Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Д.Медведев: Здравствуйте! Как жизнь?

Реплика: Хорошо.

Д.Медведев: Тогда я для затравки разговора своими впечатлениями поделюсь. Я, конечно, совсем немного здесь пока времени пробыл, но очень интересно. Интересна прежде всего (для меня, во всяком случае) сама атмосфера, потому что для того, чтобы понять организацию тех или иных бизнесов и погрузиться глубже, нужно немножко поизучать это всё. Но то, как всё это дышит, как это всё выглядит, это здорово. Я побывал в нескольких местах, начал с Twitter, это справедливо, потом Cisco, потом Apple, сейчас зашёл к коллегам в Yandex, везде разная атмосфера, где‑то совсем камерная, где‑то, наоборот, неформальная, но сильно отличается от того, что, к сожалению, в подобных случаях существует в России. Это главное, что нужно исправлять.

У нас тоже целый ряд событий состоялся, вы знаете, мы создаём новую территорию в Сколкове. Не знаю, насколько всё это будет удачным, потому что загадывать трудно, но, во всяком случае, будем стараться там что‑то сделать приличное. Сегодня уже подписали соглашение с Cisco, довольно серьёзное, они сделают там несколько R&D-центров. В общем, разговор был хороший. Это самое начало, ещё раз повторяю, никто не собирается копировать Силиконовую долину, потому что это, наверное, невозможно. Особое место уже, очень мощное, сильное; но какие‑то принципы, конечно, было бы отсюда желательно позаимствовать для России. Если вы мне скажете, что отсюда нужно вытащить в Россию, кроме людей, конечно (а это само собой разумеется, это главный капитал, это даже не обсуждается), может быть, ещё что‑то можно захватить?

Реплика: Дмитрий Анатольевич, позвольте от лица американской бизнес-ассоциации российских профессионалов, присутствующих здесь, поблагодарить Вас за то, что Вы согласились на встречу. Здесь нас несколько десятков, сейчас Вы будете выступать в Стэнфорде, нас там будет несколько сотен, и вообще нас в Силиконовой долине несколько тысяч. Все мы работаем в области информационных технологий.

Д.Медведев: Вообще в Калифорнии сотни тысяч.

Реплика: Сотни тысяч, да. Но несколько тысяч работают в области технологий и инноваций, и нас всех объединяет то, что, конечно же, мы очень любим Россию и хотим как‑то привнести что‑то в свою страну. Естественно, нас всех интересует Ваш проект в Сколкове, построение российской силиконовой долины. И, как известно, местная Силиконовая долина сильна людьми и связями. Поэтому при построении Сколкова, нам кажется, что компаниям, которые будут там, очень важно общаться с людьми отсюда. Это профессора, это учёные, это инженеры, это предприниматели, это венчурные капиталисты. И самое главное, что нужно этим компаниям, – это выход на международные рынки.

Поэтому у нас есть такое предложение – попробовать на базе нашей ассоциации построить представительство Сколкова в Силиконовой долине, для того чтобы компании оттуда могли бы, так сказать, иметь выход на Силиконовую долину, на капитал, на компании, на предпринимателей. С другой стороны, компании, которые основаны здесь, могли бы иметь лёгкий выход в Сколково, потому что сейчас это могут себе позволить только такие корпорации, как Intel, Microsoft.

Д.Медведев: Да, конечно.

А.Дворникова: Силиконовая долина – это изначально маленький стартап.

Д.Медведев: Вас как зовут?

А.Дворникова: Дворникова Анна. Ассоциация AmBAR, президент.

Д.Медведев: Аня, Вы знаете, самая большая ценность, которая, наверное, есть и здесь, и вообще, наверное, самая большая ценность – это общение, особенно когда это общение не на праздные темы, а по делу. И конечно, очень важно, чтобы эта наша задумка в Подмосковье, в Сколкове, сохранила такой дух, который существует здесь. Не только здесь, на самом деле ведь не только Силиконовая долина существует, есть и другие такие большие парки, солидные, интересные в других странах. Как это сделать? Это вопрос коммуникации, вопрос того, насколько вы будете близки с теми же самыми компаниями, которые будут размещаться в Сколкове, насколько часто вы будете общаться, насколько будет вообще быстро происходить переток. Объективно мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы значительная часть людей, которые хотят себя попробовать в российских условиях, вернуться или что‑то своё сделать, она просто бы могла это сделать. Это, конечно, я понимаю, не делается указами Президента. Если бы это было так, то я бы давно подписал – и всё.

Это даже не делается только деньгами, я недавно на эту тему рассуждал, когда общался на питерском форуме. Почему трудно создавать стартапы в России, почему многие люди, которые живут и работают в той же самой Америке или других местах, не возвращаются, а работают здесь?

Ведь сейчас это уже не только проблема зарплат, потому что более или менее зарплаты выровнялись, и хороший специалист в России точно будет получать где‑то плюс-минус сопоставимые деньги. Но проблема в том, какова окружающая среда, потому что сами по себе деньги – ещё не все. А допустим, возможность вести собственную научную работу, вопрос коммерциализации тех разработок, которые сделаны, просто сама команда – вот этого нет. И это, наверное, создать сложнее, чем просто нафаршировать оборудованием и деньгами. Мне кажется, что это действительно самое главное и самое сложное.

И я абсолютно с Вами согласен, что для московской структуры, для Сколкова главное не только в том заключается, чтобы притащить грандов-гигантов типа Cisco или Apple. Во‑первых, они и так придут просто для того, чтобы присутствовать на рынке, и они уже эти решения приняли. Я просто в этом абсолютно уверен. Это не проблема вообще. А именно в том, чтобы маленькие компании заработали, и те малые компании, которые, допустим, здесь, в Соединённых Штатах, есть, и собственно российские компании. Если Вы считаете, что можно создать такое сообщество для того, чтобы общаться, то я буду только рад этому. Вот сидит наш главный начальник по Сколкову, господин Вексельберг. Виктор является представителем крупного бизнеса, но, как любой крупный бизнес, он возникал из малого бизнеса, из небольшого, поэтому он всё это тоже понимает. Я надеюсь, что Вы сможете здесь отладить контакты и взаимоотношения.

А.Дворникова: Да, абсолютно.

О.Потапова: А можно я задам вопрос?

Д.Медведев: Конечно, можно.

О.Потапова: Я представитель малой компании. Меня зовут Ольга Потапова.

Семь лет назад меня мои американские коллеги попросили сделать мост между нами здесь, в Калифорнии, и Россией, потому что они сказали, что с Россией работать очень трудно, мы будем работать с тобой, ты будешь мостом. Вот я семь лет работаю мостом довольно успешно.

Мы тут все такие, мы – патриоты своей Родины, мы – калифорнийцы, мы – многие американские граждане. Мы очень хотим помочь.

Теперь вопрос такой. Создаёт ли российское Правительство какой‑то механизм, чтобы мы могли это сделать? У меня двое детей, у меня две компании, у меня семья, я не могу бросить всё и поехать жить в Россию, но я могу туда приезжать часто. Я не могу это делать на своей собственной инициативе, потому что это мне стоит много денег, хотя я это делаю всё равно.

И вопрос такой. Администрация малого бизнеса в России существует или нет? Потому что когда я говорю, что мне стоит 35 долларов открыть здесь компанию, мне народ в России не верит. Когда я говорю, что для того, чтобы мне заключить контракт с другой компанией, мне нужно просто поставить подпись и мне не нужно ставить печати и так далее, мне тоже никто не верит, потому что там всё не так. То есть там нет механизма, для того чтобы это было просто.

Понимаете, малый бизнес не имеет возможностей большого. Господин Вексельберг может позволить себе содержать штат адвокатов. Я не могу. Поэтому если мне сложно работать в России и открывать там свою компанию, как я смогу это там сделать? Я надеюсь, что Вы сможете помочь малому бизнесу там работать проще.

