, зарубежные. Вот приходишь в магазин, то, что мы покупаем на полках, это продукты, которые делают живые организмы. Это кисломолочка, сыры, хлеб, пиво, вино. И эти микроорганизмы мы закупаем. Это опасно, потому что они же могут нести в себе потенциальные риски.

Поэтому с точки зрения науки было бы важно, как говорил тоже Ростислав, собрать научный потенциал. Он у нас есть, он создан, но в переходный период он был неким образом раздроблен по отраслевым принципам. Было бы важно создать, чтобы быстро собрать вот этот научный монолит, объединить компетенции, передать вот этой молодёжи, которую мы воспитали, и дать быстрый результат в сельское хозяйство, в промышленность.

Мы предлагаем объединить с учётом того, что Курчатовский, главное, по сельскому хозяйству, по генетике, по программам, – у нас создан генетический центр именно по промышленной микробиологии, – собрать вот эти отдельные институты, научные группы под нашим руководством. А пока мы возрождаем микробиологическую промышленность, как уже Михаил Валентинович [Ковальчук] тоже много раз об этом говорил, очень важно – и у нас сейчас есть для этого все инструменты – сделать генетический контроль тех живых микроорганизмов, которые ввозятся, вот эти закваски для молочки, для сыров. Чтобы, когда мы их ввозим, могли сделать их полный генетический паспорт, поместить этот генетический паспорт в цифровом виде в базу генетической информации, а сам микроорганизм – в наши коллекции.

В.Путин: Всё это очень важно и очень интересно. Действительно, Михаил Валентинович постоянно обращает на это внимание. Он же был одним из инициаторов развития природоподобных технологий. Он мне много и интересно очень про это рассказывал.

От меня-то что надо? Всё интересно, всё правильно. Что надо сделать?

Ю.Дьякова: Помочь ускорить принятие закона о биоресурсных коллекциях.

В.Путин: Хорошо.

Ю.Дьякова: Можно ещё такой вопрос о наболевшем? Он немножечко в сторону от темы.

Мы сейчас говорили об экспертизе, и сейчас по Вашему поручению готовится решение, предложение по внесению изменений в законодательство об экспертизе. Также Вы давали поручение по головным научным организациям.

Но сейчас мы переживаем, часть научного сообщества, чтобы эти решения по экспертизе не стали формальными, потому что у нас научные организации научно-технически разные: есть фундаментальные науки, есть прикладные, которые, например, действуют по заказу «Росатома», есть организации, которые создают мегаустановки, закладывают инструментарий. Они все немножко разные. Если их всех причесать под одну гребёнку, то мы боимся, что сложно будет потом с этим разобраться, с одной стороны.

А второе – есть предложение по головным научным организациям. Потому что важно, чтобы эти важные проекты действительно экспертировал не отдельный эксперт, а головная научная организация, у которой есть компетенции, есть опыт, есть знания.

Хотелось бы попросить Вашего совета, чтобы и экспертиза не стала такой формальной, и, может быть, синхронизировать эти вопросы принятия изменений об экспертизе, о головной научной организации, чтобы они друг с другом не спорили.

В.Путин: С голоса так сложно сформулировать окончательное решение. Я бы Вас попросил тогда изложить тоже, конкретизировать предложение, что бы Вы хотели? Но мы «Курчатник» не можем сделать головной организацией по экспертизе всего.

Ю.Дьякова: Нет, здесь учесть тоже Академию наук, безусловно.

В.Путин: Да-да. С президентом Академии наук будем разговаривать, обязательно с Геннадием Яковлевичем [Красниковым] обговорим это. Вы сформулируйте, пожалуйста, так, как Вы это видите.

Ю.Дьякова: Да, хорошо.

В.Путин: А по закону, конечно, я с Вами полностью согласен.

Во-первых, хочу поблагодарить тех, кто этим занимался, созданием этих коллекций – и биоресурсов, и создаёт национальную базу генетической информации, – очень важное направление. Но что касается этих коллекций, там же многие специалисты занимались этим долгие годы, поэтому здесь, я с Вами согласен, нельзя ничего растерять, нельзя, чтобы утекло куда-то: налево, направо, неизвестно куда. Поэтому, безусловно, попробуем это сделать как можно быстрее.

Но качественно нужно, конечно, потому что это такие фундаментальные законы, они должны быть качественно проработаны. Конец года… Там в каком состоянии это?

Ю.Дьякова: Закон сейчас уже доработан. После доработок, по-моему, сегодня должен был быть внесён в Правительство на согласование, на отзыв Правительства.

В.Путин: Сейчас должен пойти в Правительство, а потом в Госдуму должен идти, да?

Ю.Дьякова: Уже да.

В.Путин: В Правительстве кто занимается этим?

Ю.Дьякова: В Правительстве – я не могу сказать. Он как раз в Правительство должен идти, я не знаю.

В.Путин: Андрей Александрович, кто занимается?

А.Фурсенко: Там сложный вопрос, потому что, когда речь идёт о медицине, то это скорее Татьяна Алексеевна [Голикова]. Но реально биоресурсные коллекции – это часть инфраструктуры всей науки. Поэтому, мне кажется, очень важно, чтобы помимо позиции такой медицинской, генетической были ещё учтены позиции чисто научные. Это очень важная часть инфраструктуры науки, чтобы она не потерялась. По-моему, сейчас найдены ответы на эти вопросы. Я думаю, что и Татьяна Алексеевна, и Дмитрий Николаевич будут этим заниматься. Я, с Вашего позволения, передам им Ваши пожелания ускориться.

В.Путин: Нет. Вы мне просто скажите, какое ведомство является головным. Скажите мне просто.

А.Фурсенко: В этом как раз и главный спор.

В.Путин: Подождите. Но кто-то вносит в Правительство?

А.Фурсенко: В Правительство должно вносить Минобрнауки.

В.Путин: Должно. А кто вносит?

А.Фурсенко: Они вносили. Но они поэтому и выкинули, сказали, что это не совсем правильно.

В.Путин: Хорошо. Вы просто напомните, я поговорю с коллегами. Вот и всё. Вы правы, тянуть нельзя. Вы абсолютно правы.

У нас, слава богу, отношение к генетике сегодня совсем другое, не так, как было в Советском Союзе, и генетику называли «продажной девкой империализма». Так говорили, да. Но у нас совсем по-другому относятся. Это наиболее перспективное, чрезвычайно важное направление исследований. Это действительно, так же как искусственный интеллект, точно будет в основе прогресса по очень многим направлениям деятельности правительств, государств и вообще жизнедеятельности человека. Кто будет преуспевать в генетике, тот получит принципиальные и качественные конкурентные преимущества поколенческого характера, судьбоносные.

Поэтому здесь нам нельзя ни в коем случае ничего пропустить важного. Будем работать обязательно.

Ю.Дьякова: Спасибо большое.

В.Путин: По поводу микробиологической промышленности – я понял, экспертиза, тоже посмотрим, поработаем.

Ю.Дьякова: Спасибо.

В.Путин: Пожалуйста.

А.Сермягин: Владимир Владимирович, здравствуйте!

Я представляю Федеральный исследовательский центр животноводства имени Льва Константиновича Эрнста. Казалось бы, сельское хозяйство сочетает в себе фундаментально-прикладные аспекты, но, однако же, мы являемся, как Юлия Алексеевна [Дьякова] сказала, одной из тех организаций, на базе которой должна быть создана биоресурсная коллекция, или центр по сохранению генофонда сельскохозяйственных животных и их родственных диких видов.

Наша организация является таким депозитарием, или «Ноевым ковчегом», на котором собираются различные виды сельскохозяйственных животных, генофонды, которые создавались за последние 100–150 лет в нашей стране. Казалось бы, таких животных не должно было остаться, но, однако же, они есть в наших стадах.

В.Путин: Ещё раз, какие животные?

А.Сермягин: Генофондные. Это локальные популяции.

Поясню. Наша страна большая. Допустим, в Якутии – это якутский скот, который адаптирован к экстремальным климатическим условиям. На Урале – это суксунская и тагильская породы, которые способны питаться, условно говоря, лапами ёлок. Допустим, в Поволжье – это красный горбатовский скот, который обладает прекрасными технологическими свойствами, качеством продукции органического производства и диетического питания для детей. Если мы возьмём Север, это холмогорская порода, ярославская порода – прекрасное производство сыра и сливочного масла. То есть это те породы, которые созданы поколениями селекционеров и являются национальным достоянием, о чём Вы, в общем-то, и говорили.

Наш центр является профильным по животноводству, и мы на базе не просто образцов, а работы с ДНК, с созданием каталогизации и паспортизации пород занимаемся сохранением их в живом виде. Мы сравниваем этих животных по фенотипическим показателям, по генетическим с историческими компонентами, которые нам известны, которые были 50–60 лет назад, с помощью геномных технологий. Далее – с помощью репродуктивных технологий, таких как трансплантация эмбрионов, создаём криобанки эмбрионов и семени, потому как семя, допустим, если взять быков-производителей – это только одна часть, а эмбрионы всё-таки содержат в себе практически готовый организм, то есть двойной набор хромосом. То есть здесь мы решаем двойную задачу – сохраняем женскую составляющую и мужскую составляющую.

