Президент России — официальный сайт

Выступления и стенограммы   /

Д.Медведев: Добрый день! Я приветствую всех, кто собрался на Всероссийском инновационном форуме «Россия, вперёд!» и на заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию.

Мне уже неоднократно приходилось высказываться по поводу того, чем мы должны заниматься в ближайшие годы. Мы старались и в этом году развивать наши технологии, старались закладывать фундамент под новую экономику. Не нам судить, наверное, насколько это получилось. Естественно, мы не можем быть довольны очень многими вещами, которые происходили. Наверное, есть проблемы в организации работы, проблемы в финансировании, но в целом ещё раз хотел бы сказать, что мы все старались. И если говорить о членах Комиссии по модернизации, то мы регулярно, каждый месяц, встречались, обсуждали самые актуальные вопросы развития страны, модернизации экономики, обсуждали и в отраслевом разрезе, обсуждали совершенствование законодательства, отдельные вопросы развития бизнеса. В общем, старались об этом рассказывать.

Сегодня здесь проходит форум «Россия, вперёд!». Я сердечно всех ещё раз приветствую, всех участников, всех, кто сидит в этой аудитории, всех, кто собрался в других местах. Я так понимаю, они недалече, что называется, где‑то здесь находятся и тоже всех нас видят. Поэтому я поздравляю всех с началом работы.

Вчера уже было такое большое заседание, пленарное. Я ехал вчера на работу, посмотрел кусочек выступления – по‑моему, было интересно. Надеюсь, что и сегодня будет интересно. Давайте я передам слово для выступления коллегам, которые хотели бы что‑то сказать, и буду предоставлять возможность высказаться и тем, кто сидит в этой аудитории, и тем, кто находится с нами на связи.

Слово Александру Юрьевичу Гойхману, заведующему лабораторией ионно-плазменных технологий инновационного парка Российского государственного университета имени Канта, пожалуйста.

А.Гойхман: Добрый день, Дмитрий Анатольевич! Добрый день, уважаемые коллеги! Спасибо за предоставленную возможность высказаться.

Действительно, хочу сказать, что сделано уже достаточно многое в нашей стране в последнее время. И в условиях развития прикладной науки, и в условиях нашего накопленного потенциала мы действительно готовы сейчас переходить к каким‑то инновациям, действительно готовы их внедрять в жизнь. Больше того, мы в принципе вплотную подошли к возможности реализации так называемых лёгких инноваций. То, что я называю лёгкими инновациями, – это то, что решается за 1–2 года, и решается путём объединения усилий учёных в разных направлениях, междисциплинарных исследований, путём использования какого‑то гранта, что называется; то, что являет собой фундаментальная наука, которая тоже непременно должна развиваться.

Примером таких историй успеха лёгких инноваций в принципе могут служить десятки различных историй успехов в стране. Но, в частности, в нашем университете в Калининграде, университете имени Канта, также благодаря удачной именно стыковке двух таких вроде бы непересекающихся направлений (это физического материаловедения и микробиологии) нам тоже удалось получить «лёгкую инновацию»: это новый способ выделения ДНК – вернее, усовершенствование старого способа. И это примерно в три раза ускорило эту процедуру и примерно в два раза удешевило. Вроде бы такая инновация могла бы внедриться в любую клиническую или ветеринарную лабораторию, и областные больницы, и лабораторно-диагностические центры. Но поскольку данная разработка практически лежит на поверхности, у нас есть, конечно, несколько проблем: это, в первую очередь, защита интеллектуальной собственности и, во вторую очередь, как следствие, проблемы первых шагов развития. Мы в рамках 217-го Федерального закона создали при университете малое предприятие, в основе которого лежит данная разработка, и попытались как‑то реализовать, но столкнулись сразу же с первыми, очень сложными трудностями.

То, что касается 217-го Федерального закона, о его несовершенстве уже говорили, надо корректировать. Он действительно, как я понимаю, будет скорректирован в ближайшее время уже. Я слышал, что прошли обсуждения. Да, но кроме того, что мы должны и защитить интеллектуальную собственность в этом законе, мы должны получить возможность льготного арендооборудования университета.

Д.Медведев: Александр Юрьевич, извините, пожалуйста, а можно я всё‑таки, чтобы наше совещание имело какой‑то практический смысл, помимо того, что мы друг на друга смотрим так хорошо, друг друга видим (кстати, качество коммуникаций приличное – видимо, это связано с коротким расстоянием). Я помню, когда был в Кремниевой долине, там тоже организовали такую конференцию, – я был потрясён даже не тем, что говорили, потому что говорят люди обычно близкие вещи, неважно, на каком языке, на английском или на русском, а вот качество связи было фантастическое просто. Это было в Cisco.

Хочу понять – «интеллектуальная собственность». Вы сказали, что необходимо совершенствовать законодательство. Это очень общая формулировка. Для Вас что необходимо сделать, чтобы Вам работалось лучше?

А.Гойхман: Я бы хотел чувствовать себя защищённым, потому что я понимаю, что, если мы с этой разработкой обратимся к инвесторам или ещё к кому‑то, – скорее всего, её просто украдут: она слишком на поверхности лежит.

Д.Медведев: Ну а если патент получить?

А.Гойхман: Да, мы получили патент на университет. Но опять‑таки он будет в университете, а не в компании.

Д.Медведев: То есть, если я правильно Вас понимаю, нужно таким образом усовершенствовать наше законодательство об интеллектуальной собственности, чтобы у вас было правильное разделение возможностей с университетом, с работодателем. И Ваших возможностей в рамках патента, будь то лицензии, исключительные права, неисключительные…

А.Гойхман: Исключительное право.

Д.Медведев: Вы знаете, вообще‑то, на мой взгляд, эти вещи всё‑таки у нас так или иначе урегулированы. Но раз Вы говорите, что это трудно, надо ещё раз к этому тогда вернуться и посмотреть – может быть, даже в рамках специализированного законодательства. Пожалуйста, дальше.

А.Гойхман: Ещё буквально несколько пунктов, на которые я хотел бы обратить внимание.

Кроме этого, нам необходимо также создать большое количество фондов посевного финансирования. То есть у нас есть фонд Бортника, у нас есть фонд «Сколково», у нас есть ещё несколько фондов, но между ними, я считаю, должна быть конкуренция, они все должны лежать примерно в одном поле. И должны быть фонды, которые будут готовы давать вот эти вот «лёгкие», небольшие деньги в размере до миллиона рублей. Но при этом не требовать гигантской отчётности, чтобы не нужно было проходить огромные сложности в получении этих денег. Потому что опять‑таки на эту инновацию, если бы нам дали сейчас миллион, мы бы, конечно, уже могли бы выйти на рынок.

Но получить финансирование из различных фондов – достаточно трудоёмкий процесс. Мы действительно его получим, если нужно будет, но просто я призываю к тому, чтобы была создана конкурентная именно среда.

Д.Медведев: Хорошо сказали – если нужно будет. Сколько на это уйдёт времени, по Вашему впечатлению?

А.Гойхман: В том‑то и дело, что сейчас нам чтобы получить такие деньги, уйдёт, я думаю, полгода, а нам бы хотелось уже через месяц, грубо говоря, предложить всем клиникам страны…

Д.Медведев: Это с чем связано? Это с бюрократией нашей связано?

А.Гойхман: Да-да.

Д.Медведев: Или с какими‑то правилами о деятельности этой бюрократии?

А.Гойхман: Именно с правилами подачи заявочной документации, с правилами согласования документов и так далее. Да, бюрократия, это именно бюрократия фондовая; и фонды поскольку государственные – значит, государственная, наверное, так правильно сказать.

Д.Медведев: Бюрократия в основном государственная бывает, хотя, собственно, и в частных компаниях она тоже встречается. Иллюзий не должно быть.

А.Гойхман: И, как следствие, ещё более широкий пункт – финансирование разработок предыдущего уровня, не инновационных, а прикладных, которые предынновационные, то есть которые предшествуют [инновациям]. Это финансирование, которое в основном у нас ведётся через федеральные целевые программы: программа «Кадры», программа «Исследования и разработки» и так далее. В этих программах точно такая же история, ещё в десять раз более усугублённая, когда мы должны готовить заявочную документацию объёмом до 200 страниц, каждый раз с учётом устава университета. Вы видели эти заявки. Затем мы должны готовить достаточно серьёзные отчётные документы, кроме научно-технического отчёта ещё целый пакет документов. Это действительно усложняет жизнь, сильно усложняет жизнь, и многие разработки лежат, скажем так, в головах. Они даже не выходят на бумагу, потому что просто не хочется терять очень много времени именно вот на эти проблемы, то есть получение вот этих вот денег, денег именно в конкурсных процедурах.

Д.Медведев: А по 217-му закону ещё раз скажите кратко. Мы действительно собираемся сейчас его совершенствовать, но, может быть, у Вас есть какие‑то дополнительные идеи.

А.Гойхман: Нет, Вы знаете, все идеи вроде бы были высказаны. В первую очередь это защита интеллектуальной собственности, продумать этот момент. И во вторую очередь это возможность льготной аренды оборудования и помещений, у нас нет пока такого права, ну и, как следствие, упрощённая система налогообложения, чтобы она тоже была применима к малым предприятиям. Наверное, ещё вот такие моменты, но они все обсуждались.

Возможно, я дальше ещё пару пунктов озвучу. По федеральным целевым программам я сказал. Дальше, на мой взгляд, ещё очень важно закрепить, произвести какую‑то политику закрепления кадров на местах, потому что мы не можем развивать науку в мегаполисах. Вернее, можем и должны, но мы должны также и регионы как‑то поддерживать. Я в Калининграде чувствую, например, острую нехватку кадров, то есть люди уезжают, а люди из Москвы, из Питера, они, естественно, не приезжают. То есть нужно какую‑то продумать политику. В частности, как пример, есть миграционная программа Калининградской области. Может быть, туда добавить, например, пункт закрепления не только кадров из Казахстана и Узбекистана, но закрепление также и кадров из науки – возможно, из Томска, Новосибирска как вариант.