Д.Медведев: Вы знаете, я Вам скажу так. Ведь это проблема не только того малого бизнеса, допустим, американского или ещё какого‑то, который хочет работать в России. Это проблема нашего собственного малого бизнеса.

О.Потапова: Естественно.

Д.Медведев: Потому что он тоже так же себя чувствует, далеко не блестяще зачастую.

Что касается текущей ситуации, то она, может быть, не такая драматическая, как иногда это рисуют. Я не знаю, про какие апостили Вы говорите. Если говорить о внутренних контрактах, то никакие апостили не нужны, и никогда их не нужно было. Я всё‑таки десять лет в бизнесе был и занимался юридическим обслуживанием этого бизнеса, собаку на этом съел, ходил в разные места, пороги обивал, поэтому я всё знаю. И это, кстати, большое преимущество для меня как для действующего главы государства. Но я не буду Вас обманывать, ситуация, конечно, гораздо более сложная, чем, допустим, ведение малого бизнеса в тех же самых Соединённых Штатах Америки. Именно потому, что затраты на администрацию бизнеса, как Вы говорите, они больше.

О.Потапова: Сколково будет иметь какое‑то преимущество?

Д.Медведев: Да, теперь по поводу Сколкова. Там не просто преимущество. Давайте так: я не знаю на самом деле, насколько успешным будет сам проект, я очень этого хочу. Это первое.

Второе. Впервые за много лет мы договорились, что довольно сложно с учётом кризиса ввести для Сколкова отдельный налоговый режим. Это кровью определённой далось, потому что, собственно говоря, никто не хочет этого из числа лиц, которые принимают решения, потому что это всегда может закончиться для государства дырой. То есть мы создадим некую офшорную зону, в которую потечёт всякая муть, а не только инновационные компании, не только высокие технологии, просто будут деньги отмывать.

Поэтому это далось кровью, но такое решение принято. И там будет особый режим, включая целый набор налоговых освобождений. Это абсолютно точно. Но, естественно, они будут даваться только по тем видам деятельности, которые отвечают профилю этого самого Сколково. Просто создать там трейдерскую структуру и получать льготы не получится.

О.Потапова: Можно тогда я задам ещё один вопрос и передам слово своей коллеге. Нас тут очень немного из биотеха. И учитывая, что информационные технологии, компьютеры и так далее – это в основном большие бизнесы и там, конечно, есть стартапы тоже, этого много в Силиконовой долине. Биотеха тут гораздо меньше, и русских там гораздо меньше тоже.

Поэтому вопрос такой. Биотех и фармацевтическая промышленность являются одним из направлений.

Д.Медведев: Да.

О.Потапова: А для того чтобы его построить, нужно создавать обученные кадры, нужно создавать инфраструктуру, нужно создавать ту самую культуру малого бизнеса, нужно привлекать большие предприятия. То есть мы очень рассчитываем на то, что сможем прийти с нашими проектами куда‑то, к кому‑то. Но мы должны знать, к кому. И сказать…

В.Оссовская: На самом деле с научно-технологической точки зрения успех Сколкова в глазах учёного как бы будет являться переносом технологии, самых лучших и ведущих технологий из Силиконовой долины в Сколково. И здесь на самом деле мы можем оказать неоценимую помощь и влить свою энергию, потому что, в принципе, не очень много народа даже в Силиконовой долине хорошо разбирается в деталях, в этой технологии. Более того, передачу технологий невозможно будет поставить на серьёзную, деловую платформу и перевести из научной идеи просто на бумаге в продукт без грамотного финансирования. Я, например, сделала компанию с нуля, когда мы перевели формулы на бумаге в готовый продукт, который, в принципе, у нас сейчас в последней стадии… И финансирование в этой области было организовано Евгением Зайцевым, который привлёк ключевые кадры, венчурные капиталы и на самом деле практически поддержал компанию от начала до конца.

И в принципе ключевой момент – передача технологий в Сколково. Как Вы думаете, это будет происходить? И что мы можем сделать, чтобы помочь реализовать?

Д.Медведев: Общий ответ такой. Самое главное, что вы можете сделать, – это прийти в Сколково. Просто приехать, прийти вместе со своими сотрудниками, вместе со своими знаниями, навыками. Потому что везде, и в этом самом Сколкове всё равно самое главное это будут люди. Нет никаких универсальных рецептов, просто нужно ввязываться в эту драку и стараться этим заниматься. У меня тоже масса самых разных вопросов – к самим себе, потому что мы научились создавать в России (вы это тоже хорошо знаете, вы всё равно со страной связи никакие не порываете, вы ездите, общаетесь) большие бизнесы. Причём в целом многие из них довольно эффективные и, можно даже сказать, вполне мирового уровня, научились тратить большие деньги. Это всем очень нравится. Мы вчера сидели, рассуждали на эту тему, когда был приём от имени губернатора. Я как раз одну вещь приводил в пример. Нашему представителю крупного и даже среднего бизнеса в России гораздо проще потратить, скажем, 50–100 тыс. долларов на собственное удовольствие при понимании того, что завтра он забудет об этом, чем вложить 50–100 тысяч в венчурный бизнес под какой‑то рисковый проект, зная, что он может не осуществиться. На себя не жалко, а для этого жалко. И это на самом деле проблема культуры, это проблема восприятия. Это, конечно, вопрос даже уже не к чиновникам, это вопрос скорее к тем бизнесменам, которые работают в России. Ведь успех в Сколкове, на мой взгляд, будет только в том случае, если мы сможем консолидировать усилия не только государства (а государство всё равно туда деньги будет вкладывать, я не знаю, сколько это будет, 30–50 процентов, но больше 50 процентов, наверное, не стоит вкладывать, хотя на начальной фазе придётся вкладывать больше), но и как будут относиться к этому представители российского бизнеса (среднего и крупного) и насколько этот бизнес найдёт какую‑то нормальную дорогу отношений с малым бизнесом, в том числе с бизнесом, который, допустим, здесь или в других местах. Здесь просто нужно ещё людей будет обучать. Опять же я надеюсь, что присутствующий здесь руководитель Сколкова как представитель крупного бизнеса будет объяснять, как работать.

А.Кунов: Дмитрий Анатольевич, я хочу расширить тезис, который сейчас был высказан. Здесь сидят люди не только из биотеха, здесь сидят специалисты совершенно из разных индустрий высоких технологий. Каждый практически здесь сидящий – это кладезь связей, проектов и идей. Буквально, если Вы посмотрите, у каждого есть свои очень интересные проекты, которые люди хотели бы привезти в Россию. Вопрос заключается в том, как, какой мостик мы могли бы построить, который мог бы работать эффективно не только от нас к вам, но так же точно и от вас сюда, в Силиконовую долину?

Д.Медведев: Как Вас зовут?

А.Кунов: Андрей.

Д.Медведев: Андрей, Вы‑то сами скажите мне, какой Вам мостик был бы удобным, потому что если я его начну придумывать, то я придумаю явно не то, что вам нужно, потому что это всё‑таки из Кремля, это не очень хорошо видно. Я хоть и сказал, что я занимался бизнесом, но это было десять лет назад, я сейчас другими вещами занимаюсь. Поэтому Вы сами должны сказать, что Вам нужно, а я скажу, допустим, могу я это сделать, или же это сейчас невозможно, или это можно сделать в России как‑то иначе сейчас.

А.Кунов: Одна из идей могла бы быть – создать, например, своего рода мозговой консультационный центр, который мог бы существовать здесь, в Калифорнии.

Д.Медведев: Так, и который бы консультировал, допустим, и то же самое Сколково.

