Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Д.Медведев: Добрый день!

Я хочу вас поздравить, конечно, не с тем, что вы здесь, а с тем, что сегодня День учителя и у нас особенный год – Год учителя. Все присутствующие вышли, как я понимаю, в финал соответствующего конкурса, что само по себе тоже очень приятно. Я вижу, здесь и педагоги старшего поколения, и молодые учителя. Это, безусловно, показывает, что в нашей школе, несмотря на всякого рода разговоры, всё‑таки преемственность в целом сохраняется.

Мы с вами сейчас обсудим, как обстоят дела. Пока в зале идёт концерт (вас этого удовольствия лишили), мы сможем пообщаться по проблемам развития нашего школьного образования, о том, что делается, что не делается, что нам удалось сделать, в том числе за тот период, когда мы начали реализовывать национальный проект, в чём мы не достигли успехов, как внедряется подушевая система финансирования, принесла ли она ожидаемый эффект или же всё‑таки нужно ещё что‑то предпринимать. Ну и, конечно, о том, как готовить педагогические кадры, что ещё не хватает, каким образом стимулировать, с одной стороны, приход молодых учителей, а с другой стороны, сохранять наиболее опытных, зрелых педагогов – в общем, как жить дальше. Давайте об этом поговорим.

Заодно я, естественно, желаю всем приятного аппетита, потому что после того как мы с вами переместимся в большой зал – бывший Кремлёвский дворец съездов, а ныне Государственный Кремлёвский дворец, – там уже, видимо, не накормят. (С м е х.)

Ещё раз хотел бы сердечно вас поздравить с Днём учителя и с выходом в финал. В добрый путь!

Пожалуйста, кто хотел бы что‑то сказать?

М.Случ: Дмитрий Анатольевич, позвольте? Случ Михаил Ильич, Москва, учитель математики.

Я позволю себе начать с вопроса, который Вы не затронули, но который в известной степени, может быть, является одним из важнейших, – это вопрос о будущем законе об образовании. Я принадлежу к тем педагогам, которые начали работать в школе ровно в 1992 году, то есть я хорошо помню, как это было. Это целая эпоха. Это был такой закон, который даже простому учителю позволял все статьи прочитать. Новый закон велик. Он должен быть принят в очень сжатые сроки. Мой вопрос, я думаю, не только мой, состоит в том, каким образом будет эта процедура происходить и каким образом будет происходить обсуждение и балансировка этого очень сложного и, может быть, решающего закона?

Д.Медведев: Знаете, меня сейчас подмывает сказать одну вещь. Я не знаю, поблагодарит ли меня за это Министр образования.

Честное слово, не договаривался об этом. У нас есть определённый опыт обсуждения законов, точнее, одного закона. Недавно, вы знаете, обсуждался закон «О полиции» – закон, тоже вызывающий разные эмоции, разные оценки. Но в чём была специфика? Она заключалась в том, что впервые за всю российскую историю, современную российскую историю, подчёркиваю, не советскую, этот закон обсуждали все, кто хотел. Законопроект был официально опубликован, я сам встречался и с различными заинтересованными лицами, и с сотрудниками МВД, и с общественностью.

В принципе я о чём подумал? Образование – это, в общем, не менее важная сфера, чем правоохранительная, может быть, одна из самых резонансных, самых важных для людей. Что людям важно в нашей жизни? Здоровье, безопасность и образование. Пожалуй, такая триада определяет качество жизни в нашей стране, уровень жизни.

Я не знаю, как к этому отнесётся Министерство образования. Как Вы считаете, есть смысл вынести на всенародное обсуждение закон?

А.Фурсенко: Практически, Дмитрий Анатольевич, мы его вынесли. И как раз сегодня началась конференция, в которой участвует ректорское сообщество. Может быть, таких знаковых мероприятий, в которых бы участвовали учителя, надо честно сказать, не было. Но в интернете он представлен.

Д.Медведев: Когда он опубликован?

А.Фурсенко: Уже месяца два.