На этом этапе нами заморожено около 200 эмбрионов. Это тагильский скот, якутская порода и ярославский скот. То есть мы пытаемся сохранить этих животных не только в живом виде, но и, скажем так, ex situ – в замороженном состоянии, в криобанках семени.

Мало того, эти породы, обладая прекрасными дотационными качествами, хозяйственным использованием, продуктивным долголетием, конечно, они уступают мировым породам по уровню продуктивности. Однако они обладают высоким показателем устойчивости к заболеваниям, к долголетнему использованию, рядом реакций на стресс-факторы.

В этой связи, допустим, тот же самый якутский скот – это прекрасный объект для освоения арктических территорий. Есть ряд пород юга нашей страны – это красная степная, серый украинский скот, который был бы востребован на новых территориях, которые мы сейчас активно осваиваем.

В данном направлении хотелось бы поблагодарить Вас за возможность, что на нашей базе может быть реализован биоресурсный центр, и попросить Вас поддержать указ и программу развития нашего биоресурсного центра по сохранению генофондных пород сельхозживотных и их родственных диких видов. То есть мы готовы, мы в работе. Остаётся некая законодательная инициатива, которая позволит нам перейти к новому этапу.

Спасибо.

В.Путин: Я так понимаю, что это близко связано с тем, о чём Юлия говорила.

Ю.Дьякова: Да, это как раз указ о национальном центре.

В.Путин: Хорошо. Нужно только, чтобы не забылось. Что там нужно конкретно сделать? Там дополнительные средства нужны или нужно что-то строить?

А.Сермягин: Мы ждём указ Ваш, подписание указа. Как только Вы его подпишете, мы во всеоружии готовы …

В.Путин: На какой стадии этот указ?

А.Фурсенко: Там проблема в том, что среди наших юристов есть мнение, что неправильно говорить о сельскохозяйственных, надо говорить обо всех живых организмах, что вообще невозможно.

В.Путин: То есть у нас демография так себе пока, да, у нас понятно, что тогда репродуктивность в чём-то уступает кому-то, зато интеллектуальная составляющая, конкурентоспособность в этом плане очень хорошая.

То есть наши юристы – я же тоже юрист – специалисты во всех областях без исключения, причём они самые лучшие специалисты, самые глубокие. Поскольку я тоже юрист, я с ними постараюсь поработать, чтобы это… Попробую поговорить с ними на профессиональном языке. Но это сложно, потому что там, где два юриста, там уже как минимум три мнения, да. А некоторые – большие специалисты. Про некоторых юристов знаете, как говорят? Если вы спросите у юриста, сколько времени, он посмотрит на ваши часы и скажет, сколько времени, но за это он заберёт ваши часы. Но я тем не менее с коллегами обязательно поговорю.

Я считаю, что это очень важно. Конечно, я не буду вдаваться в детали, Вы знаете, что происходит в сельском хозяйстве: рост колоссальный производства, но есть и проблемы. И по яйцу есть проблемы, есть по нужным породам скота проблемы, потому что мясных пород у нас не хватает. А где материал-то?

А.Сермягин: Проблема, да.

В.Путин: Материал мы вынуждены до сих пор закупать. Там есть чем заниматься, точно совершенно. А Вы как раз этим, по-моему, и занимаетесь, да?

А.Сермягин: Нам есть что предложить.

В.Путин: Супер.

А.Сермягин: Спасибо.

В.Путин: Обязательно отработаем. Спасибо.

А.Семёнов: Владимир Владимирович, добрый вечер!

Семёнов Александр, морской биолог и начальник научной водолазной группы Беломорской биологической станции МГУ, Московского государственного университета.

В.Путин: В Белом море работаете, да?

А.Семёнов: В Белом море, да. Но начну я с Сахалина.

В.Путин: Вы под воду опускаетесь?

А.Семёнов: В основном под воду, да.

В.Путин: В Белом море же холодно.

А.Семёнов: У нас тёплые костюмы, и в общем мы научились получать от этого удовольствие, так что мне нравится. Там очень интересно.

В.Путин: Как мне в Сибири говорят: сибиряки – это не те, кто морозов не боится, а те, кто тепло одеваются. Тот же самый случай, да?

А.Семёнов: Именно.

Так вот, Сахалин. Сейчас совместно с Московским государственным университетом мы создаём небольшую новую морскую биостанцию на юге Сахалина. Одной из её задач как раз будет тоже создание биоресурсной коллекции и инвентаризация всего биоразнообразия акватории и вообще региона Дальнего Востока, потому что дальневосточные моря России – наверное, самая богатая акватория, которая в стране есть, и она абсолютно ничтожно изучена, то есть практически не изучена.

Я, например, нырял на Курильских островах, это вообще моя любимая точка в мире, где я нырял когда-либо, она просто совершенно фантастическая.

В.Путин: Там акулы есть.

А.Семёнов: Да, там есть акулы, там очень много всего есть. Я когда нырнул, просто не знал, куда смотреть, потому что времени мало.

В.Путин: И акулы не знали, куда смотреть, они вас не обнаружили.

А.Семёнов: Инвентаризация всего этого биоразнообразия даст нам очень много как фундаментальных каких-то открытий, потому что это огромное количество видов водорослей, микроорганизмов, беспозвоночных. Рыба ещё более-менее известная часть, но 95 процентов разнообразия составляют организмы, нам особо не известные. И все эти организмы не только представляют интерес для фундаментальной науки, они ещё могут быть практически применимы как источник новых биоактивных веществ, которые могут быть новыми лекарственными веществами, биодобавками, возможно, дадут нам доступ к каким-то новым материалам.

Я думаю, что будет очень здорово, если мы запартнёримся с вузами Дальнего Востока и с Сахалинским государственным университетом, у которого сейчас на Сахалине строится новый кампус и в котором, если мы договоримся и оборудуем чистыми лабораториями, у нас может быть весь сбор и вся полевая работа, в котором могут учиться студенты как раз вузов Дальнего Востока и осваивать все методики. И чистые лаборатории, в которых мы сможем как раз проводить и молекулярные генетические исследования, и создавать эту коллекцию и её хранить.

Будет очень здорово, если работа этой станции, её научная программа, будет в принципе в будущем поддержана на государственном уровне. Или хотя бы помогут нам договориться со всеми заинтересованными лицами, хотя я думаю, что мы в принципе договоримся, потому что это достаточно интересная задача.

И тут я перехожу к главной проблеме. Дело в том, что большая часть работы по добыче этих животных, по поиску новых видов, по доставанию их из воды ложится на плечи водолазов, в частности на мои. И я вместе со своей водолазной командой уже много лет нырял в Белом море. В основном эта команда состоит из студентов – морских биологов, которые приходят к нам, из волонтёров, которые приходят и которых мы обучаем, и немножко из научных сотрудников, которые тоже обучаются дайвингу и идут с нами погружаться.

Здесь важно не только хорошо нырять и делать это безопасно и ответственно, здесь важно знать все методики сбора материала, здесь важно знать, как вообще устроено море, сезонность, – то есть нужно иметь хорошую теоретическую подготовку. Поэтому очень здорово, когда под воду идут именно научные специалисты или их ассистенты, которые вместе с ними обучаются и делают всю работу.

Но есть небольшая проблемка – в России как такового нет научного дайвинга. У нас есть очень мощная серьёзная водолазная школа, у нас есть сертифицированный по ГОСТу дайвинг для активного отдыха и рекреации и у нас есть Конфедерация подводной деятельности России, которая адаптировала и зарегистрировала, собственно, в России современную легководолазную систему. То есть у нас есть дайвинг как таковой.

В.Путин: Оборудование?

А.Семёнов: Не оборудование, а именно как бы школа обучения, то есть сертификация, которая позволяет вам нырять. То есть она зарегистрирована в Минюсте, это всё существует уже.

Так вот, водолазные методы работы учёным не очень подходят, то есть практически совсем не подходят, особенно в образовательном плане. Водолаз – это отдельная профессия со своими часами наработки, с ранней пенсией, с дополнительными выплатами, с организацией водолазной службы и с достаточно серьёзными регламентами для работы.

А у учёных погружение – это скорее эпизодическая работа. Большую часть времени они проводят в лабораториях, в какой-то экспедиции или у нас на биостанциях. Они приезжают, ныряют: кто-то неделю, кто-то месяц, кто-то два месяца.

Здесь получается так, что у нас нет никакой схемы, по которой учёные могли бы нырять официально в своё рабочее время, не будучи водолазами.

То есть нам очень хочется, чтобы мы могли, во-первых, работать со студентами, что, мне кажется, вообще самое важное. Потому что, когда мы можем привлечь студентов к экспериментальной работе под водой, к освоению всех этих методик, к тому, чтобы они вообще, обучаясь на морских биологов, посмотрели на подводный мир своими глазами и дополнили свои компетенции, вообще восприятие всей морской биологии – вот у нас с этим проблема. То есть у нас нельзя так сделать. У нас коммерческий дайвинг для отдыха есть, а научного дайвинга нет как такового. То есть нам либо нужно становиться настоящими водолазами и соблюдать весь этот регламент, но здесь мы не можем ни привлекать студентов, ни, в общем-то, работать сами, потому что мы просто потратим время на всю эту бюрократию, прохождение кучи бумаг. Просто учёные с этим не справятся.