А.Кунов: Вот именно. Насколько я знаю, в России есть несколько так называемых институтов развития – РВК, Сколково, есть РОСНАНО, есть, насколько я знаю, ещё другие институты.

Д.Медведев: Есть банки или финансовые учреждения типа ВЭБа.

А.Кунов: Для любого стартапа, буквально только что о чём шла речь, достучаться до них – это большое усилие.

Если бы их представители находились бы здесь и они могли бы разговаривать напрямую с людьми, у которых есть проекты, этот процесс шёл бы гораздо быстрее.

Д.Медведев: Это, кстати, интересная идея.

П.Лукьянов: Сейчас сидят в ресторане и пишут бизнес-план…

Д.Медведев: На салфетке, да.

П.Лукьянов: Как раз, Андрей, мы вчера говорили об этом, чтобы, если был, скажем, российский офис в Силиконовой долине и связь со Сколковом, а связь может быть через наших друзей в Cisco, можно ещё через кого‑то это сделать. И идея такая, что есть разные фазы в компании, есть американские эксперты, есть русские эксперты – должно быть больше контактов через такую технологию, я думаю, это помогло бы.

Обычно мы все собираемся по понедельникам вокруг стола, и все разговаривают насчёт их проблем, говорят насчёт компаний и так далее. И это более формальный процесс. На самом деле работа происходит среди недели, когда я прохожу около офиса моего партнёра и говорю: «Вот у меня такая проблема, мы должны такую проблему решать. Что ты бы посоветовал?» И мы делаем… Я как раз думаю, что если есть такая открытая, где в любой момент человек может пойти в офис этот и люди… могут общаться и решать эти проблемы, я считаю, что это было бы здорово.

Д.Медведев: Знаете, я во‑первых, этот листок сохраню. Спасибо.

Во‑вторых, я в принципе считаю, что это вообще нормальная абсолютно идея создать офис Сколкова в Силиконовой долине. И не только офис из числа представителей собственно администрации Сколкова. Но Вы правы, было бы желательно посадить представителей институтов развития, потому что реально достучаться до них…

Реплика: Тяжеловато.

Д.Медведев: …Иногда даже внутри России бывает тяжело, потому что они каждый раз ко мне приходят, крупные институты развития, большие, говорят: «Мы очередную партию малого бизнеса прокредитовали, это тысячи бизнесменов». Но это вещи неуловимые абсолютно. Правда это или враньё, я даже не знаю, честно сказать. А если они будут здесь находиться, то это, мне кажется, будет правильно, и тогда можно действительно коммуникации осуществлять, о которых Вы говорите.

Чтобы мои слова не повисали в воздухе. Как Вы считаете, Виктор Феликсович, если здесь организовать именно офис будущего центра, насколько это, на Ваш взгляд, сейчас реалистично и было бы полезно?

В.Вексельберг: Безусловно, я думаю, что с целью одновременно более тесных контактов очень важно будет соединить возможности, которые здесь существуют. Здесь есть ряд офисов, представители офисов. Безусловно, это очень полезно, и сочетается тема проекта.

Д.Медведев: Так надо тогда в этот офис как раз позвать тех, кто здесь присутствует. Мне кажется, это будет правильно, потому что нам же не из России нужно сюда народ‑то посылать. Здесь люди есть абсолютно адаптированные, все здесь знают, как Вы сказали: кладезь информации.

В.Вексельберг: Предложение. Коллеги, я хотел бы подчеркнуть. Вы все бизнесмены, чуть больше, чуть меньше. Сколково – этот тот проект, который будет создаваться… и, безусловно, будет отбор проектов и конкуренция за то, чтобы быть в этой среде. Вы живёте в этой среде, это лучший пример реальной, конкурентной среды. Вы здесь боретесь за то, чтобы продвинуть свои проекты, доказать, что они лучшие, что они эффективные. Мы пойдём по тем же правилам. То есть вряд ли, исходя из того, что вы наши соотечественники, у вас будут определённые преференции.

Реплика: У нас есть преференции – мы по‑русски говорим.

Д.Медведев: Правильно. На самом деле в этом есть и часть справедливого подхода и не совсем справедливого, потому что всё‑таки коммуникации – это очень тонкая вещь. Мы сами знаем, как они выстроены и в обществе, и в городе, и в семье. И они не всегда основаны только на голой экономике, это всё‑таки более сложный набор вещей. Поэтому я бы сразу не отказывался, Виктор Феликсович, от соотечественников только потому, что могут быть другие конкурентные продукты.

Я всё‑таки хотел бы затвердить одну вещь, которая мне кажется довольно правильной. Если мы всё‑таки будем создавать такой центр, представительство Сколково здесь, то туда нужно позвать представителей наших институтов развития. Если у вас будут какие‑то затруднения, то скажите мне, я скажу, чтобы они отрядили народ (и РОСНАНО, и ВТБ, и РВК, во всяком случае), по одному-два человека отправить. Или кого‑то из ваших команд, или даже из присутствующих просто нанять по договору. Мне кажется, это было бы абсолютно нормально.

Договорились.

Реплика: Можно мы поедем?

Д.Медведев: Можно всем, только мне не очень ловко в вас тыкать пальцами.

А.Джонсон: Есть люди, которые будут ждать, когда система будет готова, и есть люди, которые приходят и работают уже сейчас. И поэтому с этой точки зрения, когда мы были на Экономическом форуме, кто‑то задавал вопрос по глобальному росту, кто‑то из таких же русских задал вопрос: «А когда у вас будет готова система и что государство для нас делает?»

Д.Медведев: Да, это мне тоже нравится.

А.Джонсон: И было такое выступление, сказали, что… Президент Кеннеди говорил: «Не спрашивай страну, что она сделает для тебя». Поэтому уже сейчас можно что‑то делать, не ждать, когда Сколково создастся, не нужно, потому что виртуальные проекты существуют сейчас.

Фонд, в котором мы работаем, американский фонд, пришёл на российский рынок в 2007 году, и мы работаем с теми институтами развития, которые там есть. У нас первый инвестор – это РВК. Сейчас мы работаем с РОСНАНО. Да, законодательство несовершенное, но предприниматели те же самые, предприниматели, с которыми мы работаем в России, по духу не отличаются ничем от предпринимателей здесь.

Поэтому я хотела сказать, что процесс уже идёт.

Д.Медведев: Спасибо Вам за эти слова. Мне их на самом деле очень приятно слышать, потому что это всё‑таки заряд оптимизма. Но я как человек достаточно прагматичный надеюсь, исхожу из того, что те герои, которые сейчас присутствуют на рынке, они молодцы и потом они получат медали из рук Президента. И денежные награды. Но для того, чтобы (если говорить серьёзно) состоялся массовый приход, всё‑таки нужны условия. Мы это тоже понимаем. И это действительно очень большая проблема. Но то, что вы и сейчас работаете, это хорошо.

А.Джонсон: …Мне кажется, нужно осознавать, что те люди, которые будут организовывать Сколково, это будет другой революционный проект в России, они должны прекрасно понимать, что они прежде всего подписываются не на какие‑то бизнес-операции, это всё само собой, но прежде всего работают с людьми…

…Мне кажется, это нужно очень чётко понимать тем, кто будет во главе этого стоять.

Реплика: Я бы немножко добавил, как построена Силиконовая долина. Посередине стоит университет, а где начинается Силиконовая долина и где она кончается? К моей семье часто приходят иностранцы и говорят: «Покажите нам Силиконовую долину». Тут нечего смотреть, нельзя поехать куда‑то, нет ворот, которые туда ведут. Стоит посередине университет, и многие идеи изобретаются из этого. Я бы Вас спросил, откуда Вы возьмёте все эти идеи всех этих стартапов? Это очень важно. Потом откуда люди здесь, которые находятся в Силиконовой долине? Они не только из России. Они из всех стран мира. Если бы сюда приехал президент из другой страны, он бы тоже мог собрать такую группу из Индии, из Китая и так далее.