Д.Медведев: А что для этого нужно?

А.Гойхман: Для этого нужно продумать региональную политику закрепления кадров, я считаю. То есть как‑то привлечь людей – дать им, может быть, жильё хотя бы.

Д.Медведев: Ну жильё прежде всего тогда.

А.Гойхман: Наверное, жильё, да. Наверное, какие‑то возможности и финансовые. То есть, может быть, на первые два года какую‑то зарплату обеспечить. Понятно, что человек дальше должен сам зарабатывать эти деньги в науке, но какие‑то льготные условия на первое время.

Ну и, наконец, что очень важно, я считаю, необходимо популяризовывать имидж учёных в стране и среди молодёжи, среди школьников, среди абитуриентов. Потому что студенты, наши же студенты, они не чувствуют, что за наукой будущее. Они уходят в бизнес, в прикладные какие‑то разработки или даже вообще в IT, куда угодно. Но они не хотят работать на развитие науки. Почему? Потому что нет имиджа. И для создания имиджа, конечно, важным и хорошим делом было бы создание какого‑то, может быть, телеканала про науку и учёных.

Д.Медведев: Телеканала?

А.Гойхман: Да, телевизионного канала. Может быть, на базе того же телеканал «Россия» как вариант.

Д.Медведев: Понятно.

Давайте дальше.

У нас тоже есть коллеги, которые от секции «Модернизационное предложение» хотели бы выступить. Подорящий Дмитрий Александрович, директор научно-исследовательского центра «Вертолёты России». Пожалуйста.

Д.Подорящий: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич! Добрый день, уважаемые коллеги!

Я постараюсь достаточно коротко изложить свои тезисы и в такой некоей неформальной форме.

У нас была возможность активно пообсуждать [тему] в рамках нашего заседания перед этим. И в ходе этой работы сформировался такой обновлённый список, поэтому я буду иногда подсматривать и читать.

Получилось три группы основных тезисов, которые хотелось бы озвучить в рамках этой задачи. Первая группа – это опыт и компетенции, вторая группа включает в себя вопросы финансирования, и третья группа охватывает тематику нормативной правовой базы.

Я хотел бы начать с первого – с вопроса опыта и компетенций. На мой взгляд, данный вопрос является ключевым. Мы все знаем о проблематике преемственности поколений, о необходимости сохранения компетенции в области инженерной науки, это очень важный момент, его необходимо развивать, сохранять и способствовать. Необходимо устранять тот информационный разрыв, который возник между поколениями. Способов много, я чуть позже на них остановлюсь.

Следующим тезисом в этом же разделе хотелось бы обозначить необходимость разработки комплексных мер поддержки российских технологий на внешних рынках с учётом софинансирования с бизнесом, то есть необходимо поддерживать и способствовать продвижению этих технологий. Таких технологий у нас достаточно много, один из конкретных примеров – это технология ГЛОНАСС, которую можно было бы назвать в этом разделе.

Хотел бы перейти к таким вопросам, которые немножко замедляют темп нашей модернизации, и один из таких вопросов – это привлечение дополнительных ресурсов. Необходимо закрывать тот промежуток, который возник. Один из способов – это привлечение иностранной рабочей силы, привлечение иностранных специалистов, и особенно сложно этот вопрос транслируется на компании, которые являются производителями продукции двойного назначения, в которых также могут производиться и разрабатываться продукты коммерческого уровня. На сегодняшний день там есть определённая проблематика, которая требует проработки с точки зрения привлечения таких специалистов.

Далее мне хотелось бы отметить положительные факты. В ходе обсуждения достаточно чётко прозвучала мысль о том, что отмечена положительная тенденция оборудования вузов необходимым с точки зрения лабораторных исследований оборудованием. Есть чёткие подвижки, и это очень хорошо на самом деле. Но необходимо сделать немножко больше, сделать шаг дальше. С точки зрения популяризации именно профессии инженера, популяризации имиджа инженера необходимо сделать два шага навстречу, не дожидаясь, пока индустрия создаст конкурентоспособные условия для специалистов и рынок сам расставит всё на свои места: у людей будут высокие зарплаты, рабочие места. Необходимо уже на уровне студенчества обеспечить систему стимулирования в виде (назывались разные варианты) и грантов, и стипендий для того, чтобы выдвинуть студента, который выбрал путь инженера, на качественно новый уровень и предоставить ему конкурентоспособную среду для образования. Пожалуй, раздел «Опыты и компетенция» я этим закончу.

Хотелось бы продолжить тему финансирования, перейти к ней. Здесь мне хотелось бы начать с того, что в основном есть достаточно чёткое понимание, что основная часть финансовых расходов, связанных с разработкой технических решений на достаточно ранней стадии зрелости, в любом случае нуждается в государственной поддержке, без которой не обойтись. Но мы хотели бы отметить также тот факт, что нельзя полностью полагаться [на государство], и только протягивать руку, и просить, нужно предусматривать другие способы привлечения финансирования. Это способ привлечения частного капитала, о котором мне хотелось бы немножко подробнее сказать. Важно обеспечить следующее: в целях создания адекватных условий для привлечения частного капитала необходимо совершенствовать налоговые условия, ориентированные на конкретные группы инвесторов, создать условия, разрешающие, стимулирующие для таких структур, как коммерческие банки, пенсионные фонды, различные финансовые институты, позволяющие им делать инвестиции в инновационные проекты. Пожалуй, по финансовой части – это основная идея, которую мы сегодня услышали в ходе обсуждения.

Перехожу к третьему, заключительному разделу тезисов, которые мы сегодня обозначили, – раздел нормативной базы, который включает в себя в первую очередь пожелания увидеть более проактивную позицию сертификационных органов, законодательных органов государства в ходе, если так можно сказать, гармонизации тех стандартов интернациональных норм и правил, процесс чего, собственно говоря, уже был запущен. Хотелось бы видеть более активную позицию этих госструктур, более активное участие в обсуждении проектов таких документов. Я как представитель авиационной отрасли хотел бы видеть более проактивную позицию со стороны наших сертификационных органов, в частности это органы АР МАК [Авиационный регистр Межгосударственного авиационного комитета].

Отмечу два основных момента. Первое. Есть чёткое понимание необходимости участия бизнеса в обсуждении нормативно-правовой базы, касающейся двух вопросов. Первый вопрос – это промышленная безопасность. Бизнес хочет и желает участвовать в процессе формирования новых законодательных документов, новых стандартов. Считаю, что это было бы очень продуктивно и для государства, и для бизнесменов.

В заключение можно сказать, что такой же примерно подход нужно применять с точки зрения стандартов, касающихся экологических норм, устанавливающих некие экологические рубежи, этапы для того, чтобы бизнес смог также сформировать свою позицию, смог подготовиться и в целом обеспечить сохранение и окружающей среды, и более адекватные условия существования человека в будущем.

В целом доклад закончен. Большое спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Хотел две вещи обозначить из того, что Вы назвали. Вы сказали об информационном разрыве между поколениями. На самом деле это реальная вещь, хотя иногда удивляешься тому, как зачастую люди уже среднего и старшего поколения, допустим, используют те или иные новые технологии. С другой стороны, конечно, эта проблема есть.

Хочу просто у Вас спросить, Вы как считаете правильным этот информационный разрыв преодолевать, что для этого нужно делать государству?

Д.Подорящий: Я считаю, что нужно действовать двумя способами. Первый способ – я убеждён в том, что этот способ должен включать в себя краткосрочные меры. В рамках таких мер можно отметить как привлечение интернационального состава, обобщая это одним термином «интернационализация российских компаний» в каких‑то разумных пределах, позволяя получить этот недостающий опыт от иностранных коллег, это один вариант. Вариант второй – это активная позиция по обучению студентов, обучению молодых специалистов в зарубежных компаниях, в зарубежных вузах для того, чтобы они в максимально сжатые сроки получили тот недостающий опыт и смогли его применить в ходе текущих проектов.

И вторая часть, о которой я упомянул, это скорее такой долгосрочный проект: это в целом необходимость глубокой модернизации образовательной системы, которая позволила бы в будущем сократить этот разрыв до минимума и, собственно говоря, обеспечить полное перекрытие и полную поддержку будущих кадров.

Д.Медведев: Вы эту проблему видите как сугубо национальную, российскую, или же это проблема международная? Потому что, я помню, на заседаниях «большой восьмёрки» ещё в 2000 году возникла впервые для обсуждения тема так называемого цифрового разрыва между различными странами, потому что одни страны очень активно осваивают информационно-коммуникационное пространство, используют интернет, сейчас – широкополосный интернет, другие виды технологий передачи баз данных, а в других странах всё движется медленнее.

Так вот применительно к вот этой проблеме – Вы считаете, это наша проблема или международная? Я просто не очень понял.

Д.Подорящий: Я считаю, что у нас она в большей степени выражена ввиду нашей истории, ввиду тех фактов, которые имели место в 90-е годы, что делает эту проблему более актуальной. Хотя я не скрываю, что в ряде стран мира эта проблема существует – может быть, существует в другом масштабе, в другой степени актуальности.

Д.Медведев: У нас по понятным причинам всё это обострилось в 90-е годы именно в силу того, о чём говорил Ваш предшественник, – падение престижа науки, инженерных кадров на этой проблеме самым существенным образом сказались.

И вторая вещь, о которой Вы сказали, – это обсуждение нормативных документов, касающихся стандартов и, в целом, промышленных нормативов, с бизнесом. Правильно я понимаю, что Вы считаете, что это крайне необходимо?

Д.Подорящий: Я считаю, что это крайне необходимо и жизненно важно на данном этапе.