Мне кажется, что Россия, которая является, по сути, морской державой, – у нас огромная совершенно акватория, очень мало изученных морей, и я как человек из подводного мира абсолютно твёрдо убеждён, что за океаном будущее.

В.Путин: Ихтиандр.

А.Семёнов: Да. Это приятно слышать.

Освоение океана и его ресурсов – это наше светлое и неизбежное будущее.

Если мы сейчас сможем стимулировать и дать доступ учёным к подводному миру и подводным исследованиям, мы сделаем просто огромный шаг в освоении наших акваторий нашей огромной страны.

В.Путин: Александр Александрович, я с большим интересом слушал, о чём Вы рассказывали. Вы счастливый человек, видно сразу, не только по тому, о чём Вы говорили, но по тому, как Вы это делали, с таким воодушевлением. Действительно, интересную сферу деятельности выбрали. Всё там есть, интересно.

А.Семёнов: Я бы очень хотел это передавать ещё следующим поколениям, потому что мы уже учим ребят, которые приходят. Но если это можно будет делать официально и в своё рабочее время, это будет просто очень здорово.

В.Путин: На какую глубину вы опускаетесь?

А.Семёнов: В принципе практически все работы, особенно для начинающих водолазов, – это до 20 метров. То есть даже не требует какой-то там сверхсерьёзной подготовки.

В.Путин: Продуваться начинаете с пяти метров?

А.Семёнов: Да, это 5–7 метров уже нужно, конечно.

В.Путин: Очень интересная деятельность, очень. Вы правы абсолютно. Океан – это наше будущее, это понятно, там столько возможностей.

Сформулируйте, просто напишите, чего бы Вы хотели. Нужно принимать какие-то нормативные акты, которые бы… Вы говорили про то, что для водолазов существуют определённые льготы, – это всё же можно продумать.

А.Семёнов: Нам это даже не нужно, нам не нужны водолазные преференции совершенно, нам как раз…

В.Путин: Преференции легко решаются. Допустим, за прыжок с парашютом – платят за каждый прыжок. Ну и что, здесь за погружение можно посчитать, это всё ерунда. Главное – обеспечить безопасность.

А.Семёнов: Безопасность и саму возможность. Всё остальное, в общем-то, не так важно, потому что когда ты идёшь под воду – это всё окупает полностью. Правда, это фантастический мир.

В.Путин: Но это всё-таки такой экстремальный вид научных исследований.

Хорошо, Александр Александрович, обязательно подумаем. Мне очень нравится то, что Вы сказали, я полностью разделяю Ваш оптимизм по поводу перспектив, по поводу важности Ваших исследований. Там действительно «океан возможностей» в океане.

Так что изложите, пожалуйста, как Вы это видите. Я обещаю, что я отдам это в проработку в Правительство, в Администрацию, коллеги подумают. Мы найдём решение.

А.Семёнов: Спасибо.

В.Путин: А Вам желаю удачи, будьте аккуратнее там с акулами.

А.Семёнов: Хорошо.

В.Путин: Пожалуйста.

А.Дёмкина: Владимир Владимирович, добрый вечер!

Алина Дёмкина.

Хотела бы продолжить тему генетики и более подробно поговорить о такой важной области, как генетика человека.

В.Путин: Извините, Алина.

Александр Александрович, у Вас конкретный вопрос был по поводу Сахалинского университета, мы с министром тоже поговорим. Я думаю, что Сахалинский университет и Московский государственный университет найдут точки соприкосновения, совместно могут сделать и кампус какой-то, и лабораторию. Там рядом с Сахалинским университетом планируется, по-моему, кампус.

А.Семёнов: Да, именно. Мы могли бы вместе загрузить друг друга и работой, и очень интересными, перспективными проектами на годы вперёд.

В.Путин: Да. Это можно совместить с инновационными центрами, там можно что-нибудь такое придумать. У нас создаётся 11 центров и 25 кампусов должно быть построено. Один из кампусов там как раз, на Сахалине. Мы там можем точно совместить, Вы правильно сказали, найти точки соприкосновения будет несложно. Спасибо.

А.Дёмкина: Возвращаясь к генетике, как Вы сегодня уже правильно отметили, одной из таких ведущих областей науки у нас.

Я представляю центр полногеномных исследований «Биотехкампус», где в рамках ФНТП развития генетических технологий при поддержке компании «Роснефть» реализуется национальная генетическая инициатива «100 000+я».

У нас такое говорящее за себя название, поскольку наша цель – определить 100 тысяч полных геномов россиян, которые сформируют самую крупную в России базу данных генетической информации человека. База наполняется образцами добровольцев из числа сотрудников компании, образцами от наших медицинских партнёров, а также этническими образцами различных народов, которые проживают по всей территории нашей страны.

Наш центр оборудован уникальной лабораторной и мощной вычислительной инфраструктурой. Он является одним из самых крупных в стране и по праву может считаться центром мирового уровня. Хотя наша инициатива – это в первую очередь научное исследование, которое, несомненно, повысит научный суверенитет и престиж страны, результаты этого проекта имеют также очевидное практическое значение. Например, анализ полученных данных позволит оценить чистоту вредных мутаций на территории России, установить генетические причины различных заболеваний, а также, что не менее важно, определить референсные геномы нашей многонациональной страны.

И все эти результаты зададут вектор развития для системы здравоохранения России на многие годы вперед.

В.Путин: Мне кажется, эти референсные показатели в целом-то понятны.

А.Дёмкина: Нет, у нас же уникальная по различным народностям страна. У всех какие-то особенности, которые отличают их от остальных.

В.Путин: Да, согласен. И у русского человека тоже довольно сложный геном, наверное, потому что у нас на территории страны 190 этносов.

А.Дёмкина: Конечно, очень сложная история такая.

В.Путин: Всё замешано, что очень хорошо, потому что информация такая хорошая.

А.Дёмкина: Разнообразие наше всё.

Хотела бы привести пример плодотворного сотрудничества нашего центра с одним из наших основных партнёров – это центр имени Дмитрия Рогачёва, где со всей страны проходят лечение дети с различными онкологическими заболеваниями крови. Мы определили почти две тысячи полногеномных последовательностей маленьких пациентов, что позволило ускорить процесс постановки точного диагноза для них.

В результате совместных усилий были обнаружены десятки уникальных, ранее не описанных в мировой практике генетических причин гематологических заболеваний. И такие результаты были достигнуты буквально за год работы, что в целом говорит о мировом уровне нашей работы. В то же время эти находки по своей генетической природе уникальны, то есть таких в мире не находили ещё.

В.Путин: Вы можете без стеснения сказать: таких в мире нет. Алина начала: таких в мире… – и застеснялась. Таких в мире нет. Не надо стесняться своих достижений.

А.Дёмкина: Спасибо.

Параллельно с нашей основной деятельностью по проекту «100 000+я» мы также приступили к реализации проекта по секвенированию геномов арктических видов, что, как уже упоминали мои коллеги, особенно важно для изучения и сохранения биоразнообразия такого уникального региона нашей страны, как Арктика. Сейчас в инициативном порядке ведутся работы по полногеномному секвенированию ключевых видов: это белый медведь, атлантический морж и даже работа с древней ДНК шерстистого мамонта. Вот так.

В.Путин: Шерстистый мамонт когда жил?

А.Дёмкина: В ледниковом периоде.

В.Путин: Но ДНК изучаете?

А.Дёмкина: Да, сохранилась.

В.Путин: Понятно.

А.Дёмкина: Не размораживалось ни разу.

В.Путин: Не размораживалось, да?

А.Дёмкина: Он замёрз прям…

В.Путин: Ждал, когда Алина Олеговна подойдёт и начнёт его изучать.

А.Дёмкина: Наш проект рассчитан до конца 2025 года. Несмотря на то что функционировать центр стал буквально год назад, уже сейчас очевидна высокая востребованность со стороны медицинских и научных организаций в нашей уникальной базе данных, в наших компетенциях, в нашей инфраструктуре и уникальных методах биоинформатики, которые уже разработали наши специалисты.

Кроме того, мировой опыт подобных проектов показывает, что базы данных генетической информации приносят наибольшую пользу населению при их постоянном пополнении, расширении, а также их доступности для врачей и учёных.

В связи с этим, Владимир Владимирович, предлагаю поставить более долгосрочную глобальную цель для проекта формирования первой в России базы на один миллион геномов к 2030 году с добровольным привлечением граждан России всех возрастов и из всех регионов.

Также, Владимир Владимирович, хотела бы пригласить Вас в гости к нам в «Биотехкампус». Приходите. Покажем Вам нашу суперсовременную лабораторию, суперсовременный центр, подробнее расскажем обо всех наших проектах, которые сейчас ведутся, которые начались – буквально за год – и прирастают с каждым днём. И расскажем о работе, которую мы уже сделали, что не менее важно, поскольку мои примеры сейчас – это просто вершина такого научного айсберга, который у нас сейчас реализуется.

В.Путин: У вас лаборатория в Москве, да?

А.Дёмкина: Да.

В.Путин: Спасибо большое за приглашение.

А что нужно, кроме денег, для того чтобы к 2030 году сделать такое, базу такую создать на миллион?

А.Дёмкина: В принципе просто Ваше слово, продление проекта, что это важно.