Д.Медведев: Вы затронули, может быть, самую важную вещь – наше Сколково должно в идеале (может быть, не в таких масштабах, может, в чуть меньших масштабах) превратиться в такую систему, которая просто заманивает людей, в которую хочется приезжать, в которой хочется работать и которая как губка впитывает самых разных людей из разных стран. Можно называть это и открытой дверью, и открытым окном. Это действительно невозможно создать каким‑то распоряжением.

Что касается того, о чём Вы говорите. Вы знаете, я вообще считаю, что управлять в бизнесе – штука весьма специфическая, даже в крупном бизнесе и даже в бизнесе, который устроен в России (у меня есть свой собственный опыт), это такая трудная вещь. Это мало кому удается, если под этим нет соответствующей мотивации. В советские времена управляли, но и результаты понятно какие были.

А уж если говорить о таком инновационном бизнесе, то этим вообще управлять почти невозможно, потому что это бесконечный свободный поиск. И то, что Вы говорите, что на салфетках пишут, это же такая тоже бесконечная история, когда люди сидят, разговаривают об этом и в офисе, и по дороге в офис, и во время обеда, и ещё как‑то. Управлять этим, регламентировать невозможно. Неужели Вы думаете, что я или мои коллеги этого не понимают? Я думаю, что это сейчас как раз все понимают. Вопрос в том, чтобы всё‑таки создать правильные условия для жизни.

В.Лившиц: У меня есть некоторые, может быть, более конкретные замечания. У меня компания реально американо-русская. У нас 90 процентов инженеров в России, 10 процентов – здесь.

Я здесь жила с 91-го года, а в Россию вернулась буквально четыре года назад. Интересный процесс, на мой взгляд, Россия очень сильно продвинулась, это стала страна, с которой значительно легче работать за последние, условно, три года.

Д.Медведев: Если бы это было иначе, то мы бы сейчас с вами не разговаривали.

В.Лившиц: Я хочу немножко с практической точки зрения вопрос культуры поднять. Есть культура интрапренерства, есть культура венчурного бизнеса. Но один практический такой аспект, с которым я всё время сталкиваюсь. У меня сейчас порядка 250 инженеров в России.

Д.Медведев: Немало.

В.Лившиц: И какое‑то количество здесь. Силиконовая долина построена на технологах, которые приходят сюда воплощать свои мечты. Они работают за что? За идеал… Культура Силиконовой долины во многом заключается в том, что если ты технолог, ты можешь присоединиться к стартапу, ты будешь работать с утра до ночи за относительно маленькие зарплаты, но ты будешь участвовать в коммерческом успехе путём владения акций компании. Так вот я пытаюсь с первого дня внести эти элементы в России, это невероятно трудно.

Д.Медведев: Почему?

В.Лившиц: Я сейчас объясню почему. Во‑первых, сама идея в российских компаниях не оформлена до такой степени, когда это практически можно сделать. Это невероятно трудно. Я могу привести…

Д.Медведев: Вы имеете в виду отсутствие каких‑то нормативных актов или же это просто отсутствие практики?

В.Лившиц: И то и другое.

Д.Медведев: Потому что оформить‑то, мне кажется, можно.

В.Лившиц: Нет, это невероятно трудно. Я могу предоставить экспертный комментарий, потому что мы пытаемся с этим бороться, это очень-очень трудно…

…Второй аспект – аспект Трудового кодекса. Есть формальная и неформальная части этого аспекта. Есть сильный менталитет у россиян в принципе, который говорит о том, что они идут на работу, они работают по Кодексу с 8 до 5, и должны отгулять четыре недели в году (28 календарных дней) отпуск. Это как бы только один аспект.

Д.Медведев: Это у кого такой менталитет из тех, кого набрали? Я тогда вам сочувствую.

В.Лившиц: Нет-нет, я что хочу сказать. У нас‑то менталитет в компании другой. Его очень трудно насаждать, потому что есть определённые положения Трудового кодекса, с которыми нужно бороться каждый день, для того чтобы людей мотивировать по‑другому. Это реальная проблема. Наверное, что‑то нужно сделать, для того чтобы некоторые положения Трудового кодекса ослабить, а не бороться с ними каждый день.

Д.Медведев: Смотрите, в отношении опционов. Я, наверное, отстал уже, честно говоря, давно не занимаюсь юридическим сопровождением бизнеса, хотя этим действительно занимался много и довольно серьёзно. Если чего‑то не хватает в этом плане, то мы можем законодательство поменять, потому что в конечном счёте Российское государство заинтересовано в том, чтобы эти опционы реализовывали всё‑таки по российскому праву на территории России, то есть в российской юрисдикции.

Ничего страшного я не вижу в том, чтобы эти опционы, допустим, реализовывались здесь или в какой‑либо другой юрисдикции. Если нужно что‑то поменять, давайте поменяем. Для этого просто нужно подготовить предложения. Можно через моего помощника по экономическим вопросам передать или через господина Вексельберга.

Что касается трудового законодательства. Вы все люди опытные, зрелые, работаете в условиях страны с очень развитым правом. Это самая консервативная сфера права. Вы что, хотите мне сказать, что здесь легко с трудовым правом справиться? Да здесь хай поднимется больший, чем в России. В России как раз сейчас эти законы соблюдают так себе. А здесь все стоят на страже. Это скорее знаете, некий набор установок, который вы предъявляете своему персоналу. Потому что если к вам приходят люди, которые вам с самого начала говорят: «Вы знаете, я буду трудиться у вас с 9 до 6», – думаю, вам сразу нужно говорить «до свидания», потому что это не годится вообще для бизнеса, а для такого бизнеса, которым вы занимаетесь, не годится вообще никогда. Наверное, есть и какие‑то жесткости в законодательстве. Но всё‑таки, мне кажется, это человеческая проблема, потому что наше трудовое законодательство (российское, я имею в виду в данном случае), Трудовой кодекс не более жёсткий, чем, допустим, большинство трудовых актов в других странах.

В.Лившиц: Может быть, если это будет полезно, я могу просто подготовить…

Д.Медведев: Можно сравнительный анализ посмотреть. Просто Вы не ждите, что это так легко отменяется, потому что это уже вопрос социальной стабильности. Одно дело, допустим, маленькие компании, куда приходят работать продвинутые молодые люди, а другое дело – крупные предприятия, где работают люди уже в довольно зрелом возрасте, и любое изменение в Трудовом кодексе потребует очень большой энергии и натолкнётся на активность профсоюзов. Это тоже надо понимать.

А.Кунов: А в Сколкове можно изменить эти условия для стартапов?

Д.Медведев: Мы можем подумать. Это может быть интересно, что Вы об этом заговорили. Можно было бы попробовать не то, чтобы ввести индивидуальное регулирование, потому что в области трудового права это нельзя делать, это на Конституции основано. Но, во всяком случае, может быть, какие‑то индивидуальные условия труда разработать, которые будут согласовываться, и индивидуальные формы трудовых договоров при заходе в Сколково. Вот это сделать можно. Допустим, даже в Сколкове невозможно уменьшить или увеличить размер трудовой недели. Это, я надеюсь, все понимают, потому что это предусмотрено законом и это никаким соглашением с работодателем не отрегулировать.

С.Бурков: Ещё очень важный момент для создания стартапов в Сколкове. Люди и компании – мы все понимаем. Кроме этого нужна инфраструктура – интернет, вычислительные центры и прочее. Когда здесь сейчас создаётся компьютерный стартап, то организаторам этого стартапа не нужно даже компьютеры покупать. Для этого имеются облачные вычисления (Cloud computer), они могут пойти, взять себе сколько‑то компьютеров прямо вот так. Было бы очень хорошо построить аналогичный вычислительный центр и в Сколкове.