Д.Медведев: Потому что мы собственно все эти документы, вопросы технического регулирования с бизнесом и обсуждаем на заседаниях Комиссии. Кстати, у нашей Комиссией – и в этом году, и в прошлом году, по‑моему, – несколько заседаний было посвящено вопросам технического регулирования, введения новой системы сертификации, стандартов. Благодаря этому мы быстрее, чем на то рассчитывали, приняли изменения в законодательство о техническом регулировании. Я не могу сказать, что оно у нас идеальное, оно у нас ещё пока тоже требует совершенствования, но ряд моментов, которые нам казались актуальными, мы сделали – включая и возможности использования на территории нашей страны стандартов, технического регулирования государств Евросоюза без специальной имплементации этих стандартов в наше внутреннее право. То есть юридически конструкции сегодня выглядят следующим образом: они могут применяться без прокладки в виде российского закона, это очень важно.

Хотел бы, кстати, обратиться к членам Комиссии, которые у нас разбросаны по аудиториям (я понимаю, да, где‑то там есть и Министр промышленности и торговли). Я просто хотел бы получить данные о том, насколько сейчас стали использоваться эти стандарты, кто их применяет, в каком объёме и есть ли какие‑то с этим проблемы, для того чтобы, может быть, на следующем заседании Комиссии вернуться к этому вопросу. Потому что это очень важно для нашей промышленности, очень важно для нашего бизнеса, здесь Вы правы.

Ну а что касается обсуждения, конечно, я считаю, это должно делаться обязательно в регулярном режиме, в том числе и тех новелл, которые в законодательство вносятся.

Спасибо.

Перейдём к следующей секции – «Спрос на инновации», там у нас тоже коллеги готовы выступать. Пожалуйста.

А.Репик: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые члены Комиссии, коллеги!

На сегодняшнем заседании Комиссии я выступаю от лица бизнеса, предпринимателей, активной социальной группы, поддерживающей модернизацию российской экономики, причём не только создающей и участвующей в создании инноваций, но и формирующей спрос на эти инновации. В частности, наша компания участвует в разработке, производстве, внедрении инновационных лекарственных средств, и мы уже ощутили тот импульс, который придало фармотрасли включение медицинских технологий в перечень пяти приоритетных направлений инновационного сектора экономики. То есть уже реализуется ряд инициатив, направленных на переход отрасли на инновационный путь развития.

В частности, предложенное государством софинансирование НИИРов, НИОКРов позволяет бизнесу высвободить собственные средства для модернизации, технологического, технического перевооружения и имеющихся производственных мощностей, создание новых производств. Это особенно важно, потому что нельзя создать настоящие прорывные, передовые инновации на устаревшей производственной базе, а догоняющие инновации не будут конкурентоспособными. Поэтому «Эрфарм» конкретно формирует комплексную платформу, включающую строительство в городе Ярославле, 1000-летнем городе, передового предприятия по производству высокотехнологичных лекарств, а также заводов для выпуска химических и биотехнологических субстанций. И конечно, важно, чтобы там было современное оборудование, была хорошая производственная площадка. Это необходимые составляющие инноваций, но ещё более важен человеческий фактор.

Вообще правильный поиск и отбор талантов – это основная составляющая успеха инновационного проекта. Когда мы при этом имеем дело с дефицитом внутренней компетенции, одним из очевидных решений является так называемый импорт умов. И уже сейчас видна поддержка государства как в вопросе упрощения процедур оформления иностранных специалистов на работу в России, так и, что вообще наиболее важно, в части международного пиара России как привлекательного места для работы.

И проект «Сколково»; и сегодняшний наш форум, в частности; Ваше, Дмитрий Анатольевич, посещение инновационных предприятий в рамках визита в Соединённые Штаты Америки – всё это создаёт тот резонанс, который позволяет привлекать высококвалифицированных специалистов из‑за рубежа сюда на работу. Но правда мне кажется, мало рассчитывать только на иностранных специалистов потому, что сегодня нам удаётся привлечь их в страну, а завтра их перекупят другие страны. Поэтому принципиально важно растить учёных-инженеров в собственной стране, а главное – их потом, как коллеги в предыдущих выступлениях отметили, удерживать.

Мы у себя, например, применили принцип трансплантации такой технологической платформы, когда изначально R&D-центр строится в Штатах. С инициального периода туда сразу отправляются наши учёные-инженеры, там бок о бок с американскими специалистами, с американскими биотехами и университетами работают над отладкой технологической платформы, а готовый результат переносится уже в Ярославль на подготовленную за это время площадку в рамках существующего технопарка. И уже через полтора года это позволяет получить современное инновационное производство лекарственных средств, обладающих существенным экспортным потенциалом.

Последнее, что хотелось бы сказать. Государство и общество тратят колоссальные усилия на инновации, и очень важно, очень хочется, чтобы эти инновации не пропали даром. Инновации ради инноваций бизнесу не нужны. Принцип «не догоним, так согреемся» здесь не работает. Нужно сделать так, чтобы инновации были реализуемы, востребованы в практической плоскости, конкурентоспособны. Самым эффективным ситом для отбора таких перспективных проектов является решение бизнеса о софинансировании [инновационного проекта] вместе с государством, потому что, если продукт не нужен на рынке, если идея не готова к реализации, сырая или вообще голословная, бизнес просто не станет инвестировать. Участие в системе такого сита позволяет избежать лишних затрат времени учёным и значительных государственных средств.

Удачный пример такого партнёрства – это 218-е Постановление Правительства «О мерах господдержки кооперации между вузами и промышленными предприятиями». Мы в этом году начали с Ярославским государственным педагогическим университетом такой проект и уверены, что ожидаемого результата в ближайшие два года достигнем.

Большое спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. По поводу иностранных специалистов и некоторых других вещей: Вы правильно сказали, что определённое движение вперёд есть. Это не значит, что мы уже навели здесь порядок. Но всё‑таки мы упростили процедуры. Кстати сказать, это отмечают и наши иностранные партнёры, с которыми я встречаюсь. Надеюсь, что это отмечают и сами иностранные специалисты, которые приезжают сюда работать. Но Вы сказали такую запоминающуюся фразу о том, что инновации ради инноваций бизнесу не нужны. Это, конечно, справедливо. Но, Вы знаете, бизнес бизнесу – рознь. В ряде случаев, если бизнес не находится в конкурентной среде, ему эти инновации никогда и не потребуются. Согласитесь, что, если бизнесу и так хорошо, если у него всё покупают, что он производит, пусть даже это абсолютно технологически устаревшие вещи, он и не будет вкладывать. Поэтому это не только вопрос внутренней мотивации самого бизнеса – это ещё и вопрос тех условий, в которых этот бизнес работает.

Но Вы, насколько я понимаю, занимаетесь именно лекарственными препаратами. Вы в принципе находитесь в весьма конкурентной среде, потому что наш рынок задавлен иностранными лекарствами. И наша задача, наш технологический приоритет заключается как раз в том, чтобы мы стали производить современные, нормальные, доступные для нашего населения лекарственные препарат, и занимались ещё и научными исследованиями в этой сфере, потому что это всё‑таки очень дорогостоящие исследования. Так вот, я просто хочу понять, на Ваш‑то взгляд, – скажем, в том бизнесе, которым Вы занимаетесь, – такие условия для инноваций созданы или же всё‑таки нет?

А.Репик: Дмитрий Анатольевич, если мы говорим про мотивацию, то любая конкуренция создаёт мотивацию автоматически. Стоя на месте – нет шансов оказаться конкурентоспособным. Если мы говорим, готова ли Россия генерировать собственные инновации одна в этой отрасли, – я не уверен. Считаю, что изобретать велосипед с треугольными колёсами, это, может быть, и забавно, но можно воспользоваться опытом тех, кто это уже сделал до нас и прекрасно использует. Поэтому одним из решений являются инновационные партнёрства, которые наконец‑то обрели поддержку государства и реализуются уже с рядом очень интересных крупных биотехнологических компаний.

Д.Медведев: Я, честно сказать, вообще не уверен, что нужно изобретать велосипед с треугольными колёсами – его очень трудно будет использовать. Если только для того, чтобы получить удовольствие от процесса изобретательства. То есть Вы считаете, что в целом такие конкурентные условия существуют? Потому что Вы же занимаетесь исследованиями, как я понимаю, в том числе на фармацевтическом рынке, исследованиями в области соответствующих препаратов, создания препаратов. Можно же этим не заниматься, можно закупать всё в Европе, в Индии – и вообще ничего не требуется тогда делать, всё будет нормально. Тем более что нам готовы продавать эти препараты по бросовым ценам, вы знаете. Многие из них [производителей] готовы идти на колоссальные скидки.

А.Репик: Дмитрий Анатольевич, это может делать государство, но где здесь мы, где здесь бизнес? Мы‑то в этом плане теряем свою нишу, и для того, чтобы участвовать в этом процессе, для того, чтобы частично капитализировать, использовать leverage, который государство инвестирует в отрасль, развивая здравоохранение, мы должны быть конкурентоспособны, мы должны создать что‑то своё. Иначе нас просто выбросят из продуктовой цепочки, и мы останемся невостребованными. Действительно, эффект масштаба в Китае, Индии позволяет делать всё очень дёшево и быстро. Правда, к радости, фармацевтика и особенно биотехнологии – это некая такая постмодернизационная отрасль, где…

Д.Медведев: Всё равно что‑то будут изобретать.

А.Репик: …где масштаб не так критичен, где иногда можно силой группы специалистов на опытном производстве создать что‑то востребованное и очень конкурентоспособное.

Д.Медведев: Но это же очень дорого?

А.Репик: Дорого. И поэтому поддержка государством частично НИРов и НИОКРов расшивает это узкое место.

Д.Медведев: Понятно, хорошо, это правильное завершение. Спасибо, Алексей Евгеньевич.

У нас следующая секция для подключения – «Финансовая инфраструктура». Прошу Вас.

Е.Зайцев: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

Я генеральный партнёр компании «Helix Ventures», и я представляю сословие венчурных капиталистов, то есть людей, которые как раз инвестируют в инновации.