Д.Медведев: Значит, тогда что можно сделать? Если он уже присутствует, а я, откровенно говоря, пока не видел какого‑то бурного обсуждения этого законопроекта, это свидетельствует о нескольких вещах. Во‑первых, вы правильно блюдёте свои интересы. Никто в эту сферу не вторгается. А во‑вторых, если говорить серьёзно, то, конечно, видимо, раскрутки этого законопроекта не хватает, потому что мы действительно заинтересованы в том, чтобы он был доработан максимально эффективным образом. Вы сами‑то видели его в интернете, Михаил Ильич?

М.Случ: Вот такой толстый, если в интернете можно говорить о толщине. 400 страниц.

Д.Медведев: Помимо того, что Вы сказали, что он написан достаточно сложным языком, всегда есть вопрос качества законопроекта. Как юрист я всё‑таки не всегда поддерживаю написание закона на бытовом языке, всё‑таки это должен быть юридический язык, должна использоваться правильная юридическая лексика, но в то же время, конечно, этот закон должны понимать учителя и вообще все люди страны.

Но раз тема есть, может быть, тогда нам провести какое‑то количество общественных слушаний по этому поводу? Наверное, так. И тогда, может быть, Андрей Александрович, как мы с законом «О полиции» поступили, сделали отдельный сайт, который назывался zakonoproekt2010.ru, может быть, тоже какой‑то отдельный сайт сделать. Но Вам тогда придётся найти людей, может быть, попросить Виктора Антоновича, ещё кого‑то, для того чтобы систематизировать приходящие отзывы. Это довольно тяжёлое, большое дело, потому что отзывов будет много, если сейчас этим заняться по‑серьёзному, будут отзывы серьёзные, будут отзывы издевательские, будут всякие разные комментарии, что естественно. Но в основном, конечно, потребует анализа тот набор предложений, который будет людьми представлен по совершенствованию самой ткани закона. Если вы считаете, я ко всем уже обращаюсь, что это полезно, давайте из этого устроим большое общественное обсуждение.

Реплика: Безусловно, надо делать.

Д.Медведев: Тогда договорились. Вот уже один практический результат.

В.Садовничий: Дмитрий Анатольевич, собрали 600 отзывов со всех регионов России. Это только по ректорскому корпусу, по университету.

И есть такая идея, мы с Андреем Александровичем её обсудили, может быть, сейчас создать такую комиссию, которую бы возглавили выдающиеся юристы, например Алексеев или Яковлев.

Д.Медведев: Давайте.

В.Садовничий: Потому что есть разные точки зрения разных юридических групп.

Д.Медведев: Хорошо, договорились.

Пожалуйста, коллеги, прошу.

В.Вахрамеев: Вячеслав Вячеславович Вахрамеев, Вологодская область.

Дмитрий Анатольевич, учительский корпус всё‑таки стареет, это очевидно. Я хочу поговорить о той проблеме, которая создаётся для многих учителей, выходящих по выслуге лет на пенсию, но продолжающих работать в школе. Пенсионные фонды выбрасывают из их стажа время командировок и переподготовки, без которых учителя жить даже не могут.

Выбрасывают. И люди теряют, кто по полгода, а кто и больше, вынуждены судиться с пенсионными фондами. Чаще всего выигрывают. Есть и решение Конституционного Суда, но почему‑то к судам учителя прибегают вновь и вновь – это бесполезная трата времени и сил.

Д.Медведев: А практика, Вячеслав Вячеславович, сложилась уже? То есть практика идёт в сторону поддержки учителей, которые настаивают на включении соответствующего периода в свой трудовой стаж?

В.Вахрамеев: Да. Чаще всего суды принимают их сторону. И всё‑таки необходимо, на мой взгляд, изменение федерального законодательства, чтобы учителя не тратили на это ни сил, ни времени. Почему я об этом говорю? Ведь запись в трудовой книжке не изменяется, налоги платятся, рабочее время человека остаётся рабочим временем.

Д.Медведев: Да и вообще всё это, знаете, ерунда какая‑то, потому что мы же понимаем, что это не отдых. Если бы в этот период человек брал полгода, чтобы отдохнуть, тогда, наверное, можно сказать, что нужно исключать это из трудового стажа. Это же переподготовка, это повышение квалификации. Поэтому это какие‑то старые критерии. Я думаю, их нужно действительно изменить. Надо только понять, на каком уровне это делается, Андрей Александрович.