Д.Медведев: Это правильно.

С.Бурков: Потому что сейчас у российских потенциальных предпринимателей такой возможности, как здесь с Amazon и Google, нет.

Д.Медведев: Вы абсолютно правильную проблему затронули. Я как раз в начале разговора с вами об этом говорил, что проблема сейчас не только в том, что зарплаты, допустим, различаются. Ещё раз повторяю, зарплаты можно подтянуть, и они уже подтянуты до более или менее среднего уровня, а инфраструктура – её нет. Но как раз почему идея Сколкова, на мой взгляд, жизнеспособна, потому что там её можно создать, и создать, что называется, с нуля, но на той базе, которая есть в других развитых территориях, таких, как Силиконовая долина, например. Я думаю, что это нужно сделать обязательно, иначе там ничего не получится. Если каждый раз придётся искать там какого‑либо завхоза советского образца и отправлять его покупать компьютер, а потом всё это в сети соединять, то это худшая вообще дискредитация этой идеи будет.

А.Андреев: Извините, а можно я к вопросу Сергея добавлю? То есть когда Вы говорите об инновациях, когда Вы говорите о Сколкове, о других механизмах, у инноваций есть разные пути. Есть путь написания программы обеспечения… Это очень эффективная инновация с точки зрения количества вложений и того, что оттуда выходит. Есть инновации менее эффективные, то есть заниматься биотехом, заниматься нанотехнологиями, потому что…

Когда Вы говорите не только о Сколкове, но и об инновациях в целом в России, какая ставится задача: извлечение прибыли, создание рабочих мест, диверсификация экономики с точки зрения количества инженеров против количества… ресурсов, что является целью активизации?

Д.Медведев: Я не могу Вам сказать, что является абсолютным приоритетом, потому что это было бы нечестно. Мне бы хотелось решить практически все задачи, о которых Вы говорите, по понятным причинам. Но, выражаясь общо, конечно, задача состоит в том, чтобы поменять экономику, её устройство, уйти от сырьевого роста, как и того, что довлеет над Россией последние десятилетия. В этом задача, но это не значит, что другие задачи являются ненужными или подчинёнными. Но я, конечно, не ставлю таким образом задачи, допустим, Правительству или компаниям: обратите внимание только на это. Если не заниматься всем, то ничего не получится. Нужно стараться всего достигать.

А.Андреев: Скажем, Сингапур, который очень много инвестирует, они заинтересованы в создании рабочих мест. Коснёмся Китая или Южной Кореи, там мировое…

Д.Медведев: Насчет Сингапура. Мы сами понимаем, что такое Сингапур. У них маленький остров. Они блестяще сделали, выжали всё, что можно было из этого выжать. Они молодцы.

Но Россия – не Сингапур и даже не Китай. У нас относительно маленькое население по сравнению с Китаем, хотя не маленькое в целом, если брать общее количество населения в мире, и гигантская территория, которой чудовищно трудно управлять. С точки зрения управления даже при наличии самых современных технологий, всех возможностей, которые современные коммуникации создают, это всё равно очень трудный процесс даже в силу того, что, когда мы приходим на работу, у нас Дальний Восток уже спать ложится. Это реальная же проблема на самом деле. Поэтому китайцы – ребята серьёзные, и там, наверное, постановка, допустим, какой‑то задачи как главной, которую санкционировала власть, это было бы правильно. Но я таких задач не ставлю, это невозможно в условиях России. Россия в этом смысле гораздо более уже раскрепощённая страна, где невозможно ставить одну задачу, не решая других.

В.Оссовская: …в России в настоящий момент фармацевтическая индустрия просто отсутствует. Государство тратит огромные деньги на закупку лекарственных препаратов за границей.

Какие планы Правительства поменять эту структуру, чтобы построить всю цепочку от наших идей до производства?

О.Потапова: А можно я сразу дам идею российскому Правительству? Начинать надо с людей, Вы были абсолютно правы. Когда мы говорим о том, что индустрия отсутствует, – а кто её построит? Давайте посылать русских студентов на практику, я не знаю, в Силиконовую долину. Мы поможем. Пусть они там учатся.

Д.Медведев: Я просто хотел бы на то, что Вы говорите, и то, что Вы до этого говорили, откликнуться вполне уже конкретным образом, потому что эта задача реально сформулирована как задача ближайшего времени в отличие от глобальных каких‑то задач о том, что будет с нашей экономикой, что для нас важнее, рабочие места или диверсификация. Это задача абсолютно конкретная, это пять президентских приоритетов, если кто‑то о них читал.

И наша задача – создать лекарственную независимость России от другого мира, не потому, что мы хотим обособиться, а просто потому, что так весь мир устроен. В Америке – свои препараты, во Франции – свои препараты, причём они все высокого уровня, при этом ещё и ведутся научные разработки. Нужно понять, сколько процентов препаратов, какую линейку выпускать в России, сколько денег тратить на создание новых препаратов, потому что это очень дорогостоящий бизнес, Вы правильно сказали. Но именно такая задача и ставится.

Что касается людей. Я недавно был…

Реплика: Мы можем, кстати, помочь, наша экспертиза готова…

Д.Медведев: Я уверен в этом.

Насчёт людей. Кто‑то уже вернулся. Я был недавно на одном из предприятий, просто они сейчас очень неплохо всё развили. Там полностью команда приехала из‑за границы, но не из Соединённых Штатов, не помню, по‑моему, они всё‑таки из Европы откуда‑то, во Франции работали. Это не имеет значения в конечном счёте. И туда они целиком переехали. Вот они когда‑то уехали, а сейчас там воссоздали производство, причём такое дорогостоящее производство. Речь идёт именно о создании… Не помню, как она называется. Она достаточно большая, достаточно серьёзная и абсолютно конкурентоспособная. Это, к сожалению, исключение, но это есть. И такого рода должны возникать проекты.

Е.Зайцев: В этом деле самое главное, Дмитрий Анатольевич, не ограничиваться только строительством производства, потому что в биотехнологической индустрии строительство производства – это не самое главное.

Д.Медведев: Я с этим согласен. Всё должно быть в комплексе.

Е.Зайцев: Очень важно выстроить всю цепочку создания добавочной стоимости, о которой говорила Валерия как раз. И здесь как раз экспертиза очень нужна, потому что большая проблема в России с тем, что ограничено количество специалистов, которые знают цепочку создания нового лекарства по мировым стандартам.

Я ещё, если можно, один комментарий сделаю по поводу инвестиций в инновации. На мой взгляд, знаете, не стоит ждать от большого бизнеса, что они всё бросят и начнут заниматься инвестициями в инновации. Это не их задача. Дело в том, что инвестиции в инновации – это очень высокоспециализированный бизнес. И все венчурные фонды, которые здесь есть, например, все очень высоко специализированы. Это люди, которые этим занимаются десятилетиями. Я просто хотел сказать, что на самом деле специалистов российского происхождения в венчурном бизнесе можно перечислить на пальцах одной руки. В этой комнате есть четыре человека, которые в этом бизнесе работают. Это Лёша Андреев, Саша Джонсон, это Питер Лукьянов и Ваш покорный слуга. На самом деле, если нас привлечь, то это может оказать действительно большой экономический эффект на то, что происходит в России. Я могу сказать, мои инвестиции, я этим очень горжусь, в Америке принесли экономический эффект, я думаю, больше 1 миллиарда долларов. Если мы все возьмёмся и начнём строить инновационную индустрию, действительно инвестировать и так далее, то это принесёт большой экономический эффект.