В.Путин: То есть денег достаточно.

А.Дёмкина: И привлечение …

В.Путин: То есть административного ресурса никакого не нужно, всё остальное вы делаете сами?

А.Дёмкина: Да.

В.Путин: Понятно.

Насколько мне известно, компания «Роснефть» планирует на исследования в сфере генетики направить до 20 миллиардов рублей, поэтому это вполне может соответствовать тому, что требуется для достижения тех целей, о которых Вы сказали. Я с Игорем Ивановичем Сечиным поговорю. Мы с ним послезавтра увидимся, как раз у нас в плане встреча с ним – в пятницу. Поэтому поговорим обязательно.

А.Дёмкина: Спасибо большое.

В.Путин: Я знаю, что компания «Роснефть» поддерживает это направление.

Мы несколько лет назад договорились с нашими ведущими компаниями, чтобы они часть своих свободных ресурсов направляли на те виды деятельности, которые напрямую с их основной работой как бы не связаны, но могут и представляют большой интерес для страны да в конечном итоге, может быть, и для конкретных компаний. «Роснефть» занимается поддержкой геномных исследований.

Поговорим обязательно.

А.Дёмкина: Спасибо большое.

В.Путин: Вам спасибо, и хочу пожелать им успехов в очень важном направлении работы.

А.Манахов: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Меня зовут Манахов Андрей, и мы с Елизаветой Рождественских представляем на этой встрече университет «Сириус», в котором под руководством академика Евгения Ивановича Рогаева работаем над проектами в области палеогеномики.

Палеогеномика – это очень молодая и бурно развивающаяся область, являющаяся очень мощным инструментом для изучения прошлого человечества. Можно сказать, что мы своими методами заставляем заговорить кости давно умерших людей и узнаём их историю.

Не секрет, что многие открытия в области палеогеномики – например, описание новой формы ископаемого человека, денисовского человека…

В.Путин: Алина Олеговна изучает кости живущих…

А.Манахов: Ну не кости…

В.Путин: Понятно. Вы понимаете, что я шучу. Она сегодняшними людьми занимается – геномы изучает, а вы тех, которые…

А.Манахов: Да, тех, кто были до.

В.Путин: До нас.

А.Манахов: Да.

В.Путин: Очень интересно. Что они вам говорят?

А.Манахов: Сейчас я про это тоже расскажу.

Многие открытия в области палеогеномики были сделаны на археологических объектах, обнаруженных на территории нашей страны, а затем направленных для изучения в зарубежные лаборатории. Но принципиально и даже стратегически важно, чтобы объекты, представляющие культурно-историческое наследие России, вопросы этногенеза русского народа и сложения древнерусского государства изучались преимущественно в отечественных научных центрах. И сегодня для этого есть все возможности.

Примером тому может служить крупный научный проект, поддержанный Минобрнауки, – «Генетическая история древнего населения Русской равнины», который реализуется в том числе и на базе лаборатории в университете «Сириус».

В рамках этого междисциплинарного проекта, реализующегося на стыке естественных и гуманитарных наук, нам с коллегами удалось провести генетический скрининг крупнейших отечественных археологических коллекций и для более чем 300 образцов из временного промежутка от каменного века до Средних веков получить данные полногеномного секвенирования. В частности, впервые полностью на базе отечественных лабораторий был произведён геномный анализ неандертальца из Мезмайской пещеры, здесь, на территории Краснодарского края, и получены действительно важные результаты об истории неандертальцев.

Одним из направлений нашего проекта стал…

В.Путин: Они вымерли, да?

А.Манахов: Да, они, к сожалению, все уже вымерли, но свой вклад в геномах ныне живущих людей неандертальцы тоже оставили – порядка двух-трёх процентов в нас есть неандертальской ДНК.

В.Путин: У кого – два, у кого – чуть побольше.

А.Манахов: Да, у кого-то чуть побольше, у кого-то поменьше. Но неандертальцы как бы далеки от нас.

В.Путин: От homo sapiens, да?

А.Манахов: Нет, я имею в виду, от нас как от современных жителей России, скажем так.

Одним из направлений стало изучение истории Великой Скифии. Это древнее государство, расположенное на территории Северного Причерноморья с VII по III век до нашей эры, а затем таинственным образом исчезнувшее. Мы в рамках нашего проекта сумели провести анализ более 100 образцов из скифских курганов на территории южных областей нашей страны – это Воронеж, Крым, Причерноморье. И сумели показать, что население Великой Скифии имело в основном сходство с европейским населением, в частности с восточно-славянским в том числе.

И очень интересный результат заключался в том, что население Великой Скифии, которое европейское, было очень слабо генетически связано со своими азиатскими соседями, тоже представителями скифской культуры, которая в то время была крайне широко распространена.

Таким образом, мы можем провести некоторые параллели даже с нашей страной сегодня. Как уже отмечалось, мы очень многонациональная, генетически разнообразная страна, но мы объединены одной общей культурой, и, как мы видим, наше исследование показало, что так было на этих территориях ещё три тысячи лет назад. То есть мы продолжаем некие заданными нашими далёкими предками традиции.

Сегодня для расширения палеогеномных исследований в нашей стране есть все возможности. Прежде всего это уникальный корпус антропологического материала, который у нас накоплен, например, памятник «Фанагория» тоже на территории Краснодарского края с его многовековой историей, обширная коллекция с территории Сибири и Дальнего Востока. И они все ещё ждут своего исследователя.

Но, к сожалению, без государственной поддержки широкомасштабные исследования в этой области крайне затруднительны в связи с тем, что анализ одного древнего генома занимает гораздо больше времени и примерно на порядок дороже, чем исследование одного современного генома, которым занимаются коллеги.

И, к сожалению, этот наш проект, о котором я говорил, в этом году завершается, его поддержка, и мы хотели бы обратиться с просьбой рассмотреть возможность поддержать – может быть, даже на постоянной основе – дальнейшую реализацию работ в области палеогеномики в нашей стране, поскольку мы убеждены, что это именно та сфера, которая позволит ответить на ряд вызовов как внешних, так и внутренних, с которыми наша страна сегодня сталкивается.

В.Путин: Андрей Дмитриевич, полностью с Вами согласен, потому что, действительно, столько всякой чуши слушаешь, столько наносного, не имеющего под собой никаких оснований. В общем, несут чушь. Конечно, серьёзные исследования в высшей степени востребованы. Для народа России это очень важно – осознание того, кто мы, откуда пришли, эти тенденции развития.

Вы сейчас сказали об этом, что было три тысячи лет назад. На самом деле я знаю сегодняшнее состояние – сохраняется это различие, а культурный традиционный фон общим является. Это очень интересно. В этом смысле мы действительно можем говорить о том, что Россия – это уникальная цивилизация. Это имеет под собой научные основания, подтверждаемые результатами вашей работы. Это очень важно.

Теперь перейдём к простым прагматичным вещам: сколько нужно? Серьёзно. Выделяли же вам средства. А сейчас что, всё? Они закончились, и дальше ничего?

А.Манахов: В этом году проект завершается. Для дальнейшего продления вопрос уже, наверное, к коллегам. Но размер проекта был 100 миллионов в год.

В.Путин: 100 миллионов можно найти. У Андрея Александровича денег видимо-невидимо.

А.Фурсенко: У меня нет 100 миллионов, я сразу могу сказать.

В.Путин: Пометьте, пожалуйста, Андрей Александрович.

А.Фурсенко: Есть. Я понял.

В.Путин: Это очень интересно и очень важно. Это изучение нас самих. Очень важно.

Я уже даже жалею, что засиделся в кабинете. Я бы с удовольствием вас ещё послушал, интересно.

Русская равнина – это большое пространство от Балтики до Уральских гор и от северных морей до Чёрного моря.

А.Манахов: От Белого до Чёрного моря. Очень обширная территория.

В.Путин: Да. И всё это наша история. Очень и очень интересно.

А.Манахов: И ещё об одном аспекте наших исследований более подробно, если позволите, Елизавета расскажет.

В.Путин: Пожалуйста.

Е.Рождественских: Добрый вечер, Владимир Владимирович!

В продолжение речи Андрея хотелось бы сказать, что, несмотря на все достижения палеогенетики в России, некоторые из них он уже осветил сегодня, многие не знают о существовании такого направления.

Приведу личный пример. В этом году я закончила магистратуру университета «Сириус», но до поступления сюда о такой науке, как палео- и археогенетика, я имела очень смутные представления. Я слышала, что где-то изучается ДНК мамонта, где-то исследуют геномы древних людей. Но складывалось ощущение, что этим занимается очень ограниченный круг людей и только в зарубежных лабораториях.

Однако в процессе обучения я узнала, что в России данное направление развито и что оно даёт мощную доказательную базу для развития исторических наук. И что даже студент может участвовать в таких работах.

Так, например, при работе над своей магистерской диссертацией я проводила генетические исследования костных останков представителей черняховской культуры, которая существовала на обширных территориях Восточной Европы – от Румынии до России, во II–IV веках нашей эры. При изучении генетических данных с использованием математических методов были проверены множественные теории о предполагаемых предках данной группы и некоторые из них были доказаны. Так, мы установили генетическую связь со скифо-сарматскими племенами и генетическую связь с греко-римлянами. Кроме того, была установлена генетическая связь с некоторыми народами Скандинавии, в частности с викингами, которые ранее никем не рассматривались как родственная группа черняховской культуре.