А.Фурсенко: Это трудовое законодательство. Мы давали соответствующие предложения. Как раз трудовики не хотят, потому что говорят, что это создаст прецедент по поводу нетрудового времени. Мы согласны с этой точкой зрения как Министерство. Мы считаем, что это часть работы, причём очень важная часть работы, особенно после введения обязательной аттестации, когда это необходимый элемент.

Д.Медведев: Слушайте, речь идёт об общем трудовом стаже, который даёт право на пенсию?

Реплика: Да.

В.Вахрамеев: Который даёт право на выслугу по 25 годам, отработанным в школе.

Д.Медведев: Честно говоря, я сейчас не большой специалист в области трудового права, не занимаюсь сейчас им, конечно, как раньше. Но раньше же было такое правило в отношении, скажем, учёбы в высшем учебном заведении.

В.Садовничий: Там это и осталось.

Д.Медведев: Правило было такое. Если человек учится в высшем учебном заведении на дневном отделении, но до этого работал, то в этом случае годы обучения в университете засчитываются ему в трудовой стаж. А если он до этого не работал, то не засчитываются. На мой взгляд, это тоже чушь советская, извините. Какая разница – человек один день отработал или не отработал?

У меня, например, так получилось, что сначала я один год на вечернем учился. Получается, у меня этот стаж включён. Ну а если бы у меня этого не было? Просто я к тому, что это какой‑то пережиток подходов к тому, каким образом исчислять трудовой стаж.

Знаете что? Надо сделать таким образом. Джахан Реджеповна, подготовьте моё поручение Министерству здравоохранения и социального развития, с тем чтобы они подготовили изменения. Здесь точно эту несообразность нужно ликвидировать, тем более что суды действительно, это я могу подтвердить, инстинктивно всегда встают на защиту работника, потому что, во‑первых, это правильно исходя из соображений справедливости, а во‑вторых, потому что, в общем, единых критериев нет.

А.Гарифзянов: Дмитрий Анатольевич, у меня вопрос, который, наверное, неоднократно Вам задавали, о формах итоговой аттестации учащихся. В инициативе «Наша новая школа» чётко прописано, что ЕГЭ является основной формой, но не единственной. Как Вы считаете, возможно ли создание некой накопительной системы по итогам исследовательской работы? То есть существует же ведь определённый перечень олимпиад, согласно которым победители беспрепятственно поступают в высшие учебные заведения. Нельзя ли создать такой же перечень конкурсов, олимпиад, которые позволяют детям без экзаменов заканчивать школу? В форме накопительной, возможно, рейтинговой?

Д.Медведев: Вы знаете, мне как раз здесь трудно посоветовать, наверное, что‑то такое, чего Вы сами не знаете. Понятно, что Президент может распоряжение выдать или окончательное решение. Но я не считаю себя здесь компетентным сразу же его принимать. Почему? Потому что как у любого подхода, у него, наверное, есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, вроде справедливо, когда человек не дурака валяет, а в течение достаточно длительного периода времени, учась в школе, накапливает определённые баллы, которые впоследствии дают ему возможности определённые, может быть, и льготы какие‑то предоставляют в смысле отказа от сдачи единого госэкзамена. С другой стороны, сразу же, естественно, приходят на ум манипуляции. Понятно, что добросовестные учителя и хорошие школы будут всё это блюсти, но что касается людей, которые не очень добросовестно к своим обязанностям относятся, такие тоже есть, вполне вероятно, это будет возможностью для известных коррупционных разных схем и так далее. Поэтому если это можно каким‑то образом заформализовать, чтобы за этим был контроль, то я, конечно, потенциально не против. Но как это сделать я, честно сказать, не знаю.

И у нас же всё‑таки очень разные школы, очень разные регионы. Давайте скажем откровенно, здесь присутствуют выдающиеся педагоги, и вы, естественно, представляете хорошие педагогические коллективы, но не везде так. Есть и школы послабее, есть школы маленькие со своими проблемами и так далее. Мы как, избирательно это будем делать или, например, малокомплектные школы тоже получат на это право?

А.Гарифзянов: Возможно, например, создание в субъектах каких‑то экспертных комиссий, которые производят оценку исследовательской деятельности. Поскольку исследователь формируется не в течение одного года, а на протяжении ряда лет.

Д.Медведев: Справедливо.