Хочу отметить, что за последние несколько лет Россия несомненно совершила некий «квантовый скачок» как в развитии общественного сознания, так и в развитии государственных и частных институтов, необходимых для инновационной модернизации экономики. Но страна, разумеется, в самом начале пути, и, на мой взгляд, успех в этом деле, равно как и успех в каждой конкретной программе, будет во многом зависеть от того, насколько нам удастся выстроить рыночные механизмы управления этой инновационной экосистемой.

Дело в том, что инновационное предпринимательство – это очень тонкая саморегулирующаяся экосистема, и она не требует и не терпит вмешательства извне. И одним из важнейших элементов этой экосистемы как раз является венчурный капитал. Причём это не просто элемент – это важнейший механизм не только финансирования инноваций, но и некий механизм естественного отбора действительно высокопрорывных, высокоценных технологий. Поэтому, на наш взгляд, венчурные фонды должны стать очень важной и неотъемлемой составляющей частью любой подобной экосистемы. Мы очень хотим видеть в России хорошо развитую, хорошо функционирующую венчурную индустрию. И мы готовы помогать её формированию.

К сожалению, на сегодняшний день в этой индустрии есть две проблемы. Первая проблема – это отсутствие на российском рынке профессиональных институциональных инвесторов. То есть это те инвесторы, которые дают деньги нам, венчурным капиталистам: это пенсионные фонды, это фонды фондов, это крупные страховые компании и так далее.

Очень хорошо, что венчурная индустрия сегодня поддержана государством. Но надо понимать, что это не должно быть навсегда. Дело в том, что венчурный капитал – это не инструмент для инвестиций государственных средств. Это, скорее, наоборот, инструмент для привлечения частных средств в инновационную экономику. Поэтому, к сожалению, венчурная индустрия не может существовать вечно на поддержке государства. Она не может быть самодостаточной, она не может быть жизнеспособной, если сюда не придут профессиональные институциональные инвесторы.

Вторая проблема заключается в том, что в России практически нет профессиональных венчурных капиталистов. На сегодняшний день здесь функционируют несколько десятков венчурных фондов. Многие регионы считают своим долгом открыть свой региональный венчурный фонд. Практически у каждого олигарха есть свой карманный венчурный фонд. Но вопрос в том, кто будет управлять всем этим капиталом. Дело в том, что венчурный бизнес – это нетривиальный бизнес, и он требует очень высокого профессионализма. Даже в Соединённых Штатах, где этой индустрии 50 лет (более 50 лет), доходность более чем 80 процентов венчурных фондов на сегодняшний день отрицательная. Поэтому очень важно привлекать в российские фонды только высокопрофессиональных венчурных капиталистов. Природа этого бизнеса, к сожалению, такова, что ему не научиться по учебникам. Как правило, этот опыт формируется годами, он передаётся из поколения в поколение, и именно поэтому очень важно привлекать сюда профессионалов высокого класса. И не только привлекать, но и, наверное, посылать наших ребят на стажировки в венчурные фонды в других странах, чтобы они, поработав один или два года, могли набраться этого опыта.

Мы с коллегами по секции, обсудив эти проблемы, подумали над возможными решениями, которые могут сделать российский венчурный капитал привлекательным как для институциональных инвесторов, так и для профессиональных венчурных капиталистов. И первая задача, на наш взгляд, – это гармонизация механизмов финансовой инновационной деятельности с общепринятыми международными стандартами, интеграция в глобальный венчурный бизнес. И мы сегодня уже не один раз слышали о гармонизации и об интеграции, и это очень важно, потому что, действительно, особенность инновационного бизнеса и всех его элементов состоит в том, что он не имеет национального лица, это глобальный бизнес. И поэтому очень важно, чтобы российские инновации, российский инновационный процесс был интегрирован в глобальную экосистему.

Что здесь нужно сделать? Во‑первых, в России нужны организационно-правовые фонды, которые понятны и приемлемы глобальным институциональным инвесторам. И российские институты развития в этом направлении уже сделали очень много, они разработали подобную систему, которая близка функционально к структуре LP [limited partnership], которая всем понятна. Другое, что нужно делать, – это дать возможность на самом деле использовать финансовые инструменты других стран и какие‑то оффшорные фонды. В данном контексте слово «оффшор» не является ругательным, потому что это норма ведения бизнеса практически во всём мире. То есть неважно на самом деле, где сформирован фонд, – важно, что он привносит вот эти самые «умные деньги» на территорию Российской Федерации.

Второе, на что следует обратить внимание, это механизмы контроля. Дело в том, что большинство фондов, как я уже сказал, на российском рынке – государственные, и практически во всех государственных фондах присутствуют нерыночные механизмы управления: это, как правило, инвестиционные ограничения, это право вето, это присутствие инвесторов в инвестиционном комитете. То есть такие достаточно очень жёсткие механизмы контроля, которые я мог бы понять, если бы капиталом российского государства управляли случайные люди. Но нужны ли в данном процессе случайные люди?

И во всём мире существует некий институт репутационной ответственности, который заключается в том, что если мы как инвесторы где‑то поступили неэтично или сделали что‑то не в интересах наших инвесторов, то никто нам в следующий раз уже никогда не даст деньги. Поэтому очень важно давать капитал только в руки действительно профессиональных инвесторов с хорошей репутацией. Но вот эти профессиональные инвесторы с хорошей репутацией никогда не согласятся, чтобы кто‑то им указывал, во что инвестировать. Это очень важный вопрос, и многие венчурные фонды сегодня от этого страдают.

Третье – это создание благоприятных условий как для венчурных фондов, так и для ангельских инвестиций. И Вы очень правильно отметили, Дмитрий Анатольевич, что, когда бизнесу будет хорошо, ему будет и так хорошо, то есть, когда венчурные фонды начнут зарабатывать хорошую доходность, венчурные капиталисты сами сюда придут. Но сегодня мы находимся, наверное, на расстоянии пяти или десяти лет от этого момента, потому что венчурные инвестиции – долговременные. Чтобы привлечь сюда профессионалов сегодня – на наш взгляд, нужно продумать какие‑то варианты того, чтобы сделать эту деятельность привлекательной на территории Российской Федерации. Скажем, налоговые льготы: хороший пример того, как это делается, – это Сингапур. Я не хочу сейчас обсуждать детали, потому что здесь простора для фантазии очень много. Самое главное, чтобы это создавало условия для того, чтобы мы здесь, в России, имели действительно профессионалов высокого класса.

Следующее, о чём нам хотелось бы упомянуть, – это некая пропаганда всё‑таки инновационной деятельности. Не только инновационной деятельности науки, но и венчурного капитала тоже. РБК, например, ведёт прекрасную программу, которая называется «Технопарк», на канале «Вести-24». И нам кажется, что было бы здорово организовать какую‑то подобную программу на одном из федеральных каналов.

Ещё о чём хочется сказать, это о том, что не стоит бояться инвестировать в высокоценные технологии за пределами Российской Федерации. Это даёт ранний доступ к передовым разработкам во всём мире для многих российских отраслей, в первую очередь для биомедицинских технологий. На сегодняшний день это один из основных и, пожалуй, важнейший источник новых разработок. И неважно на самом деле, где инвестируют свой капитал российские инвесторы, – важно, какими технологиями они в результате владеют; важно, доступ к каким технологиям и к каким продуктам получают российские потребители.

И интеграция России в мировой инновационный процесс – это дорога с двусторонним движением. Это должно быть двустороннее движение как капитала, так и технологий.

И в заключение я хочу отметить, что построение инновационной технологии – это очень длительный процесс, и все его участники должны запастись терпением. Дело в том, что в этом процессе успех всегда сопряжён с поражениями, и все мы, и система, самое главное, должны научиться прощать эти поражения. Все должны быть к этому готовы.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Вы много, на мой взгляд, любопытных вещей сказали – если позволите, я к ним вернусь.

Первое, просто для того, чтобы мне, может быть, понимать Вашу мысль более правильно, о том, что недопустимо вмешательство извне в инновационный бизнес. Что имеется в виду?

Е.Зайцев: Понимаете, должен работать некоторый инновационный цикл. То есть когда, скажем, инвесторы вкладывают деньги в предпринимателей, предприниматели в свою очередь разрабатывают новые технологии, эти новые технологии выходят на рынок и инвесторы на этом зарабатывают деньги, они начинают вкладывать ещё больше. Когда кто‑то начинает говорить, скажем, инвесторам, куда они должны инвестировать или кто‑то говорит предпринимателям, в каких отраслях они должны вести бизнес, это всегда в некотором смысле создаёт риск для снижения возможности получить доход.

Д.Медведев: Знаете, Евгений Валентинович, я тогда больше скажу. Я вообще считаю, что в бизнес не нужно вмешиваться. Бизнес – это что? Это желание человека на свой риск вести определённую деятельность, которая направлена в конечном счёте на извлечение прибыли. Это так называемая рисковая деятельность. Любой бизнес (я имею в виду не только инновационный бизнес, но даже, Вагит Юсуфович [Алекперов], торговля нефтью, на удивление) – это иногда рисковый бизнес, хотя, казалось бы, все считают наоборот. Так вот, вообще вмешательство в бизнес должно быть минимальным, и только в таком случае можно рассчитывать на какие‑то успехи, но кроме случаев, когда речь идёт о каких‑то особых государственных приоритетах, которые государство обозначило, и то вряд ли здесь можно говорить о прямом вмешательстве.