Также отмечу, что в археологическом этапе данных исследований участвует большое количество волонтёров, но многие из них могут не представлять, что те кости, которые они находят при раскопках, впоследствии могут попасть в руки генетиков на изучение. При этом правильность эксгумации и хранения этих останков очень важна для предотвращения загрязнения древней ДНК современной ДНК, которая может привести к сложностям при анализе генетических данных.

Поэтому видится необходимым информирование широкой общественности в принципе о существовании такого направления в России, как палеогенетика, и о её успехах. Со стороны участников нашего консорциума уже проводятся мероприятия по популяризации такой науки, как палео- и археогенетика: это и выступления на научных конференциях, это и чтение лекционных курсов, это и освещение в СМИ.

В «Сириусе» мы часто общаемся со школьниками и студентами, которые приезжают на образовательные модули. Мы всегда видим заинтересованность, когда рассказываем о тех исследованиях, которыми мы занимаемся, и когда мы показываем, как мы это делаем, наши лаборатории и наших учёных. Мы надеемся, что при поддержке палео- и археогенетических исследований мы и дальше будем увеличивать эту заинтересованность как в данном направлении науки, так и собственно в истории, на которую она влияет, в частности в заинтересованность историей нашей страны.

Благодарю за внимание.

В.Путин: Вы знаете, я уже говорил, действительно, этот вид деятельности, новая наука палеогенетика – действительно мало кто об этом знает, и воспринимается как сфера деятельности для избранных, совсем небольшого количества людей, специалистов узких, хотя это как раз наука на стыке наук – генетика, археология, я так понимаю, здесь всё, что угодно, и искусство даже, наверное.

Да, конечно, это важно – заняться популяризацией. Материал нужен. А так мы подскажем нашим коллегам из средств массовой информации. Здесь упоминался институт Эрнста, есть ещё у нас действующий Эрнст – Константин Львович, это Первый канал, можно поговорить с руководителями ВГТРК, с Олегом Борисовичем Добродеевым и с другими нашими коллегами из «Газпром-медиа», там у них огромный холдинг, есть ещё частные холдинги большие.

Поэтому мы обязательно сделаем, дайте только материал. Давайте так. Вы этим занимаетесь, да?

Е.Рождественских: Да.

В.Путин: Хорошо. Мы обязательно найдём там контактёра для Вас, может быть, даже из Администрации, которому легче будет Вас потом состыковать с теми, кто проявит интерес профессиональный из средств массовой информации, хорошо?

Е.Рождественских: Да. Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо Вам.

Всё, будем заканчивать?

П.Алипов: Ещё я.

Павел Алипов, доцент Российского государственного гуманитарного университета. Я историк, и как раз коллеги-палеогенетики естественным образом мостик перебросили к нашим гуманитарным наукам. Дело в том, что это, конечно, наши общие сюжеты: взаимодействие народов, единство народов, развитие цивилизаций.

Специфика нашей науки, не все понимают это, – дело в том, что есть исторические выкладки, которые могут просто менять мировоззрение людей и определять это мировоззрение, историческое мировоззрение.

Это я такую преамбулу делаю, потому что хочу рассказать Вам о некоторых практических вещах – о нашем взаимодействии с новыми территориями, в частности с Мариупольским государственным университетом.

Дело в том, что вообще это взаимодействие началось совершенно чудесным образом. В своё время это была личная инициатива нашего профессора Галины Гавриловны Ершовой – это крупнейший специалист по Мезоамерике. Казалось бы, ничего близкого нет к Донбассу и к этим сюжетам. Но так у неё горело сердце, что она взяла в октябре прошлого года села в автомобиль и поехала в Мариуполь знакомиться с людьми, смотреть, кто, как работает, просто увидеть, что в жизни происходит.

Вы знаете, первое, с чем она столкнулась, когда она стала общаться с коллегами, прежде всего она на историков попыталась выйти, – оказалось, что историк там остался только один, потому что все историки, которые работали раньше, все перебазировались в Киев. А почему они перебазировались? А потому что они выстраивали десятилетиями совершенно другую картину мира, как раз объясняя, что мы совсем разные народы, что нас ничего не связывает, – понятно, все эти вещи, о которых постоянно говорится. Но ситуация была патовая.

В.Путин: Отправляйте их к генетикам. Они всё быстро расставят на свои места.

П.Алипов: Да, я думаю, что это перспективно.

Но дело в том, что они обратились с другой проблемой. Впереди новый учебный год. А как учить студентов-историков? Потому что все учебники, все пособия – абсолютно невозможно учить этих ребят, потому что картина мира совершенно другая.

И вот тут как раз включился университет, потому что мы же гуманитарный университет, это дело чести, – собрали учебники. Российский государственный гуманитарный университет: для нас история – это главная специальность.

И тут мы стали собирать и учебники, и пособия, и заодно ещё оргтехнику – скидывались просто лично преподаватели и сотрудники. И тут возник в этой истории я, потому что Галина Гавриловна позвонила и говорит: Паша, поедешь с этим грузом?

Я поехал, это был конец января прошлого года. Конечно, встретиться мы смогли только с руководством – ректоры, проректоры. Почему? Потому что просто ещё был разрушенный тогда университет. Картина была такая, что пробоины в стенах, никакого отопления, и в нескольких кабинетах, в которых не было этих пробоин, они запирались, включали обогреватели, и так ректоры с проректорами работали. Естественно, студентов мы тогда ещё не видели, потому что они все на онлайн были переведены.

Дальше возникла идея: этого мало. Отвезли, снабдили этой литературой. Она, кстати, очень пригодилась, и нас благодарили. Действительно, учебный процесс был нормализован благодаря этим книгам. Но я говорю: где же студенты, надо с ними встречаться. И дальше мы стали новый шаг планировать. Надо сделать какой-то «круглый стол», чтобы «живьём», чтобы наши ребята могли встретиться с мариупольскими ребятами.

И тут, я Вам скажу, было несколько очень важных вещей для меня лично, когда я этот вопрос озвучил. Стали мы планировать, а в душе было немножко страшно: смогу ли я своих уговорить ребят поехать туда и, соответственно, как нас встретят те ребята.

Что удивительно: когда мы стали – сначала мы в апреле планировали, но там по соображениям безопасности пришлось перенести, и в итоге мы в августе смогли осуществить эту вторую поездку и уже с нашими студентами. Нас министерство сориентировало, что два человека, потому что большую группу пока не надо.

Оказался конкурс, просто конкурс! В итоге я взял с собой девочку. Извините за сексизм, я вообще не ожидал, что девочка захочет поехать, потому что ну как-то мальчики посмелее. И тут мне эта девочка говорит: Вы знаете, Павел Андреевич, если не будет хватать места, я просто поеду на полу в машине или в автобусе. Она меня потрясла, эта девушка, я, естественно, её записал тогда.

Но дальше интересней развивалась ситуация. Через несколько дней я выхожу из кабинета, подхожу к лифту, уже домой собирался. Мне преграждает дорогу парень, наш мальчик-студент, и говорит: Павел Андреевич, что это такое, почему эта девочка едет, я круглый отличник, во всех мероприятиях участвую, а Вы взяли девочку, а меня не берёте, я тут должен сидеть. И тут я понял, что запрос есть наших ребят туда ехать.

И когда мы уже оказались в Мариуполе и встретились с теми ребятами, получился абсолютно нормальный, заинтересованный разговор, то есть они хотят встречаться, они хотят общаться. А самое главное – там уже другая инфраструктура: к августу, за эти полгода, даже, наверное, меньше, там просто город… Ну Вы были, поэтому Вы знаете всё, там Невский район, Изумрудный. И главное, уже университетский кампус возрождается, уже корпус введён в эксплуатацию.

К чему я Вам всё это рассказываю? Здесь много можно, конечно, этих картинок, зарисовок… Надо, мне кажется, этот потенциал, который уже нарабатывается, и видно стремление общаться, взаимодействовать, работать, надо его не потерять.

И я бы просил Вас, Владимир Владимирович, какое-то такое поручение дать, чтобы была возможность заложить на будущее такую большую ежегодную конференцию, не буду говорить конгресс, хотя мечта была такая, заложить такую гуманитарную, может быть, не чисто историческую, чтобы там были международники, политологи помимо историков, потому что именно гуманитарная составляющая сейчас важна, мировоззренческая. Чтобы мы могли это проводить и привлекать ещё и иностранных исследователей, у нас ведь много дружественных стран, мы про это тоже говорим. Ну что, Запад отвалился на какое-то время, всё равно потом придут и сами проситься будут.

В.Путин: Кушать захотят.

П.Алипов: Да. У нас Латинская Америка, у нас та же Сербия. Не буду перечислять уже, кого можно было бы пригласить, но только это должно быть такое мощное.

А в рамках этой конференции ещё мечта такая была сделать школу молодых гуманитариев, историков, не знаю, кого. Потому что эту идею мне подала сама ректор Мариупольского университета Лариса Анатольевна Сиволап. Мы с ней стояли на берегу моря, просто романтическая история: Азовское море, август, лето. Она стоит, показывает нам, что вот уже тут люди плавают и всё нормально. Она говорит: посмотрите, а вот могли бы по-человечески всё сделать, такими темпами город восстанавливается. Есть шансы большие, что будут вот эти санаторные зоны восстановлены, и вполне можно было бы какой-то корпус снять, чтобы ребята совместили приятное с полезным. В конце концов это потенциал городской.