Андрей Рузильевич, я так предлагаю поступить. Я предлагаю Министру эту тему обдумать и вместе с педагогической общественностью, вместе с экспертами предложения представить.

Единственное, что я хотел бы ещё раз подтвердить. Я действительно искренне считаю, что ЕГЭ (так, как там написано) должен быть основной, но не единственной формой. И, собственно, это совпадает с представлениями большинства учителей. Все говорят: «Да, ЕГЭ – в целом неплохо, но ни в коем случае нельзя его фетишизировать, нельзя говорить, что только ЕГЭ. Это не панацея. Но если ЕГЭ плюс две, три, четыре опции, то вроде неплохо».

А.Гарифзянов: Абсолютно.

Д.Медведев: Пожалуйста.

А.Коршунов: Коршунов Артур Александрович, Ханты-Мансийский автономный округ.

Я бы хотел коснуться вопроса имиджа современной школы и современного учителя. На телеканалах в большом количестве идут различные ток-шоу, сериалы и передачи, которые показывают работу школ с негативной стороны.

Д.Медведев: Вы про сериал «Школа» или про что?

А.Коршунов: В том числе и про сериал «Школа».

Д.Медведев: На удивление, он идёт год, а я ещё о нём ни разу не рассуждал. Мне все говорят: «Вы выскажитесь по этому сериалу».

А.Коршунов: Мы не против таких критических передач в адрес школы, но как‑то необходимо поднимать статус школы и престиж профессии учителя. На наш взгляд, необходим государственный заказ на съёмки ряда телепередач, может быть, фильмов или сериалов, которые покажут именно положительную часть работы современной школы. Было бы очень хорошо показать эти передачи в удобное время на центральных телеканалах.

Спасибо.

Д.Медведев: Никаких возражений нет, конечно. Вы знаете, я скажу так, фильмы о школе должны быть разные. Должны быть сняты в классическом стиле и в стиле арт-хауса, должны быть современные фильмы и пришедшие к нам из советского прошлого очень многие хорошие фильмы, на самом деле добрые и в целом достаточно правдивые, скажем откровенно. Разные были, конечно, но в целом достаточно правдивые.

Поэтому я поддерживаю идею того, чтобы не только, допустим, какая‑то творческая группа экранизировала эту тему. Ещё раз подчёркиваю, не моё дело обсуждать те или иные продукты, но то, что снимать нужно разное кино, это 100 процентов. При этом это абсолютно правильно и по другим причинам. Кому‑то ближе смотреть такой сериал, как «Школа». Может быть, даже никакого вредного влияния не оказывает, просто ближе и интереснее, потому что ему нравится этот кинематографический язык. Ну и хорошо. А кто‑то плюётся, глядя в экран, и говорит, что «мне это не нравится не только потому, что этого нет, а потому что это снято не так, как мне нравится». Каждый человек имеет право на своё мнение. Поэтому я считаю, что и фильмы о школе, фильмы об учителях должны быть разные.

Ну а что касается денег, то это, конечно, отдельная вещь, потому что у нас не так много государственных денег, которые распределяются для средств массовой информации, для наших государственных кинематографических структур. Надо и там, конечно, определённую толику денег выделять, ну а всё остальное – это уже политика самих средств массовой информации, политика самих кинематографистов, пусть они сами смотрят по сторонам.

Р.Халадова: Дмитрий Анатольевич, Халадова Роза Тапаевна, Чеченская Республика.

Мы уже столько интересных вопросов подняли, но я хотела бы лично Вас поблагодарить за тот вклад, который Вы внесли в образование нашей республики.

Д.Медведев: Спасибо.

Р.Халадова: И сегодня у нас в республике большое событие – мы отмечаем День учителя очень торжественно. Это ещё совпало с днем рождения нашего президента.

Д.Медведев: Только что звонил Рамзану Ахматовичу.

Р.Халадова: Спасибо.

И ещё. Собираются ли и в дальнейшем такое же внимание в Чеченской Республике уделять именно в сфере образования?