Я думаю, что венчурный капитал как раз очень важный механизм. Говоря о Сколкове, кстати. Тоже очень важный вопрос, как отбирать бренды в Сколкове. Я знаю, что многие дискуссии идут, во всяком случае, я слышал, варианты того, что надо научно-технический совет ещё один создать, может быть, через фонды это делать…

Д.Медведев: Уже создали кучу советов. Позвали очень мощных людей туда.

Е.Зайцев: Моё твёрдое убеждение, что ни один научно-технический совет эту проблему не решит. Отбирать проекты можно только рыночными методами. Здесь венчурный капитал – годами опробованный механизм. То есть это инструмент, который позволяет людям высококвалифицированным, заинтересованным в конечном результате отбирать действительно то, что на рынке сегодня нужно.

Д.Медведев: Я, знаете, с этим, во‑первых, согласен потому, что все научные советы, научно-консультативные советы, даже если там сидят абсолютно успешные люди, это, в конечном счёте, всё равно такие вкусовые вещи, это личные пристрастия. И это на рынок не работает. По понятным причинам всё равно рынок должен выбирать проект. Я с этим согласен. У меня нет никаких иллюзий, что те маститые люди, которых мы, допустим, позвали, они могут направление задавать. Если говорить о конкретных проектах, они не должны этим заниматься, просто не смогут.

Что же касается того, как устраивать венчурный бизнес, знаете, если вы будете этим заниматься, мы будем только счастливы. Конечно, welcome, приезжайте и научите других этим заниматься. Я скажу сейчас, может быть, не вполне правильную вещь, но всё‑таки скажу. Вы сами сказали, что в Америке этим занимаются десятилетия. И я уверен, что когда всё это начиналось, это тоже создавало такие ментальные проблемы – вообще можно ли этим заниматься, зачем тратить на это деньги, их можно поместить в не рисковые сферы или просто действительно истратить на потребление.

Я думаю, что всё‑таки сейчас с учётом того, что наш российский бизнес окреп, там есть и крупные компании, и средние компании… Немножко вот этим видам деятельности помочь. Это не значит, что я даю указание трясти бизнес на эту тему, это дело неблагодарное, но просто я считаю, что определённые сигналы нашему бизнесу в этом плане подавать надо, российскому бизнесу. Потому что даже если каждый из более или менее средних видов бизнеса выделит какие‑нибудь 100–200 тыс. долларов, а это суммы, как мы понимаем, небольшие для рисковых проектов, мы уже получим неплохой пул. Так почему бы этого не сделать?

А для того, чтобы это сделать, важны примеры. Вот, собственно говоря, я в значительной мере ради этого сюда и приехал. Я же понимаю, что я не смогу здесь за два-три часа разобраться во многих вопросах, да мне, наверное, это и не нужно делать, я должен за другое отвечать. Но то, что я сюда приехал, то, что я с вами разговариваю, то, что общался с другими людьми, это всё‑таки некое нацеливание нашего бизнеса на то, что они должны общаться с вами, и на то, что они сами должны этим заниматься. Знаки и символы всё‑таки имеют значение в жизни человека.

Реплика: Очень хороший способ российскому большому бизнесу подать сигнал, чтобы они начали инвестировать в стартапы и малые бизнесы – подать этот сигнал… То есть если бы российское Правительство могло бы давать дополнительные фонды, допустим, частный бизнес вкладывает миллион долларов, а российское Правительство от себя добавляет ещё миллион. Тем самым это будет большая помощь венчурному капиталу в России, который ещё толком не оперился. А с другой стороны, решение о том, куда инвестировать, будет принимать венчурный капитал или комиссия.

Д.Медведев: Вы абсолютно правы. И, собственно говоря, мы по этому пути и собираемся идти. Аркадий, хотите, можете сказать два слова, чтобы не один я говорил.

А.Дворкович: Действительно, это начали уже делать. Во‑первых, есть российская венчурная компания, которая создаёт фонды, в которые государство вкладывает до 50 процентов, остальные – частные деньги. Во‑вторых, мы уже начали отбор проектов для Сколкова. Первый одобренный проект под зонтиком Сколкова – это проект «облачного» программирования, где 50 на 50 будет финансирование…

Д.Медведев: Вот видите.

Реплика: Можно добавить один важный момент? Я думаю, это всё пойдёт, когда будет, так скажем, Yandex и параллельные, когда они выйдут, это будет большой толчок. Потому что в Китае то же самое было. Я думаю, то же самое будет в России, но надо подготовиться, конечно.

Реплика: Да, очень важны истории успеха, что называется, когда они появляются, тогда все начинают смотреть.

Д.Медведев: Здесь Вы правы. Мы, кстати, об этом говорили в Москве как раз, когда приезжали. История успеха – это крайне важная вещь. При этом это должны быть разумные истории, потому что у некоторых наших представителей бизнеса в России сложилось впечатление, что если это история успеха не на миллиард долларов, то это вообще и не успех, а провал. А на самом деле это совсем не так.

А.Дворникова: Позвольте высказаться скромным профессорам Стэнфорда.

Д.Медведев: Пожалуйста, конечно. И поедем, кстати, к вам туда. Ладно? Когда нам надо ехать‑то?

Реплика: Ещё есть время.

Д.Медведев: Есть время? Давайте тогда ещё поговорим.

И.Стребулаев: Для успеха в Сколкове и для изменения экономики России необходимы менеджерские кадры, критическая масса менеджерских кадров, потому что нужны люди, которые возьмут идею и доведут её до коммерческого успеха. Это люди, которые примут правильное решение, сумеют оценить риск. Нужны экономисты, финансисты и так далее. Для этого нужно качественное бизнес-образование. И как профессор бизнес-школы Стэнфорда всё, что я знаю пока про бизнес-образование в России, все попытки идут достаточно самобытным путём.

Но за успешными примерами не нужно ходить далеко. Российская экономическая школа, гордым выпускником которой я являюсь, была создана примерно 15 или 18 лет тому назад, и она была создана исключительно по западному образцу, приезжали самые лучшие западные экономисты и обучали молодые кадры. Сейчас выпускников РЭШ, мы знаем, отрывают с руками и на Западе, и в России по понятным причинам. Бизнес-образования такого пока в России нет.

Появилась теперь критическая масса профессоров в бизнес-школах, в элитных бизнес-школах Америки из России. Миша Островский – профессор бизнес-школы, я – профессор бизнес-школы в Стэнфорде и во всех других школах. И мы с удовольствием готовы были бы, нам было бы интересно сотрудничать и помогать ставить настоящее образование, бизнес-образование в России.

Д.Медведев: Это, по сути, даже не вопрос, а тост. Я могу сказать, буду очень рад, если Вы приедете.

Что касается бизнес-образования, Вы правы, оно шло абсолютно самобытным путём до тех пор, пока российский бизнес не осознал, что мы идём своим путём в очередной раз так, как завещал известный классик, а идти лучше всё‑таки мировым путём. Но сейчас кое‑что сделано. Мы всё‑таки пытаемся создавать эти бизнес-школы. Тоже надеюсь, что определённые успехи будут, во всяком случае, как раз бизнес-школа в Сколкове, у меня есть надежда, что из неё что‑то должно получиться. Не знаю, может быть, это избыточная надежда, но, во всяком случае, там всё‑таки пытались это делать всё по современному стандарту.

М.Островский: Я вчера пошел на Ваш сайт, посвящённый Сколкову.

Д.Медведев: Что скажете?

М.Островский: В принципе, всё, что они хотят сделать, всё правильно. Но я посмотрел на список людей… преподавательский состав, там нет ни одного финансиста, нет ни одного специалиста по…

Д.Медведев: А кого они набрали‑то?

Реплика: И нет ни одного человека, которого мы знаем.

Д.Медведев: Может, они просто не смогли таких найти?

А кого они набрали?