Вы абсолютно правильно, на мой взгляд, сказали, что инновационный бизнес не может существовать только за счёт государственной поддержки. Вот если у нас какое‑то время назад этому стали уделять внимание, возникло ощущение того, что государство повернулось в сторону этого бизнеса – Вы даже сказали так красиво, что отчасти мы совершили такой «квантовый скачок», уж не знаю, можно ли в нашей нынешней ситуации таким образом говорить, но во всяком случае мы стали этим заниматься, это правда, – стали заниматься этим постоянно. Так вот я надеюсь, что ни у кого из наших предпринимателей – и государственных, и частных – не возникло ощущения, что всё это будет происходить только на основе государственной поддержки, потому что иначе это будет порочный круг, мы никогда свой нормальный инновационный бизнес не создадим. Безусловно, должны быть государственные фонды, они должны вкладываться. Но это не может длиться бесконечно, потому что всё‑таки в результате этих вложений должны возникать абсолютно частные, свободно функционирующие, не зависимые от государства системы. При этом государство, конечно, всё равно будет вкладывать деньги в наиболее актуальные исследования, в наиболее важные программы. Но, собственно, этим государство занимается не только в России, но и в других местах. Вот, скажем, большинство исследовательских программ, например, – когда я был в Стэнфорде, разговаривал там с руководством Стэнфорда – на 85 процентов это государственные деньги. Но это не бизнес – это именно исследовательские программы, это понятная вещь. А когда речь идёт о бизнесе, бизнес – это всё‑таки совершенно самостоятельная штука.

Вы говорили о профессиональных венчурных капиталистах. Мне хотелось бы только поддержать Вас в том, что это, как правило, абсолютно профессиональные люди, которые в целом всё‑таки отличаются особым стилем мышления, потому что, ещё раз повторю, каждый бизнес – это всё равно набор рисков, где‑то они больше, где‑то они меньше. Но профессиональные венчурные капиталисты оперируют с другими конструкциями риска, и это, по всей вероятности, их определённым образом тренирует, они люди, так сказать, особого сорта.

Вы сказали о создании в нашей стране приемлемой нормативной среды и упомянули LP. Если я правильно понимаю, речь идёт о limited partnership, или это что‑то другое?

Е.Зайцев: Да, совершенно верно.

Д.Медведев: Это у нас такой бесконечный спор, кстати, на заседании Комиссии. Я, как человек с рутинным юридическим образованием, всегда исходил из того, что у нас есть в нашей стране аналог limited partnership, это сто процентов, если мыслить буквально. Но если какие‑то – и я обращался к нашим, кстати, коллегам, мы там поручение, по‑моему, давали, – если какие‑то правила, касающиеся такого рода партнёрств в нашей стране, не вполне приспособлены к целям инновационного бизнеса, то давайте их поправим. Я просто напоминаю Администрации Президента: я давал такое поручение, не помню, на каком из заседаний – по‑моему, несколько месяцев назад.

Е.Зайцев: На февральском.

Д.Медведев: На февральском даже? Но тогда нужно результат предъявить, что мы всё‑таки делать собираемся, будем мы законодательство менять или нет. Потому что это не первый раз об этом разговор, и хорошо, что вот Евгений Валентинович к этому вернулся.

Я снова слышу, что нужен аналог limited partnership, но у нас есть limited partnership. Тогда вопрос в том, что нужно внести в законодательство, чтобы это работало.

Так, «государственные фонды используют нерыночные механизмы управления» – ну, в общем‑то, это не мудрено, что они их используют. Вопрос в том, в каких пропорциях всё‑таки можно использовать нерыночные, в каких – рыночные меры управления, механизмы управления. Вопрос вкуса и подготовленности.

«Условия для венчурных фондов и ангельских инвестиций».

Е.Зайцев: Благоприятные условия.

Д.Медведев: Да, благоприятные условия. Это, безусловно, важнейшая вещь – очевидно, важнейшая вещь. Причём, конечно, мы должны создавать эти условия в долгосрочной перспективе. Это не могут быть условия, ориентированные на полгода, на год – это должны быть вещи, которые прогнозируются бизнесом как с точки зрения налоговой составляющей, так и с точки зрения просто организации правил.

И последнее, что, на мой взгляд, Вы сказали очень важное для нашей страны в особенности и, может быть, как ни для какой другой страны: система должна научиться прощать поражение. Мне кажется, это абсолютно правильное определение, потому что, когда речь идёт вот о таких исследованиях, у нас существует определённая парадигма восприятия, она такая административно-прокурорская. И вообще любого рода отрицательный результат, недостижение каких‑то показателей воспринимается как не только поражение индивидуальное, что, наверное, отчасти так и есть, но и зачастую как нарушение государственной дисциплины, влекущее иногда и всякого рода ответственность включая уголовную. И я считаю, что здесь нужно, действительно, нашему законодателю, нашей судебной системе научиться реагировать на такого рода вещи гораздо более гибко, чем это было до того. Вот я вижу в этом такой юридический аспект.

Спасибо.

Пойдём дальше. Секция – «Сторонники модернизации». Давайте посмотрим, кто у нас сторонник модернизации. Интересно было бы, если бы была секция «Противники модернизации», было бы, во всяком случае, веселее. (С м е х.).

Пожалуйста, прошу Вас.

О.Ускова: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Добрый день, коллеги!

Дмитрий Анатольевич, в ассоциацию [Национальную ассоциацию инноваций и развития информационных технологий] входит более полутора тысяч творческих коллективов, из них 62 процента – это молодёжные коллективы, люди до 30 лет.

Вы знаете, меня к Вам на встречу собирали всем миром две недели.

Д.Медведев: Собрали?

О.Ускова: Да, собрали.

Д.Медведев: Всё с собой.

О.Ускова: Не всё, кое‑что с собой.

У меня простые конкретные предложения и простые конкретные примеры.

Первое. Вопрос, которого уже касались коллеги, – вопрос престижа инноваций, это работа СМИ и медийных продуктов. Ребята говорят: вот мы включаем телевизор, а нас там нет. Там есть банкиры, там есть бандиты, там есть «реальные пацаны», есть «Дом-2». Там нет сторонников модернизации, там одни противники, Дмитрий Анатольевич.

Д.Медведев: Иногда банкиры и бандиты, совпадающие в одном лице.

О.Ускова: Да. Поэтому если секцию делать «Противники модернизации», то можно включить какой‑нибудь канал, например ТНТ.

Так вот, на текущий момент действительно очень важно сделать телевизионную и кинопродукцию, которая бы в рамках социального заказа создавала бы промоушн образа жизни сторонника модернизации, образа жизни новатора. Мы интересно живём, Дмитрий Анатольевич, Вы не поверите.

Во‑первых, это интересные люди, у нас хорошие материальные перспективы и влияние на судьбы мира. Мы планируем мировое господство.

Д.Медведев: Круто, похоже, действительно интересно живёте. (С м е х.).

О.Ускова: Мы интересно живём. Вы, в общем‑то, вместе с нами, насколько я понимаю. У Вас тоже жизнь интересная.

Так вот я хочу сказать, что материала для такого сериала или для такого кинофильма более чем достаточно. Если Вам будут рассказывать, что это унылые учёные, про них нечего снимать, – пошлите их на фиг. Как пример просто хочу привести, я думала, Вы уже посмотрели, вышел кинофильм американский «Социальная сеть». Он вообще‑то про инноватора…

Д.Медведев: Не посмотрел ещё, надо посмотреть.

О.Ускова: Обязательно посмотрите, великолепный продукт. Я думаю, что мы можем создать не хуже. Вот на текущий момент, чтобы не быть голословной, я хочу сказать, что мы уже начали подобный проект, но на радио – у нас только на него денег хватило. Мы начали делать на радио реалити-шоу, где мы взяли пять предпринимательских коллективов и вёдем их в реальном времени от одного их события к другому: вот они получили грант, вот смогли или не смогли по каким‑то причинам зарегистрировать патент и так далее, и так далее. Мы считаем, что на текущее время такие продукты очень важны. Плюс очень важно в рамках таких продуктов именно в игровой форме, именно в интересной форме подавать некоторые тьюторы, «обучалки». Если человек проснулся где‑нибудь в Омске, молодой парень, и решил – хочу в Сколково. Как ему попасть в Сколково? Идти вместе с рыбным обозом?

Не все любят ходить на официальные сайты, они не умеют читать эту информацию. Нужны тьюторы, нужны очень понятные, вплоть до комиксов, мероприятия, которые весело и смешно читать, это остаётся в голове. Это первое, что меня просили обязательно у Вас выпросить: что‑нибудь очень приличное в теле- и киноиндустрии.

Второй момент – это вопрос о низкой эффективности ситуации с грантами и субсидиями. Огромное количество грантов, субсидий на текущий момент выделяется, они раздаются творческим коллективам, медленно или быстро, это другой вопрос, но это есть, это сейчас уже целевым образом доходит до потребителя. А дальше возникает достаточно сложная ситуация: творческий коллектив не знает, что с этим делать, нет экономических менеджеров, которые сопровождают коллектив.

Понятно, что страна развивается с определённой скоростью, и мы на базе МИСиСа вместе с Ливановым [Д.Ливанов, ректор Московского института стали и сплавов] придумали следующий проект. Для того чтобы не ждать, когда разовьются или когда богатые люди захотят влиться в нишу в стадии посевного финансирования, студентам, которые заслушали курс экономического менеджмента, предлагается проект, который называется ДКИ – добровольный куратор инноватора, то есть человек бесплатно может выбрать себе посевной проект творческого коллектива и сопровождать его. Может быть, из него получится Google. Это выгодно и студентам, которые занимаются экономикой, это выгодно и творческим молодым коллективам, которые разрабатывают научные системы. В рамках обсуждения на секции РВК выдал противоположный прайс и сказал, что тут не надо дилетантизма, а нужно привлекать уважаемых и опытных богатых людей к сопровождению посевной стадии. Но это вещи, мне кажется, параллельные, я, во всяком случае, была обязана высказать вторую точку зрения.

Третий момент. Россияне всегда отличаются скромностью, мы лучше будем говорить про свои проблемы, но мы очень не любим почему‑то рассказывать про свои победы. Модернизация же уже идёт, у нас уже есть результаты, а мы вообще про это не любим говорить, мы всё время говорим про проблемы. И мне кажется, что нам обязательно надо делать контур, где мы делаем доклад, причём на международном уровне, о позитивных результатах модернизации. На текущий момент могу Вам привести пример. В рамках Вашего же поручения было сделано три великолепных модернизационных проекта, связанных с электронными торговыми аукционами. Это роскошные системы, по уровню они выше и круче, чем eBay, одно – в хозяйстве у Сергея Семёновича Собянина, другое – Грефа, а третье – в Татарстане. Великолепные системы, великолепные системы защиты. С точки зрения их текущей капитализации – по оценкам экономических экспертов, она подходит к миллиарду.