Д.Медведев: Роза Тапаевна, конечно, собираемся, сомнений нет и быть не может. И на самом деле, когда я последний раз был у вас, это действительно производит впечатление. Сколько бы там ни было недоброжелателей, что бы ни говорили, это реально производит впечатление, потому что это современное образование, это прекрасные школы, это чистые улицы, дворы. И, конечно, всё это на контрасте с тем, что происходило, что было. Это большая заслуга республики, большая заслуга руководителя республики и большая заслуга всех учителей. Поэтому передавайте от меня привет всем учителям Чеченской Республики. И, конечно, если уж так хорошо всё пошло, надо это развивать.

Р.Халадова: Мы будем стараться.

Д.Медведев: Уверен в этом. А Вы химией занимаетесь, да?

Р.Халадова: Да.

Д.Медведев: Это хорошая тема. Я в школе тоже химию очень любил. Но химиком не стал, как я уже объяснял как‑то Виктору Антоновичу.

Р.Халадова: Предмет интересный.

Д.Медведев: Пожалуйста.

В.Чепуров: Дмитрий Анатольевич, я участник войны и учитель со стажем, 53 года я проработал в школе.

Д.Медведев: Как Вас величать?

В.Чепуров: Чепуров Виктор Николаевич. Я Вам приготовил визиточку. Вдруг Вы ко мне приедете на день рождения, мне будет 85 лет скоро.

Я хочу сказать от имени, во‑первых, участников войны. В этом году 65 лет отмечали, я был на параде, хотя раньше никогда не ходил. Я первый раз попал на парад благодаря Министерству образования. Хочется сказать Вам большое спасибо. Вы сделали столько доброго, хорошего для ветеранов.

Д.Медведев: Спасибо Вам. Это Вы многое сделали просто потому, что Вы – ветеран.

В.Чепуров: Квартиры, всё такое. Правда, меня немножко удивляет, думаю, неужели 65 лет прошло, ветераны все квартиры не имеют, что это такое? Я, конечно, тоже пять лет мучился.

И Вы подарки нам сделали на Красной площади после парада. То, что я попал на парад, – это уже подарок. Я не помню, чтобы меня снимали, но меня показали хорошо. Дети все: «О, Виктор Николаевич наш». В общем, я очень Вами доволен, от имени всех. (С м е х.)

Д.Медведев: Спасибо.

В.Чепуров: Нам с Вами подвезло здорово.

Д.Медведев: Спасибо большое. Спасибо за добрые слова. Виктор Николаевич, давайте лучше не меня будем поздравлять, а поздравим ещё раз Вас и всех ветеранов Великой Отечественной войны.

В.Чепуров: Я пару слов. Я учитель музыки, пионер детской оперы, поставленной в школе. Маленькая школа, двухэтажная, старая, и в 1957 году мы поставили оперу, это была первая постановка в сельской школе, я не думал, что мы первые.

Д.Медведев: Как называлась опера?

В.Чепуров: «Гуси-лебеди». А потом уже композиторы стали писать нам оперы. Сейчас у меня целый каталог детских опер – 163.

Я считаю, что появилась новая эффективная форма в воспитании музыкальных детей – детская опера в школе. Очень многие пошли по нашему пути, как я начинал, книга моя прошла по всей стране и за границей. И сейчас этих театров столько у нас, не только под Москвой, но и по России. Книга прошла во всех республиках, студенты изучают эту книгу, пишут свои курсовые работы и так далее. То есть это дело шагнуло хорошо, получилось. И Европа тоже стала работать. Уже у нас проходит фестиваль театра, приезжают ребята из Германии, из Чехии. Я с театром тоже был и в Болгарии, и в Чехии.

Так что об этом я могу очень долго говорить. Я не хочу злоупотреблять временем, потому что здесь сидят такие педагоги, красивые, молодые. Я тоже молодой, мне не так уж много сейчас.

Д.Медведев: Вы самый молодой.

В.Чепуров: И поэтому большая Вам благодарность. И хочу, чтобы вы все немножко помогли, потому что пошли слухи, что учителей музыки хотят ущемить немного.

Д.Медведев: А в каком плане? Давайте у Министра спросим.

В.Чепуров: Это будет плохо.

Д.Медведев: Плохо. Согласен.

В.Чепуров: Очень плохо. Я был в Японии, у них вообще в 10 раз больше уроков музыки, чем у нас. У нас‑то один урок – и всё, до свидания. Учитель получает маленькую зарплату. Это большое упущение.