М.Островский: Они набрали… специалиста по этикету…

Д.Медведев: Это печально на самом деле. Если они не набрали базовых специалистов, то непонятно, кого…

Реплика: Я хотел сказать как раз со стороны бизнес-школы. Я её закончил в этом году…

Д.Медведев: Какую?

Реплика: Стэнфордскую бизнес-школу.

Д.Медведев: Я уж обрадовался, что московскую.

Реплика: Хотел сказать следующую вещь. На самом деле поддерживаю то, что Анна и Андрей сказали насчёт мостов и укрепления связи между российскими компаниями и американскими. Есть много людей, которые хотят работать, они хотят, чтобы был выход на бизнес или на государственные структуры и так далее. То есть если этих людей задействовать, они будут помогать.

Мы в тесном контакте с ассоциацией «Беркли», которая совсем рядом здесь находится, там тоже огромное количество студентов и русских, русскоговорящих, симпатизирующих России и так далее. Общаемся с российским консульством, с AmBAR, со всеми фондами. То есть мне кажется, что, задействуя эти все организации, просто каким‑то образом помочь им, дать какие‑то нужные контакты. Потому что, как правило, хотят что‑то делать, это самые подвижные люди, которые, дай им только что‑то сделать, они сделают, но у них нет механизмов. Если мы как‑то им поможем, то я думаю, это будут хорошие…

Д.Медведев: Вы скажите, какие механизмы нужны, чего не хватает.

Реплика: …Простая идея. Вам нужно купить два самолёта. Я серьёзно говорю. Вы знаете, что из Сан-Франциско в Москву нельзя полететь.

Д.Медведев: Можно. Я прилетел напрямую.

Реплика: Я бы сказал, Правительство должно в это вмешиваться. Я бы сказал, Правительство должно купить два самолёта. И начинайте здесь, один летит в Москву, а другой из Москвы летит сюда, он летит не в Шереметьево, а прямо в Сколково. И эти самолеты должны так работать, они должны быть бесплатны.

Реплика: О, это интересно.

Д.Медведев: Самолёты или перевозки?

Реплика: Я вам скажу, если вы пустите несколько таких самолётов, которые летают туда-сюда, у вас очень быстро будет…

Д.Медведев: Кстати, несмотря на то что это парадоксальная мысль, она довольно любопытная.

Она парадоксальная, потому что правительство Соединённых Штатов Америки не покупало самолётов для Силиконовой долины. Я в этом уверен.

<…>

П.Погодин: Существует много компаний, которые очень хотели бы приехать в Россию. И американские компании, и азиатские очень озабочены состоянием защиты интеллектуальной собственности. Как Вы понимаете, всё в Силиконовой долине – это интеллектуальная собственность. Здесь не будет больших труб с дымом, здесь всё делается на интеллектуальной собственности. С другой стороны, здесь есть северный округ Калифорнии. Это прекрасный суд в Америке, у которого десятки лет опыта как раз защиты и работы с большими компаниями, куда большие компании приходят, чтобы защитить свои права. Поэтому я считаю, что если у вас будут отдельные суды в Сколкове, как я понял, независимые судьи, пошлите их сюда, чтобы они посидели и услышали, как разбираются дела. И тогда можно будет компаниям большим сказать здесь: вы видите, в России тоже… послали судей сюда, чтобы набрались опыта. По‑моему, это очень сильно увеличит доверие американских компаний и западных компаний к российской судебной системе, что сейчас большая проблема для…

Д.Медведев: Карфаген должен быть разрушен, а самолёты должны быть куплены.

Я два слова скажу по поводу того, что Вы сказали. Во‑первых, справедливо, что вопрос интеллектуальной собственности придётся вытаскивать на передний план. В отношении интеллектуальной собственности большие проблемы у России даже не с точки зрения законодательства, на мой взгляд, потому что законодательство как раз, я считаю, вполне нормальное, больше разговоров о том, что оно чему‑то не соответствует. Я когда‑то сам этим занимался. Оно нормальное абсолютно, на мой взгляд.

Самое главное другое, самое главное – отношение к этой интеллектуальной собственности, потому что значительная часть и российских предпринимателей, и обычных людей вообще считают, что это не собственность. Собственность – вот, чашка – это собственность. А что это такое? Какие‑то вещи, которые невозможно потрогать. И это, к сожалению, психологическая проблема. Почему с лёгкостью нарушают интеллектуальную собственность, почему не защищаются в такой степени интересы? Потому что это не воспринимается как настоящее нарушение права. Украсть нельзя, допустим, что‑то, это все понимают, а, допустим, приобрести пиратскую программу для государственных органов – проблем нет.

Я вам скажу прямо, когда работал ещё в Правительстве Российской Федерации, с удивлением обнаружил, что значительная часть программ, которая там была, – это пиратские программы. Это где? Прямо в сердце Москвы. И это не потому, что там люди такие жадные или ещё что‑то. Просто, казалось бы, что деньги платить? Мы это всё перекачаем из других источников, и всё. А с этого как раз всё и начинается.

Что касается судов в Сколкове. Конечно, это не могут быть абсолютно изолированные суды, и вообще нужно в целом систему создавать современную и уважаемую. Нельзя создать хороший суд в Сколкове, а в других местах будут плохие суды или ещё какие‑то. Я тем более не считаю, что они у нас совсем плохие. Другое дело, что там очень много проблем.

Поэтому в принципе там действительно должны быть специализированные, может быть, составы судов, как у нас они называются, и по вопросам патентного права, и в целом по защите интеллектуальной собственности, но не только. И если они пройдут стажировку, то это было бы неплохо, потому что им придётся применять законодательство, которое находится на стыке правовых систем. Это нужно.

П.Погодин: Это полезно для имиджа России, потому что в Китае, например, ещё больше проблем с интеллектуальной собственностью.

Д.Медведев: Я‑то вам хотя бы сказал, что нас это волнует.

П.Погодин: Но в Китае правительство сделало столько усилий в этом направлении, что имидж Китая сейчас и в Америке, и в других странах стал лучше с точки зрения интеллектуальной собственности, потому что правительство всё время показывает, что они делают в этом направлении. Я то же самое хотел бы, чтобы Россия делала хотя бы для имиджа.

Е.Зайцев: Но на самом деле проблема с интеллектуальной собственностью гораздо шире, потому что основной вопрос – это где компании хранят свою интеллектуальную собственность. Ни для кого не секрет, что большинство высокотехнологических стартапов не хотят свои международные патенты держать в российской юрисдикции. Большинство из них всё‑таки здесь. И здесь скорее проблема не интеллектуальной собственности, а защиты прав акционеров, потому что многие люди боятся за свои активы в некотором смысле. И здесь как раз создание среды, которая будет комфортной и для инвесторов, и для предпринимателей, это очень важный вопрос.

Д.Медведев: Вы знаете, насчёт патентования, может быть, я с Вами не соглашусь. Ведь, мне кажется, вопрос‑то не в этом. Если говорить о нарушении авторских прав, то неважно, где этот патент зарегистрирован. Его можно великолепно зарегистрировать здесь, но прекрасным образом нарушать в России, и никто от этого ничего не выиграет. Поэтому, мне кажется, здесь скорее нужно в России другую культуру прививать, заставлять патентовать вообще всё, что шевелится, что называется. Это очень важно, потому что у многих компаний до сих пор патентная работа не налажена в России, особенно у крупных компаний. И действуют старые представления.

Реплика: Это правда. Это одна из тех вещей как раз, где мы могли бы помогать. Среди здесь сидящих есть несколько юристов, которые как раз этим занимаются, профессионалы в этом деле.

Вопрос: … (не слышно).