Вот я разговорился, сейчас закончу, но, если бы весь этот комплекс такой реализовать, это не только бы в науке выстрелило, что называется, но это и для города, и для всего Донбасса такое событие крупное, яркое было бы, которое инфраструктуру города позволило бы развивать, потому что на такое событие приезжают люди. Это всё за собой повлечёт и какие-то такие хозяйственные вещи.

Вот, Владимир Владимирович, если поддержите, было бы очень здорово.

В.Путин: Павел Андреевич, я считаю, что это очень важно, тем более что это псевдоисторики, о которых Вы сказали, людям промывали мозги там десятилетиями. Очень важно, чтобы на основе истинных, настоящих, серьёзных исследований у людей было ясное представление, кто мы, что мы, кто и что из себя представляет. Часть нашей общности, такой этнической, культурологической, языковой. Чтобы у нас у всех было ясное, чёткое, основанное на научном знании представление об этой общности русского мира. Чрезвычайно важно.

Считайте, что, Павел Андреевич, мы договорились. Это не такие исследования, которые требуют большой лабораторной базы. Здесь язык закрыл он, и рабочее место убрано. Главное, чтобы голова была на месте.

П.Алипов: В этом плюс гуманитарных наук, между прочим.

В.Путин: Я знаю, я же сам гуманитарий, поэтому я так и говорю уверенно. Это недорого стоит в материальном смысле, в денежном, но очень много значит. Считайте, что мы договорились.

П.Алипов: Спасибо большое.

А.Шапиева: Уважаемый Владимир Владимирович!

Шапиева Анна, Забайкальский государственный университет, председатель совета молодых учёных и студентов.

Прежде всего хочу Вас поблагодарить за внимание и поддержку нашего университета. Благодаря дальневосточному треку федеральной программы «Приоритет-2030» нам удалось вовлечь в наши лаборатории более 30 молодых исследователей.

В.Путин: Аня, извините, ради бога, чтобы не забыл.

Но когда Вы будете организовывать это, обязательно воспользуйтесь результатами исследований, тех, которые здесь находятся.

П.Алипов: Мы пригласим, да.

В.Путин: Это реально имеет значение. Это просто будет вас подкреплять на каждом шаге. Даже если что-то не совпадает с нашими… Не важно. Важно, чтобы это было по-честному и прозрачно, объективно и основано на реальном знании.

Извините, Аня. Пожалуйста.

А.Шапиева: Практическая польза науки.

В нашем Забайкальском госуниверситете в рамках программы мы вовлекли более 30 молодых исследователей нашей лаборатории. Сегодня ребята работают над проектами по импортозамещению вместе с предприятиями края. Это такая мощная возможность и поддержка для молодых исследователей.

Сегодня для них запущен ряд научных и образовательных программ, в том числе ребята работают над проектом создания кампуса мирового уровня в Чите по Вашему поручению.

Мои исследования связаны с изучением кадрового обеспечения сферы науки и инноваций, связаны с изучением системы мотивации молодёжи в науку, поскольку, я считаю, и мои исследования это подтверждают, сегодня это критически важная область. Нам действительно нужно наращивать кадровый резерв в сфере науки и, безусловно, восстанавливать престиж и статус учёного в обществе.

Сегодня эта задача стоит и в рамках десятилетия науки и технологий, и в рамках национальных проектов, и, конечно, это ключевая задача для каждой научной и образовательной организации в нашей стране.

Сегодня в России созданы, на мой взгляд, беспрецедентные меры поддержки для молодёжи, для их исследований. Аспиранты всей страны, тысячи студентов с большой благодарностью встречали Ваш указ, о котором Вы сегодня уже говорили, про стипендию для аспирантов. Это на самом деле нашло большой отклик в молодёжном сообществе.

Мне хотелось бы, наверное, от лица всего сообщества Вас за это отдельно поблагодарить, большое спасибо.

Сегодня аспиранты не будут переживать за такие материальные вопросы и смогут больше времени уделять науке. Я сама уже далеко не аспирант, но я очень рада за своих ребят, за будущих аспирантов, то есть тех студентов, которые сегодня посмотрят в сторону науки как профессиональной точки развития.

Безусловно, это одна из классных возможностей для современной молодёжи. Я хотела бы сегодня поделиться опытом ещё одной такой дополнительной возможности для молодёжи, занятой наукой, исследованиями, которая сегодня создана по инициативе Координационного совета по делам молодёжи для школьников, студентов, аспирантов и молодых учёных. Конечно, я говорю о Менделеевской карте.

Это проект, который был поддержан и Министерством науки и высшего образования, и профильными ведомствами, и Государственной Думой, и нашёл отклик у более 30 партнёров из бизнеса.

«Менделеевская карта» – это такая большая программа лояльности для молодёжи, которая позволяет им получать различные бонусы и является прямой мерой поддержки.

На сегодняшний день Менделеевская карта – это ещё и такой важный инструмент формирования сообщества молодых учёных. Действительно, благодаря такой поддержке мы можем встречаться чаще, общаться чаще, делиться мнениями, создавать такие взаимные проекты, в том числе здесь и сегодня.

Мне кажется, что наряду с теми сложившимися уже позитивными тенденциями развития этого проекта он заслуживает внимания на федеральном уровне и мог бы получить такую поддержку от государственных структур, в частности музеев, театров, санаториев. Это на самом деле очень востребовано в среде молодых учёных. Я общаюсь с коллегами, в том числе на предмет этого проекта, и получаю именно такой отклик.

Было бы здорово, если бы такая мера поддержки стала ещё доступна и от государственных организаций. Поэтому мы бы Вас попросили поддержать проект и в этой части.

Спасибо.

В.Путин: Можно уточнить? Она ведь, эта Менделеевская карта, предоставляет определённые льготы. Какой там источник?

А.Шапиева: На сегодняшний день это партнёры. Это различные скидки.

В.Путин: Это я понимаю. Но это конкретные партнёры по различным областям, направлениям деятельности?

А.Шапиева: Да, это «Росатом»…

В.Путин: Это понятно. А музеи, театры здесь при чём?

А.Шапиева: А это такая социальная мера поддержки молодых учёных. То есть Менделеевская карта, она не только про скидки на авиа- или ж/д-билеты, это ещё и дополнительные мероприятия от наших партнёров.

Было бы здорово, если бы молодой учёный мог, скажем так, получать некоторые преференции именно за свой статус, именно за свою работу как учёного. То есть отдельная такая область, отдельный статус. Это дало бы нам возможность подчеркнуть особую роль науки, ещё раз продемонстрировать и школьникам, и в целом обществу мысль о том, что всё-таки сегодня развиваться в науке можно. Государство, бизнес видят молодых учёных и активно поддерживают их старт в науке и такую поддержку получают.

В.Путин: Когда Вы сказали про музеи, театры там, выставочные залы, наверное, да?

А.Шапиева: Да, конечно.

В.Путин: То я сразу вспомнил про другую форму поддержки молодых ребят – это Пушкинская карта.

А.Шапиева: Есть такая.

В.Путин: Видимо, Вы это тоже имели в виду. Смотрите, что там. Просто вот эта Менделеевская карта и Пушкинская карта действуют на разных принципах.

А.Шапиева: Да.

В.Путин: Если Менделеевская карта основана на том, что преференции предоставляются компаниями какими-то, то Пушкинская карта – источником финансирования является бюджет, и деньги идут молодым людям, которые могут посещать те же самые музеи, театры и так далее. Это поддерживают сами театры, сами музеи, сами выставочные пространства и так далее. Но это бюджет выделяет средства.

А вот в данном случае, Вы сказали про Менделеевскую карту, – это партнёры, крупные компании, для них это дополнительные расходы.

А.Шапиева: Да.

В.Путин: Это же не бюджетные деньги. Конечно, мы можем и обязательно мы это сделаем, проговорим и с теми, кто финансирует вот эту работу в рамках Менделеевской карты.

А что касается социальной части и просто расширения, скажем, действий этой Менделеевской карты, тогда нужно, чтобы Правительство ещё проработало, возможна ли и с какого времени поддержка со стороны федерального бюджета. Сейчас бюджет уже практически принят, поэтому внести туда дополнительные какие-то изменения, связанные с расходами, наверное, будет непросто. Но идея сама по себе хорошая. Подумаем, как её реализовать. Хорошая идея.

А.Шапиева: Спасибо. Мы готовы подключиться к тому, чтобы подумать над механизмами.

В.Путин: Но механизм простой – деньги на стол. Надо Силуанову сказать: давай деньги. Он сейчас будет плакать: денег нет. Но не важно.

А.Шапиева: На молодых учёных надо найти.

В.Путин: Так и передам.

А.Шапиева: Спасибо, Владимир Владимирович.

В.Путин: Согласен. Обязательно поработаем. Хорошая идея. Я не думаю, что это уж так дорого будет стоить.

Какой возраст учёных, наверное, и студентов? Во-первых, студенты имеют возможность пользоваться Пушкинской картой.