Потом мне хотелось ещё сказать на прощание. Я старый педагог, при советской власти в основном работал. Нет у нас пионерии, нет у нас комсомола. Это такое упущение в воспитании молодёжи, я с болью это переживаю.

Всё.

Д.Медведев: Понятно.

Насчёт учителей музыки. Какие‑то есть проблемы?

А.Фурсенко: Никаких проблем нет, никаких указаний, могу точно сказать, нет.

Д.Медведев: Может, программы как‑то пытаются подчистить по музыке?

А.Фурсенко: У нас в позапрошлом году победителем конкурса «Учитель года» был учитель музыки.

Д.Медведев: Да, но дело даже не в том, кто победил на конкурсе в прошлом году.

А.Фурсенко: И в стандарт это входит.

Д.Медведев: В стандарт‑то входит, но мы там ничего не зачищаем, всё нормально?

А.Фурсенко: Если есть слух, надо с ним разбираться.

Д.Медведев: Разберитесь.

Насчёт пионерии и комсомола.

В.Чепуров: Дмитрий Анатольевич, я Вам подарю значок нашего театра.

Д.Медведев: Спасибо большое.

В.Чепуров: И жду Вас в гости.

Д.Медведев: Спасибо.

В.Чепуров: Буду очень рад, и дети будут очень рады.

Д.Медведев: Вы недалеко, до вас можно добраться.

В.Чепуров: Конечно.

Д.Медведев: Насчёт пионерии и комсомола. Если не брать идеологическую составляющую (она кому‑то нравилась, кому‑то не очень), то, в общем‑то, мне кажется, что всё‑таки это не совсем так. У нас во многих школах и в средних общеобразовательных заведениях, кадетских, других, всё‑таки есть такого рода общественные движения. Другое дело, что они не унифицированы по стране, но я не уверен, что это нам нужно в сегодняшних условиях. Где‑то это есть и кто‑то этого хочет, из родителей, например, кто‑то к этому настороженно относится, вспоминая какой‑то свой опыт. Поэтому мне думается, что такого рода общественные движения должны быть интегрированы в обычную школьную жизнь. Если это приживается (в добровольном, конечно, порядке), ну и прекрасно. Если всё‑таки нет, тогда не надо. То есть это не нужно делать централизованно, сверху, я об этом.

В.Чепуров: Понятно, понятно. Спасибо.

П.Галанюк: Петр Галанюк, Чувашская Республика, учитель истории.

Пользуясь возможностью встречи с Вами, я бы хотел поднять вопросы о содержании школьного исторического образования. Меня, в частности, волнует очень серьёзно вопрос, связанный с тем, что, освещая события 1917 года (Февральской революции, Октябрьского переворота), мы практически не говорим о судьбах русской эмиграции. Мы знаем, что произошло потом в нашей стране, и нет даже темы, параграфа в наших учебниках по истории ХХ века, посвящённого русской эмиграции. Мне кажется, что это часть нашей истории, неотъемлемая часть нашей истории, и мы должны об этом говорить. Не потому, что это великие люди, которые были высланы из страны…

Д.Медведев: Были и такие.

П.Галанюк: Да, были и такие, конечно. Не потому, что они сохранили русскую культуру и понесли эту культуру в мир – зарубежный, европейский мир, а потому, что это часть нашей истории.

Д.Медведев: Я с Вами, Петр Петрович, согласен на 100 процентов. Я не буду скрывать, учебников у нас много, они все разные, как Вы хорошо знаете как историк. Учебники истории – это вообще отдельная тема для разговора, с упоением об этом рассуждают и в педагогических кругах, и на кухнях просто, именно об учебниках истории, потому что это наиболее идеологизированная, естественно, сфера гуманитарных наук. Но то, что вообще об этом не пишется, мне кажется действительно странным. Безотносительно к позиции автора учебника. Мне нечего добавить. Было бы желательно, чтобы, конечно, это учли, чтобы было понятно, кто уезжал, куда уезжал. У нас были, как известно, и волны эмиграции. Они, естественно, разной ценности, что называется, но это всё наша история – ни убавить, ни прибавить.

И.Черенкова: Дмитрий Анатольевич, можно предложение?

Д.Медведев: Пожалуйста.