Мы вполне можем пригласить сюда иностранцев на базе Москвы, например, чтобы они посмотрели, собственно говоря, и поучились тем регламентным процедурам, которые мы разработали в рамках борьбы с коррупцией, и тем технологическим решениям, которые реализованы в рамках этих аукционов. Но обязательно надо отчитываться, отчитываться перед всем миром, чтобы весь мир видел, какие мы молодцы, и, собственно говоря, что мы умеем по каким‑то вопросам затыкать их за пояс.

Четвёртый момент – это вопрос, связанный с «утечкой мозгов». Вопрос, связанный с «утечкой мозгов», болезненный. Вы сами недавно, я знаю, встречались с финалистами олимпиады по программированию и вы видели, какие это прекрасные ребята. Так вот пока шёл финал олимпиады по программированию, между рядами и между этими командами ходили хэдхантеры из разных стран и предлагали нашим ребятам работу.

Я хочу сказать, что мы должны беречь свои ресурсы, и мы предлагаем собирать по‑простому – никакого тут личностного фактора нет – победителей олимпиад, победителей международных соревнований, научных конкурсов. Собрать их в некоторый интеллектуальный фонд, желательно, конечно, с президентским участием, чтобы всё это дело курировать. Мы должны знать наши «месторождения». И эти ребята должны понимать, что, становясь кандидатами в этот фонд, они становятся кандидатами в команды крупнейших проектов модернизации.

Собственно говоря, доклад закончен.

Д.Медведев: Спасибо, Ольга Анатольевна. Так немножко нас разбудили, это хорошо.

По поводу информационного сопровождения модернизации, по поводу информационного сопровождения инноваций Вы, конечно, абсолютно правы. Вообще, всегда цепляет то, что интересно и весело. То, что занудно, обычно никак никого не цепляет: ни молодого человека, ни уже совсем зрелого, поэтому такие продукты должны возникать.

Другое дело, что они должны быть всё‑таки достаточно умными, не совсем детскими. Я согласен, что зачастую те, кто хочет получить информацию, скажем, сталкиваются с довольно занудными сайтами, где эта информация размещена, идея комиксов в этом плане мне нравится. Я не уверен, правда, что я смогу свой сайт превратить в сайт комиксов. Это будет, наверное, не очень правильно.

О.Ускова: А нам поручите. Мы попробуем.

Д.Медведев: Кстати, на самом деле, на сайте Президента есть часть комиксов. Это информация о деятельности Президента и институтов власти, которая относится к так называемому детскому сайту. Там всё это с картинками очень-очень доходчиво. Но это, конечно, скорее исключение. А так это информация довольно скучная, занудная, и она не достигает эффекта. Наверное, здесь нужно подумать над использованием новых форм.

Что касается телевидения, различного рода творческих продуктов, то здесь Вы тоже правы. Мы когда‑то, я имею в виду нашу общую Родину, Советский Союз, снимали много фильмов про учёных, про изобретателей, про инженеров, это была абсолютно престижная тема. Это было в 60-е годы особенно.

Потом эта тема стала не модной, как раз действительно появились новые герои, которых Вы обозначили. Но это тоже естественно, потому что о тех героях во время советского периода ничего не снимали. Трудно было посмотреть фильмы про банкиров и бандитов, их практически не показывали, про наших, я имею в виду. Теперь стали показывать очень много.

Я согласен, что должен быть какой‑то позитивный ряд, позитивный ряд людей, которые за счёт труда, личных вложений, за счёт активности добиваются успехов. Вообще пример успеха – это очень важно. И нужно, чтобы такие примеры касались и тех, кто занимается инновационным бизнесом, занимается модернизацией. Ряд коллег, здесь выступая, предлагал создать какие‑то новые каналы, включая научные каналы. Я подумаю об этом, тем более некоторые предложения на эту тему существуют, в том числе у ВГТРК. Так что мы к этому вопросу вернёмся в самое ближайшее время.

То же самое касается и результатов. Я с Вами согласен в том, что обязательно нужно предъявлять результаты, иначе возникает ощущение, что мы находимся в бесконечном поиске, сталкиваемся с одними проблемами, нам ничего не удается, что мы лузеры, у которых ничего не получается. И вот мы говорим: вот проблема такая‑то, вот проблема такая‑то, а вот здесь денег не хватает, вот здесь не хватает государственных усилий, здесь бюрократы мешают.

Всё это есть, но нужно рассказывать и о том, что произошло хорошего, потому что иначе руки опускаются. А тот, кто занимается именно вот такого рода исследованиями, которые мы сегодня обсуждаем, инновационным бизнесом, это люди с очень существенным зарядом оптимизма, иначе бы они никогда не пошли в этот бизнес, они, может быть, что‑то другое для себя выбрали.

И по поводу утечки мозгов, тут, собственно, проблема тоже налицо. Мы все её хорошо знаем. С этим можно бороться только одним: создавая нормальные условия для труда и развития. Это первое.

Второе. К этому нужно относиться серьёзно. Но этого не нужно бояться, дергаться, говорить: «Ну вот, все уехали и – конец». Если мы будем конкурентоспособны, люди вернутся. Конечно, для этого нужно предпринимать определённые усилия. Мы же не можем опустить железный занавес или ещё каким‑то образом предотвратить утечку мозгов. Это невозможно.

В нынешнем мире утечки регулярно случаются: то «мозги утекают», то документы.

О.Ускова: То деньги.

Д.Медведев: Но деньги вообще регулярно утекают. Это как раз наиболее банальные утечки.

О.Ускова: Дмитрий Анатольевич, но фонд‑то давайте сделаем. Давайте соберём самых талантливых. Их надо всё‑таки видеть перед глазами.

Д.Медведев: Вы имеете в виду вообще всех?

О.Ускова: Победителей, да. И вести их надо со школы, мне кажется.

Д.Медведев: Нет, я с этим, во‑первых, абсолютно согласен. Если Вы обратили внимание, в Послании [Президента Федеральному Собранию] говорилось именно о создании специальных фондов поддержки талантливой молодёжи: и отдельных программ, и стандартов поддержки талантливых детей, талантливых студентов. Я просто не уверен, что нам можно это сделать за счёт одного фонда, потому что вряд ли это возможно.

О.Ускова: Корневой сделайте.

Д.Медведев: Корневой? По всей стране?

О.Ускова: Ну да.

Д.Медведев: Давайте подумаем. Я вообще, честно говоря, считаю, что лучше, если это будет организовываться в каждом регионе на уровне, допустим, того же самого губернатора или даже иногда главы крупного муниципального образования. Вот здесь у нас сидят два коллеги: это мэр Москвы и губернатор Московской области.

Я считаю, что это всё‑таки должно быть на региональном и муниципальном уровне. Но можно попробовать сделать и корневой, как Вы сказали. Но тогда туда должны попадать, может быть, ребята, которые прошли какую‑то именно федеральную же школу, так сказать, и федеральных успехов добились.

О.Ускова: Международных, например.

Д.Медведев: Или международных, абсолютно верно. Можем попробовать, у нас здесь Министр образования. Андрей Александрович, Вы как относитесь к тому, чтобы создать, как сказала наша коллега Ольга Анатольевна, такой корневой фонд? Возможно это или нет, на Ваш взгляд?

А.Фурсенко: Это возможно, но там есть проблемы, связанные как с формальной защитой персональных данных, потому что определённые требования предъявляются, так и с тем, что когда мы первый раз обсуждали с Вами ещё во время нацпроекта такую возможность, были люди, которые говорили: «Ну мы создадим этот фонд, потом туда залезут наши потребители, им и ходить не надо будет по олимпиадам, они просто оттуда всех возьмут и к себе пригласят».

Поэтому проблемы есть, мы несколько раз обсуждали, есть даже определённые наработки, мы готовы двигаться дальше.

Д.Медведев: Давайте всё‑таки подумаем над этим, как показывает опять же последняя практика, залезть могут куда угодно и достать всё, что угодно. Так что все наши люди и так уже наперечёт, и все талантливые люди. Мир прозрачен.

О.Ускова: Только мы сами про них не знаем.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да нет, мы тоже о них знаем, вы знаете, мы просто этим богатством не умеем правильно распорядиться. Мы же знаем, конечно, кто, где, каких успехов добивается. Сейчас в каждой школе есть компьютер. Практически любой ребёнок, допустим, который в олимпиадах участвует, он есть в региональной базе данных. И где‑то, так сказать, написано и про его успехи. Но Вы правы, что мы этим не можем распорядиться как следует. Но, опять же, не будем впадать в пессимизм, Вы сами сказали, что в целом всё не так плохо.

Хорошо, пойдём дальше.

Если здесь сидящим, может быть, в этой аудитории есть что сказать, то, пожалуйста.

М.Случ: Случ Михаил Ильич, директор школы.

Д.Медведев: Недавно Вас чествовали, поздравляли.

М.Случ: Было такое.

Д.Медведев: Ещё раз Вас поздравляем.

М.Случ: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

Я благодарен, что тема школьного образования возникла в этой аудитории в контексте модернизации и технологического развития нашей экономики, и возникла не только в Год учителя. Я надеюсь, что эта тема будет продвигаться и дальше, прежде всего потому, что, конечно, модернизация страны невозможна без инновационного развития школьного образования. И сегодняшние школьники, понятно, это будут как раз те люди, которые завтра составят интеллектуальную элиту нашей страны, которые сформируют её научный потенциал. И в этом смысле школа, как ни парадоксально, является абсолютно очевидным ресурсом инновационного развития.