А.Шапиева: И активно пользуются.

Почему я про статус, такую особенность молодых учёных говорю? Менделеевская карта рассчитана прежде всего на призёров олимпиад и профессиональных конкурсов из числа школьников и студентов. Все аспиранты и молодые учёные до 35 лет.

В.Путин: Надо посмотреть, кто из них попадает под действие Пушкинской карты…

А.Шапиева: Студенты, до студентов.

В.Путин: Да. Кто не попадает. И тогда на эту категорию разработать механизм. Она немногочисленная, эта категория.

А.Шапиева: Мы уже с Вами всё придумали.

В.Путин: От того, как мы с Вами придумали, до того, как бюрократия всё это реализует, времени много проходит. Мы постараемся это ускорить.

Андрей Александрович на нашей общей встрече жаловался на бюрократию, хотя сам бюрократ.

Обязательно поработаем. Хорошая идея.

А.Шапиева: Спасибо большое.

В.Путин: Заканчиваем?

К.Стариков: Уважаемый Владимир Владимирович!

Кирилл Стариков, компания «Геоскан», аспирант Санкт-Петербургского государственного университета.

Сейчас в России активна программа запусков школьных наноспутников формата Kopsat. По этой программе за 2022–2023 годы было запущено спутников больше, чем по образовательным программам других стран за тот же срок. Более 30 аппаратов активно работают и выполняют научно-исследовательские, прикладные и, конечно, образовательные задачи.

В рамках программы сформировался полный набор отечественных технологий, которые необходимы для запуска наноспутников в космос. Это ряд спутниковых платформ от российских частных компаний, контейнеры для запуска на ракете-носителе, это камеры как бюджетного сегмента, так и для сдачи ДЗЗ высокого разрешения, двигатели, различные научные и полезные нагрузки.

У этого проекта есть потенциал расширяться как в увеличении наукоёмкости данных со спутников, так и в охвате программы и увеличении количества школьников, также создавать больше возможностей для молодых учёных, участвовать в реальных научных проектах и обрабатывать реальные данные с таких наноспутников. Мы над этим будем работать, развивать этот проект.

Также во время работы с текущими спутниками возникла задача приёма данных с этих аппаратов и развития наземного сегмента. Проект сети открытых наземных исследовательских комплексов, руководителем которого являюсь, признан решить данную задачу, предоставив открытое и доступное программное обеспечение и аппаратную платформу для создания сети наземных станций.

Сейчас компания «Геоскан» на безвозмездных условиях поставляет по всей России по школам и образовательным организациям от Калининграда до Камчатки 50 комплектов наземных станций. Школьники с помощью этих станций смогут не только принимать данные, фотографии или данные с полезных нагрузок, но также получать новые знания по всем смежным дисциплинам.

По своему опыту могу сказать, что детям это очень интересно. Проводили занятия с детьми средних и старших классов, собирали антенны, принимали с этих антенн фотографии и со спутников. Их это очень сильно увлекает, искренний интерес у детей появляется.

Кажется, что эти проекты – сети наземных станций и образовательных спутников – прекрасно друг друга дополняют и создают возможность для уникального в мире научно-образовательного проекта, в котором просматривается очень чёткая линия, когда школьник работает с этой антенной, в рамках дополнительного образования получает какие-то знания, затем выбирает соответствующую специальность в университете. В университете, будучи студентом, работает с полезной нагрузкой: либо придумывает эксперименты, либо её разрабатывает руками, – и уже в дальнейшем, после университета, с опытом, он выбирает соответствующую специальность в данной сфере будущего.

Также хотел отметить, что с целью сотрудничества как по станциям, так и по спутникам к нам уже обратились наши международные коллеги из университета Пекина Цинхуа, из Африканского региона. Мне кажется, это направление тоже очень важное, и мы будем его развивать, так как сотрудничество в данной сфере по науке, по образованию мы тоже считаем очень важным.

Спасибо.

В.Путин: Не за что пока. Чего надо?

К.Стариков: Да в принципе ничего. Мы работаем, развиваемся. Но было бы здорово…

В.Путин: Вот хороший человек.

К.Стариков: Знаю, что недавно Вы поручили организовать национальный проект по космической сфере. Было бы здорово, если бы такие образовательные программы входили…

В.Путин: Вписали, да?

К.Стариков: Да.

В.Путин: Кирилл Игоревич, если по-серьёзному, то очень важное, перспективное направление. Мы будем развивать дальше и поддерживать. Я обязательно с руководством «Роскосмоса» поговорю. И конечно, если ребята участвуют в деятельности по выведению – мы им даём возможность работать над аппаратами, которые в космосе оказываются, то, конечно, нужно создавать наземные станции, комплексы. Согласен. Там нужно какое-то дополнительное финансирование?

К.Стариков: Тут идея в том, чтобы сделать этот проект более широким, направленным на большее количество школ, университеты задействовать, то есть расширить этот сам проект. Мы своими силами можем и проекты станций, и спутников, но именно это расширение, мне кажется, очень важно.

В.Путин: А вы с «Роскосмосом» в контакте?

К.Стариков: Да, мы в контакте. Они поддерживают идеи и станций, и спутников. Просто хотелось бы, чтобы этот проект…

В.Путин: Был вписан туда, в программу?

К.Стариков: Да.

В.Путин: Хорошо. Я с Юрием Ивановичем [Борисовым] обязательно переговорю.

К.Стариков: Спасибо большое.

В.Путин: Вам удачи.

М.Криницкий: Владимир Владимирович, добрый вечер!

Михаил Криницкий, с сентября этого года заведующий лабораторией машинного обучения в науках о Земле на физтехе и в том числе старший научный сотрудник Института океанологии РАН.

Почему я так представляюсь? Собственно, моя тема немножечко вбок от кадрового потенциала, она про климат и искусственный интеллект. Мы знаем, что изменения климата отражаются у нас в стране примерно в два раза сильнее по сравнению со всеми другими странами в целом.

В.Путин: У нас потепление быстрее идёт, бóльшими темпами, чем в других регионах.

М.Криницкий: Да. Это, как экономисты говорят, за счёт эффекта низкой базы.

В.Путин: Да. А потом мы северная страна, у нас вечная мерзлота подтаивает и прочее.

М.Криницкий: Да-да, есть такой эффект. Это очень серьёзно.

В.Путин: Поэтому в процентном отношении у нас быстрее идёт процесс.

М.Криницкий: Да, действительно так.

В этот момент мы понимаем, что первое и самое важное, что мы должны делать, – это начать измерять собственные эффекты, которые с этим связаны.

У этого вопроса есть две стороны. Сторона номер один – сами измерения, они должны быть корректными, надёжными. Сторона номер два – это проблема адекватного восприятия результатов наших исследований на международной арене.

Собственно, первая сторона связана с измерениями: мы измеряем способность наших территорий – лесов, пашен, болот, морских акваторий – к депонированию, то есть к поглощению парниковых газов, либо к эмиссии парниковых газов. Мы работаем над тем, чтобы разрабатывать новые методы измерений, чтобы расширять сеть измерений. Это производится в рамках нескольких проектов: например, важнейший инновационный проект государственного значения по мониторингу климатически активных веществ и проект Минобрнауки «Карбоновые полигоны».

В.Путин: Если активно начнёт таять всё-таки вечная мерзлота, насколько критичны будут её выбросы метана и насколько [они будут] увеличиваться?

М.Криницкий: Есть разные оценки. Действительно, существуют оценки, которые говорят о том, что таяние вечной мерзлоты может сработать в качестве некоторой такой метановой бомбы. Есть другие оценки… Это нужно эмпирически проверять, в том числе это проверяется на некоторых моделях. Про модели я сейчас ещё затрону вопрос.

Соответственно, вторая сторона всей этой проблемы как раз связана с тем, как наши методики оценки вот этих процессов – природных процессов и миссий поглощения парниковых газов, воспринимаются на международной арене. Почему это важно? Собственно, через полтора-два года у нас заработает углеродный трансграничный экспортный налог, зависимый от методик оценки: будет ли он считаться по нашим методикам или не по нашим методикам. Сейчас есть оценки, которые говорят, что разница в величине этого налога может составлять несколько десятков миллиардов долларов в год, если это в долларах оценивать. Соответственно, это на самом деле очень важно просто с точки зрения денег.

С точки зрения измерения и моделирования природных процессов мы сейчас работаем над тем, чтобы моделировать их или измерять. Соответственно, я в этом участвую, в частности в этих двух проектах, в том числе с применением методов искусственного интеллекта: мы разрабатываем новые методы с применением искусственного интеллекта, мы адаптируем уже известные классические методы.

Здесь существует некоторая проблема. Она состоит в том, что, когда мы начинаем применять искусственный интеллект методом машинного обучения в этих науках, то есть в науках о климате, в науках об атмосфере, об океане – в науках о Земле в целом, мы сталкиваемся, во-первых, с некоторым неприятием наших результатов и наших методов даже на территории нашей страны. Это вполне понятный академический скепсис по отношению к новым методам, потому что методы искусственного интеллекта появились не так давно. У нас появляется очень много специалистов по искусственному интеллекту. Это очень хорошо. Но обычно эти специалисты сейчас не очень квалифицированные в физике, океанофизике, в атмосфере и в климате. А, например, те специалисты, которые обучаются по климату и физике атмосферы океана, далеко не всегда имеют экспертизу в искусственном интеллекте.