И.Черенкова: Черенкова Инна Владимировна, Санкт-Петербург. Учитель истории и обществознания.

Мне бы хотелось конкретное предложение внести. Дело в том, что сейчас в системе медицинского страхования и оказания медицинских услуг есть такое понятие, как добровольное страхование. Я не буду касаться вопросов заработной платы, тем не менее не все учителя могут себе позволить обеспечить такое дополнительное страхование. Но есть целый ряд профессиональных заболеваний, которые в принципе можно обозначить, которые приводят к тому, что у учителя возникают проблемы потом с выполнением функциональных обязанностей. Не могло бы государство выступить в роли гаранта подобного страхования? Есть такая система, я знаю, в стоматологии. Именно хотя бы по профессиональным заболеваниям.

Д.Медведев: То есть по профессиональным заболеваниям, чтобы государство, допустим, профинансировало соответствующие затраты на страховой полис?

И.Черенкова: Да.

Д.Медведев: Я, естественно, считаю, что это вполне справедливая постановка вопроса – по профессиональным заболеваниям для тех бюджетников, у кого денег немного, а у учителей денег немного. Вопрос, конечно, как обычно, абсолютно счётный, сколько это будет стоить, насколько это возможно.

Андрей Александрович, подумайте. В принципе, вообще любой шаг в сторону страхования мне нравится. Почему? Потому что это цивилизованный путь. Когда просто говорят, нам нужно столько‑то и столько‑то… Мы понимаем, есть свои трудности с формированием бюджета. Несмотря на то что зарплата педагогов всё‑таки выросла, объективно говоря об этом, она всё равно маленькая. Просто, скажем, кратное увеличение – это сложная штука для государства и для региона. Но когда речь идёт о вопросах будущего, о вопросах пенсионирования, о вопросах страховых выплат, это точно более правильный подход. Как люди рассуждают (и вы, наверное, в том числе тоже), когда сейчас все молодые, всё хорошо, пройдёт какое‑то время, или нужно деньги копить, откладывать, отказывать себе в чём‑то, а денег и так, в общем, не так много, или должен быть какой‑то инструмент, который позволяет эту проблему решить. Инструмент в принципе найти проще, чем решить какие‑то другие задачи.

Но я не знаю, насколько, конечно, всё это в масштабах страны легко обеспечить. Это, конечно, будет зависеть ещё и от перечня профессиональных заболеваний, от того, что мы включаем в профессиональные заболевания педагогов.

И.Черенкова: С другой стороны, это был бы стимул опять же для включения в педагогическую деятельность.

Д.Медведев: Безусловно. Причём это стимул именно, ещё раз говорю, цивилизованный, то есть это не просто «дай побольше денег», а это именно забота о будущем. Это, в общем, вещь правильная. Надо посчитать, посмотреть. У нас вообще есть перечень профессиональных заболеваний учителей?

А.Фурсенко: Наверное, есть.

Д.Медведев: Есть профессиональные заболевания, это точно, это всем известно. Для учителей это и горло, работа на ногах и всё остальное. Подумайте.

А.Фурсенко: Мы проработаем этот вопрос, потом с нашими коллегами из Минздравсоца…

Д.Медведев: Естественно, я имею в виду Вас и Татьяну Алексеевну Голикову. Вместе подумайте, потому что это вопрос на стыке ваших компетенций. Хорошо.

Пожалуйста, что ещё, какие идеи есть?

В.Башмаков: Башмаков Виктор Яковлевич, Ленинградская область.

В первую очередь я хотел бы поздравить лауреатов с победой. Вы победители, вы заслуженно победили, вы молодцы. Но что я хочу сказать? Быть победителем – это ответственность. Вы приедете в свои регионы, на вас будут смотреть, а так ли это? Это так, мы не сомневаемся. И я бы хотел, чтобы марку победителя вы несли на протяжении всей своей педагогической деятельности. Творите, побеждайте.

Я поделюсь опытом Ленинградской области. Я лауреат конкурса «Учитель года». Мы до сих пор принимаем участие в движении конкурса «Учитель года». У нас организован методический поезд учителей. Мы ездим по всем регионам (по отдалённым, по сельским), делимся опытом, работаем с учителями, работаем с учениками, даём открытые уроки ежегодно, неоднократно объездили всю Ленинградскую область.