Мне кажется, есть три условия для того, чтобы школа действительно стала инновационной, конкурентоспособной и современной, и первое условие – это новый учитель. Каким‑то образом нужно решить вопрос, каким‑то образом нужно создать даже своеобразную конкуренцию, так, чтобы в школу пришли действительно высококвалифицированные специалисты, об этом часто говорится, с хорошим классическим образованием: это инженеры, это учёные, это действительно IT-специалисты, это люди, реально владеющие иностранными языками. Потому что только приход этих людей в школу даст для учеников достаточный уровень, создаст достаточный образец. Когда мы сегодня говорим о повышении имиджа профессии инженера, учёного, исследователя, это можно делать разными путями, но мне кажется, самый прямой, самый ясный путь – это когда в детстве ученики, школьники сталкиваются с таким человеком в школе.

И в этой связи, мне кажется, нужно действовать, с одной стороны, какими‑то пилотными проектами. Понятно, что сейчас создана в стране инфраструктура президентских лицеев, инфраструктура действительно уникальных, элитных образовательных учреждений. Они известны, это те же самые школы, которые поставляют стране победителей международных математических, физических олимпиад. Чтобы вот эти учёные, эти инженеры приходили туда. Но это такой пилотный проект.

Если мы говорим о более широких масштабах, то мне кажется, очень важно снять разного рода барьеры, пороговые барьеры, для прихода этих людей в школу, потому что они тоже существуют. Это иногда избыточные, на мой взгляд, программы переподготовки, это иногда не сбалансированные квалификационные требования к такому человеку, который якобы начинает работать учителем в школе. И понятно, что для того, чтобы этот человек не просто в школу пришёл, для того, чтобы он остался в школе работать, нужно ещё несколько условий. Если не говорить о деньгах, то, может быть, одно из важнейших условий – это современная образовательная среда. Это то, о чём сейчас много говорится, в том числе в связи с принятием новых образовательных стандартов. Это оснащение школы современным IT-оборудованием, внесение в школу современных образовательных технологий, ну это, в конце концов, новая архитектура школы. Потому что ровно так же, как ученик определяется в своей будущей профессии, встречаясь с достойным учителем, так же он определяется, встречаясь действительно с современной инфраструктурой уже в школе, а не просто готовясь к этому, и только где‑то когда‑то через много лет с этим сталкиваясь в будущей жизни.

И, наконец, последнее, что, мне кажется, также относится к важным условиям для создания нового учителя в современной школе, – это условия новой свободы, потому что действительно люди, которые могли бы прийти в школу, привыкли жить, привыкли работать в категориях свободы естественной, например, для научного сообщества. И в этом смысле очень важно, чтобы на них не падало всё бремя избыточной опеки и регламентации, чтобы они имели возможность, в том числе и в школе, заниматься научным и педагогическим творчеством, а не жёстко следовать каким‑то педагогическим, технологическим рамкам. Естественно, я не имею при этом в виду, что школа должна быть абсолютно освобождена от контроля и от внимания со стороны государства и власти. Мне кажется, очень важно в этой связи привлечение в школу механизмов гражданского контроля, потому что, собственно, гражданское общество и является, в конце концов, заказчиком школьного образования и заказчиком модернизации.

Спасибо.

Д.Медведев: Я хотел бы, чтобы Вы немножко своим опытом поделились, потому что школа – очень сложное место для работы, Вы это сами знаете. Во всяком случае, на мой взгляд, может быть, как бывшего преподавателя университета, школа более сложное место для работы, чем университет.

М.Случ: Боюсь, что да.

Д.Медведев: Потому что в школе более сложный контингент – это дети, и очень сложные условия труда до сих пор. Это, может быть, даже не только у нас, это во всём мире на самом деле, работа в школе – особенная, очень тонкая работа. Вы‑то как удерживаете в своей школе хороших педагогов, что Вы для этого делаете, помимо того, что стараетесь, естественно, выкраивать деньги, как‑то использовать существующую систему оплаты труда? Что‑то ещё делаете?

М.Случ: Кстати, если говорить о выкраивании денег, то это тоже ведь очень важная тема, потому что, я понимаю, это звучит не очень популярно, и в том числе для аудитории учителей, но понятно, что и в профессии учителей существует большая дифференциация по заработной плате. И совершенно ясно, что на сегодняшний момент привлечь в школу действительно серьёзного IT-специалиста на те деньги, которые есть в школе, почти невозможно. И, в том числе, в этой связи школа должна обрести некоторое пространство свободы, мне кажется, что разговоры о практике новой системы оплаты труда в связи с этим на самом деле довольно важны, потому что, конечно, финансовый фактор здесь очень важен.

Я сказал, что ещё один момент связан с этими так называемыми пилотными школами, школами действительно высокого уровня, где учатся дети. Это школы, которые возникают на самом деле на стыке между школой и вузом. Школы, которые отбирают к себе учеников. Я, кстати, не отношусь к такой школе, я в данном случае как директор говорю не про себя. Школы, которые должны, на мой взгляд, оборудоваться совершенно иначе. Школы, которые должны браться под опеку ведущими федеральными центрами, ведущими вузами. Но если говорить о массовой школе, то, ещё раз говорю, для таких людей важна свобода и важно современное оборудование. Человек, который проработал специалистом по иностранным языкам или в компьютерной индустрии – и то и другое мне довольно близко, – не может после этого перейти на преподавание на машинах, которые уже давно-давно закончились, или применять в своей практике (если это учитель иностранного языка) технику, которая не имеет никакого выхода на международное общение, на естественные коммуникации, на международные проекты.

Д.Медведев: Да, это понятно.

Ну насчёт компьютеров – понятно: это вопрос закупки, вопрос денег. А насчёт практик и методик, разве Вы сейчас не вольны сами определяться, например, по каким методикам преподавать иностранный язык?

М.Случ: Я имею в виду практики не только в смысле методики. Я имею в виду и практики, связанные с общением учеников разных стран. Я, например, к своему удивлению узнал, что в Германии есть программа, поддерживающая школьный обмен, к которой имеют доступ совершенно все учебные заведения. Я не знаю, как эта программа устроена, федеральным или муниципальным образом. Но я знаю, что школа делает соответствующий запрос, и если возникает разумный международный проект подачи документов, который происходит явно в более простом виде, чем это принято у нас, то подобного рода проекты осуществляются в массовом порядке. И это в довольно богатой стране.

Д.Медведев: Но мы тоже богатая страна. Только нужно наше богатство правильно использовать.

В общем, проблем хватает на самом деле.

Хочу сказать, что то, о чём мы говорили сейчас и говорим, вызывает заинтересованную реакцию. Я залез, посмотрел на то, как это воспринимается, скажем, твиттер-сообществом. Люди пишут много разного. Например, они смотрят прямую трансляцию. «Если возникнет узкий фонд победителей олимпиад, то очень быстро это усугубит коррупциогенность олимпиад и конкурсов». Тоже справедливое суждение. Мы понимаем, что у нас, к сожалению, есть проблемы и с организацией олимпиад, на этом тоже стараются иногда деньги зарабатывать.

Это просто пример заинтересованного отношения к тому, чем мы с вами занимаемся, а это меня всегда радует, потому что это показывает, что направление работы, которое мы выбрали, правильное.

Пожалуйста, кто хотел бы что‑то ещё сказать?

Ю.Ефимов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Уважаемые члены Комиссии, коллеги!

Я представитель инженерного сословия и, в общем, скажу о некоторых приземлённых внешне вещах. Я главный технолог акционерного общества «Перкарбонат». Это достаточно успешное предприятие, которое в течение 10 лет серьёзно конкурирует с пятью ведущими фирмами Европы. У нас скопился определённый опыт и в беседе с коллегами выработаны некоторые предложения, о которых я хотел бы рассказать.

Первое. Это предоставление государственных преференций в форме снижения банковского процента либо снижения налога предприятиям, внедряющим российские технологии и привлекающим российских подрядчиков, проектировщиков, поставщиков оборудования. При этом доля российских технологий и оборудования должна составлять более 90 процентов. Некий такой опыт есть у коллег в Германии, которые связанными кредитами обеспечивают свои заводы. Часто бывает так, что при равном выборе альтернатив предприниматели выбирают импортное оборудование, и это не всегда правильно.

Следующее. Формировать госзаказ отраслевым институтам по тематикам, обеспечивающим промышленную безопасность по технологиям, разработанным ещё в СССР и характерным только для нашей страны. Что есть, то есть, и, по крайней мере, для сохранения технических компетенций какие‑то вещи нужно сохранять и поддерживать.

И последнее, что я хотел сказать, хотелось бы видеть государственную поддержку при решении вопросов регистрации в REACH. Это такая интересная, умная стенка, которую построила Европа, и, открывая свой рынок, вступая в ВТО, мы с трудом перемахнём, а некоторые предприятия в силу финансовой ограниченности (это касается средних и малых предприятий) не смогут пересечь окончательно стадию регистрации REACH. И вот здесь, поскольку это международное государственное регулирование, хотелось бы видеть помощь государства.

Д.Медведев: Скажите, пожалуйста, чем государство здесь может помочь в преддверии вступления в ВТО, потому что это важная тема, пусть даже не совсем связанная с модернизацией.

Ю.Ефимов: Я думаю, связана.

Потому что дополнительные рынки – это дополнительное эффективное производство, которое будет конкурировать с мировым, и мы вынуждены будем работать в интенсивном режиме, внедрять инновации. А здесь надо каким‑то образом организованно средним и малым предприятиям помочь методологически и, может быть, частично финансово.

Д.Медведев: Не давайте советов, лучше помогите в финансовом плане, да? Но тем не менее какая‑то юридическая поддержка может быть?

Ю.Ефимов: Да, конечно.

Д.Медведев: Давайте изучим это, я хотел бы тогда сказать Правительству и Администрации посмотреть, что можно сделать.

А.Бакибаев: Профессор Бакибаев, Национальный исследовательский Томский политехнический университет.