Я сам преподаватель, я преподаю предмет «искусственный интеллект для океанологов», но это единичные истории. То есть здесь есть большая проблема – проникновение искусственного интеллекта и в саму академическую сферу, в науку о Земле да и в естественные науки в целом. Я поговорил с коллегами, это действительно большая проблема.

И в образовании. Хорошо, в Физтехе мне удалось запустить этот курс – «искусственный интеллект для океанологов». Но это тоже единичная история. Есть большая проблема, со скрипом проходят такие инициативы.

Вторая сторона – это восприятие наших методов, вот этих новых методов, результатов наших исследований с классическими методами на международной арене. Естественно, здесь, видимо, сейчас очень мощный есть политический подтекст.

Мы с этим работаем, мы активно публикуемся. Это тот фактор, который позволяет нам продвигать результаты наших исследований на международной арене. Мы публикуемся в хороших рейтинговых журналах. Мы демонстрируем наши результаты на международных конференциях. То есть мы делаем многое для того, чтобы продвинуть наши результаты. Но у нас очень мало времени. Буквально полтора-два года – и уже заработает тот самый налог. Соответственно, есть ощущение, что этих темпов недостаточно, тех, которые мы публикуем и демонстрируем.

Например, в отношении этой проблемы я думаю, что имеет смысл реализовывать некоторые образовательные инициативы, то есть действовать методами, что называется, мягкой силы в тех местах на международной арене, в которых готовы видеть результаты наших исследований. Это могут быть какие-то выездные серии семинаров, выездные серии лекций, может быть, даже какие-то образовательные программы в тех государствах, которые готовы их принять, которые, например, исторически не так мощны в своей экспертизе по климату и по искусственному интеллекту. Я подчеркну, это на самом деле очень важно, что специалисты должны иметь экспертизу одновременно сразу в двух областях. Это одна из сложностей, с которой я всё время сталкиваюсь в образовательной части.

И здесь я как раз перехожу к решению второй проблемы, которую хотелось бы закрыть. То есть повысить интенсивность проникновения искусственного интеллекта, сложных статистических методов машинного обучения в естественные науки. В частности, меня прежде всего заботят науки о Земле, но я вижу, что все естественные науки этим страдают.

Соответственно, повысить интенсивность проникновения искусственного интеллекта и в образовательные программы, которые ориентированы именно на студентов, которые изучают океан, атмосферу, климат. Потому что для них искусственный интеллект должен выглядеть совсем по-другому, это не порождение каких-то картинок или текста, это сложные статистические модели, которым нужно обучаться немного по-другому, нежели сейчас обучают стандартных специалистов по искусственному интеллекту.

Соответственно, запросов, я думаю, сейчас таких административных два.

Это повышение интенсивности образовательных программ – и у нас, на территории России, и, возможно, где-то за рубежом, где это способны сейчас воспринять, – в отношении экспертиз по климату и по искусственному интеллекту, который имеет отношение к наукам о климате, к наукам об океане и об атмосфере.

В.Путин: Первое, что касается образовательных программ. Полностью с Вами согласен: в Китайской Народной Республике со школы начинают изучать искусственный интеллект, со школы.

Мне Герман Оскарович передал прямо учебники, по-моему, чуть ли не с первого класса. Там шесть, по-моему, учебников, всего шесть книжек. Это правильно, наши друзья делают абсолютно правильно.

Нам с учётом уровня образования в России это абсолютно нормально, по зубам. Вопрос в том, чтобы правильно выстроить школьные программы, по определённому возрасту, и это безусловно будет повышать проникновение искусственного интеллекта в разные сферы.

Я зафиксировал то, что Вы сказали. Это абсолютно верно. Но, конечно, недостаточно внедрять это в школьные программы, нужно работать «ширше и глыбже», и мы будем стараться это делать. Мы сейчас как раз этим и занимаемся. Здесь можно бесконечно говорить на эту тему. Но я с Вами согласен, такая задача перед Правительством стоит.

Теперь по поводу того, что нужно использовать эти возможности при изучении Земли, океана, климата и так далее. Конечно, системы больших данных в таких сферах исследования имеют первостепенное значение и придают им больший смысл, и результативность намного будет выше. Просто здесь и говорить не о чем, если мы можем помочь в использовании этих возможностей, которые сейчас есть. Кстати, говорили, в «Росатоме» и в «Сбере» том же, и в некоторых других наших компаниях, которые пока не хотят себя показывать особенно, но у них хорошие результаты достигнуты. Вот это всё можно сделать, можно поддержать.

Дальше – нужно добиваться, как Вы сказали, признания результатов наших исследований и по поглощению выбросов, и по тому, что у нас реально происходит в промышленности, в природе. Да, конечно, нужно над этим работать. Это очевидная вещь.

По поводу того, что сможем мы добиться или не сможем, – вопрос такой риторический.

М.Криницкий: Надо просто действовать.

В.Путин: А действовать нужно в любом случае.

М.Криницкий: Да.

В.Путин: Да. Если не действуешь, то всё отмирает. То, что не применяется, отмирает. Поэтому это точно совершенно, нужно действовать, нужно работать, нужно добиваться признания. Но энтузиазм наших конкурентов, связанный с этими исследованиями и с попыткой внедрения трансграничного налога, связан с их стремлением погасить наши конкурентные преимущества, в том числе при использовании углеводородов.

Весь смысл трансграничного налога в чём? У нас дешёвые энергоносители, энергоресурсы, первичный источник дешёвый, от этого у нас дешевле всё. Это и металлы, удобрения – всё, что составляет значимые статьи нашего экспорта, всё дешевле, чем у них. А они хотят с помощью административных манипуляций решить для себя эту проблему конкурентоспособности.

Но здесь возникают проблемы сегодняшнего дня. Во-первых, они сами ограничивают свои возможности в сотрудничестве с нами. Для Европы источник дешёвых энергоносителей ими же сами перекрывается, или это делается их союзниками из Соединённых Штатов, которые им перекрывают по политическим соображениям наши дешёвые первичные источники энергии, или просто взрывают газопроводы, или закрывают.

Польша взяла и закрыла газопровод «Ямал-Европа», который идёт в Германию. Украина взяла и закрыла одну из систем, одна работает до сих пор, а одну они закрыли. Из Европы, из той же Германии деньги получают, в том числе на вооружение, и на пенсии, и на социальные выплаты, и на зарплаты, а нужный им газ из России перекрыли. А немцы всё это глотают, потому что у них нет суверенитета, а у некоторых руководителей правительства нет и, видимо, достаточной профессиональной подготовки для принятия качественных профессиональных решений.

Известно, над ними весь мир подсмеивается, я сейчас не буду называть фамилии, но реально подсмеивается весь мир. Но они пока с этим живут. Это их дело. Но важность ещё трёхлетней давности вот этого трансграничного налога остаётся, но она не такая острая, как была вчера, потому что они меньше от нас получают всех этих продуктов. А те развивающиеся экономики, с которыми мы активно сотрудничаем, намерены и будем это делать, они сами являются предполагаемыми объектами нападения со стороны развитых экономик.

Поэтому мы вполне можем вместе, скажем, в рамках БРИКС, продвигать эти идеи, о которых Вы сейчас говорите. Но добиваться признания результатов нашей, вашей работы, безусловно, нужно. Так что будем это делать обязательно.

Только вы сформулируйте конкретно, если вам нужна какая-то конкретная помощь – вам, вашей компании, вашему учреждению, мы постараемся это сделать, потому что это важно. Я согласен полностью, Вы на острие того, что нужно стране.

М.Криницкий: Хорошо.

В.Путин: Это совершенно очевидные вещи.

М.Криницкий: Спасибо. Сформулируем.

В.Путин: Только чтобы это не пропало. Андрей Александрович зашёл через «Сириус».

М.Криницкий: Уверен, что не пропадёт.

В.Путин: Через Елену Владимировну. Вы оптимист. Это хорошо, это радует.

М.Криницкий: Я ещё молод.

В.Путин: Да, так и есть. Пессимисты, как известно, это хорошо проинформированные оптимисты.

Отдайте, пожалуйста, Елене Владимировне. Она сможет нам передать, ладно? Спасибо.

М.Криницкий: Хорошо.

Владимир Владимирович, это было заключительное из тех слов, которые были запланированы. Если не будет ещё заключительного слова…

В.Путин: Пожалуйста-пожалуйста.

М.Криницкий: Вроде бы не планировалось. Тогда можно пойти в фойе и сделать общее фото. Был такой запрос от наших коллег. И от меня тоже.

В.Путин: Хорошо, с удовольствием, давайте.

Спасибо вам большое. Мне было очень интересно послушать. Я бы некоторых коллег послушал ещё и ещё, потому что это не может не вызывать интереса. Не буду сейчас выделять особенно, но это просто интересно. Я искренне вам завидую и радуюсь за вас, что вы себя нашли в таких интересных, перспективных направлениях.

И видно, что вы все увлечены тем, чем вы занимаетесь. Это, безусловно, наполняет жизнь таким конкретным, серьёзным, полезным и интересным содержанием, и делает человека счастливым.

Хочу вам пожелать успехов.

Спасибо.