А вопрос для меня больной. Моя методическая тема – развитие творческих способностей учащихся, то есть это одна из задач, которую Вы ставите в Послании. За все годы, 32 года, в области мы победители по химии, я учитель химии, 18 лет мы побеждали на финале России или в призёрах были всегда, большая группа окончила МГУ. Но проблема какая? Они защищаются, кандидаты наук, и они уезжают за границу. Для меня это очень больно. И вот ученики на сегодняшний день смотрят и говорят: «Виктор Яковлевич, а как же оценка знаний?» Вот они учились – или идут в торговлю, или уезжают за границу. В этом году три моих выпускника, одна девочка МГУ окончила, двое – Санкт-Петербургский университет, они защитили докторские диссертации, но в Америке. Для меня это больной вопрос. Вы поняли меня?

Д.Медведев: Виктор Яковлевич, я Вас, конечно, понял, Вы же говорите на хорошем русском языке. Я хотел бы вот что понять. Вы мне как Президенту что предлагаете сделать? Не пускать их или что?

В.Башмаков: Я просто высказываю свою боль. Вы поняли меня.

Д.Медведев: Я абсолютно Вас понял. Готов к Вашей боли полностью присоединиться, но от того, что мы с вами будем солидарны в этой боли, мало что изменится. Нужно просто предпринимать усилия для того, чтобы наши талантливые люди не уезжали за границу. Сегодня была опубликована информация о том, что два выпускника российских университетов получили Нобелевскую премию. Нобелевскую премию! Я вначале посмотрел, думаю: «Интересно». А потом, естественно, пригляделся, они работают вроде бы в Манчестерском институте. О чём это говорит? Говорит о двух вещах.

Во‑первых, у нас очень много талантливых педагогов и, соответственно, талантливых школьников, которые получают прекрасное образование в школе и потом в наших университетах.

И, во‑вторых, у нас пока нет нормальной системы стимулирования наших молодых специалистов (талантливых людей, именно сверхталантливых людей) для того, чтобы они оставались работать в стране. Мы над этим бьёмся уже, если сказать откровенно, не первый год, и деньги на это тратим, и гранты выделяем, и стараемся всё‑таки изменять университетскую среду. Наверное, кое‑чего мы добились, но ещё не в такой степени, чтобы работа, скажем, после окончания университета была абсолютно привлекательна для всех. При этом мы не должны, конечно, предъявлять единые критерии. В принципе, желание съездить за границу и поработать там – это не предосудительно. Вопрос в том, чтобы люди, которые там получают образование или университетское, или постуниверситетское (то, что связано с аспирантским курсом), возвращались работать к нам. Это, наверное, самое главное. И тогда наша страна будет самодостаточной. Тогда те самые изобретения и открытия, о которых мы сегодня столько говорим, будут совершаться именно у нас, а не за границей, причём нашими же выпускниками. Я об этом много раз рассуждал и здесь, и когда был в Калифорнии в Кремниевой долине, встречался с нашими представителями, которые там работают (и учёные, и бизнесмены). Проблема‑то на самом деле достаточно понятная. Сегодня это уже даже не оплата труда, хотя, конечно, она там больше, но где‑то в каких‑то центрах она даже и сопоставима. Эта проблема связана с инфраструктурой ведения научной деятельности. И здесь у нас пока большой провал, потому что мы готовы сегодня и гранты выделять, причём приличные гранты, они измеряются уже вполне современными рамками, это десятки, сотни тысяч тех же самых долларов. Но как только речь идёт об исследованиях, сразу же проблемы, потому что у нас база лабораторная, научная база, к сожалению, довольно серьёзно устарела. Мы её за последние годы не развивали, а если и развивали, то только в крупнейших научных центрах, таких, как, скажем, московский университет, питерский университет. В других вузах она сильно провисла. Как только мы сможем научную инфраструктуру вывести на более или менее приемлемый уровень, конечно, количество людей, уезжающих туда на работу, будет существенно меньше.

Ну и, наконец, последнее. В общем, всё‑таки далеко не все, кто там даже защищается и делает какие‑то научные открытия, там и остаётся. Многие приезжают к нам. И это тоже правда, этот процесс идёт, то есть это не единый поток отъезда, это всё‑таки уже встречные потоки.