В последние годы много решений для вузов принято в инновационном направлении, речь идёт о создании сети федеральных университетов, национальных исследовательских университетов. Подбрюшьем к нему является пресловутый 217-й Федеральный закон и постановления Правительства (218, 219 и 220). Но в ходе реализации этих правительственных решений возникает ряд проблем, с которыми мы сталкиваемся. Тут коллега из Калининграда обозначал эту проблему и говорил о 217-м законе, я повторяться не буду, там много нерешённых проблем. Но об этом надо говорить, говорить и говорить до тех пор, пока не начнутся реальные изменения в этом законе.

Применительно к Федеральному закону 217 есть одна проблема, которую можно поднять и которая не озвучена в рамках этого форума и ни на одной пленарной секции в докладах. Например, Томский политехнический университет. В Ваш приезд, Дмитрий Анатольевич, в феврале, у нас было 11 малых инновационных предприятий, на сегодняшний день имеем 20. А весь пояс инновационных предприятий составляет уже более 70 в Томске, а в целом по вузам гораздо больше.

Таким образом, возникает слой молодых предпринимателей, а это вызывает новые проблемы, проблемы того, что эти молодые предприниматели не обладают достаточными умениями, навыками, знаниями. Конечно, всех их невозможно отправить в Сколково обучаться, в Стэнфорд, но в инновационно продвинутых регионах, к коим я отношу и Томск, вот коллеги из Белгорода, Казани присутствуют, они могли бы взяться за организацию переподготовки, повышения квалификации и так далее, дать новые знания для ведения современного бизнеса. Томский политехнический готов на себя, например, взять Сибирский регион. Я думаю, другие коллеги отнесутся положительно к этому.

Второе, это 218-е пресловутое, не пресловутое, я пошутил, 218-е Постановление правительственное.

Д.Медведев: Не пресловутое, а одиозное.

А.Бакибаев: Да, я сейчас хотел обозначить одиозную часть. Коллега из Ярославля, насколько я помню, привёл пример успешного сотрудничества по этому Постановлению его фирмы с одним из вузов Ярославля. Это частный бизнес, с частным бизнесом мы научились разговаривать, понимать или не понимать, но, по крайней мере, разговаривать на одном языке. Но есть такой слой предпринимателей, с которыми очень тяжело вести беседу, практически невозможно, они называются госкорпорации, с ними очень тяжело работать. В рамках этого проводимого форума вчера и сегодня постоянно рефреном звучала такая формулировка: принуждение к инновациям. На мой взгляд, как раз вот этот слой предпринимателей и надо принуждать к инновациям – прежде всего, в первую очередь.

Д.Медведев: Коллеги, которые сидят в других залах, относящиеся к крупным предпринимателям, напряглись в ожидании принуждения к инновациям.

А.Бакибаев: Дмитрий Анатольевич, у Вас есть успешный опыт и принуждения, это мы знаем. (С м е х.)

Д.Медведев: Хорошо, позитивное продолжение.

А.Бакибаев: Ну и последняя проблема, которую я хотел обозначить, это сколковская проблема. Я считаю так, мы все заинтересованы в реализации этого супер- или мегапроекта, иначе тематика нынешнего форума будет иметь плачевые последствия в будущем. Поэтому мы все заинтересованы, чтобы «Сколково» реализовалось.

Д.Медведев: Мы – тоже.

А.Бакибаев: Но мы, регионы, инновационно продвинутые в этом направлении, проявляем озабоченность. Не получится ли, когда «Сколково» начнёт работать по полной программе, «вымывание» наших молодых, хороших инноваторов, которых мы воспитали, в эту среду? Дело в том, что Вы можете привести пример Силиконовой долины, можете привести пример Стэнфорда, где аккумулируются самые лучшие умы, инноваторы и так далее, но надо учитывать и российскую специфику. Мы живём, во‑первых, в огромной стране, территориально. Во‑вторых, у нас территории и регионы неравномерно развиты. И, в‑третьих, любой мегапроект за собой несёт социальную составляющую, об этом не стоит, наверное, забывать, поскольку наша ментальность всё‑таки отличается от ментальности тех же, например, американцев, тех же японцев. Наша ментальность, к сожалению, напрямую не коррелируется порывами к инновациям, к модернизации.

Рядом с Вами сидит Владислав Юрьевич [Сурков]. Он недавно опубликовал одну хорошую работу, в которой говорится, что в стране должно быть 20 Сколково как минимум. Мы хотели бы, чтобы в Томске было Сколково №2. Мы к этому готовы.

Спасибо.

Д.Медведев: Понятно. Спасибо.

Но, Вы знаете, я, честно говоря, не думаю, что «Сколково» – это повод для волнения для Томского, Омского, Новосибирского и других крупных наших образовательных центров, по двум причинам.

Во‑первых, целью «Сколково» является ровно то, о чём Вы сказали, а именно по возможности всё‑таки развитие людей и дополнительные возможности для того, чтобы они себя раскрывали. Если таких возможностей нет в других местах, они должны приезжать в Сколково. И ничего в этом страшного нет. Ведь «Сколково» – это не синекура, которая даётся пожизненно, что называется. Человек, который, допустим, чем‑то проявил себя, приезжает сюда и будет здесь работать 30 лет – этого не будет. Наша идея была принципиально другой. Хочешь работать, проводить исследования, лекции какие‑то читать – приезжай на 2–3 года, а дальше обратно возвращайся. Поэтому как раз вот такой поток, обмен кадров, которые готовятся в нашей стране, людей, которые являются профессионалами своего дела, он крайне необходим. Поэтому бояться «Сколково» не надо. Надо будет, наоборот, с радостью отпускать сюда людей для того, чтобы они здесь работали. Но при этом, конечно, создавать нормальные условия в других местах.

И в отношении различного рода филиалов «Сколково», я уже неоднократно об этом говорил, каких‑то площадок «Сколково», это абсолютно не исключается. Нам нужно запустить эту, основную площадку, после этого, я уже получил, наверное, несколько десятков обращений со стороны губернаторов, да и со стороны высшей школы – предложения создать у себя на базе соответствующие филиалы, какие‑то отделения «Сколково». Это всё возможно, только нужно запустить сначала основную площадку.

Мы много о чём сегодня рассуждаем, но у нас за столом есть человек, который знает всё обо всём. Я хотел бы передать слово господину Уэйлсу, который является основателем Википедии.

Дж.Уэйлс (как переведено): Большое спасибо. Я, конечно, не могу сказать, что я знаю всё обо всём. Если я что‑то и могу сказать с уверенностью – это то, что я знаю очень немного, само по себе признание этого добродетель. Хочу подчеркнуть сказанное рядом коллег. Один из важнейших моментов, которые были отмечены, это концепция терпимости к провалам. Если мы хотим создать инновационное общество, инновационных людей, мы должны развивать общество таким образом, чтобы провалы были допустимы. Конечно, все присутствующие, все пользователи Интернета знают, что Википедия – это успешный проект, но они не знают, что все мои предыдущие проекты были провальными. В моей карьере были самые разные моменты, но у меня была возможность начать сначала, поэтому такая культура имеет огромное значение.

Сегодня некоторые коллеги говорили о телевизионных программах в поддержку учёных в сфере нанотехнологий. Это хорошая идея, однако, мне кажется, они не настолько важные. Это последствия изменений в культуре. Отвечая на вопрос, заданный Президентом Медведевым, что он может сделать, мне кажется, он уже сделал самое важное в своей речи, в своей статье «Россия, вперёд!», которая становится всё более знаменитой. Он говорил о том, как важно создавать культуру инноваций, культуру, экономику, которая будет зависеть не только от природных ресурсов, экономику, которая не будет ограничиваться существующими благами, однако будет стремиться к инновациям, к росту, к расширению прав людей, а не принуждению. Всё это очень важно.

Также сегодня говорилось о том, что надо просить бизнес принимать участие в выработке техрегламентов. Это хорошо, но нужно подходить к вопросу с осторожностью, потому что любой успешный бизнес, первая их мысль – это задушить в зародыше любую конкуренцию. Это может стать серьёзной проблемой, поэтому нужно помнить о возможной угрозе господдержки инноваций. Это не идеологический вопрос, это серьёзный вопрос. Все мы знаем, что когда государство поддерживает различные отрасли, всегда возникает проблема коррупции, неправильного распределения ресурсов, если, к примеру, вы хотите расширить право венчурных капиталистов. Если вы хотите создать юридическую базу для того, чтобы поддержать, защитить предпринимателей, бизнес-ангелов, необходимо гарантировать, чтобы в системе принятия решений решения основывались только на следующем вопросе: будет ли проект успешным и изменит ли он мир к лучшему, привлечёт ли он новых клиентов, поможет ли заработать деньги. Если мы будем принимать решения, думая о том, порадуем ли мы какого‑нибудь богача или бюрократа в правительстве, тогда решения будут приниматься неправильные. Эти решения повлекут за собой череду провалов.

Но то, что происходит в России, поразительно, я с удовольствием слушал ораторов, которые говорили об инновациях. Это очень вдохновляет.

Спасибо за возможность быть здесь сегодня.

Д.Медведев: Коллеги, я хотел бы всем дать слово. Мне на самом деле любопытно и интересно слышать очень многое из того, что здесь говорится, но нам ещё нужно сделать одну важную вещь. При этом форум, я надеюсь, продолжится и в моё отсутствие, так что вы сможете обменяться полезной информацией.

Мне хотелось бы всё‑таки, помимо проведения заседания нашей Комиссии и обсуждения этого массива вопросов в рамках форума, сделать ещё одну важную вещь. Вчера в рамках форума прошёл третий инновационный конвент, и на этом конвенте были изобретатели, предприниматели, инновационные менеджеры, венчурные агенты, инвесторы. В общем, все, кто в этом зале, в том числе присутствует сегодня, тоже участвовали, я так понимаю, в этих мероприятиях, и лучшим из них должна быть вручена национальная премия в области инноваций имени Владимира Зворыкина.

<…>