Д.Медведев: Вы правы. Просто этим нужно заниматься. Мы за последнее время переходим к этой системе. Тем не менее такого рода гранты, как и приглашения иностранных исследователей под российские деньги, впервые в этом году будут запущены. Этого никогда не было с 20-х годов прошлого века, когда на российские деньги для исследований будут звать иностранных специалистов, потому что позиция была совсем другая. Сейчас очень важно не просто эти гранты выделить, а создать систему. Ведь мы понимаем, вузов много, какие‑то из них слабые, но какие‑то очень сильные, вы знаете, в России, хотя они специфичные, самобытные, как коллега сказал. Тем не менее их нужно поддерживать. И для этого нужно создать систему поддержки.

Что это такое? Это не только государственные деньги, и уж точно не только деньги из федерального бюджета. Его ни на что не хватит. Это должно сопровождаться включением денег из регионов, из наших территорий. Нужно, чтобы в региональных бюджетах тоже на это выделяли деньги.

И, наконец, третье – это система частных грантов. И здесь до тех пор, пока частный бизнес не начнёт в этом участвовать полноценно, никакой законченной системы не будет. Мы понимаем, что из федеральных средств этого не профинансировать.

Реплика: Я просто хочу подчеркнуть, что это может повысить имидж… Многие инновации очень нужны государству. Многие проекты появились во время «холодной войны», интернет вышел из…

Д.Медведев: Здесь на самом деле государство должно сделать первый толчок.

Реплика: Только первый толчок.

Д.Медведев: И только первый толчок. Вот именно запустить. Поэтому можно в начале закрыть глаза на то, что 80 процентов проектов будет покрываться государством. Но если, не дай бог, так будет через 10 лет, значит, всё, ничего не удалось, просто тогда нужно всех разгонять и набирать заново, потому что тогда не пришёл частный бизнес и не возникло то самое партнёрство, о котором мы всё время талдычим, о котором говорим всё время.

А.Кудряшов: Чтобы Сколково было успешным, я считаю, что надо продолжать развивать IT-рынок в России, IT-индустрию, сервисную часть. И нам в принципе нужна помощь. Я здесь 18 лет уже живу и являюсь представителем малого и среднего бизнеса в России. То есть у меня программисты, все 100 процентов работают… Мы сидим в Петербурге и в Волгограде. Но мы теряем конкурентоспособность – арендная плата растёт, налоги растут, Китай очень сильный, индусы очень сильные, Америка сейчас тоже подтягивается серьёзно.

Д.Медведев: Что делать?

А.Кудряшов: Я считаю, что IT-индустрии надо помочь, надо её расширить.

Д.Медведев: Как? За счёт чего?

А.Кудряшов: Я не знаю, каким‑то образом помочь. Технопарки с 2004 года объявили, но они не работают.

Д.Медведев: Ради этого мы, собственно, Сколково и создаем, для того чтобы создать пример для тиражирования. Потому что эти технопарки действительно, Вы правы, работают медленно.

А.Кудряшов: Да. Нам говорят: «Езжайте в Петербург». Да если я привезу 150 человек… половина разбежится, никто туда не поедет. …То есть существует ли аутсорсинговая индустрия, например, в России… Мы уже создаём платформу, то есть мы приходим и берём…

Д.Медведев: Я уже запомнил, что нужно купить два самолёта.

Насчёт налогов у нас вполне терпимая ситуация. Я согласен, что тоже не идеальная, потому что не бывают хорошие налоговые ситуации, но она всё‑таки лучше, чем во многих других странах.

Реплика: В последнее время часто говорится об экологии и о проектах, связанных с развитием малой энергетики, с переработкой мусора. Я готов предложить вам готовые проекты, которыми я владею, это мои разработки, моё производство… Сейчас примерно в год теряется более миллиона долларов. Мы можем помочь в этом. Я этим занимаюсь, помогу.

И оборудование, которое я произвожу сегодня в России по переработке мусора, и получили здесь сертификаты международные, американские и российские… Получили мы площадку в Сакраменто – бывшая военно-воздушная база Америки. Энергетическая площадка для тестирования. Государство участвует в моём проекте, будет тестировать и собирать. Если это интересно, то для России это выгодно было бы.

Д.Медведев: Это в любом случае интересно. Раз Вы об этом говорите, тогда оставьте, просто это конкретная вполне тема.

Реплика: Я оставил.

Д.Медведев: Хорошо. Спасибо.

Н.Бубнова: Меня зовут Нина Бубнова. Я из новосибирского академгородка.

Почему мы здесь и почему мы здесь такие успешные? Потому что нам родина дала замечательное образование. Мы стали глобальными русскими, наши дети родились здесь, и мы тоже хотим, чтобы они были глобальными русскими, мы хотим сотрудничать, мы хотим помогать.

И я хотела Вам донести, что было бы очень важно для успеха Сколкова поставить там хорошую социальную инфраструктуру именно образования для детей. И к тому, что Вы сказали по поводу высшего образования, очень важно, чтобы было и начальное образование хорошее, и среднее образование хорошее, чтобы были, может быть, программы по обучению на иностранных языках. Потому что мы здесь избалованы, нам, конечно, хочется очень, чтобы это там тоже было. Если переезжать туда работать…

Ваши мысли на эту тему мне очень интересны.

Д.Медведев: Мои мысли такие. Я сейчас поеду в Стэнфорд и буду об этом говорить. А все, кто здесь присутствует, у всех разная судьба, все в разные периоды уехали из России. Кто‑то насовсем, кто‑то не насовсем, кто‑то работает сейчас с Россией, кто‑то вообще не работает. Но очевидно одно, все, кто здесь присутствует, так или иначе получали образование в России – или среднее, или высшее. Это было неплохо в целом. Поэтому задача моя и задача тех, кто в будущем будет работать, заключается в том, чтобы держать высокую планку нашего образования. Потому что с кем бы из наиболее успешных людей на планете я ни говорил, их тут много у вас, это все известные люди, все очень богатые, они все говорят: «Да, у вас полно проблем, но у вас есть самое главное». Они исходят из того, что у нас прекрасное образование. У меня к этому более скептическое отношение, потому что я сам 10 лет был преподавателем, я знаю, что это такое. Но оно у нас всё‑таки действительно неплохое. И у нас есть все шансы его сохранить, но для этого нужно вкладывать в него деньги, звать как раз профессоров, которые здесь присутствуют, покупать самолёты. (С м е х.) Какие, кстати, самолёты? Вы говорили, что два.

Н.Бубнова: Самое главное – не какие самолёты, а кого они возят…

Д.Медведев: Согласен, вот это правильно. И самое главное, чтобы было куда садиться, потому что самолёт, который взлетает в одном направлении, мы знаем, чем это заканчивается.

К.Сошальский: Можно вопрос про стартапы?

У меня есть товарищ, очень успешный предприниматель. И он хочет свой опыт… он не один такой, уже накопилась критическая масса в Силиконовой долине таких людей, которые уже знают, в чём состоит цикл создания успешного стартапа. Что сейчас происходит у вас? В основном сейчас сверху вниз пошло, то есть Сколково, РОСНАНО, венчурные фонды. Он имеет всю эту экспертизу, которая здесь накопилась, есть предприниматели, которые имеют этот опыт, чтобы они могли приехать к вам или как‑то…

Д.Медведев: Что сделать надо?

Реплика: …(не слышно).

Д.Медведев: Мы же договорились. У меня салфетка действительно лежит, всякие другие предложения. Мы договорились, что мы создадим некое представительство Сколкова здесь. Может быть, тогда как раз эти стартапы, которые успешно запущены здесь, попытаться перетащить в Россию или, во всяком случае, каким‑то образом поделить их.

Реплика: А можно и новые создать.

Д.Медведев: Можно новые создать. Но я просто говорю о том, что это же технологическая задача. Мы должны не просто говорить о том, что нам нужно этим заниматься. Как это делать? Основной принцип – при помощи тех коммуникаторов, которые работают здесь. Это вы и та инфраструктура, которую должны создать мы.